Виктория Данильченко:

Здравствуйте, уважаемые слушатели канала Mediametrics, я Виктория Данильченко и программа «Мужской вопрос». В нашей программе мы обсуждаем истории успешных мужчин из различных сфер и областей деятельности. Сегодня нашим гостем станет представитель настоящей мужской профессии – врач-хирург. Приветствую Максима Саутина, заведующего отделением хирургии кисти и реконструктивной микрохирургии ЕКСТО – крупнейшей частной клиники травматологии и ортопедии России.

Я всегда с огромным уважением относилась к хирургам, всегда хотелось познать эту профессию, она очень близка и созвучна профессии, которой я занимаюсь очень много лет, адвокат. Когда меня спрашивают, вы столько лет адвокат, вы что, через себя не пропускаете, я всегда отвечаю: просто представьте на секунду хирурга, который стоит за операционным столом и просит медсестру промокнуть глазки, плачет. Всегда привожу именно этот пример, потому что если мы каждое дело и каждого больного будем проводить через себя, через свое чувство, сознание, то тогда от нас ничего не останется.

Все-таки это мужская профессия, хирург, как Вы считаете, это призвание? Почему решили стать именно хирургом?

Максим Саутин:

Призвание – это что-то, что должно обязательно подкрепляться опытом, потому что довольно сложно сказать, что я сижу на диване и я талантливый хирург, все-таки это подкрепляется всегда рабочими моментами. Можно иметь те или иные умения и навыки в нашей работе, но все это базируется на интересе, стажировках, развитии, ежедневном совершенствовании. Я из медицинской семьи, и это, конечно, повлияло на выбор специальности. Меня окружала ежедневно медицинская тематика, меня окружали медицинские инструменты, потому что отец был ортопедом-травматологом, хирургом, и когда встал вопрос выбора профессии, так и пошло. Я ни разу не пожалел о своем выборе, и работая в своей специальности, понимаю, что ничем другим заниматься бы не смог с такой отдачей.

Виктория Данильченко:

Получается, Вы ушли выше и круче, чем Ваши родители не столько с точки зрения профессионализма, сколько в том, что Вы работали в государственной клинике, а сейчас занимаете пост заведующего отделением хирургии кисти и реконструкции микрохирургии ЕКСТО, это же крупнейшая частная клиника травматологии и ортопедии России. Разве это не успех, не то самое, к чему стремится каждый человек Вашей профессии?

Максим Саутин:

Нужно стремиться к развитию себя в специальности, все остальные моменты мы никогда не можем запланировать, что я хочу стать заведующим отделением. Я очень рад, что меня оценили.

Я начинал в государственной медицине, потом так судьба сложилась, что я перешел в частную практику, но все зависит напрямую от поставленных задач, целей и руководства. Важным для меня стало то, что в частной медицине мне удалось применить те навыки, которые я получил в ходе образования, зарубежных стажировок. Меня не сильно ограничивали в возможности подбора методов лечения, и все это идет на благо пациента в конечном итоге.

Виктория Данильченко:

Частная клиника, государственная клиника – Вы эту разницу ощущаете? По режиму дня, финансовым аспектам?

Максим Саутин:

Насчет финансов не готов комментировать, потому что не знаю четко, что происходит в государственной. Насчет режима дня, есть определенные стереотипы, когда нам говорят, что частная медицина – это, скорее всего, небольшие вмешательства, короткий промежуток времени и определенный график работы. Перейдя в частную медицину, я стал проводить на работе в полтора-два раза больше времени, и связано это было с организацией работы, с длительностью пребывания пациента в стационаре, выписками, когда с пациентом всегда на связи. И сейчас позиция такова, что я оперирую и рано утром, и поздно вечером, и ночью экстренные операции в зависимости от того, что необходимо, и не только по медицинским показаниям, но и по запросу пациента.

Виктория Данильченко:

В клинике большее количество людей это уже стажированные доктора или молодые специалисты, берете их с удовольствием?

Максим Саутин:

Мы в основном ориентируемся на молодых специалистов, и они вырастают в нашей среде. Это позволяет дать интересные, правильные, корректные навыки, подобрать себе людей, которые действительно интересуются тем, чем ты занимаешься, которые заинтересованы в дальнейшем развитии, это видно по работе.

Виктория Данильченко:

Как сегодня государство относится к молодым специалистам в медицине?

Максим Саутин:

Меня не коснулись подобные варианты поддержки, но как мне известно, ситуация в последнее время изменилась, есть и финансовая поддержка молодых специалистов, которая осуществляется первые три или пять лет, есть дополнительные выплаты за ночные дежурства, вредность, когда мы работаем в операционной с рентгеном, похоже, что ситуация улучшается, опять же, не готов сказать, насколько именно, но в последние годы радует.

Виктория Данильченко:

Последние годы я наблюдаю следующую тенденцию, что если лечиться, то только не у нас, а если делать операцию, точно не Россия, а Израиль, где не так дорого, как в Америке, Германия. Почему такое отношение к российской медицине? Вы проходили стажировки в Испании, США, Индии, Корее, к кому, как не Вам адресовать этот вопрос. Почему такая колоссальная разница?

Максим Саутин:

Мне посчастливилось учиться в разных странах, это повлияло на меня не только с профессиональной точки зрения, но и лично, потому что уехал я на первую свою длительную стажировку в Индию достаточно молодым специалистом, мне было тогда лет 28, и это было не туристическое место, на юге Индии провинциальный город 4 миллиона человек, где нас было три или четыре белых человека, все они были докторами, которые туда приезжали стажироваться. И было необычное чувство, когда на улице тебя спустя месяц встречают и говорят: «О, я тебя знаю, ты Максим, работаешь в госпитале». Это абсолютно другая среда и другой менталитет, и как один мой друг говорит, не нужно путать туризм с эмиграцией, когда тебе необходимо проработать в этой среде, это довольно тяжело.

Что касается медицины, у нас несколько предвзятое отношение к Индии, но медицина там очень хорошо развита, на данный момент фактически аналог британской системы медицинского образования, очень качественного, длительного, дорогого. Медицинское образование в Индии доступно в основном представителям богатых семей, когда родители способны оплатить. И если отбросить социальные моменты, то конечный результат очень хороший медицинского обеспечения.

Мне удалось поработать не только в разных странах, но и даже на разных континентах. Следующая стажировка была в Испании, и вопреки общим убеждениям, что европейская медицина на порядок лучше российской – не хочу сравнивать, но могу сказать точно, что везде есть свои проблемы, везде есть особенности, когда случаются вопросы финансового характера, медицинского обеспечения, принятия тех или иных решений, осложнения случаются везде. Сейчас в России появилось огромное количество квалифицированных докторов и очень хороших мест для проведения тех или иных операций, а зарубежная медицина не всегда дает тех плюсов, которые в нее закладывают.

Виктория Данильченко:

Здесь, скорее, первично твоя собственная психология, вот мне сказали, что надо ехать туда, потому что здесь ловить нечего, то надо ехать туда. Это же не зависит от того, что тут молодые специалисты, а там умудренные опытом, случиться может везде и всякое. У меня был опыт лечения за границей, связанный с Израилем, и я была крайне удивлена, что после достаточно серьезной операции в 8 утра мне сказали: «Встаем и идем в душ». Там к тебе совершенно не относятся, как к больному, и второй момент, что для меня тоже было абсолютно удивительно, что медсестры с тобой не сюсюкаются. Я бы сказала, что у нас намного человечнее отношение. Вам приходилось с таким сталкиваться или это просто мой опыт?

Максим Саутин:

Человеку нужно оперироваться там, где комфортно и там, где он готов довериться, это очень важно, даже вне зависимости от того хирурга, которого вы выберете, если вы настроены на то, что будет все хорошо и готовы к нему прийти, это половина успеха. Если я вижу, что человек не настроен на операцию – хорошо, он должен прийти к этому решению.

Что касается отношения, тут есть два момента. Во-первых, это протоколы, потому что есть в моей специальности огромное количество разных протоколов, и они действительно меняются, и то, как мы реабилитировали пациентов 20-30 лет назад, значительно отличается от того, как мы ведем их сейчас. Связано это и с материалами, и с имплантами, и с общим представлением о том, что нужно делать на операциях, все это мы обсуждаем, обновляем свои знания на конгрессах. А что касается человечности, доброго отношения, этому не научишь и не заставишь. В России с точки зрения личного подхода зачастую пациенты могут почувствовать себя как дома, это тоже важный аспект. А когда ты едешь за границу оперироваться, это другой менталитет, какой бы это не был замечательный медицинский туризм, и как бы за вами не ухаживали, чтобы создать максимально комфортные условия, они будут комфортными, но вы все равно не поймете, почему человек к вам так относится и хирург с вами так разговаривает. Возвращаясь к стажировкам, везде по-разному, и вы никогда не поймете. Человек вырос в этой среде, он будет всегда так разговаривать с пациентами, а вам это кажется странным. К этому нужно быть готовым.

Виктория Данильченко:

В силу даже своей специальности это здравый цинизм, мы не можем без него, это нормально, и я больше чем уверена, что ни один доктор не может без здорового цинизма обходиться в своей жизни. Хочется, чтобы там тебе очень аккуратно что-то сказали, чтобы ты в обморок не упал, но, по большому счету, очень мало кто об этом думает, сказали и сказали, а дальше это твое ощущение.

В советское время все наши физики, ядерщики уехали за границу, утечка мозгов. Есть ли такая проблема в медицине, когда переманивают докторов, и можем ли мы говорить об утечке этих ценных мозгов на Запад?

Максим Саутин:

То, с чем я столкнулся в медицине, это большая разница в медицинском образовании, я не говорю про конечные результаты, я не чувствовал себя ущербным, когда приезжал за границу, мы общались на равных, российское медицинское образование действительно хорошее. Вопрос в унификации и сведении это в одну глобальную систему. Те стажировки, которые приняты у моих зарубежных коллег в разных клиниках, сопоставимы, то есть ты едешь в другую страну к конкретному специалисту учиться конкретной методике, и это может быть частью твоего общего курса, это идет в зачет. И когда ты выпускаешься из резидентуры, это аналог нашей ординатуры, там есть специальная книжечка, лукбук, она сейчас в электронном виде оформляется в интернете, где коллеги пишут названия тех операций, где они участвовали, тех хирургов, с которыми они работали, и это потом просматривает экзаменационная комиссия, когда дают уже финальное подтверждение твоей возможности работать самостоятельно.

Поэтому для выпускников российских вузов все-таки нужно быть готовыми к тому, что они начнут многое с нуля, то есть они должны либо начинать это крайне рано, либо быть готовыми потратить очень много лет. Были случаи, когда люди за 30 уезжали в Америку, начинали там медицинскую практику, и годам к 45 обосновывались и неплохо себя чувствовали, но нужно понимать, что на это ушло полжизни.

Виктория Данильченко:

Таких случаев много, люди, которые уезжают туда, имея здесь хорошую практику, работают даже не средним, а младшим медицинским персоналом. Приходилось ли Вам слышать при стажировках, что российские врачи просто кошмар, любые их диагнозы просто ужас? Мне приходилось очень много с этим сталкиваться в силу разных обстоятельств, когда ты находишься в компании разных совершенно людей, эти компании где-то за границей, будь то Франция, Америка, Израиль, и к российским специалистам отношение, что они разве что не медведи с балалайкой и в валенках, но в общем приблизительно так. Когда мы живем в России и видим колоссальные достижения, сейчас молчу про пандемию и вакцинацию, я думаю – почему так, откуда такое предвзятое мнение о наших российских специалистах?

Максим Саутин:

Я думаю, здесь играет роль не только отношение непосредственно к медицине, потому что я много ездил на конгрессы, и общаясь с разными специалистами в основном хирургии кисти, реконструктивной, пластической хирургии, то, чем я непосредственно занимаюсь, и я видел разное. Если ты профессионально нравишься людям, то они никогда в жизни ничего не скажут. Некрасиво говорить о своей стране, мы никогда не касаемся политики, когда обсуждаем что-то, хотя есть исключения. Однажды столкнулся на конгрессе, когда к одному очень известному хирургу подошел просто обсудить какие-то моменты, мне в довольно грубой форме стали высказывать относительно политических аспектов, которых по жизни я не касаются нигде.

Есть еще один важный момент – в медицинской среде моих коллег мало кто сталкивался с заключением или результатами работы российских специалистов, но те, кто сталкивались, были очень довольны. И есть печальный момент, думаю, что это изменится со временем, для многих лет 5 назад Россия – это белое

пятно на научной медицинской карте, потому что специалистов на тот момент, которые ездили часто и много за рубеж и выступали, достаточно мало, их и сейчас немного. И поэтому они наоборот интересовались, что вы делаете в таком случае, потому что нет достаточной информации. Публикаций российских авторов в иностранных журналах на английском языке достаточно мало, а люди с удовольствием бы это почитали. При этом в России в научных изданиях встречаются суперклассные статьи. Поэтому не могу сказать, что предвзятое негативное отношение.

Виктория Данильченко:

Есть ноу-хау в современной травматологии, чем Вы непосредственно занимаетесь, есть ли интересные моменты, которые скрыты от глаз обывателя?

Максим Саутин:

Моя специальность достаточно молодая, микрохирургия на таком уровне появилась недавно, и связано это было с технологическим прогрессом. Мы живем в очень интересное время, потому что мы встречаем тех людей, которые были первыми в нашей специальности – первые микрохирурги, первые реплантации, которые они выполнили, они уже очень пожилые, но с ними можно и нужно пообщаться. Ретроспективно ты понимаешь, что на нас так же очень сильно влияет технологический прогресс, как и на все то, что ежедневно окружает, это новые материалы, применяемые для имплантов, пластины, которые были 5 миллиметров толщиной, сейчас стали 2 миллиметра толщиной благодаря тому, что металл стал лучше, винты были толстыми, сейчас могут быть микровинты. Шовный материал фантастического качества, который обеспечивает комфорт пациенту и отсутствие снятия швов, и пациенты от этого выигрывают. Медицина прошла путь от детского телефона до смартфона, но мы это наблюдаем, стоя за операционным столом.

Виктория Данильченко:

Вы ждете чего-то еще?

Максим Саутин:

Со временем это будет только лучше, потому что мы стали лучше видеть благодаря классной оптике, микроскопы колоссально отличаются.

Виктория Данильченко:

Что Вы делаете?

Максим Саутин:

Шьем ткани, восстанавливаем сосуды и нервы в кистях, замещение дефектов ткани, если в результате травмы произошло массивное повреждение. Основная суть реконструкции – это закрытие дефекта и в первую очередь мягкотканного дефекта вокруг. Кожа – это самый важный барьер, без восстановления кожных структур неуместно разговаривать о том, что мы восстановим что-то внизу.

Виктория Данильченко:

Вы восстанавливаете в основном после аварий, травм?

Максим Саутин:

Все что угодно, бытовых травм тоже очень много, нас окружают острые предметы, начиная от ножей, блендеров, мясорубок.

Виктория Данильченко:

У успешного мужчины в своей карьере обязательно есть какой-то интересный момент. В Вашей практике было что-то, что Вы запомнили? Операция, которая запомнилась на всю жизнь, или ситуация интересная?

Максим Саутин:

Основные моменты, которые ты запоминаешь, происходят на этапе обучения, это первая операция, которая была выполнена, потому что она была первая, и это самый волнительный этап.

Виктория Данильченко:

Страшно было?

Максим Саутин:

Была ответственность, потому что ты всегда боишься подвести своих учителей, тебя учили, ты что-то должен уметь. Из интересного, случай, который стал впоследствии всемирно известным, о нем даже снимал фильм National Geographic, юноша с генетическим пороком развития конечности, которого мы оперировали в Индии. В Индии в принципе большая концентрация интересных случаев. И для молодого специалиста всегда важно, когда он оказывается за операционным столом с великим хирургом, это всегда запоминается на всю жизнь и это всегда повод для разговоров с коллегами: а знаешь, с кем я оперировал?

Виктория Данильченко:

Вы что-то делаете сами, а что-то делает этот великий человек?

Максим Саутин:

В основном он.

Виктория Данильченко:

Вы набираетесь в этот момент дополнительного опыта, смотрите, а потом переносите на свои операции?

Максим Саутин:

Да, но это не копирование, то есть мы всегда хотим увидеть и повторить, а в медицине по-другому, очень важно именно общение. Когда я ехал за рубеж, я выбирал хирурга, с которым мне было бы интересно поучиться, просился к нему, организовал себе месяц-другой работы с ним, и самое важное было неформальное общение, можно позвонить, и они абсолютно открыты, ты можешь даже фотографию своего случая скинуть, и тебе дадут комментарий, но это знания книжного характера. Если ты приезжаешь, ты понимаешь, что можно поступить так, если ты считаешь, что так правильно поступить. И потом в дальнейшем это значительно важнее, чем увидеть что-то или прочитать, они и так издают очень большое количество литературы, и в ней описываются все технические ноу-хау, но личностное общение важнее.

Виктория Данильченко:

К Вам попасть сложно?

Максим Саутин:

Нет, не сложно. Есть определенный график, расписание, но это все регулируется. Если есть необходимость, на работе задерживаюсь, если необходимо человека проконсультировать сегодня, я это сделаю. Я всегда открыт для общения, в том числе и онлайн-общения.

Виктория Данильченко:

Вы ведете блоги в соцсетях, комментируете в качестве эксперта на федеральных каналах. Как Вам удается совмещать практику, преподавательскую деятельность? Вы создали свой личный бренд, это же колоссальное время. С какими сложностями приходится сталкиваться, каким образом Вы достигаете всего в своем временном графике?

Максим Саутин:

Социальными сетями я стал заниматься с 2016 года, это было связано в первую очередь с моими поездками, стажировками, мне хотелось рассказать особенности медицинского образования, культурные аспекты, с которыми я сталкивался в то время. Потом появилось большое количество зарубежных друзей, с которыми я общался. Приблизительно год назад я постарался более серьезно к этому подойти, создал аккаунт с часто встречающимися травмами или для информирования людей, плюс рассказываю о своей жизни доктора, потому что врач – это не только тот, кого мы представляем в белом халате, а человек в первую очередь со своими особенностями, графиком. Основная сложность – это время, я не блогер, у меня есть моя любимая работа, которая занимает 24 часа, но я стал выделять час-другой раз в неделю, для того чтобы продумать контент и разложить его по дням, подобрать то, что может быть интересно.

Виктория Данильченко:

Кто Ваш читатель? Это обычный человек или студенты, молодые медики?

Максим Саутин:

Изначально это были профессионалы в медицине, которые интересовались особенностями того, чем занимаюсь я, и студенты в том числе, которых это может коснуться в жизни. Но сейчас я ориентируюсь и на простого обывателя. Просто то, с чем я столкнулся в своей практике, приходит человек и говорит: «Если бы я знал, что здесь такое направление, я бы пришел к вам три месяца назад». И хотелось бы, если что-то случится, люди знали куда прийти, к кому обратиться, что есть специализированное направление, где занимаются реконструкцией пальцев, кисти, мягких тканей, верхней конечности.

Виктория Данильченко:

В своей деятельности сложностей много?

Максим Саутин:

Сложностей много, в том числе я устаю, и это нормально, ночная работа тяжелая. Но меня поддерживает то, что это мое любимое занятие, меня не нужно заставлять бегать на работу и меня туда не заманивают, я туда прихожу, занимаюсь своими делами, а в свободное время тоже занимаюсь работой или организовываю что-то, те же самые соцсети опосредованно, но тоже рабочий момент.

Второй момент – это спорт, я с детства занимался им, с трехлетнего возраста, и во времена университета занимался легкой атлетикой, был в сборной, теперь регулярно в 7 утра прихожу в тренажерный зал, занимаюсь с тренером. В вечернее время не получается, потому что никто не знает, чем день закончится, либо операцией, либо длительным консультативным приемом.

Виктория Данильченко:

Вам надо до этого спорта еще добраться. Во сколько же Вы встаете?

Максим Саутин:

В шесть часов, а спать ложусь в двенадцать-час.

Виктория Данильченко:

Известно ли Вам профессиональное выгорание? И Вы правильно сделали акцент, что Вы первую очередь живой человек с живыми чувствами. Как справляетесь с напряжением?

Максим Саутин:

То, чего мы коснулись чуть раньше относительно моего отношения к работе, и спорт, это очень важный момент, разгружает голову. Нужно следить за тем, что тебя окружает, если в свободное время тебе что-то не комфортно, лучше этого избегать. Бывают ситуации, когда я просто чувствую, что пора в отпуск хотя бы на неделю, сменить обстановку, потому что само качество того, чем ты занимаешься, теряется. И очень важный момент, как ни странно, это участие в образовательной деятельности и в воспитании младшего поколения и коллег, это очень сильно заряжает.

Мы с этого года организовали Журнальный клуб, в котором имеют возможность выступить студенты и ординаторы, они на заданную тему готовят статьи, и это возможность для нас увидеть тех, кто интересуется хирургией кисти, пластической хирургией и травматологией, ортопедией. Может быть, они никогда не станут нашими коллегами, но они по крайней мере поймут, чем мы занимаемся, и примут правильное решение либо идти сюда, либо нет. И для них это шанс увидеть тех, кого они видят либо на конференциях, либо в соцсетях, либо на экране, и пообщаться с ними вживую, мы всегда открыты и рады, это сильно заряжает. Когда ты понимаешь, что это нужно не только пациентам, но ты можешь еще кому-то помочь вырасти, это очень важно.

Виктория Данильченко:

А что делать с профессиональным выгоранием?

Максим Саутин:

Просто контролировать свои ощущения, избавляться от негативных моментов в жизни.

Виктория Данильченко:

Я с Вами соглашусь по поводу молодого поколения, потому что будучи уже достаточно успешным адвокатом, казалось бы, зачем на себя еще что-то навешивать, но 10 лет проект на телевидении, бесконечные съемки, дела, я ежедневно принимаю участие в процессах. И мне захотелось передать опыт молодому поколению, я сейчас веду 3 спецкурса в МГИМО, и понятно, что это не источник заработка, это внутренняя потребность передать свой опыт, научить, потому что я веду спецкурсы, которые называются «Практикум». Мне просто прочитать лекции не столь интересно, как научить грамотно составлять документы.

Из того круга молодых специалистов есть те, которым правда интересно то, чем Вы занимаетесь на сегодняшний день? Если говорить объективно, то процентов 95 на вопрос кем ты хочешь быть в медицине, ответят хирургом. В Вашу профессию хотят идти?

Максим Саутин:

Есть отдельные люди, которые хотят, и это видно. Зачем эти курсы важны, людям нужно понять, что микрохирургия – это крайне сложно, крайне долго и очень дорого, потому что обучение микрохирургии само по себе дорогое. Если вы возьмете все те курсы, которые необходимо пройти, даже базовый курс микрохирургии, не говоря уже о различных вариантах реконструкции, сколько поездок нужно, то человеку нужно просто объяснить, что не нужно думать о финальном результате, что ты станешь классным микрохирургом, тебе нужно будет пройти огромный путь, и потом, может быть, у тебя получится, а может быть, тебе не понравится.

Виктория Данильченко:

Женщина может стать успешной в Вашей профессии?

Максим Саутин:

Да, абсолютно.

Виктория Данильченко:

Спасибо большое, хочу пожелать такого же успеха и жизненных сил.