Елена Речкалова:
Добрый день, в эфире передача «Сила женщины с Еленой Речкаловой». Это передача о сильных женщинах, которые хотят поменять мир в основном своим личным примером. Они сталкиваются с достаточно большими сложностями, о которых они не думали в самом начале, и каждый раз они побеждают благодаря своей заинтересованности в том, чтобы сделать мир более справедливым, более красивым, воспитать новое поколение и придать новые краски этому миру и проявить женщин как равноправных партнеров.
Мы часто находимся (и женщины, и мужчины) под влиянием гендерных стереотипов, в основном это было связано с тем, что всегда было разделение труда на мужской и женский. Мужские профессии требовали большой физической силы, женские, конечно, нет. Но сейчас, в эпоху цифровизации, ситуация меняется, потому что уже не требуется такая важность наличия физической силы. Что впереди этого мира, будет ли меняться роль женщины благодаря тому, что мир больше оцифровывается? И кто на это должен влиять, потому что стихийно это все не произойдет. Меняется ментальность, меняется отношение к себе в первую очередь. И сегодня мы пригласили на эту передачу генерального директора АНО «Сколково форум» Екатерину Иноземцеву, которую я заметила, и она отличается от многих на этом фоне, потому что она реально говорит на тему женщин в информационных технологиях, женщин в цифровой экономике и о том, что женщины могут быть вполне успешными в этих профессиях и оставаться при этом женщинами. Расскажите, как Вы эту тему продвигаете.
Екатерина Иноземцева:
Мой путь в эту тему был неоднозначный, спорный и проходил через огромное количество споров с самой собой, потому что я выросла в прекрасной семье, пошла учиться в университет, нашла хорошую работу, и никогда лоб в лоб не сталкивалась с притеснением себя по гендерному признаку. И вдруг волею судьбы я знакомлюсь с людьми, попадаю в сообщество женщин, которые говорят о том, что нам, как женщинам-предпринимателям, женщинам в STEM нужна поддержка. И для начала я спорила: ну кто вам мешает, иди и делай, в чем проблема. И постепенно, через споры, разговоры, обращаешься к статистике, потому что без цифр никуда, и девчонки бомбили меня именно цифрами, вдруг начинаешь понимать, что у меня барьера, может быть, и нет.
Елена Речкалова:
Но он есть все равно, это неосознанная дискриминация.
Екатерина Иноземцева:
Его как бы нет, но он есть, но самое главное, что этот барьер есть вокруг меня у большого количества девочек и женщин, которых я считаю талантливыми предпринимательницами, их даже не сравниваешь по половому признаку с коллегами мужчинами, ты сравниваешь двух профессионалов. И ты видишь, что профессионалы равны или один лучше другого вне зависимости от того, светлые у него волосы или темные, какого цвета глаза.
Но вдруг ты понимаешь, что проблема не только в том, что руководство вдруг повышает молодого человека или мужчину, а в том, что девушка считает это нормальным и даже не выдвигается, и она даже не оспаривает: «Конечно, так и должно быть». И потом ты начинаешь на это наталкиваться, обращать внимание на такие вещи, и вдруг как обухом по голове, я вспомнила свое собственное утверждение, которое я несколько лет культивировала и распространяла на всех своих друзей и знакомых, что я идеальный зам, я идеальное второе лицо. И тут я поняла, что все это звенья одной цепи, что на самом деле это мои собственные страх, нежелание, неосознанный барьер, ощущение неполноценности, то есть некое ограничение амбиций, которое возникло не потому, что тебя в детстве все время пинали – ничего подобного. Я командир октябрятской звездочки, председатель совета дружины, по полной программе все было нормально с поддержанием лидерской амбиции. И вдруг в какой-то момент – я идеальный зам. Когда ты начинаешь это дело преодолевать вначале в себе, ты начинаешь наталкиваться на те внутренние барьеры и внутренние стереотипы, которые сопровождают жизненное развитие и карьерное и профессиональное становление любого молодого человека, неважно, девочки или мальчика. И тут ты начинаешь понимать, что все мы родом из детства, и во многом социальное окружение оказывает достаточно сильное влияние на то, как мы развиваемся.
Елена Речкалова:
У меня такой же путь был к женской теме.
Екатерина Иноземцева:
Отвлечемся от меня персонально и поговорим о статистике. Я не верю в наличие каких-то физиологических различий между мужчинами и женщинами с точки зрения когнитивных способностей, их не существует. И отталкиваясь от этого, дальнейшая статистика начинает ужасать. Начнем с возраста дошкольника, детского сада, тот период, когда дети самостоятельно еще не способны сформулировать: «Мама, я хочу заниматься математикой, отведи меня в кружок робототехники», – или: «Мама, я хочу шить куклам платья». Но мамы берут своих детей и водят в разные кружки. Есть прекрасный кружок по математике, как показывает статистика, из 100 процентов детей, которые туда приходят, 4 процента девочек. Итак, ментальная арифметика, 100 детей, только 4 девчонки. Вряд ли именно эти девочки осознанно сказали, что они хотят этим заниматься.
Елена Речкалова:
Мама считает, что ей будет лучше.
Екатерина Иноземцева:
Это означает, что мамы других девочек даже не подумали о том, что их девочке необходимо развивать математическое мышление, способность к быстрому вычислению и просто развивать оба полушария мозга, что и происходит на ментальной арифметике, когда детям 4 года. Скорее всего, остальных девочек повели на танцы, музыку, фигурное катание, гимнастику, все то, что прекрасно развивает эстетическое восприятие, эстетическое развитие детей. Но первый клин уже в этот момент возникает.
Дальше дети приходят в школу, все занимаются одинаково, начальная школа у нас прекрасная, даже меняются форматы уроков труда. Если вы помните, раньше девочек с 4-го класса учили шить фартуки, халаты, готовить, мальчики лепили табуретки. Сейчас уже такого ужасающего разрыва нет, они все ходят на более-менее похожие занятия, даже иногда меняются местами. Например, в школе у моей дочери клеили модели корабликов, а мальчишек учили готовить блинчики. Это было в качестве эксперимента, их меняли местами, это была инициатива учителей, учили и тому, и другому.
Но в какой-то момент мы доходим до средней школы, начинается первоначальная профориентация, к нам начинают приходить ролевые модели в классы, родители, которые готовы рассказать о будущих профессиях, чем они занимаются, и к нам приходят папа-инженер и мама-врач. И это еще один пример того, как мы, не осознавая и не желая ничего плохого, формируем у детей нормальный образ: мальчики у нас инженеры, программисты, руководители, бизнесмены, мама – врач, учитель, педагог начальной школы, воспитатель, может быть, работает продавцом. Наши ролевые модели в этот момент закрепились.
Далее начинается распределение на гуманитариев и техников, тут же начинается: «Ты девочка, зачем тебе математика, лучше занимайся искусством, литературой». Потом девочка пробилась через это, пошла в математический класс, закончила школу, одна в математической группе. Я сейчас утрирую, но это частая история. И эта прекрасная выпускница поступает в университет на факультет физики. Оказывается одна в окружении мальчишек, это, может быть, и неплохо, никто из мальчишек из ее окружения на первом курсе не воспринимает ее как соперника, не высмеивает, но она сталкивается с педагогами, – на дворе 21 век, но у меня есть пример двухлетней давности, – которые говорят: «Слушай, ну зачем тебе это, чего ты пришла на этот факультет? – 21 век, я хочу быть физиком. – Ну зачем, ты просто замуж пришла выйти? Конечно, зачем вы, девочки, но этот факультет еще приходите. Вот тебе три и иди». И в этот бы момент нашей героине обратиться за менторской поддержкой, пойти в сообщество Women in physics или что-нибудь в этом роде, и – о нет, в наших вузах нет ничего подобного, и она сама в этой каше варится, тут уже мальчишки подрастают, а она еще, к сожалению для них, хорошо учится, суперответственная, и они начинают ее воспринимать как некоторого конкурента.
И все же она закончила физфак. Казалось бы, ты практически всего добилась, приходишь на работу, и тебя встречают очень некорректным вопросом: «Вам 23, наверное, замуж собираетесь, рожать будете, а кто с детьми будет сидеть? А, бабушка, няня. Ну ладно». И ты продолжаешь в этом вариться, испытывая постоянное давление. Вроде бы никто тебя не принижает, тебе дают ту же работу, у тебя та же стартовая зарплата, но при прочих равных повышают твоего коллегу молодого человека. Или есть возможность повысить зарплату – повысьте ему, ему же семью надо содержать, а ты не замужем, тебя муж должен содержать. Оп – новый стереотип, почему вдруг? И потом она сдается, становится счастливой обладательницей одного, двух, трех отпрысков, выходит на работу, а ей говорят: «Ну, милочка, ты всю квалификацию растеряла, давай, мы тебе административную работу дадим, тебе в командировки еще ездить нельзя, у тебя дети. Посиди, бумажки поперекладывай, и все с тобой будет хорошо». И здесь я вижу два ужаса. Ужас номер один – эта ситуация действительно существует, и ужас номер два – она абсолютно устраивает эту женщину.
Елена Речкалова:
В результате у нас женщины получают на 28 процентов меньше с той же квалификацией, потому что они работают в непроизводительных отраслях, потому что у них 80 процентов неоплаченного труда и прочее. И самый главный итог – у нас женщины из малоимущих пенсионеров составляют 73 процента. Вам хочется такой жизни?
Екатерина Иноземцева:
Совершенно нет. И, казалось бы, если мы начинаем разбирать эти барьеры, думаем – вот, решением этой проблемы будет переход к цифровой экономике. Сейчас как все автоматизируем, как все цифровизируем, и женщина в декрете может из дома работать, и это будет нормально и не будет никого напрягать, у нее появится доступ к любым информационным системам, она сможет быстро реагировать на любые запросы, и мы потихонечку разницу в доступе к информации либо разницу в работе будем нивелировать, и мужчины и женщины станут наконец-то равны.
И тут мы сталкиваемся с удивительным моментом. Цифровая экономика, которая дает нам ряд невозможных возможностей, которые смогут простимулировать как женскую занятость в целом, так и женское предпринимательство в частности, она же создает и целый набор новых барьеров, решать и преодолевать которые нужно начинать уже сейчас.
Барьер первый – большое количество новых профессий, которые возникают, требует по меньшей мере базовых знаний в области инженерии, технологии и математике. А там женщин мало, и более того, те новые подрастающие поколения женщин, которые будут сейчас выходить на работу и трудоустраиваться, там их тоже мало, потому что в настоящий момент мы еще ничего не сделали, для того чтобы выровнять процент мальчишек и девчонок, выбирающих гуманитарные и технические специальности. Это значит, что через шаг мы получим бешеную безработицу среди женщин, потому что они потеряют свои нецифровые специальности, они потеряют работу, а новых компетенций получить не смогут, потому что у них нет базовых знаний.
Елена Речкалова:
Ресурсы тоже ограничены, и мужчин не хватит, чтобы обслуживать все это.
Екатерина Иноземцева:
Само собой, это как еще одно последствие. Мало того, что мы получим безработицу среди профессионально неподготовленных заранее женщин, мы еще получим огромный провал в заполняемости кадрами необходимых рабочих мест, плюс бедность, и дальше социально-экономический провал. Я думаю, что оцифровать его можно, но не нужно, а то будет очень страшно.
Елена Речкалова:
Есть статистика, говорящая о том, что женщины могли бы заменить 3 тысячи мест, которые у нас из-за демографической ямы сейчас будут выпадать, и их надо к этому готовить, и это может быть только государственная программа, или просвещение, но эффект его наступает не сразу.
Екатерина Иноземцева:
Эффект его наступает не сразу, тем более, если мы начинаем работать со школьной скамьи, то это школа плюс образование и только потом вхождение в этот экономический оборот, это 15 лет. Но если не сделать этого сейчас, то этого не будет и потом. При этом нам недостаточно сейчас работы со школьниками, студентами либо инициировать и реализовывать различные корпоративные программы, чтобы менять положение женщины на работе уже сегодня, и нам здесь без помощи государства не обойтись.
Елена Речкалова:
Еще и социальную инфраструктуру строить, высвобождать женщин.
Екатерина Иноземцева:
Устраивать школу для переквалификации и подготовки к новым видам компетенций, к новым видам специальностей.
Елена Речкалова:
И этим вы тоже занимаетесь.
Екатерина Иноземцева:
Я возглавляю проект, который называется «Женщина в цифровой экономике», проект STEM, это проект, который реализуется в рамках Евразийского женского форума, инициатива, которая реализуется благодаря поддержке и кураторству Матвиенко Валентины Ивановны. Целиком эта инициатива состоит из целого набора проектов, каждый из которых решает ту или иную задачу, ту или иную проблему или барьер, с которым сталкиваются женщины в текущей ситуации в экономике, либо в политике, либо в образовании. Мне оказалась близка, и я понимаю, что я могу что-то поменять в ситуации, связанной с переходом в цифровую экономику наших женщин.
Почему я этим занялась? Я работаю в фонде «Сколково», который занимается поддержкой технологических предпринимателей, и казалось бы, это вообще тема модная и уж точно не должна никак различаться по вовлечению в нее мужчин и женщин, это уже новое поколение, люди реализуют свои технологические идеи, и
точно у нас нет никакой дискриминации в этом плане. Но на самом деле все равно есть. Можно почитать огромное количество статей на тему доступности венчурного
финансирования в женские компании.
Елена Речкалова:
3-5 процентов максимально.
Екатерина Иноземцева:
Именно так, и есть прекрасное исследование Harvard Business Review о том, как по-разному воспринимаются одни и те же качества, демонстрируемые мужчинами и женщинами, со стороны венчурного инвестора, то есть если ты готов рисковать и вкладывать деньги в расширение бизнеса, и ты мужчина, это классно, рисковый, готов идти вперед и расширять бизнес. А если женщина, то ветреная и не просчитывает риски.
Елена Речкалова:
Хотя все наоборот, женщины более консервативные, и у них меньше склонность к риску. Я даже Вас дополню, потому что это исследование меня глубоко поразило, в нем говорится, что когда смешанная команда показывает на 1,78 $ возврата, а если моногендерная, которая состоит или из мужчин, или из женщин, всего 38, и это исследование по результатам последних 2 лет. Потрясающие результаты, насколько использование командной дополнимости друг друга, женщин и мужчин, к каким результатам они приводят, и сколько мы теряем от того, что мы это не используем.
Екатерина Иноземцева:
Такие смешанные команды – это же прежде всего возможность максимально широко охватывать рынок и интересы всех твоих потенциальных потребителей и заказчиков.
Елена Речкалова:
Но у нас женщины контролируют 80 процентов потребительских расходов. Почему у нас мало стартапов, потому что инвесторы – это мужчины, они часто не понимают, когда женщины выходят со стартапами, связанными с исключительно женской спецификой, они говорят, что никому это не надо.
Екатерина Иноземцева:
По этому поводу уже возникают сообщества женщин-инвесторов, которые, с одной стороны, стремятся поддерживать женщин-предпринимательниц, но с другой стороны, они взяли на себя большую социальную миссию учить других женщин быть инвесторами и мужчин работать вместе с ними.
Елена Речкалова:
Я тоже состою в нескольких таких сообществах, мы вдохновляем друг друга, и в конце концов надо будет объединяться, потому что это интересное течение.
Екатерина Иноземцева:
И когда мы начали анализировать сколько же к нам приходит мужских и женских стартапов, мы поняли, что на самом деле не более 30 процентов стартапов женские. Я сейчас возглавляю направление, которое называется Сколково форум, и наша основная задача – это популяризация технологического предпринимательства. Мы проводим конкурсы не только непосредственно находясь в стенах инновационного центра Сколково, мы ездим по всей стране, и последний предпандемийный год, 2020-й, мы закончили на 100 городе, в офлайне мы были в Екатеринбурге, праздновали, что у нас 100 город, и тут мы поняли, что все закрывается, это была середина марта, после чего мы в этом году проводили это мероприятие в онлайне. Онлайн и офлайн не отличаются друг от друга по составу.
Итого, берем за 100 процентов всех посетителей нашего мероприятия, 30 процентов этих посетителей женщины, 70 – мужчины. Мы целимся в группу технологических предпринимателей, из этих 100 процентов какая-то часть подает заявки на участие в конкурсе. Мною ожидалось, что соотношение будет примерно таким же, 30 на 70 – ничего подобного, 15 на 85. Это значит – ну ладно, я приду, послушаю, ну что я пойду на этот конкурс, там же надо будет выступать, рассказывать про свой проект, еще скажут, что у меня что-нибудь не так, будут критиковать, не пойду, я лучше просто посижу, послушаю. А конкурс интересный, конкурс – это не только выступление перед кем-то, перед этим у тебя индивидуальная работа с ментором, тебе помогают доточить проект, найти в нем какие-то ошибки, выстрелить, сделать его лучше. Нет-нет-нет, я тихонечко посижу, что я здесь буду выпендриваться. У меня есть мой маленький проект, он в моем районе, в моем городе или в моей республике работает, вот и прекрасно, пусть здесь работает, я не хочу никакие международные рынки, маленькое, но мое, я не пойду, боюсь опозориться, боюсь выступить посмешищем. Увидев вначале 30 на 70, что уже задело, а потом 15 на 85, что задело сильно, мы начали искать возможности активизировать приток этих женщин-предпринимательниц. И естественным решением нам тогда показалось, пока я не готова отвергнуть эту идею, это делать специально женский трек. Надо сказать, что я противник всяческих квот, мне это кажется неправильным.
Елена Речкалова:
Мы с Вами проходим общий путь, который называется просвещение.
Екатерина Иноземцева:
Мы сделали женский трек, сказали: «Девчонки, приходите, чисто женский трек, любые проекты, связанные с технологическим предпринимательством, у нас 3 основных направления: информационные технологии, биомедицина, промышленные технологии». И вдруг пришли, озираясь – точно никого нет? Нет, исключительно девчонки, хорошо. Ты смотришь – это не детские сады или не только какие-то платформы, это проекты по очистке радиационных отходов, проекты по переработке мусора, по безоперационному исправлению зрения, это серьезные проекты с очень хорошей научной и технологической составляющей. И ты говоришь: «Я в этом городе пятый раз, у тебя проект 7 лет, что ж ты раньше не приходила? Мы бы уже могли помочь тебе привлечь грантовое финансирование, найти ментора. – Я не чувствовала себя готовой рассказать о своем проекте». И это та голова, с которой мы сейчас пытаемся работать.
Мы понимали, что собственными силами, только запуская женский трек в каком-то конкурсе, ситуацию не сдвинем с места. Мы начали искать сообщника, и удивительным образом нашли сообщников среди некоторых крупных компаний, которые со своей стороны также уже давным-давно на европейской территории, но недавно на российской запустили или хотели запустить некие проекты по поддержке женского технологического предпринимательства.
Один из этих проектов – это Cartier Women's Initiative, который более 20 лет в Европе прекрасно работает, его цель и задача – отобрать работающие женские проекты, то есть это не стадия идеи, это стадия работающего бизнеса, лидером которой является женщина, которая нацелена на решение каких-то социальных задач. Победительница получает не только денежный приз, что само по себе приятно для любого бизнеса, но получает еще плюс образовательную программа в бизнес-школе INSEAD, что на самом деле здорово.
И вот мы начинаем разговаривать с Cartier, говорят, что у нас 20 лет этот проект идет, за все это время у нас был только один проект из России, он, кстати, выиграл, это Марина Росс, наша сколковская участница. Я говорю: «Здорово, а что вы
делаете, для того чтобы было больше русских проектов? – Ну, реклама». Так, стоп, у нас есть наши инструменты регионального распространения информации, и мы в рамках всех наших проектов, которые мы ведем, как Стартап-тур или форум Открытые инновации, Startup Village, мы начали рассказывать об этой инициативе, начали вовлекать девочек в этот оборот, женщин-предпринимательниц в этот конкурс, рассказывать, что это не страшно. Да, есть определенные барьеры, связанные с английским языком, но тем не менее в итоге в этом году по региону Европа Россия по количеству заявок заняла 2 место, то есть заявок было очень много, а затем уже в полуфинале из 5 проектов 2 было российских, это правда много. Ни один из этих проектов не занял первое место, но один из них был на один голос от первого места, и когда все-таки жюри проголосовало, одна из членов жизнь сказала: «Мне так жаль, что мы все-таки приняли это решение», – потому что уж больно хороший проект.
И сейчас все наши проекты, которые участвовали в Cartier Women's Initiative, в наших Стартап-турах и в проекте Бизнес-наставники, который весь прошлый год шел, его инициировало Агентство стратегических инициатив, вместе создавали менторскую поддержку для проектов, которые пострадали во время пандемии, помогали вместе с владельцами, инициаторами придумать, как бы немножко реструктурировать бизнес, для того чтобы он снова взлетел, либо если они уже на самом деле до этого все придумали, просто в некоторых моментах поддержать, а иногда поставить более амбициозные цели.
Как мы одному проекту говорили, хороший образовательный проект, все время был в офлайне. Как только началась пандемия, женщина мгновенно переобулась и уже через месяц запустила онлайн образовательную платформу. Я все время говорила: «Твои основные конкуренты – это не другие такие же платформы, а институты, которые очень медленно перестраиваются, новые компетенции, ты можешь сделать вот так – делай, ты можешь, твой основной конкурент гораздо больше, шире и значимее, чем ты можешь себе предположить. Бороться с кем-то большим, стремиться его повергнуть, и у тебя размах будет гораздо более красивый, широкий».
Всех наших победительниц всех наших инициатив сейчас мы пригласили к участию в Евразийском женском форуме, кто-то приедет лично, кто-то, кто далеко от Санкт-Петербурга живет, сможет подключиться в онлайне, но я надеюсь, что практически все смогут приехать и пообщаться с теми лидерами, теми женщинами, которые приезжают на этот форум. Форум хорош не тем, что там какой-то небольшой междусобойчик, это неправда, а там будет 1000 ролевых моделей, успешных женщин-лидеров из различных областей, из различных сред и из абсолютно различных стран, и возможность поговорить с ними, возможность перенять хотя бы частичку их опыта, их вдохновения, их силы – это большая возможность, для того чтобы потом выйти, расправить крылья и только вперед и вверх.
Уровень, когда ты находишься на этапе, когда тебе нужно просто увидеть ролевую модель, и ты уже побежал, уже очень хороший, ты же туда как-то пришел, ты же выбрал идти, а не оставаться на месте, и ты дошел до какого-то определенного уровня, а дальше по каким-то причинам ты решил, что ты дальше не можешь, но при этом чувствуешь внутри себя неудовлетворение, то есть может быть и можешь. И если в этот момент получить хороший крепкий пинок…
Елена Речкалова:
Еще самое главное, есть идеи, но им надо рассказать как, не что, а как, и вот это будет являться главным стимулом, потому что они, может быть, и не знают.
Екатерина Иноземцева:
Это во-первых, а во-вторых, то, как мы построим одну из сессий, мы ее даже называем телемост, где мы соединяем победительниц нашего Стартап-тура из российских регионов и успешных женщин-предпринимательниц из Европы, по мне лучше европейские страны в данном случае, но может кто-то из американок присоединиться. Мне очень хочется показать, что проблемы у всех одни и те же, и если ты вдруг столкнулась с какой-то проблемой, думаешь, что она нерешаема, что она есть только у тебя – ничего подобного, точно такая же проблема есть во Франции, Польше, Соединенных штатах Америки, даже в Японии. И те женщины, которые уже ее решили, преодолели, могут просто дать силы тебе ее преодолеть. Они расскажут, как они это сделали, и ты вдруг увидишь – так это не уникальная проблема, то есть проблема не во мне, проблема в принципе существует, это не я ее придумала, и это мне кажется.
Елена Речкалова:
Еще многие женщины отказываются от продолжения. Недавно были замечательные исследования Сколково, программы FLOW, которые говорят, что 19 процентов женщин по разным причинам отказываются строить себе карьеру и вообще говорят о другом, более узком будущем. Такая неосознанная неуверенность в себе, неосознанная дискриминация, если вообще об этом говорить, у нас нет дискриминации, она только неосознанная, которая своими внутренними гендерными стереотипами о роли женщины, у нас роль женщины – этот сапорт. Что нужно сделать в нашем обществе, чтобы менять ментальность? Три способа с учетом того, что Вы прошли уже много пути, которые более эффективны?
Екатерина Иноземцева:
Знаете, что для меня была последней каплей, после чего я решила, что я в эту тему все-таки попадаю? Это было мнение моих очень уважаемых коллег по работе. Дело было на сочинском форуме, когда мы все там пили кофе, разговаривали, и тут я сказала: «Ой, все, я побежала на сессию». Один из коллег спросил: «А что за сессия? – Про женское предпринимательство. – А, ну иди, развлекайся». И тут меня просто как обухом по голове, думаю, елки-палки, я здесь за правду, за развитие, за равенство возможностей, а мне говорят иди, развлекайся. Это значит, что мои же коллеги – это был мужчина, – общаясь со мной, как с равной и вроде бы не формируя вокруг меня никакого потолка, саму тему считает какой-то игрушкой. И поэтому, когда я говорю про изменение ментальности, надо менять и мужчин, и женщин, и без этого никак.
Елена Речкалова:
Я с Вами совершенно согласна, я прошла абсолютно такой же путь, и я много раз говорю, когда начинаю выступать, что я не феминистка, у меня двое детей, я замужем больше 30 лет, у меня нет этой проблемы в принципе, но я тоже считаю, что мы теряем от того, что у нас не проводится централизованная политика по раскрытию возможностей женщин, и это проблема только в нашей голове. И действительно сейчас меняется мир, и начинают об этом говорить, что есть такая проблема. Я совершенно не ожидала себя увидеть лидером женского движения, но это связано с тем, что всегда считается, что женский вопрос социальный, равняется расходы бюджета. А если эту деятельность продвигать, ее надо продвигать как источник новых доходов в бюджет, и тогда становится win win. Мужчины это понимают, женщины говорят: наконец-то нас оцифровали.
Екатерина Иноземцева:
Здесь мы переходим к отложенному ранее вопросу про квоты. Я была большой противницей квот, как так, в совет директоров по квоте, я сама себя уважать не буду, я буду думать, что меня взяли только потому, что я девчонка. И главное, что мои коллеги мужчины тоже будут думать: ее взяли, потому что по квоте надо было взять. Но это же кошмар, и думала, что квота – зло.
Елена Речкалова:
В Европе это называют необходимое зло, потому что там же в 28 странах введены квоты, и аргументация такая: мы понимаем, что есть негатив, но экономический эффект от этого будет гораздо больше, чем моральный эффект от восприятия этого обществом. Поэтому просто нужно менять восприятие.
Екатерина Иноземцева:
Это квотирование создает новый образ женщины-управленца, это создание новой ролевой модели. Сначала тебя по квоте в этот совет директоров запихнули, а потом через какое-то время вдруг – а ничего, пользу какую-то приносит.
Елена Речкалова:
Такая же ситуация произошла в Норвегии, которая первая это сделала. Меня возмущает, когда мы говорим о том, что надо женщин выдвигать в тот же совет директоров, мужчина говорит: «А где мы столько женщин найдем?» То есть они однозначно считают, что женщины не профессионалы, просто бывают исключения, но это очень редкое исключение. На самом деле это не так. Девиз того сообщества, лидером которого я являюсь, – профессионализм не имеет пола. Это на самом деле так, и женщины, потому что им постоянно приходится доказывать, и 50 передач я про это говорю, поскольку им приходится постоянно доказывать, что они профессионалы, возможно, они большие профессионалы в некоторых случаях.
Екатерина Иноземцева:
Я соглашусь с Вашим девизом, что профессионализм пола не имеет, поэтому ты учишься, набираешься опыта, ты набиваешь шишки на всем своем карьерном пути, и в какой-то момент ты просто находишься на той самой развилке, некоторые называют стеклянным потолком или липким полом, но в какой-то момент ты стоишь и колеблешься между сделать последний рывок, пойти, стукнуть кулаком по столу, сказать: «Спокойно, я тоже могу быть генеральным директором», – либо ты говоришь: «Я зам».
Елена Речкалова:
А почему нет, почему не позволить себе это сделать, ничего не бояться.
Екатерина Иноземцева:
Это еще внутренняя склонность к минимизации риска, о чем мы тоже сегодня говорили, к сохранности. Ведь когда ты занимаешь топовую позицию, это же не только престиж, кожаное кресло, это еще и большая ответственность, и женщина, которая склонна все больше взвешивать, а не просто бежать вперед, начинает думать.
Елена Речкалова:
Ваши рекомендации женщинам, которые начинают свой профессиональный путь.
Екатерина Иноземцева:
Будьте любопытными, это первое, второе и третье, любопытство должно стать вашим вторым именем, вы должны быть любопытными и жадными до любой новой информации, до любой новой специальности. У меня есть психологическое образование, юридическое образование, куча финансовых сертификатов, и сейчас я еще учусь на искусствоведа и буду продолжать учиться, учиться и учиться, потому что никогда не знаешь, что пригодится, а главное, какая часть этого знания. Второе – никогда не бойтесь задавать вопросы, за спрос денег не берут. И третье – только вперед и вверх, а если говорят надо бежать в другое направление, развернулись и снова алга.
Елена Речкалова:
Это все формирует такую приятную вещь, которая называется вкус жизни, потому что лучше быть успешным и не жалеть о том, что ты что-то не делал, тем более, существуют такие организации, как Сколково форум, которые создают вам условия для собственной реализации. Итак, мы не сидим дома, мы не ограничиваем себя в возможности, мы ищем и пользуемся теми возможностями, которые сейчас предоставляет цифровой мир.