Элина Аранович:
В эфире «Европейская клиника» и наша передача «Фокус на онкологии». Сегодня у нас в гостях заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии и отделением анестезиологии Петькиев Иван Вячеславович.
Иван Вячеславович, для большинства людей, и наших слушателей в том числе, отделение реанимации – отдельный мир за закрытыми дверьми, порой пугающий своей неизвестностью. Какое основное отличие или несколько отличий реанимационного отделения от других отделений стационара? Могли бы вы указать основные черты, самые яркие?
Иван Петькиев:
Начну с простого определения, что такое реанимация и интенсивная терапия. Это, прежде всего, комплекс лечебных мероприятий, направленный на восстановление утраченных жизненных функций путем их временного замещения либо протезирования. Тут наиболее важный момент – предотвращение развития жизнеугрожающих осложнений. В частности, в нашей клинике мы стараемся делать максимальный акцент на то, чтобы заранее постараться предугадать патологический сценарий в развитии заболевания и повлиять на него на ранних этапах.
Элина Аранович:
Основной акцент, получается, на профилактику осложнений и жизнеугрожающих состояний. А если пациенты поступают уже к вам в состоянии на грани жизни и смерти? Наверное, бо́льшая часть пациентов именно такого плана?
Иван Петькиев:
Да, чаще всего такие пациенты по определенным показаниям поступают к нам уже с нарушениями функций жизненно важных органов и систем. К ним применяется классический комплекс мероприятий лечебного плана и параллельно диагностического плана, чтобы определиться со всеми нарушенными функциями. Максимально применяется посиндромная интенсивная терапия, которая положена пациенту такого плана. Акцент делается именно на то, что пациенты онкологического профиля имеют ряд своих особенностей.
Элина Аранович:
Какие основные отличия реанимационного отделения для онкологических пациентов от обычных реанимаций многопрофильных стационаров? Что главное?
Иван Петькиев:
Основное отличие в том, что сам контингент пациентов, наши онкологические пациенты имеют много параллельных соматических проблем и приезжают уже в декомпенсированном состоянии, уже по своим хроническим заболеваниям. Также, как правило, это пациенты после или с последствиями неоднократных оперативных вмешательств, курсов химиотерапии, и со всеми осложнениями, с ними связанными, побочными эффектами химиотерапии, лучевой терапии, со сниженным иммунным статусом. Поэтому не скажу, что подход должен быть отдельный, но, по крайней мере, максимально щепетильный и со всех сторон пациент должен быть максимально обследован, и все слабые стороны мы должны выявить.
Элина Аранович:
Наверное, одна из самых тяжелых групп пациентов для реаниматолога – онкологические пациенты?
Иван Петькиев:
По сути, да. У нас выработан алгоритм ведения таких пациентов (я могу попозже о нём рассказать), расписаны конкретные действия каждого врача и всей бригады в целом, не только реаниматологов, но и врачей основного профиля – онкологического, хирургов, кардиологов, терапевтов.
Элина Аранович:
Мне казалось, что онкологических пациентов в реанимации можно сравнить с пациентами с политравмой, например. Мне кажется, есть общие черты.
Иван Петькиев:
В основном, контингент пациентов с, так называемым, расширенным онкологическим анамнезом, с большим опытом, грустным опытом предварительных этапов лечения, особенно ряд пациентов; зачастую они поступают уже на последних стадиях онкологического заболевания. Конечно, мы должны учитывать всё возможное, что может случиться с таким пациентом на данном этапе. Мы должны всегда стараться предугадывать развитие событий и постараться максимально на них подействовать в самом начале, исходя из самого патологического, плохого сценария или прогноза.
Элина Аранович:
В данной ситуации большое внимание уделяется общению с родственниками пациентов. Таким образом, тема открытой реанимации, актуальная сейчас, тоже играет большую роль. Как вы относитесь к пребыванию родственников и свободному посещению пациентов в условиях отделения реанимации, как врач и как администратор, как завотделением?
Иван Петькиев:
Очень положительно отношусь. Наверное, все современные реанимации должны соответствовать статусу открытой реанимации, потому что из курса интенсивной терапии нельзя исключить участие непосредственно самих родственников пациентов. Плюс, психоэмоциональная поддержка родных людей незаменима, ее надо всегда учитывать. Статус открытой реанимации подразумевает под собой максимальное открытое общение с родственниками пациентов, чтобы они всегда видели, что происходит с их родным человеком. С моей стороны, как администратора, либо со стороны врача-реаниматолога должна быть максимально открытая позиция, подробное и достоверное донесение информации до самого пациента и родственников пациента. Мы должны постоянно обговаривать проводимую терапию, аспекты, показания для нахождения пациента в реанимации, продолжения его лечения в реанимации, слабые стороны или определенные риски. То есть максимальный ежедневный контакт; на него уходит очень много времени, но, как правило, он всегда приносит свои положительные плоды. Плюс, сами пациенты нуждаются в открытой поддержке и максимальной информированности, потому что зачастую пациенты уже в определенной стадии психоэмоциональной нагрузки или декомпенсации, и, конечно, такой душевный и максимально внимательный подход имеет очень большое значение для них.
Элина Аранович:
Но, это говорит о том, что «открытая реанимация» должен быть не лозунг, а именно суть работы. Приказ вышел давно и, естественно, его исполнение обязательно для всех, но в менталитете, в первую очередь, докторов должны были произойти сдвиги.
Иван Петькиев:
Недостаточно только впустить родственника пациента в палату интенсивной терапии либо в сам реанимационный блок, а надо еще и максимально с ними контактировать по всем вопросам, объясняя различные предстоящие этапы и риски; тогда, я думаю, разрешается 70, если не 80 % негативных отзывов или случаев, которые сейчас активно появляются в средствах массовой информации. Мне кажется, что в большей степени за счет того, что многие родственники пациентов или сами пациенты не знают о том, что происходит с их родными или с ними самими, и получают очень скудную информацию.
Элина Аранович:
Незнание рождает иллюзии и различные домыслы.
Иван Петькиев:
Да, рождает еще и недоверие. Поэтому врач, опять-таки, повторюсь, должен быть максимально открыт и предельно информировать пациента, общаться с ним ежедневно.
Элина Аранович:
Насколько пациент должен быть в курсе негативного прогноза своего состояния, насколько честным должен быть доктор? Или сугубо индивидуальный подход?
Иван Петькиев:
И индивидуальный, и в той же степени, наверное… Сложный вопрос, не всегда однозначно стоит подходить, но, тем не менее мы обязаны постараться максимально проинформировать пациента о том, что с ним происходит. Каждый имеет право знать о беде, которая с ним случилась. Либо надо воспользоваться помощью родных и близких людей, и с их помощью, с их участием, по крайней мере, постараться донести до пациента, что у него есть такое заболевание или оно уже на такой стадии, когда сложно чем-то помочь. Это всегда частный случай, и мы стараемся подходить к нему с предварительным максимальным осмыслением.
Элина Аранович:
В любом случае, особенно, при неблагоприятном прогнозе, побыть с близкими рядом в отделении реанимации.
Иван Петькиев:
Это, мне кажется, очень важно. Мы не имеем права никого лишать таких минут близости с родными людьми. Каждый человек имеет на это право.
Элина Аранович:
Спасибо. А как обычно пациенты оказываются в вашем отделении? Какими путями попадают в реанимацию?
Иван Петькиев:
Путь практически всегда один. Зачастую поступают к нам по скорой помощи, либо бдительные родственники пациентов, которые видят, что есть основное нарушение, опасное, и привозят их в наш стационар. В приемном отделении всегда вызывается либо врач-реаниматолог, либо заведующий, который оценивает вместе с онкологом тяжесть состояния пациента, наличие жизнеугрожающих осложнений, и принимается коллегиальное, прежде всего, решение о том, что пациент либо поступает в реанимацию, либо продолжает терапию в стационаре, в отделении онкологии. Это наиболее правильный подход. Он, как правило, исключает моменты, когда пациент может ошибочно поехать в стационарное отделение или палату по профилю, и там может случиться, например, ухудшение состояния.
Элина Аранович:
Таким же образом попадают пациенты, которые лечатся в стационаре в течение какого-то периода, и на фоне ухудшения самочувствия временно бывает необходимость перевести их из отделения в реанимационное.
Иван Петькиев:
Конечно. Опять-таки, повторюсь, что мы стараемся таких пациентов максимально заранее переводить, и доводим информацию до родственников и самого пациента о том, что лучше на ранних этапах купировать осложнение, которое у него может быть или начинает развиваться, и провести краткий, условно, промежуток времени в реанимации, нежели потом с развернутой картиной осложнения длительно находиться в условиях специфического и достаточно строгого по режиму отделения с неизвестным результатом или исходом. Тут, опять-таки, вопросы взаимоотношений с пациентом и с их родными.
Элина Аранович:
И вопрос профилактики развития жизнеугрожающих состояний, который должен стоять во главе угла.
Иван Петькиев:
Да, и с учетом вообще нашего профиля постоянной экстренности и работы с критическими осложнениями пациентов, и с учётом онкологического профиля мы всегда должны, или стараться идти впереди и предугадывать определенные сценарии развития. Быть, как минимум, на шаг впереди. Тогда мы имеем хоть какую-то фору и стараемся, чтобы потом пациенты легче выходили из этого состояния, был короче промежуток пребывания в реанимации. Так как всегда надо делать определенные мероприятия, то внимание пациента надо акцентировать на том, что это специфическое отделение, где пациенту будут предъявляться определенные требования, требуется максимум дисциплинированности и самоорганизованности, и важно взаимодействие врача и пациента. Для пациента это тоже в каком-то смысле работа, так как он участвует непосредственно в лечебном процессе, в том числе и послеоперационном периоде, когда мы активизируем пациента и стараемся, чтобы он был задействован в своем лечении.
Элина Аранович:
Но, ведь основная задача – минимизировать сроки пребывания в реанимации? В разумных пределах.
Иван Петькиев:
Есть строгие показания для нахождения в условиях реанимации и показания для перевода из реанимации. Мы стараемся при хорошей тенденции и положительной динамике, при стабилизации всех жизненных функций переводить пациента его в палаты, где пациентом занимаются уже профильные врачи, и уже идет период либо выздоровления, либо выписки, либо начинается другой этап в терапии.
Элина Аранович:
Тогда пациент сможет вернуться к своим более привычным вариантам передвижения, бытового пребывания. Ведь главное – социальный момент перевода.
Мы плавно подошли к послеоперационным больным. У меня такой вопрос. Огромную роль в вашей жизни играет работа анестезиолога. Бытует мнение, что каждый общий наркоз уносит несколько лет жизни пациента. Миф ли это, и есть ли реальные основания для таких досужих домыслов? Или не домыслов?
Иван Петькиев:
Эти мифы пришли из прошлого века, когда наша молодая специальность только лишь развивалась и только лишь оттачивались все навыки, и препараты, их применение; были определенные побочные эффекты и не всегда они правильно анализировались или доносилось до пациентов. Наверное, связано больше с этим. Я на своей практике (возможно, мне повезло) ни разу не встречался с ситуацией именно побочного действия анестезиологического пособия. Тут, наверное, надо индивидуально в том числе подходить к каждому из видов наркозов. Даже если проводится одна и та же операция разным людям, то и наркозы, и сами анестезиологические пособия могут быть разными по схеме.
Элина Аранович:
В том и состоит персонифицированный подход, который сейчас используется во всех направлениях медицины.
Иван Петькиев:
Верно, да. В современном мире я сейчас не представляю ситуацию, когда может быть описанное вами побочное действие. Есть определенные риски и осложнения, это один момент, но, в целом, ухудшения когнитивных функций или ухудшения памяти, свойств у человека я не замечал и не встречался, даже не слышал. Современные препараты, современные схемы, анестезиологическое пособие, современная аппаратура, по сути, исключают это.
Элина Аранович:
Пациенты часто задают такие вопросы или подобные перед планируемой операцией во время осмотра?
Иван Петькиев:
Часто задают, практически 50 % пациентов, так или иначе, спрашивают. Но, после достаточно всегда подробного объяснения или контакта с пациентом, как правило, вопросы сразу сами собой отпадают.
Элина Аранович:
Чаще спрашивают молодые пациенты или возрастные?
Иван Петькиев:
Больше возрастные пациенты. Возможно, в 1990-е годы, сложные годы, были моменты, но сейчас мне сложно представить, я не слышал. Опять-таки, пациенты мало информированы.
Элина Аранович:
В чем основная сложность выбора анестезиологического пособия или вида наркоза у онкологических пациентов?
Иван Петькиев:
Основная сложность, наверное, в наличии индивидуальных особенностей, в том числе, в наличии соматических заболеваний, декомпенсированное их течение. Опять-таки, обязательно учитывается объем оперативного вмешательства. Чаще всего объем предстоящего оперативного вмешательства может быть точно сформулирован только лишь интраоперационно, поэтому анестезиолог должен ориентироваться, что есть определенные уровни, зоны, на которых будут работать хирурги, и потенциально расширять эти зоны. Врач должен быть готов к этому. Соответственно, заранее надо готовиться, и в том числе готовить препараты крови для переливания. Мы должны потенциально заранее проигрывать в голове если не худшие сценарии, то, по крайней мере, осложнения, потому что пациенты такого профиля могут проявить себя, преподнести сюрприз со стороны своих слабых органов и систем. Врач-анестезиолог обязан быть готовым ко всему.
Элина Аранович:
Получается, что уменьшение анестезиологических рисков и уменьшение процента осложнений, в первую очередь, это искусство анестезиолога, и затем – качество препаратов, техники. Все-таки искусство врача стоит на первом месте?
Иван Петькиев:
Безусловно. Мне кажется, вообще, в медицине в любой специальности искусство врача стоит на первом месте. Добросовестное отношение к своим обязанностям и всегда индивидуальный подход, пациенториентированность. Безусловно, без этого никак нельзя. Врач анестезиолог-реаниматолог потому и имеет двойную специализацию, что он не только лишь анестезиологическое пособие проводит, но он должен предвидеть, как пациент будет проходить течение послеоперационного периода, как пациент себя будет чувствовать в реанимации и какой будет дальнейший исход или прогноз.
Элина Аранович:
Иван Вячеславович, мы обсуждали особенности реанимации у онкологических пациентов, особенности анестезиологического пособия. В настоящее время огромное значение придается междисциплинарному подходу в любых медицинских направлениях, но при лечении онкологического больного в условиях реанимационного отделения он имеет просто колоссальное значение. Что вы думаете по данному поводу? Важно ли это для вас?
Иван Петькиев:
Безусловно, в анестезиологии и реанимации мы стараемся максимально быстро и максимально вовремя приглашать узких специалистов, не только онкологов, но и специалистов других профилей, начиная от эндокринологов, кардиологов, заканчивая ЛОР-врачами и узкими хирургическими специализациями. Без них никак нельзя решить те или иные вопросы по системам, так как мы занимаемся посиндромной терапией, и немаловажно мнение специалиста, занятого именно тем или иным органом или системой. Анестезиологу-реаниматологу самому придется решать: выполнять рекомендации узкого специалиста или какое-то время подождать, или принять более коллективное решение. В условиях, когда пациент пребывает в реанимации, если не каждый день, то зачастую проводится консилиум, в том числе с привлечением всех профильных специалистов и, прежде всего, наших лечащих онкологов. Когда важнейшие решения принимаются коллективно, то одна голова – хорошо, а две или три, или больше – лучше. По большинству важных аспектов, в том числе и при подборе или выборе антибактериальной терапии, мы стараемся руководствоваться рекомендациями узких специалистов.
Элина Аранович:
В отделении реанимации иногда приходится проводить хирургические или онкологические вмешательства, скажем, проведение химиотерапии по жизненным показаниям. Наверное, такие пациенты – одни из самых требующих щепетильного подхода, и именно для них междисциплинарный подход крайне необходим?
Иван Петькиев:
Крайне необходим. К таким пациентам мы всегда настороженно присматриваемся, так как у каждой химиотерапии и любой специфической терапии есть ряд своих ожидаемых осложнений. Такой пациент если уж не задерживается в реанимации, то, по крайней мере, остается под условным присмотром анестезиолога-реаниматолога и настороженностью и лечащего врача, в том числе на каждом из обходов нашей клиники всегда присутствует либо заведующий, либо врач-анестезиолог, дежурный, дневной.
Элина Аранович:
Как вы относитесь к такому появившемуся направлению как кардиоонкология? Или онкокардиология?
Иван Петькиев:
Я думаю, что вопрос давно назревал, и каждый анестезиолог, работающий в нашем профиле, скажет, что это очень важно и незаменимо. Очень много пациентов у нас, в том числе и возрастных, и с декомпенсированной сердечно-сосудистой недостаточностью, в том числе и после проведённой химио- и лучевой терапии. Конечно, нам очень важно, чтобы был определенный опыт и определенный объем информации уже от более узких специалистов в этой новой, если не специальности, то направлении. Поэтому, только приветствуется.
Элина Аранович:
У нас в клинике развивается данное направление, и я думаю, что мы с вами совместно будем наращивать наши усилия.
Иван Петькиев:
Да, уже не один год работаем над этим, и, однозначно, отсутствие грубых осложнений и положительные случаи, в том числе со стороны течения декомпенсированной хронической сердечной недостаточности, говорят сами о себе.
Элина Аранович:
Новое направление играет огромную роль, имеет огромное значение в подготовке к оперативным вмешательствам.
Иван Петькиев:
Обязательно, да.
Элина Аранович:
Хочу поговорить о проблеме боли. Одна из самых важных в медицине проблем, а в онкологии животрепещущая. Как она решается в отделении реанимации? Насколько широко ваши доктора принимают участие в решении проблемы и в стационаре, в целом, не только в своем отделении?
Иван Петькиев:
В нашей клинике есть отдельное направление, которым занимается конкретный доктор. У нас Соловьев Вадим Сергеевич – специалист, который прошел стажировку в Европе и имеет сертификаты по профилю, имеет большой опыт, в том числе и регионарной анестезии, и местной анестезии, блокады. Всё, что требует, или при консервативной анальгезии не поддается какому-то лечению.
Элина Аранович:
Причем, методы используются как при оперативных вмешательствах в качестве компонента анестезиологического пособия, так и в обезболивании, в лечении пациентов.
Иван Петькиев:
Да, иногда недостаточно просто применения схем анальгезирующей терапии, в том числе и наркотических анальгетиков. Конечно, хочется с минимальными рисками и затратами для пациента получить максимальный эффект.
Элина Аранович:
Есть возможности обеспечения пациенту облегчения болевого синдрома и на амбулаторном этапе. Есть специальные порты, специальные устройства, которые помогают на амбулаторном этапе управлять болью. Вадим Сергеевич, насколько я помню, тоже занимается этим.
Иван Петькиев:
Да, мы всем этим занимаемся. У него немало консультаций именно в формате амбулаторного осмотра пациента и подбора ему той или иной терапии. Когда пациент уже готов, он либо госпитализируется, либо амбулаторно получает соответствующее обезболивание с последующими контролями.
Элина Аранович:
Вообще, преемственность подходов к пациенту играет колоссальную роль, мне кажется, из реанимационного отделения в стационар, из стационара в амбулаторный этап и последующее амбулаторное наблюдение.
Иван Петькиев:
Без преемственности в нашей специализации, я думаю, если не невозможно, то крайне сложно. Доктор-реаниматолог при переводе пациента из реанимации всегда должен думать, или, по крайней мере, какое-то время курировать пациента, опять-таки, предугадывая развитие плохого прогноза. Мы стараемся максимально контактировать с лечащим врачом наших пациентов. Даже если кто-то из них каким-то образом выписывается из нашего стационара либо уезжает домой, мы стараемся оставлять свои контакты для того, чтобы хотя бы первое время пациент либо его родственники могли связаться с нами и узнать по возникшим вопросам, либо проконсультироваться хотя бы условно при ухудшении состояния.
Элина Аранович:
Да, вообще, для пациента или для родственников пациента иметь возможность связаться непосредственно с лечащим врачом – огромная ценность. Иногда даже чисто психологически. Бывают вопросы не столь значимые и, в принципе, любой доктор мог бы ответить на них, но сам факт, что пациент обратился и ему дали доступный и адекватный ответ, повышает приверженность лечению и лояльность.
Иван Петькиев:
Обязательно должна быть обратная связь. Как правило, обратная связь всегда функционирует у узкого специалиста при переводе пациента из реанимации и выписке, пациент, в любом случае, общается со своим лечащим онкологом. Я считаю, что обратная связь должна быть и при переводе пациента или выписке из стационара в том числе и с реаниматологом-анестезиологом, который непосредственно занимался лечением пациента в его критических состояниях. Мы максимально открыты для контакта. Нет никакой проблемы связаться родственникам пациента, если не самому пациенту, со мной или с любым дежурным реаниматологом-анестезиологом нашей клиники и получить более-менее, если не консультацию, то, по крайней мере, рекомендацию определенного плана.
Элина Аранович:
Что вы скажете о проблеме профессионального выгорания? Она очень значима в медицине, а в реанимации еще более значима, с учетом профиля пациентов, есть колоссальная психологическая и физическая нагрузка. Как побороть или предотвратить хотя бы своими силами профессиональное выгорание у докторов?
Иван Петькиев:
Безусловно, такая проблема существует. Могу сказать, что у нас, по крайней мере, в нашей клинике, я пока с ним не встречался. Весь персонал у нас более-менее молодой и пока не проявляет себя в этом плане. Со своей стороны, со стороны администрации мы стараемся грамотно распределять нагрузку на врачей. Прежде всего, у нас не более 2–3 пациентов на врача, дежурного или дневного врача, что позволяет всегда индивидуально подойти к лечению и к терапии пациента, и максимально вдумчиво вникнуть в его тяжесть состояния, в его историю заболевания, вовремя среагировать на те или иные осложнения и обратиться за помощью к коллегам более узких специальностей. В любом случае, у врача должно быть время обдумать принимаемые им решения и вовремя на них среагировать. Это наиболее важно. Если врач будет всё время загружен, в том числе и оформлением документации, и вниманием к своим пациентам, то, я думаю, будет страдать и врач, и его подопечный.
Элина Аранович:
Профессиональный рост, другие формы развития, обучения, –тоже, наверное, важно для профилактики?
Иван Петькиев:
С гордостью можно сказать, что в нашей клинике администрация уделяет этому большое внимание. Мы стараемся ходить и посещать всевозможные мероприятия учебного плана, в том числе существует и практика зарубежных командировок. В частности, мы недавно только приехали из Италии, где у нас был обучающий курс по применению альбумина у онкологических пациентов, у пациентов с поражением печени, у пациентов с циррозом печени и у пациентов с полиорганной недостаточностью и сепсисом. Очень продуктивно и очень познавательно. Я думаю, что в течение года у нас будет определенный план, администрация уже акцентировала внимание, и каждый врач получит возможность такого просвещения.
Элина Аранович:
Да, в любом случае, выход из рутины, какой бы она любимой не была, всегда нужен для доктора. Врачи привозят свежий запас сил, энергии и знаний.
Иван Петькиев:
Знаний, прежде всего, знаний, да. Возможность не только получить знания, но и поделиться своими знаниями с коллегами.
Элина Аранович:
Кроме рабочих моментов и учебы, распределения нагрузки в отделении, как еще профилактировать профессиональное выгорание? Как организовать свой досуг, если он есть? Как вы отдыхаете? Удается вам отдыхать?
Иван Петькиев:
Сложно сказать. Отдых в том числе и на работе бывает. Элементарное общение с коллегами, общение с пациентами. Мне сложно ответить на этот вопрос, но для врача, наверное, дом, семья – важнейший отдых. Организация своего рабочего времени, каждый под себя должен оптимизировать свое рабочее время и свои нагрузки, беречь себя, думать о себе, о своем здоровье и о своих близких, не забывать о пациентах.
Элина Аранович:
Пусть наши близкие видят нас не так часто и много, как хотят, но, по крайней мере, здоровыми, счастливыми и удовлетворенными своей работой.
Можете немного рассказать о своем профессиональном пути? Интересные аспекты до работы в «Европейской клинике», хотя бы несколько, своей медицинской биографии?
Иван Петькиев:
Основной и большой опыт я получил в больнице № 15 им. О.М. Филатова, и она в каком-то смысле альма-матер, по крайней мере, в становлении меня в моей специализации. Прежде всего, огромная благодарность моему учителю и наставнику Ворыханову Андрею Витальевичу, который помог мне осуществить себя, реализовать в специальности, дал основной багаж знаний. Далее, параллельно и практически с момента открытия я работаю в нашей клинике. На какое-то время я прекращал работу для ведения административной работы, в том числе и в больнице № 15, но сейчас возобновил. Также предыдущий год я проработал в лечебно-реабилитационном центре Минздрава России на Иваньковском шоссе, где также получил большой багаж знаний от своих коллег, которые я активно применяю. С большой благодарностью отношусь к тому времени, когда я там работал. В каком-то смысле мне повезло, поэтому я всегда с теплотой вспоминаю и общаюсь со своими коллегами, которые каждый по-своему вложил в меня и знания, и опыт.
Элина Аранович:
Вы из медицинской семьи?
Иван Петькиев:
Нет, у меня обычная семья в плане профессий: папа – инженер, мама – учитель.
Элина Аранович:
А как пришла мысль заняться медициной?
Иван Петькиев:
Случайно. Когда был на определенном распутье и не мог понять, куда я хочу пойти, случилось ухудшение самочувствия моей мамы, и я встретился с проблемой, когда я не знал, чем помочь. Возникла мысль, в том числе и у моих родственников, что можно попробовать.
Элина Аранович:
Они поддерживали вас? Ведь учеба в медицинском институте – это колоссальный труд.
Иван Петькиев:
Безусловно, без их поддержки и на начальных этапах у меня явно бы ничего не получилось. Сейчас поддержка, по крайней мере, для моих родных, очень полезна, я все свои знания и опыт применяю на практике.
Элина Аранович:
Как вы считаете, после школы человек идет в медицинский институт или после медицинского училища? Так ли важно среднее медицинское образование? Так ли оно значимо и есть ли большое отличие в развитии врача, когда он пришел со школьной скамьи или уже с неким опытом?
Иван Петькиев:
Здесь, наверное, всегда индивидуально. Одному человеку надо изначально попробовать себя в средней специальности, чтобы понять, его это или не его, а другому достаточно сформированного решения. Кто-то изначально со школы уже видит себя только врачом и уже ментально готов сразу после школы пойти и встретиться со всеми сложностями в учебе и в дальнейшей жизни врача. Так что сугубо индивидуально.
Элина Аранович:
Были сомнения при выборе специализации по анестезиологии и реаниматологии, или изначально была мечта?
Иван Петькиев:
Нет, наверное, с третьего курса, когда я впервые увидел работу своих коллег. Мне показалось это чем-то невероятным, и именно тогда мне захотелось попробовать себя в этой специализации, потому что хирургом, как, условно, в мужской профессии, я себя не видел. Я уже не помню, почему именно. Может быть, потому что каждый парень на курсе, наверное, хотел быть хирургом, а мне хотелось что-то более узкоспециализированное, и в каком-то смысле даже брутальное, может быть, потому что это наиболее сложная специализация, и всегда борьба на грани жизни и смерти. Был определенный вызов самому себе.
Элина Аранович:
А все-таки, интерес больше вызывала реаниматология или анестезиология?
Иван Петькиев:
Мне сложно разделить нашу специализацию.
Элина Аранович:
Но, поначалу, наверное, вы осваивали одну часть, потом вторую, или сразу всё удалось?
Иван Петькиев:
По сути, получалось постепенно и там, и там, но в дальнейшем больше склонялся к реанимации. Не представляю, что бы в нашей специальности делал только лишь анестезиолог, не понимая, что происходит с пациентом в условиях реанимации. Поэтому я считаю, что нашу специализацию разделять нельзя, каждый врач должен быть профессионалом и в анестезиологии, и в реанимации.
Элина Аранович:
Вы хотели бы, чтобы в будущем ваш ребенок был врачом?
Иван Петькиев:
Я думаю, выбирать, в любом случае, ребенку. Если его решение будет взвешенным, я максимально постараюсь помочь ему, так как сам не имел возможности получить какой-нибудь дельный совет на этапах своей учебы и становления.
Элина Аранович:
Иметь наставника.
Иван Петькиев:
Конечно. Это большое подспорье. Я считаю, что прийти в нашу специальность надо осознанно и быть готовым ко всему. Как, наверное, и в любой другой специализации, каждого врача.
Элина Аранович:
В медицине, а тем более – в вашей специальности, мне кажется, в течение дня возникают наиболее яркие, порой диаметрально противоположные эмоции.
Иван Петькиев:
Если доктор выбрал такую специализацию и выучился до конца, то, я думаю, остаются только люди неслучайные, как минимум, и готовые ко всему. Наверное, нужен определенный склад характера, особенности темперамента человека. Случайных у нас нет.
Элина Аранович:
Отлично! С вами была «Европейская клиника» и наша передача «Фокус на онкологии». Очень интересная сегодня была беседа с заведующим отделением реанимации и реаниматологии нашей клиники Петькиевым Иваном Вячеславовичем. Спасибо вам большое!
Иван Петькиев:
Спасибо!