Анастасия Плещёва:

Здравствуйте, дорогие друзья! С вами снова программа «Гормоны под прицелом» и ее ведущая Плещева Анастасия, врач эндокринолог-диетолог. Сегодня я решила открыть мою самую любимую тему пищевой аллергии. И у меня в гостях мною очень любимый, уважаемый ведущий научный сотрудник моего горячо любимого Института иммунологии – Елисютина Ольга Гурьевна, которая является кандидатом медицинских наук, почти доктором медицинских наук. И я очень хочу, чтобы сегодня мы приоткрыли нишу пищевой аллергии и разобрали ключевые моменты, которые являются большой путаницей в головах многих наших коллег. Здравствуйте, Ольга Гурьевна!

Ольга Елисютина:

Здравствуйте, Анастасия! Мы постараемся максимально глубоко и широко обсудить проблемы пищевой аллергии, потому что это очень актуальная проблема, и проблема этой проблемы в том, что представления о ней пациентов и специалистов часто противоречат друг другу, и в ряде случаев как и пациенты, так и врачи других специальностей считают пищевой аллергией совершенно другие состояния, которые с этим никак не связаны.

Анастасия Плещёва:

Что же такое пищевая аллергия и каковы органы-мишени?

Ольга Елисютина:

Существуют понятия «пищевая аллергия» и «пищевая непереносимость», и ключевое различие между этими понятиями заключается в том, что пищевая аллергия – это иммунологически опосредованная реакция организма, то есть эта ситуация обусловлена тем, что на контакт с каким-то аллергеном реагирует иммунная система, генетически предрасположенная к этому организму, а пищевая непереносимость – это вся сборная солянка, все состояния, которые связаны с непереносимостью. Это могут быть проблемы, обусловленные патологией желудочно-кишечного тракта, дискинезией желчевыводящих путей, панкреатопатией, проблемы с кишечником, ферментная недостаточность, то есть это целый ряд других проблем, при которых пациенты отмечают клинические проявления, связанные с употреблением в пищу определенных продуктов, и ошибочно принимают их за пищевую аллергию. И число таких людей, которые считают, что у них пищевая аллергия, достаточно велико. Фактически каждый второй пациент приходит и говорит: «У меня пищевая аллергия». А на самом деле это могут быть любые кожные проявления (и угревая болезнь, и себорейный дерматит), но почему-то первое, что приходит в голову пациенту, что это у него пищевая аллергия, а не кожное заболевание, и он неправильно выбирает специалиста, который должен этим заниматься.

Пищевая аллергия – это же не диагноз. Мы же не можем написать: «Пищевая аллергия». У любой аллергии должен быть орган-мишень. Классические проявления пищевой аллергии – это реакции со стороны желудочно-кишечного тракта, это могут быть проявления эозинофильного эзофагита, другие диспептические расстройства. Многие аллергические заболевания кожи ассоциированы с пищевой аллергией, например, атопический дерматит. Вообще, это многофакторное заболевание, но один из ключевых факторов, который вызывает его развитие, особенно у маленьких детей, – это пищевая аллергия к белкам коровьего молока, крапивница. Вопреки распространенному мнению, это заболевание не всегда вызывает аллергены. Истинной аллергической крапивницы не так уж и много, а особенно хронических спонтанных крапивниц. Таких состояний, которые обусловлены именно пищевой аллергией, не так много, но острая крапивница нередко связана с IgE-опосредованной реакцией на продукты, например, проявления орального аллергического синдрома, когда неприятные симптомы возникают в ротовой полости (отек губ, зуд слизистой). Это часто бывает у пациентов с аллергическим ринитом, который обусловлен пыльцой березы. И у таких пациентов часто бывает сопутствующая пищевая аллергия к яблокам, орехам, сливам, то есть ко всему тому, что растет на деревьях. Аллергены этих фруктов и аллергены пыльцы березы имеют схожие гомологические свойства, они гомологичны по своей структуре и могут вызывать проявления пищевой аллергии.

Самым грозным примером пищевой аллергии является анафилаксия – это тяжелое угрожающее жизни состояние вплоть до анафилактического шока, потери сознания. Не так давно обсуждался печальный случай пациентки, которая на борту самолета погибла из-за употребления в пищу кунжута, который не был заявлен производителем в бутерброде. Это страшно и опасно, и в очередной раз нам доказывает, что пищевая аллергия – это не миф, это не ерунда, это не просто где-то кто-то почесался. Это угрожающее жизни состояние. И ее правильная и своевременная диагностика обуславливает дальнейшие правильные подходы к ее лечению.

Самым грозным примером пищевой аллергии является анафилаксия – это тяжелое угрожающее жизни состояние вплоть до анафилактического шока, потери сознания.

Анастасия Плещёва:

В чем основная разница и могут ли быть при пищевой непереносимости серьезные последствия, которые представлены были сейчас, как органы-мишени? Я сейчас больше говорю даже про анафилаксию. Может ли непереносимость вызвать грозные симптомы, которые может увидеть пациент? Как пациенту понять, посмотрев в зеркало, у него непереносимость либо все-таки аллергическая история?

Ольга Елисютина:

Для того чтобы с этим разобраться, пациенту нужна консультация квалифицированного специалиста, более того, если уж углубляться в эти дебри, бывают анафилактические реакции, а бывают анафилактоидные, то есть все эти вещества не вызывают реакции со стороны иммунной системы, но они могут вызывать развитие тяжелых ситуаций. Например, рентгенконтрастные вещества, лекарственные препараты, какие-то продукты, которые содержат большое количество веществ, которые мы называем гистаминолибераторами. Если человек употребит в пищу достаточно большое количество этих веществ, у него может быть просто выброс гистамина. Это никак не связано с работой иммунной системы и аллергией, но у него может развиться тяжелое жизнеугрожающее состояние. И для того чтобы понять, что ему делать дальше, ему и нужно пройти консультацию врача-аллерголога и пройти грамотное обследование, которое бы позволяло нам сделать какие-то выводы.

Анастасия Плещёва:

Люди, которые меня окружают, друзья, товарищи часто мне присылают фотографию и говорят: «Спроси у своей коллеги, а что сделать?» И люди не понимают, что по фотографии даже мы, доктора, не можем определить: это пищевая непереносимость либо пищевая аллергия. И это разные подходы, методы диагностики, лечения. Поэтому нужно прийти к врачу, грамотно обследоваться. Это ваше здоровье, здоровье вашей семьи. И только при таком контроле вы сможете грамотно себе помочь. Я, как эндокринолог, вижу просто баснословное количество людей, которые сидят на гормональных препаратах, а потом мы видим другие последствия – диабет, нарушение фосфорно-кальциевого обмена, и лечим совсем другие последствия, а главное – не вылечиваем и не помогаем той основной причине, которая являлась изначальным вопросом, который решали с помощью этих гормональных препаратов

Хочется остановиться на самом первом анализе, который часто мы смотрим при явной клинической картине, – это IgE. Что же такое IgE-зависимая аллергия?

Ольга Елисютина:

Пищевая аллергия – это достаточно сложный процесс, который имеет иммунологическую, патофизиологическую и клинические стадиумы, но в классическом проявлении пищевой аллергии наиболее часто развиваются IgE-зависимые иммунологические реакции, и развиваются они примерно по следующему сценарию. Изначально эти реакции развиваются у генетически предрасположенных лиц, и при повторном попадании, я подчеркну этот момент, что обязательно должен пройти первый контакт с этим аллергеном, чтобы развился определенный иммунный ответ и синтезировались специфические иммуноглобулины Е. Так вот, при повторном попадании аллергена в организм происходит его взаимодействие с рецепторами антигенпрезентирующих клеток, и дальше развивается определенная иммунологическая реакция с определенными цитокинами, результатом которой являются выбросы гистамина тучными клетками. Эти рецепторы иммуноглобулинов Е фиксированы только на тучных клетках, то есть там нет никаких иммуноглобулин G, других антител, то есть иммуноглобулин Е – это ключевой момент IgE-зависимой пищевой аллергии, и именно эти рецепторы и вызывают выброс гистамина и других медиаторов аллергии, которые вызывают грозные реакции: отек, гиперемию, затруднение дыхания.

Иммуноглобулин Е – это ключевой момент IgE-зависимой пищевой аллергии, и именно эти рецепторы и вызывают выброс гистамина и других медиаторов аллергии, которые вызывают грозные реакции: отек, гиперемию, затруднение дыхания.

Анастасия Плещёва:

Вы сказали, что в большинстве своем мы видим IgE-зависимую пищевую аллергию, но есть и не IgE-зависимая пищевая аллергия. В каком проценте встречается в практике?

Ольга Елисютина:

Довольно сложно посчитать эти проценты и разделить IgE-зависимый тип аллергии от не IgE-зависимого типа аллергии, но самые грозные и частые проявления аллергии ассоциированы именно с IgE-зависимым ответом.

Анастасия Плещёва:

IgE является тем показателем, по которому иммунолог ориентируется. А если это не IgE-зависимая ситуация, как дальше себя ведете? Как Вы дифференцируете эти вещи?

Ольга Елисютина:

Бывает, что пищевая аллергия развивается по третьему типу аллергических реакций – иммунокомплексному механизму. И здесь довольно сложная диагностика. Если говорить о диагностике пищевой аллергии, это большая головная боль не только российских специалистов, но и всего международного сообщества. Но существуют определенные шаги, которые разработаны сообществом аллергологов на основании многолетнего опыта и существующих накопленных знаний о пищевой аллергии, алгоритм обследования такого пациента. Начинается он со сбора анамнеза, который дает самое правильное представление о том, что нужно делать с этим пациентом.

Анастасия Плещёва:

Иногда это бывает очень большая проблема, участником разрешения которой является не только иммунолог. Если мы сейчас говорим про пищевую непереносимость, то та же самая крапивница очень часто является маркером онкологических состояний. Были пациенты, которые направлялись ко мне, как к эндокринологу, и были выявлены достаточно серьезные патологии – щитовидной железы с моей стороны, а иногда мы находим абсолютно другую отрасль, например, гастроэнтерология. Поэтому каждое высыпание не просто так в этой жизни, и его имеет смысл не просто таблеткой заглушить, а как минимум сходить к иммунологу-аллергологу и данный вопрос поднять и обследовать. Это ваше здоровье, и если вы серьезно относитесь к нему и хотите жить, качественно жить, то вы должны проходить диспансеризацию, а уж тем более обследоваться, если есть такие состояния.

Ольга Елисютина:

Многие врачи, которые сталкиваются с этим на повседневном приеме, задаются вопросом: как правильно и эффективно исследовать такого пациента. Многолетние наблюдения вылились в создание рабочей группы зарубежных и российских специалистов, которые разработали позиционный документ «Как правильно обследовать пациента с пищевой аллергией» с учетом накопленных на сегодняшний день представлений и научно доказанных знаний о пищевой аллергии. И это очень полезный инструмент, потому что одно дело, когда врач опирается на свою интуицию и знания, полученные в институте, а другое дело, это современный позиционный документ, который позволяет следовать этапам этого обследования.

Анастасия Плещёва:

Переходим к этапам обследования. Многие думают: эозинофил увидели – ой, точно аллергия. А это может быть не аллергия.

Ольга Елисютина:

Никаких чудес тут нет. Эти основы проведения аллергообследования известны и мне, и предыдущему поколению аллергологов со студенческой скамьи. Ключевой момент – это сбор анамнеза. Врач на основании истории пациента может сопоставить употребление в пищу каких-то продуктов и их клинические проявления. Имея опыт и знания, специалист может уже предположить: идет ли речь о пищевой аллергии, о пищевой непереносимости или это вообще несвязанные между собой события.

Далее на основании того, что заподозрил врач, он назначит пациенту аллергопробы. Именно так и должно быть, а не наоборот, что пациент пошел в лабораторию: «Хочу на аллергийку обследоваться, сдам на 200 аллергенов – и я все пойму, что мне нельзя есть колбасу и горчицу, и я буду счастлив, и у меня вообще никогда не будет аллергии». Нет, друзья мои, это так не работает. Сначала сбор анамнеза, беседа и только потом выбор метода аллергодиагностики. Только врач может определить, как выбрать метод и что нужно этому пациенту. Это даже экономически целесообразно.

И дальше уже на основании этого обследования либо подтверждаются подозрения врача, либо нет, то есть могут быть разные сценарии событий и рекомендаций для пациента. Тут возникает проблема, что пациент уже настроен на то, что у него пищевая аллергия, и когда врач ему все это делает и не подтверждает мысли пациента, приводит к тому, что пациенты начинают обращаться к диагностикам, диагностическая ценность которых не доказана. Тут и начинается поле деятельности для очень сомнительных методов.

Анастасия Плещёва:

Это большая проблема, потому что если мы говорим о пищевой непереносимости, которая часто сопряжена с желудочно-кишечной патологией, и предлагаем в рамках нашего института либо наша коллега иммунолог-аллерголог: «Сходите к гастроэнтерологу», – и тут начинается: «Зачем мне глотать эту трубку?» Онкология желудочно-кишечного тракта молодеет с каждым днем. Нужно опираться и на доказательную медицину, и на анамнез пациента, и на отягощенность в рамках семейного анамнеза. И когда доктор говорит даже 25-летнему молодому человеку либо девушке о том, что надо делать колоноскопию, удивляться не нужно. Да, возможно из-за одного несчастного прыщика, но если доктор говорит это делать, значит, надо это делать, потому что за этим могут стоять очень большие вопросы. Но при этом нам не верят. Пример: приходит женщина, у нее энное количество анализов. Она мне говорит: «Анастасия, услышала про Вас. Давайте мне заключение». Я смотрю эти анализы. Половина – это вообще не моя история, я по ним не смогу ничего интерпретировать. Я уделила время пациентке, сказала, что надо досдать еще три. Она на меня смотрит и говорит: «А я не в Москве живу». Я говорю: «Давайте я напишу, какие три надо назначить, с ориентиром поставлю диагнозы, которые я уже вижу на основании Ваших обследований. Но вот три мне очень не хватает, потому что мне нужны именно эти три. Вы сходите к своему доктору-эндокринологу в том городе, в котором Вы живете». Дверь захлопнулась очень громко, и мне сказали, что я некомпетентный доктор. И она сдала столько анализов. Это как раз те самые «200 аллергенов», которые могут быть с вашей стороны. Методов диагностики сейчас баснословное количество, и сориентироваться, не имея медицинского образования и не работая в этой отрасли, пациент просто не может. Поэтому давайте беречь наши нервы, ваши финансовые составляющие, а если это в рамках ОМС-услуги, в рамках поликлинического звена, то финансовые составляющие нашего государства, и тогда те ресурсы, которые есть в вашем городе, будут направлены в нужное русло. Ольга Гурьевна, остановимся более подробно на методах аллергодиагностики.

Ольга Елисютина:

Я хотела бы рассказать о тестах in vivo. Для диагностики любой аллергии, в том числе пищевой, применяются кожные тесты. И если мы говорим о диагностике пищевой аллергии, то наибольшую доказательную базу имеют Prick-тесты, то есть это тесты уколом. Но если мы говорим о пищевой аллергии, тут есть ряд сложностей, потому что очень многие пищевые продукты и экстракты из этих продуктов, скажем, из молока, курицы, лимона – сама технология их приготовления подразумевает лиофилизацию, кипячение, из-за этого аллергенные свойства могут меняться. И когда мы используем эти коммерческие тесты, часто результат может быть ложноотрицательный, а иногда ложноположительный из-за его неспецифического раздражающего действия на кожу.

Например, лимон. Он просто кислый, если мы его наносим на кожу, он вызывает реакцию. И вот эта проблема стандартизации пищевых аллергенов стоит достаточно остро. Многие исследователи считают, что более правильным тестом in vivo диагностики пищевой аллергии Prick-тесты. То есть мы берем яблоко, делаем укол яблоку, потом этот сок переносим на кожу. И такие тесты часто бывают более информативными. Но это методики сложной стандартизации. Неизвестно, сколько попадет этого сока. Если это маленькие дети, это вообще может вызвать какую-то реакцию.

Внутрикожные аппликационные тесты не широко распространены в основных пищевых аллергенах. А золотым стандартом диагностики пищевой аллергии считается двойной слепой провокационный тест, то есть когда ни врач, ни пациент не знает. Это капсулы, в которые упаковывают аллергены. Эти методики разработаны для арахиса, для молока, но не для всех продуктов – только для каких-то определенных. Но тут тоже есть сложности, сам этот продукт подвергается какой-то обработке. Сама капсула, сами добавки тоже могут вызывать какие-то реакции. И на сегодняшний день двойной слепой тест считается золотым стандартом для научных исследований. Но это касается достаточно ограниченного числа аллергенов. В последние годы все наибольшее значение приобретает определение специфических иммуноглобулинов Е. И мы определяем эти иммуноглобулины Е не просто к экстрактам, а к отдельным молекулам, которые входят в состав пищевых продуктов. Это очень важно, потому что определенный белок, который может быть одинаковый в ряде продуктов, связывается с определенными эпитопами. И за последнее десятилетие огромное распространение получила молекулярная аллергодиагностика.

улярная аллергодиагностика – это метод, основанный на том, что мы определяем специфические иммуноглобулины Е, и я еще раз подчеркиваю, на молекулярном уровне. Мы используем уже очищенные либо натуральные, а то и рекомбинатные аллергенные молекулы вместо экстрактов аллергенов. И эти знания накапливались уже последние лет 15-20. Первый молекулярный аллерген Bet v 1 был выделен из березы в 1989 году. И в 1990-2000-е годы шло выделение и характеристика этих аллергенов. И вот в 2016 году был опубликован первый собственный гид по молекулярной аллергологии, в которой суммированы на сегодняшний день накопленные знания по отдельным белкам различных аллергенов.

Разработан аллергочип. Он позволяет определять 112 компонентов аллергенов, которые наиболее важны, которые вызывают истинную пищевую аллергию. Здесь вы не увидите разных сортов сыра, сахара, а именно отдельные белки.

Чтобы развилась аллергическая реакция, эти рецепторы должны провзаимодействовать с определенным белком, и даже не с белком, а с определенным его эпитопом. И эти белки абсолютно одинаковые в молоке, в сыре, в кисломолочных продуктах. Истинную пищевую аллергию вызывают именно они. Тут абсолютно не важен сорт сыра, сорт творога.

Анастасия Плещёва:

Мне хочется остановиться на иммуноглобулине G. Насколько он сейчас нам может быть интересен? Мы уже говорили, что пищевая непереносимость и пищевая аллергия – это абсолютно разные вещи. Пищевая аллергия – это если у вас аллергия на белок, яйца, то это яйцо вы, скорее всего, никогда в жизни не съедите, потому что у вас разовьется та или иная аллергическая реакция. Но если есть непереносимость, и эта непереносимость связана с той или иной патологией, которую можно нивелировать, например, патология желудочно-кишечного тракта, то возможно, что эта пищевая непереносимость на то же самое яйцо, которое раньше воспринималось весомой структурой, которая приводила к этой патологии, исчезнет.

Ольга Елисютина:

Яйцо – это довольно сложный продукт, и основные аллергены находятся в белке, и они разные. Например, есть овомукоид, есть альбумины белка, куриного яйца. И сами по себе эти белки обладают разными аллергенными свойствами. Молекулярная диагностика позволяет отдифференцировать, к какому компоненту этого куриного белка аллергия. И если мы выявляем, что она к овомукоиду, это страшно, то есть сенсибилизация к этому аллергену может вызывать тяжелые реакции. А если это альбумины куриного яйца, то они при термической обработке разрушаются, и такой пациент будет есть вареные яйца и никакой аллергии не заметит, хотя она у него есть. Таких ситуаций очень много с аллергенами растительного происхождения. Многие пациенты даже с истинной пищевой аллергией к яблокам говорят: «Я какой-то сорт яблок могу, а какой-то не могу, а вот печеные яблоки я всегда могу». Это говорит о том, что у него аллергия к определенным белковым компонентам этого яблока, которые просто разрушаются, это зависит не от сорта.

Есть работы, когда берут разные сорта яблок и определяют, сколько там этого мажорного аллергена яблок, который называется Mal d 1. Но все равно мы такому пациенту не будем рекомендовать яблоки. Мы ставим этот диагноз и даем рекомендации употреблять их в термически обработанном виде.

Самая интересная тема – это аллергия к белкам коровьего молока. Там тоже есть разные компоненты: казеин, лактоальбумины, сывороточные альбумины. Это целая история по поводу которой стоит проконсультироваться у специалиста. Но это все делается с помощью определения специфических иммуноглобулинов Е к отдельным компонентам пищевых продуктов.

Анастасия Плещёва:

Многие путают, потому что им кажется, что если им поставили диагноз «пищевая аллергия» (иногда доктор, правда, не рассказал об определенных вещах и не рассказал те подробности, которые Вы сейчас уже озвучили), они вообще эти яйца никогда в жизни не едят и воспринимают все дословно. А это не так. Доктор позволит не только сориентироваться, у вас непереносимость либо аллергия, но и что сделать для того, чтобы попробовать еще раз в жизни этот продукт.

Иммунный ответ приходит при второй встрече с этим аллергеном. Это касается аллергии на собак, кошек, пищевой аллергии, потому что бывает, приехали в гости, съели яблоко вот с этой яблони, приехали на следующий год, снова его едят – и тут аллергия. Говорят: «Ой, нет, это вообще не про это яблоко. Это что-то другое». И люди не понимают, что очень важен торой контакт. Нужно своевременно обратиться и решить эти вопросы. Давайте перейдем к иммуноглобулину G. Чем он важен?

Ольга Елисютина:

Иммуноглобулины класса G – это очень важные иммуноглобулины, они составляют процентов 70-80 всех иммуноглобулинов, которые находятся у человека в сыворотке крови. И это наши друзья. Они вырабатываются в ответ на воздействие чужеродного агента. Это могут быть бактерии, вирусы, грибы, компоненты пищевых продуктов, которые мы съедаем. Иммуноглобулины G – это антитела памяти, они являются результатом сложноорганизованного иммунного ответа, в результате которого иммунная система понимает, что она уже с этим аллергеном встречалась.

Когда мы говорим об инфекциях, это отдельная история, когда инфекции диагностируют по наличию уровня иммуноглобулинов G (антител). Но мы сейчас говорим о пищевой аллергии. И когда пошел бум иммунных методов обследования, у нас появились блестящие технические возможности, когда мы можем определять любые иммуноглобулины к любым чужеродным белкам. С начала 2000-х годов она стала коммерчески доступна. Это стало поводом к тому, чтобы коммерчески правильно использовать, и это использовалось направо и налево, и уже в 2008 году вызвало беспокойство со стороны профессиональных сообществ аллергологов и Европы, и России, и Америки, и Канады. Результатом этого послужило мнение экспертов, которые собрали все сведения, которые были накоплены на тот момент относительно механизмов IgG иммунного ответа в отношении аллергенов. Был вынесен конкретный вердикт, что тестирование и определение иммуноглобулинов класса G-4 (IgG-4) к пищевым продуктам не рекомендовано в качестве диагностического инструмента, потому что не существует никакой доказательной базы, которая бы позволяла подтвердить или опровергнуть диагноз пищевой аллергии, основываясь на уровне иммуноглобулинов G в сыворотке крови.

Тестирование и определение иммуноглобулинов класса G-4 (IgG-4) к пищевым продуктам не рекомендовано в качестве диагностического инструмента, потому что не существует никакой доказательной базы, которая бы позволяла подтвердить или опровергнуть диагноз пищевой аллергии, основываясь на уровне иммуноглобулинов G в сыворотке крови.

На сегодняшний день всеми международными экспертами считается, что определение уровня специфических иммуноглобулинов G неинформативно и не позволяет ни подтвердить, ни исключить наличие сенсибилизации и не рекомендовано для применения в рутинной клинической практике. Тут может возникнуть вопрос – почему же это вообще используется? И я уже говорила, что это очень важный иммуноглобулин. Эти методики используются для научных исследований, но там как раз все наоборот. Если мы говорим о ребенке с пищевой аллергией, мы ему проводим специфическую иммунотерапию с молоком или арахисом, такие методики сейчас разрабатываются в Европе. Прирост увеличения уровня иммуноглобулина G считается маркером развития толерантности, то есть иммуноглобулин G, во-первых, нам говорит о том, что человек когда-либо встречался с этим аллергеном, а его прирост говорит о том, что формируется толерантность, то есть когда он растет – это хорошо, а не плохо. И для научных исследований важен коэффициент соотношения иммуноглобулинов Е и иммуноглобулинов G.

Но в рутинной клинической практике разовые исследования не говорят ни о чем, и не существует ни одного исследования, которое бы достоверно доказывало корреляцию уровня специфических иммуноглобулинов G с какими-либо проявлениями пищевой аллергии, и более того, этот метод считается мало воспроизводимым, на сегодняшний день нулевая доказательная база применения этого метода для диагностики пищевой аллергии.

Анастасия Плещёва:

Еще раз хочу окунуться в диетологию и подчеркнуть, можно ли ориентироваться на иммуноглобулины, а уж тем более на иммуноглобулин G, в рамках диетологических моментов, которые так часто используются не только в нашей стране?

Ольга Елисютина:

Есть же вообще очень сомнительные методики с какими-то клетками, с базофилами. Очень часто пациенты показывают этот красный, желтый и зеленый список. Дальше врач им говорит, что это вам можно один, два раза в неделю. Честно сказать, я вообще не знаю, на чем это основано и какие можно сделать выводы из этих цифр. Если ко мне пациент обращается с такими исследованиями, я это даже не рассматриваю, потому что для меня это неинформативно. Возможно, это используют в практике диетолога, для того чтобы изменить вес, но я в это абсолютно не верю. Это противоречит научным представлениям о пищевой аллергии.

Анастасия Плещёва:

В моей практике это тоже противоречит всем канонам, и я комментирую в зависимости от настроения эту историю. Обычно говорю все, что я думаю, либо могу улыбнуться и сказать: «Грамотно наложенное на этот анализ общение с диетологом, возможно, приведет к каким-то хорошим прогнозам». Общение с грамотным врачом – это всегда залог успеха в плане снижения веса, но повсеместное использование ни в коем случае не нужно. Оно вообще ни о чем нам не говорит. Но еще раз скажу, что через некоторое время появятся данные точно не в рамках иммуноглобулина G, а, может быть, в рамках другого иммуноглобулина, который позволит нам совместно вести данных пациентов, пока таких моментов нет. Поэтому все, что в рамках иммуноглобулинов есть, это хлеб иммунологов, и однозначно они должны заниматься этим вопросом. Мы всегда основываемся на данных доказательной медицины. И ни в коем случае мы не будем уповать на тех врачей, которые не используют доказательную медицину в своем кабинете.

Через некоторое время будет достаточно большая конференция. И мы хотим, чтобы все больше и больше людей, опираясь на знания доказательной медицины, приходили на такие конференции, узнавали то, что можно.

Ольга Елисютина:

Уважаемые коллеги, мы приглашаем всех заинтересованных специалистов принять участие в работе 2-й Московской конференции по молекулярной аллергологии, которая пройдет 19 ноября в конгресс-центре Первого МГМУ имени И.М. Сеченова. Там блестящий состав европейских лекторов. Будут рассмотрены вопросы молекулярной аллергологии на самом высочайшем уровне, который вообще себе можно представить на сегодняшний день. И чем больше у нас будет таких конференций, тем меньше у нас будет ложных представлений о сомнительных методах аллергодиагностики.

Анастасия Плещёва:

На этой конференции Вы будете в рамках спикера?

Ольга Елисютина:

Нет, там будут спикеры не Первого меда. Там будут международные спикеры, практически все на английском языке, но будет трансляция. Примут участие ведущие ученые.

Анастасия Плещёва:

Ольга Гурьевна посещает практически все конференции, которые только могут быть в рамках аллергологии и иммунологии. Сегодня с вами были Елисютина Ольга Гурьевна и Плещева Анастасия. Обращайтесь, если нужна помощь, к врачам, которым вы доверяете.