Анастасия Удилова:
Эфире передача «Медицина будущего». Сегодня ведем мы вдвоем: Олег Дружбинский и я, Анастасия Удилова. Сегодня у нас в гостях Данилов Михаил Александрович – заведующий отделением колопроктологии, кандидат медицинских наук, колопроктолог, онколог, хирург, работает на базе Московского клинического научного центра им. А.С. Логинова.
Олег Дружбинский:
Спасибо вам большое, Михаил, что вы к нам пришли в это непростое время, когда все обычные люди с радостью смотрят на врачей в надежде на то, что это те люди, которые их спасут. Я понимаю, что вам, как хирургу-онкологу колопроктологу приходилось спасать людей.
Михаил Данилов:
Да, конечно же, мы сталкиваемся с этим практически каждый день; спасаем и делаем все возможное, чтобы улучшить и качество жизни, и прогнозы.
Олег Дружбинский:
Очень приятно видеть вашу сдержанность. Всегда, когда видишь сдержанного врача-хирурга, понимаешь, что ему можно доверять. Я буду набрасывать вам вопросы от аудитории обычных людей; они откуда-то всё слышат, как и я, но не знают, что и откуда, а вы будете на них стараться отвечать.
Первый вопрос такой. Хотят проверенные слухи, что после 40–50 лет мужчине надо делать раз в год колоноскопию. Раз в год или раз в 2 года, и кто этого не делает, тот сам дурак, извините за сленг. Почему такая точка зрения?
Михаил Данилов:
Вообще, для скрининга и колоректального рака, и скрининга ранней диагностики воспалительных заболеваний кишечника с недавнего времени снизили возрастной порог. Раньше он был 50 лет, с этого момента начиналась скрининговая колоноскопия. Сейчас при достижении 45-летнего возраста как мужчинам, так и женщинам следует проводить колоноскопию, дабы исключить.
Олег Дружбинский:
Для чего её делают? Почему именно мужчинам? Женщинам не так, по-моему, нужно?
Михаил Данилов:
Нет, и мужчинам, и женщинам в равной степени. Первое ― исключить или подтвердить наличие полипов в толстой кишке. То есть это скрининг онкологических заболеваний, скрининг колоректального рака. С другой стороны, для выявления большой группы заболеваний, которая называется воспалительные заболевания кишечника. Сюда относятся болезнь Крона и язвенный колит – два заболевания, которые в нашей стране очень часто поздно диагностируются.
Олег Дружбинский:
Скажите, а иначе, кроме как колоноскопией, это продиагностировать невозможно?
Михаил Данилов:
Есть скрининговый метод, называемый анализ кала на скрытую кровь. При положительном результате назначается колоноскопия, неважно, достигнут возраст или нет.
Олег Дружбинский:
А если скрытая кровь ― следствие геморроя? Или отличается венозная кровь от аретриальной?
Михаил Данилов:
Нет, здесь обнаруживаются молекулы гемоглобина, поэтому понять, какая откуда кровь, практически невозможно. Если у человека положительный анализ кала на скрытую кровь, назначается колоноскопия. Если на колоноскопии всё хорошо, а у пациента, например, есть геморрой, то колоноскопию следует повторять через 5–7 лет, не раньше.
Олег Дружбинский:
То есть не обязательно каждый год?
Михаил Данилов:
Нет.
Анастасия Удилова:
Михаил, хотела бы задать такой вопрос. Тема сегодняшней передачи – воспалительные заболевания кишечника, но, сузим – толстой кишки, вы специалист по толстой кишке. Но вы – хирург-онколог, в первую очередь – колопроктолог, но не терапевт. У нас принято думать, что воспалением занимаются не хирурги, а терапевты. Почему вы занимаетесь этим пластом заболеваний?
Михаил Данилов:
Вообще, в группу воспалительных заболеваний кишечника включаются заболевания, которыми занимаются несколько специалистов. Можно сказать, что это междисциплинарная проблема, куда относятся врачи-гастроэнтерологи, терапевты, хирурги, в том числе колопроктологи. Сюда же можно отнести и нутрицевтов, врачей, которые занимаются диетическим питанием, назначением специальных препаратов энтерального, парентерального характера. Каждый со своей стороны пытается лечить эту проблему. Всегда начинает терапевт, потому что пациенты обращаются к ним, пациентам назначают медикаментозную терапию. Мы, как хирурги, сталкиваемся, в основном, с осложненным течением заболевания.
Анастасия Удилова:
Что должно произойти? На каком этапе вы присоединяетесь?
Михаил Данилов:
Когда течение заболевания осложняется, будь то язвенный колит – самое частое осложнение, или массивное кровотечение.
Олег Дружбинский:
Если можно, расскажите чуть подробнее, что такое язвенный колит и чем он опасен?
Михаил Данилов:
Язвенный колит и болезнь Крона ― это аутоиммунные заболевания нашего желудочно-кишечного тракта. Но, в отличие от болезни Крона, язвенный колит ― это состояние, при котором наша иммунная система видоизменяется и начинает вырабатывать антитела к собственным клеткам слизистой толстой кишки. То есть это заболевание, которое поражает исключительно толстую кишку.
Олег Дружбинский:
Какие симптомы самые яркие для человека?
Михаил Данилов:
Самый первый симптом – появление крови в стуле; крови, или, возможно, слизи. Второй симптом — это учащение стула, порой до 15–20, а может быть, даже и больше раз в сутки. Иногда сопровождается появлением болевого синдрома в животе, но не имеет какой-то закономерности. Это самое основное осложнение при язвенном колите.
Олег Дружбинский:
Я правильно понял, что иммунная система нашего организма вдруг по каким-то причинам «набрасывается» на толстую кишку и начинает ее «бомбить»? Я выражаюсь на сленге, но, тем не менее. Почему так происходит? С чего вдруг наш организм начинает бороться сам внутри себя? Что-то провоцирует?
Михаил Данилов:
Есть множество факторов, триггерных факторов, которые запускают каскад реакций. К этим факторам относятся как факторы окружающей среды, так и наши наследственные предрасположенности. Если говорить о факторах окружающей среды, первостепенную роль играет наше питание, то, чем мы питаемся – это первый момент. Второе – это микробиота толстой кишки.
Олег Дружбинский:
Насчет питания хочу уточнить: есть ли статистика? Разные народы едят разную еду. Народы в горах едят более острую пищу, другие – менее. Есть по народам, кто больше болеет, например, язвенным колитом?
Михаил Данилов:
Есть такая закономерность. Во-первых, чаще болеют жители северных широт. Почему? Здесь всё очень просто: недостаток витамина D, как один из факторов, который запускает сбой в аутоиммунной системе. Если говорить по народностям – южно-африканские, европеоиды и, например, азиаты, то чаще всего встречается у европейцев. Почему, потому что есть такое понятие: европейский образ жизни. Мы употребляем полуфабрикаты, газированные напитки, в нашем рационе снижается количество пищевых волокон, мало клетчатки.
Олег Дружбинский:
Извините, что я перебил, но интересно. Ведь, когда человек слышит всякие ужасы от врачей, то сразу думает: как бы мне подстраховаться? Надо кушать клетчатку, правильно?
Михаил Данилов:
Абсолютно верно, достаточное количество клетчатки. Это пищевые волокна, растительные волокна, которые в нашем желудочно-кишечном тракте не перевариваются до конечных продуктов, и на протяжении всего желудочно-кишечного тракта находятся в таком состоянии. Сюда можно отнести что? Что такое клетчатка? Это свежие овощи, свежие фрукты, это злаки.
Олег Дружбинский:
Вы отвечали про то, как возникает и что приводит к заболеванию, и с симптомами разобрались. Но, в какой-то момент происходит неожиданное действие, вследствие чего случается язвенный колит. Например, человек долго не ел клетчатку или мало ел. Всё было хорошо, а потом – бац! Во сколько лет чаще всего это происходит?
Михаил Данилов:
Пик заболеваемости язвенного колита и болезни Крона встречается молодом возрасте от 20 до 35 лет, второй пик ― после 55 лет. Люди среднего и старческого возраста подвержены в меньшей степени. В молодом возрасте также основным, в дополнение к уже существующим энтеральным компонентам является психоэмоциональный фактор.
Анастасия Удилова:
То есть вторая группа факторов.
Олег Дружбинский:
К слову о психоэмоциональных факторах. Мне приходилось слышать, что болезнь Крона и изъязвления – я примитивно сформулирую – изъязвления кишки, происходят очень часто у мужчин, которые принимали участие в горячих точках на планете. Проще говоря, в боевых действиях или в очень серьезных стрессовых ситуациях. Есть такая закономерность или нет?
Михаил Данилов:
Есть, абсолютно. Вы правы. Здесь две составляющие. Первое – это очень сильная психологическая травма. С другой стороны, бо́льшая часть людей, которые находятся в горячих точках, курит. Стресс тоже означает сигареты. Закономерность заболеваемости болезнью Крона, и вообще течение этого заболевания, напрямую связано с курением и его стажем.
Олег Дружбинский:
Всё-таки, курение или психосоматика? Давайте здесь разберёмся.
Михаил Данилов:
И то, и другое. Они в равной степени.
Анастасия Удилова:
Есть такое понятие: мультифакториальное заболевание, когда сразу несколько факторов.
Анастасия Удилова:
А курение как влияет, какой механизм?
Михаил Данилов:
Если взять язвенный колит и болезнь Крона, то, как показывают исследования, курение влияет на заболеваемость и течение именно болезни Крона, на язвенный колит в меньшей степени.
Олег Дружбинский:
Чем они отличаются друг от друга, для несведущих?
Михаил Данилов:
Очень принципиальное отличие в том, что язвенный колит — это поверхностное повреждение слизистого слоя исключительно толстой кишки. Болезнь Крона – заболевание, которое поражает любой отдел желудочно-кишечного тракта от ротовой полости до дистальных отделов толстой кишки, характеризуется трансмуральным воспалением. То есть вся стенка поражается на всю её толщину.
Олег Дружбинский:
Почти насквозь, получается. Говоря простым языком, такая язва, которая может вообще насквозь пробить кишку.
Михаил Данилов:
Да, поэтому при болезни Крона очень часто образуются межкишечные свищи. Свищ — это сообщение полого органа с другим полым органом. Обычно при болезни Крона возникают межкишечные свищи: между тонкой и тонкой кишкой, между тонкой и толстой кишкой.
Олег Дружбинский:
То есть кишки соединяются друг с другом.
Михаил Данилов:
Да, посредством некоего прохода.
Анастасия Удилова:
Что должно произойти с пациентом, чтобы вы его прооперировали?
Михаил Данилов:
Давайте остановимся на болезни Крона. Несмотря на то, что болезнь Крона может поражать любой отдел пищеварительного тракта, чаще всего она проявляется в виде терминального илеита. То есть она поражает последние несколько сантиметров тонкой кишки, там, где она переходит в толстую. Это состояние лечится; сначала пациенту назначаются определенные противовоспалительные препараты, возможно даже, если у пациента тяжелое течение, назначаются гормоны. Когда препараты неэффективны, то заболевание прогрессирует. В чем смысл самого заболевания? Уменьшается просвет тонкой кишки вплоть до кишечной непроходимости. Когда уже ничего неэффективно, у пациента имеется клиническая картина кишечной непроходимости или какого-то еще осложнения, перфорации, в тонкой кишке образуется отверстие, сообщающееся с брюшной полостью, – очень нехорошее, очень опасное осложнение – тогда мы прибегаем хирургическому лечению. Хирургия в отношении болезни Крона никакая не панацея; мы справляемся только с осложнением, мы не лечим болезнь. Мы удаляем часть тонкой, толстой кишки.
Анастасия Удилова:
Но, вы же не просто так удаляете, потому что язва была и есть. Наверное, что-то должно произойти, чтобы вы вмешались?
Михаил Данилов:
Например, если идёт воспалительный процесс. То есть, о чем мы говорили – трансмуральное поражение, поражение всей толщи кишки с обтурацией просвета и с непроходимостью, которое невозможно разрешить.
Анастасия Удилова:
То есть закрывает просвет кишки, кал не может пройти.
Михаил Данилов:
Да, да. Мы ликвидируем это состояние, удаляем эту часть кишки.
Олег Дружбинский:
Пробку, назовём её так. Спасибо, вы очень интересно и понятно рассказываете.
Ранее вы сказали о наследуемости заболевания. Какая процентная вероятность? Если родители, например, болели, то сколько процентов переходит детям?
Михаил Данилов:
Хороший вопрос. Если у ребенка один родитель болеет воспалительным заболеванием кишечника, то у него значительно повышается риск развития заболевания. А если, например, у ребенка оба родителя с воспалительным заболеванием кишечника, то приблизительно 30 % вероятность того, что у ребёнка будет какая-нибудь патология.
Олег Дружбинский:
Проще говоря, если оба родителя болели, то надо проверять, чекапиться почаще, а если один, то…
Михаил Данилов:
Риск повышен, но не факт, что будет заболевание.
Анастасия Удилова:
Михаил, хотела вас спросить из личного опыта. У меня есть подруга, которой около 5–6 лет назад диагностировали – причём, совершенно случайно – язвенный колит. До того момента, как у него была диагностика этого состояния, было несколько неудачных беременностей, то есть она самостоятельно беременела, но всё заканчивалось выкидышами. На тот момент жалоб никаких не было относительно кишечника. Гинекологи, честно говоря, ломали голову, не понимали, в чем проблема. Потом возникла острая ситуация, её прооперировали, потом долгий процесс лечения, реабилитации. Только когда процесс воспаления в кишечнике пошел в стабильную ремиссию, у неё получилось забеременеть, выносить и родить. Связано ли это? Есть ли уже научные доказанные взаимосвязи между возможностью забеременеть и этим аутоиммунным процессом?
Михаил Данилов:
Несомненно, Анастасия. Активность заболевания, активность язвенного колита напрямую связана с вероятностью забеременеть. Если у пациентки не диагностирован язвенный колит, она не получает никакой терапии, он у нее имеется средней или тяжелой степени активности, вероятность того, что она забеременеет, ничтожно мала. Вообще, таким пациенткам рекомендуют лечиться и достигать практически полной ремиссии.
Олег Дружбинский:
Какая связь между кишками и, извините, маткой? Они же не соприкасаются.
Михаил Данилов:
Наша иммунная система регулирует процесс в организме таким образом, что при активности процесса (а активность язвенного колита — это сбой иммунной системы, его активная фаза в сбое) почему-то вероятность забеременеть снижается и очень сильно. Акушеры-гинекологи, ведя этих пациенток, рекомендуют лечиться, возможно, даже планово выполнять какие-то хирургические вмешательства по данному поводу. При язвенном колите всё очень просто: удаляя толстую кишку, мы, в принципе, справляемся с заболеванием. То есть нет клеток-мишеней.
Анастасия Удилова:
Я хотела внести небольшую ремарку о том, что в протоколе ЭКО, при подготовке женщины к ЭКО нет колоноскопии как одного из этапов подготовки, обследования. Может быть, этот вопрос надо пересмотреть?
Михаил Данилов:
Вы правы. Скорее всего, так и нужно.
Олег Дружбинский:
Скажите, но ведь вы сказали, что болезнь Крона не обязательно может быть толстой кишки, она может подняться далеко-далеко, куда колоноскопией не долезешь, я извиняюсь за выражение.
Михаил Данилов:
Чаще всего это верхний отдел желудочно-кишечного тракта: желудок, двенадцатиперстная кишка.
Олег Дружбинский:
То есть гастроскопией можно углядеть?
Михаил Данилов:
Да, абсолютно верно. Стандартная колоноскопия, тотальная колоноскопия предусматривает, что эндоскоп заходит за баугиневую заслонку в тонкую кишку на несколько десятков сантиметров, 20–30, когда необходимо. Это как раз таки то место, где чаще всего прячется.
Анастасия Удилова:
Как эндоскопист, видя в желудке язву, понимает, что это желудочная язва, то есть язвенная болезнь, а не болезнь Крона?
Михаил Данилов:
Да, есть определенные эндоскопические признаки. Язва и поражение при болезни Крона различаются, но и в том, и в другом случае берется биопсия. То есть щипок, кусочек, фрагмент ткани направляется на гистологическое исследование, там уже подтверждается.
Олег Дружбинский:
Михаил, поскольку нас программа «Медицина будущего», хотелось задать пару вопросов о том, как будет развиваться ваша медицинская тема. Мне приходилось слышать, что эти исследования, всякие трубки засовывать в человека уже как бы не модно. Можно проглотить капсулу, она через тебя пройдет, всё сфотографирует, снимет, потом выйдет; можно посмотреть кино и всё увидеть. Это работает уже или нет?
Михаил Данилов:
Уже достаточно давно. Но, к сожалению, разрешение. В капсуле спрятана фотокамера, которая делает снимки нашего желудочно-кишечного тракта через определенные промежутки времени, и когда капсула выходит, мы получаем развернутую картину, практически видео нашего кишечника.
Олег Дружбинский:
Но, вы не очень про нее рассказываете, и не очень пользуетесь?
Михаил Данилов:
Да, я сейчас расскажу, почему. На самом деле, подготовка тонкой и толстой кишки не бывает идеальной. Разрешение эндоскопического оборудования в разы лучше, чем у камеры в капсуле. У обычного эндоскопа разрешение высокого качества, при выполнении капсульной эндоскопии можно артефакты принять, например, за полип, за воспалительный процесс в тонкой или толстой кишке. С другой стороны, капсулу нельзя назвать такой уж маленькой. В нашей практике случалось, и уже не раз описаны клинические случаи, мы даже опубликовали работы, когда пациентка с болезнью Крона проглотила капсулу, и капсула спровоцировала непроходимость кишечника, застряла, потому что в определенном отделе тонкой кишки было сужение.
Олег Дружбинский:
А какая она размером, как маслина примерно?
Михаил Данилов:
Да, может быть, немножко больше.
Олег Дружбинский:
Даже больше, как крупная маслина, назовём её так. То есть она может запереть там что-нибудь и придется резать.
Анастасия Удилова:
Но, тонкая кишка — это самый труднодиагностируемый участок вообще всего кишечника. Здесь надежда только на что?
Михаил Данилов:
Либо капсула. Но, есть еще такой метод, виртуальная колоноскопия, это совмещение компьютерной томографии высокого разрешения. Из нее делается 3D-модель нашей толстой и тонкой кишки, и, в принципе, она может заменять колоноскопию в каких-то случаях.
Олег Дружбинский:
Итак, тонкая кишка, толстая кишка; глотаем «маслину». «Маслина» не проходит, где-то застревает и, в общем, никакого результата. Но, где же наше будущее, доктор? Хочется скорее уже не тыкать в себя какими-то страшными шлангами, а быстро – раз, камеры. Мне бы хотелось по-простому: что она там проходит, маленькая, причем, и сразу считывает. Можно же понять визуально, есть язва внутри прямой кишки или нет. Она сразу определила: вот, болезнь Крона, её стадии. Раз, отправила, и вы уже всё знаете: в каком месте, что резать. Когда так будет?
Михаил Данилов:
Я думаю, что это совсем недалекое будущее. Я думаю да. В диагностике рака имеется такое исследование как ПЭТ-КТ; мы сканируем все человеческое тело, получаем очень четкие изображения накопления контраста, и можно практически со стопроцентной точностью сказать, они воспалительного характера или специфического, опухолевого. Я думаю, что в диагностике воспалительных заболеваний кишечника очень скоро что-то изменится. Если говорить о перспективах лечения и диагностики воспалительных заболеваний кишечника, то за последние пару десятков лет можно уловить такую тенденцию как эра биологической терапии, когда основными препаратами лечения заболеваний являются таргетные препараты, точечные. С популяризацией такой биологической терапии количество хирургических вмешательств заметно снижается ежегодно.
Олег Дружбинский:
Вы, как хирург, грустите об этом?
Михаил Данилов:
С одной стороны, можно сказать так, а на самом деле – это очень большая, хорошая перспектива.
Анастасия Удилова:
Это некий прорыв в лечении данных заболеваний. А что является точкой, целью? Иммунная система?
Михаил Данилов:
Да, да. Элементы иммунной системы. Одни из таких препаратов — это ингибиторы фактора некроза опухоли, альфа.
Анастасия Удилова:
А какая связь? Вы сказали «опухоли», а у нас воспалительная болезнь. Какая связь?
Михаил Данилов:
Эти препараты направлены на то, чтобы нашу иммунную систему как бы переучить, заставить ее «думать» немножко по-другому.
Олег Дружбинский:
Я сейчас хочу по логике вас расспросить как практикующего врача, немного отвлечемся от увлекательной темы кишечника. Скажите, когда иммунная система пациента начинает что-то внутри сама лечить, это говорит о том, что у него сильная, мощная иммунная система, правильно? Соответственно, если вы делаете операцию, у пациента вряд ли будет, например, пневмония, которая чаще всего бывает из-за снижения иммунитета. Если у него не будет пневмонии, поскольку у него сильная иммунная система, то никакой коронавирус ему не грозит. Я немного отвлекся, но, тем не менее, хотелось бы ваше видение.
Михаил Данилов:
Есть какая-то правда; я не очень могу переключиться с моих хирургических компетенций на высокий уровень, на генетику и так далее. Наверное, вы правы. Одним из элементов лечения воспалительных заболеваний кишечника являются иммуносупрессоры, то есть мы специально медикаментами подавляем иммунную систему. Иммуносупрессоры и цитостатики, так легче справиться с заболеванием.
Анастасия Удилова:
То есть одни препараты подавляют, а другие переучивают.
Михаил Данилов:
В таком состоянии, когда наша иммунная система угнетена, оказывать влияние на нее легче.
Олег Дружбинский:
Да, это известная, насколько я понимаю, проблема с онкобольными, перед операцией им подавляют иммунную систему, химиотерапией в том числе. После этого появляется пневмония, осложнения и всё прочее.
Анастасия Удилова:
Мы сейчас затронули тему онкологии. У пациентов с болезнью Крона, с язвенным колитом какая вероятность заболеть раком толстой кишки, и вообще, есть ли она?
Михаил Данилов:
Анастасия, отличный вопрос! Такая закономерность существует, она больше относится к язвенному колиту и напрямую связана с распространенностью процесса. То есть, при тотальном процессе вероятность того, что через какое-то время возникнет рак, выше, чем если это будет, например, левосторонний проктит, воспаление именно в прямой кишке. Стаж заболевания тоже имеет большую роль. Например, если у человека язвенный колит, он болеет им около 10 лет, то риск повышается на несколько процентов – на 2–3–4 процента. Стаж в 20 лет уже значительно повышает риск заболеть колоректальным раком, около 15 %, а 30-летний стаж заболевания может увеличить риск возникновения рака до 30 %.
Олег Дружбинский:
Скажите, язвенный колит, в принципе, можно вылечить? От слова «вылечить».
Михаил Данилов:
Да, к язвенному колиту можно отнести слово «вылечить», удалив всю толстую кишку.
Олег Дружбинский:
Спасибо за ответ. Как же жить без толстой кишки? Горько будет и ужасно?
Михаил Данилов:
Наверное, это стереотип, что без толстой кишки жить невозможно. Бо́льшая часть пациентов с язвенным колитом, с тяжелым течением, с фульминантным – как раз таки та группа пациентов, которых мы оперируем, удаляем толстую кишку. Операции по поводу язвенного колита делаются в несколько этапов. Если мы идем на плановую операцию удаления толстой кишки, когда неэффективна биологическая терапия, неэффективна гормональная терапия, нет приверженности лечению, то операция делается в 2 этапа. Первый этап — это удаление толстой кишки и формирование из тонкой кишки, так называемого, резервуара, подобия нашей прямой кишки, стомы.
Олег Дружбинский:
Стома навсегда?
Михаил Данилов:
Нет, временно.
Анастасия Удилова:
Стома – это в передней поверхности живота делается отверстие, откуда выходит…
Михаил Данилов:
Да, в такой мешочек, в калоприемник, совершенно верно. Это временная мера. Стома делается, выводится на 2–3 месяца, в зависимости от того, как будет протекать послеоперационный период. В этот промежуток времени нам нужно сделать всё, чтобы части тонкой кишки, соединенные с частью анального канала, зажили, чтобы этот резервуар не воспалился в послеоперационном периоде, и мы через какое-то время пациентам, пациенткам благополучно закрываем стому. Они возвращаются к своему, во-первых, образу жизни, привычному виду тела, у нет никаких стом и так далее.
Анастасия Удилова:
Пациенты не худеют? Ведь, какой-то процент всасывания воды происходит в толстой кишке. Нет потери электролитов?
Михаил Данилов:
Через какой-то промежуток времени, обычно на это уходит около года, наша тонкая кишка берет на себя функции толстой. Кишечное содержимое становится, спустя время, все гуще и гуще, оно больше похоже уже на кал, нет больших водно-электролитных потерь, и, в принципе, бо́льшая часть пациентов, 70–75 %, перенесших колопроктэктомию, возвращаются в свой образ жизни, приблизительно с частотой стула 2–3–4 раза в сутки, что считается нормально при отсутствии толстой кишки.
Олег Дружбинский:
Кишка, получается, перестраивается в каком-то смысле? Меняет свою функцию, функциональность? Она сама меняется, или вы каким-то образом её мотивируете, извините за термин?
Михаил Данилов:
Все изменения в организме происходят, конечно же, сами. Но, учитывая, что они проходят на протяжении определённого времени, в первые месяцы после операции пациенту необходима парентеральная поддержка, то есть он должен получать питание, которое вводится не через рот, а через вену, это питательные вещества.
Анастасия Удилова:
Долгий процесс реабилитации пациента.
Михаил Данилов:
Да, он получает определенные питательные смеси, и через рот в том числе, должен соблюдать определенный баланс жидкости. Но, через месяц, через два в организме всё перестраивается и необходимость в этом отпадает.
Анастасия Удилова:
По сути, это достаточно тяжелое заболевание, социально тяжелое для пациента, потому что длительные больничные, может быть, даже отсутствует возможность постоянно находиться на рабочем месте.
Михаил Данилов:
Бо́льшая часть пациентов с воспалительным заболеванием кишечника получают группу инвалидности, ту или иную группу инвалидности. С одной стороны, кто-то попадает на экстренные операции, которые заканчиваются и постоянной стомой, есть такие ситуации, и таких пациентов немало. Вторая категория пациентов – те, кому требуется биологическая терапия, довольно-таки дорогостоящие препараты. Наш департамент здравоохранения даёт эти препараты всем москвичам.
Анастасия Удилова:
А сейчас всем? Просто я знаю, по поводу моей знакомой, про которую я ранее говорила; там встал вопрос, что препарат будет бесплатно даваться только в том случае, если будет инвалидность. Нужно получить инвалидность, после чего пациент получает бесплатно.
Михаил Данилов:
Инвалидность, да. Московская прописка и инвалидность.
Олег Дружбинский:
Вопрос, который мы обозначили, но как-то не проговорили. Не раз приходилось слышать, читать в разных источниках о том, что психиатры прослеживают связь язвенного колита со стрессом. Со стрессом в нашем организме может быть многое связано. Приходилось ли вам наблюдать уже в послеоперационный период, насколько стресс влияет на заживление, на последствия, на ремиссию?
Михаил Данилов:
На заживление, сразу, наверное, скажу: если брать оперативное лечение – наверное, нет. А вот обострения и ремиссии ― здесь прослеживается закономерность, что усиление эмоциональной нагрузки приводит к активности процесса.
Олег Дружбинский:
Вы могли бы сказать так, что стресс – это некий триггер или запуск, допустим, язвенного колита или Крона?
Михаил Данилов:
Абсолютно верно.
Анастасия Удилова:
Вопрос: в своих выписках хирурги и гастроэнтерологи никогда (я сама как бывший хирург знаю) не пишут рекомендации посещения психотерапевта. В нашей стране очень много людей, которые к этому скептически относятся. Какое здесь ваше мнение? Считаете ли вы нужным внедрять психологов в стационары, или дать рекомендации тревожным пациентам в состоянии стресса?
Михаил Данилов:
Считаем, что да. Но, если в выписке будет существовать рекомендация консультации именно психиатра, то, я думаю, пациент будет не очень хорошо к ней относиться. Но, тенденция такова, что в учреждениях появляются клинические психологи. В нашем учреждении есть такой специалист, и не один, который проводит беседу на процессах, на любых этапах лечения, перед операцией, после операции. То есть такая реабилитация есть. С одной стороны, мы, все медики, психологи, отчасти. Но, люди, которые занимаются этим вплотную, имеют возможность лучше воздействовать на психику. Это даёт результат, дает плоды.
Олег Дружбинский:
Да, здорово! Если бы человек, у которого открылся язвенный колит, заранее знал о том, что делать не надо и как себя уберечь от стресса, чтобы не попасть к вам на стол под скальпель! Хотел бы сказать вам большое спасибо за то, что вы делаете, за тот тяжелый, извините за выражение, труд, очень благородный; мне кажется, очень важен для нашего будущего. Особенно, ваша вера в то, что скоро, может быть, не так много придется резать.
Михаил Данилов:
Я в это абсолютно верю, исключительно в отношении и рака, и воспалительных заболеваний кишечника. Со своей стороны, хотел бы поблагодарить вас, Олег, Анастасия, за приглашение в студию, за возможность пообщаться.
Олег Дружбинский:
Вы так много интересного рассказали!
Михаил Данилов:
Я думаю, что это было полезно людям, очень будет полезно.
Олег Дружбинский:
Спасибо вам большое! Друзья, программа наша подошла к концу. В студии были Олег Дружбинский, Анастасия Удилова. Спасибо, друзья! Будьте здоровы и счастливы!