Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья. У нас очередной эфир «Мозгового штурма» на канале Медиадоктор, посвященный нейрохирургии. Несколько прошлых наших эфиров были посвящены инсульту, а если более конкретно, то ишемическому инсульту. Мы разбирали возможности лечения, прогнозы, варианты диагностики. Сегодня мы также поговорим об одной из разновидностей инсультов. Но сегодня мы будем говорить о геморрагическом инсульте, то есть том инсульте, когда происходит кровоизлияние в головной мозг, так называемая очередная мозговая катастрофа. И если быть более точными, то сегодня мы будем говорить не просто о геморрагическом инсульте, а об одной из наиболее частых причин инсульта – аневризме сосудов головного мозга. Сегодня мы попытаемся рассказать, что это такое, откуда возникают аневризмы, как с ними бороться. И с этой целью я пригласил сегодня в нашу уютную студию своего друга и коллегу, сосудистого нейрохирурга Алана Викторовича Царикаева – сотрудника Центральной клинической больницы Управления делами Президента. Здравствуйте, Алан Викторович, спасибо большое, что пришли сегодня к нам в студию.

Алан Царикаев:

Добрый вечер, спасибо, что пригласили на эту передачу с такой интересной темой, так как аневризма является очень красивой и сложной хирургией. Сразу оговорюсь, что мы неправомочны считать, что аневризма является причиной инсульта. Инсульт более характерен для гипертонического кровоизлияния. Поэтому про аневризму можно говорить, что это просто самостоятельная болезнь, которая может приводить к разрыву, которая за собой ведет довольно грозные и сложные осложнения.

Андрей Реутов:

Давайте тогда мы расскажем про непосредственно аневризму. Начнем с азов – что такое аневризма? Это аневризма головного мозга или это аневризма сосудов головного мозга?

Алан Царикаев:

До сих пор идут споры, как правильно произносить это слово – то ли это аневризма головного мозга, то ли это артериальная аневризма головного мозга. Споры идут почему? Потому что аневризма головного мозга не может быть чем-то другим, кроме как артерий. Только лишь аневризма вены Галена может быть применима к венам. Но когда мы говорим аневризма головного мозга, мы всегда понимаем, что это такое среди коллег. Поэтому добавление слова артериальная –это масло масляное. Проще говорить меньшими словами и быстрее все понимать, чем нагромождать определенные смыслы большим количеством слуховой нагрузки.

Аневризма головного мозга – это выпячивание артериальной стенки, которая может изображаться в виде мешка либо веретенообразного расширения. Можно представить себе это в голове, как грыжу на шине, которая может в любой момент лопнуть. Но это не просто расширение артерии, это изменение самой стенки артерии. Она при локальном расширении теряет мышечный слой. У стенки артерии существует 3 слоя – внутренний, средний и наружный. И мышечный слой в стенке аневризмы отсутствует. Отсюда резко утончается сама стенка сосуда и может привести к ее разрыву. Именно поэтому аневризма считается довольно серьезной болезнью. Само локальное расширение не приводит к болезни, только ее большое увеличение либо ее разрыв.

Андрей Реутов:

В организме любого среднестатистического человека порядка 100 000 километров сосудов. Почему чаще всего мы в своей практике встречаем аневризмы сосудов или аневризмы головного мозга? Довольно часто мы еще встречаем аневризму брюшной аорты. Почему это все происходит именно в голове, почему мы не слышим про аневризму на руке, на ноге, ведь там тоже есть артерии? С чем это связано?

Алан Царикаев:

Основная протяженность не за счет больших сосудов, а за счет капилляров, которых очень-очень много, ими можно обогнуть Земной шар несколько раз. Но артерии конечностей достаточно прочные, подвижные и окружены тканями, которые эти сосуды подпитывают. Сосуды же головного мозга, особенно крупного калибра, всегда сопровождаются в ликворном пространстве, это как проходящие трубы Газпрома по дну Балтийского моря, то есть эти артерии всегда плавают в воде. Возможно, это является той самой причиной, почему они начинают так локально расширяться. И ко всему прочему, это происходит на развилках, где существуют некие гемодинамические удары, и этот удар может потихонечку просверливать отверстие в стенках аневризмы.

Андрей Реутов:

Мы говорим про аневризму артериального сосуда. Возможно ли образование аневризмы на вене, не говоря про аневризму вены Галена, или это исключительно болезнь артериальных сосудов?

Алан Царикаев:

Само определение такого заболевания вряд ли можно отнести к вене, потому что вена вследствие низкого давления в ней крови, даже если она расширяется, например, это будет аневризма вены Галена, или варикозное расширение вен нижних конечностей, то они могут расширяться и довольно сильно, но они никогда не порвутся. Это вследствие того, что вена всегда имеет мышечный слой. Поэтому не правомочно говорить о том, что аневризма может быть в вене.

Андрей Реутов:

Почему наиболее часто мы встречаем аневризму на внутренней сонной артерии, к примеру, в субклиноидном отделе? Связано ли это с тем, что в месте происходит развилка, или бифуркация, то есть место, наиболее подверженное воздействию сил тока крови, или она может встречаться в любом месте?

Алан Царикаев:

Чаще всего аневризмы встречаются внутри черепа. Довольно редкие наблюдения, что они бывают экстракраниальные. И чаще всего излюбленные места – это передний круг большого артериального круга, виллизиев круг. И вертебробазилярный бассейн, там немножко реже это происходит. Отдаленные аневризмы сосудов мелкого калибра также очень редко встречаются. Поэтому это определенные места, их можно перечислить буквально на пальцах, и не более того. Чаще всего встречаются тогда, когда аневризма входит в область черепа на внутренней сонной артерии, все места, где она начинает делиться, бифуркация внутренней сонной артерии, бифуркация средней мозговой артерии, и там, где соединяются переднемозговые артерии. И гораздо реже это могут быть перикалезные аневризмы, это чуть подальше. То есть это достаточно строгая середина калибров артерий головного мозга.

Андрей Реутов:

Существует ли другая классификация аневризм? Возможно, они делятся по своим размерам, зачастую пациент приходит и говорит: «Доктор, у меня аневризма очень маленькая. Можно ли что-то с ней делать?» Какие наиболее распространенные градации аневризм существуют?

Алан Царикаев:

Градаций довольно мало и их легко запомнить. Если мы говорим о размерах, то это микроаневризма, обычная аневризма средних размеров и гигантская аневризма. Микроаневризма считается порядка менее 5 миллиметров. И гигантская – 2,5 сантиметра. Все, что между этими цифрами, это обычная аневризма. И по форме тоже 2 вида – это мешотчатая аневризма и фузиформная.

Андрей Реутов:

В чем их принципиальное отличие?

Алан Царикаев:

Мешотчатая аневризма выглядит классически, как надуваемый воздушный шарик, который отходит от основной артерии. У нее ярковыраженная шейка. У фузиформной же наоборот, это просто по всему диаметру расширение артерий сосудистого этого образования.

Андрей Реутов:

Наши пациенты узнают о том, что у них аневризма только после того, как что-то случилось, чаще всего за счет разрыва и появления клинических проявлений. Но если говорить об общем проценте встречаемости аневризм в нашей популяции, в качестве случайной находки, насколько распространена эта патология среди населения?

Алан Царикаев:

Здесь разброс очень высокий. По данным разной литературы, встречаемость от 0,5 до 7% среди населения. От чего такой большой разброс? От того, как качественно выполняются исследования. Исследование всегда выполняется после смерти человека.

Андрей Реутов:

Мы говорим про патологоанатомическое вскрытие?

Алан Царикаев:

Да, или на аутопсии. Для того чтобы понять, сколько людей носят аневризмы, проводится такое исследование. У всех людей, которые погибли в стационаре, тщательно исследуются сосуды головного мозга. Зависит от того, какой патологоанатом, какое оборудование, как они проводят методику. Поэтому такой разброс, от 0,5 до 7%.

Среди всех ученых, нейрохирургов считается, что самая оптимальная цифра 1%. 1% – это довольно высокая цифра. То есть у меня есть 1 шанс из 100 носить в голове мину замедленного действия.

Андрей Реутов:

Почему мы называем аневризму миной замедленного действия?

Алан Царикаев:

Потому что аневризма головного мозга очень часто может приводить к разрыву. Тогда, когда аневризма еще не порвалась, она еще не является прямым заболеванием. Мы не говорим сейчас о гигантских аневризмах, которые примыкают к различным нервам. Мы говорим о том, что происходит чаще всего. Чаще всего аневризма рвется. Если она не порвалась, она себя никак не проявляет, она просто сидит и ничего не делает. Но в каком-то проценте случаев аневризмы разрываются, и тогда мы получаем то самое грозное осложнение.

Андрей Реутов:

Я плавно подвожу к клиническим проявлениям аневризмы. Что происходит в результате взрыва этой мины внутри нашего головного мозга? Одно из самых частых проявлений – это головная боль такой интенсивности, которую раньше никогда человек не испытывал. Что происходит в момент разрыва аневризмы внутри головного мозга?

Алан Царикаев:

Самое частое проявление разрыва аневризмы – это головная боль. Головная боль может протекать как угодно. Она может болеть исподволь, могут быть даже продермальные явления, когда голова болит не так интенсивно и кровоизлияния даже нет. Это мелкое просачивание крови через небольшую дырочку. Поэтому головная боль – довольно четкий критерий. И очень верное утверждение, что это та головная боль, которую человек никогда не испытывал. Можно ее сравнить как удар молотка по голове, как горячую ртуть, разливающуюся по голове, резкая, распирающая, которая вот-вот взорвет мозг. Но головная боль не самое плохое, что случается. Это только начальное проявление болезни. Затем, если кровоизлияние достаточно выраженное, уже происходят невралгические нарушения – снижение уровня сознания, парезы, параличи.

Андрей Реутов:

Любая очаговая симптоматика, в зависимости от того, где порвалось?

Алан Царикаев:

Да. И градация субарахноидального кровоизлияния происходит по степени излития крови в головной мозг.

Андрей Реутов:

Что такое субарахноидальное кровоизлияние?

Алан Царикаев:

Субарахноидальное кровоизлияние – это излитие крови в то самое водяное пространство, которое окружает артерии. И кровь не вытекает в мозг, она вытекает в водяное русло, в ликворное пространство и растекается по всему головному мозгу. Конечно, это не всегда так. Может быть и внутримозговое кровоизлияние, и субдуральное кровоизлияние, но чаще всего субарахноидальное кровоизлияние. И это очень сложное заболевание, которое приводит к серьезным нарушениям здоровья даже спустя некоторое время после той минуты, когда это произошло. Человек может достаточно неплохо себя чувствовать в первое время после субарахноидального кровоизлияния, но наступая с 4, 5, 6 дня от момента болезни возможно развитие ангиоспазма. Это бич этой катастрофы, с которой сложно бороться.

Андрей Реутов:

Давайте вернемся к клиническим проявлениям, провоцирующим факторам. Зачастую мы в видеороликах видим, как это все происходит на фоне полнейшего здоровья, спортсмен, который выполняет физическое упражнение, внезапно теряет сознание, известная оперная дива, которая в момент выступления внезапно теряет сознание за счет того, что произошел разрыв аневризмы. Правда ли, что физическая нагрузка увеличивает риск, либо это может произойти просто как гром среди ясного неба, без провоцирующих факторов? Причины разрыва?

Алан Царикаев:

Я бы не сказал, что физические нагрузки могли бы способствовать разрыву. Хотя когда мы находим у пациента это заболевание, мы всегда рекомендуем не напрягаться, не переносить стрессов, следить за давлением, не нагибаться, не завязывать шнурки и тем более не поднимать штанги. Но если мы статистически посмотрим на те моменты, когда она рвется, то оказывается, что 30% аневризм рвутся ночью, когда человек спит. Получается, что аневризма рвется тогда, когда она хочет, независимо от того, чем человек занимается. Есть догадки, что чаще всего это под утро происходит, но на сегодняшний момент назвать фактор риска, который приводит напрямую, нельзя.

Андрей Реутов:

Если мы говорим о диагностических процедурах, как подтвердить или исключить наличие аневризмы? Мы сейчас говорим об остром состоянии, когда аневризма уже лопнула, то есть пациент попадает в стационар. Какие исследования выполняете своим пациентам? МРТ, компьютерная томограмма, в чем принципиальные отличия, что нужно Вам, как сосудистому нейрохирургу, для принятия правильного решения о дальнейшей тактике лечения пациента?

Алан Царикаев:

Лет 10–15 назад считалось, что золотым стандартом проведения исследования по поводу верификации аневризмы является церебральная ангиография – это когда мы вводим контраст непосредственно в сосуд через паховую артерию. На сегодняшний момент золотым стандартом стала компьютерная томография, потому что компьютерная томография стала более качественной.

Андрей Реутов:

Мы говорим про компьютерную томографию, не МРТ.

Алан Царикаев:

Компьютерная томограмма наиболее эффективна, более легко проводится и ее гораздо быстрее можно провести человеку от момента поступления в стационар, так как для проведения церебральной ангиографии нужно задействовать операционную бригаду, операционных эндоваскулярных хирургов, поэтому это более громоздко и сложно. Поэтому оптимальное решение для любого врача – это проведение КТ ангиографии.

Что касается МРТ, то после кровоизлияния проведение МРТ ангиографии нежелательно, потому что излившаяся кровь служит препятствием для МР-сигнала, и мы можем не увидеть аневризму, мы можем не увидеть несущие сосуды. Поэтому это плохой выбор.

Андрей Реутов:

Что Вы еще делаете в качестве обследования таким пациентам?

Алан Царикаев:

Кроме МРТ, КТ и ангиографии больше мы ничего не сможем придумать.

Андрей Реутов:

Раньше обязательно делали люмбальную пункцию, чтобы подтвердить наличие крови. Насколько это сейчас актуально в ведущих клиниках, где есть методы нейровизуализации?

Алан Царикаев:

Это, конечно же, целесообразно, если происходит кровоизлияние, и мы на ангиографии не увидели аневризму. Тогда мы обязательно при подозрении на аневризму проводим люмбальную пункцию, чтобы хотя бы понять, есть ли субарахноидальное кровоизлияние. И если мы подтверждаем, что это субарахноидальное кровоизлияние, то мы дальше все равно ищем эту аневризму, потому что она, может быть, себя не проявила изначально, мы ждем какое-то время, потом повторяем ангиографию. Но любое субарахноидальное кровоизлияние – это необязательно аневризма, так как только 80% это является источником кровоизлияния.

Есть несколько других состояний, которые также приводят к субарахноидальному кровоизлиянию. Сюда относится перимезенцефальное кровоизлияние, когда рвутся сосуды около ствола, и несколько других сосудистых патологий, в том числе и опухоли.

Андрей Реутов:

Мы обсудили те случаи, когда аневризма проявила себя кровоизлиянием. Есть еще варианты псевдотуморозного течения аневризмы, когда аневризма начинает себя проявлять не за счет того, что она лопнула, а за счет того, что достигла тех размеров, когда стала сдавливать определенные структуры головного мозга. А бывает же и другое, когда аневризма является случайной находкой, то есть пациент пошел делать себе исследование совсем по другому поводу и в качестве случайной находки у него выявлена аневризма. Если с пациентом уже случилась мозговая катастрофа, он попал в стационар, мы понимаем, что необходимо экстренное хирургическое вмешательство. Как Вы объясняете пациентам с аневризмами, у которых это было выявлено в качестве случайной находки? Какие риски жить с аневризмой без операции, какова статистика по годам в процентах?

Алан Царикаев:

Многие могут подумать, что случайно выявленная находка не может или не должна причинить грозное осложнение. Но у нас есть наука, мы довольно часто можем провести сравнительный анализ по данным литературы. И выяснилось, что если мы не будем лечить пациентов со случайно выявленной аневризмой, а будем просто за ними наблюдать, у них несоизмеримо более худшие показатели в плане инвалидизации, смертности и дальнейшей продолжительности жизни. То есть та группа, которая не будет лечиться, будет жить гораздо хуже, чем та группа, которой мы проведем хирургическое лечение.

Андрей Реутов:

Я – пациент, у которого аневризма в качестве случайной находки. Каков риск в процентах в течение года, что у меня может что-то случиться?

Алан Царикаев:

Стандартная цифра – 3% в год. 35–60 лет – это самый тот возраст, когда происходят разрывы аневризмы, если мы отсчитываем, что человек собирается жить 30 лет, то получится, что у него 90%, что аневризма порвется. Это достаточно высокая цифра, практически наверняка она порвется. Поэтому мы часто убеждаем этой самой статистикой, что надо делать операцию. И надо убедить пациента в том, что гораздо легче провести операцию в холодном периоде, чем в остром. То есть частота осложнений послеоперационного этапа гораздо выше в остром периоде, смертность высокая, инвалидизация высокая. Тогда, когда мы оперируем в холодном периоде, даем гарантии пациенту, что лишь 2–3% у него есть шансы получить осложнение.

Андрей Реутов:

Наш друг и коллега Юрий Викторович Пилипенко написал прекрасную книгу по аневризмам у детей. Получается, детки тоже болеют? В каком проценте случаев? Чаще у деток или у взрослого населения бывает аневризма?

Алан Царикаев:

У детей аневризмы случаются гораздо реже. И это доказывает, что врожденная аневризма достаточно редкая.

Считалось, чем человек дольше живет, тем больше шансов, что она будет появляться. Раньше стенка сосуда была нормальная, а потом она стала расширяться. И поэтому у детишек гораздо реже встречается эта патология. Поэтому нецелесообразно проводить скрининговое исследование детям, для того чтобы мы могли случайно ее найти.

Андрей Реутов:

Мы узнали, что у нашего пациента есть аневризма. Какие варианты лечения данной патологии существуют в современной нейрохирургии? Давайте выделим основные, а потом уже будем конкретизировать.

Алан Царикаев:

Это 2 направления – эндоваскулярная хирургия и прямая хирургия. Эндоваскулярная проводится с помощью эндоваскулярной методики через артерии, когда вводятся в полость аневризмы либо спирали со стентом, либо просто поток, перенаправляющий стент. То есть лечится малоинвазивно, практически для пациента незаметно.

Андрей Реутов:

Что такое прямая хирургия? Как Вы выключаете аневризму из кровотока?

Алан Царикаев:

Прямая хирургия появилась гораздо раньше эндоваскулярной. Проводится она с помощью открытого вмешательства на головной мозг при краниотомии. И аневризма выключается с помощью специальных клипсов. Есть даже некоторые споры, как называть, клипс или клипса. Вроде решили, что это мужского рода, мы себя выделили в этом отношении.

Андрей Реутов:

Что он из себя представляет?

Алан Царикаев:

Это маленькая прищепочка, похожая на заколку для волос, но с пружинным механизмом. Изобрел ее в свое время Изергиль, отец сосудистой нейрохирургии. И до сих пор эта методика применяется абсолютно правомочно, потому что не всегда мы можем провести то или иное предпочитаемое лечение. Если пациент скажет: «Я хочу эндоваскулярно», – мы ему доказываем, что эндоваскулярно здесь либо сложно, либо невозможно.

Андрей Реутов:

Ваша задача, как нейрохирурга, выключить эту аневризму из кровотока за счет наложения клипса на аневризму?

Алан Царикаев:

Да. Накладывается определенной конфигурации клипса, они бывают разные: и маленькие, и большие, и кривые, под любой вид аневризмы мы можем найти свою конфигурацию. Они делаются из специального титанового сплава, не вредны для сосудов, никак не воздействуют ни на расположенный вокруг него мозг, ни на сосуды.

Андрей Реутов:

Звенят ли они во время прохождения границы? Очень часто спрашивают спасенные пациенты, которые хотят куда-то лететь: «Доктор, у меня в голове клипса, буду ли я звенеть?» Развейте этот миф, пожалуйста.

Алан Царикаев:

Никогда не звенит клипса через рамку, так как ее очень мало и она глубоко спрятана. Не более грамма она весит, и никогда никто не звенел.

Андрей Реутов:

МРТ тоже можно делать с целью контроля?

Алан Царикаев:

Лет 15–20 назад еще кто-то делал клипсы из железного сплава. Но на сегодняшний день я не знаю ни одной фирмы, которая бы такие клипсы делала. Поэтому сегодня практически всем пациентам, у которых есть клипса в голове, можно проводить МРТ. Единственным ограничением является мощность магнита, нежелательно использовать низкопольные мощные трехтесловые магниты. Мы рекомендуем делать полтора.

Андрей Реутов:

Если во время наложения клипсы происходит нештатная ситуация: Вы подошли к аневризме, начали выделять, и тут произошел тот самый разрыв, первичный либо повторный, что Вы делаете? У нас есть небольшой видеоролик, когда мы, нейрохирурги, оперируем аневризму.

Алан Царикаев:

Это аневризма передней соединительной артерии, 3D компьютерная томограмма. Мы видим мешочек. Это непосредственно сама аневризма и ее разрыв – то, чего мы всегда боимся и что отпугивает некоторых нейрохирургов от проведения такой операции. Здесь мы быстро справились, наложили тот самый клипс.

Андрей Реутов:

Даже в случае разрыва, несмотря на эти условия, все равно стремитесь выполнить задачу и выключить аневризму из кровотока?

Алан Царикаев:

Конечно, это всегда обязательно, тем более, когда аневризма разорвалась. Да, это сопряжено со стрессом, можно чего-то испугаться, но хирурги всегда должны справиться с этим, наложить клипсу проксимальнее сосуда аневризмы, и уже потом выключить саму аневризму вместе с разрывом. Иногда не получается это сделать, всякие осложнения бывают, но это достаточно редкая ситуация для нас.

Андрей Реутов:

Для неподготовленного зрителя картина довольно шокирующая. Я уверен, что люди, которые смотрят это в интернете или в Ютубе, предпочитают другие методы лечения. Давайте быть объективными. Есть 2 варианта лечения – эндоваскулярный метод лечения и прямая хирургия. Как решается вопрос, кому из пациентов подойдет эндоваскулярный метод лечения, и мы его тоже продемонстрируем, покажем, а кому подходит исключительно хирургия? Это перетягивания каната на себя, кто чем занимается, либо есть показания?

Алан Царикаев:

Это совершенно не так. Раньше говорилось, что в какую дверь пациент зашел, того он и будет. Зашел он первоначально к эндоваскулярному хирургу, и он его будет оперировать. Зашел он к хирургу, который оперирует открыто, значит он его будет оперировать. Я думаю, что сейчас уже эта тенденция ушла на задворки, и сегодня мы можем спокойно увидеть и понять, какой метод предпочтительнее, для эндоваскулярной хирургии или для открытой, так как конфигурация самих аневризм сразу нам говорит, что лучше. Есть излюбленные места и конфигурации для эндоваскулярных хирургов, и есть аневризмы, которые мы достаточно легко оперируем, но эндоваскулярно это сложно сделать. Поэтому сейчас мы легко отдаем пациентов друг другу.

Андрей Реутов:

Что такое эндоваскулярная хирургия? Что за черные ниточки?

Алан Царикаев:

Это тот клубок, который представляет из себя аневризма, клубок микроспиралей, находящийся в полости аневризмы. Мы видим несущую сонную артерию, и эта черненькая бегущая ниточка – это вхождение спирали в полость аневризмы и сворачивание ее клубком. Это начальный этап операции. Затем забрасывается все больше и больше аневризм, ровно столько, чтобы плотно упаковать ее в аневризме, для того чтобы туда абсолютно не могла поступить кровь.

Андрей Реутов:

По сути, мы выключаем аневризму изнутри. В чем особенность этих микроспиралек? Мы просто закидываем спиральки внутрь аневризмы, либо там есть еще дополнительный механизм? Что такое стент, что такое спиралька?

Алан Царикаев:

Шейки тоже бывают разные, и соотношение шейки к телу имеет серьезное значение, для того чтобы эндоваскулярный хирург понял, как ему проводить лечение, то ли это будет со стент-ассистенцией, то ли это будет просто окклюзия микроспиралями, либо даже просто поток-перенаправляющий стент. И сама спираль представляет собой платиновый состав. Их эволюция очень серьезно продвинулась с тех пор, когда ее изобрел Гуглиэльми. Это был 1984 год, когда они стали проводиться на людях. Вообще эндоваскулярная хирургия родилась в России. Это был прорыв среди сосудистой нейрохирургии. Сделал это наш соотечественник Сербиненко Федор Андреевич. И на сегодняшний день можно сказать, что это один из самых известных российских нейрохирургов. В 2005 году журнал «Нейрохирургия» напечатал 14 фотографий самых лучших нейрохирургов за 100 лет. Среди них был только один нейрохирург из России – Федор Андреевич. Он впервые применил эту технику в 1971 году.

Андрей Реутов:

Это даже было связано с воздушными шариками, которые он видел на демонстрации.

Алан Царикаев:

Да, есть интересные записи об этом. Когда он увидел на первомайском празднике эти шарики, его осенило эти шарики использовать при аневризмах.

Андрей Реутов:

Если аневризма выключена из кровотока эндоваскулярным либо прямым методом, это исцеление или есть риск рецидива?

Алан Царикаев:

И при клипировании, и при эндоваскулярном выключении это не означает, что мы навсегда избавились. Если остается при клипировании пришеечная часть аневризмы, она может рецидивировать, она может потихонечку вырасти. И таким пациентам хирург всегда говорит проводить исследование впоследствии через 3 – через 5 лет. При эндоваскулярном лечении может произойти реваскуляризация аневризмы. В дальнейшем тот гидродинамический удар потихонечку упаковывает эти спирали еще дальше, и аневризма опять может вырасти. Поэтому мы всегда своим пациентам на всякий случай говорим проводить контрольные исследования, это или МРТ ангиография, или прямая ангиография, все зависит от того, как был пролечен пациент.

Андрей Реутов:

Мы говорили о том, что это мозговая катастрофа, еще несколько лет назад это был приговор для подавляющего числа наших пациентов. Как обстоят дела сейчас, есть ли шанс вернуться к нормальной жизни, если произошло субарахноидальное кровоизлияние, но при этом аневризма была выключена?

Алан Царикаев:

На сегодняшний день статистика говорит о том, что это заболевание очень успешно лечится. Увеличивается частота холодных аневризм, то есть когда они еще не порвались. Это оптимальная возможность для улучшения прогнозов жизни пациентов. И техника самой хирургии тоже позволяет нам сегодня улучшать выход пациента в нормальную жизнь. Все больше и больше пациентов после таких кровоизлияний вылечиваются и возвращаются к жизни. Это связано с тем, что нейрохирургия не стоит на месте, хирурги развиваются. Сегодня хирурги становятся лучше и лучше, так как постоянно происходит стимуляция всех навыков и технологий.

Андрей Реутов:

Алан Викторович, спасибо Вам огромное. В гостях был Алан Викторович Царикаев – сосудистый нейрохирург, который отчаянно борется с аневризмами на благо наших любимых пациентов. Всего доброго, до новых встреч.