Юлия Каленичина:
Здравствуйте, дорогие друзья, вновь в эфире программа «Точка приложения», и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. И сегодня у нас в гостях Шолохова Наталья Александровна – заведующая отделением лучевой диагностики Детской городской клинической больницы святого Владимира, доцент кафедры лучевой диагностики Третьего меда. Говорить мы будем о лучевой диагностике в педиатрии. Что в ней такого особенного, чем она отличается от обычной лучевой диагностики, почему это отдельная отрасль?
Наталья Шолохова:
Вы абсолютно правы, и она отличается так же, как организм взрослого отличается от организма ребенка. Сформировавшийся, статичный организм взрослого уже с установившимися понятиями нормы и динамично развивающийся организм ребенка, когда процессы созревания, развития ежедневно меняются, и у нас очень много понятий: вариант строения, вариант развития, вариант нормы, когда мы понимаем, что это не укладывается в определенные нормы, но патологией не является, и мы принимаем решение не осуществлять никаких терапевтических действий, мы ожидаем, наблюдаем, это отличает педиатрию. Дети – это не маленькие взрослые.
Оксана Михайлова:
Следует ли из этого, что детские рентгенологи имеют особое образование, отдельное?
Наталья Шолохова:
Образование мы получаем общее, образование рентгенолог, специалист УЗИ, наше образование продолжается в рамках учреждения, в котором мы работаем, и на постдипломных этапах. Специфика, учитывая особенности анатомии и физиологии, совершенно другая, и очень часто сталкиваюсь с ситуациями, когда к нам пытаются устроиться на работу специалисты, которые работали во взрослой практике, они честно признаются: «Работаю много лет, а придя на одно только дежурство, понимаю, что я ничего не знаю о детях». Конечно, это отдельная область, параллельное направление нашей специализации лучевая диагностика.
Юлия Каленичина:
Какими методами лучевой диагностики Вы пользуйтесь для постановки диагноза и есть ли какие-то более информативные, менее информативные методы и те, которыми Вы реже пользуетесь?
Наталья Шолохова:
Для постановки диагноза мы пользуемся абсолютно всеми методами и методиками лучевой диагностики, все зависит от цели и задачи, которую ставит перед нами врач-клиницист, и уже на основе принципов доказательной медицины, когда мы знаем эффективность того или иного метода или методики в отношении какого-то процесса, мы формируем, я подчеркиваю, индивидуальные алгоритмы для каждого ребенка, потому что организм индивидуален, возраст разный, антропометрические данные разные, разная информативность методов и методик. Иногда можно получить информацию и прийти к диагнозу на основе одного метода, а иногда нам нужно выполнить сначала рентгенологическое исследование, дополнить ультразвуковой диагностикой, компьютерной, магнитно-резонансной томографией, и только этот объем данных предоставит нам хоть какую-то ясность, и мы скажем: мы пришли к диагнозу и здесь уже что-то нужно предпринимать со стороны клиницистов. Это достаточно сложно и нет такого понятия – информативная, самая информативная или менее информативная.
Юлия Каленичина:
Наверное, самое важное – команда врачей: лучевые диагносты, врачи-клиницисты, лаборанты.
Наталья Шолохова:
Педиатрия этим и отличается, что это тонкое взаимодействие: врач-клиницист, лучевой диагност, врач-лаборант, и это всегда команда, каждого ребенка мы ведем такой командой. Лучевые диагносты ничего не делают для себя, заключения мы пишем не для себя, у нас есть воспринимающая аудитория – врач-клиницист, который должен на основании наших действий сделать какие-то выводы и прийти побыстрее к диагнозу, помочь этому ребенку. Максимум информации на фоне минимума лучевой нагрузки, вот это наше педиатрическое правило.
Оксана Михайлова:
Как можно провести обследование маленькому ребенку? Как это происходит?
Наталья Шолохова:
Маленьким детям гораздо проще провести обследование, они часто спят, когда они сыты, и здесь мы улучаем момент и выполняем исследование. Чуть постарше, год-два-три детки, 4-5 лет, уже применяется анестезиологическое пособие, и наш маленький пациент под чутким наблюдением врача-анестезиолога, всего коллектива, который сопровождает этот медикаментозный сон, мы выполняем исследование, потому что очень часто без седации, естественный сон может не привести к результату, и нам придется переделывать исследование, потому что будут артефакты от движений.
Оксана Михайлова:
Сколько по времени может длиться исследование?
Наталья Шолохова:
По-разному, компьютерная томография гораздо более короткое исследование, может длиться 2, 3, 4 минуты, и анестезиологическое пособие будет другое, дали подышать масочку, ребенок быстрее просыпается. И магнитно-резонансная томография 20-30-40 минут.
Юлия Каленичина:
Еще и шумное исследование.
Наталья Шолохова:
У нас есть все способы, мы пытаемся нивелировать шум, есть специальные наушники.
Оксана Михайлова:
Самого маленького ребеночка какого Вы исследовали?
Наталья Шолохова:
Два дня, у нас есть отделение патологии новорожденных. Были дети весом 1 кг 300 г.
Оксана Михайлова:
То есть Вы не боитесь?
Наталья Шолохова:
Педиатры детей не боятся.
Оксана Михайлова:
Какая седация применяется, маска?
Наталья Шолохова:
Применяются все виды седации, в зависимости от длительности исследования подбирается анестезиологическое пособие.
Оксана Михайлова:
То есть если 2 минутки, это масочка.
Наталья Шолохова:
Раннее пробуждение, короче период наблюдения за этим пациентом. Этап подготовки к исследованиям под наркозом начинается дома, в тот момент, когда мы объясняем родителям, как готовиться к исследованию, ведь это не просто прийти и сделать МРТ или КТ под наркозом, здесь участие, вовлеченность в процесс родителей очень важна, потому что ребенка нужно не кормить, не поить, нужно сдать ряд анализов, мы тщательно обследуем и функцию почек, и анализы крови, особенно если исследование сопровождается контрастированием. Бывает, что нам удается избежать анестезиологического сопровождения, потому что с ребенком провели беседу родители, мы поддержали. И специальный настрой персонала отделения лучевой диагностики, где есть такие исследования, всегда поддерживается в отделении. Лаборант или врач-рентгенолог в прямом контакте с родителями, нам иногда удается договориться и с четырехлетним ребенком, и с пятилетним, просто что-то ему пообещать, он так будет это желать получить, что тихонечко полежит. Иногда родители говорят: «У нас будет долгий перелет, давайте мы сразу же после самолета к вам, и ребенок уснет». И так действительно происходит, но это индивидуальная работа. Главное, чтобы родителя нас слышали.
Юлия Каленичина:
Иногда десятилетнего сложно успокоить, а более маленький ребенок все понимает и соглашается.
Наталья Шолохова:
Все очень индивидуально. Обычно мы уже примерно знаем, как у нас пойдет процесс, как мы будем к этому подходить. Иногда просто говорим: «Покажите нам ребенка и мы скажем, удастся нам это исследование или сразу скажем, что не удастся». Это уже опыт, насмотренность, и вообще наша профессия на насмотренности, опыте, это нас и отличает.
Юлия Каленичина:
Как обследуют у детей брюшную полость?
Наталья Шолохова:
Всеми методами. Все исследования органов брюшной полости начинаются с ультразвуковой диагностики, это менее инвазивно, менее нагрузочно с точки зрения лучевой нагрузки, и большой процент полых органов, то есть орган, который содержит полость. Мы видим кишечник, который заполнен рентгеноконтрастным веществом, иначе изображение полого органа, его контуры, его форму не получить, поэтому применяются контрастные препараты. И мне задавали вопрос по поводу бариевой взвеси, применяется ли она в педиатрической практике – да, конечно, применяется, у нас есть любые вкусы, апельсиновые, лимонные, фруктовые. И это применяется в большом количестве, особенно в учреждениях, где есть хирургическая патология, и очень нам помогает, в ряде случаев это методика, которую невозможно заменить другими методиками.
Оксана Михайлова:
С контрастным веществом исследование с какого возраста можно делать, совсем малышне или подождать, пока подрастут?
Наталья Шолохова:
Ждать, пока они подрастут, не нужно, потому что вместе с детьми подрастает проблема. Наша задача – сократить путь к диагнозу, для того чтобы доказать либо опровергнуть подозрение, которое есть у врача-клинициста, конечно, мы не ждем. Чего мы боимся при контрастировании? В Российской Федерации контрастные препараты для педиатрической практики – это область, которая очень серьезно лицензируется, контролируется, и не все препараты, разрешенные для взрослых, разрешены у детей, это тщательно отбор, подготовка к контрастированию очень тщательная, сбор аллергологического анамнеза, сбор данных, настороженность к какой-либо другой патологии – функции почек, сердца, бронхиальная астма, функции легких, это все нами тщательно изучается, и мы не будем стараться избежать контрастирования у ребенка, у которого хотя бы малейшее подозрение будем иметь. Мы будем искать другие методики, которые будем комбинировать, чтобы получить ответы на вопросы.
У нас бывают такие ситуации, когда есть необходимость произвести исследование с рентгеноконтрастным препарат, йодосодержащим препаратом, у ребенка выясняется в процессе аллергия на морепродукты, и мы уже оперируем рядом методик, сочетаем методики, но информацию мы получаем, и иногда клиницисты даже говорят, что гораздо больше информации, чем от того метода, который они предполагали. Это постоянное сотрудничество с клиницистами, обсуждение. Задача лучевого диагноста – подсказать клиницисту пути, методы, произвести исследования, предоставить объективные и достаточно информативные данные, потом вместе подумать.
Юлия Каленичина:
Наши слушатели такой вопрос задают: что лучше – безвредное МРТ или все-таки вредный рентген или КТ? И насколько сейчас вредный рентген? Цифровая диагностика внедрена везде настолько, что говорить о вредности есть ли смысл.
Наталья Шолохова:
Я бы оспорила такой термин «вредный рентген». На протяжении столетий метод позволяет неинвазивно получить информацию о патологическом процессе, предотвратить развитие более грозных осложнений, он спас миллионы людей, и до сих пор у нас нет замены этому методу на основе рентгеновского ионизирующего излучения, это ведущие базовые методики, в том числе в педиатрической практике.
С точки зрения лучевой нагрузки есть вредность, но сейчас все производители всего мира бьются, идет работа над тем, чтобы разрабатывались цифровые рентгеновские аппараты, которые позволяют минимизировать ионизирующее излучение на фоне большей информативности, в том числе в сочетании различных методик: томосинтез, двойная энергия, то есть больше информации, меньше лучевой нагрузки. Можно очень долго пытаться ребенку выполнить безвредное МРТ легких, применяя анестезиологическое пособие, седацию и получить не совсем информативное исследование, и выполнить рентгенографию в стандартных, методологически обоснованных проекциях и получить гораздо больше информации. Где вред?
Оксана Михайлова:
В разных ситуациях это разные исследования, и не всегда можно одно исследование заменить другим.
Наталья Шолохова:
У каждого метода и у каждой методики есть свои показания. Показания плавно проистекают от целей и задач, которые ставят перед нами врачи-клиницисты, которые обследуют этого пациента, которые знают его жалобы, анамнез, статус, и мы потом предлагаем метод или методику.
Оксана Михайлова:
Если нужно будет сделать рентген в нескольких проекциях, перелом бывает, это очень вредно? Может, чем 4 проекции рентгена, лучше запихнуть его в аппарат и посмотреть со всех сторон?
Юлия Каленичина:
Если допустить, что произошла авария, есть повреждения организма в нескольких местах, и в разных проекциях нужно делать снимки головы, суставов, конечности, ребер. Насколько это вредно, 8-10 снимков одновременно?
Наталья Шолохова:
Есть диагностические ситуации, есть скрининговые ситуации, есть ситуации ургентные. Сейчас современные цифровые аппараты, экспозиция 0,2 секунды, кнопочку нажали, выходит луч, ионизирующее излучение, этот момент считается вредным, 0,2 секунды. Полет на самолете – это тоже естественное облучение солнечным излучением, это гораздо дольше и гораздо вреднее, чем исследование. Это естественный фон, у нас есть допустимые нормы облучения, которые не вызывают эффектов, которые могут быть вредны в отсроченный промежуток времени, то есть патологических изменений эта доза излучения не вызовет. И 1 миллизиверт у населения – это норма, которую мы можем получить без последующих вредных последствий для организма. А вот одно рентгеновское исследование, допустим, одна рентгенограмма предплечья в прямой проекции – это 1/40 годовой дозы. Давайте посчитаем, 2-3 проекции, это меньшая доза, нежели доза, которую получает ребенок вследствие 1 компьютерной томографии. И тут мы должны взвешивать, какую информацию мы хотим получить в результате этого исследования, это ключевой вопрос, который мы себе задаем, надо ли делать компьютерную томографию при переломе предплечья, или мы сделаем три проекции с меньшей лучевой нагрузкой и с той же информативностью. Да, если есть сочетанная патология, если есть политравма, здесь метод выбора, метод золотого стандарта компьютерная томография, когда нужно исследовать головной мозг, грудную полость, брюшную полость, конечности, и больше информации будет от этого исследования.
Оксана Михайлова:
Вы меня убедили, если перелом и нужно сделать в нескольких проекциях, этого бояться не надо, потому что это 1/40 годовой нормы, и надо смотреть, насколько необходимо, лучше подвергнуться рентгену, но точно понимать, что с ребенком произошло.
Наталья Шолохова:
В настоящее время рентгеновские аппараты с минимизированной лучевой нагрузкой, у нас существует масса механизмов ограничения лучевой нагрузки, есть защитные средства, средства фиксации, есть растры, решетки, и производители рентгеновского оборудования уделяют большое внимание защите в педиатрической радиологии, там у нас свои механизмы и свои законы. В педиатрической практике это ежедневные рутинные ответы на вопрос: как во время каждого исследования минимизировать, сэкономить дозу лучевой нагрузки. У нас очень много средств в арсенале, мы знаем все значения каждого исследования, и мы можем уже автоматически в уме посчитать, 3-4 проекции – это столько, компьютерная томография – столько, и это относительно каждого исследования в нашей голове все время крутится. Поверьте, здесь ничего не пускается на самотек, и боязнь родителя абсолютно обоснована, мы это понимаем, и это воспитание коллектива общаться с родителями, с детьми не всегда удается общение, а есть мамы, две бабушки, каждой нужно объяснить, какая будет лучевая нагрузка.
Юлия Каленичина:
Раньше приглашали маму в рентген-кабинет, для того чтобы она подержала ребеночка для обследования. Вредно ли это для мамы и приглашаются ли мамы сейчас в рентген-кабинет, и если мама не можем присутствовать по какой-то причине?
Наталья Шолохова:
Актуальнейшая тема, каждый день мы сталкиваемся с этими вопросами. У нас есть санитарные правила и нормы, которыми регламентируется вся медицинская деятельность, и в отношении лучевой диагностики у нас есть наши СанПиНы, по которым фиксируют ребенка. Если нет возможности фиксировать фиксирующим устройством, если он не в состоянии полежать сам, есть разные характерологические особенности ребенка, то сопровождает ребенка в рентгеновском кабинете сопровождающее, ответственное лицо, то есть его представитель – мама, папа, бабушка, дедушка. Очень частая ситуация, когда мама не может помочь фиксировать, есть пациенты с радиофобией, мы это понимаем, а есть, когда по ряду медицинских причин родители не могут нам помочь, и это регламентировано правилами, рентген-лаборант и сотрудник рентгеновского кабинета помогают фиксировать пациента. У нас внутренний распорядок таков, что если родители не могут помогать нам в фиксации, но есть исследование и нам необходимо получить информацию, и нет шансов на неинформативное исследование, мы не выиграем от того, что будем долго пытаться получить ту или иную проекцию, мы все помогаем этому пациенту, фиксация всеми способами, уговорами. Есть фиксирующее устройство, но есть дети, которые категорически отказываются общаться с фиксирующими устройствами, мы помогаем сами. Все направлено на то, чтобы получилась методологически обоснованная проекция и была информация. Нам выгоднее, чтобы этот пациент ушел от нас уже с выполненным исследованием.
Оксана Михайлова:
Опаска есть еще в том, что один раз его можно, условно, спеленать, схомутать и сделать, но у него на всю жизнь это останется, и, конечно, тут важно уговаривать, обещать, чтобы не осталось негативного впечатления. А маму во что надо упаковать, чтобы вместе с ребенком она вошла?
Наталья Шолохова:
Упаковываем и маму, и папу, и ребенка, в каждом кабинете регламентированный набор средств защиты, это фартуки, шапочка, маски, перчатки, это набор рентгенозащитных средств. Антропометрические данные детей разные, есть маленькие дети, есть крупные, есть и стокилограммовые детки, поэтому 6-7 наборов у нас всегда есть, специальные стойки, мы родителям подбираем фартуки и средства защиты. Есть защита расстояния, ширма, мы уже знаем в зависимости от проекции как будем защищаться от ионизирующего излучения.
Оксана Михайлова:
Желательно заранее с ребеночком познакомиться.
Наталья Шолохова:
Нам хватает минуты, чтобы понимать, какой у нас сейчас будет процесс.
Оксана Михайлова:
Если надо договариваться с детьми, мама обещает: «Петенька, ты сделаешь исследование, потом мы пойдем с тобой в Детский мир и купим тебе все, что ты захочешь»?
Наталья Шолохова:
Я в этом случае говорю – проси больше. Это всегда игра, вовлечение родителей в этот процесс очень важно, от этого зависит успех нашего исследования, обследования и больше диагностической информации.
Оксана Михайлова:
Что самое оригинальное обещали родители?
Наталья Шолохова:
Сразу же накормить после исследования. Уже Лего, машинки, поездки не так интересно, а вот сразу же накормить после МРТ очень актуально.
Юлия Каленичина:
В свете последних событий, пандемии, в которой мы сейчас находимся, у взрослых присутствует симптом матового стекла. Есть ли такой же симптом у детей, особенно у маленьких?
Оксана Михайлова:
Как не врач добавлю – а что такое матовое стекло? Чего здесь надо бояться?
Наталья Шолохова:
Рентгенолог должен говорить так, чтобы его понимали без указки, то есть я сейчас вам не указываю пальчиком, но вы видите на снимке, что есть в легочном поле изменение, уплотнение, которое визуально напоминает матовое стекло. Симптом матового стекла – это уплотнение легочной ткани. Этот симптом существовал и до ковида, он характерен для многих процессов, в том числе для ряда других вирусных пневмоний, другой вирусной этиологии. Характерен для врожденных пороков развития, врожденных аномалий легких, он имеет место быть не только при коронавирусной инфекции.
Почему такая связь: ковид – матовое стекло? Потому что это самый ранний рентгенологический симптом, который может быть выявлен. Есть закономерность, чем меньше период заболевания, 1, 2, 3 дня, тем меньше у нас возможностей визуализировать это рентгенологически, и чем больше анамнез заболевания, тем больше шансов визуализировать это на рентгенограмме или компьютерной томограмме. Поэтому рассматривать это только как проявление ковид-инфекции не стоит, и всегда, когда мы это выявляем, нужно тщательно изучать анамнез, понимать и другие клинические проявления. Это может быть выявлено у ребенка, который не имеет клиники, мы же не будем говорить, что это ковид, мы будем искать другие причины: аномалии развития, нейроэндокринные заболевания, заболевания крови, и там тоже будет симптом матового стекла.
Оксана Михайлова:
Именно «благодаря» ковиду народ узнал про матовое стекло, теперь у большинства матовое стекло ассоциируется с ковидом. У взрослых матовое стекло – это все или есть шанс вылечить?
Наталья Шолохова:
Долгосрочный прогноз в силу того, что прошло не так много времени, сейчас очень сложно представить, но из того, что мы видим, наблюдаем, можно сказать, что возможно уменьшение объема поражения с полным восстановлением архитектоники и воздушности легочной ткани. У детей в основной массе именно по этому сценарию развивается заболевание.
Оксана Михайлова:
У детей тоже бывает матовое стекло?
Наталья Шолохова:
И может быть, и бывает, но у основной массы иммунокомпетентных детей, которые обладают стабильной, нормальной иммунной системой, симптом матового стекла не приговор, это может быть признаком пневмонии, вирусной пневмонии, может быть ковидной инфекции, другого заболевания, но это совершенно не означает, что потом последуют эти страшные слова фиброз и склероз. Я бы не стала вообще фиброз, склероз относить к признакам неблагоприятного исхода или течения, потом мы наблюдаем, что в процессе лечения, в процессе наблюдения после выздоровления эти явления абсолютно нивелируются с полным восстановлением архитектоники, а если есть восстановление структуры, значит мы будем видеть и восстановление функций. У основной массы детского населения это так.
Оксана Михайлова:
У взрослых по-другому?
Наталья Шолохова:
У взрослых свои процессы, там возможны различные варианты. Первый вариант, когда идет полное восстановление, самый благоприятный, но там свои законы.
Юлия Каленичина:
Многие требуют, чтобы было именно КТ, а врач назначает рентгенограмму грудной клетки.
Наталья Шолохова:
Мы все были растеряны, когда случилась пандемия, было растеряно медицинское сообщество, пробовали различные пути. Сейчас уже сформировались определенные схемы и алгоритмы. В детской практике базовая методика, с которой начинается обследование, стандартная рентгенография в методологических проекциях: прямая, боковая, две боковые. И мы получаем достаточный объем информации, для того чтобы доказать или опровергнуть в сочетании с анамнезом заболевание. Может быть, мы уже знаем, что если болеет два дня, то мы немного подождем, если нет выраженных клинических проявлений, и знаем, что на этих этапах рентгеновское исследование будет неинформативно. Нужно не забывать, что помимо этапа первичной диагностики есть этапы контроля лечения, и в голове постоянный счетчик, какая лучевая нагрузка, как распланировать в процессе лечения, если мы знаем, допустим, 3-4 недели лечения пневмонии, контроль через столько дней, и мы каждый раз будем делать компьютерную томографию, ведь контроль лечения проводится тем методом, которым мы выявили этот патологический процесс, и мы каждый раз будем делать компьютерную томографию.
Оксана Михайлова:
То есть менять нельзя.
Наталья Шолохова:
Это разная диагностическая информация, разная чувствительность методов. Совершенно другие случаи, когда мы получаем пациента с бурной клинической картиной, выраженными клиническими показателями, есть и хрипы, и кашель, конечно, мы не будем думать о том, чтобы экономить на дозе ионизирующего излучения, здесь важна диагностическая информация, и ее нужно получить как можно скорее. Принцип лучевой диагностики в педиатрии – быстро, надежно, безопасно. Быстро провести это исследование с минимумом последствий, анестезиологическое пособие стараемся минимизировать, минимизировать дозу ионизирующего излучения, максимум диагностической информации, которую мы можем получить. В отношении каждого пациента каждый раз мы думаем об этих принципах. Есть стандарты, моменты, когда нужно действовать по стандартам, но чаще всего в педиатрии мы стараемся применять индивидуальный подход, есть цели, есть задачи, есть возраст, вот этот ребенок в 4 годика будет весить столько килограммов, а этот в 4 годика столько, и здесь нам нужно что-то другое применить.
Оксана Михайлова:
Как проводится диагностика у плода, если есть необходимость?
Наталья Шолохова:
Магнитно-резонансная томография у плода – новое, очень актуальное направление, но практическое сообщество склоняется к тому, что у нас очень мощная программа ультразвуковой диагностики, трехэтапная. Первый этап – на уровне диагностических консультаций, это декретированные сроки. Если там появляется какая-то патология, то уже второй этап – это клинико-генетические центры, когда эти данные будут сочетаться с данными генетических анализов, скрининги, которые производятся. Если опять здесь не получается дать ответы на вопросы, значит уже будет третий этап – это консилиум, консультации, и уже там будет ситуация, когда будет выполняться магнитно-резонансная томография. Но исследование само по себе является стрессом для беременной, потому что очень сложно на ранних сроках, на поздних сроках, мы всегда очень осторожно подходим к беременным, и сложно поймать, он же движется. Это отдельное направление, этим очень успешно занимаются наши коллеги, МРТ плода набирает обороты.
Юлия Каленичина:
Расскажите о возможностях Вашего отделения, там же крутые специалисты.
Наталья Шолохова:
Одно из крупнейших отделений педиатрической лучевой диагностики в стране, Детская городская больница святого Владимира, очень перспективное и с точки зрения действующего оборудования, и с точки зрения перспективного оборудования, которое планируется. Сейчас самый расцвет в плане кадров, мы собрали великолепную команду очень подготовленных ребят, которые владеют абсолютно всеми инновационными методами и методиками. В рутинную практику введен томосинтез, двойная энергия, конусно-лучевая компьютерная томография, то есть весь спектр инновационных методик у нас в клинике присутствует. И очень важной является составляющая процесса, есть практика, есть наука, мы вовлечены в работу со всеми ведущими научными вузами, у нас 4 рабочие группы по внедрению инновационных технологий в педиатрической практике, а это значит, есть возможность что-то делать, оценивать результат, оценивать свои ошибки и уже выносить это в положительный опыт, быть флагманами внедрения той или иной методики, это очень интересно, это и привлекает к нам. Любое успешное отделение – это хорошо обученные люди и высокого класса оборудование, люди и машины.
Юлия Каленичина:
Если к вам на обследование захотят попасть не москвичи, это возможно?
Наталья Шолохова:
Абсолютно нет никаких проблем, мы работаем и в рамках программы ОМС, с направлением 057/у, на любое исследование можно записаться, можно завести амбулаторную карту. Исключением является ситуация, когда требуется госпитализация, это сложный наркоз, сложные патологии, в таком случае мы действуем через госпитализацию, та же самая магнитно-резонансная томография сложных пациентов со сложной патологией, аномалиями, сосудистой мальформацией, мы делаем это через госпитализацию, огромный блок. Конусно-лучевая компьютерная томография – это тоже наша рутинная практика.
Юлия Каленичина:
Этот метод исследования есть далеко не везде, и есть ли он где-нибудь еще?
Наталья Шолохова:
Первая в Российской Федерации педиатрическая клиника, где есть КЛКТ, широкий спектр исследований, не только стоматология, ЛОР-патология, но и травматология и ортопедия, ревматология, сложная ЛОР-патология с с контрастированием – это все у нас. В Петропавловске-Камчатском берут направлению 057/у, связываются с нами, на сайте есть информация, и мы с большим удовольствием делаем это исследование.
Юлия Каленичина:
Все, кто нуждается, смотрите на сайте, вся информация есть.
Оксана Михайлова:
И во всех социальных сетях можно личное обращение написать, мы всегда передадим все вопросы.
Юлия Каленичина:
Если требуется госпитализации, то можно через сайт «Москва – столица здоровья».
Наталья Шолохова:
Все формы госпитализации – отдел плановой госпитализации, они успешно объясняют. Мы ждем пациентов и рады помогать.
Юлия Каленичина:
Мы гордимся, что вы у нас есть.
Наталья Шолохова:
Большое вам спасибо, потому что эта беседа имеет большое значение, родители должны знать, что их ждет, мы всегда в связке с родителями, они очень помогают.
Юлия Каленичина:
Надеюсь, мы были вам полезны, до новых встреч и будьте здоровы.