Ксения Чиненова:
Добрый день, дорогие радиослушатели. В эфире канала Медиадоктор программа «Взгляд доктора Куренкова» со мной, ее ведущей, Ксенией Чиненовой, врачом-офтальмологом. И бессменным ведущим Вячеславом Владимировичем Куренковым – профессором, руководителем нашей клиники, доктором медицинских наук. Сегодня мы в гости пригласили Викторию Анатольевна Фадееву – врача-офтальмолога, кандидата медицинских наук, врача клиники К+31. Мы поговорим о таком сложном аспекте в офтальмологии, как анти-VEGF-терапия. Расскажем о том, что это такое, что им лечат, как это все выглядит в офтальмологии.
Вячеслав Куренков:
Почему ее нужно и необходимо делать, почему она должна делаться непрерывно, и что человек достигнет или что потеряет, если ее не будет делать. Но сейчас, как обычно, новости.
Ксения Чиненова:
Сегодня новость не как обычно из Японии или Америки, сегодня новость от наших научных светил. Итак, создан наноматериал для экспресс-диагностики синегнойной палочки. Сотрудники лаборатории физических методов биосенсорики и нанотолерантности физического факультета МГУ совместно с немецкими учеными разработали наноструктурированный композитный материал на основе кремния и наночастиц золота и серебра, который способен детектировать инфицирование человека синегнойной палочкой. Как известно, синегнойная палочка является резистентной ко многим антибиотикам и антисептикам грамотрицательной палочковидной бактерии. У людей с ослабленным иммунитетом эта бактерия может быть причиной таких заболеваний, как менингит, бронхит, пневмония, отит, язва роговицы с развитием эндофтальмита, а также вызывать поражение органов желудочно-кишечного тракта.
Быстрая доступная диагностика синегнойной палочки, особенно в случаях, требующих неотложной медицинской помощи, остается актуальной проблемой здравоохранения. Обнаружить наличие синегнойной палочки в организме помогает то, что эта бактерия продуцирует характерные пигменты в ходе своей жизнедеятельности. В частности, ученые сфокусировали свое внимание на фенозиновом пигменте, пиоцианине. При заболеваниях бронхолегочной системы этот пигмент локализован в легких больного человека, может быть диагностирован из мокроты. Детектирование пигмента бактерий стало возможным благодаря разработанному физиками МГУ наноструктурированному материалу. Последующие эксперименты ученых в рамках текущего проекта будут направлены на подбор оптимальных структурных и оптических характеристик сенсоров с целью детектирования химических веществ и биомолекул с ультрамалой концентрацией.
Мы показали, что разработанный нами наноматериал позволяет не просто быстро и точно обнаружить присутствие молекул этого пигмента, но и определить концентрацию в мокроте, что крайне важно для идентификации стадии заболевания. В ближайшее время активные биосенсоры будут исследованы на чувствительность и к другим микробиологическим объектам, биомолекулам. Так, например, как одно из потенциальных направлений мы рассматриваем детектирование онкомаркеров, отметила заведующая лабораторией Любовь Осминкина.
Вячеслав Куренков:
Синегнойная палочка преследует всех врачей, и инфекционные осложнения после любой хирургии, будь то офтальмохирургия или любая другая хирургия, это особо опасные. Потому что пациенты могут потерять, если это офтальмология, глаз как орган, если это общая хирургия, то и жизнь. Поэтому если доклиническое исследование позволит оперативно пролечить пациента и достигнуть максимальной концентрации антибиотика, который на него воздействует, можно будет с ней бороться. Потому что, как правило, если появляются симптомы, потом мы узнаем, что это синегнойная палочка, идет очень активный процесс, и у пациента буквально на глазах проявляется дополнительная симптоматика, которую очень сложно остановить.
А теперь поговорим о нашей основной теме, анти-VEGF-терапии. Для того чтобы понимать, где она применяется, нужно для начала понять, что за структура нашего глаза, на что она воздействует. Итак, поговорим о том, что такое сетчатка, где она находится, почему она так важна, как структура нашего глаза.
Виктория Фадеева:
Сетчатка – это основная ткань в нашем глазу, потому что без сетчатки зрение невозможно, и протезировать ее на сегодняшний момент не научились. Это нервная ткань.
Вячеслав Куренков:
Это головной мозг, в принципе.
Виктория Фадеева:
Да, когда мы учились в институте, нас учили, что глаз – это мозг, вынесенный на периферию. Фактически, это так и есть, сетчатка – это нервная ткань, которая выстилает внутреннюю поверхность глаза. И основной ее функцией является преобразование физической энергии в нейробиологический процесс, для того чтобы человек мог воспринимать изображение, для того чтобы изображение передавалось в головной мозг. То есть это основная функция сетчатки, если нет сетчатки, нет изображения, нет зрения.
Вячеслав Куренков:
Не вся сетчатка передает нервные импульсы, есть определенная зона, которая особо подвергается воздействию возрастных заболеваний, при поражении которой у пациента появляется черное непрозрачное пятно. Человек приобретает инвалидность, ему трудно выходить на улицу, невозможно управлять автомобилем, невозможно делать другие социальные вещи, не говоря уже о профессиональных деталях.
Ксения Чиненова:
Что это за структура сетчатки, о которой Вячеслав Владимирович рассказывает?
Виктория Фадеева:
Это наружные слои сетчатки, представленные фоторецепторами, и пигментный эпителий сетчатки.
Ксения Чиненова:
Макулярная зона, макула или желтое пятно, как многие называют. То есть это концентрация всех пикселей, которые собираются для отправления информации в мозг, такая маленькая структура в очень большой сетчатке.
Вячеслав Куренков:
Очень важная, и в ней происходят совершенно фантастические биохимические процессы, когда действительно физическое восприятие объектов – это лучи, они переводятся в биоэлектрический сигнал, который мы в последующем расшифровываем, видим его и воспринимаем окружающую действительность такой, какая она есть.
Ксения Чиненова:
Если формируются или какие-то врожденные изменения в сетчатке, могут ли очки или какие-то другие способы помочь пациенту видеть лучше?
Виктория Фадеева:
В таком случае никакая оптическая коррекция, будь то интраокулярная или очковая, невозможна. Если повреждена матрица, то работать камера не будет.
Вячеслав Куренков:
Но очень часто при визите пациента к офтальмологу он понимает: любые симптомы, связанные с глазом, когда нарушается зрение, что сейчас мне пропишут очки, я их буду носить и буду все видеть. Это далеко не так. Как при макулодистрофии, так и при других заболеваниях, таких как катаракта, они не будет улучшать зрение. Или глаукома, когда поразилась значительная часть диска зрительного нерва. Ничего от назначения очков не изменится. Поэтому мы и преследуем цель профилактировать эти заболевания, а для того чтобы это сделать, пациент должен являться минимум один раз в год на профилактический осмотр.
Ксения Чиненова:
Какова распространенность заболеваний сетчатки, если сравнить относительно других глазных заболеваний в целом? Сколько это процентов пациентов?
Виктория Фадеева:
Заболевания сетчатки не всегда возрастные, но если мы будем говорить про заболеваемость возрастную, это вторая по частоте, и она соревнуется с глаукомой по частоте причины снижения центрального зрения у пациентов. Это очень большой процент пациентов, то есть это люди, в том числе, и работоспособного возраста. То есть это социальное заболевание, инвалидизирующее. И любые заболевания сетчатки социальные, потому что возрастной диапазон очень разный.
Вячеслав Куренков:
Необходимо подчеркнуть, когда проявляется и увеличивается процент выявляемости таких заболеваний, это после 50 лет, к сожалению, сейчас уже выявляется патология макулярной зоны, и это еще работоспособный возраст у человека. Присутствие заболевания грозит потерей его трудоспособности, соответственно, любые другие социальные вещи у него будут сложны, и это может отразиться не только на этом человеке, но и на всей семье, в которой он живет.
Ксения Чиненова:
И все-таки, какие основные заболевания влияют на структуру макулярной зоны, центральной зоны сетчатки и в каком возрасте чаще всего они манифестируют?
Виктория Фадеева:
Чаще всего это возрастная макулярная дегенерация, которая потому и называется возрастная, что она возникает после определенного возраста. И основной фактор риска возникновения возрастной макулярной дегенерации это 45-50 и старше. К заболеваниям сетчатки относится диабетическая ретинопатия, макулярные изменения при диабетической ретинопатии, как то макулярный отек, ишемические изменения, тракционные изменения, которые также вызывают потерю центрального зрения, снижение центрального зрения, в некоторых случаях необратимые. Безусловно, глаукома является тоже инвалидизирующим заболеванием, и это не только заболевание зрительного нерва, это заболевание всей сетчатки. И насчет генезов глаукомы до сих пор идут споры, там точка еще не стоит.
Заболевания, которые связаны с возрастом, это разного рода тромбозы, то есть это инфаркты или инсульт глаза, чтобы они понимали, что это значит. Изменения остановились на глазу, но при этом они могли распространиться дальше, могли коснуться головного мозга. Это наследственные дистрофии сетчатки, с которыми человек сталкивается в молодом возрасте. И воспаление.
Вячеслав Куренков:
Некоторые инфекционные заболевания, которые могут поразить центральную зону. Это и присутствие домашних животных в доме, которые могут не только приятные события вызывать, но и неприятные события тоже. Поэтому их нужно обследовать на определенные инфекции, которые они часто несут в себе, и быть с ними очень осторожными, потому что можно получить проблемы на всю жизнь. Очень много заболеваний, очень большой их пул, и все это влечет за собой неприятные последствия, которые могут пожизненно остаться у пациента, и, к сожалению, с ними пока ничего нельзя сделать. Поэтому при первых симптомах – снижение зрения, покраснение глаза, боли какие-то, затуманивание, ореолы – нужно обязательно обратиться к специалисту по месту жительства, для того чтобы он оценил, насколько это угрожает вашему глазу и что при этом нужно делать.
Ксения Чиненова:
Давайте теперь немножечко сузим спектр заболеваний сетчатки до тех, которые подвластны лечению анти-VIGF-терапии. Что общего у этих заболеваний и почему отчасти некая общность в лечении присутствует. Какие это заболевания, что патогенетически общего у них?
Виктория Фадеева:
Это, прежде всего, возрастная макулярная дегенерация, диабетическая ретинопатия и тромбоз ретинальных вен. Общее у этих заболеваний то, что общая точка приложения, на которую мы воздействуем в своем лечении. Это фактор, который вырабатывается эндотелием сосудов, то есть внутренней выстилкой сосудов, который вызывает патологические изменения. То есть сам по себе он не так уж плох. Он присутствует в системном кровотоке, но при этом в глазу он вызывает изменения, которые снижают зрение, которые вызывают порой необратимые изменения структур сетчатки, и на которые благодаря современной медицине мы научились воздействовать.
Ксения Чиненова:
То есть это VEGF-фактор.
Виктория Фадеева:
Да, VEGF-фактор, фактор роста эпителия сосудов, который выделяется в ответ на ишемию, которая возникает во всех перечисленных случаях при данных заболеваниях и вызывает увеличение проницаемости сосудов, вызывает рост новообразованных сосудов. И последующие все патологические изменения, которые связаны с этими двумя звеньями в патогенезе.
Ксения Чиненова:
Надо сказать, что изначально этот вопрос, анти-VEGF-терапия, уже начал изучаться врачами-онкологами. Откуда появилось направление анти-VEGF лечения до офтальмологии?
Виктория Фадеева:
То, что мы знаем, это что действительно анти-VEGF-терапия пришла из онкологии. Все мы знаем препарат бевацизумаб, который применяется при колоректальном раке, это основное его назначение. Это химиотерапия, по сути, которая системно применяется у пациентов и вызывает запустевание сосудов опухоли. Научное сообщество решило попробовать применять эти препараты в офтальмологии при глазной патологии. И получили...
Вячеслав Куренков:
Ошеломляющий эффект. На самом деле, до эры анти-VEGF эти пациенты лечились недостаточными медикаментозными воздействиями, потому что те препараты, которые назначались, не работали, и мы не достигали того эффекта, которого мы хотели получить у пациентов. В принципе, мы наблюдали, как у пациента развивается данное заболевание, и как постепенно угасает зрение. Сейчас это большой прорыв, начало эры анти-VEGF-терапии, которая позволила пациентам сохранить зрение на определенной стадии, при условии, если пациент постоянно прибегает к этим препаратам или слушает рекомендации врача, и их делают тогда, когда он считает нужным, потому что там есть определенный процесс кратности или другие схемы введения этих препаратов. Но их нужно вводить, без них патологический процесс может возобновится и пойти дальше.
Ксения Чиненова:
Только ли так можно их лечить, или были попытки других способов лечения: хирургия, лазерная хирургия?
Виктория Фадеева:
Безусловно, были другие способы лечения. Они были в большей или меньшей степени успешны, но не сравнимы по эффективности с анти-VEGF-терапией. Что касается возрастной макулярной дегенерации, есть прямая лазер-коагуляция новообразованных сосудов, под сетчаткой эндоваскулярной мембраны есть фотодинамическая терапия, которая более щадящая для сетчатки, чем прямая лазер-коагуляция. Что касается диабетической ретинопатии, диабетического макулярного отека, то еще недавно, до анти-VEGF-терапии, и даже сейчас ведутся споры, разрабатываются протоколы, алгоритмы, сочетания лазера.
Ксения Чиненова:
Это дискутабельно и все-таки на усмотрение конкретного случая и отношения врача к этим методам лечения. Тромбозы.
Виктория Фадеева:
Тромбозы успешно лечатся при помощи пролонгированных кортикостероидов, которые вводятся интравитреально, импланты внутрь глаза, которые рассасываются в течение шести месяцев и которые позволяют дать более продолжительную ремиссию.
Ксения Чиненова:
Вы сказали слово интравитреальное – что это? И расскажите о том, как вводятся эти лекарства, потому что анти-VEGF-терапия, в первую очередь, это уколы, которые вводятся непосредственно внутрь глаза.
Вячеслав Куренков:
По классификации всех уколов мы привыкли слышать внутримышечные, внутривенные, внутрикожные, подкожные, любые другие. Название этой инъекции определяется тем, куда вводится препарат. Так как у нас глаз состоит из стекловидного тела, это витрум, мы вводим именно этот препарат в стекловидное тело, соответственно, интравитреальное введение препарата.
Ксения Чиненова:
Почему именно такой способ введения лекарства эффективен для данных патологий?
Виктория Фадеева:
Интравитреальная инъекция осуществляется через структуру, которая наиболее устойчива к воздействию.
Вячеслав Куренков:
То есть которую можно проколоть без каких-либо нанесений, чтобы не было отдаленных нарушений.
Виктория Фадеева:
Да, это называется плоская часть цилиарного тела.
Ксения Чиненова:
Где она относительно глаза, потому что для пациентов, когда мы им озвучиваем, что укол нужно сделать в глаз, мы стараемся максимально эту фразу огибать, но так или иначе объясняем.
Вячеслав Куренков:
Все боятся уколов в глаз, конечно.
Ксения Чиненова:
Это приводит в ужас, и что-то из разряда фантастических фильмов, ужастиков.
Виктория Фадеева:
Это все не страшно, инъекция проводится под местной анестезией, под общей, занимает 2 минуты. Место, в которое делается укол, находится рядом с радужкой.
Вячеслав Куренков:
По нашим офтальмологическим размерам в полукилометре от радужки.
Ксения Чиненова:
Фактически, это зона на передней поверхности глаза. То есть не прямо в центр, как многие спрашивают.
Вячеслав Куренков:
Вообще не в цветную часть, в белую и далеко по нашим меркам от радужки, что не приносит никаких нарушений целостности или функции глаза.
Ксения Чиненова:
Место вкола обычно никогда не видно, максимум легкое субконъюнктивальное кровоизлияние в месте вкола, как любого укола.
Вячеслав Куренков:
Человек после него тут же встает и идет домой, то есть не надо соблюдать никаких особенных ограничений. Единственное, что он может видеть следы введения препарата, потому что это водится в стекловидное тело, и если препарат достиг центральной зоны, оптической зоны, через которую проходит стекловидное тело, лучи попадают в зону, и человек может это ощущать.
Ксения Чиненова:
Какие-то есть правила введения таких лекарственных средств, асептика, антисептика? Каким образом это проводят пациентам, если им это показано?
Виктория Фадеева:
Прежде всего, это делает доктор в стерильных условиях, в условиях операционной. Наши заграничные коллеги позволяют себе делать это в процедурном кабинете, мы пока себе такого не позволяем.
Вячеслав Куренков:
И не будем позволять. Здесь очень простые правила. Пациент должен быть полностью расслаблен, он должен лежать, у него должна быть опора у головы, потому что пациенты боятся делать уколы, даже внутримышечно, сознание теряют, не говоря уже о глазе. Поэтому человек должен лечь, он должен быть расслаблен, он должен фиксировать глаз в определенную точку, смотреть куда-то. В это время проводится анестезия и спокойно делается инъекция. Сидя вне операционной или в других условиях это категорически делать нельзя. Во-первых, можно занести инфекцию, потому что мы проникаем в полость. И если в воздухе будут бактерии, несмотря на то, что препарат стерильный, они довольно быстро, пока мы донесем до глаза, сядут на иглу и переедут вместе с иглой в стекловидное тело. Другие моменты тоже связаны с безопасностью и самой манипуляции.
Ксения Чиненова:
То есть это исключительно амбулаторная процедура. Делается инъекция, пациент уезжает домой, глаз заклеивается, не заклеивается, как дальше пациент себя ведет, какие-то ограничения у него есть или нет после такой процедуры?
Виктория Фадеева:
Дальше пациент капает антибактериальные капли в течение 3-5 дней и после этого приезжает на плановый осмотр, для того чтобы врач оценил динамику процесса, как провзаимодействовало вещество с патологией, с которой оно встретилось в глазу.
Ксения Чиненова:
Я задавала вопрос по поводу того, почему только таким образом мы достигаем необходимого лечебного эффекта положительной динамики. Как многие пациенты спрашивают: уколите мне в попу, рядом с глазом, под глаз, только не в глаз, боюсь. Почему?
Виктория Фадеева:
Потому что глаз является барьерным органом, он включает в себя несколько барьеров, которые не позволяют проникать препарату при другом способе введения.
Вячеслав Куренков:
Или проникать в той концентрации, которая нас не устраивает для лечебного эффекта.
Виктория Фадеева:
То есть в таком случае нам пришлось бы допустимую концентрацию превышать в несколько раз, это может быть сопряжено с риском системных осложнений.
Вячеслав Куренков:
Запустеют все сосуды.
Ксения Чиненова:
Эти анти-VEGF-препараты, о которых мы чуть попозже поговорим, воздействуют только на патологические сосуды или на все?
Виктория Фадеева:
Этот вопрос изучается. На данный момент нет однозначного мнения, как воздействует этот препарат на свои собственные сосуды, нормальные. Но эффект осложнений, связанных с запустеванием собственных сосудов, не регистрировали.
Вячеслав Куренков:
Мы не отмечаем при местном воздействии каких-либо изменений со стороны собственных сосудов, они не изменяются, потому что мы этих пациентов наблюдаем годами. Инъекция делается не одна, их делается целая серия, поэтому отлеживается все, фотографируется обязательно глазное дно. И если бы были какие-то изменения, во-первых, мы бы заметили, во-вторых, это было бы описано в специальных протоколах, которые не являются инструкцией к препарату, а мы смотрим о всех его возможных осложнениях с целью, чтобы их предупредить или как-то с ними бороться.
Ксения Чиненова:
Безусловно, развитие знаний об определенных заболеваниях, не только в других аспектах, но и в офтальмологии в частности, сопровождается увеличением знаний в фармакологии. Анти-VEGF-препараты тоже развиваются, селектируются, уточняются, становятся более специфичными для конкретных патологий. Расскажите о том, как развивалась история развития анти-VEGF-препаратов, какие они были, какие они есть, и что это за лекарственные средства.
Виктория Фадеева:
Сами по себе первые лекарственные средства и системные, те, которые назначают пациентам системно, это моноклональные антитела. То есть это антитело к антигену. Для того, чтобы произошло взаимодействие, они должны между собой соединится и заблокироваться. В таком случае антитело блокирует патологический VEGF, который и выступает в роли антигена. Достаточно большая молекула сама по себе, и для системного применения она подходит, а для интравитреального исследователи шагнули дальше, сделали самую активную часть этой молекулы, которая встраивается в само антитело, изменяет его. То есть молекулярная масса и вес стали меньше. Биодоступность этого препарата стала больше, селективность тоже стала больше. Сейчас препараты последнего поколения, это так называемые ловушки, белки, которые при взаимодействии с VEGF его инактивируют. То есть эта область постоянно развивается, и постоянно идет развитие, для того чтобы улучшать качество молекул, чтобы связывание было более продолжительное время, для того чтобы пациент выполнял инъекции с меньшей периодичностью.
Ксения Чиненова:
Какие это препараты, какие применяли, сейчас не применяются и почему?
Виктория Фадеева:
На сегодняшний день на российском рынке есть два препарата. Это Ранибизумаб, или Луцентис и Айлия, или Афлиберцеп, последнего поколения, которые применяются при всех перечисленных нами заболеваниях. Есть так называемая off-label терапия, то есть терапия, которая не зарегистрирована при данной патологии. То есть это не включено в инструкцию, в протокол.
Вячеслав Куренков:
Не только в инструкцию, это препараты, которые не предназначены для интравитреального введения, как мы уже поговорили, это должен быть определенный препарат, с определенной молекулярной массой, предназначенный для введения в стекловидное тело, который гарантированно вызывает наименьшее количество побочных эффектов и дает максимальный терапевтический эффект.
Ксения Чиненова:
То есть перечисленные препараты, Луцентис и Айлия, это специфические глазные офтальмологические препараты. Лекарство с монодозой для одного применения, в один глаз одному пациенту.
Вячеслав Куренков:
Очень важное правило приобретения и хранения этих препаратов. Они ни в коем случае не должны быть приобретены с рук, это очень дорогие препараты, мы это знаем как офтальмологи, пациенты это знают как пользователи. К сожалению, у всех разное экономическое положение, и приходится затрачивать людям большие суммы на поддержание собственного зрения. Но дешевых препаратов нет, есть два препарата, Айлия и Луцентис, они приблизительно одинаково стоят. Заграницей они столько же стоят, покупать с рук или получать от знакомых, передавать ни в коем случае нельзя. Во-первых, он может быть бесполезен, потому что условия его перевозки – это контейнер, который содержит определенную температуру, поддерживает, и до введения он должен храниться определенным образом.
Ксения Чиненова:
Наподобие вакцины.
Вячеслав Куренков:
Иначе просто действующее вещество погибнет, оно разложится под действием температуры, и инъекция окажется бесполезной, а мы вместе с пациентом будем ждать месяц его терапевтического воздействия. С другой стороны, может быть повреждена упаковка незаметно для пользователя, и он просто может быть инфицирован. В-третьих, если покупается с рук, неизвестно вообще, что там налито. Поэтому наша клиника закупает это у определенного дистрибьютора, который привозит его надлежащим образом, непосредственно за несколько часов до введения. Он пребывает либо в контейнере, либо хранится в холодильнике, в зависимости от того, какая была доставка. И непосредственно перед инъекцией, когда пациент уже на столе, собирается эта система и производится тут же инъекция.
Ксения Чиненова:
Расскажите теперь о схемах лечения, о кратности введения и о том, почему это не может быть однократная инъекция для вылечивания данной патологии.
Виктория Фадеева:
Когда пациенты сталкиваются с таким диагнозом, врач сразу предупреждает о том, что лечение длительное и заболевание хроническое. С одной стороны, это может расстроить, но с другой стороны, мы предлагаем вариант лечения, который эффективен. Кратность введения стандартная для всех заболеваний, это три инъекции подряд с кратностью раз в месяц. Дальше существует несколько протоколов в зависимости от заболевания и в зависимости от препарата. Есть протокол по требованию, то есть когда пациент приходит на постоянные плановые осмотры, и в зависимости от состояния глазного дна ему вводят или не вводят препарат, прямо в тот же день.
Ксения Чиненова:
Тем не менее, существует обязательное введение даже при довольно стабильных ситуациях.
Вячеслав Куренков:
Эти пациенты уже находятся на пожизненной поддерживающей терапии, заболевание никуда не девается. Это мы можем только остановить на определенной стадии и немножко улучшить состояние, убрать отек и еще получить какое-то терапевтическое воздействие, которое не ликвидирует это заболевание, а останавливает его в определенном состоянии. Поэтому любое отклонение от терапии либо пропуски осмотров могут сыграть негативную роль в зрительном плане для пациента. То есть может быть скачок прогрессирования этого заболевания, существенно ухудшится зрение, которое мы не сможем вернуть.
Ксения Чиненова:
Любой эффект от препарата заканчивается рано или поздно, какой бы он ни был, куда он не был бы введен, а ткань живая, и сетчатка живая, она опять потребует введения, в этом состоит основная социальная проблема наших пациентов. Потому что введение этих препаратов очень дорогостоящее, а вводить их нужно пожизненно.
Вячеслав Куренков:
Да и в ряде европейских стран эти препараты являются страховыми, то есть если у человека обязательное медицинское страхование, то эти препараты оплачивают страховые компании. И там более просто для пациента получить это лечение. У нас находится на рассмотрении этот вопрос, потому что у нас и более дорогостоящие препараты являются бесплатными для пациентов. Сейчас часть этих препаратов применяется по квотам, но чтобы 100 % препаратов были в системе ОМС, я думаю, этот вопрос все-таки решат правительство и страховые компании.
Ксения Чиненова:
Потому что в основном пациенты, страдающие такими патологиями, пожилые, чаще всего идут самотеком.
Вячеслав Куренков:
В социальном плане они просто должны подходить под эту группу и быть в системе ОМС.
Ксения Чиненова:
Давайте поговорим о том, что такое профилактика этих заболеваний. Если мы говорим о сахарном диабете, это основное лечение совместно с эндокринологами и стабилизация состояния диабетической ретинопатии, это стабилизация уровня сахара и контроль эндокринологом за состоянием пациента. Если мы говорим о тромбозе, то это острое состояние, здесь предотвратить это очень сложно. Тем не менее, если пациент предрасположен к тромбозу?
Виктория Фадеева:
Обследоваться у терапевта, определять уровень холестерина крови, сахара крови, выполнять дуплексное сканирование, ультразвуковое сканирование брахицефальных сосудов, то есть сосудов шеи, позвоночных сосудов, для того чтобы на ранних стадиях выявлять атеросклеротические изменения, которые в последующем могут привести к тромбозу.
Ксения Чиненова:
Если мы говорим о возрастной макулодистрофии, которой до боли огромное количество наших пациентов, и действительно оно молодеет. Пациенты и в 45 лет порой приходят с возрастной макулодистрофией, совершенно патологической ишемией сетчатки. Какова профилактика этого заболевания и существует ли она?
Вячеслав Куренков:
Профилактика существует везде, при всех заболеваниях. Естественно, у нас есть физиологический возраст, в котором мы более или менее подвержены появлению каких-либо заболеваний. Что касается макулодистрофии, то заболевание раньше начиналось после 60-70 лет, сейчас оно помолодело. Есть факторы, которые приводят к его развитию, это ожирение, неправильное питание, переутомление, курение, алкоголь и масса других вещей, в том числе экология. Поэтому здоровый образ жизни, хорошее питание, правильное чередование работы и отдыха, все это служит профилактикой не только макулодистрофии, но и других заболеваний в целом. Более специфичной профилактики не существует, но есть комплексы витаминов, которые богаты лютеином, которые могут частично снизить риск возникновения этого заболевания. Более специфической профилактики на настоящий момент не можем предложить, но можем предложить здоровый образ жизни.
Ксения Чиненова:
Ну что ж, вынуждены закончить нашу беседу. Спасибо большое, что пришли к нам на программу. Оставайтесь с нами, следите за нашими эфирами и будьте здоровы.