Наталья Урмацких:
Добрый день, уважаемые слушатели и зрители Mediametrics. С вами как всегда по понедельникам в 3 часа дня проект Союза женских сил «Женщина в праве», юридический медиапроект. Сегодня у нас в гостях адвокат Коллегии Адвокатов «Трунов, Айвар и партнёры», Геннадий Минин. И артист Театра-студии Всеволода Шиловского, Дмитрий Таранов. Вот такой неожиданный состав, потому что тема у нас хоть и немного узкая, специфическая, но достаточно любопытная, как оказалось. Тему я обозначила как «Художника обидеть может каждый». И на том уровне авторских прав, защиты авторских прав, защиты интеллектуальной собственности, которая у нас сегодня присутствует в стране, наверное, в этом есть доля правды. Как вы считаете, Геннадий?
Геннадий Минин:
Я считаю, что вы абсолютно правы. Потому что действительно, художника обидеть может каждый. Почему, потому что анализ того законодательства и применительной практики этого законодательства, он говорит о том, что фактически, права актёров, исполнителей, они не защищены. Формально, да, но всё зависит от статуса актёра. Если ты знаменитый актёр, то конечно, он вправе претендовать и может отстоять свои права в плане вознаграждения, связанное со смежными правами, прежде всего. Потому что исполнение, это смежные права, это не авторские права, но регулируются они практически по тому же сценарию, как и авторские права. Поэтому здесь получается, кстати, Дмитрий мне перед эфиром представил договор такой, типовой, который заключается...
Наталья Урмацких:
Да, я как раз хотела озвучить, что сегодня мы с реальным совершенно кейсом рабочим. Это история из жизни Дмитрия, артиста.
Дмитрий Таранов:
Моя история. Я как раз тот самый художник.
Наталья Урмацких:
Которого попытались обидеть.
Дмитрий Таранов:
Которого в перспективе могут обидеть.
Наталья Урмацких:
Но у него оказался хороший адвокат.
Геннадий Минин:
Да не в том, что попытались обидеть, его и обижают, судя по тому, что договор подписан. Но когда я с этим договором ознакомился, так ровно на бегу, у меня первое впечатление сложилось, что договор между гладиатором и...
Наталья Урмацких:
Всё зависит от того, куда палец Цезарь повернёт после съемки.
Геннадий Минин:
Почему, потому что самое вопиющее, пункт 1.3 договора, по окончании он должен получить по подписании актов вознаграждение, предусмотренное статьёй 4. В статье 4 идёт отсылка о размере и порядке, опять к пункту 1.3. То есть какое вознаграждение.
Дмитрий Таранов:
А что указано в пункте 1.3?
Геннадий Минин:
А в пункте 1.3 отсылка на параграф 4, а параграфа 4 отсылает на пункт 1.3. То есть цифры в договоре, которые он должен получить за час съёмок, за день съёмок, за неделю, за месяц съёмок, его, в принципе, нет.
Наталья Урмацких:
Зачем же вы такие договоры подписываете, Дмитрий?
Дмитрий Таранов:
Сейчас мы к этому придём.
Геннадий Минин:
Самое интересное, и оплата в соответствии с условиями договора в течение 10 рабочих дней с момента подписания акта. Первое, что я по этому договору мог бы сказать, что конечно, его квалифицируют, пытаются квалифицировать, как гражданско-правовой договор. Хотя, на самом деле, из того режима, которому должен подчиняться актёр, это конечно должен быть трудовой договор, и он должен подчиняться правилам трудового законодательства. Но, к сожалению, я так понял, что продюсеры не спешат оформлять трудовые отношения.
Наталья Урмацких:
А в чем принципиальная разница договора трудового и договора гражданского?
Геннадий Минин:
Трудовые отношения всё-таки регулируются трудовым законодательством, где всё-таки есть и общие положения, и специфичные. У нас есть отдельная статья, которая регулирует взаимоотношения, трудовые правоотношения, связанные с представителями творческих профессий. То есть туда, в том числе, попадают и актёры, корреспонденты, журналисты, многие, многие. Этот перечень определяется правительством. Но суть заключается в том, что всё-таки это трудовые отношения и просто так человека уволить нельзя, расторгнуть, выгнать, это самое главное. Плюс есть право на оплату труда. Здесь получается такой гражданско-правовой договор об оказании актёрских услуг, за которые он может получить деньги, а может нет. Поэтому моё мнение такое.
Наталья Урмацких:
Но трудовой договор, я так понимаю, он подразумевает чёткий приход на работу, восьмичасовой рабочий день.
Геннадий Минин:
Здесь что касается особенности регулирования труда творческих профессий, то даже в трудовом законодательстве идёт постоянно ссылка на то, что это должно регулироваться либо локальными нормативными актами самого работодателя. Допустим, здесь продюсерский центр, продюсерская организация, которая..
Дмитрий Таранов:
Не называть.
Геннадий Минин:
Нет, ни в коем случае.
Наталья Урмацких:
Вам же ещё жить и жить, конечно, как мы можем.
Геннадий Минин:
Либо трудовым договором. Но трудовой договор, это всё-таки не договор, когда тебе в любой момент сказали спасибо, в любой момент его расторгли. Для того, чтобы лишить работы в рамках трудового договора, это гораздо сложнее. Я не буду вдаваться в такие нюансы.
Наталья Урмацких:
Мы для этого и собрались здесь, чтобы все нюансы или большинство из них выявить. Я просто понимаю, что по трудовому договору Дмитрию пришлось бы приходить каждый день на работу, 8 часов сидеть на съемочной площадке.
Геннадий Минин:
Не обязательно, режим труда и отдыха творческих работников как раз устанавливается либо трудовым договором, либо локальными нормативами. И у них есть своя специфика.
Наталья Урмацких:
И оклад по трудовому договору, он фиксированный.
Геннадий Минин:
Абсолютно, есть времена простоя, когда день съёмок сорвался, но не по вине Дмитрия, а он день потерял. Ему должны, грубо говоря, заплатить какой-то средний заработок, всё равно компенсировать.
Наталья Урмацких:
И вопрос налогов, я так понимаю, тут очень трогательный.
Геннадий Минин:
Вопрос налогов, даже в этом договоре предусмотрено, что так как здесь налоги выплачиваются организацией в пользу физического лица, соответственно, организация выступает, как налоговый агент. Но не определена сумма договора. Допустим, определено, к вопросу о том, сколько смена длится. 14 часов.
Наталья Урмацких:
Но к договору ещё должно быть приложение, где и указывается, наверное.
Геннадий Минин:
Вот здесь написано 14 часов, это актёрская смена, как это называется, съёмочная смена 14 часов. Не 8 часов, как мы привыкли работать, а 14. И это может быть в режиме онлайн, каждый день, и ночью, и днём. Это специфика. Но эта специфика должна быть чётко прописана. Её здесь нет. То есть сколько ему платят за час, сколько ему платят за день, за 2 дня, за неделю. Этого нет в договоре.
Наталья Урмацких:
Пора услышать начальника транспортного цеха.
Дмитрий Таранов:
И как жить человек живёт.
Наталья Урмацких:
Как было на самом деле.
Дмитрий Таранов:
Я сижу и наслаждаюсь вот этой правильностью постановки трудовых отношений. Геннадий великолепно рассказывает, но конечно, к сожалению, а может и к счастью, сейчас мы поймём, происходит это следующим образом. Как правило, что такое работодатель и работник в случаях артист - продюсерский центр. Это звонок с заветным вызовом на съёмку.
Геннадий Минин:
Долгожданным.
Дмитрий Таранов:
Долгожданным, иногда долгожданным. То есть артист ждёт, может ждать годами этого звонка, этого вызова. И конечно, у артиста в голове даже близко, даже в мозжечке нет.
Геннадий Минин:
То есть вы успеваете даже побриться.
Дмитрий Таранов:
Побриться успеваешь и побежал. Пробегаешь, начинается съёмочный процесс. И вот здесь появляется, уже в конце съемочного дня, как правило, ничего не значащая бумажка, которая для артиста, она ну что там может быть написано, положение, пункт 1, пункт 2, он думает совершенно о другом. Он к концу смены думает уже, как унести ноги, а в начале смены он думает, как хорошо отработать. Потому что для нас картинка, кадр, сделать хорошо свою работу, это первостепенная задача. У меня же вопрос, если позволите, к вам, Геннадий. Для того, чтобы обезопасить себя чисто практически, каким образом может действовать артист, какова механика юридическо-правовых взаимоотношений. Можно попросить, чтобы заранее прислали этот договор, с ним ознакомиться, можно попросить изменить какие-то пункты положения договора. Как это сделать на практике?
Наталья Урмацких:
Как остаться без работы, спрашивает Дмитрий.
Дмитрий Таранов:
Как мне не быть вот этим художником, которого постоянно...
Геннадий Минин:
Дмитрий, для того чтобы не быть художником, которого постоянно могут...
Дмитрий Таранов:
Быть художником, но которого никто не...
Геннадий Минин:
Да, которого никто не обидит. Это нужно сначала стать великим художником. Это реалии.
Дмитрий Таранов:
Где же взять такие таланты.
Геннадий Минин:
Нет, это реалии, о которых я почему хочу сказать, потому что действительно, допустим, великие актёры, знаменитые актёры, нужно посмотреть путь, как он стал знаменитым.
Дмитрий Таранов:
Медийные.
Геннадий Минин:
Да, любой актёр, как я это воспринимаю, вы меня конечно, Дмитрий, можете здесь поправить. Любой актёр, он всегда хочет быть знаменитым и богатым. Как любой, наверное, человек. Но актёр, вот это актёрское тщеславие, оно главное - быть знаменитым. А чтобы стать знаменитым, что нужно? Оказаться в нужном месте в нужное время, чтобы тебя заметил нужный режиссёр, нужный продюсер, ты подошёл своим типажом, харизмой в какую-то главную роль.
Дмитрий Таранов:
Как вы харизматичны, Геннадий, я сейчас просто наслаждаюсь.
Геннадий Минин:
Какого-то фильма, который который будет кассовым, будет смотрибельным, он будет привлекать, и после этого пошла вот это стезя, дорожка уже.
Наталья Урмацких:
После этого уже можете капризничать.
Геннадий Минин:
Да, после этого вы можете обратиться, например, ко мне, это не реклама, я буду вашим арт-директором, который будет отвечать как раз за то, чтобы вот в этих договорах было чётко прописано, сколько вы стоите, то есть сколько стоит ваша душа, которую вы здесь в пункте 1.1 тоже продаёте. Вы продаёте своё исключительное право на ваше исполнение. То есть вы не в праве его кому-то демонстрировать, получать за это деньги, что вы где-то снялись. Вы все это сразу же отдаёте. Поэтому вот этот договор, это смесь не просто договора оказания услуг, это, прежде всего, договор, который подчиняется правилам об отчуждении смежных прав.
Дмитрий Таранов:
Как то, пожалуйста, давайте раскроем эту тему, что такое смежные права, не все догадываются.
Геннадий Минин:
Смежные права применительно, есть такой перечень, но самое главное, смежное право - это право на исполнение. Есть право авторства, создать, у режиссёра это право авторства.
Дмитрий Таранов:
У писателя, у драматурга.
Геннадий Минин:
У писателя, у драматурга, они создают сценарий, они создают спектакль, фильм. Актёр, который играет, который подчиняется этому режиссёру, передаёт образ, передаёт всю соль того, что в голове у режиссёра, у него возникает смежное право. Смежное с авторским, то есть это право на исполнение.
Дмитрий Таранов:
Поняли.
Геннадий Минин:
Но вы же снимаетесь в фильме, вас снимают, и вот это то, что вы показываете, то, что вы играете, это и есть уже результат вашей деятельности. И вот этот результат вы сразу продаёте. То есть цена, вот этой цены здесь нет в вашем договоре, за сколько вы продали. Вы вложили туда душу, я почему сказал, что вы продаёте душу. Вы вложили туда душу, всё своё мастерство, я уж не говорю о времени, и у вас нет в договоре цены, за сколько. То есть вы продали себя, фактически.
Дмитрий Таранов:
Хорошо, итак, что я услышал. Совет очень практичный: стать знаменитым, медийным, абсолютно во всём. Хорошо, каким образом всё-таки, возвращаясь к нашей ситуации, каким образом артист может себя обезопасить?
Геннадий Минин:
Мой совет и пожелание, конечно, нужно оказаться в нужное время в нужном месте. Я вам действительно желаю этого, Дмитрий, чтобы вы оказались, попались на глаза просто где-то в толпе какому-то режиссёру, который сказал: все, вот это мой актёр, это главная роль.
Дмитрий Таранов:
Я вам открою маленькую тайну, Геннадий, извините, что вклиниваюсь, что не всегда режиссёр, который работает с артистом, кастинг директор и так далее, не всегда и эти люди знают, что там указано, в этой непонятной бумажке с кучей пунктов, постановлений, поправок и так далее. Я же задаю более практичный вопрос. Каким образом артист, мало известный, артист не медийный, но артист, который находится в состоянии вот этих правовых взаимоотношений, может себея всё-таки, я надеюсь, у нас же правовое государство, во всяком случае, так об этом провозглашено. Каким образом человек может хотя бы немножечко себя обезопасить вот от такого, с позволения сказать, правового безобразия, как в этом документе.
Геннадий Минин:
От этого правового безобразиях можно обезопаситься, если только конечно ваши права будет представлять профессиональный юрист. Но мы же должны понимать о том, что в любых договорных отношениях, как бы ни говорили о свободе договора и равноправии сторон, это всё миф. В любых договорных отношениях всегда присутствует и сильная сторона, и слабая. Вот здесь сильная сторона - это продюсер, который даёт работу, который позволяет заработать и даёт шанс прославиться. Чтобы вас заметили и дальше вы могли работать.
Наталья Урмацких:
А что же такого обидного для продюсера будет, если Дмитрий в приложении к договору укажет: мой рабочий день стоит столько -то, моя смена.
Геннадий Минин:
Обидного ничего не будет. Другой вопрос, кто диктует правила. Диктуют правила продюсеры. Они не будут под обычного актёра изменять свои правила. Да, если это будет знаменитый актёр, который на него уже только то, что он снимается в этом фильме, на него пойдут, его пойдут смотреть и за это будут в конечном итоге отдавать в кинотеатрах денежки за билеты. Тогда они могут продиктовать. Обычный актёр, который второй план, третий план, эпизодические роли, на которые у любого актёра, насколько я понимаю, Дмитрий может меня поправить. Но любой актёр всё равно, в каждом фильме играя, его мечта, его желание всё-таки, чтобы его заметили.
Наталья Урмацких:
Но для чего юрист нужен, если можно Дмитрию взять этот договор и сказать: уважаемый продюсер, я здесь не нашёл ценника, где у меня в этом договоре цена рабочего дня? Я не хочу много, пожалуйста, мне просто укажите, чтобы оно здесь было.
Геннадий Минин:
Ему скажут: это будет всё определено в акте. А с учётом того, как Дмитрий рассказал о том, что этот договор уже ему приносят к концу первого, второго съемочного дня.
Наталья Урмацких:
Договор с актами, он ещё и подразумевает приложение, которое уточняет, что Дмитрий клянётся два месяца работать как вол, в 14 часов в сутки на съемочной площадке, и стоить это будет вот столько -то.
Геннадий Минин:
Нет такого. Нет такого в этом договоре.
Дмитрий Таранов:
Если позволите, я тогда включу. Я расскажу немножко, по первому образованию я юрист. Теперь давайте, коль скоро мы с вами заговорили о возможности такой страховки, давайте я чисто практически расскажу, что я бы порекомендовал артисту, который приходит на съемочную площадку и вступает в договорные отношения со своим работодателем. Я бы порекомендовал воспользоваться самым главным, бесценным ресурсом, который есть у артиста, вне зависимости от того, соображает он, что написано в договоре или нет ф это тайминг, время. То есть перед тем, как оказаться на площадке и читать этот договор, каким бы он ни был, хоть на продажу души, не будем говорить, кому и зачем. Но то время, которое вы потратите, вы, дорогие артисты, на то, чтобы его хотя бы прочитать и попробовать, понятное дело, что нельзя перелопатить. Никто не будет подстраиваться под артиста, особенно если он снимается в эпизодических ролях. Но есть такой инструмент: предупрежден, значит вооружён. То есть мы читаем внимательно что подписываем и хотя бы предлагаем. Понятно, что мы живём не в идеальном правовом государстве, как говорит Геннадий, но всё-таки проявляя свою юридическую грамотность, можно себя обезопасить от явных и очень болезненных подводных камней в договоре. Для этого нужно время, для этого нужно хотя бы попытаться. Проще всего конечно сказать: всё ужасно, трудовой договор, поменяете. Нет. Даже здесь, если вы посмотрите, здесь есть графы, которые просто не прописаны. Они не прописаны, они пустые. Во всяком случае, сказать о том, чтобы их заполнили до того момента, как вы появитесь в кадре, на площадке, на сцене и так далее, этим себя сам художник может обезопасить. Почему я об этом говорю? Потому что я с этим сталкиваюсь постоянно. Вот такой договор, это ещё не самое плохое. Здесь хотя бы он существует, он подписан и так далее. У меня был случай, когда я пришёл на площадку, отработал за денежку, а в конце смены мне говорят: слушай, денег совсем мало, давай мы отщипнем у тебя четверть вот этой стоимости. И большинство артистов, они соглашаются и на это. Артист, он всегда немножко такой ребёнок, ему конфетку дали, а то, что можно было две получить, он об этом забывает. Так вот только благодаря тому, что я поднял бучу, назовём это в прямом смысле слова, произошло следующее. Они взяли смету, не выхожу из кадра, они взяли смету, посмотрели: так, Таранов оплатим 100 %. А дальше прямо в сердцах: у кого бы мне тогда отщипнуть. Происходит это иногда и так. Поэтому в данном случае, если есть возможность прочитать договор, дорогие друзья, мой совет, не поленитесь, прочитайте и попробуйте очень мило, обаятельно и ненавязчиво предложить хотя бы заполнить те, уже имеющиеся пункты в договоре, которые вы подпишете. У меня все.
Наталья Урмацких:
Обаяние интеллигентного человека. А как вы, человек с юридическим образованием, всё-таки влетели в этот договор? Что за нужда такая заставила?
Дмитрий Таранов:
Всё дело в том, что я его не видел, во-первых, до этого. Мы же сейчас можем о чём говорить. Можем говорить о теории и о практике. Это только я так говорю. А сам, как правило, как и многие люди, с которыми я общаюсь, с артистами, мы иногда понимаем это, но идём на это, руководствуюсь эмоциональной потребностью, да и не только эмоциональной, финансовой, какой угодно, в работе. И как вы правильно сказали, Наталья, чтобы не остаться без работы. А ты что, такой умный, чтобы тебе сказали, да лучше не надо, кого-нибудь другого. Тем не менее, сейчас, сегодня я понимаю, что подобного рода вопрос может для меня быть, я могу его сам поднять, попросить этот договор прислать на почту. Кстати, большинство людей, с которыми я работаю, они на это пойдут, они дадут возможность ознакомиться и идут. То есть это не постоянный случай, это случай, скорее, не исключение, но так бывает. Но бывает и по-другому, когда тебе дают возможность прочитать, понять и подписаться под этим. В конце концов, деньги, забегая вперёд скажу, что деньги мне оплатили в полном объёме, я не работал 14 часов. Это со своей стороны такие рабско-галерные взаимоотношения для того, чтобы продюссер себя подстраховал, чтобы артист не соскочил, не выскочил никуда.
Геннадий Минин:
Так вот здесь относительно того, соскочил, не выскочил. Я когда договор читал, у меня такой вопрос возник. Предположим ситуацию, вы снимаетесь один день, второй день, третий день. Потом что-то там поменялось у них в голове, у режиссёра, продюсера, кто за всё это отвечает, сценарий. Говорит: нет, всё, спасибо, вот эти кадры мы вырезаем, нам не надо. Вот эту сцену мы просто убираем, там, где вы использовались. А вас в соответствии с условиями договора оплата потом где-то там через день.
Дмитрий Таранов:
В течение 10 дней.
Геннадий Минин:
Да, в течение 10 дней. То есть вы, фактически, в кадр не попадаете, вот эти съёмки, которые вас снимали, они им не нужны. Как деньги будете получать?
Дмитрий Таранов:
Что, простите, ещё раз вопрос.
Геннадий Минин:
Как будете деньги за эти съёмочные дни получать? Работу вы выполнили, то, что она потом оказалась не нужна режиссёру, продюсеру, ещё кому-то, это их проблемы, правильно?
Дмитрий Таранов:
Вот мы, ещё раз возвращаемся к этому, как будем получать деньги. Даже в рамках этого договора можно попросить включить пункт или предложить. Вообще, как правило, тебе надо, ты и предлагай. То же самое, на мой взгляд, с точки зрения юридического сопровождения. Дорогие артисты. Сейчас, сяду в кадр. Дорогие артисты, перед тем, как вы подпишитесь на тот или иной проект, займитесь договорными обязательствами. Займитесь тем, что подготовьте сами, обратитесь к другу, к коллеге-адвокату, к адвокату за денежку, не обязательно другу, пускай он вам составит эту бумажечку-приложение, и вы её аккуратненько, на обаянии, очень скромно, с улыбкой скажите: вы знаете, я слабоумной в этих вопросах, подпишите, пожалуйста. Вы во всяком случае попытаетесь себя обезопасить. То, о чём говорит Геннадий, это такая суровая, жёсткая буква закона. Я предлагаю вам немножко включиться в этот процесс и не быть отстранёнными. Как правило, как мы это делаем. То есть мы отстраняемся, голова улетела, пригласили на съёмки, а потом начинаем плакать и кричать, что кинули, помогите, спасите.
Наталья Урмацких:
Некоторым ещё очень нравится себя в этой трагической роли позиционировать перед общественностью, обидели мышку, раскопали норку. У меня вопрос, неужели нет какого-то международного опыта защиты прав актёров? И мы не вступили ни в какую конвенцию актёров, гильдию. На что можно сослаться, показавшись продюсеру хоть чуть-чуть грамотным в этом вопросе?
Дмитрий Таранов:
Мы, позволю себе ответить, на западе, назовём это так, запад, направление, как Довлатов говорил: Япония - тоже запад. Будем говорить так, в развитых с точки зрения правовых взаимоотношений странах существуют безусловно актёрские гильдии и ассоциации, вступая в которые, артист так или иначе может себя обезопасить от возможных таких договоров, не очень понятных. Почему, потому что это гильдия, в составе которой находится такой же юрист, замечательный, гениальный адвокат, который, когда артист вступает во взаимоотношения со съёмочным цехом, с процессом съемки, он представляет его интересы. То есть на их умного, мощного, такого перестраховщика адвоката у гильдии тоже есть адвокат, который представляет интересы артистов. Только такой механизм. Когда артист, даже находясь в замечательной, очень развитой стране такой, как страна за океаном, не будем говорить, когда он один вступает во взаимоотношения с продюсером, с кастинг директорами и так далее, находясь вне гильдии, вне ассоциации, он подвергает себя точно такому же риску, иногда гораздо более кабальному и страшному, чем у нас. Потому что те обязательства, которые могут предъявить ему продюсеры директора, люди, которые так или иначе юридически отвечают за съёмочный процесс, это очень жёсткие условия. Гораздо более жёсткие, чем у меня здесь написано, что не пришёл, не явился, допустим, двукратный размер должен оплатить. Там это может быть стократный размер, он будет совершенно закабаленный работать. Поэтому гильдия и ассоциация, это их спасение. У нас такого меха механизма на уровне артиста, что называется, не медийного, не раскрученного, во всяком случае, на моей памяти я не сталкивался. Есть агенты отдельные, это отдельные люди. Есть агентства, да, они существуют, но в какой степени они будут сопровождать артиста с точки зрения обеспечения его прав, я затрудняюсь сказать.
Наталья Урмацких:
Как, у нас нет гильдии актёров в России?
Дмитрий Таранов:
У нас есть гильдия артистов.
Геннадий Минин:
Работает ли она?
Дмитрий Таранов:
У нас есть Союз театральных деятелей, безусловно, можно обращаться. Но как, скажем так, как механизм, как постоянный инструмент работы, в том числе, и протекции с точки зрения юридической, нет. Опять же, я говорю из практики. Конечно, это может быть заявлено уставах этих организаций и так далее.
Геннадий Минин:
Кстати, в 2015-м году, насколько мне помнится, была даже забастовка актёров кино. Насколько мне помнится, даже высказывался Басилашвили, и такие знаменитые. Суть забастовки как раз сводилась к тому, что ввести в трудовой кодекс у нас особенности регулирования труда актёров кино, аудиовизуальных воспроизведений. И ратификация пекинского договора всемирной организации интеллектуальной собственности по аудиовизуальным исполнителям. То есть вот этот договор как раз направлен на защиту прав исполнителей аудиовизуальных воспроизведений, то есть кино, телевидение. И суть этой конвенции заключается в том, что аудиовизуальное произведение, это сложный такой объект интеллектуального права, в его создании участвуют, в том числе, и актёры. Они должны иметь право на получение своей доли от кассовых сборов от этого фильма. К сожалению, до настоящего момента, насколько я помню, пекинский договор не вступил в законную силу, в действие. Хотя Россией он в 2015-м году был ратифицирован по распоряжению правительства России. Поэтому он формально есть, но, к сожалению, пока он тоже не работает. Поэтому вот здесь, в таком типовом договоре, который Дмитрий представил, здесь большую часть занимает вопрос исключительного права на исполнение. О том, что исключительное право, это имущественное право, право на получение денег, право на использование, любое использование, которое может принести какую-то выгоду.
Наталья Урмацких:
Роялти входит в это понятие?
Геннадий Минин:
Не знаю. Поэтому вот здесь как раз написано, что в пункте 1.1 та выплата, которая, это не только за день съёмок, этого как раз выплата, которая в 4 параграфе где-то, она включает в себя, в том числе, выплату за отчуждение исключительного права на исполнение. Поэтому это международные механизмы. Есть конвенция, но она пока не работает.
Наталья Урмацких:
Мне интересно, молодой актёр понятно, он подписывает договор и снимается, стоит он вот столько по договору. И даже происходит отчуждение прав, в том числе, и смежных. Но потом спустя годы, допустим, ценность этого актёра многократно возрастает. Он становится Смоктуновскм и вспоминает, что где-то он в какой-то рекламке снимался. А не пойти ли мне и не спросить ребят: как, хорошо реклама прошла, вы её до сих пор кутите и мое лицо вот там на баннерах вешаете, а я уже стою несколько дороже.
Дмитрий Таранов:
Это твои сугубо личные.
Геннадий Минин:
Самое главное, что договор тогда был подписан.
Дмитрий Таранов:
Если в договоре было обозначено полное отчуждение и не указаны сроки или, наоборот, указано, что продюсерский центр оставляет за собой право использовать это видео, аудиовизуальную продукцию, назовём это так, в чем бы она ни заключалась, реклама, сериал, эпизод, неважно. И таких случаев очень много, когда уже более возрастные артисты, я кстати хотел бы сейчас с вами поговорить на эту тему, люди, которые чего-то достигают, доходят до какого-то уровня, они начинают, будем так говорить, качать свои права. А вот теперь! А им говорят: нет, или мы прекращаем наши взаимоотношения и с вашей стороны получаем какую-то компенсацию, выраженную в чем-то, в финансах, в каких-то ещё может быть услугах ваших актёрских, либо мы пользуемся тем, это сугубо ваши трудности. Кстати, Иннокентий Смоктуновский, к сожалению, ушел человеком, фактически, неимущим. Это люди были в советскую эпоху, которые вообще об этом мало задумывались. Там государство регулировало. А вот у меня, исходя из этого, вопрос к нашему замечательному адвокату, юристу. Поставлю его таким образом. Мы пришли на площадку, и тут нам предлагают сняться в продукции сомнительного содержания. В каком смысле, поясню. Продукция, которая может оскорблять чувства верующих, продукция, которая может оскорблять людей определённых, скажем так, сфер деятельности и так далее. Но всё это, так как съёмочный процесс, он разделён, сразу понять, куда тебя тащат, очень сложно. У меня недавно был случай, когда я, оказавшись на площадке, уже мне предложили не одну роль, а другую, сказали заплатим побольше. И начали излагать суть да дело. Я примерно из той мозаики информации сложил, что если я снимусь вот в этом, то это будет, во-первых, нарушением действующего законодательства. Потому что у нас запрещено оскорблять по национальному признаку, по религиозному и так далее. Я отказался. Что делать, Геннадий, если вы приняли участие. Вы артист, вы пришли на площадку, вы не понимали, в какую историю вас тащат. И финалом этой истории явилась та продукция, которая может в перспективе либо оскорбить чувства верующих, по национальному признаку и так далее. Либо она просто-напросто может быть признана в перспективе какой-то экстремисткой, не подлежащей законному использованию. В этом случае на что может опереться артист для того, чтобы был договор этот расторгнут, либо, во всяком случае, себя из этого кадра, из этого процесса устранить.
Наталья Урмацких:
Эта роль ругательная, ко мне прошу не применять.
Геннадий Минин:
На мой взгляд, здесь всё-таки речь идёт не о договоре самом, потому что я так понимаю, что это всё идёт между съёмками, где-то там. И потом вот эти кадры, эти эпизоды используют для какой-то.
Дмитрий Таранов:
Нет, извините, я поправлю. Режиссёр не до конца понимает, будучи человеком не совсем осведомлённым, или до конца понимает и сознательно идёт на то, что занимается производством той видео-, аудиовизуальной продукции, которая не соответствует по тем или иным причинам действующему законодательству Российской Федерации. Артист, приходя на площадку, не знает об этом и несознательно принимает, он сознательно принимает участие, но он не знает, к чему это приведёт в перспективе. А потом он узнает. Что ему делать, куда бежать, чтобы в этом не участвовать и своё имя, своё лицо не подставлять.
Геннадий Минин:
Я здесь не могу понять, что значит актёр не знает. Актёр может этого не знать, если он, допустим, участвует в какой-то сцене, но потом происходит озвучивание этой сцены совсем другое.
Дмитрий Таранов:
Вы знаете, я понял вопрос. Всё дело в том, что сцена состоит из кучи кадров. И в той последовательности, в которой вас снимают, а потом монтируют, иногда этот монтаж в конечном итоге приводит к тому, что появляется продукция, несоответствующая тому, на что человек подписался.
Геннадий Минин:
Я и хотел изначально об этом сказать. Когда это происходит в форме интерпритации вот этой.
Дмитрий Таранов:
Монтажа.
Геннадий Минин:
Монтажа, перемонтажа, ещё чего-то, то конечно, здесь актёр никакой ответственности нести не будет за это. Он вправе требовать удаления этой информации.
Дмитрий Таранов:
Каким образом?
Геннадий Минин:
Через суд.
Дмитрий Таранов:
Через суд.
Наталья Урмацких:
Исковое заявление?
Геннадий Минин:
Исковое заявление.
Наталья Урмацких:
О порочащей репутацию продукции.
Геннадий Минин:
Абсолютно верно. О том, что вы непричастны к этому. Если вы всё-таки знали, то вы будете нести ответственность, как соучастник.
Дмитрий Таранов:
Понятно. Скажите, пожалуйста, насколько реально в суде добиться того, что уйдёт человек из кадра, из этого проекта и не понесёт никакую за это незаслуженную ответственность.
Геннадий Минин:
Нет, ответственность, если вы обратитесь в суд, докажите о том, что вы действительно не знали, и вот этот ролик, он состоит из ряда разрозненных каких-то кадров, которые смонтированы. Да, вы были там, но это подавалось совсем в другом смысле, под другим соусом, а потом всё это смонтировали. То конечно же, обяжут этот ролик удалить, в том числе, из интернета. Если это будет опубликовано где-то в интернете, есть механизм блокировки ссылок.
Наталья Урмацких:
Сценарий должен быть первоначально. Я соглашался вот на этот сценарий, в суде показываешь сценарий.
Геннадий Минин:
Конечно, поэтому мы и возвращаемся к тому, что актёр должен читать не только свою роль, но и знать весь сценарий, куда его пригласили, и что он будет снимать. Потому что, действительно, в каком-то кадре может быть всё, что угодно. С одной стороны посмотришь, нормально, потом произвели озвучивание этого кадра или ещё что-то и окажется, что. Здесь согласен, что нужно быть очень внимательным. И самое главное, чтобы в распоряжении иметь сценарий, желательно, конечно, заверенный, с печатью, кто там главный, за подписью главного сценариста.
Дмитрий Таранов:
Ещё вопрос. Ответ нам понятен, я думаю, что более чем. Если происходит такая ситуация, что артист или любое иное лицо, которое задействовано в съёмочным процессе, видит, что положение пункта договора, который ему предложили подписать прямо на площадке, противоречит действующему законодательству. Каким образом он может поступить? Может ли действующее законодательство, сформулирую немножко дилетантски вопрос, отменить положение того внутреннего договора, на который подписался артист или иное другое лицо.
Геннадий Минин:
Любой договорный процесс, он идёт с оферты, с предложения, с проекта договора и его акцепта. Акцепт - это подписание. Либо вы соглашаетесь с этим договором, либо вы можете совершить акцепт на иных условиях, что называется, по-другому мы называем протокол разногласий. Вы можете прямо в договоре взять ручку, вычеркнуть, какие-то пункты зачеркнуть и поставить рядом свою подпись, написать «исправленному верить, зачеркнутому верить».
Дмитрий Таранов:
Практический совет.
Геннадий Минин:
Это самое простое, потому что у вас на съемочной площадке не будет рядом.
Наталья Урмацких:
Юриста.
Геннадий Минин:
Компьютера и даже листа бумаги, чтобы составить.
Дмитрий Таранов:
И это будет иметь правовую силу в случае, если зачеркнуть.
Геннадий Минин:
Другой вопрос, если они подпишут с вами такой договор.
Дмитрий Таранов:
Давайте исходить из того, что они подпишут этот договор.
Геннадий Минин:
Всё, ради бога. Но самое главное, чтобы у вас был этот экземпляр договора. Это делать в обоих экземплярах. И в их экземпляре, продюсерского центра, и в вашем. Чтобы пункты не разнились. Если вдруг какие-то возникнут судебные разбирательства, когда суд скажет: представьте, будьте добры, пожалуйста, подлинник договора вы и вы, две стороны. И в вашем договоре это будет всё вычеркнуто за вашей подписью, а в их нет, то поверят их договору. А когда идентично будет всё вычеркнуто и за вашей подписью, что вы с этим не согласились, фактически, вы участие в съёмках принимали, то это можно будет расценивать, что всё-таки они согласились с вашими условиями, и вы именно на этих условиях, уже изменённых, работали.
Дмитрий Таранов:
Теперь у меня ещё один вопрос. Хорошо, уже нам полегче стало, уже немножко поменяли, уже мы не такие, нас так просто не побьешь. А теперь вопрос. А как бы в идеале, на ваш взгляд, на взгляд юриста, какими бы правовыми отношениями, на ваш взгляд, какие бы они были идеальны, с каким-то договором сам, может быть, артист пришёл, или ему заранее положили, сказали: дорогой товарищ, здесь все твои права. Что за форма правовых отношений, на ваш взгляд, на взгляд юриста, была бы приемлема для стороны, которая нанимает, то есть для продюсерского центра и для артиста.
Геннадий Минин:
Чем прозрачнее договор, здесь я бы даже не придерживался, пусть это будет гражданско-правовой договор об оказании актёрских услуг, либо это всё-таки будет трудовой договор. Но самое главное, он должен быть чётко прозрачным. Потому что что трудовое законодательство у нас всё-таки в большей степени говорит о том, что все особенности регулирования труда, творческих работников, актёров, это всё-таки прописываете в трудовом договоре. Что в обычном гражданско-правовом договоре. Поэтому чем подробнее он, чем подробнее и прозрачнее написано, что вы должны делать, кому вы должны подчиняться, какого размера ваше вознаграждение в час, в день. И самое главное, каким образом фиксировать сам факт того, что вы этот день отработали. Но если в трудовом законодательстве у нас есть табель учёта рабочего времени, по крайней мере, сам факт того, что пока вас не зафиксировали, что вы не присутствовали на рабочем месте, вас не уволят. Здесь я понимаю, что это типовой договор, но условия примерно везде одинаковые. И что там кто-то написал акт, это является основанием, что вы не пришли на площадку сегодня. Хотя вас никто об этом не уведомил, что сегодня съёмочный день с 8 до 12 ночи. Поэтому чем он подробнее, тем лучше. Лучше, конечно, я согласен с вами, Дмитрий о том, что лучше, конечно, если уж вы работаете в этой сфере, актёрской, то иметь свои типовые условия, которые вы можете прийти и сказать: нет, ребята, подождите, я могу здесь подписать, что на иных условиях, с протоколом разногласий. И вот этот протокол разногласий, типовой прямо приложить к этому договору. Это, по крайней мере, будет механизм уже переговоров.
Дмитрий Таранов:
Подстраховка.
Геннадий Минин:
Переговоров, подстраховки. А дальше уже конечно смотреть, насколько они заинтересованы в вас и насколько вы после того, как состоятся эти переговоры с ними или нет, будете заинтересованы в них.
Дмитрий Таранов:
И востребованы в их проекте.
Наталья Урмацких:
Уважаемые друзья, у меня вопрос. Я понимаю, что это жутко интересно, касается Дмитрия лично и вам тоже интересно. Но вы всё-таки взрослые люди, а актёры бывают люди несовершеннолетние. Как оформлять трудовые отношения с несовершеннолетним актёром?
Дмитрий Таранов:
Можно? Я поднял руку, как несовершеннолетний школьник. Пока артист находится в процессе съёмочном, вне зависимости от того, исполнилась ли ему восемнадцатилетие, есть ему 18 лет, 14, 16, там разные есть правовые последствия в зависимости от возраста. У него обязательно на съемочной площадке, это обязательное условие, присутствует его представитель, опекун, родитель и так далее. И все правовые взаимоотношения, они конечно же, заключаются с законным представителем несовершеннолетнего артиста. Вот и всё. Поэтому приходит мама, папа.
Геннадий Минин:
Если это малолетней, дети 7-8 лет, которые ещё никакой дееспособностью не обладают, то там, конечно, заключает договор один из родителей. Если это уже ограниченная дееспособность, начиная 14 лет, то уже сам актёр молодой подписывает этот договор, но с согласия одного из родителей. Он письменно также оформляется, оно может быть включено в сам текст договора, и на ряду с подписью самого актёра молодого будет и подпись обязательно родителя.
Наталья Урмацких:
Бывают ситуации, когда, допустим, театральный вуз, грубо говоря, сдаёт в аренду своих молодых актёров, массовки небольшие роли, вроде как и детям подработать, вроде и вузу престиж. Договор кто составляет, вуз или опекун?
Геннадий Минин:
Только, потому что не может здесь вуз выступать в роли какого-то агента.
Дмитрий Таранов:
Представителя законного.
Геннадий Минин:
Нет, ни в коем случае. Здесь исключительно договор заключается с актёром, если ему есть 18 лет, он учится в нашем ВГИКе. Дмитрий, вы, по-моему, ВГИК оканчивали.
Дмитрий Таранов:
Да. Это конечно вообще чудо, что вы рассказали, Наталья, так здорово было, спасибо, вуз сдавал. Вуз сдаёт и говорит: идите ребята, что с вами дальше будет.
Геннадий Минин:
Понятно, что когда приходит продюсеры, режиссёры, они конечно отбирают для массовки, там, где не нужно объяснять.
Наталья Урмацких:
Да, выстрелили, упал.
Геннадий Минин:
Но договор в любом случае будет заключаться непосредственно с конкретным актёром.
Дмитрий Таранов:
Эх, поговорить бы на эту тему, конечно, в вуз приходят. К сожалению, для массовки происходит следующим образом. Вся наша жизнь превращается в предложения. Есть предложение, по которому люди, которые не имеют никакого отношения к театральному образованию, к вузам, они от 500 до 1500 идут в массовку, падают, бьются и так далее. И вот у меня вопрос к вам. Каким образом, вот например, ситуация. Человек пришёл на съемочную площадку, с ним заключили договор, что происходит с ответственностью за состояние его здоровья на этот период? Каким образом артист себя может, у нас профессия, сами знаете, упал, хорошо, встал.
Наталья Урмацких:
Дмитрий Дюжев даже сказал: я жизнью рискую, а вы меня в очереди в самолёт не пускаете.
Геннадий Минин:
У вас в договоре написано, что вы в съёмках таких, в трюковых не участвуете. Там участвует либо дублёр, либо каскадёр или ещё кто-то. Но что естественным образом, если в период проведения съемок в рамках даже вот такого гражданско-правового договора кто-то сломал ногу, неудачно упал после холостого выстрела, ещё что-то, в любом случае, фактический работодатель должен нести свою ответственность. Если конечно, в любом споре есть всегда две стороны, если он конечно не докажет, что человек сам, его предупредили о мерах предосторожности, а он их нарушил.
Дмитрий Таранов:
Он был в известном состоянии.
Наталья Урмацких:
В изменённом.
Геннадий Минин:
Да, в изменённом состоянии, в образе, как это называют. Да, конечно, его могут освободить.
Наталья Урмацких:
Друзья, у нас регламент. Я предлагаю на этой замечательной оптимистической ноте закончить этот эфир. Тема большая, нам будет ещё о чем поговорить.
Геннадий Минин:
Тема всеобъемлющая. От трудового законодательства к интеллектуальной собственности.
Наталья Урмацких:
До несчастных случаев на стройке. Нет, значит будут. Будет ещё эфир, спасибо вам большое. Геннадий Минин, это юрист и адвокат. И замечательный актёр, Дмитрий Таранов. А мы встретимся в следующий понедельник, уже Людмила Константиновна такую тему поднимет. Сами всё увидите. Счастливо!