Екатерина Баяндина:
Доброе утро, друзья! В эфире программа «Выше среднего». Наша программа адресована всем людям, которые хотят жить выше среднего, особенно родителям, которые хотят, чтобы выше среднего жили их дети. Сегодня у нас в гостях Сергей Добролюбов, декан географического факультета МГУ. Доброе утро, Сергей Анатольевич.
Сергей Добролюбов:
Доброе утро!
Екатерина Баяндина:
У нас сегодня наступила весна, я думаю, что вопрос, который интересует всех радиослушателей, заключается в том, что когда она наступит не по календарю, а по факту?
Сергей Добролюбов:
Я надеюсь, что в этом году весна будет ранней. Если мы вспомним прошлый год, у нас 4 марта выпало под 30 см снега, который весь март таял, не давал нам спокойно жить. Надеюсь, что в этом году такого не будет. По крайней мере, Гидрометцентр пытается нас в этом уверить, а мы ему верим.
Екатерина Баяндина:
Это хорошая новость. Давайте теперь поговорим про географию, потому что для этого мы здесь и собрались. Первый вопрос, он такой, достаточно грустный, потому что всем, у кого есть дети и все дети, которые нас слушают, знают, что в школе с географией сейчас не очень весело, мало часов, часто заменяют другие учителя. Первый вопрос, он в причинах, почему так произошло. Второй вопрос для учителей. Что может сделать обычный учитель со средними ресурсами для того, чтобы оживить географию, чтобы детям было поинтереснее.
Сергей Добролюбов:
Причин несколько. Первая причина, мы понимаем, что учителя, особенно учителя старших классов, работают, в том числе, на поступление детей в ВУЗы. Очень малое количество ВУЗов берет географию в качестве вступительного экзамена. И поэтому вот это ЕГЭ по географии, оно ограничивает роль учителя географии. Ему трудно рассказать своим ученикам, что этот предмет нужный, тем более что в большинстве школ он заканчивается в 10-м классе. В 11-м классе его нет вообще. Мы стараемся что-то сделать в этой связи, знаете, что последние 10 лет началось известное возрождение Русского географического общества, создан попечительский совет во главе с президентом страны. Мы провели два съезда учителей географии, на котором была принята концепция географии в средней школе. Но, к сожалению, достаточно сильное торможение со стороны министерства. Министерство не хочет те поручения президента, представителя попечительского совета, которые были даны, претворять в жизнь. В частности, по увеличению часов географии, по изменению структуры, и по увеличению тех ВУЗов, которые принимали бы ЕГЭ по географии. Конечно, и экономические ВУЗы, и ВУЗы, связанные с туризмом, и ряд военных училищ, и всё, что связано с международными отношениями, конечно, должны, по идее, принимать географию в качестве ЕГЭ. Если у нас сдаёт ЕГЭ 2% выпускников, по географии, ясно, что просто с учётом ещё и демографической ямы неоткуда взяться абитуриентам. Поэтому учителям конечно трудно. Но просто географов в педагогических ВУЗах стараются готовить поменьше, а готовить больше биологов плюс географов или химиков, биологов и географов. Поэтому и часы вымываются, и предметные специалисты тоже вымываются.
Екатерина Баяндина:
Хорошо, у вас на факультете очень здорово организована система всяких дополнительных активностей, практик. Что-то из этого можно применить в школе, чтобы просто действительно оживить предмет, чтобы сделать его интереснее для детей?
Сергей Добролюбов:
География, конечно, наука, которая требует обязательного того, чтобы на местности ребята свои знания закрепляли каким-то образом. Поэтому конечно, и природные экскурсии, и поездки в какие-то заповедники, и туристические маршруты. Все это должно быть в поле зрения. Более того, для этого много делает Русское географическое общество. Есть и специальные гранты для школ, и всевозможные летние лагеря, куда можно отправить ребят, которые интересуются этим всем. Более того, есть хорошая система олимпиад районных, городских, областных, всероссийских, международных, где тоже, конечно, идёт отбор наиболее перспективных ребят. Ребята понимают, что их ждёт в будущем с географией. Я, например, несколько лет подряд езжу в Тверскую область каждое лето на тренировочный лагерь наших команд, которые едут затем на международную олимпиаду, рассказывать, что такое, например, океанология, что такое океан в современной жизни человека, что он может дать. И так многие преподаватели Московского университета ездят и готовят ребят, рассказывая им как раз то, что в наибольшей степени пригодится в жизни.
Екатерина Баяндина:
Мы очень часто в студии здесь, когда говорим про образование, сталкиваемся с тем, что приходят люди, которые занимаются космосом, биологией. Очень многие родители говорят: я не вижу своего ребёнка в этом, потому что это настолько сложно, настолько далеко и в моём представлении невероятно, что я просто не могу его представить. Вот я, обычный родитель, никак не связанный с наукой. Расскажите, пожалуйста, вообще про ваших выпускников, потому что мы знаем, где они работают и насколько это широкий диапазон. Но хочется от вас услышать, как вообще ваши выпускники устраиваются в жизни.
Сергей Добролюбов:
Понимаете, у нас единственный факультет, у которого 5 направлений образования, такого больше нет в московском университете. Это география, как таковая, там есть и физическая, и экономическая часть, это гидрометеорология, это картография и геоинформатика, это экология и это туризм. Рекреационная география и туризм. То есть 5 направлений. Конечно, у каждого направления есть свои особенности. Востребованность может быть разная, но тем не менее, она достаточно высокая. Процентов 70-80 выпускников идут работать по специальности. Но специальности какие. Если это экономико-географ, это географии инвестиций. Это география выборов, это региональное планирование. Если это гидрометеоролог, это институт академии наук, это Гидрометслужба, это научная стезя, прогнозы погоды. Если это эколог, в основном это вопросы, связанные с загрязнением.
Екатерина Баяндина:
Но вместе с тем можно ещё работать в абсолютно других отраслях и сферах. Расскажите нам, пожалуйста, про самых ваших интересных выпускников.
Сергей Добролюбов:
У нас всегда было хорошо с театральной студией, которая более 50 лет работает на факультете. Она выпустила очень много известных певцов, композиторов, актёров. В частности, Алексей Иващенко, который сейчас в бывшем кинотеатре Россия ставит мюзиклы, он же стоит вместе с Георгием Васильевым, нашим выпускником «Норд-Ост». Есть заместители министров, есть советники президента, есть руководители крупных инвестиционных компаний. Есть владельцы сети отелей, например. По-разному складывается жизнь. Но если говорить о работе по специальности, очень востребованы сейчас специальности, связанные с геоинформатикой, с гидрологией суши, с экологическими проблемами, с рациональным природопользованием. Кроме того, всё-таки достаточно сильные специалисты, связанные с оценкой природных опасностей. Это и сели, это лавины, это наводнения, это цунами, то есть это все вопросы, которые умеет предсказать, смоделировать наш выпускник.
Екатерина Баяндина:
Понятно, а вот набор в этом году, он чем будет отличаться, какие у него особенности, требования к тем, кто готовится к поступлению к вам?
Сергей Добролюбов:
Надо сказать, что по сравнению с прошлым годом у нас не сильно изменились правила. Все примерно то же самое. Где-то с 20 июня мы открываем приёмную кампанию, до 10 июля принимаются документы в бакалавриат. Затем ребята сдают одно испытание по географии дополнительное. То есть три по ЕГЭ и одно дополнительное испытание непосредственно в МГУ. Затем формируется сумма баллов, они выбирают то направление, которое им больше всего нравится. Таких направлений, как я уже сказал, бюджетных у нас сейчас четыре. Они могут подавать на 3, везде раздельный конкурс. Затем к ним присоединяются победители олимпиад, и вот это всё создаёт довольно сложную картину, в которой ребята должны найти то направление, которое им больше всего нравится, и где они проходят по баллам. В этом году у нас конкурс был больше пяти человек на место, вообще говоря, он превысил конкурс позапрошлого года примерно в полтора раза. Мы не очень понимаем, почему так произошло, потому что количество выпускников то же самое. Скорее всего, это связано с тем, что конкурс позапрошлого года был низким, а ребята знают проходные баллы, они могут заранее посмотреть, что у них будет по ЕГЭ. И им кажется, например, что они сюда пойдут достаточно просто, и они подают документы. И наоборот, например, в этом году, если они посмотрели проходной балл 18-го года и видят, что шансов у них немного, они могут побояться принести документы. Я хочу сказать, чтобы они не боялись, что вот эти волны, они тем не менее гасятся, и все ребята, достойные учиться, у нас учатся. Кроме того, у нас помимо бюджетного набора есть и платные студенты. Их не так много, их 30-40 человек на курсе, но они есть. Общий приём у нас в бакалавриат сейчас 146 человек. По меркам МГУ это не очень много.
Екатерина Баяндина:
Не очень большой конкурс, да.
Сергей Добролюбов:
С учётом того, что это пять направлений.
Екатерина Баяндина:
Сергей Анатольевич, вы заговорили о победителях Олимпиад. У нас передача тоже связана с Олимпиадой НТИ, интересно ваше мнение узнать. Вот победители олимпиад, они как вообще отличаются психологически и по познаниям от ребят, которые пришли через обычный конкурс. Какие это дети, уже не дети, в общем, абитуриенты.
Сергей Добролюбов:
Конечно, эти дети очень много знают, у них очень хорошая память, по крайней мере, в географии. Кроме того, если они победили во всероссийской олимпиаде или международной тем более, они вообще экзамены не сдают, они поступают вне конкурса. Потом на первом курсе выясняется, что же у них с другими предметами. Потому что география сама по себе сложна, там много подразделов. Но они сдают ведь ещё математику, физику, химию. И там у них могут быть проблемы. Были случаи, когда победители олимпиад вылетали на первом курсе, потому что они... Школьное образование немножко другое. Каждый день что-то нужно делать. В университете не совсем так. Ты можешь три месяца ничего не делать, потом придет сессия. Возможно, поезд уже ушёл, и ты не успел догнать окружающих. Не все это понимают, к сожалению. Но всё равно, конечно, уровень ребят, победителей олимпиад выше. И иногда прямо поражаешься их знаниям. Я помню, был у нас студент, который с другом играл в города Лаоса в течение получаса. То есть сколько надо знать этих населённых пунктов, чтобы полчаса продержаться. Конечно, специалист подобен флюсу, вспоминаем Козьму Пруткова, но с точки зрения обучения, с ними очень интересно. Они быстро находят своё место в жизни. Они обычно знают, что они хотят. И пытаются избавиться от того, что они не хотят. Вот мне этого не нужно в будущем, давайте мне, вот это не давайте. Я бы сказал так, на каждом курсе от четверти до трети ребят у нас вот таких победителей, и это такое хорошее сильное ядро. Вместе с выпускниками нашей школы юного географа, в которой три года учатся при МГУ, они тоже друг друга знают, они поступают на факультет, когда уже точно решили, что география - это то, что им нужно. Они прослушали все разделы, от экономической географии до океанологии, съездили на практики. А ведь географии без практики невозможна. И они тоже вот такое ядро на факультете, которые сильнее по знаниям, которые целеустремлённее и понимают, что они хотят дальше.
Екатерина Баяндина:
Это здорово, потому что у нас немножко другой психотип ребят, которые к нам приходят. И очень сложно бывает, например, человеку уговорить дать интервью. Вот он собрал что-то интересное, чего ещё никто до него в его возрасте не собирал, но ему сложно разговаривать, общаться. То есть у него, может быть, есть какие-то амбиции, но они такие, на внутреннем глубинном уровне они не выходят. А у вас, получается, это такие, амбициозные достаточно люди, которые уже готовы в 17 лет о себе заявить. Просто хочется нарисовать портрет ещё психологический такого человека, чтобы родители, которые нас слушают, отправили его участвовать.
Сергей Добролюбов:
Понимаете, здесь надо разбираться вот с чем. Есть москвичи, есть не москвичи. Это абсолютно разные психотипы, абсолютно за разным сюда поступают. Надо сказать, что у нас москвичи и ближнее Подмосковье процентов 60 и процентов 40 приехавших. На других факультетах всё по-разному, я говорю о том, что географы. Москвичи, они такие, немножко инфантильные, они привыкли жить при родителях, им не надо сразу бежать, где-то работать. У них нет проблем любыми средствами остаться в Москве после окончания. И они так ни шатко ни валко, в зависимости от того, как они учились в школе.
Екатерина Баяндина:
Раскачиваются.
Сергей Добролюбов:
Да, они занимаются тем, чем хотят. У них нет дополнительных каких-то причин, по которым им надо что-то быстро сейчас за эти шесть лет, пока они учатся, сделать. Иногородние, они другие. Они тоже чётко понимают, кто-то в Москве оставаться не хочет, он просто учится, ищет место работы где-то подальше от Москвы или поближе. И класс людей, которые иногородние, хотят остаться в Москве любыми средствами. Либо это женитьба, замужество, либо это непосредственно работа какая-то в Москве, и тогда они со второго, с третьего курса ищут, где бы можно было работать. Либо это какая-то общественная стезя, профсоюзные линии, любыми средствами остаться в общежитии МГУ, а потом попробовать получить квартиру и так далее. То есть у всех по-разному. Но поскольку очень широкое образование в том отношении, что и математика, и физика, и химия, и экономические, социальные какие-то проблемы. Можно себя найти в чём угодно. А в Москве, конечно, рынок труда очень широкий, то каждый может себя найти из географов.
Екатерина Баяндина:
А где ребята из регионов, где в Москве найти знания и обучиться им, понятно и все представляют. Где ребята в регионах добирают те знания, чтобы поступить к вам, которых может им не хватать.
Сергей Добролюбов:
Понимаете, в чём дело. Вот эта система тестов, она действует в 20 лет уже, экзамен вместо устного, когда перешёл на тестирование. Очень много пособий и продаётся, и есть по интернету, курсы ведь тоже есть очные, у нас есть годичные, двухгодичные курсы для москвичей, а есть курсы дистанционные, в том числе, для иногородних. Потом, кроме того, мы все уже три года проводили так называемый географический диктант, это тоже по рекомендации русского географического общества. Тоже очень интересно, приходит очень много людей, они пытаются эти тесты решить, где-то в конце ноября обычно происходит, целыми семьями. И это тоже людей как-то будирует. Потом все смотрят передачи, канал «Моя планета», все по-разному.
Екатерина Баяндина:
То есть ЕГЭ свою какую-то задачу по тому, чтобы открыть двери ВУЗов людям из регионов, он всё-таки выполнил. Потому что не тесты, эти ребята не сдали бы, скорее всего.
Сергей Добролюбов:
Но ведь есть дополнительный экзамен. Дополнительный экзамен, по крайней мере, даже в регионах можно узнать требования, которые МГУ к своим тестам предъявляет, и все тесты предыдущих лет можно найти с ответами, попробовать их прорешать. Даже если твой учитель географии с этим не справляется, ты справишься сам. Поэтому несколько сот иногородних всё время приезжают к нам. И я сказал, если 40 % от плана приёма, значит это человек 70-60 у нас иногородних ребят есть. Им предоставляется общежитие, они живут. Сначала они живут на улице Шверника, ездят на автобусе в МГУ, а последние два года уже в магистратуре это главное здание МГУ они живут. Прямо на месте, где они учатся.
Екатерина Баяндина:
Сергей Анатольевич, моё мнение, не только моё, что пока не будет хорошего учителя в школе, который заинтересует ребят, вряд ли они дойдут, если в семье нет географа или просто в семье кто-то очень глубоко этим не интересуется, не наставляет специально ребёнка. Но ещё складывается такая ситуация, что очень часто географию преподают учителя смежных предметов. А бывает, что и вообще просто, кто может, тот и заменяет. Вот этим людям, которые вынуждены просто заменять, не являясь географами, что можно посоветовать с точки зрения того, где им поучиться, что им почитать, что им сделать, чтобы это было интереснее.
Сергей Добролюбов:
Это не просто. Понимаете, в чём дело, позиция министерства сейчас такова, чтобы резко уменьшить количество линеек учебников, по которым можно преподавать географию. Я не буду вдаваться в подробности, почему так происходит. Но если раньше было 7 линеек учебников по географии, то теперь их осталось только 2. Один от издательства Дрофа, второй от издательства Просвещение. 90 % учителей по тем двум линейкам, которые остались, не учили, поэтому они не знают методических материалов. Даже если они не химики и биологи, если они географы по образованию, но они учились совершенно по другим методическим материалам. Сейчас неделю назад президент Русского географического общества, Сергей Кужугетович Шойгу написал открытое письмо министру просвещения о том, что сначала к нему, к Шойгу обратились более 600 учителей географии с просьбой принять меры, потому что это под самый новый год было сделано. Он обратился к министру с тем, чтобы вернуть ситуацию в нормальное русло и выполнить те наказы президента России, Председателя попечительского совета, которые были сделаны два года назад. Я уже сказал, это увеличение числа часов по географии в школе, изменение её структуры, увеличение количества ВУЗов, которые принимают географию по ЕГЭ. И ряд других мероприятий. Поэтому, конечно, сейчас учителям географии очень непросто. Я предлагаю смотреть, есть довольно много сайтов, связанных с лучшими практиками учителей, в том числе, и на сайте Русского географического общества. И там можно с этими вопросами ознакомиться. Кроме того, даже в Москве есть несколько ВУЗов педагогических, которые учат географов. Это городской университет педагогический и Ленинский университет. То есть два таких центра, действительно, подготовки учителей географии. К сожалению, сейчас большая проблема ещё с тем, что если раньше классический университет и географический факультет готовили учителей географии, то есть они просто давали диплом географа, который позволял учить в школе. Теперь по некоторым министерским приказам такая практика была свёрнута, если ты не прослушал специальный курс педагогики. То есть ты не имеешь права учить.
Екатерина Баяндина:
Он долгий?
Сергей Добролюбов:
это определённый факультатив, он занимает какое-то количество часов, потом нужно практику педагогическую пройти. Хотя, на мой взгляд, наши студенты и аспиранты, например, они каждый ведут определённую педагогическую практику. Мы, например, организуем им зимние студенческие экспедиции. Старшекурсники ездят с первокурсниками в заповедники, на какие-то базы. Естественно, на практиках все проблемы, связанные с педагогикой, они обостряются. Ты не можешь не быть педагогом, если ты руководитель какой-то экспедиции даже на 5.10 человек.
Екатерина Баяндина:
А ваши студенты или выпускники преподают в школах, и вообще, интересно ли им это занятие.
Сергей Добролюбов:
Преподают, да. Не смотря на всякие сложности, преподают и причём не только девушки, но и мальчики, я знаю, которые преподают, ребята в таком, уже зрелом возрасте меняют профессию. В Москве немножко лучше с зарплатами у учителей, конечно. В регионах, с другой стороны, это иногда одна из немногих профессий, которые более-менее вакантные, где можно найти. Потому что сейчас место учителя географии в большинстве случаев вакантно и занимается непрофессиональными географами.
Екатерина Баяндина:
Сергей Анатольевича, вы заметили такую тенденцию, что сейчас появилось очень много проектов, которые вообще направлены на работу со школьниками, с детьми, куча таких дополнительных ресурсов, академии наставников. И пишут про детей очень много, про подростков. Не самом деле, такого не было никогда, такого количества проектов и такого количества интереса к этой теме. Почему, на ваш взгляд, это вообще сейчас происходит и, может быть, это как-то повлияет на ситуацию, что у нас географов в школах нет и вообще как-то школы изменят.
Сергей Добролюбов:
Мне кажется, сама система образования немножко стала другой. Всё-таки раньше отдолдонил ты свой урок или свою лекцию, контурные карты кто-то заполнил и всё. Сейчас всё-таки не только знания, но и умения. Поэтому проектная деятельность, какие-то бригадные методы, куда-то надо выйти на природу обязательно и т.д. Это всё помогает, конечно, усвоить многие проблемы, связанные с географией. Вообще география, на удивление, предмет непростой. Потому что чтобы усвоить те вещи, которые там заложены, связанные с климатом, например, с погодой, нужно иметь широкий кругозор. Я уж не говорю, это не пустое зазубривание дат или мест каких-то, это серьёзный предмет. Поэтому многие вещи, которые у нас в учебном плане в 6-7 классе, просто ребятам рано ещё понимать. Вот к 10-11-му это было бы понятно, такое страноведение, которое не чистая экономгеография, а чтобы там уже были проблемы действительно глобальных изменений природной среды, из-за чего это всё, какие-то природные опасности, физические корни всего этого дела. Или связанные с загрязнением, сейчас двуокись углерода, выбросы, аэрозоли, то есть уже и химию какую-то надо знать. Конечно, надо возвращаться к истокам географии уже на уровне старших классов.
Екатерина Баяндина:
А вот люди, которые работают с темой вообще природных опасностей, они как-то проверяется, насколько у них нервы крепкие. Потому что человек может разволноваться и принять неправильное решение, неправильно увидеть.
Сергей Добролюбов:
Понимаете, мы хотим уйти от субъективизма. Объективность наших решений и прогнозов будет тогда, когда у нас будет данных много хорошего качества, когда у нас будут хорошие модели, которые могут что-то прогнозировать. С данными, конечно, не очень хорошо, но многие науки данные не секретят, они открыто лежат в интернете, это и метеорология, океанология, и ряд гидрологических данных. Для географов очень сложно, например, найти данные на достаточно большой территории с хорошим разрешением. Поэтому где-то прогнозы лучше, где-то они хуже.
Екатерина Баяндина:
Везде все по-разному, получается. Интересно ещё по поводу контурных карт, атласов, которые мы все помним из детства. Сейчас всё приходит в планшет, в компьютер, интерактивные доски. Я так понимаю, что в географии всё равно останутся и будут с нами ещё долгое время именно атласы, контурные карты, потому что это очень важно, чтобы человек, который идёт на географию, не идёт, мог научиться с ними работать. Это отомрёт или это останется?
Сергей Добролюбов:
Я думаю, что бумажные карты будут всегда, просто их роль, может быть, будет меньше. Сейчас все переводится в электронный вид. Это и просто электронные карты, и специальные системы для принятия решений, в частности, какие-то административные решения. Например, что-то связанное с водным хозяйством. У нас есть плотина, у нас есть данные по осадкам, испарению, нам известно, сколько воды нужно на хозяйственные нужды ниже по течению. Мы должны понять, сколько нам воды сработать, как открыть заслонки. И прогноз погоды, и экономические вещи, и всё это естественно нужно. И ряд других, например, вопросы, связанные с медициной. Например, у нас есть какое-то количество астматиков в городе, мы должны для них сделать практически индивидуальный прогноз. В зависимости от направления ветра, в зависимости от концентрации пыли, каких-то других загрязнителей, сказать, давайте, в первой половине дня завтра не выходите на улицу. И так во многих странах уже делается. Такие прогнозы, доведённые до конкретного человека, они требуют, конечно, достаточно хорошего пространственного разрешения данных. Кроме того, возможность того, чтобы на ваш планшет, на смартфон пришла какая-то информация. Мы сейчас уже привыкли, что Гидрометцентр нам СМС шлёт, если завтра ветер усилился, ещё что-то. В принципе, конечно, должны быть индивидуальные вещи, тем более, если какие-то заболевания у человека. Я думаю, что карта останется, но помимо карты бумажной, как я уже сказал, электронная, тем более электронная с возможностями дополнительной информации. Сейчас, кстати, очень широко в мире и даже в России началось развитие систем, когда какой-то маленький карандашик присоединяется к смартфону. Он измеряет либо ультрафиолетовую радиацию, либо концентрацию загрязнений каких-то, затем все эти данные поступают в общую сеть, и если ты их туда даёшь, ты видишь, что вокруг тебя творится, не только на уровне города, но и на уровне района и квартала. И чем больше таких людей будут с карандашиками этими бегать к смартфону, тем больше у нас будет информации, тем легче она будет доходить до людей. Кстати говоря, во многих странах есть не только государственные сети, например, и контроль загрязнения, и метеорологические, есть сети частные, когда ты можешь у какой-то фирмы, которое имеет такую частную сеть, запросить прогноз более подробно. Поехал играть в гольф, тебе нужно, что там у тебя на этом поле для гольфа будет завтра. Конкретно 100 на 100 м, грубо говоря, на этом участке. И эти прогнозы тоже возможны.
Екатерина Баяндина:
Много людей вообще хочет работать в Гидрометцентрах, учитывая, что очень часто происходят ошибки и такое есть отношения не очень как к великим экспертам.
Сергей Добролюбов:
Ну, понимаете, ошибки бывают у всех, но оправдываются у нас прогнозы не хуже, чем во всём мире. А пренебрежение, наверное, от незнания. Это вообще очень сложная система. Там слишком много прямых и обратных связей, миллионы всевозможных факторов. Учесть все практически невозможно даже сейчас. Причём, если раньше ограничивали нас мощности компьютера, то сейчас недостаток данных всё равно остался, но мощности даже компьютера, можно сказать, хватает для такого типа задач. Но всё равно 5-6 дней, дальше прогнозы уже не могут быть очень точными, потому что на них влияют факторы, которые только мы узнаем через 5-6 дней.
Екатерина Баяндина:
Которые произойдут.
Сергей Добролюбов:
То есть когда начальное условие являются основными факторами, 4-5 дней развивается погода, а дальше всё зависит от того, что будет дальше. Мы должны усвоить новую информацию, новый шаг на 5-6 дней, на неделю, опять куда-то это все прогнозировать. Хотя мы знаем, что есть очень много методов, которые предсказывают на сезон, на 10, на 20, на 100 лет. Сейчас очень много таких экспертов, есть такая межправительственная группа экспертов по исследованию климата, она выпускает прогнозы каждые 6-7 лет. После этих прогнозов возбуждается общественность, что нужно резко уменьшить выбросы CO2, что надо перейти на новые источники энергии и так далее. Это действительно так, и это действительно лучшие учёные, которые этим занимаются, в т.ч. выпускники нашего факультета среди группы экспертов. Не верить им нельзя, хотя многие пытаются сказать, что нет никакого потепления. Либо потому, что им не выгодно принимать меры какие-то, либо потому, что они плохо знают.
Екатерина Баяндина:
А вот эта ситуация с климатом, с экологией в целом, она увеличит, наверное, спрос вообще на студентов-географов.
Сергей Добролюбов:
Конечно, потому что независимо от того, какую ты выбрал специальность, глобальные изменения природной среды, региональные какие-то изменения, всё, что связано с загрязнениями, она у нас здесь на слуху. Это касается каждого человека. И мне кажется, что спрос будет увеличиваться. Но при этом и знания географические войдут в предметную область других наук, конечно. Что любые пространственные какие-то распределения, любые вещи, связанные с изменением природной среды, они должны быть и у химиков, у них есть термин «зелёная химия», например. У энергетиков, потому что ясно, что переход на новые источники энергии связан, в том числе, с использованием каких-то новых природных факторов. Энергия приливов, энергия ветра, энергия волн, энергия солнца, всё это тоже связано с климатическими ресурсами. Где у нас больше солнечной энергии, в какой сезон, где у нас волны достаточные для того, чтобы из них извлекать энергию и так далее.
Екатерина Баяндина:
Сергей Анатольевич, вы, наверное, делаете какие-то внутренние прогнозы, какие специалисты будут востребованы больше, через 5, через 10 лет. Просто чтобы нам слушателей сориентировать, куда им идти учиться.
Сергей Добролюбов:
Понимаете, в чём дело, у нас так с советских времён были одни, например, кафедры самые котирующиеся. Всегда была экономическая география зарубежных стран. Все хотели ходить по Уолл-стрит или по Пикадилли и рассуждать о том, как тут что размещено. Всегда была востребована та наука, с которой я связал свою жизнь, океанология, потому что это была возможность хоть куда-то посмотреть мир, выплыть и так далее, на практику. Потом пришли новые реалии, те науки, которые были, очень востребованы были ребята, связанные с геоморфологией, с разработкой россыпей золота, например. Потом геология, как наука поисковая в стране практически умерла. Все крупные компании сидят на своих лицензионных участках, новое они ничего не хотят знать, они знают, что у них у самих есть. Поэтому изменились. Выезжать и выплывать можно теперь не только океанологам, поэтому считается, а что в Москве учить океанологию. Тем не менее, здесь крупнейший институт Академии наук, поэтому тут всегда есть выпускники. В зарубежные страны всегда все хотят. Считается, что эти ребята будут востребованы в странах зарубежных. Но я бы сказал, что гораздо более востребованный специалист по экономике России, по экономической географии и социальной географии России. Мы их тоже знаем, они у нас сидят в телевизионных экранах, мы их часто видим, наших выпускников.
Екатерина Баяндина:
Система двойных дипломов сейчас действует?
Сергей Добролюбов:
Я бы сказал так, в московском университете как-то не очень это принято, хотя на некоторых факультетах есть. У нас есть система зачётов каких-то, например, у нас ребята, которые связаны с китайским языком на географии мирового хозяйства, они на 1 семестр, на 2 семестра уезжают в Китай, им засчитывается как какие-то курсы, потом они возвращаются. Но тоже китайский язык очень сложный, там не поработать, они тоже хорошо идут, потому что сейчас специалисты по китайскому языку расхватываются. Есть стажировки и на других кафедрах, всевозможные центры международные, где-нибудь на Шпицбергене. Или ребята едут просто в какую-то другую страну, в какую-то лабораторию. Сейчас много довольно сложных приборов, чтобы на них научиться работать, анализы химического состава природных веществ, всевозможные вопросы, связанные с датировкой изотопной того или иного образца, какой-нибудь погребённой почвы или что-то, какой-то слой чего-то, осадка и так далее. Поэтому в европейские лаборатории они едут, у нас есть довольно много договоров о сотрудничестве.
Екатерина Баяндина:
А каким странам и ВУЗам больше всего интересны наши студенты, и почему вам кажется, что именно им. Или это просто вопрос договорённостей, с кем их получилось выстроить.
Сергей Добролюбов:
Всегда были у нас хорошие связи с Германией, с Голландией, в меньшей степени с Францией, Англия, Италия, ряд наших бывших социалистических соседей, прежде всего, чехи, болгары. С Польшей, конечно. Что ещё такого. И Латинская Америка. У нас очень сильная школа латиноамериканистов, и многие наши выпускники свою жизнь связали с Латинской Америкой. Это в основном как раз тоже зарубежные кафедры, но не только. Почему-то как-то так получилось.
Екатерина Баяндина:
Ясно. Сергей Анатольевич, времени остаётся немного, хочется нарисовать портрет ребёнка, может быть, даже не того, который сейчас прямо к вам поступает в ближайший год, два, это портрет для родителей, которые только думают, куда поступать, куда не поступать. Каким вы видите школьника, которого вы ждёте, с которым вам будет интересно работать, которого будет интересно отправить, который в перспективе сможет состояться в какой-то из этих областей, о которых мы с вами говорим. Понятно, что они все очень разные, но в целом, наверное, можно какие-то общие черты выделить и о них рассказать.
Сергей Добролюбов:
Во-первых, конечно, база, заложенная в школе очень важна. Потому что сразу, начиная с первого курса идут предметы, которые довольно сложны для понимания, особенно если на них не ходить. Сразу начинается высшая математика. Если с математикой в школе было плохо, то конечно, очень трудно переползти. Вот я вчера подписал приказ, я восьмерых отчислил студентов. Не сдали зачёт по математике, например. Это преподаватель механико-математического факультета, это даже не наши преподаватели. Что ещё. База, любовь к всё-таки таким, я бы сказал, к работе на свежем воздухе, потому что в основном работа географа, она такая, связанная с природными объектами большей частью. Недаром у нас, я уже сказал, несколько сот ребят каждую зиму во время зимних каникул выезжают на зимние практики. Причём этого нет в учебном плане, они сами по своему желанию выбирают себе объекты. Затем, конечно, определённая усидчивость. Потому что в университете, когда туда попадаешь на первом курсе, кажется, что всё, ничего не надо делать, время от времени на лекции появляться. Тяжелая неделя где-то будет после нового года, но как-нибудь мы с ней справимся. Усидчивость всё-таки позволяет достаточно методично учить те предметы, которые нужны. Они не просто так на младших курсах появляются. Они нужны в качестве базы несмотря на то, что у нас пять разных направлений образования, первый курс абсолютно общей, кем бы ты ни был, экономико-географом или океанологом. Они должны учиться на общей базе, и только потом уже после первой практики в Калужской области двухмесячной летней они уже распределяются по кафедрам. И если человек точно знает, что география, это то, что ему нужно, а знать он как может.
Екатерина Баяндина:
Да, как он может узнать.
Сергей Добролюбов:
Либо у него хороший учитель, либо он пошёл на какие-то курсы юных географов, необязательно в Москве, хотя у нас хорошая школа, мы берём всех, человек 60-70 учится, например, ездят два раза в неделю в Московский университет. Но и в других городах подобные школы есть. Очень много дистанционных всевозможных курсов.
Екатерина Баяндина:
Мы можем если кого-то выделять, рекомендовать, это просто, мне кажется, очень полезно. Поэтому не стесняйтесь говорить название, если кто-то заслужил быть упомянутым.
Сергей Добролюбов:
Нет, есть же очень сильные университеты географические в других городах, и очень многие родители стараются не отпускать своих детей в Москву именно потому, что их Москва пугает. Поэтому у нас, я говорю, иногородних 40 %, а не 60, не 70. И это началось, я думаю, в 90-е годы. Раньше было как-то, отпускали родители.
Екатерина Баяндина:
Поспокойнее.
Сергей Добролюбов:
Поспокойнее, да. Именно потому, что они где-то дети под боком, кажется, что найдут они себе и место здесь. То есть только наиболее целеустремлённые и те, кто не боится большого конкурса. Никто не мешает человеку, если он не поступил в Московский университет, документы забрать и поехать в свой город. Там ведь не нужно сдавать дополнительные экзамены. Дополнительные экзамены - это университетская такая придумка в Москве. А так там прекрасные университеты в Казани, в Перми, в Воронеже. Санкт-Петербург я не говорю, там несколько университетов, в т.ч. например, профильный гидрометеорологический. Владивосток, Иркутск, Ростов, Калининград. Очень много городов, где классические университеты с хорошими научными школами, и где ребята находят себе применение. Саратов, кстати, единственный географ ректор университета сейчас в Саратове, выпускник нашей кафедры картографии.
Екатерина Баяндина:
Может быть, какие-то книги мы посоветуем почитать из вашего опыта, по которым можно влюбиться просто в географию.
Сергей Добролюбов:
Я могу только свой опыт.
Екатерина Баяндина:
Конечно.
Сергей Добролюбов:
Я бы сказал, что я влюбился в географию не потому, что у меня был хороший учитель. Я как-то...
Екатерина Баяндина:
Это вообще редкость огромная.
Сергей Добролюбов:
Да. Я сам любил книги. Привела меня в географию, наверное, книга «Водители фрегатов» Николая Чуковского, сына Корнея Ивановича Чуковского. Прекрасные книги о Куке, о Лаперузе, там всё это было, о Крузенштерне и Лисянском, как-то это очень понравилось.
Екатерина Баяндина:
Спасибо большое. Друзья, в эфире была программа «Выше среднего», Екатерина Баяндина, Сергей Добролюбов. Мы напоминаем вам о том, что можно присылать нам вопросы, просить гостей, мы всегда с радостью будем приглашать тех, кого вам будет интересно послушать, с кем будет интересно поговорить. Спасибо.