Алена Франц:
Всем привет, в эфире снова я, Алена Франц, и моя авторская программа «Цена успеха». Сегодня у меня в гостях невероятно потрясающая актриса, все наверняка помнят полюбившиеся яркие картины «На семи ветрах», «Вертикаль», песню, которую посвятил сам Владимир Высоцкий. В гостях у меня советская и российская актриса, народная артистка РСФСР Лариса Анатольевна Лужина.
Моя авторская программа называется «Цена успеха», и мы будем говорить сегодня о Вашем творчестве, о Вашей цене успеха, о том, как влияет воспитание на человека, на его успех. Лариса Анатольевна, Вы с детства мечтали стать актрисой?
Лариса Лужина:
Об этом мечтают многие маленькие девочки, с двух-трехлетнего возраста пытаются одеваться, как мама, краситься. Мальчики обычно этого не делают, а девочки всегда и в зеркало смотрят больше, чем мальчики, и стараются губы накрасить, ногти, с детства закладывается желание показаться, понравиться.
Алена Франц:
У Вас кто-то в роду был актером?
Лариса Лужина:
Мы же толком не знаем нашей родословной, нас ее лишили в свое время, поэтому я не знаю, кто мои предки. В последнее время благодаря одной программе узнала, нашли мою родословную по папиной линии, а так я бы вообще ничего не знала, потому что была маленькая, не помню особо блокаду Ленинграда. Мы остались вдвоем с мамой, папа рано ушел из жизни, в 1942 году умер от истощения в блокаду, хотя он был ополченцем, получил ранение, и оно было не очень сильное, может быть, и перевязали рану, долечивался дома, а дома блокадный Ленинград, поэтому организм вынести не смог. Я совершенно его не помню, только по единственной фотографии. Знаю, что по папиной линии дальние предки были художники, даже есть картины в Третьяковке, была балерина, а по линии мамы не знаю, потому что эту родословную не рассматривали. Мама была простой работницей на «Красном треугольнике» в Ленинграде, папа был штурманом дальнего плавания, вся папина династия того времени, когда он жил, в основном морская, три его брата были заняты в морском деле, и папа был штурманом дальнего следования.
Наверное, как и любой девочке, хотелось покривляться, поскакать, попеть, но петь не получалось, слуха не было, а так никто мной не занимался, я не ходила ни в какие детские кружки, студии, как сейчас мы устраиваем своих детей в театральные студии. Всего этого не было, а как-то само собой пришло, а уже когда в школу пошла, был Дом пионеров, драмкружок, потом школьный драмкружок, и со школьной скамьи все началось. Мы попали в хорошие руки к интересному человеку, который руководил нашим драмкружком, Иван Данилович Рассомахин, заинтересовал сценой, театром, поэтому многие из нашей школы стали артистами.
Алена Франц:
Вы начинали моделью?
Лариса Лужина:
Так получилось, что я не поступила в театральный институт, я после школы поехал поступать в Ленинградский театральный, но провалилась, пришлось свернуться обратно, и мама говорит: «Ну что, давай работай, теперь зарабатывай сама себе на жизнь». Работала я достаточно много на фабриках, заводах, даже была секретарем министра здравоохранения. Потом открыли Дом моды в Таллине и набирали манекенщиц, и я решил попробовать. Пришла, меня взяли, и подиум стал для меня сценой. Это тяжелая работа — нужно было долго стоять на примерках, по 5-6 часов, зато выходить на сцену это всегда был праздник, потому что когда была демонстрация, дефиле, я как девчонка, которая дома не имела никаких нарядов, мама не могла позволить что-то купить, я тоже особо ничего не зарабатывала (то, что я работала на кондитерской фабрике и еще где-то, это все сдельная работа, копейки и на них ничего купить бы не смогла) превращалась из Золушки в принцессу, радость была большая, для меня это была сцена. Манекенщицы же ходят по подиуму, им не разрешают улыбаться, должен быть живой манекен, лица у них отрешенные, а я не умела этого делать, все равно улыбалась, и меня назвали улыбающейся манекенщицей, так за мной и осталось такое прозвище.
Алена Франц:
Мама спокойно к этому относилась?
Лариса Лужина:
Мама не очень занималась моим воспитанием, честно говоря, я ее за это не осуждаю. Ей было не до этого, она потеряла мужа, которого любила, они прожили всего несколько лет вместе, и это было единственное светлое время для моей мамы. После войны мы переехали в Таллин к дяде, поскольку квартиру, в которой мы жили, заняли другие люди, нам негде было жить, и дядя забрал нас в Таллин. Он из эстонских большевиков, которые брали Зимний, а когда начали устанавливать в 1939 году советскую власть в Эстонии, его направили туда как партийного человека, это брат маминого папы. И мама работала, было тяжело, еще молодая же была, ей нужна была мужская поддержка, хотелось и погулять. И поэтому что бы я ни делала, мама со всем была согласна, поддерживала, считала, что все, что я делаю, правильно.
Алена Франц:
Были у вас семейные традиции, может быть, мама что-то прививала, любила ли она готовить?
Лариса Лужина:
Мама очень хорошо готовила, я от нее тоже научилась, я всегда говорю — не была бы актрисой, стала бы поваром, потому что у меня просто есть к этому талант, я все делаю на вкус, на взгляд, у меня специальных рецептов нет, но все, что я делаю, всем нравится, по крайней мере мне самой нравится. Мясо я готовлю, но совершенно не умею печь выпечку, мама моя очень хорошо пекла, а у меня совершенно не получается, один раз попробовала, все комом — не буду за это браться. Мама пекла пироги с капустой, рулеты, беляши очень вкусные готовила. Наверное, не специально учила, просто я запоминала, и я знаю, что готовить нужно с любовью и с хорошим настроением. Если делаешь с плохим настроением, у тебя ничего не получится.
Алена Франц:
Что-то интересное запомнилось?
Лариса Лужина:
Мама делала pikkpoiss, по-эстонски длинный мальчик. Это фаршированный длинный рулет, запекается, и внутри яйцо. Мне нравилось, как мама готовила грибной суп, и почему-то она его делала с перловкой, я знаю, что никто так не делает, в Москве по крайней мере, а в Таллине готовили с перловкой, очень вкусно получается. Национальный хлебный суп, деликатес, это десертное блюдо. Варится черный хлеб с изюмом, получается как тесто и потом подается в холодном виде со взбитыми сливками. Помню, еще вкусный клюквенный мусс мама делала, взбивался как пена, как крем из клюквы, это тоже национальное блюдо. Я говорю национальное, потому что до 21 года жила в Таллине. Еще был мульгикапсад — квашеная капуста, как наша, но не такая, у нас вкуснее, хрустящая, а у них она мягкая. Они, кстати, квасят ее с перловкой, и еще национальное блюдо — кровяная колбаса, опять же с перловкой. Для нас больше гречка, а в эстонской кухне перловка.
Алена Франц:
Вы великолепно выглядите, может быть, это генетически передалось, потому что мама прекрасно выглядела.
Лариса Лужина:
Мама ушла рано, я ее уже пережила на 15 лет, она была склонна к полноте, я в нее, а папа был худощавый, по папиной линии все худые, высокие, кость тонкая, а по маминой ширококостные. С возрастом я становлюсь похожей на маму, особенно фигурой, я очень жалею, что не в папу пошла.
Алена Франц:
Лариса Анатольевна, искренне Вам скажу, что дай Бог каждой женщине выглядеть так, как Вы.
Лариса Лужина:
Русской женщине когда скажешь, что хорошо выглядит — да ладно, все не так, а надо говорить — спасибо, очень приятно, а то начинаешь оправдываться, что ты хорошо выглядишь.
Алена Франц:
У Вас замечательный сын Павел, невестка Машуня, три внука, мне кажется, в них вложена вся любовь, и в Вашей семье несется традиция добра, любви, почитания, воспитания. Как воспитывались Ваши внуки?
Лариса Лужина:
Ничего не могу сказать по этому поводу, потому что я при этом не присутствовала, я праздничная бабушка, воскресная, вижусь с ними раз в месяц, не больше, потому что они живут отдельно. Когда они маленькие были, я приходила погулять с ними, ходили в театр или цирк, но не сказать, что я специально уделяла им внимание в воспитании. Матвей на аккордеоне 8 лет отучился в музыкальной школе, но на этом и закончил, Прошка 5 лет отучился, больше не стал, хотя я считаю, что это нужно обязательно для развития: в музыке начинают разбираться, слух восстанавливается, можно добиться стопроцентного слуха, знают, кто такие композиторы, музыкальные произведения, это в жизни всегда пригодится.
Алена Франц:
То есть никто из внуков не взял профессию бабушки.
Лариса Лужина:
Думали, что Прошка будет, он со мной занимался одно время, но что-то не идет, он еще зажатый, Маша просила позаниматься, чтобы раскрепостить его, но у него нет желания заниматься актерским мастерством, ему быстро все надоедает, все сразу неинтересно. Поначалу еще ничего, потом интерес пропадает. Мы были в цирке, и меня даже немножко стало настораживать, никак не могу понять, что это такое, ребенку 13 лет исполнилось, может, переходный возраст. Все ребята вокруг кричат, смеются, как-то реагируют, а Проша сидел и просто смотрел, без эмоций, что бы ни происходило — под куполом работают, медведи, не улыбнулся на клоунские штуки.
Алена Франц:
Может, он пытался понять.
Лариса Лужина:
Пока его ничего не привлекает. Я его спрашиваю: «Кем ты хочешь стать? — Я еще не определился». Будем ждать, когда определится, потому что старшие уже определились, а он еще пока нет.
Алена Франц:
Сейчас как скажет — бабушка, решил я стать актером.
Лариса Лужина:
Он ходил в театральную студию, но я считаю, что попал в не очень хорошую, потому что я посмотрела их работы, мне не понравилось, там ничего не дают, и он бросил ее. Ему нравится танцевать или петь, даже не знаю, ходит он на такие занятия или нет. Но у них так много занятий, так много уроков, что времени нет у детей совершенно, потому что есть еще репетитор по английскому, еще что-то, весь день расписан.
Алена Франц:
Социум влияет на детей или больше семья влияет на становление личности?
Лариса Лужина:
Влияет все вместе.
Алена Франц:
Смотришь на Вашу семью и радуешься, насколько воспитаны дети, начитаны.
Лариса Лужина:
Спасибо Маше. Я мало внимания уделяла сыну, еще и с отцом его разошлась, когда ему было 6 лет, были другие мужчины рядом с ним, и я не знаю, кто его учил, он часто бывал у бабушки в Таллине, из рук в руки переходил, 3 года в интернате учился. С отцом он оставался в близких отношениях, может быть, Валера Шувалов, его отец, ему что-то привил, потому что он все умеет. Он сделал умную дачу, может провести проводку, подчинить холодильник — он все умеет, и к этому приучил детей, старшие внуки тоже все умеют делать, потому что когда он что-то начинает на даче делать, обязательно с ним или Матвей, или Даня, это так здорово, когда знают, как брать в руки молоток и забивать гвозди, а то нынешние молодые ребята не знают, как это делается. Это тоже дисциплинирует, и вот это воспитание со стороны Паши, а Маша с ними учится, вечный студент, потому что она сначала со старшим, потом со средним, сейчас с младшим с утра до вечера занимается. Как она это все знает, мне покажи — ничего не знаю.
Алена Франц:
Уже невольно вникаешь в систему образования, особенно нынешнюю, которая или глупа, или чересчур умна.
Лариса Лужина:
Маша переучивается вместе с ними, она лидер по жизни, так что немножко руководит семьей, она и хозяйка хорошая, молодец, как будто пансион благородных девиц закончила, потому что все может.
Алена Франц:
Конечно, от женщины зависит многое. Кто-то ставит во главе карьеру, а кто-то семью.
Лариса Лужина:
Маша заканчивала тот же самый институт, что и Паша, Ленинградский киноинженерный, сейчас он по-другому называется, она тоже могла быть звукорежиссером, но не пошла, потому что отдалась семье, все-таки трое детей. Может, у нее особо желания не было, как у Павлика, он мечтал об этом с детства. Отец думал, что он станет кинооператором, и мог бы поступить во ВГИК, возможность-то была, но он сказал: «Я не хочу», — а профессия звукорежиссера ему понравилась, может, это тоже мое влияние, потому что я брала его с собой на концертные программа, когда мы ездили на гастроли с театром, летом обязательно выезжали на гастроли, а там же и микрофоны, и свет, и экран, и пленка. Паша ездил со мной все время, и чтобы не болтаться по улицам, он все время был в рубке вместе с ребятами, со звукорежиссерами и операторами, помогал. Видимо, это его заинтересовало, поэтому он и пошел в эту профессию. И он же не звуковик, который с микрофоном стоит, а при записи, когда все звуки собираются в единое.
Алена Франц:
Это сложно, не каждому дано, и многие уходят из этой профессии.
Лариса Лужина:
Была такая смешная история с ним. Я была на фестивале, мы пили кофе после концерта, и кто-то из известных говорит: «Я сейчас фильм делаю, и такой хороший мальчик звукорежиссер со мной работает, просто прелестный, такой умница, аккуратный, исполнительный, такой талантливый». Я говорю: «Кто такой? — Да сын Валерки Шувалова, оператора. — Правда? Между прочим, это и мой сын тоже». И мне было приятно слышать, что он действительно на хорошем счету. До фильма «Благословите женщину» Паша работал с Говорухиным все картины, работал с Дружининой, Хотиненко, с Шахназаровым делает пятую или шестую картину, он работает с хорошими, интересными режиссерами, получил премию Луначарского за вклад в киноискусство. Так что он выбрал себе профессию, которая доставляет ему радость и удовольствие, иногда, бывает, по две смены приходится работать, но это ему доставляет радость.
Данька выбрал факультет глобальных процессов МГУ, ему это очень нравится, но его тянет в политику, а Матюха айтишник. Они сами себе это выбрали, молодцы. Нужно заниматься тем, что тебе нравится, а не насильно. Я говорила Паше: «Мама у тебя артистка, папа оператор, может, ты будешь сниматься? — Не могу, на сцену выхожу, и голова кружится, падаю, поэтому это не для меня, или если надо перед камерой вставать, у меня температура поднимается».
Алена Франц:
Каждому свое, человек может находиться за кадром и творить.
Лариса Лужина:
Нельзя насильно заставлять, хотя какими-то вещами нужно все-таки с детства заставлять заниматься — языком, музыкой, литературой, все-таки книжки читать нужно, надо проявить настойчивость, потому что это полезно, потом они будут благодарить за это. Матвей до сих пор благодарен, что он может по крайней мере взять тот же аккордеон и сыграть что-то, за фортепиано, потому что было еще и пианино, не только аккордеон. То есть это нужно, в дальнейшем пригодится.
Алена Франц:
Что бы Вы могли посоветовать нашей нынешней молодежи, родителям?
Лариса Лужина:
Я не могу ничего советовать, никто к моему совету не прислушается, потому что скажут — глубокая бабушка, динозавр из прошлого века. Сейчас другое поколение, я ничего посоветовать не могу.
Алена Франц:
Вы правильно сказали насчет книг, литературы надо побольше читать.
Лариса Лужина:
Попробуй заставить взять книжку в руки, у них сейчас все электронное. Но они все хорошо говорят, я не могу сказать, что два слова связать не могут, нет, они очень умные, но у них другой склад ума, другие взгляды, мне с ними уже сложно, я их не понимаю. Мое поколение не понимает молодых, даже своих детей меньше понимаешь, а тем более внуков, а уж тем более правнуков.
Алена Франц:
Какие пять интересных вещей у Ларисы Лужиной? Что нравится, что не нравится? Вкусная еда нравится?
Лариса Лужина:
Поесть я люблю, поспать люблю, потому что я сны хорошие вижу. Недавно видела сон страшный, но это, видимо, на генетическом памяти, потому что я блокадница, были воздушные тревоги, тем более сейчас такая сложная ситуация. И я во сне слышу воздушную тревогу, просто сирена, как в Ленинграде, и я знаю, что нужно куда-то бежать прятаться, потому что мама всегда говорила: «Бегите сразу с сестренкой в бомбоубежище». И во сне воздушная тревога, я выскакиваю на балкон, передо мной Москва-сити, а там взрыв и черный дым. Я в ужасе думаю — война началась. Открываю глаза, смотрю — тишина вокруг дома, и все на месте стоит. Недавно видела сон, что нас эвакуировали. Мне хочется засыпать, потому что я вижу хорошие сны, причем они с продолжением.
Алена Франц:
Вы сова или жаворонок?
Лариса Лужина:
Ложусь очень поздно, часа в 3, раньше не засыпаю. У нас ночью показывают очень хорошие фильмы, поэтому когда начинаешь смотреть, до 5 часов не спишь.
Алена Франц:
А встаете рано?
Лариса Лужина:
В 9 часов обязательно просыпаюсь, но если надо в 6 встать, то и в 6 встану, у меня есть внутри хронометр. Меня научили в свое время, чтобы можно было проснуться без будильника, нужно лечь, закрыть глаза и правой ногой пробить — раз, два, три, четыре, пять, шесть (если в 6 часов надо встать), и ты в 6 часов проснешься.
Алена Франц:
Я обычно себя программирую — нужно встать в 6 утра. А вставать нужно с правой или с левой ноги?
Лариса Лужина:
Как удобно, я даже не обращаю на это внимания.
Алена Франц:
Вы верующий человек, ходите в храм. Когда я у Вас была в гостях, мне очень понравилась Ваша часовенка. Почему появилось желание сделать это на территории своего дома?
Лариса Лужина:
Может, это связано с литературой, когда я читала Толстого, Куприна, везде же пишут про домашние церкви, домашние храмы, семейные, но это всегда было в имениях, и мне вдруг захотелось — почему бы не сделать домашнюю часовенку. Она у меня маленькая совсем, непритязательная, но она освящена, приезжал мой духовник, отец Константин, настоятель храма Крестовоздвижения в селе Дарна, так что она у меня действующая. С утра встаешь, можно подойти, зажечь свечку, помолиться.
Она у меня загорелась однажды, это было так страшно. Я зажгла свечку, а не сообразила, что пластмассовая подставочка была, и ушла, а часовенка деревянная, вдруг вижу — полыхает. Я в ужасе подбежала, была одна, сбила огонь, и у меня обгорели 4 иконы, я не знала, что с ними делать. Мне сказали сжечь — я не могу сжечь иконы, и я закопала около часовни в землю. Потом отца Константина спросила, он говорил, что в принципе можно было бы сжечь, но у меня рука не поднялась. Не буду вспоминать документальные фильмы, которые были после революции, как уничтожали иконы, это было страшно, и я подумала, что лучше закопаю.
Я в душе верующий человек, хожу в церковь не все время, только по
праздникам, не каждый день на службы, хожу только тогда, когда меня ноги ведут, это бывает совершенно неожиданно. Я вдруг встаю, и мне просто нужно сейчас одеться и идти в церковь. Неважно, попаду я на службу или нет, пускай я там буду одна, но я поставлю свечки, напишу записки, помолюсь Господу Богу, перед моими любимыми иконами постою — Спиридона, Николая Угодника, Николай Чудотворца, Матроны, Иисуса Христа — и мне сразу легче становится на душе, выхожу окрыленная, идет очищение.
Алена Франц:
Расскажите секрет молодости, силы духа, какая все-таки Ваша цена успеха?
Лариса Лужина:
Я не могу говорить, что я такая уж успешная, просто я узнаваема от того, что часто бываю на экране во всяких передачах, ток-шоу, в которых я мало принимаю участие, в особо скандальных не люблю. Я не могу сказать, что моя творческая судьба удалась, у меня были хорошие режиссеры, хорошие фильмы, не было фильмов, которые имели огромнейший успех.
Алена Франц:
А «На семи ветрах»?
Лариса Лужина:
У этой картины планка не доходит до фильма «Летят журавли» или «Баллада о солдате», мне-то хотелось в своей творческой жизни сняться в такой картине, которая была бы на мировом уровне, как и любой актрисе. У меня нет ни одной награды за актерское мастерство или за лучшую женскую роль, эпизод, у меня много всяких наград, но это все общественное признание. Наверное, никто в этом не виноват, я не попала в те режиссерские руки, в которые мне хотелось бы попасть, значит меня не поцеловал Господь Бог в макушку, как многих поцеловал. Да, он меня сделал актрисой, я профессионал, ремесленник, я все делаю органично, никто не придерется по этому поводу, но звезд с неба не хватала. Я считаю, что если бы у меня был свой режиссер, который мог бы со мной поработать или открыть новые стороны моего таланта, если он есть, то, может быть, было бы интересно. Но поскольку я все время шла от одного режиссера к другому, они использовали в основном все те мои данные, которые были во мне заложены с первой роли в том же фильме «На семи ветрах»: хорошая женщина, добрый человек, хорошая мать. А таких, которые мне бы хотелось на разрыв аорты сыграть, не было. Поэтому моя творческая судьба не очень удалась, это мое личное мнение. Люди могут сказать — ну что она жалуется. Я не жалуюсь, просто знаю, что ничего такого большого не сделала в своей творческой жизни.
Алена Франц:
Во всяком случае Вы любимая людьми, Вас обожают.
Лариса Лужина:
Потому что роли добрые, потому что они несут добро. А это зависело от тех режиссеров, с которыми я работала, а режиссеры и партнеры у меня были прекрасные. Я не могу пожаловаться, но не сложилось, значит, нет таланта. Возьмите Инну Чурикову, как у нее судьба актерская сложилась, она же актриса незаурядная, гениальная, Богом поцелованная, а меня Бог слегка коснулся.
Алена Франц:
Песня, написанная Володей Высоцким, была посвящена Вам?
Лариса Лужина:
Об этом никто не знал и, может быть, не узнал бы никогда, если бы не заговорил об этом Станислав Сергеевич Говорухин, это он всем открыл глаза. Песня была написана на фильме «Вертикаль». Я когда снималась в этом фильме, это был 1966 год, и то, что Володя пишет — Иран, Варшава, Осло — я как раз везде побывала, первый был Париж, Канны, потом были Дублин, Осло, Прага, Карловы Вары, Иран, и я все это проездила уже до того, как начала сниматься в 1966 году, а тогда был железный занавес, только артисты могли выехать с картинами, а для простого народа граница была закрыта. И когда мы снимали картину в горах, там быстро темнеет, мы жили в палатках на большой высоте, у Володи гитара, он прилетал, улетал, тогда еще работал на Таганке, и я тоже моталась, потому что снималась еще в Германии. И он пел песни, Гена Воропаев, театральный актер, разыгрывал смешные театральные сценки, Саша Фадеев очень хорошо рассказал анекдоты, Рита Кошелева тоже. Никто за границей не был, конечно, они расспрашивали об этом. Володя слушал, раскрыв рот, ему так хотелось попасть за границу, а его не выпускали тогда, тем более, он был запрещенным не только за границей, но и у себя на родине. И он написал шутливую песню от имени мальчишки-слесаря или простого работяги, который влюбился в звезду, которая везде побывала, попытался за ней ухаживать, но куда ему, она и в Париже побывала, и в Осло, и в Иране, пытался к ней быть поближе, но ничего не получалось.
И вот однажды Володя прилетел и сказал: «Лариска, написал песню про тебя». Он спел ее, и мне она не понравилась: с какой-то иронией, слова не понравились. И я особо внимания не обратила на эту песню. Было 25 лет фильму, мы со Станиславом Говорухиным были на сцене, и кто-то задал вопрос — песня была посвящена Марине Влади? Станислав Сергеевич говорит: «Да какой Марине, для Лариски Лужиной написана песня». Журналисты узнали об этом, стали раскручивать мои отношения с Володей. А у нас были хорошие дружеские отношения, он у нас часто дома бывал, дружил с моим мужем. Даже Марина Влади где-то сказала, что не для нее, а для советской актрисы песню написал.
Алена Франц:
Мне кажется, это Бог обнял и поцеловал Вас, такую песню создали.
Лариса Лужина:
А какие прекрасные песни он написал для Марины Влади, и для многих, просто эта такая легкая получилась.
Алена Франц:
Я ее вчера прослушала ровно 10 раз, не поверите. Дорогие друзья, у нас в гостях была Лариса Анатольевна Лужина.
Наверно, я погиб: глаза закрою — вижу.
Наверное, я погиб: робею, а потом —
Куда мне до нее! Она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в нем одном.
Какие песни пел я ей про Север дальний!
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты».
Но я напрасно пел о полосе нейтральной —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —
Про юг и про того, кто раньше с нею был.
Но что ей до меня! Она была в Париже,
Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.
Я бросил свой завод, хоть в общем был не вправе,
Засел за словари на совесть и на страх,
Но что ей до того! Она уже в Варшаве,
Мы снова говорим на разных языках…
Приедет — я скажу по-польски: «Проше, пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь!»
Но что ей до меня! Она уже в Иране,
Я понял — мне за ней, конечно, не успеть.
Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле,
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!
Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после —
Пусть пробуют они. Я лучше пережду.