Юлия Каленичина:
Здравствуйте, дорогие друзья. Вновь в эфире программа «Точка приложения» и с вами мы, ее ведущие, Оксана Михайлова и Юлия Каленичина. Кровь — тема нашей сегодняшней передачи, и гость нашей программы — врач-гематолог высшей категории Морозовской ДГКБ, ассистент кафедры гематологии, онкологии и лучевой терапии педиатрического факультета РНИМУ им. Н.И. Пирогова Свирин Павел Вячеславович. И первый вопрос: как часто ребенку нужно сдавать кровь?
Павел Свирин:
Вопрос немножко неправильный, наверное, надо начать с вопроса, зачем вообще задавать ребенку кровь – для того чтобы увидеть серьезные проблемы, которые подходят подспудно. Для детей практически любого возраста кровь сдавать нужно один раз в год, это от возраста не зависит. Но помимо этого основная задача анализа крови — понять, какие проблемы у ребенка, когда он уже заболел. Частоту, характер анализов, которые берут, определяют врачи, которые лечат этого ребенка. Это может быть и часто, может быть и редко, а может быть в этом и нет никакой необходимости, далеко не при всех болезнях нужно сдавать анализы крови, но в любом случае это определяется лечащими врачами.
Юлия Каленичина:
Как понять, что у ребенка анемия?
Павел Свирин:
Здесь все достаточно просто и сложно. Легкую анемию можно не заметить, никаких внешних проявлений не бывает — не изменяется самочувствие, не изменяется внешний вид. Но дело в том, что анемии бывают разные, и при разных анемиях есть свои нюансы. Поэтому я говорю о тех анемиях, которые чаще всего бывают у детей, об анемиях, связанных с дефицитом железа. Если же анемия нарастает, то родители обращают внимание на то, что ребенок стал вялый, менее неактивный. Если до этого его хватало на очень длительную активность, то при нарастании анемии, когда она становится среднетяжелой и тяжелой, дети устают гораздо быстрее.
Помимо этого можно заметить, что губы в первую очередь ребенка стали более бледными, чем это было до того. Но если анемия развивается долго, медленно, то этот момент может быть компенсирован. Для железодефицитных анемий или анемий, связанных с дефицитом витаминов, есть еще много мелких признаков: начинают легко выпадать волосы, они становятся ломкими, у детей появляются интересные вкусовые пристрастия. Но все это косвенные моменты и косвенные признаки, которые не могут являться серьезным основанием, для того чтобы этот диагноз ставить, основное — это анализ крови. Если вы обратили внимание на то, что ребенок стал более вялым, побледнел, то надо обратиться к врачу, для того чтобы соответствующие анализы были назначены.
Оксана Михайлова:
Железодефицитная анемия возникает, потому что не хватает только витаминов или еще какие-то причины есть?
Юлия Каленичина:
Провоцирующие факторы какие могут быть?
Павел Свирин:
Их не так мало. Во-первых, это нехватка железа. Чаще всего мы сталкиваемся с железодефицитной анемии у детей к концу первого года жизни. Здесь есть свои особенности, и заключаются они в том, что основной объем железа, который ребенок использует на первом году жизни, попадает к нему внутриутробно, во время беременности родителей. Если этого железа недостаточно или если ребенок недоношенный, то этот резерв железа в его организме может быстро закончиться, в ряде случаев закончится, даже не начавшись. И тогда анемия возникает у детей даже в 3 месяца, в 4 месяца. Но к году у многих детей гемоглобин снижается, и даже не все врачи знают, что для ребенка в возрасте одного года гемоглобин 100 граммов на литр — это нормально, потому что внутриутробно в «депо» может быть недостаточно запасено (особенности диеты матери, течение ее беременности), а единственным нормальным источником железа для человека является мясо. Все остальные продукты могут содержать очень много железа, но практически не дают ничего для организма, потому что форма железа там такая, которая не усваивается.
Оксана Михайлова:
Железо в организме присутствует, но у нас должно быть «депо», потому что если будет какой-то сбой, то оттуда будет организм черпать эти запасы железа.
Павел Свирин:
Это тот резерв, который необходим организму, чтобы его использовать, потому что и диета меняется, и ситуации бывают разные, когда человек теряет кровь, ему нужно быстро синтезировать кровь и нужно сразу привлечь много железа. Если «депо» не заполнено, это весьма проблематично.
Юлия Каленичина:
Сейчас есть тенденция к вегетарианству, Вы сказали, что мясо — основной источник. Если беременная женщина придерживается таких традиций питания, и беременность многоплодная, достаточно ли такого вегетарианского питания?
Павел Свирин:
Я не буду критиковать тех, кто придерживается вегетарианства, но если это делать не совсем разумно, это крайне тяжело может сказаться на детях. Мы сталкиваемся с тем, что дети, которые либо сами придерживаются вегетарианства, либо родители их заставляют, грудные дети у матерей, которые этого придерживаются, очень часто приходят с глубокой анемией, с таким низким гемоглобином, который уже давным-давно не дает нормально жить ребенку, развиваться, особенно чувствителен к этому головной мозг. Все очень просто: для тех, кто хочет исключить мясные продукты, надо помнить, что нужно включить те вещества, которые человек может получить в основном из мяса, в виде капсул, пилюль.
Юлия Каленичина:
Биологически активные добавки в пищу.
Павел Свирин:
Это специальные биологически активные добавки, либо это банальные наборы витаминов с элементами, то же самое железо можно получать из капель, таблеток. Я понимаю, что сейчас может кто-то возразить, что это вообще противоестественная еда, но для человека противоестественно не есть мясо. Поэтому если уж идут по этому ненормальному пути, то чтобы нормально развиваться, нужно получать весь спектр необходимых веществ.
Оксана Михайлова:
Если это железодефицитная анемия, то мы вводим препараты железа. А если это грудной ребенок, мы будем препараты железа давать маме или будем давать непосредственно ребенку? В каких случаях разделяется?
Павел Свирин:
Практически вариантов нет — только ребенку. Даже если у матери «депо» нормальное, грудное молоко содержит мало железа. Лечить надо только ребенка.
Юлия Каленичина:
Кроме мяса, что еще содержит достаточное количество железа, как разнообразить питание детям?
Павел Свирин:
Питание можно разнообразить как угодно, дети должны питаться разным, чем разнообразнее, тем лучше. Но получить железо можно из мяса — это красное мясо, говядина, баранина. Свинина меньше содержит, птица вообще очень мало содержит. Печень не содержит особо железо, но если в ней остается много крови, то железа там содержится в достаточном количестве.
Оксана Михайлова:
Это страшилка из советских времен – для того чтобы был хороший гемоглобин, нужно есть полусырую печень с кожицей.
Павел Свирин:
Железо не исчезает даже из термически обработанной печени, но печень надо хорошо термически обрабатывать по целому ряду причин. Рассчитывать на то, что из печени можно получить много железа, тоже особо не приходится. Надо помнить — мясо.
Оксана Михайлова:
Желательно не замороженное. Или без разницы?
Павел Свирин:
Железо оттуда никуда не денется, оно в виде миоглобина, связанное, и чтобы лучше его усваивать, детям можно давать мясо в виде котлет, протертое, провернутое мясо, это более качественно. Главное, чтобы было мясо.
Юлия Каленичина:
Есть какие-то продукты, которые улучшают усвоение железа из мяса?
Павел Свирин:
Есть продукты, которые могут существенно ухудшить усвоение железа. Первое — это вегетарианство, и второе — это злоупотребление козьим молоком. Я не буду рассказывать механизмы, это не очень принципиально, но надо помнить, что козье молоко — это враг железа в организме ребенка.
Юлия Каленичина:
А если молочные смеси на козьем молоке?
Павел Свирин:
Бывает, что нет выхода, но те смеси, которые сделаны на козьем молоке, более адаптированы к тому, чтобы железо усваивалось. Если же дается просто козье молоко, то мы сталкиваемся с тем, что железо у этих детей на очень низком уровне.
Оксана Михайлова:
А как насчет того, если разрезать яблочко, оставить его, чтобы оно потемнело, потом ложечкой это соскрести и дать ребеночку?
Павел Свирин:
Пожалуйста, некоторые так любят. Из еды, даже при самом лучшем раскладе, всасывается примерно 10% железа, которое в этой еде содержится. Из овощей — в яблоке много железа, это правда, но всасывается 1-2%.
Юлия Каленичина:
Рыба поможет?
Павел Свирин:
На этот вопрос я затрудняюсь ответить, но в целом есть рыбы, которые содержат много железа. Это те рыбы, у которых мясо реально красное и есть кровь. Это тунец, вполне возможно, что там достаточно железа.
Оксана Михайлова:
Анемию как определить?
Павел Свирин:
Очень просто: общий анализ крови анемию показывает.
Оксана Михайлова:
Из пальчика или из вены?
Павел Свирин:
Из пальчика или из вены.
Юлия Каленичина:
Доктор выявил анемию у малыша, назначил препараты, получает первый анализ после лечения, и показатели гемоглобина улучшились. Врач продолжает терапию, чтобы создать «депо», а родители не хотят давать и либо скрывают, либо открыто говорят, что мы не будем давать. Правильная ли позиция у родителей? И чем она вредна?
Павел Свирин:
Мы уже говорили о том, что «депо» — это очень важно. Сейчас мы говорим о железодефицитной анемии, есть еще огромное количество анемий, которые совершенно другие, при которых железо категорически нельзя давать.
Железо нужно не только для того, чтобы был нормальный гемоглобин, но еще для целого ряда функций организма. Оно очень важно, и если в «депо» его нет, то просто человек в какой-то момент не успеет восполнить это с едой.
Оксана Михайлова:
Итак, уважаемые родители, если железодефицитная анемия, мы лечим эту железодефицитную анемию. И если цифры гемоглобина уже нормальные у ребенка, это не значит, что нужно прекращать давать эти препараты, потому что должно быть «депо», для того чтобы создать запас. Потому что если этот запас не создать, потом будут проблемы, мы опять вернемся к низким цифрам гемоглобина.
Юлия Каленичина:
Как длительно нужно давать препараты, для того чтобы создать «депо»?
Павел Свирин:
Это во многом зависит от того, с каким «депо» мы стартовали лечение. В биохимическом анализе крови можно четко понять, сколько железа в «депо» у ребенка. В среднем, если уже развилась железодефицитная анемия, рекомендуем 2-3 месяца терапии препаратами железа, а иногда и дольше. Есть формулы расчета у врачей.
Иногда и этого не хватает, особенно если продолжается кровопотеря. Менструирующие девушки, рецидивирующие носовые кровотечения — все это приводит к потере железа, и тут может не хватить и 3 месяцев, и полугода. Часто приходится не ограничиваться лекарствами, которые даются через рот, мы вводим лекарство внутримышечно или внутривенно.
Юлия Каленичина:
То есть иногда приходится и стационарно лечить такие анемии. Какая частота носовых кровотечений должна вызвать беспокойство у родителей? Периодически носовые кровотечения бывают у детей — то стукнулся, то может быть после насморка, ринита.
Павел Свирин:
Всего частота носовых кровотечений — это до 20% всех школьников. Это частое явление, но это явление связано с особенностями строения носа, с одной стороны, а с другой стороны, связано с особенностями деятельности, функционирования нервной системы, и эти моменты мы изменить никак не можем. Мы можем немножко изменить то, как работает нервная система, нормализовав режим, отчасти диету, отчасти нагрузки физические и психологические. Строение носа мы изменить не можем, поэтому лечить всех детей с носовыми кровотечениями не нужно.
Есть два аспекта, которые существенно влияют на жизнь человека при носовых кровотечениях. Первый аспект — это аспект хронической кровопотери. Если у человека возникают признаки хронической кровопотери, а это анемия та же самая или просто снижение «депо» железа, которое можно в биохимическом анализе крови увидеть, это серьезный звонок, что носовое кровотечение не безразлично для организма. И второй важный аспект — это психологический аспект. Если носовые кровотечения с этой точки зрения мешают человеку жить, пугают его, мешают его обучению, физической активности, то это тоже повод заняться лечением этих кровотечений.
Оксана Михайлова:
Если часто синяки, в какой момент они должны напугать родителей?
Павел Свирин:
Здесь нужно оценивать почему эти синяки возникают. Синяки могут быть как признаком активного образа жизни, так и признаком очень серьезного заболевания крови. Если это синяки, которые связаны с высокой физической активностью ребенка, если они не живут долго на коже, 2-3 дня, и он уходит, если они не очень большие, если они не сопровождаются кровотечением в других местах, то это, скорее всего, норма. На самом деле, когда родителей что-то смущает, должен оценить врач.
Если один синяк существует больше недели, а то и несколько недель, если он большой, если минимальная травма приводит к появлению большого синяка, то с этим надо обязательно обратиться к врачу. И еще один нюанс: существуют наследственные формы заболеваний свертывающей системы крови, которые приводят к тому, что синяки легко образуются. Если родители сравнивают то, что происходит в этом плане у детей, с собой, это легко пропустить, потому что если у родителя есть склонность к кровоточивости, он никогда не обращал на это внимания — так в жизни сложилось, что не мешает ему это жить, — и ребенок такой же. Но нюанс заключается в том, что эти небольшие, не очень тяжелые формы кровоточивости становятся крайне опасными в определенных ситуациях, например, при серьезных травмах, при необходимости хирургического лечения, при тяжелых сопутствующих заболеваниях, после вирусных инфекций, бактериальных инфекций, при обменных нарушениях. Есть целый ряд заболеваний, при которых склонность к кровотечению может усилиться, и тогда это становится крайне опасным.
Юлия Каленичина:
Давайте вернемся к носовым кровотечениям. Как правильно оказать помощь ребенку?
Павел Свирин:
Чего мы боимся при кровотечениях, в том числе носовых? В первую очередь, не того, что он испачкает одежду кровью, мы боимся того, что человек потеряет столько крови, что организму станет нехорошо, организм на это среагирует. Значит наша задача — принципиально уменьшить объем кровопотери. Нужно это делать или нет — это вопрос не очень простой каждый раз, но если родители знают, что длительность кровотечения у ребенка вряд ли превысит 1-2 минуты, и она сама остановится, то особых приемов здесь не нужно. В подавляющем большинстве случаев так и бывает. Тут можно смотреть на то, чтобы не была испачкана одежда или окружающая мебель, подставить под кровотечение салфеточку.
Что не надо делать: не надо задирать голову и не надо, чтобы ребенок обязательно во время кровотечения лежал, в этом нет никакой необходимости. Лучше, чтобы он сидел лицом немножко вниз, не сильно, чтобы кровь стекала спереди, и ребенок ее не глотал, потому что, во-первых, мы не видим объем кровопотери, а во-вторых, она сама по себе очень активна и может привести к рвоте, к плохому самочувствию. Иногда кровотечение хочется остановить. Можно использовать турундочки с масляным раствором, то есть ставить в нос лучше кусочек марлечки, смоченный маслом, например, оливковым, персиковым.
Оксана Михайлова:
А подсолнечным?
Павел Свирин:
Рафинированным подсолнечным маслом, оливковым тоже рафинированным. Можно использовать разведенные масляные капли — тоже чистое масло. Эфирные масла не очень хороши, они могут раздражать слизистую оболочку, поэтому их надо разводить.
Юлия Каленичина:
Как долго держать эти турунды?
Павел Свирин:
До момента, пока кровотечение не остановится. Использовать перекись водорода, но все-таки это не очень хорошо, потому что перекись водорода слишком агрессивна и может повреждать внутренние ткани носа. Она может оставить сию минуту кровотечение, но если это часто повторяется, в дальнейшем там просто будет ожог.
Если же кровотечение продолжается больше 15 минут, или оно достаточно интенсивное, то выхода нет, приходится вызывать скорую помощь и транспортировать ребенка в лечебное учреждение.
Юлия Каленичина:
Можно ли считать родителям кровотечение продолжающимся, если вроде бы остановилось, потом выскочил сгусток из носа (тромбик), и опять пошло кровотечение?
Павел Свирин:
Да, это продолжающееся кровотечение.
Оксана Михайлова:
А когда этот сгусточек выскакивает, это считается нормальным? Он вышел сам, крови нет.
Павел Свирин:
Сгусток выходит — это даже хорошо, значит, кровь сворачивается.
Оксана Михайлова:
Просто это внешне страшно, поэтому мы говорим, что родители не должны пугаться, это нормально.
Павел Свирин:
В носовых кровотечениях самое страшное — это то, чего мы не видим, когда ребенок глотает кровь. Здесь ситуация абсолютно неконтролируемая, и она может закончиться массивной кровопотерей. Мы не видим, что происходит, реакция организма наступит позднее. Если наглотался ребенок даже немножко крови, возникает рвота, и кажется, что объем очень велик. А если человек наглотался много крови, его состояние существенно ухудшается.
Юлия Каленичина:
Еще несколько вопросов по маточным кровотечениям у девочек. Когда приходят первые менструации, сначала идут беседы с мамой, но далеко не все девочки говорят о длительности своих кровотечений. Могут скрывать, когда это обильно, не могут сами разобраться, и родители начинают замечать, когда ребенок становится совсем вялым, бледным, и уже это скрыть невозможно. Как разобраться девочке, как понять родителям, что уже не норма?
Павел Свирин:
Здесь все просто: есть 3 элемента менструации, за которыми не так сложно следить. Первое: менструация не должна длиться более 7 дней. Второе: расстояние между менструациями не должно быть меньше 21 дня, и третье: общий суммарный объем кровопотери не должен превышать 80 миллилитров.
Юлия Каленичина:
И как понять?
Павел Свирин:
Надо взвешивать прокладки, считать, суммировать их вес, это будет соответствовать количеству потери крови. Но когда менструальный цикл только устанавливается, эти правила нарушаются. Они могут нарушаться в рамках частоты менструаций, в рамках того, что менструация бывает когда-то 3 дня, когда-то 7 дней. Это все установочные колебания, цикл устанавливается. Но если суммарная кровопотеря существенно больше 80 миллилитров, если расстояние между менструациями короче 21 дня, особенно если длительность самой менструации существенно выходит за рамки 7 дней, и это не просто мазание, а реальное кровотечение, то на это надо обращать внимание, надо обязательно обращаться к гинекологам.
Если же гинекологи видят, что проблема связана не только с фактом становления менструации, то они направляют к гематологам, потому что маточные кровотечения зачастую являются первым признаком геморрагических заболеваний, то есть заболеваний, при которых основным проявлением является кровопотеря.
Юлия Каленичина:
Перед каждой операцией всем назначаются анализы крови на свертываемость, время, длительность кровотечения. Для чего это?
Павел Свирин:
Любая операция — это воздействие на ребенка, которое связано с риском кровопотери. Естественно, риск кровопотери различный, в зависимости от операции, но он есть всегда, потому что есть повреждения тканей человека. Выполняя исследование крови на свертываемость, мы пытаемся снизить этот риск, находя проблемы, связанные с риском кровопотери. Если что-то не так, это не значит, что операция невозможна. Как правило, уже гематологи, расшифровывая эту проблему, могут подготовить ребенка к операции таким образом, что риск кровопотери минимизируется.
Юлия Каленичина:
Давайте вернемся еще раз к синякам. Синяки ведь тоже бывают разные. Как отличить простой синяк от серьезного кровоизлияния?
Павел Свирин:
Простой синяк — это достаточно небольшого размера пятно синего или уже в более поздний период зеленого и коричневого цвета, небольшого размера.
Юлия Каленичина:
И он должен обязательно соответствовать уровню нанесенной травмы.
Павел Свирин:
Да, в обязательном порядке. Если же мы видим, что синяк большой по размерам, особенно, если он не одинакового цвета — по краям он может быть одного цвета, в центре оттенок может быть другой — если, трогая в этом месте синяк, мы чувствуем внутри уплотнение, это уже достаточно серьезный признак, это кровоизлияние.
Оксана Михайлова:
Отличаются от аллергической сыпи такие кровоизлияния?
Павел Свирин:
Аллергическая сыпь и кровоизлияние отличаются очень легко —нужно пальчиком нажать и провести, или между двумя пальчиками кожу растянуть. Если это аллергическая сыпь, она бледнеет или совсем пропадает. Если она не пропадает, то это кровоизлияние. Но здесь есть нюанс, который заключается в том, что на фоне аллергической сыпи, от интенсивности самого воспаления тоже могут быть небольшие кровоизлияния, но они небольшие, не по всей сыпи, они точечками могут быть в этом месте.
Юлия Каленичина:
Давайте немножко про тромбоциты поговорим. Какова норма и допустимые пороги снижения?
Павел Свирин:
Сейчас, не зависимо от возраста ребенка, норма тромбоцитов считается от 150*109/л, примерно до 400-450*109/л. Что это значит: это значит, что в рамках этих цифр, независимо это 150, 450, тромбоцитов абсолютно достаточно, для того чтобы остановить стандартное кровотечение при стандартной травме. Это здоровые люди. Не надо думать, что 150, один шаг вниз, и все, и ребенок больной. Нет, 150 — это норма, можно быть абсолютно спокойным. То же самое 450 — не надо бояться этой цифры, это не значит, что тромбоциты нехорошие, хочется посередке. Не нужно посередке, 150-450.
Юлия Каленичина:
Бывают ли вариант нормы снижения?
Павел Свирин:
В ряде случаев мы сталкиваемся с тем, что не физиологическое, но определенное реактивное снижение тромбоцитов при некоторых инфекциях случается. Как правило, оно не снижается менее 100*109/л, честно говоря, 100*109/л — это тоже количество тромбоцитов, которого практически для всех ситуаций абсолютно достаточно, но это говорит о неблагополучии в организме, значит что-то все-таки не так. Это необязательно болезнь крови, это необязательно болезнь тромбоцитов, но просто кровь среагировала на что-то. Если тромбоцитов меньше 100, это уже немножко больше настораживает, но даже небольшое снижение количества тромбоцитов, если оно повторяется, если это неоднократно выявленная ситуация, требует серьезного внимания. Оно может говорить о начинающемся заболевании или о каком-то генетически-обусловленном заболевании, которое таким образом проявляется.
Юлия Каленичина:
Вирусы, бактерии могут снижать, а могут ли снижать какие-то препараты? Идет заболевание, человек борется, идет естественный процесс снижения тромбоцитов, а еще есть препараты, которые снижают уровень тромбоцитов?
Павел Свирин:
Во-первых, вирусы и бактерии снижают тромбоциты не столько сами, сколько приводят к тому, что организм это делает, разные механизмы этого есть, но лекарственные препараты тоже, в первую очередь противосудорожные, поэтому всем детям, которые получают противосудорожную терапию длительно, рекомендуют контроль уровня тромбоцитов.
Оксана Михайлова:
А какой анализ может показать у ребенка склонность к кровотечению? Есть анализ крови на уровень тромбоцитов или есть специальный анализ? Как Вы определите, склонен ребенок к кровотечениям или нет?
Павел Свирин:
Есть анализы, но здесь ситуация следующая: мы сталкиваемся с тем фактом, что система, которая отвечает за остановку кровотечений, очень сложная, нет одного конкретного анализа, который это может показать. Есть набор. Первично, что делают в ситуации, когда хотят разобраться с этим вопросом, — выполняют гемостазиологический скрининг. Почти всегда в него входят 4 теста свертывания крови и тест определения времени кровотечения, который должен быть выполнен очень правильным методом. Но это врачебный вопрос.
Оксана Михайлова:
Но это стационарно или в поликлинике можно сдавать?
Павел Свирин:
Нет, в поликлинике можно сдавать. В любом лечебном учреждении. Показания достаточно широки, и почти все люди рано или поздно через это исследование проходят. Если же ситуация оказывается более сложной, то есть очень большой спектр анализов, исследований, но это уже прерогатива гематологов, которые решают, какой спектр обследований нужен в той или иной ситуации.
Юлия Каленичина:
Давайте поговорим про тромбозы, что это такое и случается ли такое в практике у детей?
Павел Свирин:
Тромбозы — это частая проблема у взрослых. Это очень нехорошее состояние, при котором сгусток крови, который почему-то образовался в сосуде, закрывает его просвет и нарушает кровообращение. В зависимости от того, в каком сосуде он образовался, и развиваются те или иные проблемы.
Это нехорошая ситуация и нередко жизнеугрожающая, и у детей это встречается все чаще и чаще. Это связано с несколькими объективными ситуациями: во-первых, с тем, что сейчас мы спасаем детей, которые раньше были обречены на гибель. Интенсификация здравоохранения во всем мире, там, где это доступно, где это происходит, приводит к тому, что, во-первых, тяжесть состояния детей, которые выживают, гораздо серьезнее, а во-вторых, все чаще и чаще используются различные воздействия, связанные с применением катетеров, то есть трубочка, которая вставляется в вену или артерию. Эти трубочки являются очень существенным риском тромбоза, если они стоят долго, то врачи назначают профилактику, но в ряде случаев профилактика бывает неэффективна или по какой-то причине ее нежелательно назначать, и тогда мы сталкиваемся с тромбозами. В целом у детей это редкое состояние, примерно статистика такая: от 1 до 5 на 100 тысяч в год, 100 тысяч детей в год.
Оксана Михайлова:
По наследству это может передаваться?
Павел Свирин:
Да, есть целый ряд заболеваний, которые передают склонность к тромбозам по наследству.
Юлия Каленичина:
И даже в детском возрасте?
Павел Свирин:
Оно может начинаться сразу после рождения, даже внутриутробно, мы с этим сталкиваемся.
Юлия Каленичина:
Родители могут это заподозрить, что-то может их испугать?
Павел Свирин:
Если тромбозы у молодых близких родственников возникают, то это существенное подозрение, что ситуация может таким образом развиваться и у ребенка. Но просто по ребенку мы никак не можем сказать, что у него есть риск тромбоза, если у него этот тромбоз не случится. Есть исключения: например, если пациенту выполняют процедуры, при которых риск тромбоза у этого пациента существенно повышается, но это врачи знают, они в обязательном порядке тогда назначают профилактику. Например, искусственный клапан сердца.
Юлия Каленичина:
А какие-то заболевания могут провоцировать тромбозы?
Павел Свирин:
Да. Мы не говорили о том, почему они появляются у детей. Тромбозы иногда могут возникать сами по себе, это связано с тем, что у детей есть высокий риск тромбоза, так называемая тромбофилия. Но это не так часто встречается. А вот целый спектр заболеваний и является основной причиной тромбозов у детей. Это очень большой список. Многие инфекции могут вызвать тромбозы. Банальная ветрянка — это один из серьезных факторов риска развития тромбоза, учитывая, что тромбозы встречаются крайне редко у детей, и понятно, что при ветрянке это тоже очень и очень редкая ситуация, но это существенный фактор риска.
Ревматические заболевания — очень серьезная причина тромбоза у детей. Онкология детская: самые частые тромбозы бывают именно в этой группе пациентов. Травмы: сами по себе травмы могут приводить к тромбозу, если есть серьезная тромбофилия, а если у пациента травма серьезная, если он в гипсе, если он длительно не может двигаться, тут риск тромбозов подскакивает до небес.
Юлия Каленичина:
А длительные лихорадочные периоды? Допустим, держится долго температура, ребенок мало жидкости употребляет, это может сказаться?
Павел Свирин:
Что такое длительная температура — значит, есть какая-то причина у этой длительной температуры. Инфекция сама по себе является причиной для тромбоза. Просто длительная лихорадка на фоне инфекции, если эта инфекция не тяжелая, банальная, это не очень значимая причина тромбоза. Может быть, но у человека должна быть при этом серьезная предрасположенность к тромбозам. А если длительная лихорадка является признаком ревматического заболевания или онкологии, тут тромбоз может возникнуть, но не столько от лихорадки, сколько от этого заболевания. Обезвоживание, которое возникает на фоне лихорадки, тоже повышает риск тромбоза, но частота не настолько велика.
Юлия Каленичина:
Время передачи подошло к концу, надеемся, что мы ответили на многие вопросы наших зрителей и слушателей. Спасибо большое, Павел Вячеславович, за такие подробные ответы и спасибо, что Вы были с нами. Всего доброго.