Елена Женина:

Доброе утро. В эфире программа «Завтрак у Жениной». С вами я, Елена Женина, гостья моей сегодняшней программы Нина Вихриева – руководитель компании «Premium Aesthetics», врач-реаниматолог. Говорить мы сегодня будем о цифровой дерматоскопии против меланомы. Сегодня статистика заболеваемости злокачественными образованиями кожи и меланомы в России удручающая. С каждым годом мы регистрируем все больше и больше случаев, и не всегда они оканчиваются положительным лечением. Почему это происходит? Наверное, потому, что мы стали больше ездить отдыхать, мы больше находимся на солнце, поменялась экология, возможно, это связано с внутренними процессами – еще пока нет достаточного количества исследований на эту тему. Но самое главное, что у нас есть сегодня аппарат, с помощью которого мы можем контролировать эти процессы.

Развивается медицина, подключается искусственный интеллект – это все появляется потому, что усложняется жизнь, появляются новые заболевания, появляется техника, которая их либо находит и диагностирует на ранних стадиях и позволяет с ними бороться и побеждать, либо просто позволяет контролировать эти процессы. Аппарат FotoFinder, о котором мы сегодня будем говорить, чем занимается Ваша компания как дистрибьютор на российском рынке, который поставляет медицинское оборудование, это тот аппарат, который позволяет в наилучшей степени следить за тем, что происходит с нашим телом, это касается и родинок, и пигментных пятен, и всего того, что у нас появляется. Что же такое FotoFinder и почему это важно?

Нина Вихриева:

Лет 20-30 назад мы диагностировали меланому только с одним невусом, доброкачественным новообразованием кожи, и все боялись невусов.

Елена Женина:

На все остальное никто не обращал внимания.

Нина Вихриева:

И считалось, что все невусы надо убрать. Бывает так, что их очень много, их все не уберешь, а они бывают на лице, и они доброкачественные. И задача заключалась в том, чтобы дифференцировать доброе и злое. А с появлением дерматоскопии, особенно это стало популярным в 90-е годы, дифференцировали между 20-ю заболеваниями, потому что оказалось, что ни разу не невус главная причина формирования меланомы. Сейчас мы дифференцируем между двумя сотнями.

Появилась дерматоскопия с очень большим увеличением, до 140, обычный дерматоскоп имеет 20, а у FotoFinder'а есть дерматоскоп с очень высоким качеством разрешения, и ты можешь рассмотреть капилляр, через который протискивается эритроцит, и не только обращать внимание на то, как равномерно или неравномерно расположен пигмент в образовании, какие у него края, но ты можешь видеть и то, что происходит с сосудами. Любая опухоль – это всегда изменение архитектоники сосудов, которые ее питают, она требует и питания, и дыхания, поэтому сосуды туда растут. И по тому, как прорастают сосуды или как они направляются к тому или иному образованию, можно заподозрить наличие злокачественного образования.

Многое изменилось в нашей жизни, мы все слушаем лекции, смотрим YouTube по квантовой физике, смотрим, как Вселенная произошла, как планеты движутся, но мы ничего не знаем, что у нас внутри происходит на микроуровне – а там такая же Вселенная. И почему меланома самая злая и самая быстрая? Потому что меланоцит живет в эпидермисе, эпидермис – очень тонкий слой кожи, который сшелушивается каждые 28-30 дней и снова образуется. Представьте скорость обновления клеток в эпидермисе. Там нет сосудов, а в дерме есть сосуды, и меланома находится в эпидермисе. Меланоциты нужны для того, чтобы защищать нас от ультрафиолета, потому что когда мы получаем порцию ультрафиолета, то это стимулирует синтез пигмента, меланоциты имеют щупальцы, и они отправляют этот меланин в другие клетки. То есть опухоль – это клетка, она для того и предназначена, чтобы быстро появляться, быстро реагировать на ультрафиолет и быстро отдавать, то есть она хорошо растет. Ни одна другая не растет так быстро. И пока она в эпидермисе, она очень проста для того, чтобы с ней справиться, только убрать ее хирургически в пределах здоровых тканей. А если она пустила свои щупальца уже в дерму, а там есть сосуды, причем не столько кровеносные, сколько лимфатические – вот по ним-то и идет распространение этих клеток, и эти клеточки попадают в сторожевые узлы, куда лимфатическая система и приводит.

И эта граница между нахождением еще в эпидермисе и проникновением в дерму является критическим моментом, когда мы можем ее вовремя поймать, а если мы ее вовремя не поймали, чтобы удалить без другой терапии, то тогда есть только один способ – это большая операция удаления лимфоузлов и химиотерапия, которая стоит очень дорого и тяжело переносима. И трудно сказать, от чего человек страдает больше: от распространения злокачественного новообразования или от химиотерапии, но шанс есть вовремя заметить, потому что эти опухоли «хороши» тем, что они видимы, и увидеть их может каждый человек. Их можно вовремя удалить, и человек будет жить здоровым и счастливым всю оставшуюся жизнь, только он должен наблюдаться. Где наблюдаться? В одном и том же месте, потому что если образований много, то врачу-дерматологу очень трудно составить карту и отметить, потому что, во-первых, человеческий глаз это не распознает, а во-вторых, они появляются, и тебе надо точно сравнить, что было и что стало.

Среди факторов, которые говорят, что это доброкачественное образование, а это злокачественное, самым важным прогностическим признаком является то, если этот элемент изменился. Например, он стал выпуклым или у него появилось изъязвление, или травмируется одеждой, или у него изменилась форма, из круглой форма стала неровной – это все признаки пролиферации, то есть избыточного деления клеток. Все новообразования – опухолевые доброкачественные, злокачественные – это пролиферация, которой не должно быть в норме. Поэтому, если говорить о факторах, влияющих на рост злокачественных образований, о чем статистика нам говорит каждый год, не только в России, но и во всем мире, то это иммунитет, который либо распознает образовавшиеся новые клетки, приходит и убивает их Т-лимфоцитами (у нас есть киллеры – любимые клетки нашего организма, потому что они находят и убивают эти клетки, которые все время под воздействием любых факторов образуются), либо не распознает, и тогда мы говорим о снижении иммунитета и глобальных факторах влияния. Но самое главное – это нормальный иммунитет.

Елена Женина:

Здоровым кишечником в первую очередь, потому что сейчас это основная тема, которая на устах у всех докторов и тех, кто занимается и антиэйджингом, и антивозрастной медициной, и классической медициной, все говорят, что кишечник – это второй мозг, и он регулирует все процессы в нашем организме.

Нина Вихриева:

Кишечник и кожа – это два органа, которые формируют нам иммунитет на всю жизнь.

Елена Женина:

FotoFinder прекрасен тем, что он позволяет увидеть то, что не может увидеть человеческий глаз, даже не только увидеть, но еще и заполнить. Два момента, на которые он обращает внимание, – это количество родинок, которые были и которые появились за определенный промежуток времени, потому что у него существует память, эта память записывается на жесткий диск, и она не подвержена ни настроению, ни состоянию. Все, что было сфотографировано, все, что было сделано на процедуре картирования, запомнено и записано в компьютере. На основании этого еще можно рассмотреть.

Нина Вихриева:

Можно рассмотреть, сделав прицельную дерматоскопию. Картирование занимает 4 минуты. Это может делать не врач, это может делать медсестра или специально обученный человек при входе в клинику. И автоматически включенную в сеть базу данных FotoFinder можно прицепить к истории болезни, карточке ведения пациента, и врач, когда к нему заходит пациент в кабинет, уже видит качественно сделанные фотографии, видит новый элемент, измененные элементы, подозрительные элементы. И у него появляется стратегия лечения данного пациента.

Можно понаблюдать или отправить к специалисту, потому что всегда нужно отправить к дерматологу и онкологу, для того чтобы они приняли решение: нужно убирать этот элемент или не нужно его убирать. Всегда все говорят о том, что цифровая точная последовательная дерматоскопия. Цифровая, потому что это все запоминается в цифре, и одно с другим сравнивается, что очень важно. Точная, потому что там степень разрешения самая точная, а последовательная – это то, что ты последовательно раз за разом видишь динамику. И масса пациентов, которым долгие годы удается избежать хирургических вмешательств, а потом, когда появляются признаки пролиферации, а еще не злокачественное новообразование, то этот элемент надо вовремя убрать, удалить хирургически. Точность диагностики 98% показано в международном исследовании, но мы стараемся говорить выше 90, для того чтобы не вызывало у особенно придирчивых сомнений. Выше 90 – это намного выше, чем может увидеть глаз дерматолога или онколога.

Елена Женина:

Это абсолютно объяснимо, потому что те снимки, которые получает система на основе искусственного интеллекта, она их оценивает беспристрастно, у нее есть исходный материал, огромная база накопленных фотоснимков со всего мира, с которыми она может сравнить то, что получает. Правильно обученная система, плюс ко всему искусственный интеллект – это система, которая обучается самостоятельно на основании тех данных, которые она все время получает. Они все время пополняются, потому что каждый доктор, который работает на этом аппарате, делая снимок, отправляет в систему, система его запоминает. Она его описывает, оцифровывает и уже видит, есть там онконастороженость или нет. Это не значит, что аппарат ставит диагноз, отнюдь, он просто перестраховывается, замечает нюансы, малейшие изменения, которые может не заметить человеческий глаз. Он может обратить внимание на зону повышенной активности, где большее количество сосудов, где больший приток крови, где что-то происходит то, чего не должно происходить в этот момент. Человек даже очень опытный, который занимается всю жизнь профессией, знает, любит это дело, может просто этого не заметить в силу того, что он не обладает теми возможностями, которыми обладает аппаратура.

Нина Вихриева:

Время от времени мы устраиваем позитивное соревнование в аудитории опытных специалистов. Например, Ирена Леонидовна Шливко, известный в России дерматоонколог. У нее центр «Взрослые дети» в Нижнем Новгороде, они занимаются высокоточной диагностикой, и она предлагает 10 кейсов аудитории, и все должны поставить правильный диагноз, при чем там есть и доброкачественные, и злокачественные образования. Аудитория ошибается в 50%. Но когда там же присутствуют профессора уровня специалистов, они ошибаются в 1-2 случаях, и тем не менее они тоже ошибаются, и они этого не стесняются, потому что глазом невозможно все увидеть.

Елена Женина:

1-2 случая – это 10-20%.

Нина Вихриева:

Это немало и говорит о том, что просто человек не может распознать, но мы же смотрим в микроскоп, когда что-то хотим рассмотреть.

Елена Женина:

Мы пользуемся очками, когда у нас портится зрение, для того чтобы увидеть буквы, цифры или просто картинку, которую мы хотим видеть. Поэтому если есть такие замечательные вещи, которыми можно обезопасить себя, то ими надо пользоваться. Я, как специалист в этой области с огромным стажем, считаю, что эту процедуру ежегодно нужно проводить обязательно всем, независимо от возраста. Потому что на сегодняшний день злокачественные образования кожи помолодели. Рак помолодел, и с чем это связано: с экологией, со стрессовым факторам, с теми продуктами питания, которые напичканы гормонами, антибиотиками и всем остальным – тоже неизвестно, но онконастороженность должна присутствовать в каждой семье и у каждый человека, это просто должен быть образ жизни.

Нина Вихриева:

После сердечно-сосудистых заболеваний онкологические заболевания находятся на втором месте, стоит обратить на это внимание.

Елена Женина:

Сердечно-сосудистые – это тоже в большинстве случаев то питание, которое мы имеем, тот образ жизни, который мы ведем, поэтому мы всегда приходим в одно и то же. Мы есть то, что мы едим, и мы себя чувствуем так, как мы себя ведем. Два таких постулата, которые очень сложно оспорить. А третий, который я всегда всем говорю, что ваше здоровье в ваших руках. И та профилактика, которую вы можете вести, тот образ жизни, который вы ведете, то, что вы делаете, как часто вы ходите к врачу, как часто задаете вопрос «а все ли со мной в порядке, давайте посмотрим» – это то, что позволит вам жить не просто долго, но еще и качественно.

Сейчас косметология развивается очень активно, и косметология, и пластическая хирургия, я даже не говорю про дерматологию, потому что это всегда области, которые находились в разных комнатах. Косметология занималась больше эстетикой, дерматология занималась больше лечением. На мой взгляд, есть прекрасные дерматологи-косметологи, которые сочетают это все в себе: и лечение, и уход, и процедуры эстетической коррекции. Но, как правило, это специалисты, которые работают на потоке и которые оказывают и те, и другие услуги. Это в большинстве случаев либо государственные клиники, либо клиники пластической хирургии. Но у нас огромное количество салонов красоты с медицинскими лицензиями, медицинских кабинетов, в которых принимают точно так же врачи-косметологи, и у нас огромный запрос на просто эстетические процедуры, которые делают нас более красивыми, более миловидными, исправляют эстетические недостатки, которые есть. И в этой области лежат основные риски, которые способствуют тому, что это заболевание может развиваться, и развиваться очень активно. Объясню почему.

Сейчас большое количество препаратов как инъекционных, так и не инъекционных, которые содержат те же самые пептиды или факторы роста, которые влияют на ту самую пролиферацию клеток, и пациенты, которые не разбираются в том, что они делают, почему они это делают, просто хотят быть красивыми, это их естественное желание. Они готовы за удовлетворение своего желания заплатить большие деньги или не очень большие, они приходят и просят: «Сделайте что-нибудь». Косметологи, которые обладают различными возможностями, потому что сейчас это даже не инъекционные процедуры, есть просто процедуры на основе косметики, но опять же с теми самыми активными ингредиентами, которые используются для того, чтобы освежить, омолодить, простимулировать, и мы можем получить тот же самый эффект от кремов, которые достаточно активные.

Нина Вихриева:

Но есть активные процедуры, которые специально созданы, чтобы удалить дисхромии, то есть гиперпигментацию, розацеа, сосудистые звездочки – это главный запрос, с которым приходят пациенты, решить конкретную проблему. Для этого есть огромный комплекс аппаратных методов, и косметологи, дерматокосметологи этим успешно занимаются. Когда мы говорили, что меланому надо дифференцировать с очень большим количеством заболеваний, они прячутся под масками гиперпигментаций, сосудистых новообразований. Причем по статистике меланома происходит в 73% случаев из солнечного лентиго, а солнечное лентиго – это абсолютное показание, с которым обращается пациент к дерматокосметологу. Поэтому прежде чем работать, нужно сделать дерматоскопию и убедиться, что это солнечное лентиго, а не белая меланома и не плоская меланома, которую неопытному специалисту невозможно распознать.

Можно распознать, если ты имеешь цифровой дерматоскоп, у которого есть программа искусственного интеллекта, которая содержит всю базу данных внутри программы, потому что это девайс, который одевается на iPhone, но у этого приспособления есть облачное решение, которое показывает ему по 7 маркерам, что это подозрение на меланому. И ты видишь в моменте, сделав снимок, каков у тебя риск от нуля до единицы, 10, 30, 40, 80, 90%, и ты понимаешь, что тебе нельзя работать с этим образованием, нужно отправить этого человека к опытному дерматологу или напрямую к онкологу. Искусственный интеллект в этом смысле – это способ распознавания патогномоничных элементов, то есть присущих в обязательном порядке для того или иного заболевания.

Каждый дерматолог должен иметь цифровой дерматоскоп, мы сейчас не говорим о стационарном оборудовании, сложном, требующим помещения, отдельной комнаты, мы говорим о портативном, называется он Handyscope, цифровом дерматоскопе, который является частью FotoFinder'а. Ты можешь его задружить с большой машиной, у тебя вся база данных будет в одном месте, но используя этот цифровой дерматоскоп, ты можешь им пользоваться где угодно. Сделать скрининг пациентов на вызове, выйдя или выехав на консультацию, и клиники, которые занимаются скринингами пациентов, это многофункциональные, многопрофильные клиники, и когда они проводят скрининг, они обязаны раздеть пациента и сделать дерматоскопию всех подозрительных элементов. Вопрос: как часто они это делают? Вопрос второй: а как часто дерматокосметолог раздевает пациента на приеме? К нему обращается пациент с целью убрать сосуды, и по-хорошему врач-дерматокосметолог, он же дерматолог, обязан потратить несколько минут на то, чтобы осмотреть пациента.

На конгрессе у нас собирается большое количество врачей, 3000-5000 докторов. Если всем провести скрининг, мы найдем 20 злокачественных образований, из них 4 будет меланома. Мы когда демонстрируем наш прибор или большой Handyscope, то мы всегда просим доктора показать какой-то элемент у себя – все находят, во-первых. Во-вторых, мы раз в неделю находим, только демонстрируя что-нибудь. Пример: собственник клиники на юге России, в Санкт-Петербурге на конгрессе у Ирины Эдуардовны Хрусталевой. Мы делаем дерматоскопию двух элементов, понимаем, что в красной зоне 80-90 риска, мы зовем хирурга-онколога, он смотрит и говорит: «Это надо убрать». Мы договариваемся, что на обратном пути пациент заедет в клинику в Москве, ей делают эксцизионную биопсию, то есть убирают образование в пределах здоровой ткани, через несколько дней ей дают диагноз двух элементов – базальный клеточный рак. Я не помню точный возраст пациента, но это абсолютно работоспособный человек, 30 с чем-то лет. Это случается сплошь и рядом, даже у докторов, даже у дерматоонкологов, даже у косметологов.

Елена Женина:

Потому что никто не застрахован от этого заболевания.

Нина Вихриева:

Ни у кого нет повышенного внимания. Лучший диагност – это член семьи.

Елена Женина:

Мы видим лицо, мы видим переднюю часть тела, когда мы за собой наблюдаем. Мы видим грудь, руки, ноги, туловище впереди, но мы не видим спину, а на спине очень часто это случается.

Нина Вихриева:

Надо осмотреть друг друга обязательно, и самое главное – понаблюдать, появились ли новые элементы – это еще один признак того, что надо быть особенно внимательным. Если у человека больше 100 элементов, то он в группе риска. У меня есть масса материалов и фотографий, где пациентов несколько раз картируют, например, раз в год, наблюдают 100 элементов, потом появляется 101-ый, и это меланома. И если ты его нашел, то ты спас человеку жизнь.

По статистике, в третьей, четвертой стадии выявляется около 20% – это то, что практически неизлечимо, либо излечимо за большие ресурсы в плане химиотерапевтических средств. А с 1 и 2 стадией можно успешно справиться. Есть еще среди онкологов такой простой критерий выживаемости пациентов при меланоме – это глубина ее прорастания на момент, когда вы ее обнаружили. Самое лучшее – это плоские элементы, и их видит в первую очередь дерматокосметолог, и в первую очередь их видит врач общей практики, но у врача общей практики на приеме тоже нет времени раздеть пациента, все зависит от пациента, он может попросить осмотреть его.

Елена Женина:

Приходя на прием к доктору, попросите, чтобы он вас осмотрел на всякий случай. Даже если это не дерматолог-онколог, а просто ВОП, врач общей практики, пусть он посмотрит и скажет, что у вас есть какое-то образование сзади, которое вы не видите, и с которым нужно быть повнимательнее.

Нина Вихриева:

У пациента, который живет с множественными невусами, дома должен быть свой собственный дерматоскоп. Это не значит, что он должен себе поставить диагноз, но он может увидеть по шкале, что этот элемент изменился, и зеленая зона начала перемещаться в желтую, из желтой в красную. Это точно так же, как пациенты с сахарным диабетом имеют дома глюкометр, потому что от этого зависит их жизнь.

Елена Женина:

Я думаю, что наступит такой момент, когда у нас в доме будут специально обученные вещи, помогающие нам сохранить наше здоровье.

Нина Вихриева:

Когда у человека, а у каждого человека эти элементы появляются с возрастом, есть уверенность в том, что у него нет меланомы, он живет с совершенно другим ощущением жизни. Прецедентов очень много, когда у ребенка 2-3 лет видят невус Шпица, он черный, страшный. У детей его не удаляют, у взрослых обязательно удаляют, потому что это является предраковым заболеванием в зрелом возрасте. Ребенку удаляют этот невус Шпица, и вся семья живет с ощущением того, что их ребенок был болен меланомой. И психосоматические состояния тоже очень важны.

Не только качественное фотографирование позволяет правильно поставить диагноз, но оно позволяет избежать колоссального количества ненужных удалений, потому что если подозрительные элементы находятся на лице или на видимой части туловища, то удаление в пределах здоровых тканей – это очень травмирующие операции, с которыми не хочется мириться пациенту. Поэтому польза наблюдения и польза разумного удаления – это еще одно важное в лечении заболеваний как таковых этого класса злокачественных образований, потому что хорош не тот хирург, который все подряд удаляет, а тот, который знает, чего не нужно делать.

Елена Женина:

Вы еще делаете очень интересный проект с помощью FotoFinder'а, расскажите об этом, если это не секрет.

Нина Вихриева:

Нам навеяло это решение компании. Они начали заниматься искусственным интеллектом, когда это еще не было модно, они больше 20 лет копят эту базу данных. Это больше 100 тысяч клинически подтвержденных злокачественных новообразований, поэтому это статистически достоверные признаки. Создать такую базу данных можно было только за десятки лет, а сейчас, поскольку есть современные сканеры, которые оцифровывают любое изображение, мы решили попробовать сканирование стекол. На самом деле, это биоптаты, которые подберут после удаления, для того чтобы принять окончательное решение какой степени проникновения меланома, или какого вида опухоль – это базально-клеточный рак, или это карцинома. В зависимости от того, какой тип злокачественного образования, зависит дальнейшее лечение.

Мы взяли 100 пациентов с подтвержденным диагнозом меланома, взяли большое количество биоптатов каждого пациента, и используя программное обеспечение начали искать те признаки, которые убедительно свидетельствует о том, что это злокачественность. И мы сейчас делаем то же самое, что сделал FotoFinder с фотографированием, только мы это делаем для патоморфологов, чтобы облегчить их жизнь и уменьшить число ошибочных диагнозов.

Я могу привести страшную статистику, потому что в Америке в 2017 году провели большое двойное слепое рандомизированное исследование, в нем принимало участие 1184 врача-патоморфолога из 10 штатов Америки. Им дали номерные стекла, не сказав, что это, и попросили разделить их на 5 групп: первая – это легкая пролиферация, добро, вторая группа – это сильная пролиферация, это еще не зло, но надо убирать, третья – это меланома поверхностная, она еще не метастазирует, четвертая группа – это меланома, прорастающая поглубже, это значит региональные узлы уже поражены, и последняя группа – это меланома с глубоким прорастанием, это значит генерализация, метостазирование. В первой группе процент совпадения был 93%, но 7% гипердиагностики, им брали то, что не надо убирать. Как Вы думаете, во второй группе сколько процентов совпадений диагнозов?

Елена Женина:

В количестве меньше 50.

Нина Вихриева:

25% совпадения, пролиферация избыточная – это говорит о гипердиагностике. То есть убрали 75% того, чего можно было не убирать. Это вопрос спорный, потому что патоморфолог не знает историю болезни, он не знает снимков Fotofinder'а, ему очень трудно поставить диагноз. Я цифрами объясняю, почему мы этим занялись. Чтобы избежать ошибки. Так вот, меланома in situ была поставлена всего в 42% – это уже недодиагностика. Четвертая группа, когда сторожевые узлы есть, 45%. И последняя группа, когда все потеряно, 72%, то есть четвертая и пятая группа – это недодиагностика. Чтобы помочь патоморфологу избежать ошибки, потому что он берет стекло и под микроскопом смотрит, двигая его, но он может увидеть, может не увидеть, но мы хотим, и мы это делаем, мы хотим все биоптаты сканирования вывести на большой экран, чтобы у человека было достаточное количество времени спокойно просмотреть все много раз и увидеть то, что врач-патоморфолог должен увидеть.

Елена Женина:

В идеале было бы так, что сначала смотрит искусственный интеллект, а потом уже досматривает патоморфолог, потому что искусственный интеллект с тем объемом знаний, который у него есть, тут же может заметить какую-то проблему. А доктор, основываясь на том, что у него красный свет загорелся, внимательно разглядывает, внимательно обращает внимание на тот материал, который он получил, делает выводы и ставит диагноз. Это та самая телемедицина, о которой мы много говорим и которая может помочь избежать очень многих проблем, и вовремя поймать какой-то диагноз.

Нина Вихриева:

Это альянс людей двух профессий, для того чтобы найти лучшее решение для пациента. Если мы дадим возможность человеку, принимающему решение, как лечить данного пациента, онкологу, дать историю заболевания, дать качественное фотографирование с помощью Fotofinder'а, дать качественный анализ патоморфологических биоптатов, то вы не представляете, сколько смотрит разных биопсий врач-патоморфолог. Ему, может быть, из тысячи биоптатов попадает один с проблемой меланоцитарных опухолей, ему очень трудно различить, поэтому если мы объединим все эти блоки воедино, то это поможет принимать правильное решение в медицине.

Елена Женина:

Ориентировочная стоимость этого домашнего портативного прибора?

Нина Вихриева:

780 евро.

Елена Женина:

Это не дешево, но вполне можно купить на семью, на компанию в конце концов.

Нина Вихриева:

В каждой клинике он должен быть.

Елена Женина:

Это даже не обсуждается, потому что для клиники это абсолютно доступная цена, которая позволяет пользоваться им в любой момент времени. Спасибо огромное, что Вы сегодня пришли. Огромное спасибо за то, что Вы поднимаете эту тему, потому что она важная и нужная. Я думаю, что для пациентов это тоже нужно слышать, чтобы приходя к своему косметологу, вы задавали ему вопрос: «Вы видите, у меня новая родинка или новое пятно, посмотрите, пожалуйста, опасно это или не опасно? Если вы не можете посмотреть, может быть, мне куда-то сходить и спросить, и потом я буду делать все остальное, что вы мне порекомендуете». Я вас очень прошу, пожалуйста, это очень важно и очень нужно. Обращайте на это внимание, спрашивайте у своего доктора, и тогда это спасет жизнь не только вам, но и тем, кто вас окружает, потому что говоря об этом, мы предупреждаем всех об онконастороженности. Напоминаю, что в гостях у нас была Нина Вихриева, руководитель компании «Premium Aesthetics». С вами была я, Елена Женина, и до новых встреч в эфире. До свидания и будьте здоровы.