Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья, время для очередного эфира на канале Медиадоктор. Сегодня у нас в гостях прекрасный специалист Елена Владимировна Лысогорская, кандидат медицинских наук, врач-невролог клиники «Чайка», медицинский директор благотворительного фонда «Весна». Темой нашего сегодняшнего эфира будет рассеянный склероз, и первый миф, что это как-то связано с нашей рассеянностью и плохой памятью. Нет, это абсолютно не так. Что это за заболевание, как его диагностировать, как лечить, какие прогнозы, расскажет наш сегодняшний гость.

После нашего предыдущего эфира, где мы обсуждали поражения периферической нервной системы, был шквал запросов, звонков с просьбой рассказать про то, как поражается наша центральная нервная система, в частности при таком заболевании, как пресловутый рассеянный склероз. Давайте развеем первый миф – что такое рассеянный склероз, почему он рассеянный, почему склероз, какая связь?

Елена Лысогорская:

Самая частая бытовая ситуация, когда мы вспоминаем – взял ли я ключи, оставил ли включенным утюг, наверное, у меня склероз. Мы, неврологи, это часто слышим от пациентов. На самом деле рассеянный склероз ничего общего не имеет с забывчивостью, и здесь правильнее сказать, что это распространенный склероз, то есть слово склероз здесь отражает конкретные морфологические изменения в центральной нервной системе, в спинном мозге. А рассеянный означает, что он распространен в пространстве и во времени. И когда пациент обращается к неврологу, основная задача при постановке этого диагноза – подтвердить эту самую рассеянность, распространенность, как вариант английского – множественные изменения в центральной нервной системе. Мы оцениваем распространенность изменений в пространстве, то есть наличие повреждений в различных структурах центральной нервной системы, головном и спинном мозге. И распространенность во времени, то есть наличие у пациентов нескольких атак заболевания, или есть еще другие лабораторные маркеры, которые также приравнены к этой распространенности во времени.

Тоже есть заблуждение, что это заболевание редкое. Сейчас мы сталкиваемся с тем, что распространенность этого заболевания растет с каждым годом. По сравнению с периферической нервной системой рассеянный склероз встречается чаще, но значимо реже, чем инсульт. Были опубликованы большие данные исследования довольно давно, в 2016 году, но предыдущие данные были от 1990 года 20 века. Примерно на 2016 год распространенность была 2 миллиона человек в мире. Мы знаем, что есть ишемический инсульт, геморрагический, и если их сложить, было порядка 10 миллионов, то есть в разы реже, чем социально значимый инсульт и много чаще, чем другие периферические аутоиммунные поражения. Но каждый год прирост заболеваемости составляет порядка 200 тысяч человек в мире, это население Мытищ или Пскова. Рассеянный склероз – это заболевание молодых людей, то есть самые социально активные люди на пике своих возможностей, на пике своей трудовой деятельности подвержены этому заболеванию.

Андрей Реутов:

Кто болеет чаще – девушки или мужчины?

Елена Лысогорская:

Поскольку это иммуноопосредованное заболевания, то есть аутоиммунное, то чаще болеют женщины. Если риск для женщин порядка 0,5 процента, для мужчин 0,3, то есть немного больше болеют женщины. Здесь правильнее перейти к факторам риска, помимо пола, распространенность заболевания зависит от широты проживания.

Андрей Реутов:

Перед эфиром Вы сказали, что в Петербурге чаще встречается, чем в Краснодарском крае. И у меня первая мысль, что это связано с солнышком, широтой.

Елена Лысогорская:

Наша страна очень большая, и у нас таких общих данных нет, есть по разным регионам, и в мире точно так же. Понятно, что от развитых стран информации больше, чем от развивающихся, и поэтому у нас искажаются представления. Но во всех исследованиях показано, что в северных широтах люди больше подвержены рассеянному склерозу, чем в южных. Даже был миф, что темнокожие люди не страдают рассеянным склерозом. Это оказалось заблуждением, сейчас появляются данные, что реже, но тем не менее страдает рассеянным склерозом и темнокожее население.

Андрей Реутов:

Тут связь с витамином D?

Елена Лысогорская:

Да, это правда. Меня поразило одно исследование, что наши шансы заболеть переезжают с нами в зависимости от региона. Если ребенок родился в неблагоприятном регионе, северной широте и переехал в регион с более благоприятным климатом, скажем, из северных широт в Краснодарский край до 15 лет, то он потом имеет риск Краснодарского края, а если после 15 лет, к сожалению, закрепляется риск северных широт, и он существенно выше, чем на юге.

С витамином D здесь есть связь, было много исследований. Вероятнее всего, атакует естественный модулятор нашей иммунной системы, и поскольку основная мишень – нервная система, поражается она из-за иммунных клеток. Витамин D здесь имеет протективное значение, и пациентам с рассеянным склерозом рекомендовано знать свой уровень витамина D и принимать его. Относительно всех других категорий сложно сказать. Почему у нас такая тема – мифы и заблуждения, не потому, что раньше мы ничего не знали и действовали неверно, а сейчас прозрели и знаем, как нужно. Нет, мы накапливаем эти сведения, и доказательная медицина тем и хороша, что сегодня так, завтра еще больше данных, и наше мнение, наши решения могут измениться. На текущий момент витамин D важен.

Андрей Реутов:

Мы говорили о том, что где-то болеют чаще, где-то реже, давайте продолжим, потому что там есть фраза, которая меня уже сейчас цепляет – про Халка и Человека-паука. Думаю, будет интересно, какая связь между склерозом и Халком.

Елена Лысогорская:

Рассеянный склероз – это хроническое заболевание. Нервная система поражается из-за того, что иммунные клетки и те агенты, которые производят один из видов этих клеток, проникают в центральную нервную систему, и воспалением поражается иммунная оболочка, нарушается этот барьер, способны проникнуть молекулы, которые они выделяют, и поражается оболочка отростков нервных клеток. У нервной клетки есть тело и отростки, по отросткам они общаются друг с другом, передается импульс, и осуществляется движение, слух, зрение, разные ощущения. Эта оболочка нужна для того, чтобы импульс проводился очень быстро.

Андрей Реутов:

Мы говорим про миелиновую оболочку, поэтому заболевание относится к демиелинизирующим.

Елена Лысогорская:

Если бы не было этой оболочки, то все стволы были бы у нас, как ствол дерева. К счастью, это не так, и мы можем быстро проводить импульс. И здесь как повезет, в разных структурах нервной системы могут возникать пробелы в миелиновой оболочке, поэтому возникают симптомы болезни.

Помимо средовых факторов еще важны генетические факторы и другие парасредовые факторы, которые модулируют развитие болезни и влияют на регуляцию генов, к ним относятся вирусы, курение, стресс. Курение достоверно повышает риск и ухудшает течение болезни.

Если говорить о наследственности, то какого-то конкретного гена неизвестно, то есть это не моногенное заболевание, а результат сочетания нашей предрасположенности и воздействующей среды. Среда может действовать напрямую, может косвенно через регуляцию генов.

Возвращаясь к Человеку-пауку и Халку, наши пациенты с рассеянным склерозом, поскольку это молодые люди, читающие, обычно очень неплохо информированы о своей болезни. Часто говорят, что есть генетические факторы и есть эпигенетические. И чтобы объяснить, как это работает, я привожу такой пример. Генетика в чистом виде – это как Человек-паук, есть мутация или какой-то вариант, конкретный аллель, и ты Человек-паук. А эпигенетика – воздействие среды, но они меняют регуляцию генов, это курение, вирусы, стрессы. Важно, что вирусы относятся к таким факторам, было много исследований, и долгое время, даже когда я училась в университете, проводились поиски этиотропного значения воздействия вирусов, прежде всего герпетического рода, и много исследований посвящено действию вируса Эпштейна-Барр как триггера болезни. Было непонятно, сейчас мы больше механизмов представляем, и считается, что влияет на регуляцию генов носительство вируса, а он очень распространен, и есть ассоциация с рассеянным склерозом.

По поводу стресса – его сложно посчитать, и что считать стрессом, у каждого свой уровень. Высчитываются гормональные всплески, кортизол, и больше данных о стрессе войны, утраты, но в целом тема скользкая. Считается, что риски повышает, но глубокой конкретики нет, исследований мало, и все они не очень качественные.

Андрей Реутов:

Мы уже поняли, что рассеянный склероз никак не связан ни с рассеянностью, ни со склерозом. Какие основные проявления? Есть красные флаги, что выпало поле зрения – проявление рассеянного склероза? На что обращать внимание нашим уважаемым зрителям, слушателям, что их должно насторожить, когда им бежать к специалистам вашего профиля?

Елена Лысогорская:

Можно сказать, что новости плохие, потому что это коварное заболевание, и симптомы могут быть абсолютно любые. Считается, что головная боль – это не проявление рассеянного склероза в чистом виде. Есть данные о частоте встречаемости разных симптомов, самые частые – чувствительные нарушения, когда есть стойкое онемение в руках, ногах, не приходящее, когда руку отлежал, и она занемела. Нет, это стойкие изменения, симптомы, если они есть, то они больше, чем день, два, неделя. В случае, когда есть новый симптом, онемение, нарушение походки, шаткость, слабость, стоит прийти к неврологу. Также частый симптом – это глазодвигательные нарушения и снижение зрения, часто бывает на один глаз. Причем когда мы говорим о снижении зрения, это необязательно острота зрения, это может быть цветовосприятие, формовосприятие, много показателей. И так бывает, что наши пациенты доходят первично не к неврологу, а к офтальмологу, оториноларингологу, даже к травматологу, если онемела нога, к урологу, если промежность. Наши коллеги насторожены в плане демиелинизирующих заболеваний и направят пациента к неврологу.

Коварство болезни еще в том, что не только любые симптомы, но без лечения симптомы проходят. Без правильного лечения аутоиммунные болезни ослабляют симптомы с течением времени, и в нашем образе жизни, когда мы много работаем, темп очень высокий, бывает, что человек может не успеть вовремя прийти к врачу, это затрудняет диагностику. Нужно быть внимательным к себе и вовремя прийти к специалисту.

Андрей Реутов:

Огромное количество разнообразных симптомов, тем не менее, мы можем по течению заболевания разделить, потому что есть разные формы рассеянного склероза?

Елена Лысогорская:

Самый частый вариант течения – это ремиттирующая форма, когда есть обострение болезни, после нее ремиссия, и сначала эти обострения с какой-то частотой. Бывает более агрессивное течение, когда они много раз в год возникают, бывают более благоприятные, когда раз в год или реже, и с течением времени, если ничего не делать, обострение снижается, но при этом функциональные ограничения пациент накапливает, и рассеянный склероз из рецидивирующего течения переходит во вторично-прогредиентное. Это самый тяжелый тип течения, когда уже есть стойки ограничения, когда есть не только воспаление в центральной нервной системе, есть еще и значимые дегенеративные проявления, когда уменьшается объем мозга, мы это можем измерять активно. Считается, что эти процессы наступают раньше, но измерять мы это можем, когда есть вторично-прогредиентное течение.

Есть еще вариант первично-прогрессирующий, небольшой процент, порядка 10 процентов от всех пациентов, когда нет отчетливых обострений, а потихонечку возникает прогрессирование тех симптомов, которые есть в дебюте.

Андрей Реутов:

Вы упомянули, что это дорогое заболевание. Речь о дорогих препаратах, с чем это связано? Зачастую пациенты сначала попадают к офтальмологам, специалистам смежных специальностей и только потом доходят до вас. Как выглядит маршрут наших пациентов, есть ли какие-то особенности у нас, в других странах?

Елена Лысогорская:

Рассеянный склероз – сложное для диагностики заболевание, потому что пациенты не всегда первично знают, к кому обратиться со своими симптомами, может быть, узкий специалист не насторожен, и вовремя человек не придет, симптом пройдет, и время первичной диагностики будет упущено. Плюс наше общество настроено верить в чудодейственное средство, что пройдет само.

Андрей Реутов:

Мы все воспитывались на Кашпировском, заряженной воде, наверное, это все оттуда.

Елена Лысогорская:

Помимо того, что ты столкнулся с хронической болезнью и должен принять этот факт, сразу же в условиях современной реальности нужно принять факт, что это потребует от тебя затрат. Хорошая новость в том, что есть система государственных гарантий, она доступна для пациентов с рассеянным склерозом, это реально круто и реально работает. Пациенты с рассеянным склерозом наблюдаются в специальных межокружных отделениях рассеянного склероза, они есть во всех регионах страны, в крупных городах, это неврологи, специалисты в области демиелинизирующих болезней. Они собирают таких пациентов, проводят дифференциальную диагностика, потому что много имитирующих заболеваний, рассеянный склероз не единственная.

Конечно, эта помощь не одинаковая в разных регионах, это новость плохая. В Москве, Московской области, Санкт-Петербурге проще получить качественную медицинскую помощь, в удаленных регионах, если нужно добираться до крупного центра, в то единственное межокружное отделение, уже на это затраты. Плюс диагностические маневры, иногда требуется госпитализация, МРТ, это время, и здесь человек должен выбирать. Время – мозг, этот тезис работает не только при инсульте, но и при рассеянном склерозе, что если есть возможность потратить деньги и не ждать своей очереди, сделать быстрее обследование, это того стоит, и этот факт нужно принять.

Иногда требуются затраты и от пациента, и это не только затраты на диагностику, но и на реабилитацию. Таких специалистов тоже немного, и есть желание у пациентов использовать дорогие препараты, потому что последние годы у нас импортозамещение и много дженериков, наши пациенты обеспечены этими препаратами. Фармакобизнес развивается, рынок дополняется, появляются новые и новые препараты, это возможность улучшать течение болезни, отсрочить наступление инвалидизации. Есть такой миф, что если рассеянный склероз, то значит я буду прикован к инвалидному креслу очень быстро. Это заблуждение, во-первых, никто не знает, как скоро это будет, какой будет тип течения болезни, это требует отдельного наблюдения, но в целом есть возможность воздействовать.

Пациенты принимают специальную терапию. Помимо того, что они наблюдаются в межокружных отделениях, там им назначается терапия, которая модулирует течение болезни, то есть ее цель – избавить человека от обострения, продлить ремиссию болезни. Есть разные препараты, некоторые из них принимаются постоянно, для того чтобы делать иммунную систему более доброй к собственному организму.

Существуют препараты, которые отбирают оружие у иммунной системы, блокируют конкретные антитела, они не вырабатываются какое-то время, потом клетки опять появляются, опять обрабатываются. А есть подходы к терапии, которые полностью перестраивают иммунную систему, не только разоружают, но вообще делают ее другой, полностью меняют. Выбор этой терапии зависит от типа течения болезни, и наши подходы меняются. Сейчас все больше обнадеживающих данных о том, что есть новые препараты, которые относятся к тем, которые перестраивают иммунную систему, что за ними будущее, но эта терапия пока что единственная в своем роде, аналогов нет, и она очень дорогостоящая. Часто есть заблуждение у пациентов, что им не назначают какую-то терапию, потому что она дороже, а есть желание именно этой терапии. Но на самом деле заблуждение состоит в том, что решение принимается в зависимости от типа течения. Не связано это с дороговизной, а связано с тем, что помимо эффективности это еще сопряжено с большими рисками для самого человека.

И тут важно перейти к коронавирусу. Последние годы жизни с коронавирусом показали, что это важно, потому что наши пациенты в группе риска, иммунная система другая, и мы ее постоянно меняем препаратами. У таких людей больше рисков заболеть другими болезнями, в том числе коронавирусной инфекцией, и плюс вакцинация гораздо хуже дает ответ. Есть препараты, при которых практически нет никакого иммунного ответа на вакцинацию, это плохо, человек не защищен. Поэтому решение о том, какой будет выбор препарата, зависит от течения болезни и от того, что доктор взвешивает все эти риски. Важно, чтобы доктор имел возможность объяснить, ответить на все вопросы пациенту простым языком, объяснить, почему такое решение принято, что оно не связано с дороговизной препарата.

Андрей Реутов:

У меня всегда вопрос – прививки, беременность, нужно ли кардинальным образом менять образ жизни?

Елена Лысогорская:

Пациенты приходят с тем, что теперь я должен поменять свою жизнь, все пропало, придется менять работу. На самом деле это не так. Когда я училась в университете, были большие ограничения, например, считалось, что повышается риск обострения у беременных женщин, и лучше им избегать беременности. Сейчас данных больше, мы знаем, как себя вести в ситуации с беременной женщиной. Тактика такая, что мы назначаем максимально эффективную терапию, если это плановая беременность, до момента беременности, потом терапия отменяется, затем возвращается, и спустя 9 месяцев после родов риск уже приравнивается к тому, который был до беременности. Если болезнь была агрессивная, есть шанс ожидать агрессивного течения, поэтому у нас есть задача сделать его менее агрессивным перед беременностью, и есть возможности благодаря новой терапии.

Кроме того, много данных в других странах, как себя чувствуют пациенты, как себя чувствуют дети, которые были зачаты и рождены в момент приема препаратов первой линии терапии, и есть препараты, которые даже в других странах мира не отменяются, женщины продолжают вынашивать детей, дети рождаются абсолютно обычными. Подводя итог, сейчас не запрещают беременеть, скажем в кавычках, и это не отдельный фактор риска. Риски выше первые 9 месяцев, но все насторожены, даже родоразрешение может быть естественным путем.

Андрей Реутов:

Бывает так, что когда ко мне приходит пациент с подозрением на опухолевый процесс, в результаты МРТ я вижу характерную картину демиелинизирующего процесса, на этом мои диагностические мероприятия заканчиваются, и я передаю пациента вам. Мы несколько раз сказали, что необходимо делать МРТ как можно быстрее, при этом это довольно дорого, но необходимо сделать. Что еще входит в стандарты обследования?

Елена Лысогорская:

Стандартом считается МРТ, есть современные критерии МакДональда, которые призваны максимально рано поставить диагноз, показать рассеянность в пространстве и во времени. Вводится контрастное вещество в момент МРТ, для того чтобы оценить новые очаги и увидеть старые очаги. Если все сразу видно, диагноз у нас в кармане.

Андрей Реутов:

Тогда люмбальная пункция необязательна?

Елена Лысогорская:

Да, для постановки диагноза. А если мы видим один очаг, несколько очагов, одновременно накапливающих контрастное вещество, обязательно люмбальная пункция, чтобы увидеть специальные антитела, которые вырабатываются в центральной нервной системе, которые сейчас современными критериями приравнены к рассеянности во времени. Видя их, мы можем поставить диагноз. Есть исследования новых препаратов, там учитывается наличие секреции антител, поэтому в целом пациентам лучше сделать эту пункцию, чтобы быть информированными о наличии этих антител, как правило, они есть. Много разных демиелинизирующих заболеваний, и не всегда первично мы говорим только о рассеянном склерозе. Поэтому часто нужно сделать пункцию, чтобы исключить другие возможные демиелинизирующие заболевания или варианты, ассоциированные с конкретными антителами.

Андрей Реутов:

От врача зависит многое – диагностика, подбор лечения. А что пациент может сделать для борьбы с этим заболеванием? В нашем предыдущем эфире было четко сказано, что пациентам с поражением периферической нервной системы зачастую не рекомендовано проведение реабилитационных мероприятий, потому что они быстро истощаются. Насколько пациентам с поражением центральной нервной системы необходима и может помочь реабилитация в случае нарастания неврологической симптоматики?

Елена Лысогорская:

Отказаться от курения, это первое, что пациент может для себя сделать, если он курит. Это действительно важно, потому что если вам установлен этот диагноз, то отказ от курения или хотя бы ограничение курения улучшает течение и прогноз болезни. Второе, думать о витамине D, восполнять дефицит. Третье, заниматься физическими упражнениями. Если нет никаких функциональных ограничений, то хотя бы контроль утомляемости, хорошо откликается на регулярные физические упражнения, это доказано в исследованиях, и это приятно, настроение повышает, облегчает психоэмоциональные нагрузки. И важно восстанавливать не только пораженные участки миелина, но и функцию, потому что структурные поражения – это структурные поражения, функциональные – это немного другое. Чем раньше мы начинаем с ними работать, тем лучше прогноз, тем дольше интервал, когда не требуется специальных средств реабилитации: использование трости или других средств опоры. Пациент может это сделать для себя, не только рассчитывая на ту терапию, которую назначил врач, не только рассчитывая на симптоматическую терапию, она тоже бывает нужна, для этого нужно быть на связи с врачом и жаловаться. Пациент может жаловаться вовремя на обострение, на неэффективность терапии, другие симптомы, которые корректируются, депрессию и заниматься физическими упражнениями, компенсируя усталость, те ограничения, которые есть.

Андрей Реутов:

Вы являетесь директором и идейным вдохновителем специального фонда, для пациентов очень важно откуда-то черпать информацию. Я сегодня узнал очень много нового для себя, я понимаю, насколько важно нашим пациентам быть информированными о возможностях диагностики и лечения заболевания.

Елена Лысогорская:

Наш фонд «Весна» – это некоммерческая организация, которая не оказывает адресную помощь пациентам, мы стараемся изменить инфраструктуру помощи. Это работа по обучению специалистов в области физической реабилитации, и есть несколько проектов, которые включены для пациента. Например, проект «Шаг за шагом» для пациентов с рассеянным склерозом, мы работаем над ним с начала года, 15 человек длительно получали реабилитационную помощью в рамках этого проекта, а так адресной помощи нет. Но есть информационная помощь, у нас есть портал для пациентов, лекторий, можно прочитать, смотреть Youtube канал, есть возможность написать свой вопрос и на него ответят. Есть данные о том, какие специалисты в этом регионе работают с рассеянным склерозом в области физической реабилитации. Мы пришли к этому, потому что важно заниматься физическими упражнениями. К сожалению, в стандартах помощи бесплатно такую помощь пациент может получить только в стационаре, амбулаторно нет, а это только одно из звеньев. Если у пациента изменение равновесия, недостаточно пролежать 21 день в больнице и заниматься с инструктором, ему нужно знать, как изменить среду вокруг себя, быт дома, рабочее место. Этому всему научат специально обученные люди, и мы работаем с такими людьми, расширяя их знания о рассеянном склерозе в том числе, то есть это далеко не единственное, мы работаем в целом для пациентов с двигательными нарушениями, и для детей, и для взрослых.

Андрей Реутов:

Давайте поговорим про будущее, я всегда пытаюсь завершать наш эфир на положительной ноте. Какая у нас конечная цель? Мы переводим в стойкую ремиссию, иногда получается избавиться. Тут происходит процесс демиелинизации, нарушение целостности миелиновой оболочки. Чего добиваетесь вы, как специалисты, вместе с пациентами, которые активно борются со своим заболеванием?

Елена Лысогорская:

Работа с рассеянным склерозом последние годы – это сплошной позитивный момент. Много было мифов, что физическая активность нельзя, прививки нельзя, беременеть нельзя, сразу инвалидное кресло, на самолетах летать нельзя. Сейчас мы избавились от них, накопились новые сведения. Раньше цель терапии была купировать обострение, урежение обострений. Сейчас глобальная цель перед исследователями, учеными в области рассеянного склероза стоит в ремиелинизации, придумывают препараты, и я очень надеюсь, что еще при моей работе она будет достигнута. Современная терапия позволяет избавить от активности болезни, и это цель, чтобы не было проявлений болезни, не было функциональных изменений, то есть не было прогрессирования исподволь, не было активности на МРТ, клинических обострений. Контроль МРТ требуется частично для того, чтобы эти данные объективизировать, и много революционных изменений, много новых препаратов, высоко активная терапия, возможно, за ней будущее, как только мы поймем, что она безопасна. И мы будем использовать эти дорогостоящие лекарства больше, к тому моменту уже и дженерики будут, все уравновесится, и этот шаг будет сделан.

Отдельно есть кейсы, случаи у моих коллег, у меня пока такого опыта нет, но есть знание о том, что можно не только посчитать число очагов в головном мозге, можно измерить общий объем и коры, и объем поражения. В мире есть несколько лабораторий, чтобы оценивать эффективность проводимой терапии на основании этих данных, то есть не только количества очагов и их активности, а общего объема вещества мозга, потому что сейчас наши представления изменились. Мы знаем, что когнитивные нарушения могут возникать раньше, чем мы думали, предпосылки для них есть. То же про депрессию, говорили, что есть данные, что депрессия ухудшает течение рассеянного склероза, приближает вторичное прогрессирование болезни. Поэтому важно для наших коллег, смежных специалистов, терапевтов, психотерапевтов, к которым придут пациенты, обращать на это внимание, задача невролога – тоже измерить уровень депрессии. Важно принимать терапию, эффективно контролировать, потому что это фактор риска, который приблизит прогрессирование болезни.

За чем будущее – данных у нас все больше и больше, хорошая новость в том, что у нас очень большое сообщество неврологов, которые занимаются рассеянным склерозом. Сейчас у нас сложные времена, сложное получение международной информации, но у нас есть собственные общества специалистов, постоянно проводятся конференции, недавно была «Академия неврологии» в Научном центре неврологии, посвященная рассеянному склерозу. Благодаря коронавирусу мы продвинулись в онлайн-взаимодействиях, больший доступ к информации, больше возможностей. Постоянно есть обновления, важно идти в ногу со временем, будем стараться это делать.

Андрей Реутов:

Что нужно знать пациенту?

Елена Лысогорская:

Обычно своим пациентам я говорю, что важно делать 5 вещей, кроме того, что жаловаться. Вовремя лечить обострение, принимать терапию, которая модулирует течение болезни, принимать витамин D, не курить и заниматься реабилитацией. Если нет ограничений, это спортзал, если есть ограничения, то инструктор лечебной физкультуры. Не каждый день вы к нему ходите, занимаетесь самостоятельно, меняете свой образ жизни, но время от времени взаимодействуете не только с неврологом, но и с врачом ЛФК. И жаловаться.

По поводу витамина D, пару недель назад терапевты обсуждали обобщенную публикацию о том, что витамин D не нужен всем людям в обязательном порядке, что нормы у нас завышены, они эмпирически были измерены. Но там написано, что отдельные категории все-таки нуждаются: при остеопорозе и еще некоторые категории. Я не была бы так категорична и рассеянный склероз не относила бы к тем, которые не нуждаются, а именно к отдельным категориям.

Андрей Реутов:

Надеюсь, мы все-таки развеяли определенные мифы, рассказали о заболевании, которое у всех на слуху. Друзья, до новых встреч в эфире.