Мария Большакова:
Здравствуйте! С вами «#Социальныйлоцман» и я Мария Большакова. Мы с вами сегодня попробуем обсудить буквально в чем-то даже политический аспект нашей социальной жизни, возвысимся до общественных организаций, опустимся до простых инициативных групп. Я, как женщина в душе домохозяйка сегодня поговорю со специалистом и задам ему такой почти философский вопрос. А нафига нам это надо? На самом деле речь пойдут об общественной палате, в которой я имею честь состоять. Это общественная палата Московской области. В гостях у нас Александр Малькевич – член Общественной палаты Российской Федерации и президент Фонда защиты национальных ценностей. Почему я попросила коллегу променторить меня публично? Потому что я была уверена, что меня не слышат, потому что я простой житель. Если у меня будет какой-то ресурс то, например, главы каких-нибудь грустных и унылых Химок услышат, а оказывается, все равно не слышат. Я хочу понять в чем, собственно говоря. Я тихо разговариваю? Нет.
Александр Малькевич:
Добрый день! Я думаю, что они слышат, просто не хотят слушать или потом не хотят делать то, что должно, для этого и нужно давление гражданского общества. Смотрите, какая штука, я ведь не профессиональный общественник, я журналист, преподаватель, ученый, политолог много всяких ипостасей. В Общественный палате я первый свой созыв с лета 2017 года, а в конце 2018 года коллеги меня выбрали главой комиссии по СМИ и длинное название, интернет и все медиа, IT.
Мария Большакова:
По информационной политике?
Александр Малькевич:
Да. Для меня это новая ипостась, двери не распахиваются сразу, и ничего по мановению волшебной палочки не происходит. Должны быть люди немножко больные и повернутые, которым не все равно. Площадка общественная палата – это та площадка, где ты можешь таких же неравнодушных найти. Взявшись за руки начать, в хорошем смысле слова, раскачивать костную неработающую систему и ее дубасить для того чтобы она: а) услышала, б) отреагировала. Кое-что получается на самом деле, но просто это медленный и долгий путь, нет быстрых решений хоть ты тресни. Какой выход, Вы спросите? Либо ты сворачиваешь и уходишь, либо ты продолжаешь. Часто спрашивают: зачем вам это нужно, это общественная работа, за это не платят деньги.
Мария Большакова:
Это еще раз повторите, еще раз. Когда меня хейтерят на тему: вы за это деньги получаете. Я не получаю, ребята, я трачу периодически.
Александр Малькевич:
Есть такое заблуждение у наших диванных войск, у меня есть мое любимое определение - бойцы без отрыва от монитора. То есть они сидят: а, понятно у них огромный бюджет, аппарат, помощники, кабинет. Нет ничего этого. Есть аппаратная возможность писать письма, направлять запросы и даются площадки, на которых ты можешь вещать, кричать, бить в набат и так далее. Зачем вам это нужно, спросят они дальше. Потому что мы такие люди, потому что нам не все равно. Вот смотрите, я знаю многое из того, что происходит в регионах, потому что сам там работал и часто езжу, у меня там огромное количество знакомых журналистов. Мы пытаемся эти проблемы выносить на федеральный уровень, прокричать, если есть возможность в такой рупор: Эй. Плюс, поскольку тематика медийная, понятная и я много знаю западных вокруг этого историй, практик. Я считаю, чем идиотские принимать законы и провозглашать дебильные инициативы, которые часто у нас там…
Мария Большакова:
Я знаю, почему они провозглашаются.
Александр Малькевич:
Почему?
Мария Большакова:
Я Вам скажу. Есть опция под названием KPI и вот сидит умный, при всем моем уважении к нынешнему созыву Государственной думы, ни в коем случае никого не хейтерим. Кто-то идет в депутаты и попадает в депутаты, потому что он идейный и способный, и у него есть потенциал, а кого-то выносит волею судеб, глава в регионе сказал: вроде тихий человек толерантный давайте его продвинем. Вот сидит такой тихий, толерантный, безыдейный, оборачивающийся на все время на своего главу. Вроде как смотрит, что этот внес, этот внес, что-то пора тоже внести, раз и ляпнул.
Александр Малькевич:
Нет, я не соглашусь. Тихие сидят тихо, пользуются имеющимися благами и не выступают. Как раз вместо KPI, к сожалению, из-за того, что мы живем в сумасшедшее время хайпа и зрелищ, и легко продуцируемых fake news, потому что можно любой ляпнуть и в погоне за скоростью: мы первые должны дать эту информацию. Соответственно есть ряд депутатов наших парламентариев, которые освоили нехитрую технологию сказать, что они начинают готовить законопроект. Выступает депутат Петров-Воткин, который, например, говорит: «Я думаю внести закон, по которому в общественном транспорте вход только по паспортам».
Мария Большакова:
Или яйца нельзя возить в авоське, а только в специальном контейнере.
Александр Малькевич:
Это сразу все берут, особенно злободневная какая-то история, в соответствии с повесткой произошло. Или, так или иначе, это касается СМИ, потому что часть СМИ живут в отрыве от реальных потребностей народа. Но зато то, что касается, например, депутат Петров-Воткин сказал: «Я размышляю о том, чтобы ввести обязательную сертификацию российских СМИ, и чтобы все работники-журналисты имели справку о психическом здоровье». Естественно об этом напишут все СМИ, большинство, конечно, депутата обольют, но плохая реклама, тоже реклама. Вот единственный KPI, то есть он там в каком-нибудь рейтинге цитируемости депутатов оказался.
Мария Большакова:
Вот.
Александр Малькевич:
Но это не есть KPI, это заблуждение.
Мария Большакова:
Конечно.
Александр Малькевич:
Сразу же здесь у меня ответ. Для этого и нужна Общественная палата, в которой проводятся нулевые чтения, обсуждения, круглые столы, чтобы это чушь собачью никуда не пропускать, как бы такой фильтр. Это первое, а второе, взывать, как бы это смешно ни прозвучало. Смотрите, я в совершенстве знаю западную правоприменительную практику, касающуюся СМИ и интернета регулирования, это же очень модная тема. Диванные товарищи нам постоянно рассказывают, что тут в России так регулируется интернет, что мы все скоро умрем в тисках какой-то кровавой цензуры.
Мария Большакова:
У нас обзывать друг друга в любых пространствах можно, но цензура кровавая.
Александр Малькевич:
Это все фейк, потому что возглавляемая мною аналитическая структура под названием «Фонд защиты национальных ценностей» не раз проводила обзор того, что происходит в Европе и в мире. Мы выпустим отдельный доклад «Индекс интернет свободы», где расскажем, как на самом деле есть. Потому что как раз там, на Западе, в том числе в просвещенной Европе сплошь и рядом ты можешь сесть за грубую критику короля, в том числе короля Испании или королевы Великобритании, которые реальными рычагами не обладают. Масса других реально жестких мер. Меня просто бесит, когда ведется какая-то интернет-дискуссия и говорят: эти палачи из Думы совместно с упырями из Общественной палаты хотят установить рабовладельческий, феодальный строй в российском интернете. Периодически у нас возникают споры, особенно когда я в регионах, всегда открыт к дебатам, я говорю: «Давайте конкретно». Они говорят: «Вот кровавый закон». Я говорю: «Давайте разбирать наш российский какой-нибудь». Выясняется, ничего кровавого нет, плюс ко всему они вообще не работают, потому что они написаны корявым неправильным языком. Потом говорю: «Давайте разбирать законы французские, немецкие, английские, американские. Они демократические?» Обычно же, как получается, человек покупает, и говорит: «Конечно, это же маяк и островок». Потом начинаем читать вместе и улыбка сползает с лица вопрошающего, потому что оказывается, что там штрафы в миллионы, в десятки миллионов евро, тюремные сроки, запрет на то, на се, на 5-е, 10-е. Но там есть разумные вещи. Например, у нас в части интернета уже принята пачка законов неработающих, обсуждается еще парочка, чтобы усилить ту первую, которая не работает. Я всегда на общественных обсуждениях, парламентских слушаниях спрашивал у депутатов в том числе: «Ребят, хотите, я вам переведу с немецкого на русский, могу еще поставить на автозамену Германия - России, и отдам вам документ». В Германии с 1 января 2018 года работает закон с прекрасным названием, с точки зрения немецкого языка (я сейчас иронизирую), он называется Netzwerkdurchsetzungsgesetz, в одно слово, закон улучшения возможности прав пользователя в социальных сетях. Я был в Германии несколько раз и в этом году и поеду на следующей неделе, в Берлине будет глобальный Форум по управлению Интернетом. Сразу хочется сказать: а не пугает ли наших блогеров такое страшное название? Да, соберутся и несколько дней будут люди со всего мира учиться управлять Интернетом, причем министры и чиновники и так далее. В этом законе есть масса интересных моментов, но самое главное там прописана ответственность социальных сетей за тот контент, который они размещают. Мы здесь бьемся за то, чтобы аналогичная норма была и у нас. Мы с коллегами сформулировали термин, который называется «информационный посредник». Возьмем ВКонтакте, вот это есть платформа и это есть информационный посредник, там мы с вами что-то пишем на этой платформе. Сейчас у нас в России так построено, что ответственность лежит на нас с вами. Именно поэтому к вопросу, зачем нужна Общественная палата. Нам пришлось инициировать огромное обсуждение и прошли через думу, и приняли поправки о декриминализации части 1, 282 статьи УК про лайки и репосты. Эта знаменитая история, когда человек, особенно юный, не подумав, лайкнул, репостнул, что-то перетащил то, что является экстремистским и к нему пришли: пройдемте, штраф, уголовное преследование, срок. Теперь это административка, уже легче.
Мария Большакова:
Попадают чаще всего добропорядочные граждане.
Александр Малькевич:
Я еще раз публично озвучу. Что такого плохо, почему мы не можем, как в Германии принять этот закон? Еще раз повторю, мы его переведем, поставим автозамену. Петров-Пупкин держите, мы вам просто отдали все, нам не нужна …
Мария Большакова:
…Ваша слава.
Александр Малькевич:
Нет, мы свою потенциальную отдаем вам, примите его, почему нельзя? Я отвечу почему. Потому что это лоббизм наших социальных сетей. Почему? Вы Мария, например, становитесь владельцем или руководителем ВКонтакте.
Мария Большакова:
Всего?
Александр Малькевич:
Предположим.
Мария Большакова:
То есть, я Mail.ru, Гришин, прости.
Александр Малькевич:
Вам, с точки зрения денег, невыгодно, потому что Вам придется нанимать модераторов и вкладываться. Мне, как пользователю Александру Малькевичу выгоден этот закон немецкий принятый у нас. Потому что, например, я пишу злобный пост экстремизм, всякие ужасы и пытаюсь у вас опубликовать. Сейчас Вы скажете: приходи, публикуй, Саша. Потом: тут такое вышло, некий Малькевия это написал. Раз и меня приняли, но Вы вся в белом, как Монте-Кристо. Рассказываете про кровавый режим, ужасное государство, но на Вашей площадке можно все писать и публиковать. Мы хотим, чтобы было наоборот, чтобы Вы были плохими, а государство нормальным. Потому что Вы должны отвечать, зная стоп-слова, все запретные и запрещенные вещи. Да? И вы должны удалять этот контент, как площадка. Так происходит в Германии, где до 50 миллионов евро прописан штраф для площадки, если она будет жевать, извините, сопли. Тогда Саша Малькевич написал этот пост, а Вы, как главный модератор его не публикуете. Саша еще раз хочет опубликовать. Вы пишите: Саша, еще раз постараешься это пропихнуть мы тебя…
Мария Большакова:
…забаним навсегда.
Александр Малькевич:
Я хотел пожоще сказать, но Вы интеллигентный человек. И все, казалось бы, все просто, примите такой закон. Тогда не надо возиться и проводить конференции про декриминализацию, про лайки и репосты.
Мария Большакова:
Тут скорее нужен какой-то регуляторный документ на тему: что входит в стоп-слова.
Александр Малькевич:
Это может обсудить площадка вместе с экспертным сообществом. Понятно, что тут есть допущение, но хочется сказать: ребята, многие из нас сталкивались с Фейсбуком, все же знают, что там нет стоп-слов. Там с утра проснулся модератор, настроение плохое и он видит, и начинает все сносить. Это тоже плохо и мы об этом можем поговорить, я применительно к России. Для этого и нужна площадка Общественная палата, что я могу, взобравшись на трибуну и здесь сказать: «Ребята депутаты, протрите глаза, очнитесь, что вам мешает. Зачем принимать раз-два-три-четыре дофига».
Мария Большакова:
Саша, они Вас слышат?
Александр Малькевич:
Вода камень точит, начинают. Многие вообще не понимают механизмы работы, им рассказываешь какие-то вещи. Все программы, которые мы ставим на телефон, это программы шпионы, это все известно же. Когда ты начинаешь пользоваться Instagram или какими-то другими историями, у тебя вылезает контекстная реклама, и ты начинаешь задумываться: блин, мы же об этом вчера разговаривали.
Мария Большакова:
Даже иногда не разговаривали, а об этом думали, это особенно удивляет.
Александр Малькевич:
До такого еще не доходило.
Мария Большакова:
На чем больше фиксируется взгляд на картинках, причем секунды. На тему увидел и подумал, человек: я подумал, и вышла контекстная реклама. Это - ты куда то посмотрел.
Александр Малькевич:
Я проанонсирую сейчас еще одну историю. Фонда защиты национальных ценностей сейчас заканчивает работу над большим докладом. Я сейчас пошучу и скажу: о преступлениях Фейсбука. Мы его обязательно презентуем в ближайшее время, представим для прессы, передадим во все заинтересованное структуры с нашими предложениями. Сразу хочу сказать, конечно, для хайпа кто-то может, посмотрев наш эфир написать: приходил охранитель в рясы из палаты и предлагал запретить Фейсбук. Ничего подобного.
Мария Большакова:
Ряса-то где?
Александр Малькевич:
Сдал на входе. Ничего я не хочу запретить, я хочу, чтобы нормально работала система. Если есть наборы нарушений, а он гигантский у Фейсбука, я хочу, чтобы в систематизированном виде все люди принимающие решение, а так же просто заинтересованные знали об этом. Просто знали про все факты прослушки, утечки данных, чтобы знали про количество снесенных постов и забаненных постов, забаненных пользователей, про все факты цензуры. Потому что у нас очень быстротечное время, никто может и не вспомнит, что было пару месяцев назад. Мы систематизировали и это все собрано, это производит сильно впечатление, потому что у нас такое благодушие присутствует. Есть еще одна тема, с которой я все время выступаю. Давайте так, Вы человек независимый от этой…
Мария Большакова:
Ни от кого я не зависима, сейчас может, от эвакуатора буду зависима если…
Александр Малькевич:
Вы позиционировали себя в нашем разговоре, как заинтересованную домохозяйку. Давайте с первым пунктом разберемся. Я привел пример этот немецкий закон, он разумный, если его в России принять?
Мария Большакова:
Я скажу, что меня больше всего тревожит в социальных сетях. Я вне политики внешней, так получилось. Америка далеко, Земля плоская на трех китах, все нормально, в соседнем Дикси прилипалы. С такого уровня я Вам могу сказать, что меня тревожит, как мать и как женщину. Первое, не смотря на все декларации, все равно есть опасность для наших детей. Последнее, что сегодня было отловлено это предложение снюса в пакетиках в социальных сетях, наркотики, педофилия.
Александр Малькевич:
Класс. Потом вырвут из контекста и скажут, что член палаты Малькевич сказал «класс» после слов про педофилию. Нет. Класс – это то, что Вы обозначили - те тревоги и вызовы, которые должен решить этот Netzwerkdurchsetzungsgesetz, который надо принять в России. Потому что Вы Мария Большакова, как хозяйка (как мы решили) условного ВКонтакта, Вы несете ответственность. Вы должны вычистить к чертям собачьим весь контент, который Вы перечислили со своей площадки, либо получите штраф, который существенно подорвет Ваше благосостояние. Сейчас за это никто не отвечает у нас в стране. Собираемся мы общественники, собираются специалисты, которые трясут цифрами, рассказывают про миллионы вовлеченных. Социальные сети нам рассказывают: мы ждем предписаний от кого-нибудь. В ситуации этого законе не надо ждать предписаний, там вместо предписания приходит человек и говорит: 50 миллионов рублей, 100 миллионов рублей. Там это все сносят, понимаете.
Мария Большакова:
Вторая часть, которая меня беспокоит, как мать, как женщину, это бесконечное нарушение личных пространств и оскорбление на любой контекст.
Александр Малькевич:
Первый закон, который я хочу, чтобы был принят, и здесь ничего изобретать не надо, он существует в других странах. Есть уже проекты здесь, почему его не могут принять? Я примерно догадываюсь, потому что есть заинтересанты, чтобы этого не было. Второе - про оскорбления. У нас существуют англицизмы, которыми все маскируется троллинг, кибербуллинг, газлайтинг, аутинг и так далее, также как фейк ньюс. Все думают, ничего себе, какое интересное. Также уже были примеры региональные журналисты, в качестве стеба, конечно, говорили, что закон, закручивают гайки, фейк ньюс нам запрещают, новости фейк распространять. Вместо этого надо говорить: дезинформация ложь.
Мария Большакова:
Как это прописано в отечественных законах для СМИ.
Александр Малькевич:
По поводу детей. Во-первых, часть проблем решил бы закон, про который я сказал. По поводу оскорблений. Я сторонник того, чтобы был принят закон, защищающий людей от оскорблений в сети, любых людей. Потому что у нас есть абсолютно неработающий закон об оскорблении государственных символов в Интернете, есть такой. Почему он не работает? Он не работает по двум направлениям. Во-первых, мелкие чиновники, такое карлики муниципальные региональные его примеряют на себя.
Мария Большакова:
Они считают себя символами?
Александр Малькевич:
Да, совершенно верно. Какой-то мэр в городишке, был пример в Челябинской области, были уже на уровне губернаторов, вице-губернаторов. Считают себя символами и критику, чего уж тут скрывать, и оскорбления в свой адрес они через этот закон пытаются протрактовать. Уже были случаи, когда недалекие судьи, поскольку они в глубинке зависимы, выписывают по 30 000 руб.
Мария Большакова:
Регионального СМИ деньги?
Александр Малькевич:
Не про СМИ речь, про людей. За оскорбление символа гос. власти за оскорбление в лице какого-то мэра 30000 рублей. Не работает закон, вы тогда вначале напишите для особо недалеких перечень символов. Нет такого. Нам говорят: читайте конституцию там все указано. Ребята, но некогда читать.
Мария Большакова:
Во-первых, в конституции всего 139 статей и она рамочный документ. Во-вторых, все, что касается любых законов, знаете, в чем проблема? В подзаконных документах в сопровождающих, потому что любой закон даже, я, как домохозяйка могу протрактовать по терминам. Но говорят «регуляторная гильотина» сейчас 1992 страницы уже набрала, а все отметили только то, что ГОСТы на колбасу меняются, а то, что у нас в ЖКХ 13 принято, а 80 не отменено со времен примуса. Это отдельная тема.
Александр Малькевич:
Я тоже вошел в рабочую группу по «регуляторной гильотине» в сфере СМИ, так что могу поделиться. Второй момент, по которому закон об оскорблениях государственной власти, государственных символов не работает. Действительно есть куча примеров реальных оскорблений, именно глумление над конституцией, гербом, флагом и так далее. Специалисты Фонда национальных ценностей проводили мониторинг выборочный и постоянный, и направляли, как и написано в законе в генпрокуратуру с перечнем с просьбой: пожалуйста, примите меры. Оказалась, что надо сказать честно, закон не работает. Почему? Потому что, как я говорю: ходит песенка по кругу адресованная другу. То есть мы написали, они тоже написали, те тоже написали. Они так гоняют бумажки. В итоге смотрите, какая штука, говорю почти эксклюзивную вещь. В первой декаде октября я получил письмо из генпрокуратуры о том, что да, энное количество наших жалоб нашли подтверждение. То есть все это время, начиная с лета, там работали аналитики, эксперты. Да, спасибо, Александр Александрович, вы правы. Дальше этот перечень ушел в Роскомнадзор и дальше для того чтобы заблокировать доступ. Прошел месяц, я проверил, из 25 самых жестких ссылок заблокирована одна. Тогда у меня вопрос, зачем вы приняли закон, в рамках реализации которого несколько месяцев ведется переписка бесконечная? Подразумевается, что есть рубильник, кнопки какая-то, волшебный кнут, есть и пряник.
Мария Большакова:
И 2 тухлых пряника.
Александр Малькевич:
Ничего не происходит, все пишут друг другу: вот вам ссылки, посмотрите. Посмотрели, пишут в ответ: да, мы посмотрели ссылки, действительно это плохо. В ответ пишут: тогда давайте будем принимать меры. В ответ приходит письмо, причем за месяц: меры будут приняты.
Мария Большакова:
Я хочу сказать, что Малькевичу повезло, потому что обычно, согласно 59-му федеральному закону, который я даже перечитываю при решении каких-то задач, думаю, может, я что-то путаю. У нас 30 дней ответ на любой вопрос, поэтому если в 30 дней ответили на несколько, это динамическое движение. Через 30 дней – не можем, еще через 30 дней – не можем.
Александр Малькевич:
В идеале, конечно, лучше отменить кучу актов, которые не работают, и принять некий российский закон об Интернете простой и понятный, где все будет сведено воедино. Пишите про оскорбление символов государственной власти, одну главку туда поставьте и все, в которой будет написано, что символами считаются то-то и то-то. Тоже самое про фэйк ньюс. Зачем столько плодить законов, которые никто не читает, не понимает.
Мария Большакова:
Я провела внутреннее свое исследование для студентов, я еще иногда, извините, позволяю себе кого-то жизни учить, ужасный синдром самозванца. Но, тем не менее, сколько же у нас федеральных законов на сегодняшний день, больше 5000, если вручную считать, то 2 дня придется, наверняка, эту дробь можно сократить.
Александр Малькевич:
Можно и нужно. Есть, например, в России закон о СМИ, он хороший, действительно все говорят, что один из лучших в мире. Принят в 1991 году, у нас 2019 заканчивается, объективно очень многое изменилось, появились категории новых медиа.
Мария Большакова:
Страна, между прочим, другой стала.
Александр Малькевич:
Я говорю про отрасль. Давайте внесем необходимые поправки, изменения в этот закон и туда же впишем, кстати, хороший и работающий, и мы принимали в нем участие, про защиту журналистов в горячих точках. Закон хороший, почему его нельзя главкой включить в закон о СМИ, туда же включить про фэйк ньюс. Сделать один закон про СМИ, в котором все есть и все осовремененное, и аналогично с Интернетом. Возвращаюсь к закону про буллинг- про оскорбления. На мой взгляд, все разночтения оскорбил чиновника, все сразу начинают это дело обсасывать: ха, подумаешь, страдает Иван Иванов, который оскорбил чиновника, чиновник гад…
Мария Большакова:
…у него работа такая не оскорбляться.
Александр Малькевич:
Он дважды гад, потому что он сам по себе считается, что гад и раз его оскорбили, и он обиделся и начал какие-то действия предпринимать, он значит 2 раза плохой, потому что страдает простой человек. Поэтому такой закон принять, в целом защитить людей от оскорблений в сети, потому что Вы правильно сказали, что, прежде всего на острие оказываются дети, которых травят. Есть масса людей с тонкой душевной организацией, которые все это болезненно воспринимают.
Мария Большакова:
Тут уже законодательная плоскость должна быть настолько тонкой, мало ли у кого какие чувство юмора.
Александр Малькевич:
Мы сейчас не про юмор говорим, про прямые оскорбления.
Мария Большакова:
Я пошутила – вы обиделись, условно.
Александр Малькевич:
Не будем впадать в крайности. Для этого и есть та же площадка – палата, чтобы собрать экспертов нармальных вменяемых людей и обсудить. Но есть то, что однозначно подпадает как оскорбление, обсценная лексика, унижение.
Мария Большакова:
Помните историю, про девочку студентку, которую изнасиловали и выложили в сеть. Подключались серьезные адвокаты для того чтобы посадить этих молодых людей, потому что собралось огромное общественное мнение и часть этого общественного мнения говорили, что сама виновата. В принципе, даже то, что выложено в сеть это уже такой уровень оскорбления, за который чисто человеческий нормальному человеку…
Александр Малькевич:
Мы как раз с Вами об этом и говорим, что изменилось время и наши законодатели не поспевают.
Мария Большакова:
А нас они не слышат.
Александр Малькевич:
Не слышат, потому что для них это все далеко.
Мария Большакова:
И заплакала.
Александр Малькевич:
Можно иногда и всплакнуть, потому что если я вижу законодателя с кнопочным телефоном, которому помощники приносят распечатки каких-то историй из Интернета, то он не понимает все то, что мы с Вами обсуждаем.
Мария Большакова:
Пусть тогда он занимается законодательными инициативами в другом поле. У нас огромный спектр законодательных инициатив. Это мы с Вами сейчас обсуждаем Интернет, а есть и другие вопросы, в которых аксакалы могут быть чрезвычайно полезны, что же они лезут в то, чего не понимают. Я надеюсь, что я никого не оскорбила.
Александр Малькевич:
Как символ гос. власти, после эфира выходим, а тут уже ждут и говорят…
Мария Большакова:
…добрый вечер.
Александр Малькевич:
Да. Поэтому, казалось бы, все просто, закон один о СМИ, закон один об Интернете, в котором все внятно, четко, коротко прописать. Действительно надо защищать людей от оскорблений, хотя, в ответ нам тут же напихают о том, что, вот этот любимый термин, там говорят: Интернет это место где тебя могут послать на… Территория свободы.
Мария Большакова:
Территория свободы – это хамство.
Александр Малькевич:
Но, в ответ я хочу спросить. Кто решил, что это территория и тебя могут послать на… Теоретически тебя с любом месте могут послать на улице, в общественном месте, в организации, но в большинстве мест как-то административно наказывается. Почему кто-то решил? Потому что есть такое понятие, как агрессивное меньшинство, то есть люди, которые что-то заявили и считается, что так оно и есть. Почему?
Мария Большакова:
Это тоже, кстати, некий парадокс. Когда смотришь на определенные псевдопротестные группы, которые явно замотивированы, видишь, что хайпуют человек 10, а вся остальная толпа наблюдает. Например, объекты, достраивающиеся по долевому строительству, их стоят, но при этом какие-то обманутые дольщики все время выступают. Когда на это смотришь и видишь: а) это одни и те же лица, б) 10 человек, с) долевое строительство – это бизнес. То есть ты покупаешь готовую квартиру или ты вкладываешься в бизнес. У москвичей возникает вопрос. Почему у нас идет огромная достройка за счет наших налогов, для тех, кто только собирается в нашу столицу. Это неостановимо, они на Красной площади еще и детьми прикрываются.
Александр Малькевич:
Я Вам скажу еще одну болезненную вещь, постараюсь округло, чтобы меня тоже не предали анафеме опять.
Мария Большакова:
Уже сколько анафем. Минус на минус дает плюс.
Александр Малькевич:
Я только что вернулся из Екатеринбурга.
Мария Большакова:
Да, прекрасный город.
Александр Малькевич:
Участвовал в работе X Уральского медиафорума, не был я в Екатеринбурге 5 лет, было время, я там погулял и с коллегами походил в центре и говорю: «Покажите мне тот самый сквер, тот самый знаменитый». Сквер на драме, где активная общественность не дала построить храм Святой Екатерине, где были протесты и так далее. Мы же ведь разбросаны по стране и воспринимаем все через призму социальных сетей и то, что нам скармливают, и нет времени на факт-чекинг. Я посмотрел, изумился, потому что оказалось, что этот сквер, я надеюсь, что не обижу екатеринбуржцев, практически сквера нет, как такового. Кусочек набережной, да, место шикарное, напротив областное законодательное собрание, дальше наискосок правительство.
Мария Большакова:
Я месяц назад была в Екатеринбурге и тоже ходила смотреть на это место, потом выскажусь.
Александр Малькевич:
Там Ельцин-центр, все в пешей доступности, можно сказать, что ноябрь все увяло, но деревьев кот наплакал, как нам рисовали картины, что в центре города огромный сквер, парк, где гуляют люди с колясками, где буйство зелени и так далее. На мой взгляд, защитники и строители храма совершили кучу грубых пиаровских ошибок, причем в рамках противостояния тоже их совершили, в частности спортивные ребята, которые приехали защищать, это было не очень хорошо, мягко говоря.
Мария Большакова:
Знаете в чем дело, они же молчат, они не вступают в диалог, потому что боятся. Им кажется, что если документы есть, то все прикрыто.
Александр Малькевич:
Это тоже.
Мария Большакова:
Диалог получается неравномерным.
Александр Малькевич:
Безобразная работа пиарщиков, которые много лет выкачивали бабки из православных олигархов. На что? На концерты, Валерий Меладзе пел за храм, еще кто-то. Мне рассказали дикую историю, в ходе противостояния был организован крестный ход большой 25000 человек, все здорово. Куча людей отказалась участвовать и не хочу никого обидеть, одни им хедлайнеров крестного хода был Михаил Галустян.
Мария Большакова:
Он имеет право быть православным человеком и на собственное мнение.
Александр Малькевич:
Имеет право, кончено, он верующий и он это поддерживает, но часть людей восприняла это, а часть людей еще с помощью подсказок их соц. сетей, как то, что Галустян, как с имиджем комическим, и Галустян, как не свердловчанин.
Мария Большакова:
Не нашли хедлайнера местного уважаемого.
Александр Малькевич:
Привлечение легионеров, это не футбол: мы купили центрфорварда, он сейчас с нами поиграет. Еще был ряд ошибок. На этом фоне естественно инициативу забрали другие, сформировавшие повестку, притом, что на самом деле даже выходил будущий настоятель этого храма, который сейчас настоятель Храма-на-Крови и говорил, что я там сделаю какое-то помещение для хранения скейтов для скейбордистов в храме, и парковку для велосипедов, чтобы было удобно для жизни. Я делаю заявление, я не являюсь сторонником, противником, хочется пошутить и сказать, к сожалению, не получил никаких контрактов на поддержание в медийном пространстве этой истории.
Мария Большакова:
Мы разбираем кейс, давайте так.
Александр Малькевич:
Приехал, посмотрел, побродил своими ногами и немножко обалдел, потому что ожидал увидеть буйство глаз и половодье чувств, яркий цветущий сквер, его там не нашел, и не до конца понял из-за чего был сыр бор. Ельцин-центр гигантский, достойная история. В Ельцин-центре безусловно огромный перекос: аллилуйя, аллилуйя, Борис Николаевич.
Мария Большакова:
Так он имени него, как Вы хотите.
Александр Малькевич:
Иногда мечтается, что чуть больше объективности. Да, это красиво, когда президент страны по итогу управления получает такой музей.
Мария Большакова:
У нас в стране появился бывший президент, в Америке их сколько было.
Александр Малькевич:
Президентские библиотеки, фонда, это все работает.
Мария Большакова:
Не бывшим, может быть экс-президентам.
Александр Малькевич:
Я хотел сказать, что Ельцин-центр гигантский стоит, и что-то на его месте тоже что-то было. Поэтому я думаю, что можно было и храм прекрасно вписать, и деревья высадить. Зачем и почему там все это устроили, надо разбираться.
Мария Большакова:
Тоньше надо общаться. Общаться не пробовали?
Александр Малькевич:
Проблема в том, что безобразно снижается уровень качества пиар подготовки специалистов, потому что набирают по блату любовниц, любовников, детей.
Мария Большакова:
На территории Москвы.
Александр Малькевич:
Вот такие получаются результаты, пиар-факапы один за другим. Это первое, а второе, я считаю, что есть силы заинтересованные в отработке протестных технологий по разным поводам. Если предположить, что мы с Марией злокозненные пиарщики на специальной зарплате, то мы просто сидим и смотрим, любая точка напряжения в любом месте нашей страны и добавляем туда соли и перца, чтобы посмотреть, как оно зайдет. Сегодня пробуем прием №17, потом полистали, а давай завтра в городе Урюпинске сделаем технологию 28-ую, как она зайдет.
Мария Большакова:
Отравим пшеницу и гречиху.
Александр Малькевич:
Вот и все, ничего личного, только бизнес. Оказалось, что это работает, потому что теперь там ситуация патовая, провели опрос. Действительно уникальная история, провели в городе опрос, и горожане выбрали площадку тоже центровую для строительства храма, выбрали. Как я понял, те, кто должны стоить этот храм - жертвователи сейчас находятся в задумчивости, потому это же их деньги.
Мария Большакова:
Все люди это делать, чтобы получить свою порцию почета и уважения в разных кругах, а когда через сопротивление делать доброе дело сложно, во-первых, только если ты точно знаешь, что результат превзойдет процесс, Во-вторых, наверняка, был сбор средств на такие огромные объекты, он требует какого-то менеджмента. Если ты кому-то дал деньги, и не знаешь, что тебя за эти деньги похвалят, для этого нужна дополнительная работа, для того чтобы правильно сформулировать кто, чего, откуда. Вообще где ты эти деньги взял, которые отдал.
Александр Малькевич:
Поскольку мы с вами живем в эпоху постправды, к сожалению, в любой точке просто раз, можно зажечь пламя, а многие власти, особенно на местах не знают, как с этим работать.
Мария Большакова:
Начинают сушить явку, как вариант, я имею в виду любые варианты, например, сушить информационные поводы. Ну, да Бог с ним. У нас осталась одна минута. Вы сегодня увидели Александра Малькевича, что называется в действии и в откровенности, какой есть, такой и есть. С точки зрения Екатеринбурга, там рядом уже есть храм, когда подъезжаешь. Во-вторых, там есть старинное здание, как мне объяснили, что оно пострадает от строительство нового храма. Мы это тему подвешиваем, пусть она будет на совести хейтеров. Пусть те, кто инициирует этот процесс, еще 94 подумают, можно Малькевиче позвонить, он подскажет добрых слов. Потому что СМИ устроено так, а не иначе, и для того чтобы все перестали хейтерить, нам надо перестать кого-то хейтерить. Я не ругаюсь.
Александр Малькевич:
В хорошем смысле слова, регулировать с точки зрения обеспечения нашей личной безопасности и защиты от тех угроз, которые есть.
Мария Большакова:
Как с мусором, все орут, что мусор не сортируют, а если понаблюдать, человек выходит, хлясь мешок полный. В контейнере для батареек все, что угодно, кроме батареек. Начинаем с себя.
Александр Малькевич:
Глупо отрицать факт, что есть новая информационная угроза, это глупо отрицать, они есть. Не обращать на это внимание неумно, мы здесь, как неравнодушные общественники пытаемся кричать: ау, наверху, есть угроза. Вниз тоже кричим, что они тоже есть.
Мария Большакова:
Ребята, не ведитесь на коммуникаторы. Спасибо Вам большое! Наши программа подошла к концу, я подозреваю, что не в последний раз мы с Александром Александровичем встречаемся в разных аудиториях и в этой тоже. Прежде чем высказывать свое мнение о нашем сегодняшнем разговоре, я все, как всегда предлагаю немножко подумать. Подумать – хорошая процедура, полезная, мозг тоже мышца и ее надо регулярно прокачивать. «Социальный лоцман» поплыл дальше, пока еще не знаю, что пообещать вам на следующей неделе, но могу вам сказать точно, что скучно не будет. Спасибо.