Денис Хохлов:
Здравствуйте, дорогие друзья! И снова мы в эфирной студии радио Mediametrics на программе «Профилактика заболеваний». И как всегда с вами я, Денис Хохлов...
Илья Акинфиев:
И я, Илья Акинфиев. Сегодня наш герой Прокофьев Денис Александрович – врач общей практики, врач-методист и обладатель статуса «Московский врач» – поможет нам разобраться в такой интересной теме, как бессмертие. Мы будем говорить почти про сериал «Футурама», где всех замораживали, и потом они просыпались через какое-то время. Это фантазии или все-таки это реальность?
Денис Хохлов:
Там не все замораживались, а только один Фрай заморозился и оказался в будущем. Возможно ли физическое бессмертие? Духовное – понятное дело. Кто-то верит в бессмертие души, кто-то верит в то, что память можно оставить: свои книги, какие-то действия. А физическое?
Денис Прокофьев:
Вопрос, который мы сегодня подняли, не настолько веселый и не настолько фантастический, как вам кажется.
Илья Акинфиев:
«Футурама» – серьезный сериал.
Денис Прокофьев:
Мы сегодня говорим не о бессмертии, не о фантастике, а о науке. И продвижение науки в этом направлении есть. На протяжении всего человечества люди всегда стремились к тому, чтобы продлить жизнь. У нас есть сейчас много факторов риска, которые мы пытаемся снизить, для того чтобы увеличить продолжительность жизни. Если задуматься, для чего мы это делаем? Самое дорогое, что есть у человека, то, что он накапливает за жизнь – это информация. Первое, если мы говорим о бессмертии, – это будет информационное бессмертие. В течение жизни человек делает фотографии, снимает определенные видеоролики. Если мы посмотрим на великих ученых, на великих писателей, все, что от них осталось – это книги. Зачастую писатель имеет не только книги, но остается дом имени Антона Павловича Чехова, если мы говорим в отношении увековечивания его памяти.
Термин «информационное бессмертие» подразумевает максимальный сбор информации о человеке. С какой целью это делается? Чтобы сохранить его в памяти у вас. И задайте себе вопрос: а может ли развиваться технология так, что человек, сохраняя о себе много информации, сможет потом воплотить ее в материю? Есть технологии, которые позволяют аккумулировать это. И это было бы абсолютно не лишним, если бы человек в течение жизни собирал всю информацию о себе: вел дневники, делал фотографии, вплоть до того, что окружал себя веб-камерами и собирал информацию. Чем больше будет о нем информации, генетического кода, это бы позволило его воплотить. Вот под этим подразумевается термин «информационное бессмертие».
Денис Хохлов:
Я думаю, тут даже не надо веб-камеры ставить. Сейчас такое время, что с каждым днем камер все больше на улице становится.
Денис Прокофьев:
Но нужна информация, непосредственно связанная с поведенческой реакцией, с вашей личностью.
Денис Хохлов:
Тут вопрос остается – будешь ли ты сам наслаждаться той информацией, которую ты накопил за всю свою жизнь, и ушел в мир иной? Хочется же чувствовать.
Денис Прокофьев:
Денис, Вы являетесь отцом?
Денис Хохлов:
Да.
Денис Прокофьев:
Когда Вы забирали своего ребенка из роддома, Вы видели, сколько в глазах у него интеллекта?
Денис Хохлов:
У меня в глазах тоже было мало интеллекта. У меня были чувства.
Денис Прокофьев:
Когда смотришь в детские глаза и как быстро он развивается, мне всегда казалось, что не может человек прийти в этот мир, иметь такой интеллект и за 18 лет достигнуть взрослого возраста, иметь привычки, определенные особенности. У него есть уже заложенная информация. Это одно направление. Второе направление, которое имеет огромнейший научный подход, – это крионика, метод сохранения биологической оболочки человека посредством замораживания, посредством холода. На самом деле, более 80 лет человечество этим занимается. Впервые такие исследования провели в Америке. И когда я говорю о крионике, у многих возникает мысль о том, что это бизнес. Возможно, определенные бизнесмены пытаются заработать деньги.
Денис Хохлов:
Это же стоит денег.
Денис Прокофьев:
Безусловно, это стоит денег. Но на самом деле крионика – это наука, имеющая под собой очень серьезную основу, в течение разговора я вам докажу, что это действительно так. Метод гипотермии используется достаточно давно. Мы говорим о том, что есть ряд книг, которые показывали, что проводили операционные вмешательства посредством снижения температуры определенных органов, замещая наркоз. Мы знаем, что донорские органы перевозятся в холодильных камерах, в холодильных элементах, позволяющие их сохранять. Поэтому мы говорим о том, что крионика основана на сохранении биологической оболочки человека в надежде на то, что технологии позволят со временем его восстановить. И задача будет состоять не в том, чтобы выработать технологию, которая бы позволила оживить человека, но и излечить от заболеваний.
На мой взгляд, не совсем целесообразно говорить о продолжении жизни бесконечно. Это никому не нужно. Мы говорим о том, что у нас очень много безнадежно больных людей, которым мы не можем помочь. Задумайтесь, в России около 80 хосписов. Хоспис – это учреждение, в котором человеку предлагают обезболивающие препараты, снотворные препараты.
Денис Хохлов:
Достойный способ закончить свое существование.
Денис Прокофьев:
Но понимают, что излечить его не удастся. Хоспис – это онкологические больные, это взрослые. А по статистике на сегодняшний момент 48 тысяч безнадежно больных детей, излечить которых невозможно. И все вы являетесь родителями. Вот представьте, ребенок, который теряет шанс на жизнь – это трагедия для всей семьи. И если у меня будет малейший шанс подарить своему ребенку возможность на то, что, пусть через какое-то время, его смогут вылечить, это будет не только шанс для него, но и для меня это будет гораздо проще, нежели потерять этого ребенка. Это не только моя психологическая история. Это шанс. Поэтому крионика – это шанс человека на то, чтобы вылечить от заболеваний, которые мы сейчас не можем вылечить, и дать шанс человеку прожить ту жизнь, которую ему суждено прожить. Вот такое отношение должно формироваться к этой науке.
Крионика представлена не очень обширно, и мало людей, кто об этом знает и говорит. Во всем мире ведущее место занимает американская компания. Есть компания, которая занимается крионированием людей. У нас в России крионирование началось буквально 17 лет назад. И компанию, которая этим занимается, возглавляет выдающийся ученый Удалова Валерия Викторовна, которая является по образованию физиком. Мне перед эфиром удалось побывать у нее в гостях, поговорить, и я вам скажу, что это действительно научный подход. Это человек, который верит только фактам. Человек, который имеет четкое представление, что она делает, зачем она делает. Использует абсолютно мировые опыты и мировые технологии для того, чтобы осуществить эту идею и подарить людям шанс на то, что им удастся все-таки победить неизлечимые заболевания сейчас.
Денис Хохлов:
Что может наука сейчас предложить для такого человека?
Денис Прокофьев:
Крионирование людей на сегодняшний момент может выступать в трех вариантах. Первое – мы сохраняем полностью тело человека, второе – это сохранение отдельно головного мозга, и третье – это сохранение ДНК. На самом деле, самое правильное – это сохранение головного мозга. Вся информация, которая у нас есть, расположена в головном мозге. Сейчас говорят о том, что личность и то, как мы воспринимаем мир – это все дают исключительно нейроны головного мозга. Поэтому сохранение головного мозга – это основа. Сохранение физического тела в полном объеме – я не скажу, что это прихоть. Безусловно, есть такие случаи, но самое важное – это сохранить неповрежденный головной мозг. Проблема, с которой мы сталкиваемся, в том, что если заморозить человека, первое, что заморозится, это кровь. Поэтому важнейшим этапом является замена крови на криопротекторы, для того чтобы выдерживалась определенная температура. Хранение криозамороженных пациентов осуществляется при температуре -196℃.
Денис Хохлов:
На каком этапе мы можем начать процесс обработки человека? Это уже после фиксированной остановки сердца? То есть мы фиксируем смерть, потому что живого человека мы не можем заморозить. Это же по современным канонам и законам является убийством человека. Мы не говорим о других странах, где есть эвтаназия. Человек может подписать согласие на то, что он в процессе может быть заморожен, как явление эвтаназии, у нас это незаконно.
Денис Прокофьев:
Эвтаназия у нас запрещена, поэтому начало самой процедуры происходит после констатации клинической смерти. Самое важное, если человек принимает решение о том, что такой шанс будет использован им, он заранее обращается к людям, которые этим занимаются, заранее составляет определенные договора и носит при себе информацию. Это может быть жетон, это может быть вкладка в паспорт, в котором написано, что в случае моей смерти прошу незамедлительно информировать данных людей о том, что я принял решение о крионировании.
Констатировали человеку смерть. Как правило, человек находится среди родственников, которые знают его волеизъявление. Они незамедлительно обращаются к этим людям, и выезжает бригада к нему. Крионирование возможно только после констатации клинической смерти. Следующим этапом является поддержание низкой температуры. Такие люди, как правило, имеют дома большое количество льда. Это может лар определенный, морозильная камера. Обкладывается льдом человек и поддерживается нулевая температура. После этого приезжает бригада. Бригада включает в себя 7 человек: это хирурги, ассистенты и люди, которые следят за температурой. Надо понимать, что нельзя человека максимально сразу охладить, все делается постепенно, это очень долгая процедура. Механизм основан на том, что идет подключение к брахиоцефальным артериям, к сонным артериям, и кровь замещается на криопротекторы. Охлаждается постепенно: 0℃, -17℃, -33℃ и -196℃ – это уже хранение. Что самое важное? Не допустить: первое – позднего обращения, потому что чем раньше будет наступать процесс подготовки к крионированию, тем более целостными останутся структуры головного мозга.
Денис Хохлов:
Процессы аутолиза происходят.
Денис Прокофьев:
Трое суток. И вот эти трое суток, которые даются на захоронение людей, – это максимальное время, которое нужно использовать. Лучше, чтобы это было сделано сразу. Второй момент связан с тем, что крионирование не допускает вскрытия человека. Родственники не должны этого допустить. На сегодняшний момент ситуация такова, что если человек не будет доставлен в морг, он не получит свидетельство о смерти. Поэтому вариант оставить дома – будет очень сложно. Но сообщить, в какой морг направлено тело, не сложно. Плюс, там идет поддержание температуры.
Как оформить, чтобы это было исполнено? Каждый человек вправе принимать свое решение. Вы принимаете решение о том, что хотите быть крионированным. Есть такое понятие в юриспруденции «волеизъявление». Для того чтобы это сделать, вы можете нотариально это оформить, заверить у нотариуса, что мое волеизъявление. Но другой вопрос, потому что еще одна проблема, с которой сталкивается крионика, – это родственники. Вы заплатили деньги за контракт, а родственники хотят получить их себе, и ваше волеизъявление ни к чему не приведет. И вроде бы банальная вещь, а на самом деле, это проблема. И в компании есть большое количество юристов, которые постоянно с этим сталкиваются.
Денис Хохлов:
Деньги-то не маленькие.
Денис Прокофьев:
Сумма не такая большая, как кажется. Мы советовались с юристами при подготовке к передаче – как это можно сделать, и пришли к одному общему мнению, что самое правильное будет – завещая квартиру, гараж, машину, прописать о том, что вы будете иметь право наследования только в том случае, если тело будет крионировано. В случае, если оно не будет крионировано, все это сгорает и отдается фонду. Я думаю, что ни у кого не поднимется рука не исполнить вашу волю. Поэтому задача – не допустить вскрытия.
У нас есть огромные методики: МРТ, КТ, ПЭТ/КТ, лабораторные диагностики, и вскрывать всех подряд нецелесообразно. Мы можем поставить диагноз по лабораторной диагностике. Безусловно, патологоанатомы – это отдельная отрасль, которая нам нужна, они проводят гистологические исследования, но если мы говорим о том, что мы хотим человеку все-таки дать шанс на то, чтобы вылечиться из заболевания или прожить, вскрытие не допускается. После того как человеку вводятся криопротекторы, он транспортируется и помещается в криохранилище. В России оно тоже существует. Находится оно в Московской области. Для того чтобы было понимание, в России крионировано за 17 лет 72 человека. Это не много. Возраст их от 23 до 92 лет. Криохранилище представляет из себя дюары. Такие же дюары, как у косметологов для хранения жидкого азота, только во много раз увеличены. Криопациенты хранятся в жидком азоте, который ежемесячно меняют.
Денис Хохлов:
Это такие многослойные баки, как цистерны.
Денис Прокофьев:
Да, они являются автономными, требующие замены азота. И дело все в том, что когда человек принимает это решение, он подписывает контракт, который составляется на 100 лет. 100 лет – это время, когда предположительно технологии дойдут до того, чтобы иметь возможность восстановить жизнедеятельность человека. Но мы говорим, что 100 лет будет осуществляться хранение, 100 лет будет осуществляться замена жидкого азота и 100 лет будет развиваться крионика. Поэтому многие люди оплачивают не только саму процедуру криохранения, криозаморозки, а оплачивают процедуру выше стоимости контракта с целью наиболее быстрого развития данного направления. Еще раз, это наука, требующая самого тщательного подхода. Самой близкой к крионике является трансплантология, потому что донорские органы должны быть пересажены достаточно быстро.
Но есть два направления, в которых работают, и им удалось сохранить достаточно длительно – это роговица глаза и сосуды, которые могут храниться достаточно длительно. И теперь задумайтесь, если удастся разработать технологию по хранению и восстановлению функций отдельных органов, нам удастся создать банк органов по всему миру, в котором могут храниться очень-очень долго. И не надо будет экстренно проводить операцию, довезти орган до человека, то есть это же постоянно человек в стрессе находится, он может ожидать донорского органа десятилетиями и не дождаться его. И если будет создан банк длительного хранения донорских органов, это позволит увеличить шансы человека на жизнь.
Денис Хохлов:
Какая гарантия, что не разморозится при нарушении электропитания вся эта система и человек не испортится?
Денис Прокофьев:
Электропитание здесь абсолютно не при чем. Дюары являются автоматическими, там просто азот, они не подключены к электричеству, поэтому о том, чтобы разморозиться, речи не идет. Плюс, введение криопротекторов позволит достаточно длительно сохранять эту температуру, и единственное, что может произойти, это глобальные катаклизмы.
Денис Хохлов:
Разрушение самого этого устройства.
Денис Прокофьев:
Понятно, что если произойдет землетрясение, но они очень хорошо защищены. В самом начале мы обговорили, что у нас есть криохранение человека целиком, нейрохранение и есть ДНК, когда делают ДНК-хранение. На самом деле, не всех людей крионируют непосредственно после констатации клинической смерти, а когда наступает какая-то проблема, связанная с тем, что человек уже умер, прошел год, два, три. То, что движет людьми – это любовь к своим близким, любовь к людям, которые окружают. Крионируют же не только людей, крионируют животных – собак, кошек, люди не могут без этого жить. И когда человек через промежуток времени узнает, что такая возможность есть, что он хочет сохранить своего близкого человека, происходит ДНК-крионирование.
ДНК-крионирование может происходить тогда, когда от человека уже не осталось абсолютно ничего. Привозят зубные щетки, расчески, и с них берут определенные смывы (это смывы, похожие на криминологические), выделяют ДНК и хранят в определенном банке. Вот эта ДНК-информация также может явиться возможностью для того, чтобы восстановить самого человека.
Самый интересный вопрос здесь был связан с тем, что личность, наше сознание покидает тело. Люди, живущие в России, многонациональны, у каждого есть свой Бог, но все-таки все мы говорим о том, что попадем наверх, и есть какие-то высшие силы, и это действительно так.
Денис Хохлов:
Трудно представить себе, что ты исчезаешь полностью. Даже агностики с ужасом думают о том, что ты есть, а потом тебя полностью нет. Хочется верить, что твое сознание, если не перенесется в какой-то мир, то, по крайней мере, хоть сольется с каким-то общим сознанием. Это естественное желание любого мыслящего существа.
Денис Прокофьев:
Вы засыпаете – вы остаетесь в теле? Остаетесь. Вы просыпаетесь, и это снова вы. Наркоз, операция, человек находится в состоянии медикаментозного сна. Просыпается – это тоже снова он. Почему нет гарантии о том (а я уверен, что это удастся сделать), чтобы человека вывести из крионированного состояния, что он не вернется в свое же сознание? Задав этот вопрос человеку, который посвятил огромное количество своей жизни изучению, я еще раз подтвержу, что Валерия Викторовна – это исключительно научный человек, а не фантаст, ответ на него был очень простой: хоть кто-то вернулся, хоть кто-то рассказал о том, что это действительно так? Есть разные мнения, но о том, что это имеет место на существование – безусловно, так. И невозможно это оспорить. И я думаю, что через 100 лет мы с вами встретимся.
Денис Хохлов:
Пока не доказано обратное, но определенный шанс это дает.
Денис Прокофьев:
Я привел пример, что есть люди, которые крионированы в 92 года, и кто-то борется с заболеваниями, которые неизлечимы. Кто-то хочет сохранить своих близких и любимых людей. Кто-то верит в то, что наступит омоложение. Здесь много поводов, люди выбирают то или иное направление для того, чтобы это сделать. Если мы говорим о неизлечимых заболеваниях, люди, которые занимаются крионикой, все-таки считают, что наступит период, когда у нас появятся в арсенале нанороботы. Мы все смотрели фильмы, когда восстанавливается нога, которой нет, посредством сшивания тканей определенных молекул. 100 лет назад не было МРТ, КТ, ультразвука, 200 лет назад не было ни одного антибиотика – на сегодняшний момент мы всем этим владеем. Это всего 100 лет.
Денис Хохлов:
Скорость развития увеличивается геометрически.
Илья Акинфиев:
Все мы знаем, что вода, когда замерзает, рвет толстые стальные трубы, а корабли сминает и просто уничтожает, а где гарантия, что такого же не произойдет с клетками и тканями?
Денис Хохлов:
Мы можем заменить саму жидкость, жидкую часть крови, но внутри клетки находится вода.
Денис Прокофьев:
Все дело в том, что для этого и были придуманы криопротекторы. Криопротекторы постоянно развиваются. Это достаточно сложные смеси. Из самых известных криопротекторов всем знаком глицерин и димексид, раствор, который используется как смесь, которая проникает внутрь. Они входят в состав криопротективных смесей. На протяжении уже почти 8-10 лет постоянно проводятся определенные эксперименты. Изначально замена крови на криопротекторы не приносила должные результаты. На сегодняшний момент те смеси, которые используются, позволяют полностью говорить о том, что повреждения тканей не происходит, и абсолютно все клетки остаются живыми за счет криопротекторов. Поэтому мы говорили, что при крионировании человека огромное внимание уделяется замене крови полностью. Это насосы, которые убирают кровь и закачивают криопротекторы.
Важно, если мы говорим о том, как это развивать и как это сделать более эффективно, если мы сохраняем всего человека, то это одновременно заменять кровь не только в области головного мозга, подключаясь к сонным артериям, но и заменять и в нижних конечностях и верхнюю челюсть, брюшную аорту. Это надо сделать достаточно быстро.
Денис Хохлов:
И равномерно.
Денис Прокофьев:
Есть ряд международных рекомендаций. Мы сказали – обложить льдом человека. Есть рекомендации, которые говорят о том, что необходимо введение гепариновых смесей для того, чтобы не было тромбов. Жизнедеятельность человека можно поддерживать очень и очень долго, даже если констатирована клиническая смерть, посредством ИВЛ и посредством искусственного массажа сердца. Вы видели, что американская реанимационная помощь использует автоматические аппараты для проведения искусственного массажа сердца.
Денис Хохлов:
У нас они тоже есть. Они были представлены на Ассамблее здоровья.
Денис Прокофьев:
Я очень надеюсь, что скоро мы их увидим в поликлиниках, в каждом кабинете.
Денис Хохлов:
В каждом кабинете, я думаю, смысла нет ставить, потому что не каждый день они нужны.
Денис Прокофьев:
В каждом филиале и в каждом лечебном учреждении.
Илья Акинфиев:
Автоматический дефибриллятор есть – и уже хорошо.
Денис Прокофьев:
И если мы будем поддерживать максимальный кровоток и если мы будем препятствовать тромбообразованию, то и тело будет функционировать. Чем лучше это будет произведено, тем больше шансов на то, чтобы убрать полностью повреждения.
Мы говорим об идее сохранения головного мозга в целостности, об идее, что когда-нибудь нам удастся восстановить жизнедеятельность человека. Известен врач Николай Иванович Пирогов, это военно-полевой хирург, все врачи прекрасно его знают. Перед смертью он разработал смесь, которая позволила его бальзамировать. И на сегодняшний момент он хранится в Украине. Тело абсолютно не подвержено разложению. Задается только один вопрос – я думаю, что у Николая Ивановича Пирогова абсолютно не было никакого культа личности и идеи поклонения или сохранения именно для этого.
Денис Хохлов:
Николай Иванович – настоящий ученый.
Денис Прокофьев:
Вполне возможно, он говорил о том, что будут те технологии, которые позволили бы полностью восстановить его жизнедеятельность. Это невозможно сейчас ни опровергнуть, ни подтвердить, но для чего это было сделано? Также вы слышали о том, что происходит сохранение тел при низких температурах в условиях севера. Я общался, я знаю о том, что такие методы происходят. И мы говорили о крионировании. Иногда происходит эксгумация, и людей крионируют. Но чем ниже температура, в которой находится человек, тем больше сохранны органы и ткани. Как вы думаете, сколько температура могилы в земле?
Денис Хохлов:
Это зависит от внешних условий.
Илья Акинфиев:
Два метра не промерзает. Там только метр промерзает.
Денис Прокофьев:
Наиболее эффективная история будет зимой происходить, но температура в земле будет соответствовать предшествующему месяцу. То есть если мы берем 30 дней назад, сегодня февраль и температура -8℃, то через 30 дней мы получим -8℃ в земле.
Илья Акинфиев:
В «Разрушителях мифов» я смотрел, почему на два метра копают – чтобы запах не пробивался.
Денис Хохлов:
Мы все знаем этот миф.
Илья Акинфиев:
Они закапывали на метр трупы свиньи, и через месяц запах начинал пробиваться.
Денис Прокофьев:
Самое интересное заключается в том, что люди, которые задумываются о том, что у них был шанс, который упустили, пытаются вернуть время. Вернуть время назад немножко. И все-таки, поверив в то, что человека удастся восстановить, ищут разные варианты. Вот эти поздние обращения имеют под собой определенный смысл, но мы говорим о том, что думать о будущем нужно сейчас.
Денис Хохлов:
То есть можно эксгумировать тело. Если ты вдруг решил, что родственника нужно заморозить в соответствующую камеру, то можно сделать это в течение этого времени, если он зимой был похоронен. Я думаю, что всем интересно, сколько это стоит.
Денис Прокофьев:
Сколько стоит жизнь, Денис?
Денис Хохлов:
Жизнь бесценна, это понятно. Но обеспечение заморозки тела стоит определенных денег, и это факт. Для этого контракт, соглашение.
Денис Прокофьев:
Давайте начнем с того, что когда первого человека крионировали, он заплатили за это 100 тысяч долларов 80 лет назад с целью его крионирования и с целью развития крионики. На самом деле, до сих пор его тело сохранено, оно находится в Америке, за это время мы потратили просто на то, чтобы его сохранить, в 2,5 раза больше, чем он отдал денег. На сегодняшний момент, если мы говорим про Россию, сохранение тела человека стоит 38 тысяч долларов. Это 2,5 миллиона – стоимость хорошей машины. Если мы говорим о сохранении, связанном с нейросохранением, то есть именно головного мозга, это 15 тысяч долларов, и если мы говорим о ДНК-сохранении, то это в районе 10 тысяч рублей. Все равно это 100 лет, это смена азота, это развитие технологий, которые должны восстановить жизнь. Существует много разных программ. Из интересных есть программа, которая фактически дает продолжение жизни в рассрочку, которая позволяет объединить группу людей (10-15-20-30 человек), которые ежемесячно платят 50 долларов.
Денис Хохлов:
Им гарантируется?
Денис Прокофьев:
Им гарантируют, что если у данного человека наступит клиническая смерть, мы сейчас говорили о неизлечимо больных людях, но есть ДТП, есть насильственная смерть.
Денис Хохлов:
По аналогии со страховками.
Денис Прокофьев:
Да, это аналогия страховки. И даже по истечении 5 дней он будет крионирован. Компании готовы пойти на эти неоправданные траты, а траты огромные, потому что огромные бригады, большое количество криопротекторов.
Мы сейчас назвали основные суммы, но мы понимаем, что где бы человек ни находился, даже если он будет находиться в другой стране, в другом конце мира, компания гарантирует, что он будет доставлен в криохранилище, – им только нужна информация, что это произошло.
Илья Акинфиев:
Я тут посмотрел в Интернете – в 1937 году доллар стоил 5 рублей 4 копейки. Прошло 100 лет, и способ не придумали вернуть к жизни, и что дальше? Разморозка и все? Или какие-то есть варианты продолжения этого контракта?
Денис Прокофьев:
Контракт, договор составляется на 100 лет. 100 лет обусловлено исключительно бухгалтерской возможностью, потому что запрещено делать договора годностью более 100 лет. Автоматически идет пролонгация на каждые 25 лет. Пройдет 100 лет – будет плюс 25 лет. И здесь гарант того, что это будет соблюдаться.
Я назвал небольшую сумму людей, которые крионированы в России, и задается вопрос – а что позволит финансово обеспечивать сохранность этих людей (72 человек) на протяжении 100 лет? Они же заплатили однократно. Но это направление очень сильно развивается, и люди заключают договора, случаи, которые не наступили, – это и позволяет развивать крионику и сохранять уже ранее крионированных людей.
Денис Хохлов:
Оптимистично сказал: «Случаи, которые не наступили». Наступят.
Денис Прокофьев:
Вечных людей нет. Гарантии того, что человека восстановят, обусловлены наукой. Давайте возьмем один из примеров, связанных с проблемой беременности. У нас же есть эмбрионы, подсаживаются яйцеклетки. Есть банк возможности использования сперматозоидов. Эта технология отработана, и она используется. В 2019 году итальянскими медиками было пересажено 4 позвонка, полностью, и функционирующих, которые воссоздали фактически позвоночный столб. Это уже 2019 год. Возвращаемся к тому, что задача не только в разморозке, а научиться лечить то, что привело человека к смертельному исходу.
Денис Хохлов:
Какой смысл размораживать, если мы не знаем, как вылечить эту болезнь? Вопрос: мы заплатили за консервацию, а за разморозку, за процесс оживления откуда деньги будут браться? Я думаю, что это будет тоже не так дешево.
Денис Прокофьев:
С вас не попросят деньги за разморозку.
Илья Акинфиев:
Можно акции Apple купить, а за 100 лет они подрастут.
Денис Прокофьев:
Финансирование обеспечивается. Сумма, которую вы платите, и сумма людей, которые развивают эту крионику, на научную деятельность, и поэтому это будет величайшая победа над смертью человека, как только будет осуществлено восстановление жизнедеятельности.
Что интересно? Мозг отключается при температуре 22℃. Зачастую люди, которые умирали или находились в состоянии комы, говорили о белом свете, который они видят в конце жизни. Вот этот белый свет, если мы вернемся не к эмоциям, а к научной медицине, – самым последним отмирает зрительный анализатор, и происходит белая вспышка. Вполне возможно, что задача будет заключаться в том, чтобы включить функцию головного мозга. При определенных температурах, при замещении криопротекторов на биологическую жидкость, аналогичную крови. Хотя с кровью проблемы нет. У нас есть хорошие доноры и есть банк крови и по группам крови, и по совместимости.
Самой перспективной является инерционная технология, которая позволяет раскрутить определенный инерционный молекулярный баланс и восстанавливать жизнедеятельность. Пока это исключительно опытные методики, и они отрабатываются. Нет ни одной страны мира, которая бы поддерживала крионику на государственном уровне. В мире есть Институт крионики – это организация, это не классический институт.
Денис Хохлов:
Коммерческая организация.
Денис Прокофьев:
Она имеет разные фонды финансирования, они проводят определенные мероприятия и изо дня в день направлены на то, чтобы восстановить жизнедеятельность замороженных органов и тканей. Я думаю, что до полной победы осталось чуть-чуть.
Денис Хохлов:
Наша программа подходит к концу, и, как всегда, наша любимая рубрика – пожелания нашего героя нашим зрителям.
Денис Прокофьев:
Я желаю вам только одного – не будьте беспечными! Немножко думайте о завтрашнем дне, на шаг вперед, и цените близких сейчас, когда они рядом с вами, когда вы можете подарить свое тепло, и помните о том, что шанс есть всегда, главное – его использовать.
Денис Хохлов:
Заморозь сегодня, чтобы дарить тепло завтра. Сегодня с нами был мечтатель, визионер, наш сегодняшний гость – Денис Александрович Прокофьев, он очень серьезный врач, врач общей практики, врач-кардиолог, сотрудник КДЦ №5.
Илья Акинфиев:
Он даже «Московский врач».
Денис Хохлов:
Мы сегодня говорили о крионике, о вечной жизни и о том, что у каждого человека должен быть в жизни шанс остаться в вечности. Спасибо, что были с нами! Будьте здоровы!