Елена Женина:
Добрый вечер! В эфире программа «История успеха», с вами я, Елена Женина. А гость моей сегодняшней программы Николай Аркадьевич Дайхес – директор ФГБУ НКЦО ФМБА России, главный внештатный оториноларинголог Минздрава Российской Федерации, член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор. И говорить мы сегодня будем об истории успеха, о том, как построить такой большой институт, о том, как выбрать дело своей жизни. Наверное, Вы поделитесь своими секретами, чертами своего характера.
Николай Дайхес:
Они простые, как и у всех.
Елена Женина:
Что определило Ваш выбор профессии оториноларинголога?
Николай Дайхес:
У меня не было другой альтернативы, поскольку я профессор оториноларинголог в третьем поколении. У меня дедушка профессор оториноларинголог, отец профессор оториноларинголог в Астрахани, откуда мы родом. Там клиника, которую создал дед в 1922-м году, носит имя деда и отца. Это мне, конечно, очень сильно в жизни не помогло.
Елена Женина:
Почему не помогло?
Николай Дайхес:
Потому что я окончил институт в 1983-м году, я очень не хотел уезжать из Астрахани. Но тогда был очередной период борьбы с врачебными династиями. И стояла альтернатива – только уехать в Москву. Я всегда думал, что я пару лет отучусь в Москве и вернусь домой. Тогда еще это вызывало улыбку, но я в это свято верил. Конечно, оториноларингология, я на ней вырос. Другой вопрос, что я всегда хотел в оториноларингологии заниматься онкологией. У нас очень широкая специальность, мы сегодня можем об этом поговорить. Но я хотел быть онкологом и хотел учиться в онкоцентре. Но так мудро повернулось, что я стал чистым оториноларингологом, но с уклоном в онкологию.
Другое дело, что у меня дедушка по маме, в честь которого я назван, в честь которого названа улица, на которой находится Астраханский мединститут, был военно-полевым хирургом, травматологом-ортопедом. И у меня была еще альтернатива пойти в травматологию-ортопедию. Но и я, и отец, мы люди, которые приходят в узкие специальности, если можно назвать, и они должны пройти этап общей хирургии. То есть большой, полостной, хорошей общей хирургии.
Елена Женина:
Почему Вы так считаете?
Николай Дайхес:
Потому что это психология, это техника, это широкое оперирование. Сейчас это уже все другое – и технологии, и подходы, но когда мы учились, считалось, что надо поработать общим хирургом какое-то время, а потом прийти уже в узкую хирургию. Я с удовольствием вспоминаю годы и субординатуры, и в институте, и получение вот этого огромного удовольствия от полостной хирургии.
Елена Женина:
Не тяжело было уходить в такую маленькую, микроскопическую?
Николай Дайхес:
Я думал, что будет альтернатива большой онкологии, онкология головы и шеи, в общем, так и случилось. И когда я приехал в Москву, то очень признателен Господу, что я попал в клинику, которая тогда по своему объему хирургических вмешательств в оториноларингологии была абсолютно лидирующая, это клиника центрального института усовершенствования врачей. У нас была самая широкая хирургия и по онкологии, и по другим направлениям. У нас, может быть, меньше оперировали ухо в клинике, а именно большая хирургия была. Сейчас уже никого из этих людей нет, все ушли, но эта клиника была на базе 67-й больницы, это была самая большая клиника на тот момент в нашей стране, 120 коек. В общем, это мне компенсировало. Так получилось в жизни, у нас поколение врачей, и это хорошо. Поэтому и сестра моя старшая тоже оториноларинголог, сейчас на пенсии уже. Это хорошая специальность, я ее очень люблю.
Елена Женина:
Самое главное, что Вы смогли воплотить то, что желали, занятие онкологией, и в то же время дело своих родственников, предков – Вы являетесь директором крупнейшего в России и Европе медицинского центра.
Николай Дайхес:
Даже в мире, потому что у нас были конкуренты в Лос-Анджелесе. Центр был большой, но на частные пожертвования, и он закрылся. Я поехал даже в Пекин, посмотрел, говорили, в Китае больше. А в Китае меньше.
Елена Женина:
Сколько коек?
Николай Дайхес:
У нас сегодня 250 коек. Дело не в количестве коек, дело в обороте. У нас очень хорошие условия. У нас только одно-, двухместные палаты, это было заложено по проекту, санузел в каждой палате, финская сантехника, холодильник, телевизор, и все это бесплатно для людей, это в системе ОМС действует. Когда открывался институт, мне умные люди говорили: «Хорошие палаты, платно». Я не альтруист, но хотел сделать лучше, поэтому у нас очень хорошие условия пребывания пациентов. И 250 коек сегодня заполнены. У нас высокотехнологические койки, у нас большая хирургия идет по всем направлениям.
Елена Женина:
У Вас около 50 операций в день проходит.
Николай Дайхес:
Да, мы с гордостью называем эту цифру.
Елена Женина:
30 % из них детские операции, правильно?
Николай Дайхес:
Да, у нас два детских отделения, был один из моих заместителей у Вас, профессор Юнусов, ведущий детский оториноларинголог в стране. Мы – одна команда, и детство тоже у нас в большом количестве. Но когда я строил институт, я исходил из того, что наша специальность – это одна из самых широких междисциплинарных специальностей, потому что в оториноларингологии есть абсолютно разные направления: и терапевтические, и хирургические, и смежные с нами, которые в нашей стране отдельно развивались, а если приезжаешь в какую-то мировую клинику, там это делается все в одном месте. Это хирургия головы и шеи. Поэтому когда мы открывались, Вероника Игоревна Скворцова, наш министр, и Владимир Викторович Уйба, наш руководитель, руководитель ФМБА России, это уловили и одобрили.
Елена Женина:
Сложно ли руководить такой огромной организацией?
Николай Дайхес:
Если ты ее создаешь с нуля, хотя наш институт создан в 1935-м году, и постройка эта, которую нам удалось осуществить, была уже четвертая попытка построить такой институт. Первая была в 1946-м году, когда институт приехал из эвакуации, потом не получилось, он долгие годы был на базе Боткинской больницы, назывался Московский НИИ уха, горла, носа. Было отдельное здание. В лихие 90-е годы это здание было изъято у института, потому что Москва забрала себе в федеральный институт, институт оказался в ужасных условиях, в 26-м корпусе Боткинской больницы. И когда достаточно спонтанно возник вопрос о том, что делать с этим институтом, то ли его отдать на баланс Москве, то ли вообще закрыть, получилось достаточно случайно, что мне предложили этим заниматься, хотя я всегда понимал, что наша специальность не может развиваться без нормального сильного института, потому что мы видели в этот момент параллельно пример офтальмологии, где три института только в Москве. А у оториноларингологов не было ни одного института.
Я поставил условие тогдашнему Минздраву и тогдашнему руководству Минздрава в 2000-м году, что давайте строить. Только при этом условии можно развиваться. Мне это сразу пообещали, через три недели уже был немножко другой разговор, сказали, что это потом, сейчас пока есть другие более важные объекты. И вот началась эта эпопея со строительством, 14 лет строительства.
Елена Женина:
14 лет от фундамента и до открытия?
Николай Дайхес:
14 лет от идеи. Проект – это все было лет пять, с 2006 г. началась стройка. То есть пришли хоть какие-то деньги, и начали строить. Конечно, это была очень тяжелая история.
Елена Женина:
Тем не менее, это Ваше детище, которое Вы выпестовали, выносили, и оно теперь работает и живет.
Николай Дайхес:
Это ребеночек, который встал на ножки и пошел. Мы начали говорить о количестве операций. Да, я с гордостью говорю цифру, она появилась не так давно, в последний год мы вышли на эту цифру. Мы пришли в это здание, понятно, что я его строил, но коллектив при переходе в это здание в 2014-м году составлял 20 врачей и одну медсестру. У нас не было ничего, один-два бухгалтера. Поэтому основная задача была – собрать коллектив, чтобы выйти на этот уровень, и создать инженерные службы. Потому что это не просто институт, это сложнейшее инженерное сооружение. 42.000 м², которые составляет наш институт, это очень много технологий, это очень много инженерных вещей.
И формирование коллектива, который сегодня работает, коллектива высочайших профессионалов, каждого в своей отрасли, и развитие всех технологий, возможностей института, сегодня далеко не раскрыты. Очень много еще резервов, которые нужно развивать во всех отношениях. И мы только наращиваем и наращиваем. Поэтому еще абсолютно никакой успокоенности нет, и каждый день новые вызовы в плане развития института.
Кроме этого, у нас два филиала, раньше было четыре. Я считаю это тоже одним из магистральных направлений развития федеральных центров и специальности. У нас филиал в Хабаровске, который закрывает всю потребность по нашей специальности на Дальнем Востоке, а там живет 6,5 млн человек. И людям, чтобы долететь, особенно с больными детьми с Дальнего Востока до Москвы или Питера, это 8,5 часов самолетом. И у нас филиал в Астрахани, Северо-Кавказский округ – это самый густонаселенный регион нашей страны.
Елена Женина:
Должен иметь возможность получить медицинскую помощь ближе к дому.
Николай Дайхес:
Эта мысль прозвучала у президента тогда, в 2003-м году, и это нас очень подкрепило, когда президент сказал, что каждый гражданин нашей страны должен иметь возможность получить медицинскую высокотехнологическую помощь в пределах хотя бы своего круга. Тогда началась программа кардиохирургических центров, но это был 2002-2003-й год. И тогда еще мы не знали, как разовьется наша медицина в стране, но я всегда понимал, что нам нужно иметь филиал.
Елена Женина:
Сколько врачей у Вас сегодня работает?
Николай Дайхес:
У нас сегодня работает порядка 450 человек, 600 человек коллектив. Из них врачей порядка 200 человек.
Елена Женина:
Как коллектив формировался? Потому что на сегодняшний день у Вас действительно лучшие специалисты в своей области.
Николай Дайхес:
Любовью и вниманием к персоне каждого доктора и понимание, что каждый хороший хирург – это бриллиант, который нуждается в заботе, в огранке, в добром слове, не в строгих бровях, как у нас порой начальники, главные врачи, а в любови, в понимании того, что они главные. А администрация – это обслуживающий персонал, потому что лицо каждого лечебного учреждения создают вот эти топовые великие специалисты. Не всем нравятся мои формулировки, некоторые из моих заместителей, которые до этого работали главными врачами, говорили: «Как ты говоришь, мы же главные». Я говорю: «Они главные, а мы обслуга». Мы обслуга, потому что люди идут не к нам.
Каждый хороший хирург – это бриллиант, который нуждается в заботе, в добром слове, в понимании того, что они главные. А администрация – это обслуживающий персонал.
Елена Женина:
Люди идут к ним.
Николай Дайхес:
Хоть я трижды начальник. Я сам хирург, я понимаю, люди идут к ним, и им надо создавать условия, они должны понимать, что они востребованы, что они нужны, что о них заботятся. Потому что это как художник, творческий человек.
Если говорить конкретно, у нас была школа, люди, которые занимались хирургией гортани, люди, которые занимались онкологией. Это наша школа, это наши ребята, которые пришли со мной. Я стал искать людей и в отношении хирургии уха, потому что это очень слабое звено, в том числе и сегодня. Это моя боль и проблема, как главного оториноларинголога, хирургия уха. В 90-е годы выросло поколение людей, хорошие хирурги, но они занимаются хирургией носа, ринологи. И у нас все решили быть ринологами. Это здорово – утром сделал перегородку, вечером ты уже уважаемый человек.
Хирургия уха – это тяжело, онкология – тяжело, микрохирургия гортани – тяжело. Мы сегодня наверстываем в этом плане, эти 90-е тяжелые годы исправляем. Поэтому очень важно, что удалось собрать команду отохирургов. Ее возглавляет сегодня лучший ведущий отохирург не только нашей страны, но один из мировых лидеров отохирургии, это профессор Диаб, его уже многие знают, это стало уже брендом. У нас 3 отделения хирургии уха – два взрослых и одно детское. Начали с одного, но потребность такая, что люди идут и идут. У нас 70 отохирургических больных лежит ежедневно. Это высочайший мировой показатель. У нас единственное в стране отделение микрохирургии гортани, это тоже очень востребовано при опухолевых, травматических, разных других заболеваниях.
Удалось сегодня воспитать ребят онкологов, это для меня тоже был принципиальный момент, потому что это очень востребовано сегодня. Дальше получилось так, что пришла команда ведущих в стране челюстно-лицевых хирургов, которые делают серьезнейшие большие операции. У нас идут и по 10, и по 12, и по 15, порой по 20 часов операции в челюстно-лицевой области. Это серьезные, самодостаточные люди, которым мне удалось доказать, что лучше работать в этом институте.
Елена Женина:
И в этой стране.
Николай Дайхес:
В стране нет, а именно в этом институте. Мы с большим удовлетворением отмечаем то, что на базе института работает центр микрохирургии глаза Российского государственного медицинского университета, где у меня тоже кафедра. И возглавляет этот центр человек с мировым именем, офтальмолог, академик Христо Периклович Тахчиди, который на протяжении 10 лет был директором института МНТК Федорова, преемником Святослава Николаевича, и один из самых близких учеников Святослава Николаевича Федорова. Он великий хирург, офтальмолог, я очень рад, что с подачи и Владимира Викторовича Уйбы, нашего руководителя, и Вероники Игоревны Скворцовой, которая приняла решение, что этот центр микрохирургии будет на нашей базе. Мы это решение подготовили, но самое главное, что помогли с офтальмологическим оснащением. У нас сегодня самое оснащенное отделение. Оно небольшое, на 25-30 коек, понятно, мы не можем с профильными институтами в этом плане конкурировать, но по уровню оснащения очень хорошо.
Елена Женина:
У Вас даже есть пластическая хирургия.
Николай Дайхес:
У нас есть пластическая хирургия, я всегда на это был заточен. Пластическая хирургия во многом, особенно хирургия лица, вышла из оториноларингологии. Сегодня самое любимое занятие – это ринопластика для пластических хирургов. Но как можно заниматься хирургией носа, не будучи оториноларингологом по архитектонике внутреннего носа, а не только снаружи.
Пластическая хирургия во многом, особенно хирургия лица, вышла из оториноларингологии.
Елена Женина:
Не очень многие пластические хирурги об этом знают.
Николай Дайхес:
Я с удовольствием отмечаю то, что за последние годы вопросы пластической хирургии у нас стали меняться в лучшую сторону. Очень важно, что во главе пластической хирургии находится такой вдумчивый человек, как Наталья Евгеньевна Мантурова, моя коллега и человек, к которой я отношусь с большим уважением. Она, как и ее учитель, с которым мы начинали вот эти изменения в пластической хирургии, покойный академик Николай Олегович Миланов, с которым мы пришли к выводу тому, что пластическая хирургия может стать специальностью только тогда, когда будут вовлечены все направления. Наталья Евгеньевна этот тренд поддерживает, и я очень надеюсь, что пластическая хирургия из клуба элитарных частных людей, хирургов становится полноценной дисциплиной, достойной сестрой всех хирургических специальностей. Я считаю, что элементы пластической хирургии во многом должны входить в систему обязательного медицинского страхования, потому что она не должна быть 100 % платной специальностью. Это путь в никуда.
Мы должны строить бесплатную, в хорошем смысле, страховую медицину. Это тоже отдельная тема. Но я еще раз повторяю, происходят положительные изменения, я надеюсь, что чем больше их будет, тем меньше будет сюжетов по телевидению, центральным каналам, когда кого-то в частной клинике соперировали, особенно известных людей, не очень хорошо.
Сегодня центр называется федеральный научно-клинический центр оториноларингологии, но, на самом деле, рано или поздно, и наше руководство с нами в этом плане согласно, что его надо будет называть федеральный научно-клинический центр хирургии головы и шеи, потому что именно по этому принципу строится наша специальность во всем мире. К оториноларингологии всегда было такое отношение – ну что там, гланды удалить, открой, закрой рот, доктор с налобным рефлектором, с носовыми зеркалом наперевес.
Елена Женина:
Чем Вы как раз занимаетесь?
Николай Дайхес:
Доказываем, что оториноларингология – это большая, серьезная хирургическая специальность. Она еще прекрасна тем, что в ней могут себя найти врачи разных специальностей, потому что не все хотят быть хирургами. У нас прекрасные терапевтические направления в оториноларингологии, фониатрия. Наша уважаемая Екатерина Осипенко.
Елена Женина:
Она лучший фониатр.
Николай Дайхес:
И одна из ведущих вашего радио.
Елена Женина:
Ни один концерт без Катюши не обходится.
Николай Дайхес:
Все шоу – это все наши фониатры. У нас очень серьезное отделение вестибологии и отоневрологии. Оно сегодня одно из ведущих. Этих специалистов очень мало. Это вопросы отоневрологии, головокружение, вестибология, вестибулярный аппарат, который включает в себя диапазон от космоса до более простых заболеваний. Здесь возможности нашего федерального медико-биологического агентства, которое работает с космической областью. И мы сегодня, в том числе Владимир Викторович Уйба нам в этом плане ставит задачи, мы работаем сегодня с космонавтами, с Роскосмосом. У нас очень хорошее оборудование, сильный специалист во главе этого направления, связанного с отоневрологией. С подачи агентства создан центр профпатологии, это профессиональная патология, профессиональные заболевания, приобретенные человеком в силу его работы. У нас сегодня во всей структуре профзаболеваний в стране первое место занимают заболевания верхних дыхательных путей и уха. Это все вредные профессии. И вот это отделение, которое у нас на базе, уникально. Сложно было найти профпатологов, их практически не осталось.
Елена Женина:
Потому что эту специальность сначала убрали, а сейчас ее начинают восстанавливать.
Николай Дайхес:
В 90-е годы у нас все было в частных руках, весь бизнес, зачем заниматься здоровьем работающего населения в 90-е годы, были другие приоритеты. Поэтому институт, который был у нас головной, академический, оказался, к сожалению, в том положении. И сегодня это направление восстанавливается, прекрасные специалисты, терапевты, очень востребованные, профпатологи, которые работают тоже на базе института. Поэтому я еще раз говорю, оториноларингология – это специальность разнонаправленная и широкая.
Елена Женина:
Вы по специальности ЛОР-онколог. Как развивается сейчас это направление в мире и, в частности, в центре?
Николай Дайхес:
Мы ждали 30 лет. В конце 80-х годов, это на моих глазах было, некими тогда руководителями, чиновниками было принято решение, что онкологией должны заниматься только онкологи. И всем узким специалистам, не только оториноларингологам, запретили заниматься онкологией. Нам сказали: вот онкологи, а вы туда не лезьте. В результате за эти 30 лет выросло не одно поколение, которое не понимает узких специалистов, если можно так назвать, не понимает, что такое онкология. Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Вот это обращение бедной девочки из Апатит президенту, и реакция Владимира Владимировича, сегодня разворачивается ситуация в онкологии в нашей стране в правильном русле. Достигнуты за все эти годы большие результаты в наших головных центрах по лечению больных, химиолучевое, хирургические лечение. Но проблема в том, что у нас проваливалась диагностика, и сегодня новое звено – реабилитация. А диагностика почему проваливалась, потому что человек, когда у него что-то начинает беспокоить, в первую очередь приходит в поликлинику, но не к онкологу. Он приходит к оториноларингологу.
Елена Женина:
К онкологу он уже приходит в последнюю очередь.
Николай Дайхес:
К эндокринологу, к офтальмологу, к кого угодно. И человек, которого не учили этому, не видит этой патологии, у него нет понятия онконастороженности. И вот это все привело к тому, что у нас сейчас есть.
Елена Женина:
Огромное количество запущенных случаев.
Николай Дайхес:
При первичном выявлении очень высокий процент в нашей специальности, сейчас уже, конечно, другие цифры. Мы стали бить в колокола в конце 90-х - начале 2000-х годов, когда мы уже подросли и могли иметь право голоса, и когда на первом совещании наши коллеги говорят: «А что вы хотите, при первичном выявлении 60-70 % рака гортани – это третья стадия». Ужасные цифры. Но, с другой стороны, о них стали говорить. Конечно, мы сегодня выходим на понимание того, что онкология – это междисциплинарная специальность. Во главе нашей онкологической науки и клиники находятся такие люди, как академик Каприн Андрей Дмитриевич, лидер онкологии, пусть на меня никто не обижается, у нас прекрасные отношения, я очень люблю и второго нашего лидера, Ивана Сократовича Стилиди, руководителя онкоцентра. Андрей Дмитриевич возглавляет институт Герцена, сегодня это большой институт. И хорошо, что именно такие люди, мои коллеги пришли во главу онкологии, что кроме руководителей есть еще руководители Минздрава, есть специалисты, которые понимают, что онкология – это междисциплинарная специальность.
В прошлом году мы первый раз совместно провели онкологический конгресс. Скажу не без гордости, что мне буквально сегодня утром позвонил Андрей Дмитриевич Каприн, а институт Герцена – это головной институт, и говорит: «Ты знаешь, мы сегодня в регионах начинаем работать». – Хотя мы, как оториноларингологи, в регионы выезжаем еженедельно. – «Давай с нами, дай специалистов, давай вместе». Вот когда вместе, я думаю, что мы очень быстро на той мощной базе наверстаем ситуацию в диагностике, исправим это дело. Сегодня создаются абсолютно правильные решения Минздрава, создаются диагностические центры в регионах, многопрофильные, где сидят разные специалисты. Но они сидят вместе, они проводят вместе консилиумы. Когда я 2-3 года назад на совещании главных специалистов попросил поднять руки тех, кто работает с местными онкодиспансерами. Поднялось 3-5 на 80 субъектов, когда я задал вопрос в сентябре прошлого года, рук было гораздо больше.
Елена Женина:
То есть этот мультидисциплинарный подход начинает развиваться.
Николай Дайхес:
Конечно. Сегодня в онкологии для нас вызов – это вопрос реабилитации. В силу своих общественных обязанностей в Общественной палате мне очень много приходится работать, мы стараемся привлекать пациентские организации в области онкологии. Есть пациентские ведущие организации, например, «Здравствуй!», это объединение онкологических пациентов, люди, которые прошли сами весь этот страшный недуг. Они говорят и думают, им стесняться и бояться нечего. Я очень ценю то доверие и взаимоотношение с этими пациентскими организациями. Мы буквально на той неделе проводили съезд «Движение против рака», это тоже пациентская организация. И они говорят сегодня следующее: да, диагностика, молодцы, да, лечение, все хорошо, потому что они сами люди излеченные.
Но теперь возникает следующее: качество жизни, реабилитация после лечения. Это особенно актуально для нас, для нашей специальности, потому что у нас доминирующий процент – это рак гортани. И человек с удаленной гортанью или с частичной резекцией гортани дальше хочет нормально жить, он хочет разговаривать, общаться. У наше ноу-хау. Это так называемый пищеводный голос при удаленной гортани. Этим занималась целая школа, это тоже все было утрачено в эти годы. Стали электронные гортани, какие-то шунты. Мы возрождаем школу пищеводного голоса, в том числе с участием уважаемой Екатерины Владимировны Осипенко, потому что нам нужно воспитать сегодня новую школу фонопедов, фониатров, которые работали бы с этими пациентами. А это здоровые, с виду нормальные люди, у которых нет этого органа, но его абсолютно спокойно можно реабилитировать путем создания пищеводного голоса.
Елена Женина:
Как пациенты попадают к Вам, Николай Аркадьевич?
Николай Дайхес:
Попадают к нам по разным направлениям. Конечно, я очень горжусь той цифрой, что 80-85 % – это пациенты, которые приходят к нам по линии системы обязательного медицинского страхования. Следующий у нас процент из оставшихся – это высокотехнологическая медицинская помощь, так называемые внебазовая программа ОМС. У нас небольшое гос. задание по линии профпатологии. И оставшийся достаточно небольшой процент – это платные услуги. Я считаю, принципиальный момент, что мы самым широким образом работаем в системе обязательного медицинского страхования. Это бесплатно для больных. Еженедельно наши специалисты в регионах отбирают больных. Закон гласит, если российский человек имеет паспорт и полис, он имеет право попасть к любому врачу на его выбор. Поэтому когда мы декларируем выбор врача, одновременно мы говорим: нет, объем квот, и больше мы ничего не дадим никому, потому что это наши деньги, региональные, того или иного региона. Человек имеет паспорт и полис, он имеет право выбрать лечебное учреждение и врача. Это вырублено в камне. К сожалению, это не всегда работает, мягко говоря.
Почему нас принимают в регионе, потому что я прекрасно понимаю, что любому губернатору, любому министру средства, собираемые на территории ОМС, не очень хочется отдавать куда-то, он хочет их тратить и лечить на территории региона. Яркий пример тому Москва. Мы приходим и говорим следующее: мы никогда не возьмем и не будем. Но мы говорим, что мы возьмем самых тяжелых пациентов, мы будем оказывать помощь в тех направлениях, которые не оказываются в субъекте. Именно поэтому нас воспринимают в регионах, нам этих пациентов направляют. При этом в любом регионе, это уже мой функционал, как главного оториноларинголога, я говорю о том, что мы будем учить кадры, потому что очень большим разделом нашей работы является обучение кадров, это и мой долг, и ответственность перед Минздравом, как главного специалиста, учить и учить людей. Для нас это вторая и не менее важная задача. Поэтому мы отбираем больных, и человек, имея паспорт и полис, может попасть к нам. Я порой вижу, в том числе и по телевидению, что люди не могут попасть. Пожалуйста, к нам любой с улицы человек приходит.
Елена Женина:
Ему необязательно даже иметь направление, если у него есть какая-то серьезная проблема, которую не могут решить местные врачи…
Николай Дайхес:
У нас были моменты, в том числе и в центральных регионах страны, когда не дают направление в федеральные центры. Существует такая политика, деньги должны остаться в регионе. Замечательно, но если деньги должны остаться в регионе, тогда вы человеку окажите эту помощь. Это первый момент. Второй момент, создайте ему условия, чтобы он лежал в хороших условиях. Поэтому мы больных отбираем, мы ценим каждого человека и говорим ему спасибо, что он со своим паспортом, полисом и направлением пришел именно к нам. Если бы мы работали в системе огромного гос. задания или огромных объемов высокотехнологической медицинской помощи, у нас есть федеральные институты, которые по 10-15 тысяч квот получают, конечно, у нас было бы другое отношение. Больной бы пришел к нам автоматически. А поскольку у нас весьма немного высокотехнологической помощи, которая является гарантией того, что больной к тебе придет, мы находимся в свободном полете, если мы можем так сказать, то когда мы человека приглашаем из региона по ОМС, то стараемся, чтобы он не пожалел о своем выборе. У нас, я надеюсь, тоже будут происходить определенные позитивные изменения в модели страховой медицины.
Елена Женина:
Когда пациент может выбирать медицинскую организацию.
Николай Дайхес:
Медицинские организации будут реально конкурировать между собой, в том числе мы готовы конкурировать с частными клиниками. Но мы, отбирая больного, прекрасно понимаем, что мы его должны качественно лечить, мы должны ему создать условия, начиная от питания, нахождения, палаты и так далее, чтобы он к нам пришел. Потому что если бы у нас были другие возможности, он бы и так пришел, как делают многие больницы. Это идет от того, что нет сильной конкуренции в этом плане. Человек привязан к этому, он должен прийти именно в этот институт, именно в эту больницу, у него нет выбора. Соответственно, это балует организаторов здравоохранения, врачей, у них гарантированно будет заполнено. А когда этих гарантий нет, тогда ты находишься в поиске и в благодарности пациенту, что он пришел. Очень сложная, большая тема, но я думаю, что о ней сегодня тоже надо начинать говорить. Мы достигли высокого уровня здравоохранения в нашей стране. И сегодня очень важно развивать этот страховой принцип. Это другая, может быть, тема, но мы живем именно так, и это дает гарантию человеку, и мы за этим следим. И не дай Бог, если возникает проблемная ситуация, сестра не улыбнулась пациенту...
Елена Женина:
Вы тоже сами это отслеживаете?
Николай Дайхес:
Конечно, я отслеживаю. У нас лучший комбинат питания, это я говорю с гордостью.
Елена Женина:
Я видела, как у Вас развозят в одноразовых лоточках.
Николай Дайхес:
У нас нет столовых, у нас таблетированное питание, причем оно было одно из первых. Сегодня те, кто имеет возможность, это покупает, но это мы закладывали при строительстве. И я очень слежу за тем, чтобы было вкусно. И когда мне говорят: «Как вы можете так на средства ОМС кормить больных?» Я говорю: «Есть один только для этого принцип – беречь деньги и тратить их правильно на питание». И поэтому питание – это важнейшее. Я прекрасно понимаю, что человек лежит...
Елена Женина:
Если он восстанавливается, у него идет процесс реабилитации, ему нужно питаться.
Николай Дайхес:
Ему и так плохо, ему нужно питаться. У нас свой кондитерский цех, мы печем булочки, какие-то такие вещи. Я за этим очень внимательно слежу. Конечно, это требует постоянного контроля. У нас приемка товаров осуществляется целой бригадой, потому что были разные примеры, уже с несколькими командами мы расстались. Сегодня приемка товара, стоит аудитор, из бухгалтерии, они переписывают, считают и т.д.
Елена Женина:
И пробуют.
Николай Дайхес:
Это товар, который приходит. А потом уже пробую я.
Елена Женина:
Николай Аркадьевич, что все-таки нужно для того, чтобы быть успешным руководителем, создать успешную команду и действительно качественно оказывать медицинские услуги?
Николай Дайхес:
Во-первых, высокую степень ответственности и понимания, что люди тебе доверяют свою жизнь и здоровье, это что касается пациентов. Любить пациентов, ценить пациентов, и точно так же любить и ценить своих коллег и врачей. Гак говорят, Господь – это любовь. Поэтому все лежит в любви, в добром отношении, в улыбке, в позитиве, и тогда все получится. Потому что строгие брови, как говорил персонаж Янковского, строгое выражение лица – это еще не признак мудрости. Поэтому все любовью и добротой, и тогда все получится. Но и работой, конечно, ежедневной и настойчивой.
Елена Женина:
Спасибо Вам огромное, что сегодня приехали к нам. Огромное спасибо за такой интересный рассказ, за то, чем Вы занимаетесь. Дай Вам Бог продолжать это дело, чтобы у Вас все получалось и развивалось. Мне хотелось спросить о планах, которые будут, но мы уже слышали, что это будет институт головы и шеи и более сложные операции, которые на сегодняшний день уже есть...
Николай Дайхес:
Пределов для совершенства нет.
Елена Женина:
Совершенно верно. Напоминаю, что в гостях у нас был Николай Аркадьевич Дайхес – директор ФГБУ НКЦО ФМБА России, главный внештатный оториноларинголог Министерства здравоохранения, член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор.
Николай Дайхес:
Спасибо.
Елена Женина:
До новых встреч в эфире. До свидания. И знайте, что вы всегда можете получить медицинскую помощь по полису медицинского страхования.