Ирина Матысяк:
Добрый день! В эфире программа «Полилог», и я её ведущая, Ирина Матысяк. Сегодня в нашей программе, перед своим Днём рождения, Юрий Александрович Розум. Здравствуйте, Юрий. Здравствуйте.
Юрий Розум:
Ну, давай для разнообразия на «Ты»… Например, Тавор Йосси на «Орфее» всегда требует, хотя мы с ним сто лет на «Ты», что в рамках официальной передачи мы должны быть на «Вы». Ну, кому-то надо на «вы», а кому-то надо на «Ты». Поэтому для разнообразия, для как бы разных красок в жизни, в общении, вот будем мы по-свойски.
Ирина Матысяк:
У нас закончился 24-й год, год юбилейный, год фестиваля «50 лет на сцене». Какие вот ты для себя лично итоги этого года?
Юрий Розум:
Во-первых, это был не единственный фестиваль, потому что у меня есть два ежегодных больших фестиваля, которые идут по всей России – «Музыкальная мастерская Юрия Розума», которая делается с компанией «Газпромнефть» по всем точкам, где эта компания работает. То есть это весь север, Ямало-Ненецкий округ, Ханты-Мансийский округ, что-то на Урале, что-то в Сибири. И «Звёздный десант», который мы уже много лет делаем с Российским фондом культуры. А это центр России, и иногда не только центр. Это и мастер-классы, и творческие встречи, и круглые столы, где мы беседуем и о музыке, и об образовании, и делимся своими впечатлениями по мастер-классам, по преподаванию, даём какие-то советы, отвечаем на вопросы. И, конечно, завершается каждый раз такой фестиваль концертом. И в каждом городе отдельно всё это с разными направлениями, с разными жанрами, в зависимости от того, что требуется в данном месте.
Это иногда фортепиано, струнные, духовые, гитары, скажем, иногда фортепиано, вокал, народные инструменты и ударные инструменты, и так далее. Всё, что есть в музыке, мы, так сказать, привозим в эти места. Вся моя жизнь – это работа фонда, потому что моя концертная деятельность – это тоже часть работы фонда. Я играю, а думаю о том, что это всё равно то, что я могу, так сказать, «положить на алтарь» нашей деятельности благотворительной. Даже когда это просто мои сольные концерты. Кроме этих постоянных двух направлений, у нас уже третий год - юбилейные фестивали. То есть в 2023-м году был фестиваль «Концерт длиною в жизнь, к столетию со дня рождения народного артиста РСФСР Александра Розума, моего папы. А в 2024-м году - фестиваль «50 лет на сцене».
В этом году будет фестиваль памяти моей мамы Галины Дмитриевны Рождественской, он будет называться «Во славу хорового искусства к столетию со дня рождения народной артистки России Галины Рождественской». Вот, так что я весь в фестивалях, но… Но это же прекрасно!
Это, конечно, очень непросто, потому что ты прыгаешь из одного проекта в другой, и из одного конца России в противоположный. Но, конечно, очень интересно, очень насыщенно. Разные люди, разные направления, разные программы, разные дети, с которыми ты встречаешься и даёшь мастер-классы. К каждому надо иметь свой подход.
Так вот, возвращаясь в итоге. к прошлому году. Вот эти два фестиваля, больших, всероссийских, с «Газпромнефтью» и с Фондом культуры, они были очень такими наполненными, насыщенными, разнообразными. Но мой юбилейный фестиваль был для меня, конечно, такой серьёзной страницей жизни.
Мы открылись на мой день рождения, потому что уже, наверное, не один десяток лет день рождения начинается концертом. И, как правило, я всё-таки вспоминаю, что это день рождения также Шопена. Как бы не официальный его день рождения, потому что официальный - 1 марта, но, как мне сказали у него на родине, в Железовой воле, он родился 22 февраля, а в книге был записан по каким-то там причинам, первым или третьим марта. И поэтому я всегда стараюсь, чтобы его музыка тоже 22 февраля прозвучала. Так вот, 24-й год. Справляли мой день рождения на сцене Большого зала Консерватории. Это был огромный концерт, больше трёх часов длился. И хор, и оркестр, и солисты замечательные, и дети выступали, было такое музыкальное путешествие по моей жизни. И страничка папы с прекрасным вокалом, и страничка мамы с замечательным хором, и так далее. И о фонде мы говорили.
А закрывались мы в конце осени уже в Зарядье, тоже трёхчасовом концерте. Между этими точками крайними. Концерты были и в Гнесинском зале, и в Архиповском зале, и в Театре Градского, в Эльдаре, по другим городам России. В общем, поработали на славу. Но успокоиться не получилось, потому что в этом году ещё больше фестивалей. Четыре фестиваля - Фонда культуры, «Музыкальная мастерская» с «Газпромнефтью», ещё фестиваль «Во славу хорового искусства в памяти Галины Рождественской» и «20 лет Фонда Розума».
Ирина Матысяк:
Вот это прекрасные юбилеи. Хочу поговорить про фестивали, которые, так сказать, идут по городам и весям в России, и вместе с фондом они несут такую образовательную функцию, когда проходят мастер-классы не только для тех, кто учится, но и для тех, кто учит...
Юрий Розум:
В большей степени, да, потому что ребёнок, так сказать, усвоил то, что ему сказали по поводу конкретных произведений. И это, конечно, не задача одного-двух дней, это задача, так сказать, месяца-двух месяцев работы, потому что мы планку, так сказать, держим очень высоко. И дети, которые приходят такими зажатыми и с зазубренными программами, их надо немного расшатать, раскачать, расслабить, раскрепостить и дать возможность что-то поменять. Потому что настолько вот этот момент зубрёжки силён, что ребёнок уже всё уводит в мышечную память. И у него правая рука не может без левой сыграть это произведение, которое он выучил. Он не может одну мелодию сыграть, потому что всё только вот пальцы помнят, когда они вместе. Вот настолько это всё зазубрено.
А мы как раз с этим боремся, потому что вот в таком подходе к музыке не остаётся вообще никакого момента для возможности, для творчества. А наша задача – воспитать творческую личность. Пусть он не будет музыкантом, но у него мозг, у него интеллект по-другому работает. Если он творит, если он знает, что такое свобода в музыке, что такое дыхание, что такое речь, не оформленная в слова, но оформленная в интонации. Это свои фразы, это свои моменты дыхания, свои паузы и так далее. Но это должно быть прочувствовано и осмысленно. В этом задача, а не просто вызубрить какие-то ноты.
Это всё равно, что выучить стихотворение на незнакомом языке без перевода и протараторить его, а завтра другое, опять протараторить, без смысла. Конечно, появляется такой негатив по отношению к занятиям музыкой, а мы привозим вот такой такую свежесть, свежее дыхание.
Ирина Матысяк:
Глоток свежего воздуха.
Юрий Розум:
Да, да. И привозим это не только в крупные города, но и в посёлки. Например, вот эти наши музыкальные мастерские по Северу. Мы прилетаем в Салехард. Наша группа - пять-шесть человек. Садимся в вертолёт и летим по Обской губе куда-нибудь в Мыс Каменный, или ещё какие-то места. И даём там вот эти мастер-классы.
Ирина Матысяк:
А там что, есть музыкальные школы?
Юрий Розум:
Да, есть музыкальные школы.
Ирина Матысяк:
Прямо в сёлах?
Юрий Розум:
Прямо в сёлах, посёлках. Школы искусств, и такие, о которых мы в Москве даже не мечтали. Потому что там средства есть. Надо отдать должное компании-нашему партнёру «Газпромнефть». Они вкладывают очень серьёзные средства в то, чтобы детвора, чтобы юношество тех городов, тех центров, где они работают, росли культурными. Не просто приезжали люди «заколачивать деньги». Постигали музыку, а музыка же развивает очень мозг и так далее. И поэтому мы туда приезжаем, даём эти мастер-классы как глоток свежего воздуха или родниковой воды. И когда меня спрашивает корреспондент, зачем вам это? Я тоже хочу спросить. Ты понимаешь, передо мной вопрос не стоит, зачем. Как раз я предпочитаю туда поехать. Потому что в больших городах, в консерваториях, в фешенебельных школах искусств без меня хватает и мастер-классов, и фестивалей. А дети ничем не провинились, чтобы не иметь ничего из того, что имеют дети больших городов. Почему? Что такого они сделали плохого в своей короткой ещё жизни, что они не заслужили настоящий творческий подход и приезд к ним настоящих мастеров?
Наша команда – это выдающиеся мастера, профессора, доценты, яркие исполнители, такие преподающие исполнители или, наоборот, играющие профессора. Мы туда приезжаем и исправляем вот эту несправедливость, этот дисбаланс.
Потому что, ну что в Москве там, или в Питере, или в Екатеринбурге? Ну, вышел на соседнюю улицу, у тебя уже фестиваль, а на другой улице уже конкурс, или мастер-класс, или концерт, и всё. А те дети ничем не хуже. Во всяком случае, в правах они должны быть уравнены.
Ирина Матысяк:
Кто преподает в этих школах, в этих посёлках и так далее, или он каким-то образом из Москвы привозят музыкантов?
Юрий Розум:
Ну, у каждого своя судьба, и разные есть причины, по которым туда приезжает молодёжь, или даже люди достаточно зрелого возраста. Есть энтузиасты, и им низкий поклон. Есть люди, которые просто отрабатывают по каким-то причинам, и вот тут рождается вот это «антиискусство». Помнишь, у нас был фестиваль «Где рождается искусство»? Так вот, очень часто, можно сказать, здесь рождается антиискусство, где подход абсолютно неосознанный, просто мышечный - вот это стихотворение на незнакомом языке без перевода. И когда ребёнок читает это стихотворение, или играет это произведение, не зная, о чём оно, о дружбе или, наоборот, о ссорах, о маме с папой, или о школе, или о природе. Непонятно, просто незнакомые звуки. Так вот, мы даём перевод, чтобы он играл осознанно и знал, о чём, и знал, как музыка выражает человеческую душу и человеческую жизнь, и о чём он играет.
И мы помогаем ему это и осознать, и учим, как он может выразить себя. Свой небольшой пока, но яркий опыт в музыке. Так что ещё мне хочется добавить, что это не какие-то такие халупы, куда мы приезжаем. У нас скорее в Подмосковье можно такие встретить.
Ты же помнишь школу в Загорянке, с чего мы начинали, да? Где сейчас это процветающая школа, где больше тысячи, что-то там 1400, что ли, учеников по всему Щелковскому району. А начинали, когда они стали носить моё имя, это была школа, где я учился - 40 учеников, в разваливавшемся детском саду. А там, извини меня, огромные, прямо как дворцы культуры, школы с прекрасным с материально-техническим оборудованием, с роялями. Там просто вообще чудо света. В Москве нету ни одного концертного зала, где бы стоял рояль моей любимой фирмы Fazioli, это такой Страдивари от фортепиано. Ну, один стоит в геологическом музее, как бы не концертный зал. Ну, знал президент этого музея, бывший ректор какого-то геологического института, и один из его таких удачных учеников, успешных, стал просто очень состоятельным человеком и сделал такой подарок. Но это не концертный зал, там даже регулярно не проходят такие закрытые концерты. Есть один Fazioli в Театре Школы Драматического Искусства, это Анатолий Васильев в свое время «выбил» это у Лужкова. А так-то нет.
А в Тарко-Сале (это Ямало-Ненецкий АО) четыре Fazioli стоят. Два кабинетных и два концертных. Низкий поклон губернатору и компании «Газпромнефтm», которая помогает.
Ирина Матысяк:
Но ведь всё равно для того, чтобы научить ребёнка музыки, это же не математика, это не точная наука. какой-то творческий порыв, это какое-то творческое дыхание. Этому тоже надо учить, как это вдыхать. Для этого нужны специальные преподаватели.
Юрий Розум:
Вот мы и делаем вот такую маленькую-маленькую капельку, такую, ну, небольшую, что ли, малую миссию несём, вот именно, чтобы на этих мастер-классах и педагоги что-то для себя брали. Потому что я всегда говорю, мы приехали не с истиной в последней инстанции, которой вообще не существует в музыке. Сегодня ты играешь так, завтра ты играешь по-другому, и никто не знает, что такое единственное исполнение правильно. Нет. Есть, конечно, общее направление, есть какой-то стиль, который надо учитывать, который надо чувствовать. Вот, такое отношение к музыке. Так же, как ты читаешь стихотворение, каждый раз по-разному, если это стихотворение на знакомом языке, а не на незнакомом.
И вот мы как раз в мастер-классах даём варианты какие-то, которые, по моему пониманию, учитель, каждый должен передать своему ученику, что можно так сыграть, а можно так сыграть, оставаясь в рамках стиля, не меняя ни одной ноты, следуя указаниям тематическим и динамическим композитора. Тем не менее, момент свободы исполнения приходит тогда, когда ты постигаешь вот это произведение как на своём языке, как своё собственное, и творишь. Вот этому мы учим и детей, и, конечно, педагогов. Поэтому интереснее заниматься.
Ирина Матысяк:
Скажи, пожалуйста, а во время таких фестивалей вы находите каких-то стипендиатов, или это отдельная какая-то программа, каким образом дети попадают в стипендиаты фонда?
Юрий Розум:
Нет, стипендиаты фонда, конечно, попадают на 99,9% уже отобранные учащиеся специальных музыкальных школ, как Центральная музыкальная школа на Поварской, Гнесинка на Знаменке, Мерзляковка, Шопеновская школа и училище.
Ирина Матысяк:
У вас же есть стипендиаты- не москвичи?
Юрий Розум:
Есть, есть. Это, так сказать, скорее исключение, потому что самые талантливые уже приехали в Москву. И здесь получают роскошное образование. Но вот по возможности мы, как я уже сказал, стараемся немножечко сбалансировать и принести московский уровень в те места. И иногда появляются. Да, вот мы недавно взяли стипендиата, мальчика из Оренбурга, который замечательно играет, ещё пишет музыку сам.
Ирина Матысяк:
Фортепиано?
Юрий Розум:
Фортепиано, да.
Ирина Матысяк:
А то у нас всё в основном скрипачи.
Юрий Розум:
Ну да, типа Равиля Ислямова. У нас вообще все чудные. У нас нету не чудных ребят. Но это из миллионов детей всё-таки единицы. В этом году у меня 80 стипендиатов. Я хотел сократить число, учитывая непростую ситуацию для жизни, для бизнеса, потому что каждый стипендиат, по моему убеждению, должен получать стипендии. Их надо где-то брать, добиваться и организовывать не только творческую составляющую работы фонда, но и материальную. Что тут странного? Стипендиат получает стипендию. Но на самом деле очень мало таких фондов, которые платят стипендию. В основном это, конечно, концертные агентства просто, которые устраивают концерты для детей.
Но вот просто если учитывать, что вот такая ситуация в стране, и очень многие компании или закрылись, или сами испытывают серьёзные трудности и им не до благотворительности, я думал, что вот прошлогоднее число моих стипендиатов, а это было 70 человек, мы должны сократить до 50. Но когда нам несколько сотен детей, невероятно одарённых и трудоспособных, явилось на прослушивание, мы несколько дней слушали во всех направлениях пианистов и струнников, и духовиков, и вокалистов, и народников, Закончилась вся трагедия, и мы взяли 80 человек. Так, до 70 сократились. Поэтому приходится, конечно, очень жёстко подходить к этому вопросу. И самое больное моё место, как президента фонда, выйти и сказать, ребят, вот мы прослушали, из 100 человек, ну, точно достойных, просто абсолютно достойных. Но я беру на себя обязательство взять 80, 20 – как бы такой золотой наш запас. Вы все можете быть стипендиатами и должны быть стипендиатами, и когда-нибудь я доживу до того, момента счастливого, когда я выйду, скажу, вот все, кого я считаю возможным, все прошли. Ну, сейчас вот 80 человек, так что вот вы, 20 ребят, простите, но мы вас, так сказать, держим, что называется, на прицеле, и когда будет возможность приглашать, будем звать на концерты и так далее. Так вот, со всей страны уже собраны в эти специальные музыкальные школы, и из них уже рекомендованные на прослушивание, и то это несколько сотен, и из них вот мы берём там 70-80 человек. А в тех местах, куда мы приезжаем, это, конечно, дети не уровня специальных музыкальных заведений, но желающие. понять, что такое музыка.
Ирина Матысяк:
В основном вот в этих вот посёлках дети учатся для общего развития? Не для того, чтобы стать профессиональными музыкантами?
Юрий Розум:
Да, не обязательно. Ну, как жизнь повернётся, никто не знает.
Ирина Матысяк:
Вот я училась «для общего развития».
Юрий Розум:
Ну, видишь, как развилась замечательно.
Ирина Матысяк:
Да ладно, только не играю.
Юрий Розум:
Ну, и не надо тебе обязательно играть. Ведь мы изучаем литературу не для того, чтобы стать писателями, но чтобы стать культурными людьми, образованными людьми, и эрудированными, и постигнуть красоту, и величие, и важность слова. Поэтому, конечно, и поэзия, и русская литература, и западноевропейская литература, и древняя, и современная. Вот в чём задача. Мы не становимся все поэтами, так же и музыкантами.
Ирина Матысяк:
Кстати, о литературе. Я просто хочу плавно перейти. Несколько лет назад у тебя был проект вместе с Машей Борисовой «Сотвори себе кумира». Это музыканты и поэты из Серебряного века. Расскажи, пожалуйста. Я знаю, что в советское время были такие, ну, практиковались подобного рода спектакли, я бы сказала.
Юрий Розум:
Да, музыкальные спектакли. Был всегда свой подход к этому. Я очень так критически или с осторожностью отношусь к мелодекламации. Вот когда идёт речь, так сказать, о «заднике», да, как фон идёт какая-то музыка. Ну, в общем, мне кажется, это обедняет.
А вот как диалог музыки и поэзии, мне всегда очень нравилась эта идея. Мы очень дружили с Владимиром Алексеевичем Андреевым, народным артистом Советского Союза, главным режиссёром Ермоловского театра. Мы с ним сделали несколько композиций. В основном это была поэзия советских времён - Рубцов, Вампилов, Смоляков. Он замечательно читал, но он любил ещё и Бунина, и Пастернака, и мы делали вот такие композиции.
Ирина Матысяк:
Ну, это старая актёрская школа... Да.
Юрий Розум:
Потом с Василием Семёновичем, ну, много концертов не сыграли, у нас была программа - Пушкин, Чайковский, Василий Семёнович Лановой. Замечательно.
Валера Баринов прекрасно читает. Потом с Игорем Яцко, это театр школы драматического искусства, мы делали композицию по «Временам года» Чайковского. То есть, он каждому месяцу подбирал какие-то строчки из Пушкина. Потом сделали тоже программу с Ириной Мирошниченко «Царство небесное». В общем, это меня всегда очень привлекало. Ну вот, в последние годы появились очень талантливые юные актрисы. И вот с Машей Борисовой «на ура» проходила и будет проходить, конечно, программа…
Ирина Матысяк:
Я шесть раз смотрела, я посчитала.
Юрий Розум:
Да ладно, серьёзно? Да, вот этот «Сотвори себе кумира». с режиссёром Юлией Жжёновой. И там поэзия Цветаевой, одоевцевой и Пастернака. А музыку я подбирал, это такое развитие сюжета от влюблённости юной талантливой артистки в мэтра, и потом как вот этот отстранённый в своём миру живущий мэтр начинает тоже увлекаться. Всё заканчивается таким торжеством, что ли, любви. А сейчас мы делаем программу - Шопен и Ахматова. Это такая более монографичная программа, я не выхожу за рамки одного композитора. Ну, тем более, примьера будет на наш с ним день рождения, я так говорю.
И вот его музыка оказалась очень созвучна в поэзии. Ведь в чём смысл? Почему эти два искусства так гармонично взаимодействуют? Потому что музыка должна быть поэтичной. Вот в музыке есть своя поэзия. А в поэзии обязательно должна быть музыка. Ну, вот стихи Пушкина, Тютчева, Фетта – да, это просто музыкальные произведения. Это просто своя мелодия, это свои аккорды, свои гармонии, своё такое дыхание, свой ритм, конечно, да, поэзия. Поэтому проза тоже хорошо с музыкой взаимодействует. Вот, например, в программе «По Серебряному веку» там есть и прозаические моменты, тоже хорошо. И Андрей в своё время замечательно читал Бунина. не только поэзию, но и какие-то отрывки из «Тёмных аллей».
Ирина Матысяк:
Но вот сама поэзия… А всё получается такой, как единый спектакль, как единое действие без каких-то объявлений.
Юрий Розум:
Да-да-да. Так в том-то и смысл. А просто сделать калейдоскоп каких-то маленьких клочков – это совсем неинтересно. Это именно наша задача и задача режиссёра – выстроить это как одно произведение. с первой ноты до последней ноты, чтобы это имело своё развитие, свой какой-то диалог, свой конфликт. Вот, и в этом как раз и интерес. И вот этот наш спектакль, который пройдёт в этот раз как реакция на вот эти грандиозные события моего фестивального года, это как раз будет очень скромно. весеннем центре, маленьком зале, для как бы для небольшого количества публики и очень интимно. И хочется как раз выделить вот эти вот интимные стороны и очень такое трогательное начало взаимодействия шопеновской музыки и поэзии слова Анны Андреевны. Не хочется делать вот такое событие в зале Чайковского, в Большом Зале Концерта. Именно хочется камерности. Ну, мне вот так хочется, потому что хочется немножечко сердечности после пафоса прошлого года.
Ирина Матысяк:
Сейчас будет каверзный вопрос.
Юрий Розум:
Я готов.
Ирина Матысяк:
Я читала анонс к этой программе, и там было написано про отношения Анны Ахматовой и Марины Цветаевой. И есть некая такая параллель отношения Шопена к Шуберту. Вот это написано в анонсе, кстати.
Юрий Розум:
Рассказывается. Ну, совсем это не мои идеи. Это надо обратиться к автору этих анонсов. Шуберт боготворил... С одной и той же буквы Шуберт и Шопен. Ну, там ещё и Шуман.
Ирина Матысяк:
Ой, не, Шуман, пардон. Почему я с тобой всегда делаю какие-то нелепые ошибки?
Юрий Розум:
Знаешь, хочется анекдот рассказать, как два оркестранта, такие уже пожилые, сидят... Тут приличный, пожалуйста. Я просто не знаю ни одного неприличного анекдота. Для меня все приличные. Так вот, один говорит, ты знаешь, вот 30 лет работаю в оркестре, и до сих пор так и не пойму, как правильно пишется, Шуберт или Шуман?
Ирина Матысяк:
Это вот ко мне, я вот в эту передачу, и Шуберт, и Шуман.
Юрий Розум:
Нет, я бы не стал делать эти параллели, совершенно. Особые миры Шопен, Шуман, вот кроме первой буквы, А, нет, последней тоже.
Совершенно другое. Этот немец, музыкальный немецкий романтизм такой, совершенно другого плана, немножечко сумасшедший. И вот этот невероятно утончённый при великой силе внутренний Шопен – ну, совершенно разные миры. Цветаева, Ахматова – тоже разные миры. Вот такая независимость Цветаевой от мира, самоутверждение постоянное и ранимость Ахматовой. Нет, ну о чём говорить? А тут даже и буквы другие. Поэтому на слове оставим трудный твой вопрос на совести нашего создателя.
Ирина Матысяк:
Того, кто писал анонс. Ну, вот это совсем несложный вопрос.
Юрий Розум:
Спасибо, хоть что-то.
Ирина Матысяк:
Нет, я просто прочитала, что вообще Ахматова очень любила Стравинского и больше, так сказать, тяготела к современным ей композиторам.
Юрий Розум:
Тут Шопен и Ахматова, она... Шопен современный для всех.
Ирина Матысяк:
Это красиво, очень красивая музыка, его надо любить. Я не знаю, любила ли Ахматова Шопена, как, допустим, я. Сложно спросить сейчас. Да, уже не узнаешь. Но всё равно.
Юрий Розум:
Ну, может быть, она так его не любила, как его любил Пастернак. Вот Пастернак жить без него не мог. И сколько у него стихотворений посвящено Шопену, или, во всяком случае, там появляется образ Шопена, и его... Ну, так некогда Шопен вложил в живое чудо. Или опять Шопен не ищет выгоды. Ну, в общем... Невероятное влияние на Пастернака имел этот композитор. И, кстати, я вижу, что это моя следующая музыкально-поэтическая программа.
Ирина Матысяк:
Пастернак и Шопен?
Юрий Розум:
Да, Шопен и Пастернак, и Нейгауз. Потому что вот это такое трио, и вот этот великий музыкант, мой, кстати, музыкальный дед, потому что оба моих учителя и консерваторский Евгений Васильевич Малинин, и учитель в аспирантуре, и потом на всю жизнь Лев Григорьевич Наумов. Это были любимые ученики и ассистенты Генриха Нейгауза, так что это моя школа. Он очень дружил с Пастернаком, и они оба были влюблены в музыку Шопен. Поэтому Шопен, может быть, был таким связующим звеном, их дружбы, их жизни, а жизнь у них была ещё связана тем, что жена Пастернака потом, жена Нейгауза потом стала женой Пастернака, то есть тут такая завязка невероятная.
Ирина Матысяк:
И всё про любовь.
Юрий Розум:
И всё про любовь, конечно, и Шопен вообще про любовь всегда в каждом своём произведении.
Ирина Матысяк:
Нет, Шопен это точно совершенно про любовь.
Юрий Розум:
Вот, и поэтому такая будет композиция И музыкальное, и поэтическое, и биографическое, потому что там письма очень интересные. Но это чего я сейчас об этом говорю? Надо говорить о сегодняшнем.
Ирина Матысяк:
300 концертов в год это для тебя как?
Юрий Розум:
Легко, да.
Ирина Матысяк:
В прошлом году мне очень понравился концерт в Музее военной формы. Вот это был такой формат, во-первых, почти камерный зал. Никаких объявлений. Кому надо, тот читает на экране. И вот это полуторачасовое погружение в музыку. Совершенно другое впечатление, нежели когда выходят, тебя прерывают. И весь зал, я обратила внимание, никто даже не чихал и не кашлял. Все сидели просто... Вылечили.
Юрий Розум:
Музыка лечит, говорят.
Ирина Матысяк:
Нет, все сидели просто вот на одной волне.
Юрий Розум:
Ты имеешь ввиду мой сольный концерт?
Ирина Матысяк:
Да, твой сольный концерт. Скажи, пожалуйста, вот какие подобные опыты нас ожидают в будущем году, в этом уже наступившем?
Юрий Розум:
Ожидают, ожидают. Как в том другом анекдоте, что-то у меня сейчас на анекдоте коммунистические времена, партсобрание, и парторг говорит, ну что, товарищи коммунисты, хочу сказать, живём мы хорошо, вы всё знаете. Но я вас предупреждаю, мы будем жить ещё лучше!
Так что я вас предупреждаю, да, будут, конечно, концерты. Дело в том, что я с самого начала стремился, в своей концертной жизни, биографии, стремился к тому, чтобы не было вот этой калейдоскопичности программ. Или это должна была быть монография, где и первое, и второе отделение посвящены одному композитору, и это какие-то крупные сочинения наряду с миниатюрами. Ну, взять того же Шопена, скажем, вальса Шопена и его соната. Скажем, первое отделение - «Времена года» Чайковского, второе – его фортепианная пьеса. Ну или в крайнем случае первое отделение – один композитор, второе отделение – другой. Но тоже они должны быть как-то связаны.
Потому что есть композиторы, которые взаимодействуют друг с другом, которые связаны. Например, Шопен и Скрябин, который вышел из Шопена. То есть если начинать с раннего Скрябина, тут будет явно, так сказать, вот эта дорожка к позднему, который уже отличался вообще от всех. Но будет какая-то связь.
Или хорошая связка, скажем, Шуман и Брамс, потому что они жили...
Но когда это, допустим, целое отделение миниатюр, я обязательно выстраиваю их таким образом, чтобы следующая миниатюра продолжала предыдущую в тональном плане, в эмоциональном плане, чтобы был какой-то контраст.
Например, ты не можешь играть всё отделение какой-то лирики и такого успокоения. Тебе надо их сталкивать, допустим, что-то лиричное, а потом врывается динамическая драма, потом, наоборот, успокоение по контрасту идёт. Но обязательно связь должна быть тональная.
Потому что если ты после до-мажорной какой-нибудь пьесы сыграешь в минорную какую-то миниатюру, это будет несостыковка. Есть свои связи, есть квартоквинтовый круг и так далее. Ну, это сейчас не будем в этом голову морочить. Короче, должна быть такая связка, чтобы одно произведение и другое продолжало. И поэтому я прошу всегда или во всяком случае всем своим видом показываю, что не надо аплодировать между произведениями, потому что это разрывает вот эту нить. Получается вот это калейдоскоп.
Ирина Матысяк:
Сейчас, к сожалению, вот так вот люди даже внутри одной фразы в опере начинают аплодировать или в балете.
Юрий Розум:
Ну, это вот, к сожалению, сейчас принято… Ещё во времена Пушкина было, помнишь, в «Онегине» он писал?
А если я буду вставать и кланяться после каждого вальса Шопена, ну и что? Что это получится?
Ирина Матысяк:
Больше времени уйдёт на то, чтобы кланяться.
Юрий Розум:
Ну, и потом каждый раз заново ты начинаешь создавать вот эту атмосферу контакта со слушателем. А когда ты её создаёшь, тебе надо её держать. И между произведениями возникает пауза, которая тоже звучит, как продолжение музыки. И вот эту паузу надо слышать. Аплодисменты её убивают. Вот поэтому в том концерт в музее, да, действительно, мне пришла идея, чтобы не объявлять название на экране. И там в этом зале, в очень красивом зале, конечно, там атмосфера такая, дизайн такой, есть такая возможность.
Не во всех залах так получается, но это было бы то, что мне хотелось, без объявлений. Ну, или объявление в начале. Но если много миниатюр, то публика, конечно, не запоминает.
Ирина Матысяк:
Нет, вот эти вот полтора часа, они были совершенно чудесные. Это знаешь, как в большие выставки, там погружение художников, как вот там Серов или Брейгель и так далее. И ты вот когда видишь всего этого много, или в данном случае это музыка, это ты её слышишь, ты понимаешь, это вот твоё или не твоё. Оно вот здесь или оно ушло.
Юрий Розум:
Ну вот когда делаешь перерывы, хочешь, не хочешь, ты должен считать, что это твоё, потому что выйти ты не можешь. Если ты считаешь, что не твоё, я заставлю тебя чувствовать.
Ирина Матысяк:
Я тебе желаю успехов, а самое главное – здоровья. Потому что будет здоровье, и все успехи будут. Всегда очень люблю и до встречи в этом году.