Герман Клименко:
Добрая пятница, уважаемые зрители и слушатели. Сегодня в рамках проекта «Цифровая Россия», где мы разговариваем со всеми господами, даже с теми, которые, лично я считаю, что они долго не проживут как проекты, но, тем не менее, тенденции есть. Кстати, мало сталj блокчейна на Мediametrics, раньше было много. Про Тelegram год назад мы говорили с Федором Скуратовым, он у нас сегодня в гостях. Мы немножко споткнулись на его должности, потому что я читал в Facebook, что он в TON Labs ушел, подумал, что там СЕО. Меня можно назвать главным ненавистником Павла Дурова, причем непонятно почему, но тренд сложился, будем признавать. Но тот, кто искренне, постоянно, методично, когда уже нет больше будущего, видно, что впереди пропасть, обрыв, Роскомнадзор сделал все, обложил их, Федор, признайся честно, что просто нет другой работы, ты не можешь больше ни с чем справиться и евангелируешь, потому больше этим никто не занимается. Возможно, тебе за это немножечко где-то капает что-то. Расскажи, как год прошел, что у нас происходит. Даже закон приняли. Я даже хотел так начать: я не советник теперь, можно говорить честно. TON Labs – это вроде блокчейн, вроде уже тоже изменилась позиция. Признай, что все, конец.
Федор Скуратов:
За год изменилось многое, но изменилось только в России. В Тelegram особо ничего не изменилось, Тelegram по-прежнему растет, и растет по всему миру. Сейчас это единственный из топовых мессенджеров, который только набирает динамику роста, то есть он ускоряется, количество новых пользователей больше с каждым месяцем. Все остальные начали падать. Конечно, тот же WhatsApp или Facebook мессенджеры уже набрали практически максимум аудитории.
Герман Клименко:
Нам бы так падать.
Федор Скуратов:
Да, но динамика тоже важна. За последние полгода совершенно внезапным образом Тelegram страшно вырос в Индии, там сейчас примерно 30 миллионов активных пользователей. Это произошло буквально за полгода. Франция за последний месяц скакнула, начала Англия расти, как на дрожжах, Африка, безусловно, это вообще следующий глобальный рынок.
Герман Клименко:
И их не пожалел. Они-то что плохого сделали? У них же там борьба за бриллианты идет.
Федор Скуратов:
Они как раз заслуживают самого лучшего, а еще в Африке практически нулевой legacy. Legacy – это вся совокупность тех технологий и решений, которые были уже в той или иной стране. По причине отсутствия legacy в России такая хорошая финансовая система, как известный российский интернет-банкинг, он лучший в мире сейчас, потому что у нас не было legacy. В Африке все то же самое, но только во всех сферах, пожалуй. У них в принципе ничего не было. Поэтому они впереди всей планеты по мобильным платежам, там все пользуются мобильными телефонами и платежами через них.
При этом за этот год даже в России, где изменилось многое, Тelegram продолжил свой рост. Сейчас примерно 12, а может быть даже 13 миллионов активных пользователей. В России до блокировки это значение было примерно на миллион ниже в пике. Вся история с блокировкой – это действительно восхитительная рекламная кампания. Ну такой пик был роста в марте и в начале апреля 2018 года, что диву даешься. Такого пика больше не было ни до, ни после.
После блокировки действительно затруднения были, пока все устаканилось, пока всякие независимые разработчики не выкатили свои решения прокси и прочее, пока Тelegram не начал бороться с блокировками, активная аудитория упала примерно до 8 миллионов, а потом постепенно выросла до прежних значений. Безусловно, кто-то отвалится, я знаю запреты, в том числе в крупных компаниях, не относящихся к государственному сектору, на использование Тelegram. Хотя мы видим, что части-то может и запретили, но наши прекрасные политические деятели ведут свою активность: Леонид Слуцкий – глава комитета по международным отношениям, прекрасно открыто ведет свой Тelegram-канал, Россия – необычная страна.
Тelegram за год показал хорошую динамику, и говорить о том, что отступать больше некуда – наоборот, стало все еще лучше. То есть если год назад у меня были сомнения, когда история с блокировкой развивалась, я сидел и думал: а что будет?
Герман Клименко:
Я помню, ты пессимистично был настроен, депрессия даже, хотелось даже как-то помочь чисто по-человечески.
Федор Скуратов:
Я очень хорошо отношусь к психотерапии и очень рад, что многие стали в эту сторону смотреть и ходить, это только повысит общий комфорт нас всех, если вокруг будет больше здоровых людей.
Год назад у меня действительно были пессимистичные настроения, хотя я все равно продолжал топить за Тelegram, за то, что все будет хорошо. Ну а как иначе, кто-то же должен за это топить.
Герман Клименко:
То есть ты стучался в дверь, топил за это, но в душе не верил.
Федор Скуратов:
У меня был кризис веры, у любого евангелиста рано или поздно возникает кризис веры. Этого не избежать. Сейчас я настроен очень оптимистично, хотя не настолько, чтобы не признавать очевидные проблемы, не считать, что можно делать что-то лучше. Я не слепой фанатик, терпеть не могу евангелистов, которые прям лбом стучатся не в дверь, а в стенку.
Главный тезис сейчас – это все хорошо и будет только лучше. И никакие попытки ограничить работу интернета, в том числе то, что не связано с Тelegram, то сейчас многие боятся, что у нас сейчас DPI, автономный интернет, все замедлится. Нет, все будет хорошо, потому что всегда найдется способ обойти и сделать так, как это комфортно людям, потому что так система работает.
Герман Клименко:
Отвлекающий вопрос – Вадим Овечкин спрашивает: почему не цветной?
Федор Скуратов:
В прошлом году я тоже был не цветным. Как и в прошлом году, так и в этом еще рано.
Герман Клименко:
То есть когда расставят оборудование, запустится DPI, тогда ты покрасишься.
Федор Скуратов:
Нет, когда будет плюс 30 регулярно. Шучу. Я просто к лету обычно крашусь, вот и все.
Герман Клименко:
Ты сам отметил, что Россия – страна противоречий, еще чего-то до тех пор, пока не собирается консенсус. Когда я пребывал на старой площади, мне все было очень интересно наблюдать со стороны, еще внутри будучи. Вопрос веры, цвета, негодяи, тупые, когда куча умных людей. И Тelegram живет по одной единственной причине, что они просто не договорились друг с другом по ряду причин. А почему ты считаешь, что это не способность сохраниться? Ты очень хорошо рассказал про Китай, про Индию, а почему тебе не кажется, что вот этот рост – я бы напрягся, я бы реально беспокоился, впал бы в депрессию, потому что наш государственный режим обвинять в диктатуре вообще крайне сложно, то есть диктатура где-то в районе Туркменбаши. Вот Казахстан – стукнул кулаком по столу, и там сразу получилось. У нас постоянно дискуссии идут, споры, я бы сказал, что у нас больше бардак, чем диктатура. Когда меня спрашивают о законе, который приняли, о суверенном интернете, я всегда говорю, что у этого закона есть одно имя – Павел Дуров. Он очень настойчиво бегал перед нашими правоохранительными органами на протяжении полугода и говорил: «Коллеги, у меня в кармане наркотики, здесь кокаин, здесь террористы, вы меня не догоните». Мы можем опять думать, что все плохо реализовано, но на текущий момент может получиться, как мы сейчас про банки говорим, что самая лучшая банковская система, и так как я банкир с 20-летним стажем, могу сказать, что аналогия кривовата, но похожа, то есть мы были в самом большом банковском загоне в этой стране, в этом мире. У нас не было свифта, мы выходили в мир через жопу, мы вообще начинали банковский сектор самыми последними. Но ты знаешь эффект – сейчас в интернете, в телекоме побеждает последний. Как в Америке: у нас сейчас чипированные карточки, у них до сих пор просто катают, потому что очень дорогой обмен.
Федор Скуратов:
Потихоньку она меняется.
Герман Клименко:
Конечно, меняется, вопрос про другое. В нашем мире, где на Шри-Ланке погибают люди, а всем властям нужен выход, вину Тelegram вообще уберем.
Федор Скуратов:
Всегда на кого-то нужно спустить собак.
Герман Клименко:
Вы всегда увиливаете – то в вопросы веры уходите, то в технологии. В вопросе веры всегда нужно спустить собак, надо кого-то обвинить в гибели, в терроризме. И это люди съедят. Как ты оценивашь перспективы самого применения закона? И не кажется ли тебе, что вот это активное расширение в тех странах, где не очень это нравится, не очень-то любят, приведет к тотальной фильтрации?
Федор Скуратов:
Я объединю ответы на эти вопросы, потому что есть четкое ощущение, что сам интернет, и не только интернет, а социум, цивилизация идет к тотальному раздроблению, тотальной кластеризации. Сейчас западные интернет-идеологи, интернет-исследователи это называют digital феодализмом. Это значит, что мы все, как планета, как цивилизация, будем сидеть по своим отдельным маленьким загончикам, причем не только на государственном уровне. Эти загончики будут сделаны не столько по принципу государственных границ, сколько по принципу различных идеологий. Сейчас идеологизация идет во всех полях, в первую очередь в тех обществах, которые до нее дозрели, потому что мы помним пирамиду Маслоу, все-таки пока ты голоден, холоден и тебе нечего на себя надеть, ни о какой идеологии ты особо думать не можешь. Хотя это тоже не всегда так. Как известно, самые мощные культы рождаются именно на базе людей, не удовлетворивших свои базовые потребности.
Интернет превращается в кучу загонов, Facebook существует по своим правилам, это правило демократов из Сан-Франциско, и они всех неугодных оттуда выпиливают. Это та причина, по которой республиканцы сейчас в Америке перетекают на другие платформы, в том числе на Тelegram, что интересно. Instagram, Snapchat тоже живут по правилам тусовки демократов из Силиконовой долины, и оттуда тоже выпиливают контент, который не соответствует этим ценностям.
Сейчас два популярных блогера, французский и английский. Томи Робинсон – это ультраправый английский политический активист, перешел в Тelegram, во Франции это Ака Бабиа – известный французский блогер арабского происхождения, тоже выпиленный из всех остальных сетей, перешел в Тelegram. Каждая крупная платформа начинает диктовать, заниматься цензурой, каждое государство начинает заниматься цензурой, каждая тусовочка, идеологическое движение начинается заниматься цензурой.
Герман Клименко:
Я слушаю тебя, у нас даже с тобой пока совпадает история, термины не те – у тебя загончик, у меня граница, цензура – правило.
Федор Скуратов:
Все начинают заниматься цензурой и превращаться в так называемые эхо-комнаты, когда один скажет, и как в песне, миллион ответит «да». И такие тусовки будут кучковаться на разных платформах. И под каждую тусовку нужна будет своя платформа. В итоге это приведет к тому, что рынок, скорее всего, будет поделен примерно пополам. На одной половине будут доминировать узкие сервисы и платформы для отдельных тусовок, конкретно собранные под себя: from communiyy, тo community, в том числе национальные сервисы. А другая половина рынка это будут сервисы, которые не имеют идеологии в принципе и не занимаются цензурой вообще. Вот Тelegram сейчас одна из немногих платформ в мире, которая именно по такому подходу живет и развивается – отсутствие внутренней цензуры. Да, они, безусловно, борются с терроризмом, потому что это ценность человеческой жизни, не требуется дополнительно объяснять, что терроризм – это плохо.
Герман Клименко:
Ты сейчас признал, что в штате Тelegram сейчас имеются сотрудники всех спецслужб мира. А как ты можешь бороться, если ты не в теме?
Федор Скуратов:
Во-первых, Вы сказали в штате. Я не работаю в Тelegram, и TON labs не связан с Тelegram.
Герман Клименко:
Но ты же евангелируешь за него.
Федор Скуратов:
Я, как евангелист, обладают некоторой свободой.
Герман Клименко:
Ты сказал, что они борются с Тelegram.
Федор Скуратов:
Они борются с терроризмом, для этого есть конкретный канал, на котором каждый день публикуются отчеты о забаненых ботах и каналах.
Герман Клименко:
На основании чего они забанены?
Федор Скуратов:
Пользовательских репортов. Это самомодерация, и это именно тот подход, к которому, скорее всего, придет половина рынка – самомодерация на основе самоорганизации. И здесь мы потихоньку переходим к тому, о чем вначале сказали, про консенсус, можно приплести блокчейн как инструментарий поддержания консенсуса.
Герман Клименко:
Как в Чечне есть уголовный кодекс, есть Аdata, то есть если общество считает, что можно украсть невесту, это хорошо. Если забивать камнями – это хорошо, то есть ты сейчас легализовал верх и низ.
Федор Скуратов:
Не совсем. К чему приводит самоцензура, допустим, в Facebook? Она приводит к тому, что носители непопулярных мнений быстро демотивируются, потому что либо они оппортунисты, прямо с шашкой наголо бросаются против всей тусовочки, и тусовочка их ненавидит…
Герман Клименко:
Еще раз хочу уточнить. Есть гранички на земле, где существуют разные законы. Мы говорим о том, что остальные договариваются. Тот же Tik Tok разбанили, потому что договорились. Он не вел себя, как Павел Дуров, он не прятался. Мы не знаем с тобой результата, важно, что сделали, договорились. Я называю это граничками виртуальными, ты загонами, я граничками. Тем не менее, в каждой территории есть свои правила, в которой каждый добивается своего исполнения. Ты считаешь, что в следующие 5 лет все останется как есть, Тelegram будет как Тelegram, он не деградирует, закон Клишаса не сработает, а если сработает, то это будет только в России, потому что дико ужасно, в других местах будет все прекрасно процветать. То есть меня интересует твой прогноз.
Федор Скуратов:
В ближайшие 5 лет все будет так, а что будет на горизонте 10-20 лет… Я носитель довольно радикального мнения о том, что институт национального государства умрет в текущем состоянии.
Герман Клименко:
А почему не умирает прямо сейчас?
Федор Скуратов:
Потому что ничто не умирает быстро, если только не революционным способом. Революции – это не наш метод.
Герман Клименко:
То есть когда падет все, что ты говоришь, границы рухнут, мировое правительство…
Федор Скуратов:
Не мировое правительство, множество маленьких.
Герман Клименко:
Европа толком объединиться не может.
Федор Скуратов:
Она только разъединится.
Герман Клименко:
То есть в дальнейшей перспективе все разъединятся.
Федор Скуратов:
Почему в свое время централизация пошла, в том числе в Европе. Потому что так было проще управлять, так было проще воевать с внешними врагами. Сейчас с развитием информационных технологий возможности по управлению множеством независимых или слабо зависимых друг от друга систем, в том числе государств выходит на кратно новый уровень. И система единого электронного голосования по всем вопросам – услуга, о который грезят некоторые адепты блокчейна, в том числе на государственном уровне. С теми возможностями, которые принесут в мир технологий децентрализованного управления экономический и управленческий смысл централизации просто исчезнет. Соответственно, мир, или по крайней мере часть его, готовая к этому, трансформируется в то, что близко людям по нашей сути. Мы социальные, но наш социум ограничен нашим сообществом, очень небольшим количеством людей вокруг нас, родовая деревня, 150 человек, число данбара, бесконечно упоминаемое. Поэтому мы естественным образом с преодолением препятствий к управляемости придем к системе кучи не очень зависимых друг от друга – я уж не знаю, как эти образования будут называться.
Герман Клименко:
А парить сверху над ними будем Telegram. Когда меня назначили на должность – из-за чего сейчас шум, что я Telegram ненавижу, – меня спросили какое будущее у Telegram. Я сказал, что Павел либо договорится с государством, либо закроет. Это как сын Немцова написал абсолютно невинный с моей точки зрения пост, что Крым – очень сложная история.
Федор Скуратов:
Немцов – заложник имиджа своего отца.
Герман Клименко:
А я был заложник должности, но, тем не менее, я написал простую историю, что Дуров либо договориться, либо будет закрыт. Закончится это все тем, что игроки вынуждены будут договариваться. Если ты не договорился, ты становишься маргиналом. Приведу пример: когда-то, лет 20 назад банкиры на визитках писали процент обналички, и мы верили, что это будет бесконечно. Сейчас об этом даже лучше не говорить, хотя кто-то хулиганит, то есть мы обналичиваем чеки, не маргинализировались, они остались, никто не победил проституцию, никто не победил национальные особенности в разных странах, и никто никогда этого не победит. Никто не победит религию, вера остается, тем не менее, они не являются системообразующими. С Telegram сейчас аналогия примерно как с банкирами 20-летней давности, которые бегали с визитками на обналичку, а иностранцы к нам приезжали и тихо офигевали. Я так понимаю, за 5 лет ничего не случится?
Федор Скуратов:
Тот, кто обладает внимательным взглядом и анализирует тренды, для тех случится. Для массового пользователя тоже случится, выйдет TON, выйдут продукты на нем. У нас интернет изменится очень сильно.
Герман Клименко:
Telegram будет же работать?
Федор Скуратов:
Будет работать, но по-другому, скорее всего, как сервис.
Герман Клименко:
Он будет так же доступен для нормальных людей. А лет через 20 что будет – договорится или станет маргиналом?
Федор Скуратов:
Я думаю, что договариваться будет уже особо не с кем.
Герман Клименко:
Недавно я дал интервью прекрасным людям, твоего же возраста, которые согрешили – стали увлекаться видеоблогингом и стали дергать старых пердунов типа меня, и они называют себя почему-то «Дети лета». Мне бы хотелось узнать твое мнение, как ты видишь мир, мне всегда любопытно. Только давай сразу говорить о трендах, например, когда есть беспилотный автомобиль, они могут у нас не ездить, но в целом они уже есть и легализованы. И у нас они не ездят по каким-то особым причинам.
Федор Скуратов:
Пока не ездят.
Герман Клименко:
В общем, это уже не фантастика, можно покупать. С голосованием тема интересная, она отчасти касается темы на чем поднималась децентрализованная история, что это недоверие к власти, и децентрализация отчасти решает эту проблему доверия, хотя у меня на эту тему есть масса комментариев, но сейчас твой вечер. Когда голосования будут введены не в понимании где-то в мелких муниципалитетах, а по-серьезному?
Федор Скуратов:
Выборы в МГД уже будут проводиться с использованием электронного голосования, правда, через госуслуги, это пилоты.
Герман Клименко:
То есть они уже сейчас есть, и ты считаешь, что это нормально. Тогда когда это будет в мире?
Федор Скуратов:
Тут надо еще четко понимать, что выборы есть разные. Есть выборы руководителя сообщества, кто нас сегодня поведет за пивом, а есть выборы президента. Все выборы являются взрослыми, решения, куда распределить деньги, тоже. Я не хочу сужать тему до выборов президента. Давайте примем, что сейчас такие события, как выбор президента или парламента являются одной из основных тем, которая всех интересует, но не ограничиваясь ими, как любят писать юристы. Я думаю, что 7-8 лет, если говорить про Россию, 2024 год, если выборы будут, в чем я не особо уверен…
Герман Клименко:
Будут, не переживай.
Федор Скуратов:
Но когда всех переведут на электронное голосование…
Герман Клименко:
Не переведут. Когда мы это примем, как факт?
Федор Скуратов:
10 лет.
Герман Клименко:
Ты считаешь, что при голосовании о смертной казни большинство россиян выберут пожизненное заключение, а не смерть. Через 10 лет что-то с нами случится, и мы станем другими. Тебе точно будет удобно жить в той стране, в которой в большинстве своем проголосуют за подоходный налог, или ты уедешь просто?
Федор Скуратов:
Я легко отвечу на этот вопрос. Именно то, что власть большинства является одной из худших форм власти…
Герман Клименко:
Это же следствие всего того, к чему ты стремишься.
Федор Скуратов:
Нет. Нельзя стремиться к одной вещи. Любая идея, будучи изолированный идей, любой концепт, будучи утрирован и превращен в самоценность, бессмысленен и опасен.
Герман Клименко:
Ты думаешь, что в мире другие люди. Через 10 лет они будут такие же.
Федор Скуратов:
Один тренд – это цифровизация многих процессов, в том числе голосования. Есть второй тренд – власть большинства, а голосование в текущей системе в России и в других странах осуществляется все-таки большинством голосов. Вот эти два тренда, схлеснувшись и переплетясь, приведут к тому, что сама догма власти большинства исчезнет не только из реальной жизни, а как мы знаем в реальной жизни одобрение большинства нужно только для того, чтобы подкрепить какой-нибудь бумажкой свое решение. Решение все равно принимают конкретные люди. Это я так считаю. Так вот, эти два тренда, сплетясь, приведут к тому, что догма о власти большинства исчезнет из общественного дискурса, и демократия в том понимании, в котором это часто любят сейчас поднимать на флаг, вот большинство решило, это тоже уйдет.
Герман Клименко:
То есть голосовать будем по правильным вопросам с правильной подводкой.
Федор Скуратов:
В моем понимании одна из лучших возможных форм устройства некоторой системы – государственной или негосударственной – это все-таки власть достойных. Безусловно, голос человека с двумя высшими образованиями, с заслугами научными, благотворительными – это не значит, что он более ценен…
Герман Клименко:
Тебя даже зрители наши одобряют.
Федор Скуратов:
Я уверен, что среди зрителей и слушателей наверняка найдутся те, кто скажет: какого черта все равны. Люди должны быть равны в своих возможностях и своих правах, возможности для реализации должны быть у всех. Вопрос в том, что те, кто распорядился своими возможностями лучше по силе характера, воле, каким-то качествам, которые были развиты, заслуживает того, чтобы его голос был чуть более весом. То есть условно мы принимаем за базовую единицу голос.
Герман Клименко:
Ты так смел, когда говоришь про TON, Telegram, а здесь как-то аккуратно.
Федор Скуратов:
Политика – очень сложная тема.
Герман Клименко:
Я понял, в течение 5 лет с Telegram будет, как все будет, потом где-то что-то произойдет. В течение 10 лет мы привыкнем к электронному голосованию, примерно как карточка сейчас. Что ты думаешь по теме, которая всем очень страшна, все ее очень любят – беспилотный автомобиль. У меня тема «Цифровая экономика», я всем здесь задаю странные вопросы. Когда приходят социологи, и я спрашиваю про Telegram, они смотрят на меня, как на полного идиота. Так в этом и есть интерес, чтобы потом посмотреть не то, кто прав, а кто как думает. Приходит социолог, он про людей что-то знает, у них чуть более интересный взгляд на голосование и последствия этих историй, а вот то, что касается техники, они вообще ничего не понимают.
Федор Скуратов:
С беспилотниками все просто. Те, кто любят водить и водят, на беспилотники будут пересаживаться не очень охотно.
Герман Клименко:
На текущий момент в силу ряда этических причин общество не готово принять, но потихонечку появляются поезда. Вот когда мы примем? Когда это будет трендом?
Федор Скуратов:
Лет 20.
Герман Клименко:
Я Вадима Панова пригласил, писателя-фантаста, я как-то в свое время расстроился по поводу космоса, поэтому решил все-таки поговорить с людьми, кто это понимает. Я так понимаю, что у тебя гена имперскости нет. Ты родился чуть позже, хотя, может быть, тебя тоже зацепил Гагарин. Россия была великой державой, в космосе мы немножечко облажались, судя по всему, и глядя на Маска это видно, мы когда-нибудь вернемся туда?
Федор Скуратов:
Интернет работает так, как и должен. Илона Маска очень любят в России. В России очень любят тех, кто обращает внимание на Россию, особенно если это успешные люди.
Герман Клименко:
В России идолопоклонничество перед западом еще от Петра Первого.
Федор Скуратов:
Я считаю, что заслуги господина Маска – это предмет для общечеловеческой гордости или критики для тех, кто критикует. У американцев нет ни желания, ни стремления делать из этого национальный флаг.
Герман Клименко:
Когда-то Россия была лидером в космосе. У нас на глазах мы перестали им быть. Мы когда-нибудь туда вернемся?
Федор Скуратов:
В космосе мы по-прежнему есть и по-прежнему будем. Просто делать из этого символ национальной гордости не надо. Вообще национальная гордость – штука весьма опасная, когда она утрируется. Классно гордиться культурой, и это замечательно, когда можно свою культуру, какие-то достижения народа в целом или сообщества радостно показать миру и поделиться ими. А вот это из серии «я лучше вас, мы первые, а вы все плететесь хвосте» должно исчезнуть.
Герман Клименко:
У тебя где-то явно родовая травма по поводу моих вопросов, я задал простой бытовой вопрос.
Федор Скуратов:
Я разворачиваю.
Герман Клименко:
Америка выбрала в качестве драйвера цифровой трансформации того же Маска, Цукерберга, Джобса. Так получилось. Мы это видим потопом капитализационных историй, проголосовали ручками, денежками, ножками. Как бы Том Форд не сопротивлялся, нефтяники как бы не сопротивлялись, в топах мы. В России была возможность четыре года назад перехвата управления айтишниками, но сейчас выбор сделан в пользу Газпрома, Яндекса. Условно говоря, государство на нас посмотрело, посчитало и сказало, что вы не годны. Матвей Алексеев ушел в Газпром, он так прекрасно топил за цифровую экономику, пришел в Газпром-нефть, теперь он рассказывает, что Газпром-нефть лучший цифровой драйвер всей страны. Ну почему нет? Неужели не может напитаться Газпром, неужели в старые мехи нельзя залить молодое вино, и оно будет вкусное?
Федор Скуратов:
Они вынуждены напитаться, просто все же понимают, что нефть, газ все равно рано или поздно кончатся.
Герман Клименко:
Вопрос – они смогут? Очевидно, что наша IT-индустрия разочаровалась в государстве и вряд ли больше туда пойдет. Сможет ли реальная экономия провести цифровую трансформацию? Я понимаю, что ты о мире думаешь, но спустись чуть-чуть.
Федор Скуратов:
Я думал о разных вещах, плюс я, конечно, не специалист по цифровой трансформации, но в крупные компании как специалиста по комьюнити трансформации меня зовут. Это другое, это про горизонтальные связи, про выстраивания холдинга или компании как системы самоуправляющихся сообществ. При сочетании цифровой трансформации и трансформации управления в механизмы сетевые сообществ, тогда можно, это потребует определенных вещей, это потребует смены корпоративной культуры, смены лидеров внутри команды.
Герман Клименко:
Это не очень долго?
Федор Скуратов:
Это 15-20 лет.
Герман Клименко:
А у нас есть это время?
Федор Скуратов:
Это вынужденная мера, придется.
Герман Клименко:
С Газпромом я перестарался, переформулирую вопрос. Гугл или Яндекс?
Федор Скуратов:
Российские компании выходят на международный рынок. Telegram – отличный пример российской компании, которая завоевывает мир.
Герман Клименко:
Можно сразу добавлю, чтобы не было так уж сладко. На деньги от продажи контакта, который реально зарабатывает деньги, запустить бесплатный продукт, а собрать на другое. Яндекс сам создался, сам зарабатывает. Вопрос другой – есть Россия, у нее есть Яндекс, ВКонтакте, которым мы гордимся, Mail гордимся, а есть Google. Они все устоят или Google всех сожрет?
Федор Скуратов:
Я уже говорил по поводу того, что интернет и мир стремятся к кластеризации по куче разных признаков. Это как с Facebook, в отдельных странах, сообществах, тусовках начнут постепенно переставать пользоваться рядом продуктов, в том числе (один из факторов – это геополитика) Google, потому что он американский, тоже начнут постепенно в некоторых сегментах пользоваться меньше. Соответственно, спрос увеличится. А разрабатывать всем свое будет сложно. Кстати, Тelegram тоже на антиамериканской риторике отчасти, я имею в виду глобальной антиамериканской риторике, он тоже растет, потому что он не американский, это важно. Российским будут пользоваться, потому что оно не американское, индийским будут пользоваться, потому что оно не российское, не американское. Отрицание становится более важным фактором глобального роста, чем согласие. То есть неважно, российский ты, главное, что не американский. Соответственно, такие яндексы, google и прочие локальные игроки, которые не принадлежат другим, будут расти и чувствовать себя все лучше и лучше, потому что идет глобальное отрицалово американской гегемонии. Нет спору, американские IT-продукты офигенные. Facebook – офигенная социальная сеть с кучей проблем из-за их масштаба.
Герман Клименко:
Осталось мало времени, скажи, когда стартанет TON и когда будет капитализация?
Федор Скуратов:
Я думаю, что в течение года.
Герман Клименко:
А когда обгонит эфириум?
Федор Скуратов:
А зачем обгонять? Обгонять не надо, надо быть лучшим продуктом.
Герман Клименко:
То есть измерение будет в тонах, а не в долларах? Все-таки успех считается в деньгах. Ты же гордо говоришь, что он привлек миллиард с чем-то долларов. Нельзя же отказываться от слова капитализация.
Федор Скуратов:
Как от слова от капитализации отказаться можно в случае с децентрализованной системой. Мы имеем в виду оборот системы в целом, количество продукта в ней. Отказываться от чего?
Герман Клименко:
Везде была капитализация. Когда инвесторы дали денег, они хотят капитализации.
Федор Скуратов:
Цена части тона была определена в ходе того пресейла, который произошел. За определенную часть будущей валюты дали 1.7 миллиарда долларов. Вот это была та капитализация, которая была в момент продажи. Какая она будет через 5 лет, через 10 – чем больше, тем лучше. Это будет обусловлено исключительно тем, как это будет сделано, насколько качественно, насколько у евангелистов, в том числе типа меня и других получится продвинуть это все в массы, чтобы разработчики делали продукты, люди этим пользовались. Обычные бизнес-задачи, но с большой долей ценностного предложения.
Герман Клименко:
Спасибо, что пришел, мы выяснили, что Telegram в ближайшие 5 лет ничего не грозит, беспилотники появятся через 20 лет, голосовать через 10 лет мы будем в айфончиках, и единственное, что меня расстроило, что ты не ответил, когда ты Виталика Бутерина обгонишь. Спасибо, до свидания.