Михаил Цурцумия:
Добрый вечер, дорогие зрители и слушатели. Тема сегодняшней передачи: «Партнерские роды». Когда возникла мысль сделать передачу на тему партнерских родов, я очень долго думал, кого пригласить, кого пригласить из коллег, с кем поделить этот эфир? Но потом принял решение, и сегодняшняя передача будет необычная. Вы сегодня увидите не коллег, а увидите, скажем так, тех, ради кого это все делается, непосредственных участников и героев, которых абсолютно можно назвать партнерами. Я бы хотел, чтобы вы сегодня увидели партнерские роды глазами наших пациентов, глазами реальных партнеров, которые были в родах друг рядом с другом, и поделились с нами, в том числе, впечатлениями счастливого момента рождения их очередного ребенка. У нас в гостях сегодня Голубкова Дарья Михайловна и ее супруг Кошкин Сергей Александрович.
Начну с вопроса того, на которой должны были бы ответить слушатели и зрители в конце нашей передачи: партнерские роды — да или нет?
Дарья:
Да.
Сергей:
Да.
Михаил Цурцумия:
Да или нет ― спрашиваю не просто так, потому что у меня есть свое видение. Я хочу, чтобы наш сегодняшний эфир прошел в некоем междусобойчике и диалоге, и я хочу, в том числе, увидеть это вашими глазами. Ведь 5-7-10 лет назад таких родов не было. Может быть, мы могли увидеть в фильмах, могли где-то услышать, но их не было у нас, и не было настолько распространено.
Ваше мнение: партнёрские роды — больше дань моде или необходимость?
Дарья:
Я раньше думала, что это дань моде, поэтому в 2008 году, когда я первый раз отправилась на роды, даже не думала о том, что мой муж может быть со мной. Мы смотрели всякие передачи по различным каналам про Америку, про то, как собирается не только муж, но и родственники, они садятся рядком, все аплодируют, и подбадривают: давай-давай, молодец-молодец, как хорошо, и давай еще, головка показалась! Я думаю: «Ни за что, зачем мне это все надо?» У меня есть доктор, он берёт ответственность, поэтому что мне ещё, зачем мне мучить своего мужа всякой ерундой?
Михаил Цурцумия:
То есть вы рассматривали, в любом случае, с точки зрения, что я его буду мучать?
Дарья:
Да, конечно, что он будет торчать, не спать всю ночь. Почему-то я была уверена, что роды будут ночью, и на самом деле они всегда в моей жизни происходили именно ночью. Пускай поспит, а я отработаю.
Михаил Цурцумия:
Что вас подвигло задуматься о том, что вы всё-таки хотели бы видеть своего мужа? Как вы решили, вы вместе приняли решение или это было ваше желание?
Дарья:
Скорее, была просьба с моей стороны, которую Сережа замечательно поддержал. Мне было дико одиноко, мне было больно, было страшно. Я находилась в боксе под воздействием каких-то препаратов, и мне больше всего на свете хотелось, чтобы меня пожалели. А никого рядом нет. И я думаю: ну, хотя бы пусть будет рядом со мной близкий человек, который будет мне говорить «Всё хорошо, ничего страшного», а если вдруг мне что-то понадобится, он найдет кого-нибудь и мне помогут. Главное ― то безысходное чувство одиночества и бесперспективности.
Михаил Цурцумия:
Ваше видение понял. Мне очень интересно. Честно вам скажу: я сам отец трех детей, у меня была возможность быть на родах, но я там не был. Мне интересно, Сергей Александрович, как вы приняли решение? Я понимаю, что вы не могли не поддержать свою жену, но как вы приняли решение пойти на роды? Что вас, скажем так, щелкнуло, что вас побудило?
Сергей:
Скорее, побудил первый опыт. Когда родился наш первый ребенок, то впечатления, которые вынесла моя супруга после родов, побудили меня на то, чтобы на все последующие обязательно приходить. Нужна помощь, нужна поддержка, нужно моё активное участие. Недостаточно заработать денег, купить контракт в платной клинике на ведение родов, договориться с лечащим врачом — этого недостаточно. Я понял, что моё присутствие там просто обязательно. Как Даша рассказывала, она чувствовала себя одиноко, она не могла дозваться акушерку в нужный момент, к ней были равнодушны. Поэтому я принял решение: если у нас будет второй ребенок — я пойду обязательно. Собственно говоря, так мы и сделали, а когда третий — уже не обсуждалось, было само собой.
Михаил Цурцумия:
Тогда вопрос, который я бы задал сам себе, но я бы хотел увидеть вашими глазами и услышать ответ из ваших уст. Даша чувствовала себя одинокой в родах, Даша вам рассказала, что ей было одиноко, она не могла дозваться акушерку, ее не было рядом или врача не было рядом с ней, и это явилось причиной того, что вы решили: да, я туда пойду и буду рядом. С другой стороны, если бы Даша дозвалась акушерку, если бы рядом с ней был врач тогда, когда он ей нужен, возникла бы необходимость в вашем присутствии?
Сергей:
Я думаю, все равно возникла бы, потому что, когда рядом близкий человек, когда рядом свидетель, я уверен, что и врачи, и акушеры ведут себя по-другому.
Михаил Цурцумия:
Я с вами согласен. Есть ещё один маленький нюанс. Я скажу, но я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то думал, что мы находимся по разную сторону баррикад. Я сегодня был на «беременных посиделках», хотел сделать презентацию, что-то рассказать, а потом решил, что не буду ничего делать, потому что смысл не в том, что я буду что-то рассказывать. Смысл в том, чтобы ответить им на вопросы. Первый вопрос, который я им задал: должен ли быть муж на родах? Я очень удивился, когда 80 % женщин сказали, что нет, их там не должно быть. Я не уточнял, были у них роды или не были, какой был опыт — я не уточнял, но 80 % мне сказали: «Нет, мужей на родах быть не должно». Я поменял формулировку вопроса и услышал неожиданный ответ. Я спросил: «Хорошо, на родах их быть не должно. А должен ли присутствовать муж на дне рождения ребенка?» Тут ответ диаметрально поменялся: «Да, должен». Скажите пожалуйста, Даша, ведь не все мужья готовы, как Серёжа, пойти на роды?
Дарья:
Конечно.
Михаил Цурцумия:
Ваше видение: как должно приниматься решение о присутствии на родах?
Дарья:
Конечно, обоюдно, совместно. Если бы я увидела хоть долю сомнения своего мужа, я бы ни за что больше не заикнулась и не стала бы его упрашивать, потому что это чисто добровольное дело. Кто-то вообще не может видеть кровь и какую-то такую физиологию, кому-то все настолько неприятно. Это надо понимать.
Михаил Цурцумия:
Представим, что Даши здесь сейчас нет. Каково видеть мужу, что жене больно, и он сделать ничего не может?
Сергей:
Конечно, тяжело, но на последних родах я понял, что я могу убрать боль. Мы рассчитывали на то, что нам будут делать анестезию, но удивительно, что мы без нее обошлись. В течение нескольких часов я делал массаж, после родов у меня болели руки настолько, что я не мог взять в руки мобильный телефон. Тем не менее, мы добились результата, что все прошло замечательно. Мы не делали никакой анестезии, но все прошло.
Михаил Цурцумия:
А вы договаривались, что не будете делать анестезию, или решили попробовать?
Дарья:
Нет, мы очень хотели её сделать. Очень хотели, потому что на вторых родах она у меня была, я поняла, какой вообще кайф — эпидуральная анестезия, как можно здорово отдохнуть. Когда я поступила в родбокс, мне Елена Викторовна сказала, что сейчас пока рановато, и действительно боли я особо не чувствовала. Она говорит: как пойдет, когда ощущения действительно будут уже острые — сделаем эпидуралку. А когда они стали острыми, выяснилось, что уже поздно. Вот мы и справлялись подручными средствами вдвоём. Так нет, я как раз сторонник эпидуралки. Я без нее рожала первый раз, это была жесть! Причем, я по глупости сама отказалась.
Михаил Цурцумия:
Почему?
Дарья:
Потому что накануне я посмотрела передачу о том, что одна женщина после эпидуральной анестезии потеряла способность ходить. Так как это было непосредственно перед моими родами, естественно, мне стало страшно. Когда мне врач сказал: «Ну что, Даша, эпидуралку делать будем?» Я говорю: «Нет, я боюсь укол в спину!» Он: «Ну, смотри», улыбнулся хитро, говорит: «Сейчас я тебе промедольчик тогда вколю». Я не стала спрашивать, что такое промедол. Оказалось, совершенно жуткая...
Михаил Цурцумия:
Жуткая вещь, потому что голова дурная, а болит всё так же.
Дарья:
Главное, дикая агрессия от него, дикая агрессия. У меня было желание выброситься в окошко от боли, от этого жуткого состояния. Поэтому второй раз я уже пошла в твердой уверенности, что будет эпидуралка.
Михаил Цурцумия:
Даже если перестанут ходить ноги?
Дарья:
Я почему-то подумала, что со мной такого не будет.
Михаил Цурцумия:
Но вы на третьи роды шли с мыслями, что у меня будет эпидуралка?
Дарья:
У меня будет муж, у меня будет эпидуралка, контракт.
Михаил Цурцумия:
…и в этот раз все будет вообще совсем идеально.
Дарья:
Хотя бы я к тому стремилась. Это как работа над ошибками, что ли, я бы так сказала.
Михаил Цурцумия:
Если отмотать ленту обратно, эпидуралка — да или нет?
Дарья:
Да. При возможности – конечно, да.
Михаил Цурцумия:
Что она вам дает?
Дарья:
Убирает боль.
Михаил Цурцумия:
Она вам дает отдохнуть?
Дарья:
Да.
Михаил Цурцумия:
Вам с ней комфортно?
Дарья:
Да.
Михаил Цурцумия:
Тогда по-другому вопрос задам. По вашему рассказу я чувствую, что и у вас, Даша, и у вас, Сережа, перед первыми и перед вторыми родами была определенная нехватка информации, которую вы черпали где-то, вы пытались найти. Вы говорите, что смотрели штатовские передачи, где были родственники, хлопали...
Дарья:
Случайно смотрели, не специально.
Михаил Цурцумия:
Не специально, но вы где-то наткнулись, вы наверняка искали что-то в поисковике нечто похожее, скажем так?
Михаил Цурцумия:
Тогда даже не в поисковике, а по телевизору. Я лежала с токсикозом, с пультом в руках, и просто переключала каналы. На канале TLC мне попалась передача, я посмотрела, думаю: что за бред?
Михаил Цурцумия:
Вы сказали, что посмотрели передачу, где девочка рассказала, что перестала ходить, и отказалась от эпидуральной анальгезии. Это к вопросу о том, что в объеме информационной поддержки нас вам реально не хватает. У вас нет ответов на вопросы от тех людей, которые за вас отвечают, к которым вы приходите.
Не могу не сказать про то учреждение, в котором у вас заболели руки, вы проводили массаж. Достаточно часто сейчас девчонки задаются вопросом в выборе учреждения, в котором они будут рождать. На чем вы основывались, что было для вас основополагающим, что вы от него хотели, чего вы ждали, что вы искали в родовспомогательном учреждении, чтобы решиться?
Дарья:
Первое, чтобы моего мужа обязательно пустили ко мне. Я знаю, что бывают ситуации, когда все родбоксы заняты, женщина-бедняга томится где-то в предродовой. Я, кстати, ни разу в этом страшном месте не побывала, и вообще, я считаю, я счастливчик, мне очень везло. Первый момент — чтобы мы были вместе, для нас это было принципиально. Остальное всё отсюда проистекает.
Михаил Цурцумия:
Да, достаточно много, почти все родовспомогательные учреждения Москвы и области предлагают партнерские роды. Тем более, что партнерские роды входят в объем обязательного медицинского страхования, они абсолютно бесплатные и присутствие на родах абсолютно доступно. Но вы же искали не просто родовспомогательное учреждение, где возможны партнерские роды, вы выбрали именно какое-то?
Дарья:
Да. Во-первых, создается впечатление, что московские роддома более загружены. Я пыталась как-то представить себе, что если, например, в некоем роддоме в Москвы, в перинатальном центре в сутки происходит 60 родов, а боксов у них 10 или 15. Методом простых математических подсчётов я подумала, что, наверное, мне не очень повезет в этом смысле. Когда я зашла на сайт зеленоградского перинатального центра, я просто посчитала, сколько детей родилось с начала 2019 года, разделила на количество суток, и поняла, что, в принципе, у нас есть шанс попасть в бокс, это первое. Второе, от чего я, честно, растаяла: я написала через Инстаграм вам вопрос какой-то, не помню, и через минут 10 мне ответили и прислали смайлик. Я очень воодушевилась, это было в день моего рождения к тому же. Я думаю: это знак! Знаете, настолько приятно, что вы круглосуточно отвечаете на вопросы, потому что другие родовспомогательные учреждения так не делают. Я куда-то, в некое учреждение написала свой вопрос, мне ответили дней через 5, а у вас клиенториентированность, что ли, – общаетесь, информируете.
Михаил Цурцумия:
Можно я немножко похвастаюсь? Дело даже не в клиенториентированности. Дело в том, что все сотрудники прекрасно понимают: наше учреждение создано и построено не для того, чтобы мы там работали, а для того, чтобы вы там рожали. Нас не будет там завтра, нас не будет там послезавтра, но вы как рожали, так и будете там рожать. Наша задача, чтобы в тот короткий или длинный период, который мы там будем находиться, создать вам максимально комфортные условия. Ведь это колоссальная степень вашего доверия нам, вы нам доверили и решили поделить с нами тот счастливый момент рождения. Я имею определенный опыт акушерства за плечами, может быть, не такой большой, но каждые роды — очень трепетный момент. Чем старше я становлюсь, я периодически пытаюсь себя сдержать от того, чтобы не заплакать, потому что это колоссально! Мы прекрасно понимаем, как все происходит на клеточном уровне, как оплодотворяется, как внедряется, как развивается, но, когда ты первым видишь новую жизнь, когда ты первым берешь её на руки, когда ты видишь, как маме выкладывают на живот, вот, только сейчас, эта новая жизнь — это колоссальное ощущение, которое ни с чем несравнимо, это космос!
Сейчас достаточно распространенное явление — присутствие не супруга, а другого партнера. Кого вы представляете? Кого бы вы в альтернативу супругу могли с собой взять?
Дарья:
Никого.
Михаил Цурцумия:
Только он? Почему?
Дарья:
Потому что это очень интимно, я такой интимностью готова делиться только с мужем и с врачами.
Михаил Цурцумия:
Сейчас достаточно распространены доулы. Безусловно, доулы не имеют медицинского образования, но они тоже некий уровень психологического комфорта пациентки, которая не может с собой взять мужа по определенным разным причинам. Как вы видите присутствие доулы на родах? Ваше видение, не более того.
Дарья:
Опять же, только из того, что я читала в Инстаграме, в интернете, что тоже вроде как поддержка. Это человек с психологическим образованием, скорее всего, должен быть. Точно так же приезжает на роды, но за деньги, и как-то успокаивает, делает массажик, отговаривает от всяких анестезий: давай подышим, давай поглажу спинку, давай ещё что-нибудь, напою тебя травяным чаёчком, поставлю тебе музыку. Честно, если бы мне поставили релаксирующую музыку, я бы человека сразу убила. Я не знаю, почему.
Михаил Цурцумия:
То есть, ураган эмоций на фоне релаксирующей музыки, которая вас раздражает.
Дарья:
Ужасно раздражает. Вообще, это не родной человек, он не пожалеет тебя от души.
Михаил Цурцумия:
Он может пожалеть за деньги.
Дарья:
Да, но это же совсем не то. Наверное, лучше сказать: «Девушка, позови, пожалуйста, акушерку, у меня тут вопрос». Просто, как человек, который будет сидеть при тебе.
Михаил Цурцумия:
Есть абсолютно всякие разные мысли, но мое глубочайшее убеждение, что партнером может быть только муж. Я с вами абсолютно согласен. Но у меня есть некая идея, как найти золотую середину для тех, кто не хочет присутствовать на родах. Я хочу услышать ваше мнение и ваши видение. Например, мы с тобой, Дашенька, находимся в боксе № 3, в схватках, мы знаем, что Сережа не хочет идти на роды по разным причинам, неважно по каким. Но мы с тобой знаем, что у нас есть комната ожидания для папы, она через коридор, и он сидит там. Насколько тебе психологически комфортно?
Дарья:
Нет, никак. Я бы, честно говоря, в такой ситуации посоветовала индивидуальный пост акушерки. Кстати, у вас в роддоме такая классная акушерка была, Суслова, по-моему, её фамилия. Она, понятно, металась из одного бокса в другой, но, если бы она сидела непосредственно у меня боксе, и отвечала бы на мои вопросы, что да как, мне бы было...
Михаил Цурцумия:
…её вполне достаточно.
Дарья:
Не то чтобы вполне достаточно, совсем не так. Это как альтернатива одиночеству, потому что по протоколу доктора и акушерки заходят раз в сколько-то часов. Мне кажется, этого недостаточно для того, чтобы женщина чувствовала себя комфортно и спокойно. А если есть индивидуальный, например, пост акушерки, то он поможет. Может быть, даже не очень хорошо, чтобы она все время сидела, но хотя бы она заходила раз в 5 минут, и спрашивала: «Ну, как там у тебя? Всё, ничего, помочь тебе? Пелёночку подложить, не подложить?»
Михаил Цурцумия:
Насколько я понимаю, вас тяготит в родах не то, насколько квалифицированную вам, вашему ребенку окажут медицинскую помощь, успеют или не успеют. Вас тяготит одиночество на протяжении схваток.
Дарья:
Да, потому что я достаточно уверена в квалификации докторов.
Михаил Цурцумия:
Да, но, если вы выбирали родовспомогательное учреждение, то вы наверняка руководствовались какими-то критериями оценки их квалификации, то есть в ней не сомневаетесь. Единственное, что вас тяготит, это чувство одиночества?
Дарья:
Одиночество, да, ужасно тяготит, честно говоря. Именно отсутствие сочувствия. Когда я первый раз пошла рожать, Сережа проводил меня в приемное отделение, мы распрощались – и всё. Я почувствовала себя ребенком, которого первый раз отвели в детский садик, который плачет, хочет к маме, а маме надо на работу. Там какие-то люди, они кто-то поприятней, кто-то получше, кто-то похуже, но они все чужие, а я одна со своей проблемой. Хочется, чтобы был кто-то, чтобы рядом был близкий человек.
Михаил Цурцумия:
Сережа, ваше видение?
Сергей:
Я полностью согласен с Дашей. Единственное, что касается акушерки, мне кажется, что в роддоме не хватает круглосуточного поста. Не обязательно чтобы он был именно в этом родблоке, в этой комнате, но, хотя бы в коридоре, чтобы стоял стол, и акушерка была там. Потому что, когда я выхожу в коридор, я никого там не вижу, и мне как-то это странно. Я понимаю, что роды уже вот-вот сейчас случатся, а никого нет. Мне приходится кричать куда-то в конец коридора, и дальше тишина. Мне кажется, действительно хорошая мысль — поставить там столик, как ресепшн, как пост, не важно, чтобы человек, сотрудник, находился там и присматривал за несколькими боксами одновременно.
Михаил Цурцумия:
Моё видение вам скажу: если вы помните наш коридор родблока, там стоит некий ресепшен посередине, не доходя до предродовой.
Сергей:
Я не заметил. Я поднялся на лифте, и первая же дверь был наш бокс, в коридоре ничего не было.
Михаил Цурцумия:
Вы не дошли до ресепшена, потому что он находится между, то есть одинаковое количество боксов с одной стороны и с другой стороны, вы были в 3-м боксе, скорее всего, в самом первом с правой стороны. Но, смысл не в том, чтобы она там сидела, сидела в боксе или на ресепшне, она же не военный дневальный, который стоит на посту и охраняет, она же не стол должна охранять. Она должна охранять ту же самую Дашу и быть рядом с ней, и быть в нескольких боксах одновременно. Да, я с вами абсолютно согласен, что, наверное, больше спрос, и в определенной степени нас вам не стало хватать. Но, вы правильно сказали, что присутствие мужа заставляет персонал либо говорить по-другому, либо думать по-другому, либо делать по-другому.
Я хочу вам сказать, что для нас, акушеров-гинекологов, присутствие мужа — это колоссальное подспорье! На наших школах и достаточно часто в прямых эфирах мы рассказываем про то, что есть разные методики обезболивания родов, будь то дыхание, массаж, я имею виду немедикаментозные варианты. У меня на школах спрашивают: «Михаил Зурабович, как нужно дышать, для того чтобы продышать схватку?» Я говорю: давайте посмотрим на ваше нынешнее состояние сейчас. Вы сейчас беременны, вас особо ничего не беспокоит, всё плюс-минус очень даже ничего. Я вам рассказываю, как надо продышать, но в родах ваше состояние совсем другое, правда? Ты не то что всё забываешь, а ты на всё смотришь через призму своей боли, раз. Если, тем более, рядом с тобой никого нет, о каком дыхании может идти речь? Ты тихо сходишь с ума, находясь в ожидании; ты боишься не самой схватки, а ожидание следующей схватки тебя еще больше пугает. В такой ситуации наличие и присутствие мужа — колоссальное подспорье. На самом деле, партнерские роды — это не вы двое, партнерские роды — это на троих.
В первом периоде родов я не представляю себе родовспомогательное учреждение без дружной слаженной команды. Это и акушерка, само собой разумеется, и неонатолог, само собой разумеется, без которого мы совсем ни о чем; это и анестезиологи-реаниматологи, потому что роды могут закончиться как в одну сторону, так и в другую — мы можем родить через запасной выход, не через основной. Может закончиться операцией кесарева сечения, либо та же самая эпидуральная анальгезия — это тоже анестезиологи-реаниматологи. Но это должен быть наш дружный союз. Я ни в коем случае не хочу, чтобы наши пациенты, вы в том числе, думали, что мы по разную сторону. Вы нам доверили и поделились с нами счастьем рождения вашего ребенка, поэтому всё, что мы с вами делаем, мы делаем ради ваших детей и для них. Уж коли вы с нами поделились своим счастьем, то у нас должна быть бригада «Ух!», которая готова к любым изменениям, к любым осложнениям. Но мы вместе.
Хорошо, про роды нам плюс-минус понятно. Благо, вы избежали оперативных вмешательств. Говорю «благо», потому что считаю, что мастерство акушера заключается в том, чтобы провести роды через естественные родовые пути. Как вы считаете, партнер должен быть на кесаревом сечении?
Дарья:
Да. Мне кажется, что ничего страшного бы не было, если бы он просто рядом так же стоял, как при естественных родах. Но, так как у нас в стране это запрещено, то очень хорошо у вас придумано, что он сидит в смежной комнатке.
Михаил Цурцумия:
Вы бы смогли быть в операционной? Видеть, как мы это делаем?
Сергей:
Да, конечно.
Михаил Цурцумия:
Ваш ответ до мурашек. Я не хочу ни в коем случае, чтобы вы подумали, что мы чего-то боимся. Коли мы с вами партнеры, мы не боимся вас позвать в операционную. Мы боимся вашей реакции в операционной. Даша абсолютно правильно заметила, что у нас смежная с операционной комната через дверку, которая открыта, где ждет папа. Мы знаем, что после операции выложить ребёнка на живот маме не представляется возможным, поэтому мы компенсируем другим ходом ― отдаём папе на оголённую грудь. Кстати, грудь папе брить не надо. Он ждет ребенка, и это колоссальное ощущение.
Кто перерезал пуповину?
Сергей:
Я.
Михаил Цурцумия:
В третий раз, а во второй раз?
Сергей:
Во второй раз я не решился, потому что доктор мне целый моток пуповины дал, я не знал, как резать правильно, под каким углом. Третий раз мне маленький кусочек показали с двумя зажимами, оставалось только перерезать. Я подумал, что надо воспользоваться шансом.
Михаил Цурцумия:
Ощущения?
Сергей:
Ощущения — очень жесткая. Очень жестко резать, я думал, что мягко пойдет.
Михаил Цурцумия:
Ваши ощущения, когда вы резали, ваши мысли?
Сергей:
Я просто был счастлив.
Михаил Цурцумия:
Вы были счастливы. Колоссальное чувство! С вами поговорив, с вами побывав, заряжаешься от вас колоссальной, абсолютно другой энергией, абсолютно другое мироощущение. Если отмотать ленту назад, как минимум, лет на 15, наверное, я бы побывал на родах своих детей, потому что, наверное, очень важно.
Мы привыкли к тому, что есть школа для вас, но нет школы для нас. Наверное, очень важно зачастую вашими глазами взглянуть на другую сторону медали, очень важно посмотреть. Здесь мы делаем первые шаги. Вы знаете про наш чат, придумали мы его, чтобы не просто отвечать на вопросы, мне нужна была обратная связь. Мы придумываем своё, но вполне возможно, что вам это вообще может быть неинтересным. Чат был придуман для того, чтобы вы писали туда свои хотелки. Вы помните про вешалки в туалетах? Когда я спросил: «Девчонки, чего вам не хватает?» ― «Нам нужны вешалки в туалетах, потому что мы туда заходим с сумками, там КДО, сумки девать некуда». Сделать это достаточно просто, повесили вешалки — здорово, ура. Но это делается не для «здорово, ура», а потому что есть вещи, которые вам необходимы, но я до них не додумаюсь, их видите вы.
Я очень рад, я колоссально вам благодарен, что вы нашли возможность и уделили мне сегодняшний вечер! Я прекрасно понимаю, что вы вырвали несколько часов у своих детей и подарили их нам, зрителям, мне, в первую очередь. Огромное вам спасибо! Спасибо за эмоции, за ощущения, которые я испытал в течение этих 40 минут! В завершение я бы хотел, чтобы каждый из вас сказал свое пожелание тем, кто еще не решился, идти или не идти.
Дарья:
Я считаю, что зависит от отношений между людьми. Нельзя дать такой совет. Для нас с мужем это хорошо, а для кого-то может быть и нет. Кроме того, столько страшилок всяких на эту тему.
Михаил Цурцумия:
Почему, каких страшилок?
Дарья:
Как муж посмотрел на свою жену не в том виде, и она ему больше не нравится, к примеру. Этого боятся, мне кажется. Кто-то считает, что в женщине должна быть какая-то тайна.
Сергей:
Я бы все-таки рекомендовал присутствовать. Но это, конечно, решение обоюдное. Я бы рекомендовал.
Михаил Цурцумия:
Большое вам спасибо, ребята!