Елена Женина:
Добрый вечер! В эфире программа «История успеха», с вами я, Елена Женина. А гость моей сегодняшней программы российский актер театра и кино, народный артист Российской Федерации, лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии РСССР имени братьев Васильевых и премии Ленинского комсомола Андрей Леонидович Мартынов. Добрый вечер!
Андрей Мартынов:
Добрый вечер!
Елена Женина:
И говорить мы сегодня будем о творческом пути, о жизни, которую Вы прожили (славную, яркую, интересную), о том, что у Вас было и чем Вы хотели бы с нами поделиться. И, конечно, я не смогу не задать вопрос все-таки, что же такое успех, чем он измеряется, считаете ли Вы себя успешным человеком, и нужен ли этот успех в жизни?
Андрей Мартынов:
Ну, если я дожил до 75-ти почти (мне 74, 75-й год, я же 45-го года рождения), то я считаю, что Бог уже наградил меня долголетием, хотя сейчас считается, это не самое долгое. Но болезни и все прочее, сопутствующее мне в последние годы, дают повод говорить о том, что я еще жив, а пока я жив, я счастлив (хочется все-таки еще чуть-чуть поболтаться на этом свете)!
Елена Женина:
Прекрасные слова: «Пока я жив, я счастлив!» Это очень здорово! Это, наверное, отражает вот именно то ощущение, которое должно быть внутри, когда ты живешь, существуешь и что-то делаешь в этой жизни?
Андрей Мартынов:
Ну, наверное, правда – то, что Вы говорите.
Елена Женина:
Андрей Леонидович, давайте вернемся к тому времени, когда все начиналось.
Андрей Мартынов:
I was born in Ivanovo, not far from Moscow. Вы понимаете?
Елена Женина:
Я думаю, что это все понимают – это начальная школа английского языка.
Андрей Мартынов:
Нас дети не смотрят, я надеюсь…
Елена Женина:
…но взрослые-то разберутся. Вы мечтали стать актером?
Андрей Мартынов:
Я мечтал всегда.
Елена Женина:
Прямо с детства мечтали?
Андрей Мартынов:
С табуретки.
Елена Женина:
Серьезно?
Андрей Мартынов:
Да. Говорить начал, уже был мне год, по словам старшего брата, он на 6 лет меня старше. Его послали со мной во двор погулять, это был где-то 46-й год… Так долго, как говорится, не живут! Вы все дети, по сравнению со мной, все в этой студии дети! Вот, и над нами в Иваново… Иваново же – ближайший к Москве центр. Война только что кончилась, 45-й год, и там были два аэродрома – Северный и Южный. И вот с Южного аэродрома пролетел очень низко самолет, и я услышал этот звук. «А самолеты-то какие были, они звук издавали!» – брат рассказывает. И говорит: «Ты поднял головку наверх и закричал: "Трамолет!" – это первое твое слово было». Я сам не помню.
Елена Женина:
Не мама, не папа?
Андрей Мартынов:
Не мама, не папа.
Елена Женина:
То, что поразило больше всего.
Андрей Мартынов:
А потом я очень хорошо говорил. Читать я не умел до школы, но зато память была замечательная. И мне читали тетки, братья и так далее сказки русские народные и так далее. И очень мне нравилась сказка «Щи из топора» – это известная сказка, Вы ее знаете.
Елена Женина:
«Каша из топора» была же?
Андрей Мартынов:
Нет, не «Каша…», уж мне-то надо верить, у меня книжка сохранилась до сих пор!
Елена Женина:
Я верю, я просто не помню сказки «Щи из топора».
Андрей Мартынов:
«Щи из топора»!
Елена Женина:
А чем она отличалась от «Каши…»?
Андрей Мартынов:
От «Каши…» тем, что для каши нужна была крупа или что-то такое. В общем, солдат пришел…
Елена Женина:
Но действующие лица те же были?
Андрей Мартынов:
Те же лица – солдат и старуха. Он постучался к ней, а она притворилась, что она глухая. И я до сих пор, можешь себе представить, мне было 3 года, и я помню, как начинается. Он подключался: «Бабушка, нет ли у тебя чего-нибудь поесть?» А она: «Вон там на гвоздике повесь», – то есть вот такого рода. «А нет ли у тебя?..» – «Нет ничего, милый…» И вот он говорит: «Ну, нет у тебя ничего, давай, у меня топор за поясом, я из топора сварю тебе прекрасные русские щи!» И он ей постепенно говорит: «Ой, хороши щи! – ну, воду варит в чугунке с топором, – Хороши, но не хватает маслица, капустки…» Она: «Ой, несу, несу, несу…» И он сварил так щи из того, что она по жадности принесла. Вот эту сказку меня просили всегда на табуреточке рассказывать. Я ее выучил со слов, конечно, как дети заучивают стихи, еще не умея читать, со слов родителей, близких моих. И другие сказки тоже, но вот «Щи из топора» все, когда приходили в гости: «Андрюша, "Щи из топора", на табуреточку!»
Елена Женина:
Вот почему-то всех детей тогда ставили на табуретку и заставляли что-то рассказывать. Меня, кстати, тоже на табуретку всегда ставили в детстве. Правда, это были не «Щи из топора», но, тем не менее, табуретка была.
Андрей Мартынов:
Табуретка была, да. Так что я уже начал свою деятельность так рано.
Елена Женина:
И нравилось, наверное, рассказывать, декламировать, нравилось, как люди реагируют, аплодируют? Все аплодировали же, хвалили, да?
Андрей Мартынов:
Все хвалят: «Какой молодец!»
Елена Женина:
Это был первый успех?
Андрей Мартынов:
Да.
Елена Женина:
А сложно тогда было поступать?
Андрей Мартынов:
В театральный?
Елена Женина:
Да.
Андрей Мартынов:
Всегда сложно! Я не понимаю почему, Господи, все хотят стать артистами?! Но я-то понимаю, я-то уж, понятно, почему? Потому что у меня отец, он был слепой, инвалид I группы по зрению, он даже не был, не призывался на фронт. Что такое при Сталине получить I группу инвалидности? Но он ходил в очках, как все люди ходят в очках. Он ходил, он без всякой палочки ходил. Единственное, что читал он пальцами.
Елена Женина:
То есть были эти технологии на тот момент?
Андрей Мартынов:
Пальцами? Она всегда была! Она 200 лет до этого была придумана кем?
Елена Женина:
Не знаю.
Андрей Мартынов:
Брейгель, да?
Елена Женина:
Точно!
Андрей Мартынов:
И у него были даже вот такие штучки металлические, где можно было писать и читать, и он читал пальцами, руками вот так читал. Он был историк по образованию, он закончил рабфак, и мать моя закончила рабфак, только она по начальной школе, а он по истории. И он историк был. И всю историю, тогда прекрасно преподавали, что я все русскую историю знал с детских лет (с 3-х, 5-ти, с 4-х, 6-ти), это я все знал. Все знал: всех царей, всех полководцев…
Елена Женина:
Он рассказывал, он читал?
Андрей Мартынов:
Он все рассказывал! А жили – тогда не было же телевидения, было радио. И вот радио – это и есть мое художественное воспитание. Никогда не забуду эти потрясающие сказки! Николай Литвинов (сказочник), Мария Ивановна Бабанова (моя любимая)…
Елена Женина:
Хорошие радиоспектакли были тогда, да?
Андрей Мартынов:
Это изумительно! Это рассвет радиотеатра! «Театр у микрофона» – это что-то изумительное! Все лучшие артисты, которые только были…
Елена Женина:
…все были там?
Андрей Мартынов:
…все работали на радио! Бабанова, ее голос знала вся страна! Мария Ивановна – это великая актриса! И все вот эти сказки: «Оле Лукойе»… Причем это не только русские сказки, ведь тогда были и народные сказки наших… мы – многонациональная страна!
Елена Женина:
Да, многонациональная страна, были сказки разных народов.
Андрей Мартынов:
Я помню, как она читала: «Ай-ога-га-га!» – это какая-то народная сказка, «Хозяйка Медной горы» замечательная… Вспомнить всего невозможно! А песни! Если эстрада – там Бунчиков и Нечаев, Клавдия Ивановна Шульженко, Русланова, если я говорю про эстраду, а про великих певиц – Обухова, Максакова… Это я слушал с детства, я их всех знал наизусть!
Елена Женина:
Но их было не так много, как сейчас, Андрей Леонидович, объективно говоря…
Андрей Мартынов:
Их было не так много. А Козловский, Лемешев – это был рассвет Большого Театра!
Елена Женина:
Много было посвящено искусству, театру, литературе…
Андрей Мартынов:
Я сейчас почему-то и все время вспоминаю Евгению Никандровну Ханаеву – величайшую артистку Художественного театра изумительную! Отец ее был народный артист Советского Союза, в последствии и она перед смертью стала народной артисткой Советского Союза. Ну, это изумительная совершенно (вы по фильмам ее помните)! Поскольку сейчас никто ничего не знает (ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Некрасова), она дочка была вот этого замечательного певца.
Елена Женина:
Какого?
Андрей Мартынов:
Ханаева!
Елена Женина:
Я вот как-то… Лемешев и Козловский – мне знакомые фамилии…
Андрей Мартынов:
Ну, Лемешев и Козловский, потому что Вам это как-то кто-то подбросил. А сколько было! Михайлов Максим Дормидонтович – это бас-профундо! Знаете, что это такое?
Елена Женина:
Нет.
Андрей Мартынов:
Его Луначарский из церкви забрал и уговорил его быть… Профундо – это самая низкая до, которую берут. Вот когда он в церкви поет (протодиакон), то свечи колеблются и люстры…
Елена Женина:
…от тембра его голоса?
Андрей Мартынов:
…от звука! Это должен быть именно такой бас – уж, такой бас!..
Елена Женина:
…который должен создавать колебания воздуха.
Андрей Мартынов:
И вот он стал в Большом театре, это любимый певец, кстати, Сталина! Сегодня умер Сталин, сегодня 5 марта, между прочим. И я помню этот день, когда он умер, я в первом классе учился. Помню, как митинг в школе, как я шел, как утром передали, что… Сначала передавали бюллетени о его здоровье, и мама мне сказала: «Сынок…», – печку разжигая дровами. А мне к 8-ми часам в школу утра, тогда к 8-ми ходили. Март месяц, такой серенький был март. Я пошел (никто не провожал детей в школу, все ходили сами в первый класс), я пошел – недалеко, в 14-ю начальную школу. И я помню этот день, серый такой день, несолнечный мартовский день. Ну, и еще много рассказывать всего прочего… А как поступать в театральный институт? Да, это конкурсы громадные, по 100, по 200, по 300 человек на место – это всегда было и до сих пор.
Елена Женина:
Сразу поступили или нет?
Андрей Мартынов:
Нет. Сначала у меня была встреча в Иванове. В Иваново приехал в Московский Художественный театр на гастроли. Было удобно ездить в Иваново. Во-первых, это пролетарский город, а столичные театры ругали за то, что они всё в столице, да в столице! А Иваново рядом! Во-первых, это город рабочих, текстильщиков.
Елена Женина:
Он, правда, был городом невест?
Андрей Мартынов:
Нет!
Елена Женина:
Легенда?
Андрей Мартынов:
Это придумали уже потом песню и так далее, и все прочее. Но женщины там работали, как на каторге, потому что на ткацких станках, прядильных и так далее – всё это еще со времен фабрикантов ивановских, они все это построили. И если бы вы зашли на производство текстильное, где ситчики, там же краска страшная, женщины с синими, красными, страшными руками. Дышать там было невозможно! Каторга!
Елена Женина:
Сейчас уже все совсем по-другому!
Андрей Мартынов:
Вот каторга, как Чехов описывал каторгу, он на Сахалин же ездил (Антон Павлович Чехов). Вот каторга – не нужно было посылать отбывать каторгу, а нужно было послать в Иваново на текстильное предприятие. А работали в основном женщины, мужчин после войны было мало, это наладчики только были мужчины, которые помнили, как со старыми станками – станки-то дореволюционные все были, привезенные фабрикантами. И вот производили ткань всю, были швейные фабрики, которые… Ведь во что нужно одеть было солдата? Я вот играл солдатские роли…
Елена Женина:
Да, у Вас много военных ролей!
Андрей Мартынов:
Надо было одеть солдата. Обмундирование из чего? Это же все хлопчатая ткань! Это же нельзя было сделать синтетику какую-то, ни одной синтетической нитки тогда не существовало в природе, не придумали еще такого! Нужно шить парашюты, нужно белье, нужны бинты, нужно все! А это все хлопок, его везли, слава Богу, у нас еще была Средняя Азия, и там хлопок, оттуда его во время войны тащили, чтобы одеть… Армию нужно кормить, одеть, обуть, перевязывать. Бинты иногда мыли, стирали, потому что медицинским работникам, которых я очень уважаю и люблю, которые помогают мне жить, негде было взять этих бинтов, их не хватало. А бинт – ведь это совсем другая вещь, это же даже не тряпочка, даже не лён.
Елена Женина:
Андрей Леонидович, ну, расскажите, приехал театр…
Андрей Мартынов:
Да, приехал театр, и я хотел показаться. Я в школе был уже заслуженным артистом, можно сказать, потому что у нас был такой директор школы Георгий Алексеевич Мизонов, который любил театр, всякую самодеятельность и так далее. Он сделал хор мальчиков в школе. Понимаете? Тогда вообще это невозможно было представить себе, чтобы мальчиков-старшеклассников заставить петь! На уроках пения, Вы сами знаете, Вы, наверное, застали еще?
Елена Женина:
Да.
Андрей Мартынов:
Ну, Вы молодая, не помните, на уроках пения, что там делалось. А вот он заставил, и все мальчики пели, и был замечательный хор, он прославился. А потом самодеятельность. И каждый год с 8-го, 9-й, 10-й класс я готовил какое-то произведение. И первое произведение… То есть каждый класс соревновался с другим, кто лучше: 10-й А, 10-й Б, 10-й еще какой-то, и 8-й, начиная с 8-го. И я выбрал, я очень любил Чехова, и я выбрал такую сценку, которую я слышал тоже по радио, ее считали… Это, скорее, у Чехова даже не рассказ, а даже, по-моему, там подзаголовок есть сценка у Чехова «Канитель», и ее разыгрывали в концертах замечательные выдающиеся артисты. И по радио я слышал, я так хохотал, так мне это понравилось! Потому что эта нелепая старуха, которая с дьячком спорит и записывает не туда: за здравие, за упокой, все прочее и так далее. И я, значит, выучил, она была небольшая такая. И тогда у меня ломался голос. Сколько мне в 8-м классе? 14, 15-й год был. Ломался голос, и он был очень гибкий, и у меня получалось…
Елена Женина:
…двумя голосами говорить?
Андрей Мартынов:
Старуха получалась так, что все – и дети, и 1-й класс, и все, кто в маленьком этом зальчике сидели – все сходили с ума! Это был не успех, это был обвал, когда я прочитала за старуху! И эта «Канитель», она меня сопровождала почти всю жизнь, и в армии даже, в самодеятельности, я был в самодеятельном ансамбле, когда 3 года я служил в армии. Нас взяли со 2-го курса института, тогда всех призывали, а поступил я в ГИТИС…
Елена Женина:
Но это благодаря театру, или не благодаря театру?
Андрей Мартынов:
Нет. Я хотел сказать, что я встретился, мне захотелось, чтобы меня послушал кто-то. И для меня был любимый, великий Алексей Николаевич Грибов, актер, и я, значит… У нас не было на улице телефона, он был только в одном доме, и я попросил мою соседку, чтобы она набрала, я не знал, как по телефону звонить, то есть этого не было…
Елена Женина:
Это редкость была, конечно!
Андрей Мартынов:
Это другое время! Это не те телефоны, которые… это обыкновенный такого телефон.
Елена Женина:
А было-то всего лишь чуть больше 50-ти лет назад. Всего лишь полвека, представляете?
Андрей Мартынов:
Ну, да, это 60-е какие-то, 61-й год. Все было не так давно, но это уже…
Елена Женина:
Вы позвони Грибову?
Андрей Мартынов:
Она набрала номер, я взял трубку и я услышал до боли знакомый голос Грибова, я ему спутанно... Он говорит: «Повторите», – потому что что-то у меня такое…
Елена Женина:
Волновались, да?
Андрей Мартынов:
Можете себе представить, для меня – это радио, Москва, какие-то величайшие имена – вообще, это были боги! Не то что я волновался, это нельзя сказать слов! В общем, Грибов сказал: «Приходи завтра часов в 11 ко мне в номер». Он не сказал, какой номер, но у нас была одна гостиница в городе. И она перезвонила, моя соседка: «В каком номере живет Грибов?» Ей сказали: «В таком-то, – я не знаю, – 9-ом люксе». А всего 4 этажа в гостинице. И я пришел к нему. И как сейчас помню, это же был май, конец мая, и запах ландышей. Это люкс, действительно, я увидел полированную мебель (вот он лежал в спальне) и другую комнату – это что-то такое! Не поднимал я слова люкс, что это такое в гостинице, люкс? И, значит, с ним я встретился, он говорит: «Пожалуйста, заходите!» Он лежал, как говорится, артисты же всегда после спектакля немножко…
Елена Женина:
…отдыхают.
Андрей Мартынов:
…как бы чуть-чуть, поэтому он так накрыл постель: ну, он поверх постели, но в брюках, конечно, в рубашке. Он лежал на постели и смотрел на меня. Ну, что я, маленький, мне не было 17-ти лет. Я ему стал что-то читать, «Горе от ума», которое я знал наизусть. Наизусть я выучил «Горе от ума», причем я выучил так по-глупому, я выучил: «Александр Сергеевич Грибоедов. Горе от ума. Комедия в пяти действиях, – то есть все, что написано, – Действующие лица: Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте…»
Елена Женина:
А так, по-моему, вообще спектакли начинались; мне кажется, радиоспектакли так и начинались как раз?
Андрей Мартынов:
Нет, спектакль мы слушали с отцом по радио, там после объявляли действующих лиц. А здесь Грибоедов сам пишет в начале: «Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте. Софья Павловна, дочь его. Лизонька, служанка…» – и так далее. Вот это все от корки до корки: «Карету мне, карету! … Ах! Боже мой! что станет говорить Княгиня Марья Алексевна!» Все я знал наизусть, такое впечатление на меня произвел! Память была в то время нормальная, сейчас с помощью докторов пытаемся… Вот, видите, все-таки что-то я помню!
Елена Женина:
Вы много чего помните!
Андрей Мартынов:
Пытаемся с помощью докторов московских контролировать память. Короче говоря, Грибов послушал, потом он сказал: «Приходи часов в 6 вечера к служебному входу театра, я не педагог, я ничего не могу сказать…» Ему я не понравился явно, но он понял, что… Я вдруг его стал спрашивать: «Надо стихи, басню, еще что-то? Вот я слышал, как Вы по радио читали такую-то басню Крылова», – «Осел и соловей», скажем. Он говорит: «Нет, я не считаю». Я говорю: «Но я слышал, что Вы читали!» Он говорит: «Ну, это я с листа». «С листа», – эти выражения для меня были новые. Я потому, работая на радио, понимал: с листа – это тебе дают, это не то, что ты выучил, как Ильинский, и выходишь с литературным вечером и читаешь басни Михалкова и так далее. Поэтому он мне говорит: Я не педагог, ничего сказать не могу», – но все-таки он не отринул меня. Я напомнил ему замечательный спектакль, тоже радиоспектакль по Некрасову. Никто не врубается, если не знает, что такое «Осенняя скука». Некрасов в молодости писал для театра водевили. Это потрясающе смешная вещь! И Грибов играл гениально совершенно! Мы с отцом захлебывались от смеха, слушая это по радио! И тут я заметил, что Грибов на меня по-другому стал смотреть. Он понял, что у меня есть вкус.
Елена Женина:
Литературный?
Андрей Мартынов:
Вообще вкус! Если я вспомнил это, почти забытое, никому не нужное произведение, а он гениально, действительно, его делал на радио и так далее, «Осеннюю скуку». И вот это его, так сказать, что есть вкус, а это великое дело – вкус!
Елена Женина:
Но как-то помогла встреча с Грибовым?
Андрей Мартынов:
Ну, как не помогло! Он познакомил меня с педагогом Школы-студии МХАТ Колей Алексеевым, который мне через несколько дней прислал… Тогда были люди какие! Сейчас пойди куда-нибудь и попроси, чтобы тебе прислали, скорее…
Елена Женина:
Сейчас тоже есть!
Андрей Мартынов:
Тогда тоже были интриги, наверное, я не понимал этого, не знал. И он мне прислал, чтобы я сразу приезжал на 2-й курс Школы-студии МХАТ, но я не поступил в этот. Я поступал потом в Щукинское училище и прошел 3 тура, но я был неопределенный.
Елена Женина:
Что это значит?
Андрей Мартынов:
Неопределенный? Что такое мальчик, прыщавый мальчик в 16 лет? Тоненький, несформировавшийся, непонятно, кто он – герой, мужчина, юноша? Куда, собственно? Там же амплуа должно быть! И Захава (ректор) принял меня, потому что я прошел все-таки 3 тура. И он сказал: «Вы приезжайте на следующий год, немножко окрепните, немножко повзрослейте…» – ну, в общем, в этом плане. И я уехал, я стал по знакомству опять (у меня всегда по знакомству), мне надо было работать, но не было 18 лет еще, исполнилось только 24 октября 17 лет. И меня моя двоюродная сестра, у нее муж был прорабом на стройке, и я стал в бригаде каменщиков работать. И это было очень прекрасно! И всю зиму, и весну, до следующего мая, когда я поехал уже и поступил в институт, я заработал деньги. И, когда меня уволили, мне дали тогда, это были большие 150 рублей. Потом мать, я же отдавал ей деньги, зарплату-то я маме отдавал, и накопилась какая-то сумма. И мой дядя, который работал на торговой базе, я к нему пришел и говорю: «Дядя Миша, мне надо то-то, то-то, то-то, чтобы я в Москву приехал в таком прилично одетом виде». Дядя Миша все это сделал, он мог это сделать – венгерский плащ (это все был импорт тогда) вот с такими пуговицами, как шарики, мячики такие…
Елена Женина:
Да, я помню!
Андрей Мартынов:
Такого серого цвета костюм, тогда было модно без этих самых…
Елена Женина:
…без лацканов.
Андрей Мартынов:
…лацканов. Вот такой был серенький костюм, ботинки чешские… В общем, короче говоря…
Елена Женина:
…собрали парня.
Андрей Мартынов:
Ондатровую шапку! И до сих пор я помню, что ондатровая шапка стоила по тем деньгам (то есть ничего не было, но все было, в принципе, если так вот, по знакомству) 21 рубль 20 копеек. Ондатровая шапка – это только в обкоме партии могли покупать таких через базу, или на трибуне Мавзолея Брежнев. Помнишь, тогда стояли в таких роскошных шапках…
Елена Женина:
…с длинным ворсом.
Андрей Мартынов:
Снег падал. Некоторые члены Политбюро в «пирожках» таких, в папахах, каракуль был очень моден и так далее. Я стал учиться в ГИТИСе, со 2-го курса в армии, после армии я вернулся на курс, то есть курс наш закончил, уже на новый курс Варвары Алексеевны Вронской. И к нам пришел Павел Хомский – это главный режиссер Московского ТЮЗа, который блистал, как, впрочем, и сейчас блистает.
Елена Женина:
ТЮЗ – это Театр юного зрителя был, да?
Андрей Мартынов:
Московский театр юного зрителя.
Елена Женина:
Это был первый театр, в котором Вы служили?
Андрей Мартынов:
Нас взяли, потому что… Я учился с 63-го по 70-й год, получалось, в трудовой книжке.
Елена Женина:
А почему так долго?
Андрей Мартынов:
А 3 года в армии!
Елена Женина:
Это из-за армии?
Андрей Мартынов:
Три года армии, и я закончил только в 70-м году. И слава Богу!
Елена Женина:
А что, тогда трудовую книжку во время учебы выдали?
Андрей Мартынов:
Трудовую книжку мне выдали, когда я еще каменщиком работал. У меня до сих пор трудовая книжка, мне пенсию начисляли из трудовой книжки, которая была выписана мне, я работал в строительно-монтажном управлении 13, СМУ-13 тогда называлось. Вот видишь, как я все помню!
Елена Женина:
Я вообще не отрицаю ничего.
Андрей Мартынов:
Ну, некоторые думают, что в маразме я.
Елена Женина:
Андрей Леонидович, как складывалась Ваша карьера после ГИТИСа, что это было?
Елена Женина:
А после ГИТИСа это было замечательно! Потому что, когда пришел Павел Хомский, он был живой режиссер, из живого театра, популярного очень. В этом театре играли и Ахеджакова, «Мой брат играет на кларнете», главную роль, это замечательная пьеса музыкальная Алексина, там ломился народ! А год 70-й, год 100-летия Ленина, и всем было указано и приказано, всем театрам и всем заведениям – всем отметить 100-летие Ленина! И Хомский взял пьесу по сценарию, кино такое было, «Грозовой год» он ее назвал, где Ленин участвует, и дал нам уже роли. И пригласил нас, 5 человек: Остроумову Олю, которая со мной в «Зорях» играла Женьку Комелькову, Катю Маркову (в Театр юного зрителя), Юру Ерёмина, ныне народного артиста, режиссера театра Моссовета, и так далее. Нас было 5 человек, мы сразу ввелись в труппу, мы еще студентами были приглашены в театр. Мы же были приглашены, и Хомский так сделал, директор театра тогда Коган, очень опытный человек, юрист с образованием, он сделал так, что мы не просто были приглашены, знаете, как показы в театре. Артисты заканчивают обучение, приходят в тот театр, в другой театр, показываются, их берут, не берут и так далее – это показы, это страшное дело! Еще была актерская биржа – это, слава Богу, я уже не застал! А тут тебя уже студентом сразу на роль в Ленинском спектакле!
Елена Женина:
Это было очень значимо!
Андрей Мартынов:
Я играл эсера Новикова, который вместе с Каплан убивает Ленина на заводе Михельсона.
Елена Женина:
Андрей Леонидович, а чего было больше в Вашей жизни – театра или кино? И что больше нравилось?
Андрей Мартынов:
Профессия чудовищная, потом я уже понял! Потому что я потом работал ровно в 72-м году, когда я уже снялся в фильме «А зори здесь тихие», еще он не вышел на экран, но я хотел быть у великого режиссера Эфроса, это театр на Малой Бронной. И, в конце концов, я попал туда, но долго рассказывать, каким образом, но тоже не показываясь, просто меня приняли. И я работал до 80-го года. Я играл Чичикова, я играл Подколесина вместе с Колей Волковым, мы ездили на гастроли, получали призы…
Елена Женина:
То есть все-таки театра в жизни было больше, чем кинематографа?
Андрей Мартынов:
Да, но я ушел из театра в 79-ом году. В 74-ом году я получил премию Ленинского комсомола за фильм «А зори здесь тихие», тогда это была очень высокая награда, как примерно сейчас премия Президента молодежи за всякие открытия.
Елена Женина:
Это был успех?
Андрей Мартынов:
Это был успех – премия Ленинского комсомола – деньги! У меня все награды были денежные!
Елена Женина:
А что Вы в этот момент почувствовали?
Андрей Мартынов:
Счастье! Что я мог почувствовать – премия Ленинского комсомола?! Счастье! И причем это значок, как французский орден, он такой красивый! У меня эти есть все знаки отличия. А через год Государственная премия СССР! Это уже весь театр… Вы можете себе представить отношение? Там заслуженных-то… Это уже не МХАТ, где каждая камердинерша была заслуженная, как и в Большом театре. Помните? Некоторые должны помнить. И поэтому, так сказать, я был постановлением правительства включен в состав Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области литературы, искусства и архитектуры при Совете Министров СССР.
Елена Женина:
То есть Вам дали право еще и оценивать?
Андрей Мартынов:
Да, я стал членом самого главного жюри страны.
Елена Женина:
Сколько Вам лет было, Андрей Леонидович?
Андрей Мартынов:
Это 79-й год, то есть 33 года, 34 года.
Елена Женина:
Но Вы совсем же молодой были, и такая ответственность!
Андрей Мартынов:
Уже я был лауреатом в 30 лет! Причем самое интересное, премию Ленинского комсомола мне вручали 24 октября, в мой день рождения, Государственную премию мне вручали в мое 30-летие, то есть я получил ее в 30 лет, в мой день рождения!
Елена Женина:
Удивительно!
Андрей Мартынов:
Мы шли с моей подругой Катей Марковой в ЦДЛ, там накрывали стол – ну, 30-летие, мне сказали, надо отметить! Шел навстречу нам один из вельмож, который сказал: «Андрей, поздравляю тебя, ты получил Государственную премию СССР!» Как это, что это? Меня не выдвигали! Это по воле самого Ленинского комитета!
Елена Женина:
Андрей Леонидович, скажите, как Вы считаете, это было заслуженно, потому что Вы это прямо заработали-заработали, или это все-таки было какое-то удачное стечение обстоятельств, везение, судьба?
Андрей Мартынов:
И то, и другое, конечно! Понимаете, за первый год проката фильма, а прокат считают по количеству проданных билетов. Раньше все эти деньги шли на социалку, учителям, медицинским работникам, то есть на социальное все деньги от кино шли, это со времен еще Сталина. В кино ходили все! Кино – это было вообще! Еще застали эти годы: киноартисты, фотографии, все продавалось в киосках и так далее. И вот, представьте себе, что тебе дают такие награды! Посмотрело… 135 миллионов билетов, ты можешь себе представить вот сейчас?!
Елена Женина:
За 1 год?
Андрей Мартынов:
За год проката.
Елена Женина:
135 миллионов билетов?
Андрей Мартынов:
135 миллионов билетов было продано!
Елена Женина:
Невероятно!
Андрей Мартынов:
Это по подсчетам проката, это есть в справочной литературе. Но, если поделить, потому что тогда продавались 2 билета, потому что 2-серийная картина, 2 серии, то считайте, что это уполовинить, значит, это будет 65 или сколько-то…
Елена Женина:
Сейчас даже посчитаем…
Андрей Мартынов:
Ну, 60 с чем-то миллионов.
Елена Женина:
Это продавали практически 185 тысяч билетов в день. Представляете, какой аншлаг был!
Андрей Мартынов:
Я не знал, что Вы с такой скоростью считаете…
Елена Женина:
Это не я, это калькулятор.
Андрей Мартынов:
Я не учился с такой скоростью считать. Короче говоря, можешь себе представить, стояли очереди в кинотеатр!
Елена Женина:
При таком количестве – конечно!
Андрей Мартынов:
Я помню, «Россия», «Октябрь», стояли очереди, причем в течение месяца! В «России», там же сверху кассы, змея такая вот стояла. Я утром шел в театр на Малой Бронной, по Большой Бронной спускался вниз, а это осень… Меня никто не узнавал, я же в картине с усами и так далее. Я понимаю, что наше время истекло?
Елена Женина:
Нет, у нас еще есть с Вами где-то минут 7, 8. Я хотела спросить еще, Андрей Леонидович, я с удивлением узнала, что Вы занимались озвучиванием фильмов, причем таких известных фильмов, кассовых, блокбастеров, и достаточно долгое время?
Андрей Мартынов:
Да. Когда я ушел из театра, я ушел на мою студию Горького, где я снимал фильм «А зори здесь тихие» в штат киноактером, в штат киностудии Горького. В каждой киностудии был штат актерский. Почему? Потому что у меня уже в 80-ом году, я уже был заслуженным артистом, лауреатом Государственной премии, премии Ленинского комсомола… Можете себе представить?!
Елена Женина:
Дальше что мы озвучим?
Андрей Мартынов:
Мне дали высшую-высшую категорию – это самая большая оплата за съемочный день – 50 рублей съемочный день – это Бондарчук получал, Ладынина, Макарова и так далее, вот они получали высшую. Она называлась не просто высшая категория, а высшая-высшая. И поэтому моя зарплата была 450 рублей, но я получал больше, потому что я стал учиться дубляжу. Я сначала не понимал, себя-то я озвучивал в кино, а дубляж – это совсем другое дело, особый вид искусства. Тогда не было электроники никакой, где подвинуть – это на пленку…
Елена Женина:
И нужно было успевать попадать в кадр?
Андрей Мартынов:
Кольцо, вот его пускают, кольцо, и ты смотришь, и ты должен смотреть на текст, смотреть, как играют актеры на экране…
Елена Женина:
Еще и эмоции!
Андрей Мартынов:
…попадать в смыкание, каждое слово укладывать и так далее. Я сначала, у меня вот этой синхронности не было, чтобы я смотрел сюда, сюда, сюда, а еще наушники у тебя, чтобы ты слышал звук подлинный фонограммы. И поэтому, я думаю, что на мозги мои это повлияло очень сильно…
Елена Женина:
В хорошем смысле этого слова?
Андрей Мартынов:
…на сосуды. Нет, наверное, не в хорошем. И я на дубляже зарабатывал больше денег, чем на съемочной площадке. А поскольку у меня такая высокая ставка, то, естественно, мне платили по высокой ставке и дубляж. И поэтому я достаточно много дублировал. А когда уже безвременье началось, 90-е годы и так далее, я очень много озвучивал. Даже если посмотреть сейчас в компьютер, там не все, конечно, там наиболее… Например, «Список Шиндлера» (это великая картина Спилберга, моим голосом говорит Шиндлер), «Подвиги Геракла» и много-много. Я очень любил этого самого французского актера и я его всегда озвучивал… Я даже озвучивал Марлона Брандо, «Крестный отец», эту великую картину.
Елена Женина:
Вы что, серьезно?
Андрей Мартынов:
Да, для Первого канала, причем они попросили озвучить, он же там (Марлон Брандо) клал вот сюда мешочки такие…
Елена Женина:
Для чего?
Андрей Мартынов:
…чтобы у него было вот это ощущение, как будто простреленный голос. А дубляж – это я должен повторить актера, но я не могу таким голосом, зритель ничего не поймет, я не могу так дублировать, я должен, чтобы чисто было. Поэтому правильно телевидение тогда сказало, что за кадром, закадровый текст, но мы точно попадали, фактически в синхрон. И я его делал, я нашел тон благородства, потому что это Дон Корлеоне, это понятно, кто он такой: «Я ему сделаю предложение, от которого он не сможет отказать…»
Елена Женина:
Гениальная фраза!
Андрей Мартынов:
Музыка великая и так далее.
Елена Женина:
Музыка потрясающая! Эннио Морриконе же музыка, да?
Андрей Мартынов:
Да. И поэтому, конечно… Филиппа Нуаре я очень любил. Сейчас я иногда вижу некоторые картины, я слышу свой голос. Вот Филиппа Нуаре я очень любил: «Очки в золотой оправе», про полицейского, театр «Парадизо» и так далее. Филипп Нуаре – это замечательный актер французский, умерший уже.
Елена Женина:
Андрей Леонидович, Вы считаете себя успешным человеком (успешным, счастливым)?
Андрей Мартынов:
Я в том смысле успешный, что у меня сын и трое внуков: два мальчика и девочка. Они уже подростки, уже большие, старшему будет 18 лет внуку. Вот это главное, что оставляет человек – он оставляет своих детей, свою кровь. И я как-то в какой-то передаче у Меньшовой, что-то она мне задала, какой-то, как всегда, такой, знаешь…
Елена Женина:
…каверзный вопрос?
Андрей Мартынов:
…с говнецом вот здесь, как будто помазано. Это, знаете, когда у вас такая улыбка, как будто говном помазано вот здесь, и такая она, получается, немножко попахивает чем-то, но она улыбается. Я говорю: «Единственное, что хорошего в жизни я сделал – это я внедрил в Германию 5 Мартыновых, они носят все мою фамилию, 5 Мартыновых я внедрил…» – «Хи-хи-хи…»
Елена Женина:
Андрей Леонидович, у нас осталось буквально 2 минуты до конца эфира, впереди 8 марта…
Андрей Мартынов:
Я поздравляю женщин! Что я желаю? Я понимаю, к чему Вы клоните. Я, естественно, поздравляю женщин! Я Вас поздравил…
Елена Женина:
Спасибо!
Андрей Мартынов:
…за кадром, могу в кадре. Я сегодня в красном, как тюльпан – не «Фанфан-тюльпан», был такой фильм. Помните?
Елена Женина:
Помню, конечно!
Андрей Мартынов:
И что желать женщине? Конечно же, здоровья, потому что без здоровья уже ничего не будет, и, конечно, любви! А любовь – это, понимаете, и любимый муж, или 2, или 3, в зависимости от… Теперь-то все по-другому же! Только ненавистное что сейчас? Я согласен с Путиным, который говорит: «Родитель 1, родитель 2 – это не для нас». Это не для нас, это отвратительно!
Елена Женина:
Не для русских людей.
Андрей Мартынов:
Это должен быть отец, должна быть мать, должны быть дети, и чем больше детей… Я люблю своих друзей, у которых много детей: у кого-то четверо детей, у кого-то… И, когда я вижу этих детей – это для меня счастье! И поэтому женщин я поздравляю с тем, что они родоначальницы всего!
Елена Женина:
Спасибо Вам огромное, Андрей Леонидович! Спасибо большое, что Вы пришли сегодня к нам, что дошли все-таки до студии, что доверились, рассказали о том, как Вы жили, что Вы делали! Мне очень приятно, что Вы здесь!
Андрей Мартынов:
Но Вы подготовились… что-то Вы мало прочитали про меня. Мы можем рассказывать долго, но это болезнь. Понимаете? Стариков трудно остановить, они будут рассказывать, рассказывать и рассказывать. Большое Вам спасибо!
Елена Женина:
И Вам тоже! Напоминаю, что в гостях у нас был Андрей Леонидович Мартынов. С вами была я, Елена Женина. До новых встреч в эфире! До свидания!
Андрей Мартынов:
С праздником!