Андрей Реутов:
Очередной эфир «Мозгового штурма», хотя на самом деле я не уверен, будет сегодня у нас идти речь о мозговом именно штурме или, наоборот, штиле некоем, затишье. Почему? Потому что сегодня мы поговорим об очень важном, актуальном, и довольно печальном с точки зрения статистики заболевании. По известным мне данным, это одна из основных причин инвалидности и зависимости у пациентов пожилого возраста. Догадались вы или нет, но сегодня мы поговорим о деменции, так называемых, возрастных изменениях. Сегодня гость нашей студии очаровательная Ольга Анатольевна Щербина, моя уважаемая коллега, прекрасный врач-невролог, специалист именно в данной теме.
Давайте начнем с азов. У всех на слуху термин «деменция». Что такое деменция, что вы, как специалист в данной области, вкладываете в определение?
Ольга Щербина:
Деменция – это состояние, заболевание, которое характеризуется прогрессивным снижением когнитивных функций у человека. Это не возрастная норма. Деменция встречается, как правило, у людей старшей возрастной группы.
Андрей Реутов:
Давайте еще раз сделаем акцент, что она не является нормальным состоянием. Она характерна для пожилых пациентов, но не норма, я правильно услышал?
Ольга Щербина:
Абсолютно. Я очень часто сталкиваюсь с тем, что более молодые люди, родственники моих пациентов, говорят о том, что «у него есть определенное снижение памяти, но оно же нормально для его возраста, ему 70 – 75 лет». Это не совсем так, потому что степень когнитивных нарушений может быть как легкая, и действительно может быть в рамках нормального физиологического возрастного старения, а может быть уже признаком начинающегося серьезного заболевания, которое относится к группе нейродегенеративных болезней. Самое известное заболевание – болезнь Альцгеймера. 70 % деменции – это пациенты с болезнью Альцгеймера, настоящей эпидемией нашего времени. Сейчас в мире 50 миллионов людей болеют болезнью Альцгеймера, и в ближайшие годы мы ожидаем увеличение числа этих пациентов. Существует прогноз, который говорит о том, что к 2030 году таких людей будет 80 миллионов, а к 2050 году – 150. Разумеется, отсюда вытекает заключение о том, что это колоссальное бремя, экономическое бремя, бремя социальное. Разумеется, это большая трагедия как для самих пациентов, так и их родных, которые осуществляют за ними ежедневный уход.
Андрей Реутов:
Вы сказали, что перспектива не радужная. Давайте поговорим о факторах риска, о причинах, с чем связано заболевание? Не у каждого пациента в пожилом возрасте формируются такие изменения, я надеюсь. Расскажите нам, пожалуйста.
Ольга Щербина:
Изменения, которые происходят в мозге у пациентов, описал еще сам Алоис Альцгеймер. Это случилось в начале XX века, в 1907 году. Он описал первую в истории медицины пациентку с заболеванием. Возраст ее был менее 60 лет, она наблюдалась в психиатрической клинике Германии. Прославил эту болезнь коллега Алоиса Альцгеймера, который опубликовал данные о заболевании и назвал его болезнью Альцгеймера. Это Эмиль Крепелин, в большой психиатрии великий, знаменитый психиатр. С тех пор со всего мира стала поступать информация о том, что наблюдаются пациенты со схожими симптомами. В мозге происходят изменения, которые заключаются в том, что формируются определенные белковые патологические структуры, которые накапливаются в межклеточном пространстве и внутри клетки, затрудняя аксональный транспорт, нарушая количество связей.
С тех пор прошло 100 лет, но наши взгляды на заболевание не изменились, мы так и не смогли выявить причины, по которым происходят эти процессы. В настоящее время существуют рекомендации по модифицируемым факторам риска, по факторам риска, на которые мы можем влиять, такие как общее поддержание здоровья: умеренная физическая активность, не менее 150 минут в неделю, правильное питание с включением в диету большого содержания Омега-3 и большого количества клетчатки.
Андрей Реутов:
Средиземноморская диета, правильно я понимаю?
Ольга Щербина:
Совершенно правильно, средиземноморская диета. Отказ от вредных привычек, таких как курение, потому что оно провоцирует нейроиммунное воспаление и также может активировать патогенез заболевания.
Андрей Реутов:
Ольга Анатольевна, Вы сказали про курение, а что в плане алкоголя? Есть алкогольная энцефалопатия, но, мне кажется, это немного другое. Доказано ли непосредственно влияние алкоголя в каких-то минимальных, умеренных количествах на риски развития в перспективе такого грозного заболевания, как деменция? Ваше мнение, как профессионала?
Ольга Щербина:
Я не буду озвучивать свое мнение, потому что есть официальные рекомендации. С точки зрения профилактики болезни Альцгеймера рекомендовано употребление небольшого количества красного сухого вина, ежедневно около 50 граммов.
Андрей Реутов:
Но, я думаю, только в сочетании с элементами средиземноморской диеты. На самом деле мы ни в коем случае не агитируем за употребление алкоголя, только уточняем.
Вы рассказали про факторы, про вероятные риски, но наши уважаемые зрители еще не до конца поняли, что это такое, как болезнь себя проявляет. Вы сказали, про ухудшение памяти. Я так понимаю, что сам пациент вряд ли заметит, наверное, замечают члены его семьи и люди, которые находятся рядом с пациентом. Каковы первые симптомы заболевания, на что обратить внимание? Есть ли стадии у заболевания? Человек попадает к вам на какой-то определенной стадии, когда грубые изменения? На обратить внимание?
Ольга Щербина:
Требуется уточнение, потому что пациенты сами могут заметить первые признаки болезни, если они информированы о них. Есть ранние, первые звоночки, ранние признаки. Прежде всего ― нарушения циркадного ритма, нарушения ритма сна и бодрствования и изменения фона настроения. Такие симптомы, как апатия, депрессия, замкнутость, отстраненность, потеря интереса к привычной деятельности могут быть ранними признаками заболевания. Не всегда, очень редко, крайне редко, хотелось бы гораздо больше, пациенты сами обращают внимание и приходят на прием: «Доктор, со мной что-то не так, я чувствую себя по-другому». Однако зачастую, и в большем количестве случаев ко мне на прием приходят именно родственники и приводят больного человека, своего близкого, потому что на тот момент уже сформировались явные, выраженные признаки болезни, такие как потеря памяти, нарушение ориентации, трудность формулировки фраз, трудности подбора слов, проблемы с ориентацией в пространстве, ориентацией на местности в привычных, знакомых местах. Очень известная тема, когда родственники сообщают, что такие пациенты теряются. Они уходят из дома и забывают, как вернуться обратно.
Андрей Реутов:
Ольга Анатольевна, мы говорим про родственников, мы говорим, что это болезнь пожилого возраста. Есть определенные возрастные критерии, когда мы им говорим, что до такого возрастного периода данное заболевание не имеет права на существование? С какого возраста мы должны обращать внимание на наших близких?
Ольга Щербина:
Есть семейные формы болезни Альцгеймера, они называются болезнью Альцгеймера с ранним началом. Симптомы могут появиться уже после 50 лет. Эти случаи всегда очень тяжелые и сложные. Родственники упоминают, что в семье были похожие проявления, были такие же клинические признаки у кого-то из предыдущих поколений. Как правило, это связано с генетическими факторами. У нас есть специальные маркеры, специальные детерминированные гены, которые определяют семейные формы болезни, такие как пресенилин-1 – ген, кодирующий белок предшественника амилоида, и пресенилин-2. Они широко известны мировому медицинскому сообществу. Но чаще всего болезнь начинается у людей старше 65 лет. Каждый четвертый человек старше 85 болеет болезнью Альцгеймера. Трудность еще заключается в том, что эта болезнь не как инсульт. Она не начинается сразу, быстро, с очевидных симптомов и клинических проявлений. Она медленно, исподволь, день за днем, шаг за шагом обнаруживает себя.
Андрей Реутов:
Ольга Анатольевна, болезнь Альцгеймера у всех на слуху. Я уверен, что все наши зрители слышали про это грозное заболевание. Какие еще заболевания могут быть причиной деменции? Болезнь, как вы говорите, по чуть-чуть, по чуть-чуть, градиентно ухудшает состояние. Есть ли обратимые формы деменции? Есть ли заболевания, когда есть шанс отмотать пленку назад, либо всё печально и грустно?
Ольга Щербина:
К счастью, нет. Вы абсолютно правы, есть когнитивные нарушения, которые могут быть связаны с другими болезнями, и они могут быть потенциально обратимыми. Например, такое состояние щитовидной железы, как гипотиреоз, может имитировать симптомы деменции. Депрессия. Депрессию называют псевдодеменцией, потому что на определенной стадии у пациента выражены идеомоторные проявления. Такой больной выглядит, как пациент с деменцией, но на деле он таковым не является. Назначив корректные антидепрессанты, мы можем вернуть человека к полноценной жизни. Кроме того, такой момент, как дефицит витамина B12; он встречается при многих соматических заболеваниях и тоже может быть причиной энцефалопатии, которая сопровождается выраженными когнитивными нарушениями. Это тоже обратимые ситуации.
Андрей Реутов:
Давайте поговорим о возможностях диагностики. Родственники заметили, что с их близким происходит что-то не так, либо сам пациент, как вы говорите, к счастью, заметил вовремя, что в его организме существуют проблемы, обратился к вам. Я, как нейрохирург, понимаю, что, если у пациента опухоль, я всегда могу ее увидеть на МРТ. Какие диагностические процедуры являются обязательными для пациентов с деменцией? Можно ли болезнь увидеть на МРТ, расскажите нам.
Ольга Щербина:
Да, МРТ – один из методов диагностики. На МРТ мы можем увидеть атрофию определенных структур. При болезни Альцгеймера будет атрофия височной доли и теменной. Есть еще ряд деменций со сложным названием, такие как фронтотемпоральная деменция, деменция с тельцами Леви, другие виды деменции. Они тоже имеют специфические морфологические изменения на МРТ. Визуализация мозга очень помогает в диагностике.
Андрей Реутов:
Скажите, пожалуйста, это обычное рутинное МРТ-исследование, либо какое-то особенное, волюметрическое, с контрастом, без контраста? Зачастую пациент спрашивает: «Доктор, мне обязательно делать с контрастом или можно без, сосудистый режим?» Что является рутинным исследованием?
Ольга Щербина:
Конечно, нам не требуется контрастная МРТ, потому что в данном случае речь не идет об очаговых образованиях. Речь идет об уменьшении массы мозга, о его атрофии, которая связана с гибелью клеток. Поэтому обычное рутинное МРТ дает нам достаточно информации на первом этапе диагностики. Но, разумеется, только МРТ мы ограничиться не можем.
Андрей Реутов:
Расскажите про специфические методы диагностики?
Ольга Щербина:
Любой пациент с деменцией должен быть обследован нейропсихологом либо неврологом, который умеет проводить нейропсихологическое тестирование. Для этого созданы шкалы оценки когнитивных функций. Есть универсальная широко известная шкала, краткая шкала оценки психического статуса, но она недостаточно чувствительная к первоначальным признакам заболевания, к умеренным когнитивным нарушениям. Поэтому шкал достаточно много. Специалисты могут выбрать ту шкалу, которая им более удобна, занимает меньше времени, не требует специальных приспособлений, карточек, картинок. Но это уже нюансы.
Андрей Реутов:
Расскажите, пожалуйста, про стадии заболевания. Мне не совсем понятно, есть ли градация и от чего она зависит? Вы прибегаете к помощи шкал, там балльная оценка идет, или с чем связана градация?
Ольга Щербина:
Я немного повторюсь и скажу, что деменция нарастает очень постепенно, заболевание с чего-то начинается. Деменции предшествуют умеренные когнитивные нарушения, когда пациент имеет снижение в какой-то из познавательных сфер, из умственных сфер. Например, у него ухудшилась речь, она стала менее развернутой, менее подробной, обедненной. Или у него появились проблемы с запоминанием привычных ранее для него событий. Кстати, чаще всего нарушается именно кратковременная память.
Андрей Реутов:
То, что мы называем забывчивостью?
Ольга Щербина:
Да, когда пациент хорошо помнит события, произошедшие с ним в раннем детстве или в школьном возрасте, в университетские годы, но при этом совершенно не помнит, что с ним случилось 3 секунды назад. Если вы спросите его, что он ел на завтрак, он вам не ответит.
Действительно, мы имеем разные стадии. Стадия умеренных когнитивных нарушений не сопровождается нарушением самообслуживания. Такой человек способен справляться со своей повседневной активностью, со своими задачами, он способен ходить на работу, выполнять работу, которую он привык делать ежедневно на протяжении многих лет, он может находиться в обществе, может контролировать свое поведение. Это когнитивное снижение без снижения критики к своему состоянию. Мы отграничиваем от данных нарушений «настоящую» деменцию, потому что деменция сопровождается нарушением самообслуживания. Деменция – это повод для пациента прибегнуть к помощи ухаживающего лица, родственника или кого-то в этом роде.
Андрей Реутов:
Вы сказали, что чаще всего к вам обращаются пациенты непосредственно в сопровождении родственников, которые видят, что происходит что-то не так с близкими. Вы, в принципе, уже сказали, но какова вероятность, если в семье есть пациент с когнитивными нарушениями, с деменцией, какова вероятность того, что у ближайших родственников в перспективе может быть аналогичная ситуация? Я уверен, что вам такой вопрос задают, потому что актуально.
Ольга Щербина:
Да, действительно, задают очень часто. В методах диагностики есть ген риска болезни. Это маркер, который называется аполипопротеин Е4. Определение этого гена позволит с вероятностью 25 % определить, будет ли у последующих поколений вероятность развития болезни. Но я думаю, что пациентов и родственников нужно об этом информировать, и они уже будут делать собственный выбор, следует им обращаться для верификации, для определения этого гена, или нет. Здесь вопрос с двойным дном, что называется.
Андрей Реутов:
Скажите, пожалуйста, есть ли лечение данного заболевания? Пациент обратился к вам, вы подтвердили, что да, это не просто возрастное снижение памяти, а классические проявления деменции.
Ольга Щербина:
Разумеется, мы располагаем средствами, которые могут помочь замедлить болезнь, это основной критерий. Назначая лекарства пациенту с деменцией, я всегда говорю, что мы с вами не ожидаем терапевтического эффекта в виде улучшения. Заболевание идет по наклонной, оно прогрессирующее. Если вы увидите стабилизацию состояния на протяжении 3 месяцев, 6 месяцев, года, ― это великолепный результат, потрясающий успех лечения. Лечение заключается в назначении, по сути, двух групп препаратов. Есть разные формы, разные лекарственные средства, но групп препаратов всего 2. Это ингибиторы ацетилхолинэстеразы и агонисты NMDA-рецепторов. Это все, чем мы располагаем на сегодняшний момент.
Андрей Реутов:
Скажите, пожалуйста, немедикаментозное лечение присутствует, либо только эти 2 группы препаратов, а всё остальное – так называемые, мероприятия ухода и улучшения социальных условий пребывания пациента?
Ольга Щербина:
Да, есть, разумеется, есть немедикаментозные меры. Если пациент обратился на стадии, например, легкой деменции, когда у него признаки уже достаточно выражены, но они его еще не дезадаптируют полностью, то мы вполне можем подключить к назначению лекарственных препаратов немедикаментозные меры, такие как когнитивный тренинг. Может быть все что угодно. Главное – ориентироваться на интересы пациента, потому что зачастую родственники берут на себя инициативу и говорят: хорошо, я начну со своей мамой или папой заниматься каким-то видом деятельности. Это не всегда откликается самому больному, здесь нужно, прежде всего, исходить из интересов пациента, что бы он хотел делать, чем бы он хотел заниматься. Чаще всего мы видим в популярных изданиях советы учить, разгадывать кроссворды, сканворды, заучивать стихотворения. Но это то, что следует делать, наверное, в последнюю очередь, а в первую очередь нужно понять, чего мы хотим. Может быть, человек, у которого появились первые признаки деменции, всю жизнь хотел учить французский язык, и именно с него ему стоит начать. Кстати, изучение языков –очень актуальная тема, потому что, когда мы учим язык, мы включаем все зоны мозга – лобную кору, теменную кору, височную долю. Это очень сложный когнитивный процесс, поэтому было бы полезно.
Андрей Реутов:
Вы упомянули когнитивный тренинг. То, что вы сейчас сказали, изучение языков, и есть тот самый когнитивный тренинг?
Ольга Щербина:
Да.
Андрей Реутов:
Сейчас, помимо средиземноморской диеты, возможно, потребление и добавление в пищу биологически активных добавок. С точки зрения общего укрепления и омоложения организма они, возможно, и помогают. Непосредственное влияние данных препаратов, назовем их так, на пациентов с деменцией? Есть ли доказательная база?
Ольга Щербина:
Нет, это не доказано, не эффективно. В настоящее время мы располагаем только двумя группами лекарственных препаратов. Конечно, пациенту с деменцией мы всегда будем назначать сопутствующую терапию, которая направлена на устранение факторов риска, мы о них не сказали. Это гипертоническая болезнь и сахарный диабет. У пациентов с сахарным диабетом очень высокий риск развития болезни Альцгеймера. Существует даже теория о том, что болезнь Альцгеймера ― это сахарный диабет III типа, потому что в каком-то смысле клетки мозга приобретают инсулинорезистентность. Исследования, которые проводились 5–6 лет назад, включали добавление пациентам с болезнью Альцгеймера препаратов, которые влияют на инсулинорезистентность. Были получены успешные результаты, но пока мы еще не располагаем этими средствами в повседневной, рутинной клинической практике.
Андрей Реутов:
Будем надеяться, что будет просвет и в этом направлении. В голливудских фильмах зачастую есть персонажи, которые больны болезнью Альцгеймера. Недавно вышел, вы рассказывали, художественный фильм. Тема животрепещущая. Понятно, что есть красивые голливудские истории, но даже там не всегда есть хеппи энд. К чему готовиться, как быть родственникам пациентов с деменцией, которые живут с ним? Что вы им говорите, на что вы их настраиваете, куда они могут обратиться?
Ольга Щербина:
Первое, что я говорю родственникам, ― какие возможности у них есть. Бывает, что человек вынужден ухаживать за пациентом с деменцией. Здесь может быть множество факторов. Например, недостаточная финансовая обеспеченность, которая не позволяет обеспечить уход больному вне дома. Здесь может быть чувство вины; очень часто мы слышим о том, что «Мама за мной ухаживала, и теперь я хочу, отдать ей свой долг», и так далее. Если родственник берет на себя ответственность по уходу за больным на дому, то, прежде всего, я ему говорю: «Будьте осторожны, следите за своим здоровьем». Согласно исследованиям, люди, которые ухаживают за пациентом с деменцией, на 40 % чаще болеют различными неинфекционными заболеваниями – сердечно-сосудистыми, психологическими проблемами, психическими заболеваниями, такими, как депрессия, апатия, тревога, нарушение сна. Разумеется, они ведут к нездоровью в целом. Поэтому первая моя рекомендация – следите, пожалуйста, за собой. Нужно понимать, что, как бы мы ни относились, это наш близкий человек, но мы вынуждены принять позицию: мы не можем спасти пациента, ни я, ни родственники, мы не можем этого сделать. Нужно сделать так, чтобы ему было комфортно существовать в той среде, в которой он вынужден находиться, и чтобы обязательно была определенная психологическая дистанция, если можно так выразиться, между больным человеком и ухаживающим за ним лицом. Такие первые мои напутствия.
Конечно, я очень подробно всегда рассказываю о том, как обезопасить среду, что нужно сделать дома, чтобы пациенту было удобно, как нужно всё организовать и обустроить, чтобы пациент не навредил себе. Беспомощность, которая следует за деменцией, совершенно не означает, что пациент не опасен. Могут быть оставленные включенные приборы, открытая дверь. Такие пациенты могут довериться посторонним людям, которые преследуют совершенно не благие намерения в отношении них и их финансов. Вокруг пациента с деменцией развивается целая драма, целая трагедия. Поэтому первое – дома мы ставим поручни, убираем все порожки, сглаживаем углы, ставим умный контроль на электроприборы. Мы в комнате, в которой живет пациент, должны убрать все лишние предметы, особенно, те предметы, которые могут ему навредить; организовать ему удобную кровать, чтобы она была невысокой, чтобы он минимально травмировался, чтобы у него не было поводов навредить себе.
Андрей Реутов:
Ольга Анатольевна, вы затронули очень важный с социальной точки зрения вопрос. В развитых странах расходы на содержание таких пациентов зачастую составляют 1,5 % от общих расходов. Это колоссальные суммы. Мы сказали, что зачастую родственники не могут себе позволить оплатить уход за близким в других учреждениях. Мы с вами обсуждали реестр поставщиков социальных услуг. Не всякий, к сожалению, может себе позволить ― работа не позволяет, финансовые соображения, либо просто морально человек не готов взвалить на себя бремя, то есть радикальным образом изменить свой образ жизни ради того, чтобы помочь близким. Какие опции, какие возможности есть у родственников пациента с деменцией в условиях Российской Федерации? Возможно, интернаты? Как быть?
Ольга Щербина:
Очень актуальная и сложная тема, потому что, действительно, у нас учреждений, которые обеспечивают уход, очень мало. Особенно мало государственных учреждений. Когда мы говорим про психоневрологический интернат, у нас вообще всплывают жуткие картинки. Там достаточно неблагополучные условия пребывания пациентов, перенаселенные, переполненные палаты, невнимательный персонал. Но сейчас ситуация постепенно меняется. Вы упомянули реестр поставщиков социальных услуг. Это система предоставления именно услуг по уходу на некоммерческой основе, бесплатно, туда входят и группы частных пансионатов, и группы государственных пансионатов. Конечно, они дотационные, и иногда пациент, бесплатно попадая в коммерческий пансионат через службу, через департамент социальной поддержки, должен заключить договор, что часть пенсии он отдает пансионату, большую часть пенсии. Но пребывает он там бесплатно, потому что его пребывание дополнительно обеспечивается дотациями нашего государства.
Первое, что нужно сделать, получив заключение врача-специалиста, ― встать на учет в психоневрологический диспансер. Это первый шаг, с которого следует начать путь. Далее есть целая система документов. Конечно, родственников пугает бюрократия, что это очень сложно, это трудный путь, но его необходимо пройти. Чтобы его пройти, есть очень много информационных порталов. Есть некоммерческие организации, есть фонды, которые прекрасно информируют родных о том, что они должны сделать. Я упомяну одну организацию, потому что это действительно серьезный труд. Они существуют с 2009 года и помогают в том числе наладить и виртуальную коммуникацию между родственниками, и выбрать грамотного врача, который будет внимателен к пациенту и будет внимателен именно к проблеме родных, с которыми они сталкиваются. Это сайт memini.ru. Он содержит массу материалов. Они рассказывают, что это такое, объясняют, предупреждают. У них даже был проект, они выпустили детскую книжку «Моя бабушка Яга», где для маленьких детей в очень доступной форме объясняется, почему бабушка или дедушка ведут себя странно. Конечно, не стоит замыкаться, не стоит думать, что проблема существует только в данной конкретной семье. Нет, таких людей очень много. Сейчас, благодаря виртуальному пространству, благодаря сети, они могут наладить хорошее взаимодействие и познакомиться с опытом, который люди уже прошли и знают, чем помочь, о чём проинформировать, как получить информацию, которую ты больше нигде не найдешь.
Андрей Реутов:
Вы немного и меня обнадежили, и наших зрителей, я надеюсь. К чему я говорю ― я пытаюсь найти положительные моменты. Специалисты, которые занимаются исследованием данной патологии, в том числе и вы, замечают, что факторы риска, на которые вы указали – курение, нездоровый образ жизни, гипертоническая болезнь, сахарный диабет – всё, так или иначе, провоцирует и увеличивает риски развития деменции у пациентов пожилого возраста. Вы сказали, что к 2020 году, к 2030 статистика будет еще хуже. Скажите, пожалуйста, теоретически, гипотетически, если вдруг случится чудо, если мы все возьмемся сейчас за наше здоровье, будем более внимательно относиться к себе и к своему окружению, если мы хоть немного нивелируем риски, ― есть ли шанс на то, что количество пациентов с деменцией будет уменьшаться, либо все равно, по вашим прогнозам, останется эпидемией, которая будет расти, расти и расти?
Ольга Щербина:
Мне бы хотелось верить в то, что ситуацию можно как-то исправить, но наши люди взрослеют, люди живут дольше, и, к сожалению, я пока не могу вам сказать, что мировое медицинское сообщество дает нам в отношении болезни Альцгеймера или других видов деменции обнадеживающие прогнозы.
Андрей Реутов:
Что бы вы хотели пожелать нашим зрителям, посоветовать? Вы сказали, что сейчас есть перспективы виртуального общения.
Ольга Щербина:
Мне бы хотелось, прежде всего, сказать о том, что, если вы заметили у своего близкого человека симптомы, о которых я говорила, ― перепады настроения, нарушение сна, некая отстраненность или замкнутость, странности в поведении, ― они могут быть первыми звоночками, которые приведут в дальнейшем к тяжелому диагнозу. Поэтому следует внимательно к ним относиться, обязательно обратиться к специалисту и начать лечение. Лечение может существенно облегчить качество жизни пациента, замедлить болезнь и в будущем облегчить уход, что очень важно.
Андрей Реутов:
Я абсолютно с вами согласен, очень важный момент. Завершая сегодняшний эфир, мне бы хотелось еще раз повторить, что любой пациент, даже страдающий от деменции, ― в первую очередь человек, который, несмотря на все огромные социальные проблемы, несмотря на все сложности, заслуживает понимания, заслуживает чуткого отношения. Только так, все вместе, с родственниками, с вашей помощью, мы можем помочь таким пациентам.
Спасибо вам огромное за сегодняшний эфир! Я думаю, наши зрители узнали много нового и появились надежды на то, что тема будет развиваться в дальнейшем. Мы будем надеяться. Спасибо вам огромное за сегодняшний эфир!
Ольга Щербина:
Благодарю вас за то, что вы меня пригласили и позволили рассказать о проблеме.