Татьяна Минеева:
Здравствуйте, дорогие друзья! В эфире передача «Про дело» и я, её ведущая, Татьяна Минеева. Сегодня у нас в гостях член генерального совета Деловой России, Ирина Панарина, генеральный директор «АстраЗенека», Россия, Евразия и вообще, наверное, много ещё чего интересного об этой компании мы сегодня узнаем. Тема у нас «Вызовы фармацевтике», и всем, наверное, известно, что «АстраЗенека» - одна из крупнейших фармацевтических компаний, и вот какое она занимает место в мире, в России, с какими проблемами сталкиваются представители бизнеса в данном секторе экономики, как их нужно решать и вообще, много что интересного мы узнаем, может быть, какие-то новые технологии, планы. Ну, а самое главное, раскроем личность нашей не так давно вступившей в генеральный совет Деловой России Ирины для того, чтобы узнать, как она все успевает и, самое главное, руководит такой крупной компанией. Здравствуйте, Ирина.
Ирина Панарина:
Здравствуйте!
Татьяна Минеева:
Попыталась сказать всего очень много, но понимаю, что нужно переходить к вопросам для того, чтобы скрупулёзно в этой непростой отрасли экономики, во всяком случае, для меня, разобраться, чтобы все наши радиослушатели понимали, что не всё так просто. Наверное, первый вопрос про компанию. Расскажите, лидер на рынке, такая география, что сейчас из себя представляет «АстраЗенека»?
Ирина Панарина:
Во-первых, конечно, наша компания входит в десятку топ-компаний фармацевтических, то есть одна из лидирующих компаний. Мы биофармацевтическая компания. Мы, прежде всего, фокусируемся, у нас рецептурный только бизнес, у нас нет не рецептурного бизнеса. Наш фокус - это онкология, кардиология, диабет, респираторные заболевания, есть и некоторые другие. Большой акцент мы делаем на лидерстве в науке, именно на инновации, на инновации, которые призваны спасать жизни, делать жизни пациентов более качественными, более насыщенными, конечно же, помогать пациентам жить дольше. Мы действительно видим, знаем, верим в то, что наши инновации способны это сделать.
Татьяна Минеева:
То есть инновации, имеется в виду именно в России то, что разрабатывается. Либо где эти умы, которые делают эти инновации?
Ирина Панарина:
На самом деле, они по всему миру. У нас есть три основных научно-исследовательских центра: в США, в Швеции и в Великобритании. В Кембридже, в Великобритании у нас там наш научно-исследовательский центр есть не так давно. И наша штаб-квартира уже тоже сейчас находится в Кембридже. Где эти умы и кто эти умы, на самом деле, эти люди, которые создают инновации, это не только сотрудники компании «АстраЗенека». Для того, чтобы эти инновации создавать, нужно работать с научным сообществом, с университетами. И мы, кстати, свои научно-исследовательские центры базируем возле биофармацевтических кластеров. То есть для того, чтобы приглашать молодых учёных, вообще, различных учёных, работать вместе с нашими учёными, чтобы в процессе...
Татьяна Минеева:
Чтобы они в какую-то инфраструктуру заходили, чтобы им было комфортно вместе с вами.
Ирина Панарина:
Чтобы им было комфортно, чтобы у них синергия различная случалась, они придумывали прорывные идеи, которые в результате помогали бы действительно, знаете, менять то, как мы лечим некоторые заболевания. Здесь очень много можно примеров приводить, но наверное, просто чтобы вы почувствовали силу этих инноваций. Например, одно из наших стремлений - это сделать онкологию хроническим заболеванием. Это сделать так, чтобы пациенты, даже если у них нашли рак на поздних стадиях, чтобы они уже не умирали, а жили долго. Нам это удаётся уже сделать. Я должна сказать, у нас есть препараты, на которых пациенты живут долгие месяцы. На самом деле, мы до конца даже не знаем, как долго они будут жить, потому что эти исследования до сих пор идут. Например, ещё оценивается общая выживаемость, но такие препараты есть. И конечно, такие пациенты есть уже и в Российской Федерации, мы очень гордимся этим. Эти люди, которые благодаря тому, что им назначили эти инновационные препараты, естественно, не буду говорить ни названий, но сам факт, с очень жизнеугрожающими заболеваниями, такими, как рак лёгкого, например. Пациенты, которые почти уже сдались, а сейчас в результате чувствует себя очень хорошо, ведут полноценный образ жизни, катаются на велосипеде, ведут активный образ жизни, являются мамами, дочерьми и т.д.
Татьяна Минеева:
В общем, результат на лицо. Вернулись к жизни и продолжают жить.
Ирина Панарина:
Продолжают жить, и вот это всё показывает просто силу инноваций и что мы можем, действительно, и чего мы с помощью этой силы инноваций можем достичь. Мы действительно можем трансформировать лечение многих заболеваний. Естественно, мы можем трансформировать их на самых начальных стадиях, уже с помощью улучшенной диагностики и так далее. Но сегодня, сейчас мы знаем, что с помощью новых видов онкологической терапии, таргетной терапии, прежде всего, мы можем лечить конкретного пациента от конкретного заболевания. Подбирать уже лечение конкретно под каждого пациента, исходя, например, из его конкретной мутации ДНК в его конкретной опухоли. И вот эти новые инновационные методы терапии, они, конечно, являются, скажем так, у них меньше побочных эффектов. То есть принимая их, пациент может вести достаточно активный образ жизни. И мы знаем даже таких пациентов, знаете, опять же, я привожу пример рака легкого, который, проходя лечение, можно сказать, на какой-то момент ничем не отличаются от вполне себе активного здорового человека. Это очень здорово, потому что мы знаем, что традиционная терапия, это касается, например, химиотерапии, это очень агрессивное конечно же лечение, и пациент, зачастую, не может вести активный образ жизни. То есть мы к этому идём, у нас целый ряд есть таких препаратов, направленный на ряд видов онкологических заболеваний. Мы конечно всегда идём вперёд, разрабатываем, и здесь, пожалуй, поскольку у нас в компании много таких решений, как в качестве препаратов, одобренных в мире или в России, так и на ранних или поздних стадиях исследований. Тут основным приоритетом является, как быстро мы можем обеспечить доступ пациентов к этой прорывной терапии, которая призвана помочь многим-многим людям и просто совершить, я бы сказала, настоящую революцию в выживаемости от таких серьёзных недугов, как, например, онкологию. Когда-то ВИЧ, СПИД, от СПИДа тоже люди, скажем так, умирали, а сейчас люди достаточно длительно живут, мы знаем об этом. Это своего рода превратилось в заболевание, которым можно управлять. Мы верим в то, и мы не только верим, мы знаем, что и онкология превратится в такое заболевание, с которым можно жить просто долго. Во-первых, конечно, она будет всё лучше и лучше диагностироваться, и это приоритет для всех стран, и для Российской Федерации в том числе, это с одной стороны. Но с другой стороны, даже заболевание, которое обнаружено на поздних стадиях будет просто более эффективно лечиться с помощью этих новых методов иммунной биологической терапии, таргетной терапии, которые, по сути, обеспечивает подбор лечения под конкретного пациента.
Татьяна Минеева:
Это прекрасно, будем надеяться, очень хорошо, что вы об этом говорите, об этом должны слышать те люди, которых затронула, не дай бог, эта жуткая болезнь, и не затронула, чтобы было видно, что прогресс идёт. Большое спасибо, что вы этим так глубоко занимаетесь. Я понимаю, что не только время - это деньги, это ресурс и всё остальное. У меня такой вопрос. Всё-таки в инновации вы сказали, что много вкладываете и рядом с кластерами пытаетесь находиться, чтобы привлечь самое главное это научное сообщество, экспертов. А есть ли роль государства, именно государственной поддержки. Потому что я понимаю, когда предприятие крупное, в RnD вкладывает свои собственные средства. Каким образом, достаточно ли этого, происходит в вашем секторе экономики именно государственная поддержка?
Ирина Панарина:
Вы знаете, государственная поддержка необходима для развития инноваций, и во многих странах это есть. Я просто сначала расскажу пример, например, Швеции, а потом расскажу, может быть, как это происходит у нас.
Татьяна Минеева:
Да, лучше в сравнении, потому что мы понимаем, что это.
Ирина Панарина:
Почему я говорю про Швецию, во-первых, потому что у нас там столетняя история и, в принципе, многие наши инновации, они корнями в этой Швеции. Как я сказала, у нас там есть старейший научно-исследовательский центр, мы сотрудничаем с университетами. Швеция является второй страной мира в рейтинге инноваций, её вклады в инновации. Она действительно очень много в инновации вкладывает. Там даже есть специальный государственный совет по инновациям под председательством премьер-министра Швеции. Этот государственный совет спонсируют очень многие государственные лаборатории, нацеленные на инновации. Он поддерживает биотехнологические фармацевтические кластеры. То есть выделяется финансирование, как, кстати говоря, из государственных источников, так и из негосударственных источников, но в принципе, всё это объединяются в такую модель, она называется Triple Helix. Это такая модель, которая объединяет государство, индустрию, пациентов, прежде всего, государство, индустрию и пациентов. Естественно, и научные сообщества. И вот они сотрудничают все вместе для того, чтобы совершить такой прорыв в науке. К чему это всё приводит. Опять же, как пример. Например, сейчас работая с королевским университетом и биотехнологическим кластером при королевском университете, наша компания, например, разрабатывает абсолютно прорывную технологию регенерации сердечной мышцы после повреждения её инфарктом миокарда. Регенерация островковых тканей при диабете, диабетическая нефропатия. То есть это совершенно новые решения, об этом раньше люди и мечтать не могли, подобные состояния, они были приговором. Однако наука, и мы уже совсем в скором времени, это будет 20-21-й год, предложен такое решение, когда, на самом деле, орган, он может просто фактически себя реставрировать, если можно так сказать. То есть государство оказывает самое непосредственное влияние, давая стимулирование финансовое, способствуя созданию вот таких кластеров, стимулируя их экономически и финансово, различными совершенного мерами. Есть целый пакет и целый набор вот таких стимуляционных мер. Это очень важно. Такие, на самом деле, биофармацевтические кластеры создаются на протяжении нескольких лет.
Татьяна Минеева:
Ну конечно, это же нужно и инфраструктуру создать, и людей привлечь. И оборудование правильное купить.
Ирина Панарина:
Да, привлечь оборудование, дать людям экспертизу, потому что многие из этих инноваций происходят из стартапов. Эти стартапы нужно обучить, как не просто выдумывать какую-нибудь новую идею, как её можно коммерциализировать. То есть возникает идея.
Татьяна Минеева:
Кто потом её купит.
Ирина Панарина:
И кто потом её купит, это уже привлечение венчурного финансирования, это тоже очень важно. То есть создание вот такой экосистемы вокруг развития этой науки.
Татьяна Минеева:
Хорошо, а в России что. Давайте сразу перейдём, у нас не так много времени.
Ирина Панарина:
В России, мне кажется, что вот эта поддержка, она усиливается. В России разные есть биотехнологические, биофармацевтические кластеры. Может быть, самый известный из них, это Сколково. Я могу поговорить о нём, потому что мы сотрудничаем со Сколково.
Татьяна Минеева:
Сколково все знают, может быть, приведёте примеры каких-то других кластеров, которые...
Ирина Панарина:
Есть Калужский фармацевтический кластер, с которым мы сотрудничаем.
Татьяна Минеева:
В регионах всё-таки есть эти точки роста, они обозначены, как потенциал, там есть либо рядом какие-то заводы, производства.
Ирина Панарина:
Производство, университеты, конечно, потому что чаще всего эти кластеры...
Татьяна Минеева:
Потому что научное сообщество должно быть рядом.
Ирина Панарина:
Конечно, оно должно быть, талантливые люди, человеческий капитал, конечно, все эти идеи. На самом деле, я почему сказала Сколково, это не значит, что мы сейчас сотрудничаем только лишь со стартапами, которые являются резидентами Сколково. Это просто как база. Мы, например, в 2018г. запустили проект акселератор. Для нас это уникальная инициатива, которая поддерживается нашей глобальной кампанией, по сути, нацеленная на развитие российской науки. И это очень правильно, потому что все фармкомпании, они начинали с продажи своей продукции, сбыта её, потом многие построили производство, а следующий шаг, это всё-таки развитие науки, тем более, что у нас в России богатый человеческий потенциал.
Татьяна Минеева:
И очень хочется, чтобы он здесь остался, а не уехал.
Ирина Панарина:
Хочется, чтобы он остался, и всё-таки хочется усилить его навыками доведения инноваций до ума, до рынка, до стадии коммерциализации, это самое сложное. Потому что идей очень много.
Татьяна Минеева:
Идей много, согласна.
Ирина Панарина:
Идей много, мы сейчас многие такие стартапы поддерживаем. Я вам могу сказать, что мы здесь нашли прорывные очень идеи в России, а может быть, они, по сути, могут являться прорывным в таком мировом масштабе.
Татьяна Минеева:
Конкурентноспособность есть?
Ирина Панарина:
Есть конкурентноспособность, надо над этим работать, мы эти стартапы поддерживаем, оказываем им менторство. В прошлом году в конце года некоторые из них свозили даже в Кэмбридж на такой первый форум по инновациям, по прорывным технологиям и собрали там стартапы из разных стран мира. Из Китая, из Австралии были, из Вьетнама, Тайланда, из других стран для того, чтобы они могли друг другу эти технологии презентовать.
Татьяна Минеева:
То есть вы, представители бизнеса помогаете, как бизнес ангелы стартапам, помогаете какой-то инфраструктурой, поддержки, инвестируете, ещё и вывозите их на такие мировые известные форумы. Не должно ли это делать государство в системном плане, чтобы всё-таки бизнес занимался бизнесом, создавал нужную инфраструктуру, но всё-таки продвижением, инновацией на таком уровне всё-таки какие-то государственные программы? Я к тому, что не хватает в России, чтобы это было, как в Кембридже, как в Швеции, как вы говорите. Или мы туда идём всё равно?
Ирина Панарина:
Мы туда идём, просто в России не хватает истории. С того момента, как мы начали этим заниматься, не так много времени, на самом деле, прошло. Потому что вот эта экспертиза, которая есть в США и в Европе, она создавалась многими десятилетиями.
Татьяна Минеева:
То есть мы всё равно ещё позади. Прорывные все равно хочется, какие шаги надо сделать?
Ирина Панарина:
Смотрите, с одной стороны, недлинная история, с другой стороны, всё-таки для того, чтобы инновации были, для того, чтобы стимулировать развитие инноваций, нужно создавать полную экосистему, включая рынок сбыта, например. Потому что...
Татьяна Минеева:
Чтобы заказы были заранее на те инновации, которые ещё... Чтобы вкладываться в те идеи, проекты, где уже понятно.
Ирина Панарина:
Чтобы вклад в инновацию можно было окупить. Можно было предсказуемо понять.
Татьяна Минеева:
Вот эта система у нас, я так понимаю, не выстроена.
Ирина Панарина:
У нас этот рынок очень зарегулирован сейчас со всех сторон. Много очень инициатив, я уверена, вы слышали, вокруг регулирования ценообразования. Опять же, возьмём для сравнения рынок США. В США самые высокие цены не просто так. Там же больше всего, там очень много, это первая страна по инновациям в мире, там самые большие вложения. Многие компании именно там разрабатывают свои инновации. Почему, потому что при таком уровне цен этот рынок является очень выгодным, потому что инновации стоят огромных денег.
Татьяна Минеева:
Конечно.
Ирина Панарина:
Новый препарат один стоит примерно, выведение его на рынок с учётом всех клинических исследований, которые сработали, которые провалились, а в целом процент успеха не более 12 %. То есть на 1 молекулу стоимость в среднем 2 млрд. $, занимает это всё 10-12 лет.
Татьяна Минеева:
Да, я только хотела сказать, это ещё во временном, сразу прибыль не получишь, потому что 10-12 лет надо вкладываться.
Ирина Панарина:
Нужно, конечно, иметь возможность эти инновации окупить, а для этого должна существовать определённая система лек.обеспечения, возмещения этих, то есть покупки, фактически, государством этих препаратов. Для того чтобы можно было как-то просчитать свои риски. Поэтому США - это тот рынок, который видит эти инновации прежде всего. Во-первых, у них очень хорошо настроена система быстрого одобрения самых инновационных препаратов.
Татьяна Минеева:
Столько бюрократии нет, как в России.
Ирина Панарина:
Специальные процедуры есть. Наверное, бюрократия есть в любой стране, просто выработаны специальные процедуры ускоренного одобрения препаратов, если они являются жизнеспасающими. Если нет другой альтернативы, то известны случаи за 6 месяцев.
Татьяна Минеева:
Чтобы этот шанс был тем людям, которые болеют, сразу попробовать вылечиться.
Ирина Панарина:
Попробовать вылечиться, даже есть такие процедуры, когда на второй стадии клинических исследований уже регуляторный орган США признает препарат приоритетной, прорывной терапией и, скажем так, его регистрируют ещё до завершения третьей фазы клинических исследований для того, чтобы как можно скорее вывести, предложить это решение пациентам, помочь большему количеству пациентов. Поэтому рынок сбыта, он очень важен. Сама скорость попадания препарата на рынок, скорость регистрации и различные пути ускоренной регистрации, это тоже ключевое. И третье, это несомненно, защита прав интеллектуальной собственности.
Татьяна Минеева:
Прежде, чем перейти к следующему вопросу, дорогие друзья, хочу вам напомнить, что вы смотрите и слушаете в прямом эфире на Mediametrics передачу «Про дело». Мы сегодня говорим о вызовах фармацевтике. У нас в гостях эксперт, не побоюсь этого слова, член генерального совета Деловой России, Ирина Панарина. Мы в первой части нашей передачи очень детально обсудили инновационную поддержку, поддержку именно инноваций в сфере фармацевтике, потому что действительно, это очень дорогостоящий, по времени долгий процесс, и без системы государственной поддержки на примере других стран мы понимаем, что это просто невозможно. Ирина, уже вы затронули защиту интеллектуальных прав, я так понимаю, что тема тоже очень актуальная, важная. И мы, имея небольшое время, наверное, рассмотрим именно те акценты, которые нам необходимо поднять, этот вопрос для тех, кто нас смотрит. Для того, чтобы на площадке Деловой России вы смогли в комитете, либо как инициативу уже подавать. Защита интеллектуальных прав - вообще такая, наверное, во всех секторах экономики тема сложная. Как у вас обстоят дела, в чём там проблематика либо в чём есть какие-то маленькие победы?
Ирина Панарина:
Побед мало.
Татьяна Минеева:
Тогда говорим, как есть.
Ирина Панарина:
Говорим, как есть. Очень тяжело. Я вообще считаю, что это одна из самых главных угроз развития инноваций в Российской Федерации. Причём не только для выведения сюда всё большего количества инновационных препаратов для спасения большего количества жизней, а также и для создания инноваций здесь, российских инноваций. Потому что если мы хотим что-то иметь, мы должны быть способны это защитить. Что по факту происходит. По факту у нас, сейчас говорю, как есть, есть международные компании, они выводят свои инновационные препараты, защищённые патентами. Есть российские компании, которые эти патенты нарушают и регистрируют свои препараты до окончания патентной защиты оригинатора. Система работает сейчас таким образом, что это сделать возможно, потому что нет какой-то системы проверки на момент регистрации, действует патент на эту молекулу или не действует, и нет, скажем так, такого права компании, которая подает на регистрацию, обязанности подтвердить, что она ничьи патентные права не нарушает. То есть таким образом регистрируются, например, препараты с нарушением патентных прав правообладателя. Потом регистрируется ещё к тому же и цена. А поскольку по законодательству это цена на воспроизведённый по факту препарат должна быть зарегистрирована на определённый процент ниже, скажем, на 20 %. То потом уже именно вот эта молекула, вновь зарегистрированная, именно эта цена, она используется для государственных закупок. То есть мы имеем ситуацию, когда зарегистрирован фальсификат, но по цене даже оригинатор обязан поставлять по сниженной, в этом случае на 20 %, это то, что просто происходит по закону. То есть оригинальная компания не может поставлять по такой цене, то есть, фактически, происходит демпинг на рынке. И тут у нас происходит очень много задержек с, фактически, доступом, задержек самими тендерными процедурами. И просто пациенты ждут очень долго перед тем, как они могут получить препарат вследствие всех вот этих нарушений. Сейчас у нас порядка 30 судебных тяжб по нарушению патентных прав. Они касаются, там разные предметы, они касаются, может быть, требования компании выдать ей принудительную лицензию на препарат. То есть когда другая компания требует у оригинатора выдать ей принудительную лицензию. Это может также касаться некоторых так называемых вторичных патентов. В общем, очень много всего, но порядка 30 судебных тяжб, и в них участвуют практически все международные фармацевтические, крупные международные фармацевтические компании. Причём из 30 дел порядка 18 по одной и той же российской компании, которая является таким нарушителем интеллектуальных прав.
Татьяна Минеева:
То есть вы все объединяетесь, это как проф сообщество у вас.
Ирина Панарина:
Да, мы объединяемся, но нашего объединения пока недостаточно для того, чтобы сделать главное. Внести изменения в закон.
Татьяна Минеева:
А в чём проблема? Вас не слышат, кто-то имеет интерес, почему нельзя, тем более, у вас есть опыт в понимании, как устроено всё в развитых странах, как именно там всё это просто сделано. Это же всё ложится на ваши плечи. Это время, это деньги, это юристы, это походы по судам. О каком инвестиционном климате мы можем говорить, о каких вложениях в инновации.
Ирина Панарина:
То есть это всё время оценка дальнейших инвестиций, вообще привлекательности России, как...
Татьяна Минеева:
Конечно, мы говорим про иностранных инвесторов и всё остальное. Вот как нужно, какие шаги нужно сделать, чтобы это было поддержано? На каком уровне либо что.
Ирина Панарина:
На самом высоком уровне. Мы очень много таких шагов делаем через разные ассоциации, через разные ведомства, потому что у нас есть своя профессиональная ассоциация. Плюс есть совет по иностранным инвестициям, который очень активен и слышит нас. Было дано несколько поручений по внесению изменений в законодательство, в частности, для того, чтобы не допустить регистрации препарата до истечения патента, если на то нет согласия патентообладателя, также не допустить регистрации цены до истечения патента.
Татьяна Минеева:
То есть какие-то маленькие шаги делаются, но в целом государство не развернулось в эту сторону.
Ирина Панарина:
Они пока, к сожалению, на бумаге, мне кажется, что здесь просто надо понять, что конечно, есть политика протекционизма, она есть, несомненно. Но с другой стороны, если не будет защиты инноваций, то инноваций местных тоже не будет. Здесь политика протекционизма, как мне кажется, она иногда встает на пути внедрения этих очень необходимых изменений в законодательную базу. Я не могу сказать, что мы совершенно стоим на месте. Например, есть уже замечательная инициатива Роспатента по созданию патентного реестра. Без патентного реестра невозможно будет проверить при регистрации препарата есть ли действующий патент на данный или нет его. То есть нужно иметь некую базу, как это есть во многих развитых странах. У Роспатента такая инициатива есть, в результате плодотворной работы, которая, в том числе, велась и нами, и многими другими компаниями, ассоциациями. Но опять же, сам по себе реестр этой проблемы не решает. Хорошо, будет некая база данных, будет понятно при регистрации, нарушается патент тот или иной или не нарушается. Но если законом не будет закреплено, что нельзя регистрировать без разрешения патентообладателя до истечения патента, то толку в этом будет мало. Поэтому, мне кажется, что здесь уже очень большая работа ведётся с Минэкономразвития, с Минздравом, Роспатентом. Как-то нужно всем уже объединиться, мне кажется, и предпринять те действия, которые много раз уже обсуждались. Там буквально по пунктам 1, 2, 3. Уже уверенности будет гораздо больше.
Татьяна Минеева:
Ну и потом, у нас же майские указы президента есть, национальные проекты, здравоохранение, один из проектов, где сейчас как раз все эти дорожные карты формируются. То есть, наверное, и от Деловой России тоже вам не помешает, как члену генсовета конкретно там зафиксировать те шаги, которые необходимо сделать в вашей отрасли. Потому что если национальные проекты запущены, то что же тогда внутри должно этих национальных проектов быть. Конечно же, изменения законодательства в этой части.
Ирина Панарина:
Да, но там очень много всего в национальных проектах. Ведь поставлена цель по снижению смертности, и тут каждый иногда понимает это по-своему, каким образом можно этого достичь.
Татьяна Минеева:
Там есть развитие вообще в целом предпринимательства.
Ирина Панарина:
И экспорта, и развития.
Татьяна Минеева:
И международная кооперация, то есть всё это, в принципе, в некоторых.
Ирина Панарина:
И развитие инновационных секторов российской экономики.
Татьяна Минеева:
Да, и всё это про качество жизни, всё-таки нужно людей спасать, поэтому, я думаю, что совместными усилиями.
Ирина Панарина:
А главное - согласованными.
Татьяна Минеева:
Да, со всех площадок делать так, чтобы бизнес был услышан. Вчера провели прекрасный форум с Владимиром Владимировичем Путиным и поддержали некоторые идеи, особенно и по аптекам, интернет аптеки, лидер на рынке выступал. Я думаю, что, к сожалению, нет всех возможностей на первое лицо каждый день Владимиру Владимировичу задавать такие вопросы, чтобы сразу давались поручения. Но системная работа, я думаю, что с таким энтузиазмом, с привлечением всех ресурсов, и ассоциации отраслевой, и Деловой России, и международного опыта.
Ирина Панарина:
И местных игроков тоже, потому что, мне кажется, что возвращаясь к инновациям и к защите прав интеллектуальной собственности, мы все должны понимать, что если этот рынок будет непривлекателен даже для вывода сюда инновационных препаратов, то на сегодняшний день рынка для локальных компаний не будет. Ведь у нас локальные компании в основном специализируются на воспроизведенных препаратах. То есть после того, как оригинатор вывел на рынок препарат, он инвестировал в его продвижение, в образование врачей, потому что нужно донести, это стоит денег, инвестиций. Потом выходит локальная компания с воспроизведенным препаратом. Пока своих доморощенных препаратов инновационных у нас мало, очень мало. Мы сейчас только к этому идём. И это тоже надо защищать для того, чтобы тот, кто инвестирует, был уверен в том, что у него будет его законное время для того, чтобы окупить эти вложения. Поэтому это нужно абсолютно всем. Я всегда отмечаю это, как основную угрозу инвестиционной привлекательности. Это, конечно, не только касается фармацевтической индустрии, но прежде всего, я говорю о своей индустрии, потому что это высокоинновационная индустрия. И инноваций так много сейчас, мы идём совершенно новым решением от таблеток к препаратам, к нанокапсулам, которые позволяют человеческому организму самому производить препараты тогда, когда это нужно. Представляете.
Татьяна Минеева:
У меня в голове это пока не укладывается.
Ирина Панарина:
Мы к этому идём.
Татьяна Минеева:
Это тот вызов, тот тренд, который...
Ирина Панарина:
Совершенно верно.
Татьяна Минеева:
А в России непосредственно у вас есть производство?
Ирина Панарина:
Да, у нас одно из самых больших производств, на самом деле, один из самых крупных шведских инвесторов, потому что мы в 15-м году открыли свой завод в Калужской области. Мы очень-очень много денег туда вложили, страшно сказать.
Татьяна Минеева:
В общем, вы в этом кластере находитесь.
Ирина Панарина:
Мы находимся в Калужской области.
Татьяна Минеева:
Точка роста.
Ирина Панарина:
Да, и очень благодарны Калужской администрации за всю поддержку, которую они нам оказали сейчас.
Татьяна Минеева:
Во всех рейтингах номер один. В топ-10 всегда по инвестиционному климату.
Ирина Панарина:
Уже 80 % своего портфеля мы производим на своём заводе. И кстати, сейчас мы занимаемся трансфером технологий для производства по полному циклу четырёх инновационных препаратов. Хочу сказать, что трансфер технологий - тоже инновация, особенно когда это касается некоторых препаратов, очень сложных для производства, высокотоксичных препаратов. И кстати, из этих четырёх препаратов, которые мы будем производить, один из них, это такая таргетная онкологическая терапия. И здесь у нас будет одна лишь из трёх в мире производственных площадок, которая будет производить этот препарат до готовой лекарственной формы, по полному циклу. Это, конечно, большая гордость, и это очень такие сложные технологичные процессы для того, чтобы перенести сюда, сделать трансфер этих технологий. Тоже стоит достаточно больших инвестиций. И мы в это вкладываемся, кстати говоря, в рамках специального инвестиционного контракта, который мы тоже...
Татьяна Минеева:
Тоже элемент господдержки, всё-таки есть государственная поддержка. Есть ли в план открытие новых производств в Российской Федерации?
Ирина Панарина:
У нас пока нет, нам бы своё догрузить.
Татьяна Минеева:
Понятно. Не так много времени осталось, к сожалению. Какие ещё вызовы, какие возможности, что в ближайшие 5-10-20 лет именно в сфере фармацевтики, что мы можем ещё ожидать? Давайте про хорошее.
Ирина Панарина:
Я считаю, что, в принципе, позитивного очень много.
Татьяна Минеева:
Может быть, не обязательно это ваша компания занимается, но именно.
Ирина Панарина:
Я считаю, я скорее хотела бы о возможности сказать. Самая главная возможность, это конечно, внедрении всеобщего лек.обеспечения. То есть тогда, когда мы переходим от того, что имеем сегодня, не более 20 % пациентов получают бесплатное лечение к тому, что есть во всех развитых странах. Мы, кстати, к ним стремимся, потому что мы стремимся войти в клуб 80+, а это развитые страны, которые вкладывают достаточно большие средства в здравоохранение.
Татьяна Минеева:
С новой пенсионной реформой мы стремимся ещё больше. Мотивирует. Очень хочется войти.
Ирина Панарина:
Это, конечно, будет делаться постепенно. Я не знаю, как это можно сделать без дополнительных финансовых вложений. Здесь, наверное, всё-таки придётся переходить на принципы страховой медицины. Так или иначе, если мы хотим создать такую систему, я думаю, что без неё, без системы широкого лекарственного обеспечения мы не сможем достичь вот этих результатов по увеличению продолжительности жизни. Просто таких примеров в мире нет. Потому что все те примеры, которые есть, это страны, которые тратят на здравоохранение от 7 до 15 % + (в случае США) ВВП на здравоохранение. У нас в Российской Федерации меньше 3 % в этом году и 3,5 в следующем. Финансируют, таким образом полностью или частично покрывая затраты на здравоохранение для своих граждан. Понятно, что для этого должны быть источники финансирования, чаще всего это налоговая база, чаще всего. Но, в принципе, различные комбинации есть. Мне кажется, что это как раз приведёт к тому, что люди будут лечиться правильнее, они будут наблюдаться у врача для того, чтобы хотя бы получить бесплатный рецепт. Они будут заниматься меньше самолечением, это приносит огромный вред людям, именно самолечение. У нас многие к этому прибегают, к сожалению. Потому что они просто вместо того, чтобы пойти к врачу, они приходят в аптеку, там что посоветуют, то купят. Поэтому здесь, мне кажется, это приведёт к такому положительному развитию, во-первых, позволит достичь вот эти цели поставленные, приведёт к очень положительному развитию этого рынка фармацевтического. Он очень не маленький, он как-то замедлился у нас в последнее время. Но в долгосрочной перспективе сильно повысится инвестиционная привлекательность. Потому что когда такая система есть, то как-то увеличивается рынок сбыта, и от этого сама инвестиционная база увеличивается, по-другому начинаем оценивать потенциал этого рынка. В нём большой потенциал, но сейчас этот потенциал основывается на недопеченных пациентах, на неотвеченных потребностях. Вот если подкрепить эти неотвеченные потребности.
Татьяна Минеева:
Их намного больше, чем возможностей. Ирина, время у нас заканчивается. Конечно, хотелось спросить раза в 3-4 больше, чем спросила, потому что ответы развёрнутые. Действительно, спасибо большое за такое экспертное заключение, мнение, именно тех проблематик, которые в области фармацевтики есть, предложения, и тренды, и международный опыт. Поэтому однозначно ещё раз приглашаем уже, может быть, по более узким вопросом для того, чтобы так широко раскрывать для наших теле- радиослушателей, которые кто-то в этом работает, кто-то планирует. Это не только бизнес, это как раз студенты, которые учатся. У нас очень много молодёжи, которая, хотелось бы, чтобы в этих кластерах занималась наукой, и не выезжали наши главные мозги за рубеж. Поэтому большое спасибо. Ещё раз ждём.
Ирина Панарина:
Спасибо большое.
Татьяна Минеева:
Дорогие друзья, это было Ирина Панарина, член генерального совета Деловой России, генеральный директор «АстраЗенека», крупнейшее предприятие в области фармацевтики. Мы сегодня говорили о проблемах в данной отрасли, о вызовах, о перспективах, о государственной поддержке инноваций, о трансфере технологий. Поэтому если вы в прямом эфире нас не смотрели, обязательно послушайте в записи. Ведущая была я, Татьяна Минеева, оставайтесь с нами, увидимся через неделю. До свидания.