Саркис Григорян:

Добрый вечер, сегодня четверг, 7 часов. Традиционно мы встречаемся в эфире радио Mediametrics в программе «Искусство интеллекта» для того, чтобы обсуждать различные интересные вещи, которые меняют наш мир. Сегодня у нас в гостях Владимир Белый, один из создателей робота Федора и глава венчурного фонда Alpha Robotics Venture. Спасибо, что пришёл. 

Владимир Белый:

Здравствуйте все, приветствую тебя, Саркис, очень приятно встретиться ещё раз, пообщаться на эту тему. Думаю, что мы сегодня попробуем раскрыть историю и нашего бытия, и вообще, что такое искусственный интеллект в нашем понимании. 

Саркис Григорян:

Уверен, что так и будет. Но смотри, искусственный интеллект искусственным интеллектом, вечная наша тема. У меня такой вопрос, что чувствует человек, когда то, над чем он долго, упорно работал, конкретно робот Федор, которого вы создали в рамках группы единомышленников, когда вы запустили, когда он полетел и всё, и ты эти годы напряжённой работы. Что ты чувствовал, когда смотрел, как он летел наверх?

Владимир Белый:

Вообще, это было ночью, и совсем неудобно было всё это смотреть, плюс у меня была ещё поездка в Челябинск на чемпионат по боксу, там была битва между Ярдом и нашим Ковалёвым. То есть вообще не до этого было, всё пересеклось как-то. Но я туда и поехал именно для того, чтобы немножко как-то отвлечься от этого всего, потому что больше 10 лет вот этой работы и вынашивания этой идеи, воплощения её в реальность. По сути дела, это была какая-то мальчишеская мечта не только у меня одного, а у целой группы людей, которая совпала и которые смогли это вообще сделать, в принципе, осуществить. Мы это не делали назло кому-то или ради пиара или ещё для чего-то. Мы это делали для того, чтобы поставить старт для осваивания космоса, дальнего космоса и других, скажем так, платформ, где такие роботы необходимы. Одно из условий было испытание в космических просторах. 

Саркис Григорян:

Расскажи, с чего вообще началась вот эта история робота Федора, кому пришла в голову идея делать не просто робота, а робота, который должен что-то делать в космосе. Расскажи об этом. Потому что это такая уникальная, на самом деле, история, и мы, к сожалению, здесь отчасти виноваты журналисты. Часто всё, что происходит в России или делается в России, почему-то всё хается. Но здесь есть реальный крутейший пример, мы здесь первые, как вчера моя подруга Лена, просила, кстати, передать привет. Лена, привет. Она написала: это как Юрий Гагарин полетел, только робот. Это очень круто. Расскажи про историю, как это все происходило, как создавалось. 

Владимир Белый:

Вообще мы, в принципе, всю эту историю изначально продумывали, как робототехнику для тех средств, где человеку опасно работать в целом. Там, где находиться, где очень трудная, монотонная какая-то работа. Естественно, первое это подводные среды, открытый космос и вообще космические какие-то направления. Плюс всё, что связано с токсичными, например, и ядерными какими-то отходами или работы с этими элементами. Всё, что вредно для человека, всё, что радиоактивно, там как раз должны работать роботы, а не мы. Идея возникла, исходя из того, что нам самим нужно было на наших предприятиях, на одном из предприятий, в котором мы все развивались, создавали, необходимо было такое устройство, которое бы это могло делать. То есть полностью убрать человеческий фактор и создать мощный кластер, где могло бы всё быть автоматизировано, не подвергать жизни и риску людей. Это, в принципе, и получилось. И когда мы это всё реализовывали, было очень много итераций роботов, очень много было изделий, было создано очень много групп, которые по-своему делали какие-то те или иные направления или работы. Работа с разными министерствами, госкомпаниями, частными компаниями в целом. Выяснили, что самое активное направление и перспективное, это является робот-спасатель и космическое направление, где робот был бы членом экипажа и космонавтом. Потому что следующее поколение уже будут лететь работать в открытом космосе и на Луне, например, на лунных поселениях. Это реально, это не бред, все страны сейчас к этому активно подключаются, и гонка опять за Луну, она опять началась. То есть все поняли, что до Марса пока далековато и сложновато, а вот до Луны самое то. Потому что Луна может быть той самой стартовой площадкой, куда можно двигаться уже ко все планетам практически, которые нас окружают. А на Марс, это сам бог велел, лететь в роботехнических изделиях, там особенно через систему аватар, например, которая у нас является дополнительной опцией для того, чтобы очень быстро и оперативно управлять этими роботами. Когда, например, они в автоматике заходят в тупик какой-то, нужно применить неконвенциональное решение, которое алгоритмы искусственного интеллекта или элементы искусственного интеллекта не всегда могут распознать и принять решение верное. Вот и всё. 

Саркис Григорян:

Скажи, я правильно понимаю, что в данный момент робот имеет форму, похожую на человека, потому что запуск его где-то происходит в том же кресле, где человек должен сидеть. Почему он имеет форму человека, а не какую-то, как мы видим в «Звездных войнах» или ещё где-нибудь, какую-то эфемерного существа. 

Владимир Белый:

Вообще по поводу антропоморфности и схожести с человеком, здесь очень интересный нюанс. Всё в нашем мире так повелось, начало создаваться именно для человека, то есть руками человека и для человека. Если говорить, например, что роботы бы жил где-то в скалах, то там, может быть, какой-то паукообразный, или гексапод, или дрон, или ещё какой-то робот в непонятном факторе, он был бы потребен. Здесь мы говорим о том, что робот должен находиться в инфраструктуре человека и работать с инструментами человека. Если американцы отправляли туда робота в виде груза, как конструктор такой, который туда доставлялся, они его там, на орбите уже собирали, потом включали, он у них потом там не работал, потом они его опять пересобирали, опять запускали ещё во вторую итерацию, у них тоже он не работал. Потом что-то поделал, поработал, и в итоге он у них стоит, никто об этом не знает, что вообще происходит с ним. Потому что что касается, например, робототехники, там очень много нюансов в целом, как это должно работать. И когда мы начали выяснять, какой формфактор самый лучший, универсальный, оказалось, что это человекоподобный. Потому что этого робота можно посадить вместо члена экипажа в космический корабль, на то же самое место, по тем же самым габаритам. Робот отлично просто проходит во все те же самые шлюзы, в которые проходят космонавты в скафандрах, никаких препятствий нет. То есть даже была новость о том, что якобы робот не помещается, у него ни таз не помещается, ни плечевые суставы. Это всё полностью неправда абсолютно, потому что очень простой пример, математика. Шлюз 600 мм, а у робота габариты 550 мм. Кто умеет считать, в принципе, может совместить и понять, что одно другому не мешает. То же самое и здесь. Он активно без проблем умещается в кресло командира корабля и другие кресла, которые рядом находятся. Может быть как член экипажа, потому что он по тем же самым габаритам проходит, как космонавты. Может находиться без всяких проблем на борту. И даже педипуляторы, которые, тоже очень многие все говорили, что зачем роботу ноги в космосе. А зачем космонавтам ноги в космосе, почему мы туда инвалидов не отправляем, это тоже классные ребята, они тоже хотят этого, почему, они даже меньше весят, например. Всё очень просто. Ноги везде, так повелось, это опора для того, чтобы, во-первых, опираться, отталкиваться, каким-то образом перемещаться, плюс это то, что позволяет фиксировать свои ноги или педипулятор робота к космическому кораблю или станции для того, чтобы никуда не деться в спящем режиме. Это первое. И когда работают, единственный вариант проводить работу, чтобы не в невесомости находиться и плавать, а быть к чему-то привязанным и прикреплённым. То есть это, по сути дела, стапель, динамический стапель, на котором находится робот, который может его перемещать абсолютно в 360 градусном пространстве вокруг своей оси. Ответил ли я на вопрос?

Саркис Григорян:

Да, полностью. Скажи, Федор слетал, Федор вернулся, что дальше, что нам ожидать, какие выводы вы сделали, какое развитие дальше программы, одобрили, следующего старта нам ждать когда-то. 

Владимир Белый:

Вообще с роботами сейчас будут происходить различные испытательные процедуры. Будут прописываться различные функциональные программы, решения, где роботы должны выполнять определённые задачи. С этим ведётся работа постоянно. У нас, во-первых, есть цифровая модель, где любой программист, в принципе, работающий с нашими языками и платформами, может спрограммировать аппликейшн, где робот будет выполнять какую-то конкретную функцию. Например, распознать чашечку кофе, сделать так, чтобы этот кофе попал точно в эту чашечку, передать её человеку. Казалось бы, простая функция, но для этого всё равно нужна система технического зрения, система координации, динамического равновесия и небольшая нейросеть, чтобы он понимал, что чашечка, например, она может быть такая, а может быть такая. 

Саркис Григорян:

Манипулятор еще аккуратный, чтобы не сломал, взял аккуратно. 

Владимир Белый:

Конечно. У нас все эти этапы пройдены ещё 10 лет назад, мы с этим активно справляемся. Но в программном варианте очень много необходимо написать строк кода, скриптов, чтобы все это работало идеально. Потому что, по сути дела, мы достаточно молодая группа компаний, в которой каждый выполняет свою задачу. Если сравнивать нас с Boston Dynamics, то мы по сравнению с ними просто мелкая маленькая песчинка. В них вкладывают миллиарды долларов, перекупают одни руки в другие, Google купил, Softbank перекупил, ещё кто-то инвестировал. То есть арабские деньги там везде высвечиваются. То есть понятно истории ход. И больше 30 лет работа над одной лишь функцией, называется система динамического равновесия. И робот у них работает на гидропневматике, то есть там есть системы, которые позволяют эти прыжки делать, системы, которые позволяют стабилизировать всю эту историю. Но обратите внимание, как он работает с предметами. Как он выглядит, в принципе. Хотели бы вы такого увидеть ночью где-нибудь, который по лесу шагает и не с коробкой, например, а с винтовкой. И вот тут как раз вопрос. Мы зачем делаем роботов, и почему мы создаем человекоподобных роботов. Может быть, мы создаем терминаторов. Нет, мы не создаем терминаторов, мы создаем тех, кто, возможно, будет противодействовать терминаторам. И здесь тоже важно иметь, что если в России такого не будет, значит кто-то будет иметь Россию по таким именно параметрам. И кто бы что ни говорил, мы всегда готовы всех выслушать, пригласить для того, чтобы они сами пришли и со своей критикой могли сделать, помочь сделать, сделали своими руками и уже вовлеклись в команду. А просто критиковать с дивана, это если время позволяет людям. 

Саркис Григорян:

У нас, к сожалению, иногда кажется, что это национальный вид забавы, критиковать с дивана. Давай не будем об этом, потому что мы понимаем, о чем говорим. Ты очень интересную тему поднял на примере Boston Dynamics, на примере инвестиций в Boston Dynamics. Скажи, насколько сложно в России что-то похожее запустить. Насколько сложно в России это сделать. Мы понимаем, что если ты делаешь какой-то понятный e-commerce, это всё, считается понятно, скорее ты будешь выбирать, откуда брать деньги. Если ты делаешь что-то такое большое, для будущего серьёзное, которое непонятно, что ты сейчас через год, два начнёшь сразу деньги зарабатывать, инвесторы на это совершенно по-другому смотрят. Как с этим? Потому что я так понимаю, у тебя один из самых больших опытов именно в этой области, в робототехнике, в том, чтобы что-то взять и сделать с нуля. Как у нас с этим, насколько это сложно. 

Владимир Белый:

Я, на самом деле, неоднозначно отвечу, потому что, с одной стороны, инвестиционный климат у нас очень сложный, его практически не существует, именно венчурного инвестирования. Особенно такие проекты, каким является робототехника и искусственный интеллект. Сейчас очень многие проекты приписывают себе, что они занимаются искусственным интеллектом, при этом, на самом деле, это просто маркетинг. Когда начинаешь углубляться и понимать, что они там делают, этот скрипт может написать любой студент третьего, второго курса Бауманки или МГУ, например. Здесь, опять же, они просто увеличивают стоимость своей компании и ценность маркетинговую. Что касается робототехники, это все очень сложно, хардверно и очень много комплектующих в России просто не производят. Нет производителей, которые бы умели это делать. Начиная от лидара, заканчивая микроконтроллерами и сервоприводами. Появляются зачатки этого, но это все равно всё тяжело и сложно. Плюс различные волновые редукторы, которые тоже являются уникальными, продаются только либо в Швейцарии, либо в Японии, например. И инвесторы когда рассматривают такие проекты, они смотрят не на позицию, как проинвестировать с точки зрения венчурного капитала, а с точки зрения, как побыстрее бабки оттуда свои забрать, я цитирую, и через какое время они их получат. Я, например, сам по себе, я являюсь бизнес ангелом и частным инвестором, который просто берет свои деньги из кармана, из других проектов и просто инвестирую в то, что лично мне нравится, начиная от лидера команды, который занимается, заканчивая проектом. Если мне этот проект очень нравится, нравится моему близкому окружению, я ещё привлекаю туда людей, ставя на кон своё имя, свою репутацию. В принципе, уже начинается работа. Так у нас получилось и с коллекцией одежды, например, с гиперкаром, спорткаром, электромобилем, который мы делаем. Так получилось с химической промышленностью, когда мы запустили свой продукт для того, чтобы покрывать автомобили за счёт уникальной технологии, который, кстати, был разработан при помощи нейросетей. То есть нейросеть нам помогла найти эту формулу, которую достаточно сложно было человеку придумать и понять, что такое возможно. Потому что все правила гласили, что невозможно такое сделать. А перебор и методика определённая дала возможность это быстро выявить, буквально за пару месяцев. Теперь это новый продукт, который продаётся в Европе, в Арабских Эмиратах, например. Что касается автомобиля, это тоже такая история. Все разработки, которые мы делаем в робототехнике, мы начинаем делать трансфер на другие продукты. То есть да, есть робот Федор, есть куча разных медицинских роботов, которые мы сделали, есть для атомной промышленности, для каких-то спасательных организаций, защищающих нас от всего. Это всё мы сделали, естественно. Но каждый реперный триггерный этот продукт, по сути дела, он разделяется ещё на очень много подпродуктов, которые выкристаллизовываются. И появляется совершенно новый продукт, который мы даже не показываем, что это мы его сделали, что он где-то уже в Европе продаётся, как масс маркет для того, чтобы французам, например, защищать от экскрементов птичек свои автомобили замечательные. Это тоже целая цепочка, история, связанная с робототехникой, с космическими направлениями для защиты именно материалов, для защиты от грязи, где мы испытываем, например, на полигонах испытательных нашу робототехнику. Защита от статического электричества, это тоже очень важный аспект. Ну, и от других факторов. Это всё очень связано, это целая экосистема, которая появляется, исходя из идей и когда-то вдохновляющих моментов, из фильмов, которые мы смотрели все в детстве. И понимание, что это как будто где-то происходит там, а мы живём здесь, она всегда было. Но только когда ты подрастаешь, ты понимаешь, что это все выдумка, это всё фантазия, ты понимаешь, что такого не должно всё быть, это должно все в реальности быть. И ты начинаешь это воплощать в реальность. Я так делал, например, из бумаги делал так называемую бумагу пластик, я создавал какие-то костюмы на новый год на утренники. Я создавал автомобили реальные из журналов, которые мне родственники привозили из-за границы, и я просто по всяким картинкам, по фотографиям воссоздавал это в определённой пропорции, автомобили с деталями, с поворачивающимися колёсиками, открывающимися дверками. Опять же, благодаря тому, что я это где-то увидел, как это можно делать в журнале, то ли Юный техник, то ли что-то, где была эта бумага-пластик, как демонстраця того, как можно работать с бумагой, воссоздавать из двухмерного трёхмерное, не покупая при этом какие-то игрушки дорогие. Это всё очень связано, на самом деле. Идея, креатив, мечта и не бояться этого делать. Вот тут тогда начинает проект появляться. И когда эти проекты появляются, и все видят, как ты заряжен этим, этим проектом, начинается сразу желание инвестировать в это. Появляются определённые люди, которые даже хотят это просто реализовать, не прося у тебя ничего взамен, просто потому что им интересно. И ты также делаешь. 

Саркис Григорян:

Прикоснуться к истории. 

Владимир Белый:

Конечно. Ты уже делаешь не просто потому, что деньги платят или работа, а просто потому, что это классная история, это прикольно, это даёт тебе заряд, прежде всего, энергии и силы для того, чтобы твои идеи, мечты воплотились . Потому что ты видишь, как другие их воплощают. В принципе, любой человек, имея свои безумные даже идеи, он их реально может воплотить. Вопрос, насколько он серьёзно в них верит сам и насколько он глубоко верующий человек в свою же собственную идею. 

Саркис Григорян:

Согласен с тобой абсолютно, это действительно важно. И ты, кстати, своим примером подробно показываешь это. Я смотрю, ты пришёл в фирменной одежде робота Федора. Расскажи, там же какая-то есть история, что вы какую-то пыль с него собирали, что-то делали. Расскажи про это. Это конечно не технология, это, может быть, fashion, но это тоже интересно.

Владимир Белый:

Это своеобразный такой фан проект, мы решили сначала сделать мерч в честь полёта робота Федора для нашей команды, для тех, кто участвовал в этом во всём. Когда я понял, что что-то у нас намечается более серьёзное, серьёзная какая-то задача, то мы поняли, что здесь надо подходить ко всему, даже к этому очень серьёзно и профессионально. Я нанял профессиональных дизайнеров, которые занимаются разработкой принтов для одежды. Мне мой друг Борис Остроброд посоветовал, порекомендовал, он мне дал практически очень много советов по тому, как вообще, в принципе, надо делать эту одежду. Я нашёл очень крутую фабрику Stylo Wear, которая производит всю эту одежду, создаёт её. Мы нашли классных поставщиков по материалам. А до этого ходили по агентствам, которые предлагали всякую дичь, если так, коротко выразиться. Подошли к этому профессионально. Мы сделали сразу и на уровне концептов у нас начали просто её разбирать. Так же, как и ты, например, когда ты только увидел концепт, ты уже захотел себе взять. 

Саркис Григорян:

Хочу. 

Владимир Белый:

Потому что мы сделали всю эту историю не со всякими высоковыдуманными какими-то креативными дизайнерскими историями, мы решили просто заложить символизм именно того, что вот, был факт того, что робот полетел в космос, что он там был, вернулся. Мало того, поскольку очень много людей хотели хотя бы хоть какой-то сувенир с МКС, чего мы, естественно, не могли сделать, это нереально просто, люди начали клянчить хотя бы пылинку соскрести с Федора и запаять её куда-нибудь в капсулу и передать. Мне показалась эта идея достаточно необычной, интересной. Потому что человек тоже очень хорошо мне делает, много всего, это Владимир Дашков, он конструктор, архитектор, тоже с нами сейчас работает активно по созданию каких-то крутых просто интерьеров. Я просто не мог ему отказать. Потом другие начали, на звонки какие-то начали реагировать, звонить и говорить, мы хотим тоже на день рождения то-то, то-то, хотели бы вместо всего. То есть хотели пылинку хотя бы тоже получить. Я говорю: ребята, у меня есть решение. Мы придумали, что робот у нас соберёт частицы космические, скажем так, свои коллекторы, свои фильтры. Мы это всё потом извлечём и просто это уже размешаем в краски, в принт и, по сути дела, человек получит уже непосредственно одежду с настоящей космической пылью или космическими частицами. 

Саркис Григорян:

То есть это до полёта было задумано так. 

Владимир Белый:

Нет, это во время непосредственно того, как робот находился на МКС. Мы даже об этом не думали, на самом деле, мы думали о совсем других вещах, гораздо более серьёзных. О том, как это всё пройдёт, стыковки, расстыковки. Потому что очень много было нюансов со стыковками не по нашей вине, а просто кто-то каким-то образом отключил, например, систему Курс. Кто, никто не знает, почему она отключена была, никто не знает. Робот здесь не причём, потому что робот был в состоянии гибернации в целом. Иногда выходил на связь для передачи телеметрии, но он здесь не причём. Это не вина робота. Естественно, никто топить его не собирался, потому что это многофункциональный действующий аппарат, и как Союз, так и Робот, смысла топить его не было. Мы об этом думали, а не о том, что бы с МКС привезти. Когда начались такие запросы, интерес к этой тематике, мы увидели, что народ начал обсуждать, ругать, волноваться, переживать. Мы поняли, что это правильная история, она цепляет людей. Даже если они его ругают, но по-отечески, значит это людей цепляет, значит люди готовы вовлекаться в такие проекты. По сути дела, у нас люди, сами люди, не мы, воодушевили это в отдельного уже персонажа, который стал именем нарицательным, робот Федор. И в честь этого именно была сделана коллекция, чтобы она закрепилась в истории, закрепилась, как событие, закрепилась, как понимание того, что в человечестве был такой факт, как полёт первого робота в качестве космонавта. Это действительно уникальное событие, действительно, это можно сравнить с полётом Юрия Гагарина. Поэтому мы внутри называем, иногда шутя, что это не просто Федор, а это Федор Юрьевич Гагарин. 

Саркис Григорян:

Классно, а почему, кстати, Федор? 

Владимир Белый:

Final Experimental Demonstration Object Research. То есть это аббревиатура, расшифровка того, что это тот объект исследований, к которому мы давно шли и платформа, от которой уже пойдут роботы нового поколения, нового уровня совсем. Потому что по электромеханике мы считаемся одними из топов во всём мире. То есть в НПО «Андроидная техника», например, мы занимаемся тем, что мы создаем уникальные прорывные технологии, которые ещё в мире нигде не созданы. В работе Федоре есть такие технологии, например, как система тактильной обратной связи с экзоскелетом. То есть система копирующего типа, костюмы, которая позволяет очень быстро оперативно управлять такими роботами. Плюс микромоторика, то есть то, что тоже ни у каких роботов практически не существует. В том плане, чтобы это можно было производить в работе в реальной. Робот умеет и паять, и открывать замки, работать с механической коробкой передач на автомобиле. Все видели ролик, когда робот едет на автомобиле. И опять же, что касается, мы это хотели всё закрепить и показать именно в этой одежде. Мы решили создать бренд одежды и выпускать крутые какие-то костюмы, верхнюю одежду, куртки, ещё что-то, всё, что связано с технологиями в будущем, какими-то очень вдохновляющими образами, которые реально должны транслировать, что мы оказались уже там. Одежды очень много, ее очень много разной, на любой вкус и цвет. Но опять же, нет того, что мы видим в фильмах. Мы это не боимся, мы берём, это делаем и предлагаем массмаркету, мы предлагаем это всем. Это самый главный посыл, что наша одежда, это как альфа притяжение, оно соединяет людей, потому что они одинаково примерно об одних и тех же мечтах думают, о космосе, об искусственном интеллекте, о робототехнике, о перспективных каких-то технологиях, которые дают это вдохновение, эту искру. 

Саркис Григорян:

Это как увидел человека в такой кофте, сразу понял, свои. 

Владимир Белый:

Свои, да. Просто есть NASA, в которой все ходят. А что такое NASA. NASA - это национальное космическое агентство США . Мы ходим, просто делаем им бесплатную рекламу. Зачем? У них свои задачи, они не хотят, чтобы мы развивались в космическом направлении, они хотят, чтобы мы были на уровень по всем параметрам ниже, чтобы мы были каким-то придатком сырьевым. У них нет желания развиваться совместно с нами или чтобы мы развивались. Давайте мы сами это делать будем, сами показывать, что мы это умеем, что мы не хуже, по крайней мере. Потому что мы заморачиваемся на всём, и на материале, и на швах, и на презентациях. Потому что даже взять эту одежду, мы показали уже в Милане на неделе моды, сразу же через неделю после того, как мы ее выпустили. А ещё через две недели мы договорились уже с Mercedes-Benz Fashion Week Russia о том, чтобы у них презентовать это. И мы это сделали, недавно был показ, презентация, камерная, закрытая абсолютно, для своих людей, своих знакомых, чтобы люди пришли туда, ознакомились, посмотрели, как мы это увидим. Мы не показывали одежду, мы показывали идею, как она быстро может превратиться в бренд, в бизнес, давать возможность и зарабатывать, и транслировать идею, и показывать, как это можно реализовать абсолютно всем. И совсем даже не за миллиарды и не за миллионы денег, это просто за счёт идеи. 

Саркис Григорян:

Здорово. Скажи, возвращаясь, наверное, к главной нашей теме передачи, до внутренностей давай теперь дойдём. Ты вначале сказал, что есть два основных режима работы робота. Это где он автономный режим и так называемого аватара, где человек может перехватить какое-то некое управление. Скажи, в каком сейчас состоянии. Вот, например, когда летал Федор, он больше сам что-то делал или он больше как аватар выступал. Какая там грань, какой у него, условно, искусственный интеллект, что он может делать сам, и что может он через человека. 

Владимир Белый:

Робот, который летал, позывной Скайбот - Ф 850, то есть Федор летал туда в качестве робота всё-таки, но с основной элементной составляющей, это как опция, система управления через костюм. То есть это аватар, но при этом у него были включены автоматические режимы. Это иногда включение, передача телеметрических данных, считывание их и передача. У нас именно в этом состояла задача. Поскольку на МКС существуют определённые требования к любым испытуемым объектам и изделиям, туда робот по большей части летел в полуавтоматическом режиме. Это полноценный робот, в котором это было всё сделано, но функции все были отключены по тем параметрам, например, где использованы нейросети, например. То есть система технического зрения, система динамического равновесия, система курсового определения, например, положения манипуляторов. То есть это должно всё контролироваться было космонавтом. Не дай бог, он не туда что-нибудь сделает, по каким-то причинам из-за отсутствия гравитации или ещё чего-то, мы же не знаем. Это было всё отключено. Здесь на Земле все эти системы работают, он реально может распознавать объекты, с ними взаимодействовать, у него элементы искусственного интеллекта находятся практически на каждом узле, с которым взаимодействуют сервоприводы и микроконтроллеры. Там несколько бортовых систем, которые с этим работают. 

Саркис Григорян:

Я правильно понимаю, что там и нейронные сети, и какой-то базовый Machine learning обычный используется, совокупность всех методов. 

Владимир Белый:

Да, абсолютно верно. Это, по сути дела, системная интеграция различных систем. Все знают, что для системы технического зрения нужен один модуль, я не буду его говорить в прямом эфире, но в принципе, это общеизвестная компания, которая лучшая в мире, этим занимается. Естественно, оно там используется. Естественно, на этой базе написан код, который позволяет распознавать и взаимодействовать с лидарами, со стереозрением, с потоком видео в целом. Плюс с различными датчиками, которые на нём установлены. То же самое по системе динамического равновесия, это уже отдельный промышленный компьютер специальный, который именно для этого создан, который способен работать с группой микроконтроллеров и сервоприводов. В принципе, не перегружая себя, не перегружая систему, активно её отрабатывать. Везде установлены нейросети, которые самообучаются. Они постоянно накапливают базы данных по тому, как робот себя повёл в той или иной ситуации, и практически с пятой или шестой итерацией каких-то постоянных действий он уже улучшает по движению, по параболе, по каким-то ускорениям движения даже этих сервоприводов, например, или включение, отключение двигателей. То есть это целый комплекс, который адаптируется так, чтобы робот ничего не сломал вокруг, чтобы, во-первых, он сам себя не повредил. То есть это некий сложный аналог коллаборативного робота, который сейчас известно, он уже работает с человеком, чуть ли не кофе наливает. Такие роботы мы тоже производим, разрабатываем, в принципе, сейчас будем выпускать активно на рынок. 

Саркис Григорян:

Скажи, пожалуйста, насколько вы делаете здесь, на Земле я имею в виду, робота, строите, прогнозируете его поведение в каких-то условиях, но не побывав там, не посмотрев по телеметрии, по данным, которые оттуда, заранее это нельзя всё понять. Насколько то, как вы предполагали, обернулась, насколько вы прогнозы какие-то ваши по тому, как он будет делать, оправдались, не оправдались. Какая разница между тем, что вы ожидали и тем, что вышло?

Владимир Белый:

Во-первых, план испытания, он был перевыполнен, то есть сделали больше, чем запланировано было. Мы увидели всё, что нам необходимо было увидеть, понять, сейчас ведётся доработка активная, чтобы избежать каких-то сложностей в дальнейшем. Как раз очень правильно было, что мы туда его запустили, посмотрели всю эту работу. Если бы мы это не сделали, а сделали бы сразу какого-то крутого робота на 6 лапах, например, то мы бы просто потом получили болванку, которая может всё разрушить, например. Сейчас мы понимаем, с чем это может быть связанно, каким образом должны работать роботы, как должны работать сервоприводы, и при каких температурах нужно обезопасить робота от излучения. Всё это, естественно, было собрано, все эти данные роботом получены, мы имеем полную картину мира. Сейчас создаётся вторая, третья итерация для того, чтобы выводить робота в открытый космос и запускать, например, таких роботов на Луну. В частности, это будет первый робот после Федора, это Леонов. Спрогнозировать, как там это будет работать, невозможно. Это так же, как когда мы первый раз выпустили первого антропоморфного робота, который был увеличен в размерах с малоразмерного. Но непонятно было, что с ним будет. Мы его вроде как увеличили, но при этом он не ходил, всегда пытался сложиться или упасть. Это тоже такой фактор, который невозможно было рассчитать, потому что тебе программа моделирует одно, а по факту, на самом деле, даже если это очень мощная установка, это совсем другое. 

Саркис Григорян:

Я правильно понимаю, всё то же самое, все блоки, все программы управления, просто разный размер и уже всё по-другому. 

Владимир Белый:

Конечно. Никто никогда не может просчитать на будущее, как, каким образом, например, тот или иной сервопривод с мощностью тока определённым будет создавать определённый импульс, чтобы поддерживать это в постоянном состоянии, чтобы удерживать его в состоянии равновесия. Естественно, здесь мы должны иметь, по сути дела, системостабилизированный объект, который не заваливается, не падает, всегда себя удерживает, и при этом может в выключенном состоянии держаться и не складываться. Это очень сложные такие параметры, при которых ты должен выполнить просто невероятное количество задач, чтобы робот в том весе, в том размере, в котором он есть, чтобы он не упал, не сложился, что-то себе не повредил. В малоразмерном, там другая совсем действует физика, и вроде всё то же самое, но там просто сервоприводы по-другому рассчитаны. Там другой шаг идёт, там другой магнит, по-другому устроена система контроллеров. То есть это всё настолько разное, что как взять игрушечную машинку, например, она ездит, все видят, как она подпрыгивает высоко, куда-то заваливается, ничего с ней не происходит. Если мы возьмём большую машину, что с ней будет? Она просто развалится, раздолбается вся и будет переворачиваться, будут проблемы. 

Саркис Григорян:

Мы муравья можем скинуть со второго этажа, ему ничего не будет. 

Владимир Белый:

Конечно. 

Саркис Григорян:

А вот собаку уже или... 

Владимир Белый:

Не надо скидывать собаку. 

Саркис Григорян:

Никого не надо.

Владимир Белый:

Вот такой же принцип. Это предугадать никогда нельзя, невозможно. Здесь только можно использовать прикладную физику, смотреть эмпирическим способом, как это работает. Для этого и существуют испытания и вот эти параметры. Почему и делают краш-тесты, почему ставят на стенды, например, где робота трясут невероятно просто, после чего он просто должен развалиться, например. И когда это всё выдерживается, становится понимание, что это правильно, здесь нужно доработать. И так в каждом узле, в каждом агрегате, в каждом процессе практически. От процесса создания идеи до продукта проходит определённое время и куча работ, которые обычно люди никогда не видят и не ценят. Они не понимают, что стоит за тем, чтобы робот полетел в космос. 

Саркис Григорян:

Я надеюсь, что сегодня хотя бы люди, наши зрители побольше узнали. У нас уже заканчивается время. Обычно я прошу в конце передачи гостей сказать что-нибудь хорошее и жизнеутверждающее нашим зрителям или тем людям, которые хотят чем-то заниматься и что-то делать. Поэтому я бы тебя попросил, чтобы напоследок сказать нашим зрителям. 

Владимир Белый:

Я хочу тебе передать вот такую классную одежду с космической пылью с настоящей. Здесь в принтах. Мы здесь видим символизм определённый. Робот соединяется с человеком и работает с ним вместе на фоне нашей солнечной системы. 

Саркис Григорян:

Спасибо большое. Прямо как у меня на Facebook странице сзади. Супер, спасибо? 

Владимир Белый:

И в заключении я хотел сказать всем людям, которые смотрят сейчас нас. Ребята, парни, девушки, господа, дамы, никогда не останавливайтесь на своих задумках, никогда их не убирайте в стол, всегда развивайте их, рассказывайте людям, не бойтесь это рассказывать и всегда начинайте их делать. От идеи до дела одна секунда. Если вы не хотите дальше делать, лучше не занимайтесь этой идеей, переходите к следующей. И тогда к вам начнут люди подтягиваться, это всё начнёт воплощаться, и люди будут делать так, что у вас эта мечта начнёт осуществляться в реальности. Вот и всё, вот мой единственный совет, который я сейчас даю. А вы станете при этом волшебниками. 

Саркис Григорян:

Мечтайте и воплощайте свои мечты в жизнь. Владимир, большое спасибо за то, что нашёл время посетить нас. Надеюсь, было очень интересно всем. Всего доброго.