Оксана Аульченкова:
Добрый вечер! С вами снова «БизнесМеханика» и Оксана Аульченкова на Mediametrics. И моя гостья Светлана Налепова – социальный предприниматель и член экспертного совета по социальному предпринимательству Государственной думы Российской Федерации. Светлана, добрый вечер!
Светлана Налепова:
Здравствуйте!
Оксана Аульченкова:
И, как вы уже поняли, мы будем говорить сегодня о социальном предпринимательстве. Социальное предпринимательство, много об этом сказано, много слышим в СМИ о том, что принимаются законы, но, тем не менее, сказать, что все понимают, что это такое, мне кажется, нельзя. То есть, на мой взгляд, все-таки это пока что еще достаточно для нас тема такая новая и не очень многим понятная, и мне кажется, что есть в самом названии какой-то вот такой конфликт определенный, который у людей вызывает вопросы: с одной стороны, социальное, с другой стороны, предпринимательство. Светлана, нам расскажете все-таки, как так сложилось, что эти 2 слова вместе, и насколько предпринимательство социальное, в том числе, позволяет зарабатывать деньги?
Светлана Налепова:
На самом деле, это просто, может быть, немножко непривычная сфера и явление для нашего рынка, для нашего предпринимательства, но нет здесь никаких противоречий. Социальное предпринимательство – это решение острых социальных проблем через предпринимательство…
Оксана Аульченкова:
…то есть за счет создания неких бизнесов (правильно понимаю?)…
Светлана Налепова:
Да.
Оксана Аульченкова:
…которые помогают, которые привлекают людей, у которых проблемы социальные, или которые решают социальную проблему?
Светлана Налепова:
Ну, я хочу сказать, что и так, и так, что это решение социальной проблемы через различные сферы деятельности. Слава Богу, буквально совсем недавно был подписан закон, определение социального предпринимательства вошло в федеральный закон о малом и среднем бизнесе, его больше пока нигде вот так четко нет. И искать НКО, социально-ориентированные НКО не приходится, их там нет, потому что это федеральный закон о малом и среднем бизнесе. Это сразу, отвечая на тот вопрос, который постоянно задают: «А как же НКО?» Пока НКО, даже если осуществлять приносящую доход деятельность, не является социальным предпринимателем и социальным предприятием, потому что в законе определено определение и социального предприятия, хотя мы тут немножко поспорили бы, но пока осталось вот так, и социального предпринимателя – это все равно субъекты малого и среднего бизнеса.
Оксана Аульченкова:
То есть это как ИП (индивидуальный предприниматель, только социальный)?
Светлана Налепова:
Это ИП, ООО, то есть все что все, что является предпринимательством, но не коммерческой организацией.
Оксана Аульченкова:
Вот это, кстати, такой достаточно интересный факт, потому что мне всегда казалось, что вообще НКО, они решают социальные проблемы очень часто, и логично, что они все-таки, в том числе, создают некую прибыль на предприятии некоммерческом, но не могут ее распределять (в принципе, пускают на развитие).
Светлана Налепова:
Да, они тоже решают социальную проблему, но немножко по-другому. Если мы сейчас погрузимся в НКО, мы уйдем от предпринимателей.
Оксана Аульченкова:
Тем не менее, все-таки предлагаю вот здесь немножко уточнить, в чем разница между НКО и (если уж мы затронули тему) организацией юридической?
Светлана Налепова:
Все-таки для предпринимателей основная причина того, что он существует – это потребность заработать, принести прибыль. И это очень важный этап для развития социального предпринимательства в России, потому что социальное предпринимательство (социальное предприятие) до совсем недавно момента больше воспринимали как НКО. И очень важно понимать, что социальное все-таки предпринимательство, когда ты предпринимаешь что-то для получения прибыли. Но, как говорят сейчас социальные инвесторы, институт которых сейчас появляется у нас в России понемногу, сейчас на весах все-таки 2 истории для социального предпринимательства, то есть 2 приоритета – это прибыль (как и у остальных предпринимателей) и его социальная история, то есть насколько ты решаешь социальную проблему. И когда сейчас встает вопрос об инвестициях в эту сферу, всегда смотрят, как ты изменяешь среду, какая у тебя модель социального воздействия, как ты смотришь, сколько ты помог, какому количеству людей, как ты изменил этот мир, и плюс прибыль, то есть 2 момента теперь рассматривается. Если всегда, когда инвестор заходит в обычное предприятие и смотрит коммерческий проект, здесь стоит только получение прибыли, то есть это вопрос только получения прибыли. Социальных предприниматели сейчас растят очень много, и даже вот институт социальных инвесторов работает в этом направлении – рассматривают, рекомендуют, готовят такие проекты, это что-то совсем новое...
Оксана Аульченкова:
Кто растит?
Светлана Налепова:
Растят все: растят органы власти, инфраструктуры поддержки, государственные и негосударственные, то есть буквально развернулась вся сфера сюда. И если нам раньше как социальным предприятиям было сложновато строить диалог с властью, потому что они говорили: «Мы не понимаем, кто вы?» – сейчас мы говорим: «Вот, пожалуйста, федеральный закон, вот наше определение, мы подходим вот по такому параметру».
Оксана Аульченкова:
Ну, добавлю ложку не дёгтя, но горчички… Буквально на днях изучала эту тему и с интересом обратила внимание на то, что есть некий фонд, который оказывает поддержку социальным предпринимателям и дает беспроцентные кредиты до 10-ти миллионов. Ну, что, в общем, звучит достаточно позитивно! Но дальше, если читать, мелким шрифтом что написано, оказывается, что нужно заложить недвижимость (видимо, социального предпринимателя) и так далее. То есть, когда я вижу такие проекты, с одной стороны, это очень красивый PR, потому что можно сказать: «Мы создали фонд, мы выделяем каждому социальному предприятию – новичкам до двух с половиной миллионов, тем, кто уже работает, до десяти», – но при этом государство не берет на себя ответственность страховать риски, а государство говорит: «Друзья мои, если вы хотите, то за 50% вашей рыночной стоимости вы можете заложить вашу недвижимость и, собственно, взять кредит на социальное предпринимательство». Как с этим?
Светлана Налепова:
Я понимаю, о каком фонде Вы говорите, условия все прозрачные, но я скажу, что это один из самых ведущих игроков в сфере поддержки социального предпринимательства, и они уже имеют огромный опыт работы с социальными предприятиями. Но, кроме вот этой инфраструктуры поддержки, есть и другие фонды…
Оксана Аульченкова:
Я все-таки про риски, я говорю о том, что человек, который начинает заниматься социальным предпринимательством…
Светлана Налепова:
Это предпринимательство, он берет на себя риски, и никуда от этого не деться.
Оксана Аульченкова:
Да, с одной стороны, с другой стороны, все-таки он решает некую проблему социальную. Ну, не знаю, Вы, поскольку в органах государственной власти присутствуете, почему государство не ставит такую задачу как, действительно, например, страхование рисков социальных предпринимателей?
Светлана Налепова:
Ну, я хочу сказать, что страхование рисков социальных предпринимателей даже в предложенных мерах поддержки такая мера поддержки только один раз прозвучала, по-моему, за много лет. Предприниматель и не запрашивает такую меру поддержки. Предприниматели что просят? Предприниматели просят имущественную поддержку.
Оксана Аульченкова:
То есть?
Светлана Налепова:
Это помещения. Если здесь, в Московской области, есть льготная аренда 50% на муниципальное имущество, предприниматели просят субсидии, у нас есть такая мера поддержки как компенсация затрат. И сейчас реальные социальные предприниматели просят информационную даже поддержку и поддержку в сбыте своей продукции. Ну, обучение, инфраструктура – это все стандартное, оно существует и для предпринимательства, это все понятно, все равно есть. Более того, я хочу сказать, что сейчас органы власти, с нами встречаясь, с социальными предпринимателями, говорят: «Скажите, пожалуйста, какая специализированная мера поддержки вам нужна?» Вот что не нужно малому бизнесу, а нужно социальным предпринимателям?
Оксана Аульченкова:
А что не нужно малому бизнесу, а нужно социальному предпринимателю?
Светлана Налепова:
Ну, например, социальная реклама. Я хочу сказать, что я сама в социальном бизнесе уже работаю с 14-го года, у меня производство, на производстве работают люди старшего поколения (в общем, скажу, бабушки), они производят большое количество продукции. Но когда я говорю тем, кто меня знает давно (я уже много лет в бизнесе): «Вот, посмотрите, у меня бабушки произвели такую-то продукцию», – они говорят: «Даже не показывай нам, какие-то бабушки ничего произвести не могут…» Нам нужно работать с толерантностью, потому что что-то такое существенное, что-то такое коммерческое – это все развлечения… Ничего подобного! Отлично работают бабушки, делают коммерческую продукцию, делают ее партиями. То есть, получается, такое заблуждение, которое существует у нас в обществе, разбивается полностью, когда ты начинаешь заниматься социальным предпринимательством.
Оксана Аульченкова:
Ну, у меня, вообще, вопрос: кто теперь бабушка?..
Светлана Налепова:
Да!
Оксана Аульченкова:
…потому что, учитывая пенсионное наше законодательство и, в принципе, образ жизни, в общем-то, сейчас позволяет сохранять свой внешний вид и здоровье, и это все очень относительно.
Светлана Налепова:
Ну, тогда я предлагаю вернуться к определению социального предпринимательства, это буквально 4 направления. Первое из направлений – это, когда вы трудоустраиваете уязвимую категорию населения, туда входят как раз люди предпенсионного и пенсионного возраста. Что для нас сейчас предпенсионный возраст? Это 5 лет до пенсии, это определено прямо в законе.
Оксана Аульченкова:
То есть это 60 лет условно?
Светлана Налепова:
Ну, все сейчас по-разному: 55 лет… Допустим, мы сейчас проводили конкурс мастеров старшего поколения, и у нас аудитория стояла «55+», мы на это получали субсидию именно как аудитория, которая поддерживается сейчас государством как предпенсионный и пенсионный возраст. То есть, получается, фактически вообще индивидуальный подход, то есть каждого рассчитываем, смотрим, как они по возрасту подходят. Еще целевые аудитории – это, конечно, инвалиды; это одинокие родители, многодетные родители, родителей деток-инвалидов (вот то, что поддерживаем); беженцы; это у нас бывшие заключенные (там немножко по-другому формировка, но бывшие заключенные); без определенного места жительства; и вообще все категории, которые могут быть признаны в регионе (может быть своя особенность) нуждающимися в социальном сопровождении, в социальном обслуживании.
Оксана Аульченкова:
Я правильно понимаю, что и бездомные, в том числе, попадают в эту категорию?
Светлана Налепова:
Да. То есть, если вы трудоустраиваете таких людей, занимайтесь трудовой занятостью (различные формы существуют), соответственно, если фонд оплаты труда составляет 25 и более процентов, а средняя численность от общей численности 50 и более процентов, то вы социальное предприятие, социальный предприниматель. Это, когда вы трудоустраиваете. Появились такие, неожиданные для меня, категории, даже не думала, что может быть такой момент, что утвердят, но утвердили – это, если вы помогаете реализовать продукцию социально-уязвимых категорий. Например, мы помогаем бабушкам реализовать их же продукцию, которую они сами производят из своих материалов, сами что-то придумали, реабилитировались так в себе, успокоились – и вот то, что они создали, мы помогаем продавать. Но только доходы должны составлять (даже прибыль) 50%, то есть эти 50%, они постоянно где-то присутствуют по всем определениям.
Оксана Аульченкова:
А могут и 100?
Светлана Налепова:
Да, 50 и более, а может быть 100. Следующий момент – это, когда вы производите работу, услуги, которые позволяют компенсировать ограничение в жизнедеятельности. Что это может быть?
Оксана Аульченкова:
То есть касается инвалидов в первую очередь?
Светлана Налепова:
Да, это инвалиды в первую очередь, это у нас получается и реабилитация, это и медтехника, то есть все, что может быть – социальная реабилитация, какие-то социальные услуги, социально-педагогические и психологические, то есть все, что позволяет им приравняться к обычным людям, ограничения своей жизнедеятельности снять, вот это, соответственно, подходит. И следующий такой большой блок – это общественно-полезные услуги. Туда входит самый большой пункт – это образование дошкольное, школьное, все, что касается детей, то есть это общественно-полезная услуга. И получается, что у нас сейчас присмотр, то есть многие вещи – все, что доп. образования касается и даже общего образования – попало в социальное предпринимательство как общественно-полезные услуги. Это очень важно!
Оксана Аульченкова:
Это интересно и важно, действительно, но у меня вопрос. Хорошо, вот эти категории выделили, их закрепили, стало более понятно. Тем не менее, какие непосредственно меры поддержки существуют? То есть субсидия – да, тем не менее, возможно, когда это стоит (наработано) на потоке, есть люди, которые занимаются субсидиями, наверное, это более-менее просто получать. Если человек заходит на субсидию впервые, то, мне кажется, что процедура достаточно сложная, а субсидия очень маленькая, то есть субсидия (не знаю) в 30 тысяч рублей или в 100 тысяч рублей. Кому она может помочь, чем (так вот глобально)?
Светлана Налепова:
Я думаю, что большинство предпринимателей за такой субсидией просто не идет.
Оксана Аульченкова:
Вот! Я об этом же…
Светлана Налепова:
Предприниматель – это не НКО опять же, предприниматель посчитает экономическую целесообразность, а пойдет ли он?.. Если ты купил оборудование огромное и ты понимаешь, что у тебя компенсация миллион составляет, ну, наверное, ты составишь бумажки (если у тебя еще есть персонал) и пойдешь…
Оксана Аульченкова:
То есть можно получить компенсацию на миллион?
Светлана Налепова:
Можно. Есть много субсидий в зависимость от видов деятельности. Что касается социального предпринимательства, у нас очень сейчас (еще до выхода закона в Московской области работали субсидии по частным детским садам, присмотрам и уходам), а сейчас новая программа субсидирования идет в Министерстве инвестиций и инноваций, куда входит и культурно-просветительская деятельность – это творческие мастерские, музеи частные, это то, что тоже в законе содержится общественно полезных услуг. Оксана Аульченкова:
Лектории, видимо, в том числе?
Светлана Налепова:
Да, там достаточно большой список, можно с этим работать. У нас только пока с трудоустройством (я пока не понимаю) нет примера...
Оксана Аульченкова:
То есть по трудоустройству у нас нет какого-то льготного налогообложения, если человек трудоустраивается?
Светлана Налепова:
Есть, если, допустим, а по инвалидам, если вы трудоустраиваете по квоте, но вообще просто трудоустройства как категории специфической для социального предпринимательства нет. Скажу вам больше по мерам поддержки социального предпринимательства: прямых мер поддержки пока закон не содержит вообще, то есть меры поддержки есть рекомендованные прямо в формулировке «может». Это связано с тем, что закон впервые принимается, очень много кто бился, чтобы там было написано «должен», я просто сама присутствовала в этих заседаниях и сама высказывала свое мнение по этому поводу. Но есть ограничение бюджетирования, и закона вроде еще нет. В связи с тем, что все-таки нужно, чтобы уже мы могли строить диалог и называться, иметь какой-то статус, то есть, чтобы запустить этот процесс в России, остановились вот на такой категории. Но, тем не менее, мы видим, что органы власти в субъектах сейчас уже идут на диалог с социальными предпринимателями, чтобы понимать, что им нужно, то есть уже появляются новые меры.
Оксана Аульченкова:
Светлана, смотрите, предприятие социальное (я про ваше чуть попозже хочу поподробнее расспросить, но сейчас пока в целом по рынку), если нанимает бабушек (допустим, если это люди не предпенсионного возраста, если это пенсионеры), то, по сути, нанимают их на общих основаниях, платят полностью НДФЛ, все социальные налоги, пенсионный опять же таки, в том числе, платят, или как, если они уже пенсионеры?
Светлана Налепова:
С бабушками есть определенная особенность, но это уже связано будет с проектом. С пенсионерами, если мы их трудоустраиваем, они теряют определенные надбавки у себя к пенсии, то есть нужно предложить такие условия существенные, и все равно они этого боятся (по опыту, боятся, как огня)…
Оксана Аульченкова:
А вот самозанятым помогают сейчас?
Светлана Налепова:
Да, мы сейчас помогаем регистрироваться как самозанятые, так как перечислений в Пенсионный фонд нет (есть комментарии), но, соответственно, они теряют надбавки и они начинают сейчас работать в творческих мастерских как самозанятые.
Оксана Аульченкова:
Но вот, если они самозанятые, то, работы с социальным предприятием, они в любом случае платят 6% налог?
Светлана Налепова:
Да, естественно!
Оксана Аульченкова:
6, не 4?
Светлана Налепова:
Да, юридическое лицо 6%, 4 – это, если они выходят на ярмарки. Сейчас же очень много мер поддержки, мы сейчас тоже начали уже выходить на ярмарки (вроде как невыгодно, но все равно PR какой-то) и смотрим, что вокруг нас много просто бабушек сидят, просто частных мастеров…
Оксана Аульченкова:
Вяжут носочки?
Светлана Налепова:
Да, даже носочки вяжут. И о том, что есть и для физических лиц эта категория (возможность реализовать свою продукцию), но в связи с выходом закона о самозанятости у многих появился такой определенный страх: «А вот нас заставят платить какие-то налоги, штрафы, еще что-то…» Есть возможность реализовывать на ярмарках тем же самым физическим лицам продукцию, не имея даже кассового аппарата, и платить 6% без всякого Пенсионного фонда.
Оксана Аульченкова:
Но у нас, как я понимаю, самозанятый, ему не нужен кассовый аппарат, если он реализует на ярмарке, он 4%, по идее, платит?
Светлана Налепова:
Да, если он реализует физлицам, он 4% платит, сам заносит доход себе в программку, открывается-закрывается фактически одной клавишей, но все равно для бабушек страшновато, я просто по опыту вижу, им тяжеловато. Мы сейчас часто (особенно, в самом начале сотрудничества) выводим их на гражданско-правовой договор, то есть они нам оказывают услуги по производству, мы берем на реализацию их продукцию. И потом они, когда понимают, что они что-то могут заработать и именно делают то, что нужно рынку (то, что мы можем продать), они, соответственно, выходят на самозанятость.
Оксана Аульченкова:
Понятно, это интересно! Как Вы пришли вообще к проекту в социальной сфере, вот к этому социальному производству?
Светлана Налепова:
К социальному производству? Ну, у меня есть такая маленькая личная история. Вообще, социальное предпринимательство – это почти всегда на личной истории, потому что оно настолько сложное! Это настолько сложная сфера, когда работают со сложной целевой аудиторией, что туда просто так не зайдешь, то есть не иметь какого-то такого драйвера личного, то (я уже по опыту очень много видела социальных предпринимателей) невозможно, успеха точно не видать. У меня был момент, когда у меня папа за год до пенсии решил приехать в Москву (хотя он фермер, у него свое огромное хозяйство, как он называет) и говорит: «Я столько лет проработал в ремесле по дереву, и я хочу трудоустроиться в Москве..» Он, в общем, такой человек большой энергетики и чувствовал себя очень хорошо, понятно, на природе, и мы не смогли его нигде трудоустроить вообще. То есть только вопрос предпенсионного возраста, ощущение было, что это какой-то прокаженный человек, просто прокаженный! И когда по моей просьбе его все-таки взяли на деревянное производство, отношение там все равно было как к прокаженному (это вот про толерантность), и по документации, и по всему, то есть какое-то полуофициальное, неофициальное производство было. Я, когда начала в это вникать, я его просто оттуда срочно забрала, и говорю: «Ты прости, что мы тебя вот таким образом разместили туда…» Он, конечно, уехал (попытался еще что-то найти, уехал, все хорошо получилось), но мы пообещали: «Мы обязательно откроем свое производство (производство ручной работы) и тебя позовем…» У нас уже появилось много после этого мастеров, которые производят (это и вязание, и дерево, и декупаж, и все остальное), и столько личных историй, от которых просто энергетика исходит, когда ветеран у тебя трудиться и может что-то делать. Понимаете, в 93 года! Это человек, который вяжет, вяжет кружевные даже мелкие вещи! И мы всегда думали, что люди настолько ограничены в здоровье, что не смогут это делать. И рассказывает истории, как она пережила войну, пережила своих детей, родителей… И насколько они ответственны, насколько они дисциплинированны, насколько у них золотые руки и какое количество технологий Hand Made они вообще знают!.. То есть мы просто взяли их свободное время, взяли их мотивацию, взяли их опыт, перевели в современную продукцию, научили их делать современные вещи в тех же техниках, и начали с ними работать, отстроив, понятно, компенсационный механизм. У нас организовано и горячее питание, потому что мы обнаружили почему-то, что люди приходят на производство, мы их там чаем поим, а они явно хотят кушать. И мы не понимаем, почему они голодные? Решили, что мы даже не будем вникать в эту историю. Нам уже психолог пытался объяснить несколько причин…
Оксана Аульченкова:
Почему? Потому что пенсии не хватает!
Светлана Налепова:
Первое – пенсии не хватает кому-то. Кто-то просто живет один, дети отдельно, они, может, и помогают, а она себе не готовит. Она приходит и думает: «Мы сейчас чаю попьем, печеньки поедим…» А, соответственно, полноценного питания нет.
Оксана Аульченкова:
Либо экономят, все откладывают внукам…
Светлана Налепова:
Да, экономят внукам, экономят! То есть причин очень много. Но, вообще, я по себе знаю, если я одна, допустим, у меня семьи нет, я себе не готовлю – быстренько что-то перекушу, и побежала… И так все делают. Ну, большинство людей так делают. И вот здесь так же, в связи с тем, что они одиноки – одиноки, в принципе. Может быть, у них даже семья, но они живут отдельно – это особенность городских бабушек, людей старшего поколения. Они сейчас – у многих есть квартиры, но они живут одни. Если раньше было принято, что люди старшего поколения всегда жили в семье, заботились друг о друге, воспитывали детей, вот эта вот энергетика была, то сейчас этого нет, в городах этого нет (где-то на территориях есть)…
Оксана Аульченкова:
Ну, это, действительно, так, что, в общем-то, семьи сейчас живут отдельно, внуки отдельно, как правило…
Светлана Налепова:
Ну, а мы делаем практически семью сейчас. У нас сейчас на производстве работает 52 мастера, но на сессии может присутствовать не больше 10-ти человек, максимум 12 с новенькими…
Оксана Аульченкова:
Вот что такое сессия? То есть они не пребывают у вас где-то в производственном цеху, не знаю, с 9-ти до 6-ти? Как вообще организован процесс?
Светлана Налепова:
Социальное предпринимательство основано на том, что ты должен использовать сильную сторону целевой аудитории (мы об этом уже поговорили), но компенсировать ее слабую (вот у уязвимой категории). У нас сокращенные сессии производственные по 4 часа. То есть здесь старший мастер, они производят, берут какое-то задание, возможно, на дом (кто может уже дома работать и берет какой-то объем) и работают по 4 часа сессии. Мы называем ее производственная сессия, 4 раза в неделю мы работаем. Мы сейчас даже разделили: новички – приходят бабушки, которые говорят: «Ну, вот я никогда не занималась творчеством вообще (на должностях была, еще где-то), никогда не занималась, но очень хочу!» – приходят и через 3 месяца, если они сначала схему считают, ставят галочки потихонечку, то через 2-3 месяца они уже на память вяжут…
Оксана Аульченкова:
То есть я правильно понимаю, что вы обучаете их с нуля, в том числе?
Светлана Налепова:
Обязательно!
Оксана Аульченкова:
С нуля, в том числе?
Светлана Налепова:
Да, обязательно! Но самый главный компенсационный механизм у всех социальных предпринимателей, у всех социальных предприятий – это отбор, то есть мы не всех можем все равно принять, есть ограничения в здоровье и, вообще, в желании, самое главное (кто-то не хочет этим заниматься)…
Оксана Аульченкова:
…ну, и в том, что они могут физически сделать тот продукт?
Светлана Налепова:
Ну, и, соответственно, какой-то график и понимание, что мы будем обучать для производства, а не для того, чтобы получить удовольствие только. Конечно, вы получите удовольствие!..
Оксана Аульченкова:
То есть они должны смотреть на это именно как на работу?
Светлана Налепова:
Как на работу, вот это мы перестраиваем. Мы делаем ознакомительные мастер-классы для приглашения на производство, и люди очень сильно путаются, они думают, что это «Долголетие», какая-то программа очередная: «Когда я в следующий раз приду?» Мы говорим: «Конечно, приходите, но у нас вот серия мастер-классов, мы внедряем в производство, если Вам нужно – без вопросов!» Если нет, то тогда уже у нас существуют меры поддержки на всех уровнях. Сейчас в Подмосковье «Активное долголетие» запускается программа (Министерство социального развития запускает), очень много сейчас возможностей. Мы приглашаем именно на производство, и с этим настроем мы и приглашаем людей. Приходят с внуками, с мамами, я говорю: «Без вопросов!» Тем не менее, 88-90 процентов, наверное, у нас из старшего поколения.
Оксана Аульченкова:
А с точки зрения вообще взглядов, ментальности другие есть мнения, что, в общем-то, когда человек перешагивает определенный возрастной порог, то он перестает быть гибким. Кстати говоря, это одна из таких проблем, она, естественно, высосана из пальца, но, тем не менее, это одно, наверное, из шаблонных мнений, которое препятствует очень часто приему на работу людей после 40-ка (то есть я уже даже не говорю про 60 и 55 – после 40-ка), что у человека сформировано мнение, сформирован характер, и очень трудно его перестроить, сделать гибким, научить каким-то новым вещам и вообще научить смотреть на то, что было привычным для него 20 лет назад, по-другому. Вы сталкиваетесь с этим? Как решаете?
Светлана Налепова:
Вообще, постоянно, и это с любой целевой аудиторией будет, с какой бы вы ни работали в социальном предпринимательстве. Первое: существует отбор. Если есть желание, мы работаем, если нет – нет. То есть нужно понимать, что вы не НКО, вы не какой-то… Вы, конечно, хотите помочь, но хотите помочь только тем, кто этого реально хочет. И есть мировые тренды и практика, которая говорит о том, что нужно обязательно находить, кто хочет. Что касается гибкости, у меня столько вот этих непонятных мнений так называемых, гипотез и всего остального разрушено была на этом проекте своих жизненных… Например, что люди старшего поколения необучаемы. Да не правда!
Оксана Аульченкова:
Конечно!
Светлана Налепова:
Здесь только желание, все отлично обучаются, может быть, медленнее, но я бы тоже не сказала. У нас есть, кто обучается постарше, кто помладше. Вот, чем старше человек, тем вот этой гибкости, ее меньше, но нужно просто продукцию делить. То есть у нас есть продукция, которая, я понимаю, что вот этому мегамастеру, который мегагибкий, ему даже неинтересна. Есть несколько заявок, допустим. Я понимаю, что человек, который работает, должен иметь фактически художественный вкус, фантазию и все остальное, он будет делать этот продукт. А, допустим, какая-то продукция (сердце у нас есть – подушки, которые просто по схеме вяжутся очень несложно, допустим, для основной категории) подбирается под тех, кто не очень гибкий, но очень хочет работать, и она говорит: «Я просто реабилитируюсь…» Самая основная техника – это вязание, я на ней прямо становлюсь очень сильно. Почему? Потому что это позволяет сохранять мозг. То есть, получается, это вроде и производство, и в то же время реабилитация, то есть люди тренируют мозг. Это не потому, что даже малая моторика (мне постоянно об этом говорят), это потому, что человек все время считает…
Оксана Аульченкова:
Ну, там много механизмов разных…
Светлана Налепова:
Да, очень много особенностей этой вот техники, и это им очень полезно. И у нас 2 человека пришли по рекомендации врача, то есть прямо уже пошли признаки деменции, и отправили сюда. И вот они сначала ставили галочки на схемах, а сейчас уже просто глазами отслеживают, и я знаю, что скоро они просто сами будут. И переключение с изделия на изделие. У нас же не такое производство, оно же мелкосерийное, то есть сегодня ты делаешь бегемота, а завтра ты делаешь зайку, послезавтра ты делаешь татарошку (у нас есть такая) – другая продукция. То есть ты уже знаешь, есть заготовки, схемы, описания качества. Она еще раз это все проходит, смотрит и приносит, допустим, какую-то продукцию. Есть что-то серийное, но достаточно сложновато, конечно – это не бахилы вкладывать (есть такое). Еще мне все время скажут: «А что они у вас там такое делают?», – потому что все думают, что уязвимая категория, она может делать только какие-то элементарные вещи: например, вкладывать в капсулу бахилы; допустим, какие-то розетки собирать по одной и той же схеме. Ничего подобного! Очень творчески могут подходить люди…
Оксана Аульченкова:
Мне кажется, так объединять под уязвимую категорию всех очень даже странно, вообще-то…
Светлана Налепова:
Очень хорошо!
Оксана Аульченкова:
…потому что я знаю, что вот такие операции простые, как правило, это вот общества слепых, они трудоустраивают, создает предприятия в том числе. И там понятно, потому что человек не видит, хотя тоже они делают достаточно сложную продукцию…
Светлана Налепова:
…делают широкую линейку. Честно говоря, я задала вопрос… Как-то у нас был конкурс мастеров старшего поколения, и там было 4 мастера слепых, которые принимали в этом конкурсе участие. Мы им всем вручили «Герой нашего времени», понимая, что такое патриотический подход, но это просто реально Герои нашего времени! Мы очень удивляемся, как они делают корзины, и пытались выяснить, как они научились? Оказывается, есть центры реабилитационные, у которых есть методика обучения как раз слепых. И у них не только розетки, у них там корзинки, еще что-то есть (свечки, по-моему, даже есть). То есть, есть достаточно широкий какой-то перечень, который делают слепые. Это вот очень хорошо и просто их очень сильно воодушевляет! Они ничего не видят, но когда на сцену выходят, счастливые!..
Оксана Аульченкова:
У них другие органы восприятия работают, контактируют с этой реальностью. Но, мне кажется, это очень важно для таких людей! А что касается инвалидов, у которых есть какие-то физические проблемы с физическим здоровьем, вы таких людей тоже привлекаете?
Светлана Налепова:
Да, конечно! У нас, наверное, одна треть такая, потому что люди старшего поколения, когда приходят, они уже очень часто приходят с ограничениями здоровья и даже с инвалидностью тоже приходят. Есть у нас, кто не говорит даже, либо почти не слышат, есть такие люди, есть люди с инвалидностью, то есть с различной инвалидностью. Мы их просто не воспринимаем никак отдельно, мы просто понимаем, что вот он плохо слышит, а вот этот не говорит, тому надо писать, то есть мы просто понимаем, как общаться с каждым конкретным, и всё, и производство организовано. Мы не делим: отдельно инвалиды, отдельно люди старшего поколения. Отлично реагируют. Вот кто-кто, а люди старшего поколения, пожилые люди, они очень хорошо относятся к людям с инвалидностью, с ограничениями возможностей здоровья. Наверное, потому, что опыт пришел, и они понимают, что любой может оказаться в этом. С удовольствием принимают в свой коллектив, все помогают – помогают вот как раз влиться в производство. Единственная особенность – это нужна доступная среда. Вот мы сейчас входим в город Звенигород, там начинаем работу свою, а в библиотеке третий этаж. И мы понимаем, что человек с инвалидностью, который второй раз пытается попасть к нам на обучение, не может к нам попасть. Она горит: «Ну, я туда не поднимусь, там такая крутая лестница…» То есть нужно понимать, что очень привязаны к доступной среде, вот никуда не денешься. И вот как раз одна из услуг организации доступной среды тоже является социальным предпринимательством, то есть ты снимаешь ограничения жизнедеятельности. То есть мы сейчас все равно ищем помещение на первом этаже, и никуда не деться, это сложности. Но плюсы, что, несмотря на то, что социальное предпринимательство так тихонечко входит в нашу страну и осторожны к нему относятся (к тому, что ты несешь социальную миссию, социальную историю), но равнодушных редко можно найти.
Оксана Аульченкова:
Помещения вы арендуете?
Светлана Налепова:
Помещения мы арендуем, арендуем на основное производство по коммерческой цене, но у нас есть преференции. Нам также просто на эмоциональном уровне дают часто на ярмарках участвовать где-то бесплатно, где-то по какой-то небольшой стоимости, то есть все равно на эмоциональном уровне стараются помочь. Или, допустим, если кто-то покупает продукцию у кого-то еще, а аналогичная будет у тебя, но у тебя социальная история, то наверняка купят у тебя. Потому что сейчас общество перестраивается (это всех социальных предпринимателей касается), общество перестраивается и потихоньку переходит все-таки на осознанный какой-то: экология… Кстати, экология не вошла в социальное предпринимательство пока. Молодежь очень хорошо реагирует, в особенности на какие-нибудь молодежные антистрессы, вот эти игрушки, а если узнают, что бабушками сделано, то с удовольствием. Вот тоже на удивление такие открытия у нас каждый день…
Оксана Аульченкова:
Светлана, хотела бы немножко в целом переключиться пошире на социальное предпринимательство. Есть такие категории, вот, из Вашего опыта, насколько они, действительно, у нас реализуются в стране, когда сами пожилые участвуют в проектах помощи пожилым (ну, это как уход на дому, в частности)?
Светлана Налепова:
Это волонтеры…
Оксана Аульченкова:
Нет, это вот касается как раз непосредственно…
Светлана Налепова:
Поняла…
Оксана Аульченкова:
…например, человек с инсультом лежит, за ним нужно ухаживать, и к уходу привлекаются не профессиональные сиделки, а, в том числе, обучают людей аналогичной категории уходом заниматься.
Светлана Налепова:
Вообще, это новый тренд считается, когда пожилые ухаживают за пожилыми. И проектов много, и федеральных много, и в Москве есть проекты по долговременному уходу, то есть привлечение пожилых к пожилым. Они как раз помогают друг другу еще вместе общаться – все-таки возрастное, память и все остальное – о советском времени… То есть это очень популярно! Более того, я хочу сказать, что уже (если к НКО возвращаться) сейчас долговременный уход – для социально-ориентированных НКО имеется поддержка, можно и в реестр поставщиков социальных услуг войти на региональном уровне, и социальные предприниматели тоже туда могут войти, и может осуществляться поддержка таких категорий.
Оксана Аульченкова:
То есть это грантовая поддержка уже?
Светлана Налепова:
Это не грантовая. Реестр поставщиков – это, когда вы оказываете определенные услуги льготным категориям населения, а вам потом по определенным тарифам компенсируют стоимость этих услуг из бюджета. То есть, получается, за услугу долговременного, пример, ухода (это очень просто сейчас распространенное направление) вам заплатит потом государство. То есть вы оказываете потребителю услугу, но платит не потребитель, а платит государство. Эта возможность есть как у социально-ориентированных НКО, так и у социальных предпринимателей. Там, на самом деле, сфера достаточно большая услуг, которые могут передаваться – это же считается, что передаются такие социальные услуги, которые государство раньше осуществляло (передача социальных услуг)…
Оксана Аульченкова:
То есть дома престарелых были какие-то, пансионаты и так далее, а сейчас это все на дому?
Светлана Налепова:
Да, то есть уход на дому. И частные пансионаты тоже как раз вот в этом направлении работают. То есть такие возможности для социальных предпринимателей есть. Они сложные, документально нужно оформлять, и с тарифами проблемы (нужно оформлять комплексно услугу и все остальное). Просто я обычно говорю: «Нужно в этом разобраться». Говорят же: «Кошек не любите? Просто не умеете их готовить…» Это то же самое – нужно просто подойти определенным образом, разобраться в документации и сделать. Сложно, может быть, не с первого раза получится, но это возможно.
Оксана Аульченкова:
У нас есть какие-то структуры, органы, не знаю, ячейки, которые помогают людям разобраться в этом? Ну, вот, не знаю, бесплатная консультация для социального предпринимателя, который хотел бы разобраться, как ему субсидию получить, как организовать предприятие?
Светлана Налепова:
Сейчас очень много структур поддержки, которые поднимаются, у нас есть ресурсный центр, который оказывает услуги, и горячая линия есть бесплатная. Но мы работаем сейчас немножко по-другому, мы сейчас приглашаем предпринимателя, то есть мы получаем запрос от предпринимателя (по-другому скажем) и приглашаем его на комплексную консультацию. Несколько специалистов сидит, и мы смотрим, что у нас с юридическими вопросами, что с бухгалтерскими вопросами, что у нас по поддержке, по субсидиям? Сейчас в России очень распространен такой комплексный подход, комбинированный, когда вы работаете и в режиме предпринимательства (прямо социальный предприниматель по законодательству), и плюс НКО, то есть по НКО вы получаете, то есть отдаете на НКО субсидии, гранты различные. Например, мы получаем гранты на проведение конкурсов мастеров старшего поколения. Наша задача, в основном, это толерантность к этому поколению. Для предпринимателя это вообще непосильная ноша, потому что нам еще конкурсы организовывать для того, чтобы рассказать, что у нас уникальные бабушки и уникальные дедушки – это очень дорого. А вот благодаря субсидиям, которые мы получаем на конкурс от Министерства социального развития Московской области (спасибо им большое!), мы имеем возможность, во-первых, и выявить новых получателей, и просто показать обществу, что наши бабушки и наши дедушки реально могут делать уникальные вещи, у них таланты.
Оксана Аульченкова:
Вы получаете какую-то медийную поддержку (ну, хотя бы какие-то локальные СМИ, кабельные каналы)?
Светлана Налепова:
У нас, в принципе, как бы специальной поддержки нет, у нас просто часто есть инфоповоды, с которыми мы приходим, что-то новенькое…
Оксана Аульченкова:
Ну, то есть СМИ откликаются?
Светлана Налепова:
Да, СМИ сами откликаются, мы пока ничего дополнительного не применяем, то есть нам вот этого хватает.
Оксана Аульченкова:
Светлана, буквально у нас еще осталось несколько минут, хочу такой вот вопрос в окончание программы задать: какие ниши на сегодняшний день открыты по социальному предпринимательству? Вот где, действительно, есть потребность, но очень мало социальных предпринимателей?
Светлана Налепова:
Да я хочу сказать, что потребность, она вообще везде есть!
Оксана Аульченкова:
Ну, какие примеры? Я думаю, что люди, которые нас смотрят, они не понимают…
Светлана Налепова:
Ну, с пенсионерами прямо очень потребность существует, с трудоустройством инвалидов (не так много таких реально существующих проектов)…
Оксана Аульченкова:
То есть именно дополнительный доход? То есть создание не услуг обслуживания этих категорий, а, скорее, привлечение их к труду?
Светлана Налепова:
Да. Смотрите, в чем особенность? Социальное предпринимательство во всем мире – это такая мера по борьбе с бедностью, то есть это как раз то назначение, это развитие территории как раз на предмет борьбы с бедностью. Вы знаете, что у нас сейчас государство поставило такой приоритет, поэтому трудоустройство, оно будет сейчас очень в тренде, с какой целевой аудитории вы бы ни занялись, которая сейчас прописана в законодательстве. Оно будет в тренде, в тренде поддержки. Самое главное, найти тот продукт, который ваша целевая аудитория может делать хорошо, ну, прямо круто! То есть вы должны быть настолько же конкурентноспособны, как обычный предприниматель, и ваша социальная история должна стать преимуществом на эмоциональном уровне, и тогда вы все остальное получите. И о поддержке: например, у вас питание на площадке организовывает спонсор…
Оксана Аульченкова:
Прекрасно!
Светлана Налепова:
Ну, прямо не совсем так все идеально, но возможности есть…
Оксана Аульченкова:
Ну, то есть спонсор, который просто вот из таких внутренних побуждений хочет это делать?
Светлана Налепова:
Да, вот он хочет накормить бабушек, людей старшего поколения, и приносит нам питание, даже микроволновки нам поставил на производстве…
Оксана Аульченкова:
Прекрасно!
Светлана Налепова:
Поэтому, вот такие возможности, они открываются, они есть. Надо, конечно, эмоционально чувствовать свой проект, когда ты о нем рассказываешь, когда ты с этим живешь, и двери всегда откроются…
Оксана Аульченкова:
Светлана, спасибо огромное за интересную беседу! Дорогие друзья, наша программа подошла к концу. Моя гостья Светлана Налепова – эксперт по социальному предпринимательству, социальный предприниматель – и мы прощаемся с вами на неделю. С вами была Оксана Аульченкова в «БизнесМеханике» на Mediametrics. Всего хорошего!