Екатерина Осипенко:
Добрый день, уважаемые слушатели и зрители радио Mediametrics. В эфире «Школа здорового голоса Екатерины Осипенко» и с вами я, Екатерина Осипенко, оториноларинголог, фониатр и ведущая этой передачи. А в гостях у меня Анатолий Алёшин, не побоюсь этого слова, легендарный солист легендарных советских и российских коллективов «Самоцветы»...
Анатолий Алёшин:
Нет, не «Самоцветы».
Екатерина Осипенко:
Прошу прощения.
Анатолий Алёшин:
Это вырежем потом. «Конкурирующий коллектив», вырежем.
Екатерина Осипенко:
Слушай, но вы, так или иначе, с ними проходили такой огромный путь, что вы просто-напросто должны были дружить, может быть, и конкурировать, но так или иначе, все прекрасно, хорошо друг друга знаете. Итак, «Веселые ребята» всё-таки и «Аракс». У меня автоматически хочется сказать группа «Аракс», мы уже на эту тему говорили, но тем не менее, всё-таки это ВИА, вокально-инструментальный ансамбль.
Анатолий Алёшин:
На мой взгляд, всё-таки это ВИА.
Екатерина Осипенко:
Я думаю, что сейчас вся женская аудитория должна была вздрогнуть.
Анатолий Алёшин:
Ты нарушаешь этикет.
Екатерина Осипенко:
Почему?
Анатолий Алёшин:
В нашей паре я должен говорить комплименты.
Екатерина Осипенко:
Это так оно и есть, это не комплимент, это уже констатация факта.
Анатолий Алёшин:
Мужчине не говорят комплиментов.
Екатерина Осипенко:
Тем не менее, всё-таки Анатолий Алёшин, можно посмотреть всевозможные видео, которые в большом количестве присутствуют на YouTube. Там много различных образов Анатолия Алёшина. Во-первых, прежде всего, конечно же, это не внешность, а прежде всего, это потрясающий голос. На мой взгляд, это моё личное мнение, но я думаю, что я отношу своё мнение, думаю, что оно профессиональное. Анатолий Алёшин - это обладатель одного из лучших голосов всё-таки. На эстраде советской и нынешней тоже.
Анатолий Алёшин:
Пользуйтесь случаем, хочу ещё и ещё раз поблагодарить тебя за то, что ты помогла мне вернуть голос в своё время, как фониатр сработала на отлично.
Екатерина Осипенко:
Спасибо огромное.
Анатолий Алёшин:
Благодаря тебе я снова вышел на эстраду.
Екатерина Осипенко:
Это наша задача.
Анатолий Алёшин:
Это ваша задача.
Екатерина Осипенко:
Это просто необходимость, иначе мы не можем по-другому. Главное, такой голос помогает держать в порядке, в тонусе, это вдвойне приятно.
Анатолий Алёшин:
Должен сказать, что мои визиты в твой кабинет медицинский сослужили очень хорошую службу не только потому, что я получил результат, то есть голос вернулся, но и потому, что я узнал прекрасный аппарат VOCAStim, купил себе такой, и потом несколько лет им пользовался для уже полнейшей реабилитации. А потом его по наследству передал следующему вокалисту, у которого были аналогичные проблемы. Сейчас обхожусь без него.
Екатерина Осипенко:
Подожди, прежде всего, ты расскажи, пожалуйста, как ты пришёл к тому, что ты начал пользоваться голосом.
Анатолий Алёшин:
То есть петь.
Екатерина Осипенко:
Да, все коллективы были потом, сначала что-то предшествовало этому.
Анатолий Алёшин:
Сначала предшествовало. В Советском Союзе в то время, которое я вспоминаю, как и все, с большим удовольствием, в детстве моём радиоприёмник была редкая роскошь в семьях. Но основной источник информации любой, и политической, и музыкальной, и художественной, это была радиоточка. Это был громкоговоритель, который был включён 24 часа в сутки. В 12 часов вечера он прекращал работу гимном Советского Союза, и гимном Советского Союза в 6 утра он начинал опять работать. Поскольку все родители и сёстры мои были целый день на работе, а я ещё и в школу не ходил, то эта радиоточка, она меня просвещала, зомбировала. В то время музыка была строго дозирована, но та музыка, которая давалась по радио, она состояла в основном, на 80% из народных песен и арий из опер. Только процентов на 20...
Екатерина Осипенко:
А «Рабочий полдень»?
Анатолий Алёшин:
Какой «Рабочий полдень» в 53-м году.
Екатерина Осипенко:
Не было «Рабочего полдня»?
Анатолий Алёшин:
Не было. Тебя тоже не было.
Екатерина Осипенко:
Точно, слушай, не было.
Анатолий Алёшин:
Процентов на 20 состояла из эстрадных песен, которые пели Клавдия Шульженко, Леонид Утесов. Был такой дуэт, Бунчиков и Нечаев, который пел «Летят перелётные птицы».
Екатерина Осипенко:
Ясно знаю такой дуэт.
Анатолий Алёшин:
Потом Зара Долуханова, певица, Лисициан был такой солист оперный. Я их всех запомнил с детства, знаешь, это где-то на подкорке записано, эти фамилии. Они исполняли популярные...
Екатерина Осипенко:
Произнеси, потому что это очень важно. Сейчас 53-й год...
Анатолий Алёшин:
Иван Козловский, Сергей Лемешев. Это величайших.
Екатерина Осипенко:
Как будто ты из другого мира пришёл.
Анатолий Алёшин:
Да, это два величайших тенора тех лет, конца сороковых, они даже довоенные ещё были, сороковых, пятидесятых годов. Это два величайших советских тенора, Иван Козловский и Сергей Лемешев, они оба были солистами Большого театра. Но они имели огромную армию поклонниц и поклонников во всём Советском Союзе, которые делились на группы, как сейчас болельщики Спартака и ЦСКА, тогда были поклонники Лемешева отдельно и поклонники Козловского. Я относился к поклонникам Лемешева. Меня прямо завораживал в моём детстве этот голос нежный.
Екатерина Осипенко:
И ты подпевал.
Анатолий Алёшин:
Я на этом фоне рос, моё музыкальное образование формировалось под воздействием этих великих певцов. Я ещё помню, мне очень нравился ещё один тенор, но это такой русский тенор, Собинов. К сожалению, его записей сохранилось очень мало, буквально одна, две арии. Это то, что я запомнил. Я невольно, видимо, природа наделила слухам, я невольно за ними всё это пытался повторять и копировать детским дискантом. Арию Розины из оперы «Севильский цирюльник».
Екатерина Осипенко:
Благо, детский диапазон позволяет это петь.
Анатолий Алёшин:
Так и началось моё приобщение к искусству вокала. Я никогда не воспринимал это, как работу или даже увлечение. Это было какое-то естественное состояние, которое мной даже не рассматривалась, как возможную профессию будущую. Я не знал, кем я буду, но то, что я буду певцом, я даже предполагать не мог.
Екатерина Осипенко:
Что способствовало этому?
Анатолий Алёшин:
Тому, что я стал певцом? Обстоятельства принуждали меня к этому. Сначала меня сделали солистом детского хора в детском саду, я помню, что нас возили на телевизионные передачи на Шаболовку, тогда были только прямые эфиры. Была какая-то детская передача, я думаю, что это что-то наподобие «Спокойной ночи, малыши» из советского времени. Я не помню, это был 54-й, может быть, год, 55-й, я уже был в старшей группе, по-моему, детского сада, мне было лет пять или шесть. После отбоя в детском саду группу нашего хора сажали в автобус и везли на Шаболовку с Пресни. И там в эфире мы какие-то песенки пели.
Екатерина Осипенко:
В прямом?
Анатолий Алёшин:
В прямом, естественно. Тогда не было записи, это 54-й год. Видеомагнитофонов не существовало.
Екатерина Осипенко:
Не было страшно?
Анатолий Алёшин:
Нет, дети, он лишены комплексов. Им сказали: выходи и пой. Они выходили и пели. Это первая попытка меня приобщать к сольному творчеству. Потом то же самое произошло в хоре школьном, меня выставили вперёд и сказали: пой. А потом, опять же, друзья, когда я после восьмого класса пошёл в техникум учиться, дело не в том, что я не любил учиться или плохо учился, просто в техникуме платили стипендию. В то время люди жили очень бедно, и лишние 40 руб. по тогдашнему курсу, это были большие деньги. Для сравнения, батон хлеба стоил 7 коп.., 15 коп. стоило пол-литра молока, проезд в метро стоит 5 коп. То есть 40 руб. - были большие деньги, и эти 40 руб. в нашем семейном бюджете были не лишние. И меня отец отправил, хотя я закончил к тому моменту музыкальную школу, и мой педагог...
Екатерина Осипенко:
По классу скрипки.
Анатолий Алёшин:
По классу скрипки, да. И мой педагог мечтал меня всё-таки увидеть в училище музыкальном. Чтобы я продолжал свою карьеру, как скрипач. Но самое удивительное, что обстоятельства меня толкали всё время заниматься музыкой, а сам я всячески этому противился. Пошёл учиться в авиационный техникум. Но и там меня музыка достала, догнала. Я плавал там в техникумовской команде пловцов, тренировался, и ребята, которые со мной плавали, сказали: давай группу сделаем. Тогда были в моде группы вот эти: Beatles, Rolling Stones, Animals, это 65-й год, 66-й. И вся молодёжь бредила электрогитарами, просто один вид которых на сцене вызывал уже состояние экстаза у ребят и состояние, близкое к оргазму, у девчонок. Просто один вид гитар, а когда они уже начинали играть, стоял визг, который превышал болевой порог ушной. И вот они говорят: давай сделаем группу. Я говорю: а кто же у нас, что у нас, никто из нас не умеет ни на гитарах играть, у нас даже гитар нет. Гитары мы сделаем, а ты же, вроде бы, скрипач. Но так это скрипка, а это гитара. Какая разница, всё равно гриф, струны. Вот так я стал солистом техникумовской группы. Это было моё приобщение к рок-н-роллу, 67-й год.
Екатерина Осипенко:
То есть играли, но не пели.
Анатолий Алёшин:
Почему, я пел, как же, ради этого и собирались, чтобы пропеть какую-нибудь песню любви, чтобы девчонки смотрели на нас горящими глазами.
Екатерина Осипенко:
А пели какую музыку?
Анатолий Алёшин:
Beatles, Rolling Stones, я сказал. Запретный плод сладок, а вся эта музыка официозом была запрещена. Это так странно сейчас рассказывать. Современная молодёжь не знает запретов, она вообще не может нас понять даже, что это за жизнь была у нас. Это было другое время.
Екатерина Осипенко:
Вообще выживают тогда, когда тебе запрещают, это отдельное искусство. Очень характерное для нашей страны, не только в советское время, но и в царское время. Но это интересно, это способствовало развитию многих людей.
Анатолий Алёшин:
Ты имеешь в виду индивидуальных качеств?
Екатерина Осипенко:
Индивидуальных качеств, когда ты должен сделать то, что тебе хочется, когда запрещают.
Анатолий Алёшин:
Но сейчас, по большому счёту, то же самое делают, делают то, что им хочется.
Екатерина Осипенко:
Хочется, но почему-то не всегда...
Анатолий Алёшин:
Получается?
Екатерина Осипенко:
Да. Всё можно, ничего не запрещено.
Анатолий Алёшин:
Я бы не стал так прямо критиковать современную молодёжную музыку. Там тоже есть свои таланты, безусловно, потому что талант, это такая вещь, которую невозможно сымитировать. Оргазм можно сымитировать, талант нет. Конечно, даже сегодня, несмотря на то, что эстрада такая многообразная, такая многоликая, но всё равно подчиняющаяся каким-то определённым законам, следующая определённым трендам мировым. Всё равно в ней заметны талантливые люди, они всплывают на вершину популярности, эти талантливые люди. Прошло время, когда можно было за счёт денег, которые дал любовник снять пару клипов и стать популярной на сезон певицей. Те времена уже прошли. Сегодня уже никого не удивишь, потому что любой может снять себе клип и поместить в своём канале на YouTube.
Екатерина Осипенко:
А как у вас с вашей группой произошло, ваше всплытие? Не той же группы, а каким образом вы стали известны?
Анатолий Алёшин:
Таких пионеров рок-н-ролла в то время, я говорю сейчас про вторую половину шестидесятых годов, было очень мало. Их можно было перечесть по пальцам, может быть, пару десятков или три десятка на всю Москву. Мы все друг друга знали. Саша Градский, Саша Буйнов, Саша Лерман, Лёня Бергер. То есть мы все группы практически знали, Слава Малежик, они все оттуда, из того времени. Мы постоянно встречались, мы называли на сейшенах, мы называли эти концерты сейшенами, session. Это обычно были какие-то вечера отдыха в институтах, техникумах, школах, посещали выступления друг друга, дружили, выпивали вместе портвейн. Это было время хиппи, мы ощущали себя такими, на острие прогресса, молодые, рьяные. Как это водится, официоз, чтобы возглавить молодёжное движение, тоже подключился к этому движению. И стали возникать вокально-инструментальные ансамбли. Их не называли группы, бигбит-группы или рок-группы, их называли вокально-инструментальные ансамбли. В конце шестидесятых, в 67-68-м году появились первые вокально-инструментальные ансамбли и резонно предположить...
Екатерина Осипенко:
То есть министерство культуры подключалось к этому?
Анатолий Алёшин:
Скажем так, деятельные люди в концертных организациях.
Екатерина Осипенко:
Которые понимали, что надо...
Анатолий Алёшин:
В Ленконцерте был Анатолий Васильев, который создал «Поющие гитары». В Москонцерте это был Павел Слободкин, который создал «Весёлые ребята». Мы говорим приблизительно об одном и том же времени 66-68-й год. В эти группы брать штатных Москонцертовских музыкантов было нельзя, потому что они не были знакомы с жанром. Они играли эстрадную музыку, в лучшем случае, джаз. А группы западные, вот эти рок-группы, они продемонстрировали и внедрили новый стиль игры, подачи музыкального материала. Когда гитары, несколько человек на сцене, минимум инструментов, максимум занятости. Раньше в оркестрах сидело по 20, по 30 человек на сцене, здесь 4-5 человек. Каждый играет или на гитаре, или на клавишном инструменте, или на барабанах, и поет. И вот эта форма подачи музыкального материала, она была новая. И люди, которые работали в Москонцерте, музыканты штатные, они не были с ней знакомы, и не знали репертуар, и не знали особенности жанра. А мы знали. Поэтому вот в эти зарождающееся вокально-инструментальные ансамбли стали рекрутировать молодёжь из рок-групп московских, ленинградских. Так получилось, что практически все московские рокеры того времени оказались в этих вокально-инструментальный ансамблях. Так получилось.
Екатерина Осипенко:
То есть все вышеперечисленные.
Анатолий Алёшин:
Да, меня притащил, я сегодня шёл к тебе на эфир, шёл по Кутузовскому проспекту и такое дежавю у меня. Здесь как раз около станции метро Кутузовская в угловом доме жил мой большой приятель, царство ему небесное, Саша Лерман. Это человек, с которым мы играли в моей первой рок-группе, в «Ветре перемен» московской. В последствии он перешёл работать в «Весёлые ребята», и там мы тоже оказались вместе, работали.
Екатерина Осипенко:
То есть просто параллельно.
Анатолий Алёшин:
Как я и сказал, этот весь поток молодых музыкантов, которые знакомы были со стилем, плавно перетекли в Москонцерт.
Екатерина Осипенко:
Но надо отдать должное, что все эти молодые музыканты, то есть большинство людей, которые солировали в ансамблях, обладали прекрасными голосами. Вот я переслушиваю очень много этой музыки и я вижу, что некоторые из вокалистов просто это...
Анатолий Алёшин:
Екатерина Владимировна, естественный отбор. Естественный отбор.
Екатерина Осипенко:
Но это те люди, которые сейчас могли бы фору дать.
Анатолий Алёшин:
Нет, не скажи, современные певцы, у них изменилась вокальная манера.
Екатерина Осипенко:
Я имею в виду голоса.
Анатолий Алёшин:
Нет, почему, обязательно голоса присутствуют. Я вижу очень много интересных голосов. Манера, конечно, изменилась, и самое главное, критерии оценки профессиональной изменились, потому что компьютерные технологии очень сильно развились.
Екатерина Осипенко:
Скажи, какая голосовая нагрузка была? У вас уже потом появилась большая занятость, коллективы были очень известные. В какой-то момент это был неизвестный коллектив, если мы говорим о «Веселых ребятах». Или он сразу?
Анатолий Алёшин:
Он выскочил сразу, первая же пластинка сделала его популярным. Во-первых, была востребованность в этом стиле у молодёжи. И достаточно было просто пока показать молодых ребят с блестящими электрогитарами, а если при этом присутствовала ещё песня какая-то хитовая «Говорят, что некрасиво, некрасиво», «Алёшкина любовь». Всё, «Весёлые ребята» стали самым популярным коллективом. Но по поводу занятости и по поводу нагрузок, я с тобой абсолютно согласен. В то время заработки регулировались не популярностью.
Екатерина Осипенко:
А количеством концертов.
Анатолий Алёшин:
Ставкой.
Екатерина Осипенко:
У каждого своя.
Анатолий Алёшин:
Ставка, которую определяло Министерство культуры. Тебе присуждали категорию, и согласно этой категории ты получал фиксированное количество денег за концерт. Это не распространялось на больших звёзд сольных, которые получали отдельные деньги в отдельном конверте, и за это часто попадали в тюрьму администраторы, которые эти деньги для них выкручивали разными махинациями. Тем не менее, они получали дополнительные деньги. А для нас это было недоступно, потому что мы молодёжный вокально-инструментальный ансамбль. Может быть, сам Слободкин и получал отдельно в конверте какие-то дополнительные деньги, руководитель, но мы получали по ставке. А ставка была такова: высшая категория вокально-инструментального жанра, это было 9 рублей за концерт. Если мы имели сольный концерт, нам давали две ставки 9 и 9 - 18, плюс четвертушку за совмещение инструментов. То есть я пел и играл на инструменте, значит это ещё добавляли. Получалось 22,50 руб.
Екатерина Осипенко:
Концерт.
Анатолий Алёшин:
За концерт. Для сравнения скажу, допустим, средняя заработная плата в то время была 120 руб. в месяц. У нас 22,50 за концерт, три концерта в день. 70 руб. в день. Мы выезжали на гастроли, допустим, на 100 концертов. 70 умножь 100, то есть 22,50 × 100 - это 2250 руб. Это были огромные деньги по тем временам.
Екатерина Осипенко:
На гастроли съездил - машину купил.
Анатолий Алёшин:
Я не купил, мы всё прогуляли, пропили, проездили на такси. Мы же были молодые, нам так хотелось жить на широкую ногу.
Екатерина Осипенко:
То есть жизнь была весёлая. С ума сойти.
Анатолий Алёшин:
В то время что значило жить на широкую ногу. Это тусить в ресторане, ездить на такси, это вся широкая нога. Может быть, купить шубу. Джинсы купить у фарцовщиков. Вот и вся широкая нога. Да, магнитофон японский.
Екатерина Осипенко:
То есть всё, что связано с музыкой, пластинки наверняка.
Анатолий Алёшин:
Мы говорим про начало семидесятых годов.
Екатерина Осипенко:
Пластинки вы же наверняка...
Анатолий Алёшин:
Ну кто-то интересовался пластинками. Мы в основном переписывали их на кассеты и возили с собой на гастроли вместе с магнитофоном. Вот и вся широкая нога. Всё остальное уходило на такси и рестораны. Я вышел из «Веселых ребят» так же, как вошел туда, без денег и без квартиры. Это конечно глупо, я думаю сейчас, глядя на это с расстояния времени. Что стоило купить квартиру. Полгода работы и квартира, как они там назывались, кооперативная, была в кармане. Она стоила 3 – 5 тысяч руб., что это такое, это смешно было при этих заработках.
Екатерина Осипенко:
Сколько было лет тебе, когда ты уже ушёл из «Веселых ребят»?
Анатолий Алёшин:
Из «Веселых ребят» я ушёл, мне уже было 30. Я ушёл не на улицу, я ушёл в Ленком, театр Ленинского комсомола. В то время там базировалась группа «Аракс».
Екатерина Осипенко:
Почему именно там?
Анатолий Алёшин:
Опять такая же история. Друзья как-то перетекли туда плавно, Вадим Голутвин, с которым я был знаком ещё до «Веселых ребят», гитарист великолепный, виртуоз, он попал туда после «Веселых ребят», и в какой-то момент им понадобился солист. У них был прекрасный солист уже в то время, Сергей Беликов, но он очень лиричен был для той музыки, которую они хотели, которую им хотелось играть. Он такой, очень мягкий, лиричной.
Екатерина Осипенко:
Он очень эмоциональный человек, мы с ним общаемся, действительно, я вижу. Но эмоциональный в смысле высокого такого душевного полёта.
Анатолий Алёшин:
Я сейчас не про его душевный полёт говорю, про его голос. Он очень лиричен.
Екатерина Осипенко:
Но, так или иначе, откладывает отпечаток на голос, сам голос. И даже ты тенор, он тенор, но есть различия. И тот, и другой поет в эстрадной манере, и есть различия. Соответственно, и репертуар.
Анатолий Алёшин:
Они хотели более жёсткую музыку играть, они хотели более жёсткого вокалиста, и я подходил.
Екатерина Осипенко:
В данной ситуации ты стопроцентное попадание.
Анатолий Алёшин:
Да, и Вадим очень долго меня лоббировал туда, и в какой-то момент я сказал, ну что я торчу в этих «Веселых ребятах», уже столько кругов намотал по Советскому Союзу. Потому что гастроли, они всё время по одному маршруту шли. Дальний Восток, Сибирь, Урал, средняя полоса, Украина. Вот этот круг, по нему за шесть лет работы в «Веселых ребятах» я уже проехал раз по пять, понимаешь. Не скрою, надоедать стало, потому что ничего нового не происходило. Жизнь хороша в развитии, в перспективе, когда происходит что-то новое. Каждый день привносит что-то новое в твою жизнь. А если жизнь превращается в рутину, для некоторых людей это норма, некоторые как раз люди хотят именно этого, стабильности, предсказуемости, рутинности. Видимо, я по натуре.
Екатерина Осипенко:
Даже творческие люди.
Даже певцы.
Анатолий Алёшин:
Да. Я, видимо, по натуре такой, что мне надо постоянно ощущения какие-то острые, не острые, а новые.
Екатерина Осипенко:
И музыка совсем другая была.
Анатолий Алёшин:
Поэтому в тот момент, когда я решил уходить из «Веселых ребят», тогда я вспомнил о том, что Вадим говорил, что надо им вокалиста. На мой взгляд, самая прогрессивная на тот момент группа из существующих и самая технически оснащённая, технически я имею в виду музыкально оснащённая группа была именно «Аракс». Потому что это был коллектив, который собрал Сергей Рудницкий, клавишник, который был руководителем в Ленкоме этого ансамбля, и у него была идея фикс, собрать супергруппу. То есть чтобы был супербарабанщик, супербасист, супергитарист, чтобы всё было профессионально, чтобы ничего не надо было объяснять никому. Сейчас, понимаешь, сейчас всё это поменялось, опять же, из-за того, что технологии компьютерные развиты очень сильно, и музыка пользуется этими технологиями, как и любая отрасль промышленности. Музыкальная промышленность, шоу-бизнес - это тоже промышленность, пользуется этими технологиями в полной степени. А тогда всё игралось ручками. Барабанщик садился и играл на барабане, гитарист на гитаре. А сейчас всё это можно забить в компьютер и под секвенсор, даже не под магнитофон, а под секвенсор. Вот состоит компьютер, в него забиты все треки, и всё это играет, и ты под это поёшь через тюнер, понимаешь. От музыканта уже не требуется так много профессиональных качеств. Музыка стала более доступной, и люди, которые природой наделены даром поэтическим или композиторским, от природы, даже не получая специального образования, при помощи компьютера могут реализовать свои способности природные. Это прекрасно, с одной стороны. С другой стороны, эти же технологии, которые дают людям возможность к самовыражению без получения специального образования девальвируют нашу профессию. Потому что профессия - это что, это skills, навыки, которые ты годами нарабатываешь. И когда ты эти навыки развиваешь до высокого уровня, ты начинаешь отличаться от других присутствием этих навыков. Я могу сделать то, что не могут другие. А получается так, что он, не развивая никаких навыков, просто владея компьютерными технологиями, меня обходит в глазах публики. Потому что публика не понимает очень часто, поешь ли ты живьём или ты поёшь под фонограмму. Я был свидетелем такого случая. Когда я приехал из Нью-Йорка в первый раз, я попал на концерт, это было в начале двухтысячных годов. На концерте выступала популярная какая-то группа, у неё было очень странное название «Божья коровка». Был полный зал людей, тысячник, «Меридиан», как сейчас помню, калужский. Они были в разноцветных костюмах, они двигались классно по сцене, изображая рок-группу. Была галимая фанера, плюс, полный плюс. Полный. Но мне, как человеку, который приехал из Нью-Йорка было это очень странно, потому что это профанация, за что люди деньги платят. Люди платят за то, чтобы, во-первых, посмотреть шоу, во-вторых, послушать исполнительское мастерство.
Екатерина Осипенко:
Но ты в Америке жил только в Нью-Йорке.
Анатолий Алёшин:
В основном да, жил только в Нью-Йорке.
Екатерина Осипенко:
Ну и соответственно, работал только в Нью-Йорке. И для тебя в тот момент, когда ты переехал из России, уже из России в Нью-Йорк, тебе...
Анатолий Алёшин:
Нет, я переехал из Советского Союза.
Екатерина Осипенко:
Ты переехал оттуда, из страны, где конечно же, пели только живьём.
Анатолий Алёшин:
В страну, где пели тоже только живьём. И законом профессиональным запрещено lipsinging, то есть синхронизация губами, под плюс пение, это называется lipsinging по-английски, запрещено законом профессиональным. Разрешено только в одном случае - если представление этого номера связано с активными танцевальными движениями, которые мешают петь, сбивают дыхание. Только в этом случае разрешается lipsinging. Это единственный случай, оговорённый в законе. Иначе тебя просто с позором прогоняют из профсоюза, со сцены. Мало того, могут лишить всех наград, которые ты завоевал, как было с одной из европейских групп.
Екатерина Осипенко:
В Америке профсоюз - это очень серьезно.
Анатолий Алёшин:
Milli Vanilli, это такая группа была, они в какой-то момент признались, что они плюсовики и что это не они записывали фонограммы. Их лишили всяких европейских наград, Грэмми всяких. А у нас это, я приехал и увидел это, я стал выражать своё недовольство я по этому поводу, свистеть, кричать «фанера». На меня зашикали со всех сторон, стали говорить: не мешайте смотреть концерт. Я подумал, куда я попал.
Екатерина Осипенко:
Просто приехал с другой планеты. Скажи, певец, который пел в «Веселых ребятах» и певец, который стал петь музыку в «Араксе», может быть, это не два разных певца, но всё-таки они отличаются.
Анатолий Алёшин:
Это два разных певца. Потому что стилистически в «Веселых ребятах» от меня требовалось одно, в «Араксе» другое. В «Веселых ребятах» от меня требовалась унификация вокальная, то есть я должен был петь в одной общепринятой манере. Потому что там было принято унисонное пение, два вокалиста выбирались, которые специально тренировались петь в унисон, синхронно. С одними и теми же приёмами вокальными, с одним и тем же вибрато. Унисонное пение.
Екатерина Осипенко:
Но это такое должно было быть эталонное унисонное пение.
Анатолий Алёшин:
Это один из фирменных знаков таких. Потому что существовало, почему в «Веселых ребятах» вдруг возникла такая идея, потому что на ранних пластинках Beatles Пол Маккартни и Джон Леннон, они часто запевы пели вместе или припевы, в унисон, у них унисон был великолепный. Несмотря на то, что фактура голоса разная у них, но они синхронизировались так здорово, что звучало.
Екатерина Осипенко:
А с кем, ты кто твоя пара?
Анатолий Алёшин:
Мы с Сашей Лерманом начинали вместе в самодеятельной группе, у нас был идеальный унисон, просто идеальный. Вот 80% пластинки «Любовь - огромная страна», это первый гигант, который выпустили «Весёлые ребята», записана нашим унисоном. У нас был идеальный, то есть из-за того, что...
Екатерина Осипенко:
Какие песни, можно.
Анатолий Алёшин:
Я сейчас не буду перечислять, мы практически все основные песни в этом альбоме «Любовь - огромная страна», я просто даже сейчас не помню списка песни, если бы сейчас мне предложили, я бы сказал, вот здесь мы пели, вот здесь мы пели.
Екатерина Осипенко:
И потом, когда ты пришёл уже туда, там появилась совершенно другая музыка. Она стилистически была другая, она требовала тембра другого.
Анатолий Алёшин:
Там другой индивидуализм, узнаваемость, не унификация.
Екатерина Осипенко:
И манера голосообразования, мне кажется, совершенно другая для той музыки, которые пелась в «Араксе», не говоря уже о том...
Анатолий Алёшин:
Это тянуло за собой требования, которые предъявляются, требовали уже то, о чем ты говоришь, манера другая проявлялась тут же.
Екатерина Осипенко:
Что тебе ближе в конечном итоге оказалось?
Анатолий Алёшин:
«Аракс», конечно. Хотя сейчас с расстояния времени я понимаю, что на мою вокальную манеру уже такой штамп был наложен «Веселыми ребятами», потому что там были спеты тысячи концертов. Тысячи. В определённой манере сценически нарабатывались приёмы.
Екатерина Осипенко:
Извини, что я тебе перебиваю, сейчас вспомнила, что такое тысячи концертов для человека. Вы пели по 3 концерта в день.
Анатолий Алёшин:
Да.
Екатерина Осипенко:
Могло быть и побольше?
Анатолий Алёшин:
Бывало и четыре.
Екатерина Осипенко:
Бывало и четыре, и вы выдерживали.
Анатолий Алёшин:
Мы выдерживали. Не все выдерживали, тут видишь, какая ситуация, тут физиология вступает в силу. Из-за того, что тональности практически всех песен были задраны в теноровую тесситуру, надо было петь так агрессивно, активно петь, тут сразу встаёт вопрос, у тенора нежные связки тонкие, и при такой нагрузке неизбежны ларингиты, неизбежны. Гиперемия, перегруженные связки. А когда идёт день за днём по 3 в день, на третий день начинается ларингит уже, всё, просто от переутомления связок. И с тем ларингита всё равно надо работать.
Екатерина Осипенко:
Эти три раза по 22 рубля, они не просто так давались.
Анатолий Алёшин:
Да, они давались с трудом. И что в результате получалось, что с этим ларингитом работали люди месяцами, а то и годами. Если у тебя было слабое здоровье, как у Саши Лермана, то ты сходил с дистанции. Он проработал, по-моему, года полтора в этом режиме и не смог, ушёл. Потому что к третьему концерту первого дня у него уже начинался ларингит. Он был физически такой, не выносливый, это откладывало отпечаток на его вокальную выносливость, безусловно. И получалось так, что он практически становился профнепригодным. А если он и трудился в этом состоянии годами, выдерживал, допустим, эту нагрузку, то всё равно приходила расплата. Я могу привести в пример тоже ныне покойного Александра Барыкина, Саша Барыкин, мы с ним тоже начинали в «Веселых ребятах», он тоже там работал, он тенор, он тоже тенор. И он в конечном итоге получил какое-то хроническое заболевание, какой-то спазм. Он мне объяснял очень долго, но я не вник. Он не мог даже говорить, но, когда выходил петь, он всё-таки пел.
Екатерина Осипенко:
К сожалению, не все об этом знают, что существуют у певцов профессиональные заболевания, и многим кажется, что жизнь такая у человека, который стоит на сцене, такая радужная во всех смыслах. А всё-таки певец работает, использует в качестве орудия труда своё собственное тело.
Анатолий Алёшин:
Моя уникальность была в том, что за всё время работы я не помню случая, чтобы я не смог выйти и спеть. Был единственный случай, один или два раза это случилось, у меня было кровоизлияние в связку, я действительно не мог петь день или два. На второй день к вечеру или на третий я уже пел.
Екатерина Осипенко:
То есть ты такой универсальный был.
Анатолий Алёшин:
Оказалось очень просто, это потом уже, когда я пытался выяснить, что с моим голосом случилось в начале двухтысячных, мне фониатр сказал в академии в свешниковской, что у меня теноровая гортань при басовых связках. То есть связки толстые, выносливые, а гортань узкая, теноровая. Поэтому такой феномен. Это природные такие вещи, которые нельзя прогнозировать или тренировать.
Екатерина Осипенко:
Всё-таки эта выносливость, ты говорил о том, что помимо акустических каких-то тембральных характеристик голоса, это конечно, один из показателей хорошего голоса, но есть ещё и интонирование, о котором ты заговорил, и вот это третье качество, выносливость голосового аппарата. Потому что если ты попадаешь в обойму, как в своё время попал ты, нужно было постоянно быть в форме, потому что ты не можешь. Одно дело, если ты солист, ты поёшь и даёшь концерты отдельно. А у вас коллектив, и тогда срывается концерт и работа всех остальных.
Анатолий Алёшин:
Групповая ответственность.
Екатерина Осипенко:
Групповая ответственность, в этом смысле сейчас ложится такая большая нагрузка на оперных певцов, потому что те люди, которые становятся, все в топе, они, естественно, имеют очень высокие голосовые нагрузки. К сожалению, у нас время передачи нашей подходит к концу.
Анатолий Алёшин:
Как, уже?
Екатерина Осипенко:
Увы. Мы только начали, но мы так детально обсудили какие-то моменты, которые сейчас многие люди вообще не знают, кто-то забыл об этом.
Анатолий Алёшин:
Что мы все обо мне, да обо мне, давайте о вас.
Екатерина Осипенко:
А что обо мне. Веду я эту передачу авторскую, придумала я это для того, чтобы рассказать людям о каких-то интересных нюансах использования голоса, его формирования. Поэтому сегодняшний наш гость, Анатолий Алёшин, мы не просто так в нашем анонсе анонсировали Анатолия Алёшина, как советского певца, потому что это действительно человек, который затронул определённые части эпохи советской.
Анатолий Алёшин:
Да, именно советской.
Екатерина Осипенко:
И как никто другой знает то, как развивалась эстрада советская.
Анатолий Алёшин:
В тот период, по крайней мере.
Екатерина Осипенко:
Внес определенный вклад в развитие вокально-инструментальных ансамблей, это отдельное культурологическое событие, фактически. По-другому, наверное, и не скажешь. К сожалению, у тебя много было ипостасей в жизни, у тебя был период потом, когда ты уехал в Америку, период потом, когда ты уже вернулся обратно, в другую совершенно страну, мы сегодня практически об этом не говорили. Спасибо тебе огромное за то, что ты всё-таки пришёл, выбрал, потому что мы давным-давно собирались, но ты сейчас вернулся.
Анатолий Алёшин:
Да, я наконец добрался, и я очень счастлив видеть вас в добром здравии, в прекрасной форме.
Екатерина Осипенко:
Спасибо.
Анатолий Алёшин:
Спасибо за приглашение. Извиняюсь, что так долго не мог добраться до вас.
Екатерина Осипенко:
Тем не менее, это произошло, поэтому спасибо всем нашим слушателям и зрителям, мы с вами снова будем ровно через одну неделю. В эфире «Школа здорового голоса Екатерины Осипенко» на радио Mediametrics. Здорового голоса!