Екатерина Осипенко:

Радио Медиаметрикс, в эфире «Оториноларингология с доктором Осипенко». У меня в гостях челюстно-лицевой хирург, доктор медицинских наук, руководитель отделения челюстно-лицевой хирургии Московского областного научно-исследовательского института имени Владимирского, профессор Александр Сипкин. Молодой человек, который делает совершенно потрясающие операции в области не просто челюстей, лица, но и в области гайморовых пазух и не только их.

Зона ответственности челюстно-лицевого хирурга, Саша?

Александр Сипкин:

Зона ответственности челюстно-лицевого хирурга огромна. Самый важный орган каждого человека – это голова, голова и шея. Конечно же, общность дыхательных путей, желудочно-кишечного тракта, головного мозга, органов зрения – все в целом накладывает на нас огромную ответственность. Мы все связаны ― и челюстно-лицевые хирурги, и нейрохирурги, и окулисты, и, оториноларингологи.

Основное связующее звено, очень актуальное в наше время – это наши зубки, в частности, дистальная группа зубов верхней челюсти, которые прилежат к дну верхне-челюстной пазухи. Соответственно, все воспалительные процессы, которые могут протекать в области этих зубов, могут передаваться на верхне-челюстную пазуху, а те воспалительные процессы, которые уже есть в пазухе, могут усугубляться и усиливаться. На это стоит обращать внимание. Соответственно, здесь должно быть либо разделение лечения, либо совместное лечение и стоматолога, и челюстно-лицевого хирурга, и оториноларинголога.

Екатерина Осипенко:

Но первоначально пациенты приходят за консультацией преимущественно к ЛОР-врачу?

Александр Сипкин:

Я бы сказал, что я не ЛОР-врач и у меня нет таких статистических данных, я скажу свое субъективное мнение. В наше время чаще приходят к стоматологу. Почему? Потому что в стоматологии сейчас достаточно развиты различные диагностические процедуры, в частности, конусно-лучевая компьютерная томография. Она проводится практически каждому пациенту перед стоматологическим лечением. На конусно-лучевой компьютерной томографии выявляются уже первые признаки заболеваний придаточных пазух носа, причиной которых являются зубы. На мой взгляд, чаще врач-стоматолог диагностирует заболевания пазух.

Екатерина Осипенко:

То есть, диагностика может произойти совершенно случайно? Просто потому, что человек пришел на плановое обследование у стоматолога?

Александр Сипкин:

Да, могут быть абсолютно случайные находки, и пациент может быть крайне удивлен. Как любой человек и любой пациент он задаст вопрос: «Но у меня же не болит». Доктор говорит: «У вас патология». ― «Но у меня же не болит». Тут следует долгое объяснение, почему не болит, что процесс-то еще в начальной стадии, внутри пазухи, и в полость носа он еще не вышел, поэтому нос не заложен, но синусит уже есть. Жалоб нет, но синусит уже есть. Сразу же возникает задача лечения, что делать.

Екатерина Осипенко:

То есть пациенты могут не жаловаться, как выясняется. Ну, подумаешь, у кого нет насморка? Ну, подумаешь, у кого нет заложенности? Да у нас у всех, а у некоторых по 10 раз в году существует насморк. Исключим вопрос самолечения. Но, если пациент периодически обращается к оториноларингологу, что может быть такое прозвучать в жалобах, чтобы мой коллега-оториноларинголог насторожился, что должно явиться колокольчиком, звоночком, что нужно проводить исследование, и какое исследование в данной ситуации? Будет ли чем-то отличаться наша томография от вашей конусной?

Александр Сипкин:

Алгоритм достаточно прост. Во-первых, у человека зубы должны быть ранее лечены эндодонтически, либо кариозно разрушенные, либо зубы должны быть удалены. Мы подразумеваем, что были процессы в анамнезе, поэтому зуб был удален. Соответственно, уже есть причина. Если у человека полость рта санирована и нет депульпированных, в кавычках, «мертвых» зубов на верхней челюсти, то причину очень сложно привязать. Остается единственное – наличие восьмых зубов, зубов мудрости, они тоже могут являться причиной синусита. Если такие пациенты есть – с лечеными зубами, или удаленными, или кариозно разрушенными, то мы, стоматологи, считаем, что наша томография выше вашей. Наверное, вы считаете точно так же. Мы направляем пациентов на нашу стоматологическую конусно-лучевую компьютерную томографию. На ней видны все придаточные пазухи носа, плюс к ним видно соотношение корней зубов с придаточной пазухой носа, соотношение, насколько корень выстоит в пазуху, или не доходит до пазухи, какой там воспалительный очаг, разрушен костный промежуток до дна пазухи или не разрушен, выведен пломбировочный материал или не выведен. Рентгенологические исследования не дадут ответов на эти вопросы, мультиспиральная компьютерная томография также не совсем объективно ответит на вопрос соотношения очага воспаления в области...

Екатерина Осипенко:

…которое, когда мы выводим пазухи, мы просматриваем пазухи. Но при этом соотношение мы не видим, да?

Александр Сипкин:

Нет, мы не видим. Но у стоматологов есть один большой минус: не захватывается вся пазуха. То есть конусно-лучевая компьютерная томография не захватывает весь объем пазухи. Врач-стоматолог оценивает только нижнюю треть пазухи и не может судить о том, что расположено в верхней трети, и не может судить об анатомии непосредственно полости носа и верхних отделов пазухи, что может привести к ошибкам. Эти ошибки могут впоследствии вызвать осложнения. Никто не исключал работу слизистой оболочки пазухи, транспортную функцию, и фрагмент пломбировочного материала транспортом ресничек может быть перемещен в верхние отделы пазухи, в область естественного соустья. Оно может быть блокировано, плюс, воспалительный очаг на зубе. Возникает верхнечелюстной синусит. Также врач-стоматолог, сделав неполную компьютерную томографию, не может оценить, например, анатомию перегородки носа. Может быть, там есть шип искривления, который также блокирует соустье, и лечение зуба этого воспалительного очага может привести к осложнениям. Плюс, аллергические реакции, которые могут выражаться в отеке слизистой, например, пока только в области клеток решетчатого лабиринта, или медикаментозный ринит.

Екатерина Осипенко:

Опять-таки, все будет зависеть еще и от того, как давно течет процесс. Он же может быть и вялотекущим. То есть фактически отсутствие пломбировочного материала в области корней зубов еще ни о чем не говорит, он может перемещаться в пространстве?

Александр Сипкин:

Он может перемещаться в пространстве.

Екатерина Осипенко:

Это для меня сейчас явилось открытием. Я думала, что он сидит там, и сидит замечательно, вызывает какую-нибудь кисту или потом в дальнейшем синусит.

Александр Сипкин:

Пломбировочный материал может вызвать достаточно серьезную проблему. Понятно, если он переместился в область естественного соустья и его заблокировал, у пациента появились жалобы, пациент обратился за помощью, ему помогли. Прозвенел будильник, там боль, затруднение носового дыхания, пациент пошел к врачу. Но бывает же так, что будильник не звенит, или боль может быть в ухе. Пломбировочный материал очень долгое время лежит в области дна верхнечелюстной пазухи или в других отделах, которые не блокируют в целом его работу. Впоследствии это может стать огромной проблемой. Исследования проводились и в мире, и проводились мной: известно, что все пломбировочные материалы, которыми пломбируются каналы зубов, состоят из оксида цинка и сульфата бария, и данные химические компоненты являются пищевым субстратом для грибов плесневого вида, чаще всего рода аспергилл. У пациента возникает локальный аспергиллёз пазухи. Я не могу назвать его заболеванием, потому что он не инвазивный. Достаточно грубое сравнение, но я его использую при общении с пациентами: это как кусок хлеба, забытый в хлебнице. Он покрывается плесенью. Пазуха выступает в роли хлебницы, на пломбировочном материале, как на куске хлеба, начинает расти плесень. Длительное время данный процесс существует бессимптомно, потому что ни для кого не секрет, что продукт жизнедеятельности плесени – это антибиотик, какой-то антибактериальный препарат, который убивает общую патогенную флору, и долгое время процесс идет бессимптомно. Только когда колония занимает уже практически весь объем пазухи и транспорт слизи нарушен уже достаточно глобально, или колония гибнет и становится питательным субстратом для обычной бактериальной флоры, тогда у человека начинает звонить будильник – боль, отек, выделения из носа, затруднение дыхания, и человек по будильнику бежит либо к ЛОР-врачу, либо к челюстно-лицевому хирургу.

Екатерина Осипенко:

Да, сколько дополнительных нюансов еще только на этапе прихода к врачу, получается. Правильно ли я понимаю, что в идеале первоначально отоларинголог выполняет свою, не рутинную, или уже рутинную компьютерную томографию придаточных пазух носа, собирает анамнез, и при малейшей мысли об одонтогенности процесса направляет к стоматологу с последующим выполнением той самой конусной томографии? Это, наверное, будет золотым стандартом исследования?

Александр Сипкин:

Да, так. Золотым стандартом исследования, действительно так, от большего к детализации, к причине. Ведь сразу же возникает вопрос, во-первых – а что с этим делать, и второй вопрос – кому и как делать? На все вопросы нужно правильно ответить, чтобы человек и дальше жил комфортной и полноценной жизнью, не ощущал никакого дискомфорта впоследствии. То есть чтобы не только его придаточные пазухи носа и верхние дыхательные пути были полноценно реабилитированы, но и зубной ряд был бы полноценно и на долгие годы тоже реабилитирован. На все вопросы надо дать ответы.

Екатерина Осипенко:

Сейчас стоматологическая помощь стала достаточно доступной во всех вариантах. Действительно, наверное, проще к стоматологу первоначально попасть, нежели к отоларингологу. Ситуация бывает такая, что первоначально человек, будучи осмотренным у стоматолога, начинает получать терапию, связанную с воспалительным процессом зуба. Насколько стоматолог, может быть, не до конца в свою очередь понимая, может на этом этапе не то чтобы совершать ошибку, но замедлить процесс? Речь именно о стоматологе, не челюстно-лицевом хирурге и не хирурге-стоматологе. Где грань, за которую нельзя переходить и нужно передавать обязательно к челюстно-лицевому хирургу и к отоларингологу, и какие процессы?

Александр Сипкин:

Я думаю, что нужно начать с процессов, которые могут быть в области зубов. Во-первых, в области зубов могут быть различные кистозные образования. Может быть гранулема, может быть уже большая киста, или кисты и вообще не будет, будет небольшое расширение периодонтальной щели ― того амортизационного пространства, которое находится между корнем зуба и костью. Оно может давать воспаление, которое захватывает слизистую оболочку придаточных пазух носа. Если на данном этапе последствия в пазухе выглядят в виде отека слизистых оболочек, то, я думаю, что справиться может и врач-стоматолог, не нужно обращаться ни к челюстно-лицевому хирургу, ни к оториноларингологу. Но от воспалительного процесса вследствие раздражения слизистой оболочки также может возникнуть киста слизистой оболочки придаточной пазухи, так называемая, ретенционная киста. Здесь уже нужно исходить из ее размеров ― маленькая, большая, что с ней делать дальше, наблюдать или не наблюдать.

Стоматология движется семимильными шагами вперед и многие-многие решения в таких случаях предпринимают непосредственно врачи-стоматологи. Например, с ретенционной кистой начинает справляться большинство врачей-стоматологов. Я это уже точно знаю, потому что я тоже занимаюсь стоматологией и проделываю такие манипуляции. Врач-стоматолог может пунктировать ретенционную кисту, когда пациент находится в кресле. Например, когда причинный зуб удаляется, то возможно наличие соустья между лункой, где стоял зуб, и пазухой. Доктор-стоматолог может ретенционную кисту аспирировать через лунку, опорожнить и выполнить недостающие манипуляции по поводу появившегося дефекта соустья. Это один вариант.

Екатерина Осипенко:

То есть удаление зуба с одномоментной пластикой?

Александр Сипкин:

С одномоментной пластикой. Но здесь тоже очень много нюансов, можно рассказывать бесконечно. Здесь многое зависит от хирурга-стоматолога, для хирурга работа может быть одноразовой. Вы пришли к хирургу удалить зуб, и он понимает, что он вас больше не увидит. Он удалит зуб, не задумываясь, и сделает пластику, не задумываясь ни о чем. С одной стороны, вроде бы манипуляция выполнена, удобно, всё прекрасно, зуб удален, соустья нет, его зашили, воспаления в пазухе тоже нет, но возникает вопрос о реабилитации пациента. Пациент через несколько месяцев приходит к другому врачу, чтобы поставить имплантат. Другой врач говорит: «А почему вам щеку пришили к нёбу, зачем так сделали, почему не сделали по-другому?» Соответственно, возникает цепочка событий, которой можно было бы избежать. Поэтому с пластикой соустья лучше обращаться к тому доктору, который будет планировать действия на будущее, действия по реабилитации данного сегмента, и сделает всё, чтобы сократить количество этапов до появления будущего искусственного зуба.

Екатерина Осипенко:

Эти мысли должны двигать врачом еще на этапе принятия решения об удалении зуба, на этапе планирования. Пока еще не произошло ничего, но врач уже должен понимать, чем закончится ситуация и что будет стоять на месте удалённого зуба, как это будет отражаться на пазухах, и возможна ли пластика в данной ситуации, учитывая состояние, в котором находятся гайморовы пазухи. Зачастую в серьёзных клиниках так и происходит, что решение принимается в содружестве с отоларингологами. Но преимущественно это касается серьезных клиник, институтов, как, допустим, Московский областной научно-исследовательский институт или наш федеральный Центр оториноларингологии, где всё, и отоларингология, и челюстно-лицевая хирургия. А в МОНИКИ 2 отделения традиционно работают совместно. Прием таких решений происходит, наверное, в сложных случаях, сейчас в большинстве случаев и то, и другое отделения прекрасно понимают грань, за которую самостоятельно переходить нельзя.

Александр Сипкин:

Не стоит. Я сейчас рассказал именно про ту грань, которую выполняет стоматолог и может выполнить челюстно-лицевой хирург. Но, бывает совмещенный процесс, когда у пациента уже есть верхне-челюстной синусит, вызванный патологией верхних дыхательных путей в полости носа, и накладываются болезни зубов. Конечно, эту проблему без оториноларинголога не решить ни в коем разе. Если такой пациент попадает к врачу-стоматологу, он просто обязан отправить его к врачу-оториноларингологу и принять совместное решение. Также врач-стоматолог и челюстно-лицевой хирург должны планировать свои силы равномерно. Если, например, как мы уже говорили, пломбировочный материал блокирует естественное соустье, и там еще есть искривленная перегородка, то также совместная работа и врача-стоматолога, и челюстно-лицевого хирурга, и оториноларинголога, работа должна выполняться совместно.

Сейчас в стоматологии очень много и пишется, и делается для сохранения зубов, во что бы то ни стало сохранить зуб с воспалительным очагом в области верхушек корней. Часто стоматологи работают в паре с оториноларингологом. Стоматолог видит проблему с зубом, видит проблему в пазухе, и пациент уходит к ЛОР-врачу. ЛОР-врач проводит хирургические манипуляции для улучшения санации верхнечелюстной пазухи, например, для расширения естественного соустья. Врач-стоматолог понимает, что не сможет быстро снять воспалительный процесс, что воспаление пазухи будет продолжаться и пазуха может не справиться, и ЛОР-врач ему помогает в лечении зуба. Есть такие тандемы. Но, вопрос достаточно спорный, стоит так делать или не стоит. Нужно учитывать мнение всех ― и мнение пациента, и мнение врача. Я скажу свое мнение: я обычно с такими проблемными зубами поступаю радикально – удаляю зуб и не отпускаю пациента к врачу-оториноларингологу. Я удаляю зуб и делаю более гарантированную работу, ставлю дентальный имплантат впоследствии.

Екатерина Осипенко:

Потому что эта верхушка потом выстрелит рано или поздно?

Александр Сипкин:

Здесь нужно идти с самого начала. Если есть проблема на верхушке корня зуба, значит зуб, в принципе, разрушен. Обычно процент поражения твердых тканей зуба достаточно большой, и такой зуб точно нужно покрывать коронкой. Вопрос: сколько он простоит? Понятно, что жизнь такого зуба конечна. Плюс, воспалительный очаг на верхушке корня, удастся ли его вылечить консервативно врачу-терапевту-стоматологу? Как этот очаг поведет себя после постановки коронки под нагрузкой? Это другой момент. Момент третий – иногда врач-стоматолог уверен, что вылечить не сможет, канал пломбирует и направляет пациента на апикальную хирургию. Опять же, понимая конечность процесса, что дело закончится удалением, создается дефект стенки альвеолярного отростка, там удаляется патологический очаг, удаляется часть верхушки корня зуба, она ретроградно пломбируется и туда закладывается искусственный или свой костный материал, и ждем, что появится кость. Как он себя поведет? Очень много «но», настолько много, что иногда больше похоже на рулетку, похоже на игру. Я сторонник того, чтобы в подобные игры не играть. Если есть показания к удалению, если есть такой очаг, если нет гарантии восстановления зуба на долгие годы, то я стараюсь сделать более гарантированную работу, удалить и поставить имплантат.

Екатерина Осипенко:

Понятно. Есть доступы отоларингологические, наши традиционные подходы, и есть доступы ваши, челюстно-лицевые.

Александр Сипкин:

Такая больная тема!

Екатерина Осипенко:

Вот именно, больная тема. Почему?

Александр Сипкин:

В свое время я погрузился в проблему, и, если честно, я до сих пор испытываю сомнения и тревожность по её поводу. Я выслушивал и врачей-оториноларингологов, и выслушивал своих коллег, и самого себя, правильно ли мы делаем? какой доступ к пазухе правильный, все-таки, ― через переднюю стенку пазухи или через полость носа? С одной стороны, каждый пациент, который садился в мое кресло, говорил мне, когда я ему рассказывал про верхне-челюстную пазуху, что там надо делать, что мы будем делать: «Я был у доктора-оториноларинголога и он мне сказал, что он может выполнить эту операцию без разрезов, через полость носа. Это очень здорово, я хочу к нему пойти». Каждый раз я понимал, что я немного начинаю вздуваться. Я не хочу никого обидеть, но я тут же пациенту рассказывал, что мы иногда на неделе десятку пациентов лечим такой дефект передней стенки пазухи, делаем разрез в полости рта. Эта операция не направлена на созидание, например, как при выполнении синус-лифтинга. Синус – это пазуха, а лифтинг – поднятие. Когда мы делаем синус-лифтинг, мы поднимаем дно пазухи для того, чтобы поставить имплантат, чтобы имплантат полноценно встал в костную ткань.

При синус-лифтинге мы создаем иногда достаточно обширный дефект передней стенки в пазухе и заполняем всё пластическим материалом, своим или искусственным, неважно, и потом ставим имплантаты. Могу сказать, что каждый хирург-стоматолог таких операций делает очень немало. Их выполняется очень много и никаких осложнений в виде неврита второй пары тройничного нерва. Да, такое осложнение есть, но оно бывает, наверное, даже не одно на 100 человек, а на 1000 синус-лифтингов будет, например, одно осложнение. Передняя стенка пазухи восстанавливается, это раз. Понятно, что здесь может быть логичный вопрос: что ты же делаешь синус-лифтинг, ты же туда что-то положил, конечно, стенка восстановится. Но также мы достаточно часто проводим и санацию пазухи через переднюю стенку. Опять же, я всегда закладываю в манипуляцию то, что этот человек придет ко мне потом на будущий синус-лифтинг, и я понимаю, что я в любом случае буду манипулировать с костным окном, которое я создал при операции синусотомии. Я в любом случае буду через это окно, расширив его, проводить манипуляцию синус-лифтинга.

Я хочу рассказать о своем опыте. Я для себя его объясняю тем, что, во-первых, у большинства пациентов передняя стенка у пазухи имеет определенную толщину. Она может быть тонкая, доля миллиметра, но чаще всего она имеет толщину 0,5–1,0 мм, у кого-то даже бывает очень толстая, 3–4 мм. Когда мы уже повторно идем на операцию созидания синус-лифтинга, в большинстве случаев я не вижу этого костного дефекта, или он сокращается в размерах в 2–3 раза точно. Я объясняю это тем, что мы сохраняем целостность надкостницы, и от нее также идет восстановление. Поэтому я, например, за манипуляции на верхне-челюстной пазухе через ее переднюю стенку. Лишь если процесс располагается локально, в области естественного соустья, то доступ гораздо удобнее через полость носа. Я именно за эту эндоскопическую синусотомию через полость носа.

Екатерина Осипенко:

Но бывают ситуации, когда приходится и через зубик.

Александр Сипкин:

Да, бывают ситуации, когда приходится через зубик, после удаления зуба. А бывают ситуации, что приходится и через зубик, и через стеночку, и через полость носа.

Екатерина Осипенко:

Мы поговорили, и у меня сложилось впечатление, что это наибольшая сфера деятельности челюстно-лицевого хирурга, хотя я прекрасно понимаю, что мы даже не касались вопросов, которые связаны с традиционными дефектами челюсти, врожденными и приобретенными ситуациями, травмами, не говоря уже про онкологию. На самом деле, мы поговорили только о том, что связано с одонтогенными гайморитами? Маленький кусочек деятельности.

Александр Сипкин:

Только связано с одонтогенными, действительно так. На одной из конференций, причем, оториноларингологической, я услышал, как докладчик с трибуны сказал: «Я считаю, что нет переломов скуловой кости, черепа в области пазух, а есть переломы придаточных пазух носа, стенок, и их должны лечить только оториноларингологи». У меня тогда очень широко открылись глаза. Он долго объяснял, почему. Да, здесь, конечно, травма занимает, я бы сказал, очень огромную нишу, потому что любая травма той же самой скуловой кости связана именно с переломом стенки пазухи. Здесь истина тоже есть в том, что, например, не все врачи на первом этапе могут дать пациенту качественные рекомендации, чтобы не было осложнений. Пациент не понимает, что есть дефект стенки пазухи, он понимает только то, что была травма и есть кровянистые выделения из полости носа, сгустки.

Екатерина Осипенко:

Однажды мой пациент-певец пришел, и один сплошной синяк, в половину лица синяк. Я спрашиваю: «Что было?» ― «Была травма, дали кулаком». Я понимаю, что это зона челюстно-лицевого хирурга. Он пришел ко мне, потому что у него нос не дышал. Глаз заплыл, и какая-то странная отечность. Я направляю, мы делаем исследование – передняя стенка пазухи вдавлена, скуловая кость. Если бы я сейчас не стала действовать таким образом, мы неизвестно что могли бы пропустить, и остался бы дефект после того, как я сняла отек. Но я направила, отвела за ручку к нашим челюстно-лицевым хирургам.

Александр Сипкин:

Бывают очень комичные ситуации. Обычно у пациента после травмы сразу появляется желание освободиться от всех сгустков, которые там скапливаются, он хочет посильнее отсморкаться. Получается замкнутый круг. Он мне говорит: «Представляете, я сморкнулся – и вдруг отек и синяк, который у меня был, стал больше в 2 раза. Он стал больше в 2 раза, – говорит, – и появился хруст, хрустит». При пальпации да, ощущаешь, что там хруст морозного снега, хрустит воздух. Ты говоришь: «Ну, что делать? Не делайте так больше. Воздух выгоняется через трещины под давлением мягких тканей, всего становится больше».

Екатерина Осипенко:

Вообще да, не надо активно сморкаться, как некоторые сморкаются. Надо учить людей отсмаркиваться одной половиной носа. Это отдельная тема, но она, по-моему, актуальна не только в нашей стране, но особенно за границей, когда с грохотом все происходит. Можно хорошо отсморкаться, получить эмфизему, травму и прочее.

Итак, если вдруг с пациентом произошла ситуация, когда поставлен диагноз одонтогенного гайморита, то вопрос должен решаться обязательно в содружестве. У нас отоларингологи всегда направляют к стоматологам, вы, в свою очередь, делаете то же самое. Дальше уже индивидуально принимается решение, отдельно, потому что ситуации с зубами могут быть совершенно разноплановые, и подходы могут быть совершенно разные. Они могут быть одномоментные, могут быть разделённые во времени. Но, главное, что всё делается. Нашим пациентам не надо забывать об одном - что к стоматологу надо обращаться своевременно и регулярно. Своевременно – это сколько, как часто?

Александр Сипкин:

Один раз в полгода.

Екатерина Осипенко:

Полгода ― время формирования кариозного процесса, как минимум?

Александр Сипкин:

Да, именно такой стандартный мониторинг, который должен понимать каждый человек: раз в полгода к стоматологу. Это очень важно.

Екатерина Осипенко:

А заложенность носа больше уже 2 недель должна явиться основанием для…

Александр Сипкин:

Быть настораживающей, да. Конечно, надо призывать и пациентов, и стоматологов проводить полноценные обследования, чтобы на КЛКТ были видны все придаточные пазухи носа.

Екатерина Осипенко:

Мой заключительный вопрос, касающийся повсеместной имплантации: это благо?

Александр Сипкин:

Это благо, это избавление большинства людей от съемных протезов. Это сохранение здоровья соседних зубов, их не надо обтачивать. Это более гарантированная работа по качеству и продолжительности службы. Многие пациенты кричат, что нет, они отторгаются: «У моего соседа отторгся». Но никто не понимает, что одна из процедур, которая планируется заранее, все риски можно обговорить заранее по обследованию.

Екатерина Осипенко:

И процессы в пазухе тоже в дальнейшем…

Александр Сипкин:

…предупредить, конечно же. Всё закономерно, планомерно и обсуждаемо.

Екатерина Осипенко:

В общем, надо попасть в грамотные руки. Одни из таких рук сидят сейчас передо мной.

Александр Сипкин:

Спасибо.

Екатерина Осипенко:

Доктор медицинских наук Александр Сипкин, руководитель отделения челюстно-лицевой хирургии Московского областного научно-исследовательского института имени Владимирского – МОНИКИ. Спасибо огромное за то, что вы сегодня к нам пожаловали и выделили в своем плотнейшем графике время.

Александр Сипкин:

Спасибо.