Елена Женина:
В эфире программа «Anti-age медицина». С вами я, Елена Женина, и гость моей сегодняшней программы Забненкова Ольга – кандидат медицинских наук, врач-дерматолог, косметолог, доцент кафедры РУДН, член экспертного совета по ботулинотерапии, медицинский эксперт Galderma, Merz Pharma. Говорить мы сегодня будем о нейротоксинах в современной практике. Безусловно, речь пойдет о косметической косметологии. Наверное, мы обсудим то, что применяется у нас, то, что применяется за рубежом, о разных школах. Но начать мы с Ольгой решили с развенчания мифов.
Ольга Забненкова:
Не развеять мифы – развеять страхи.
Елена Женина:
Развеять страхи, потому что очень многие пациенты боятся нейротоксинов, очень многие доктора не владеют информацией, что за препарат, где он используется, потому что практика его применения достаточно широка: это неврология, урология, стоматология, эстетическая косметология. Это уже та малая зона, очень приятная, но по сравнению с теми дозировками, которые используются в областях, которые я сейчас перечислила, мы в эстетической косметологии применяем совсем маленькие дозы.
Ольга Забненкова:
Мало того –задать немножко темп. Когда спрашивают: «С какого возраста можно использовать токсин?», мы всегда честно отвечаем: «С двухлетнего возраста», по показаниям. В современных тенденциях в первую очередь мы уходим от слова «токсин», мы называем препараты-нейромедиаторы. Если выбирать из всех препаратов, которые мы используем в эстетической медицине, препараты-нейромедиаторы – это самые-самые безопасные методики и самые-самые безопасные препараты.
Елена Женина:
Безопасные, потому что они проверены годами, проверены временем, есть практика применения, есть in vivo, in vitro, и мы понимаем, что это препарат, который помогает не только справляться с эстетическими проблемами, но и с серьезными неврологическими, физиологическими проблемами.
Ольга Забненкова:
В первую очередь это лекарственные препараты. Прежде чем попасть на эстетический рынок для лечения пациентов, они прошли, как минимум, 15-20 лет клинических исследований, которые доказали их безопасность и эффективность. Очень забавно слушать рассуждения (в кавычках) «специалистов», когда спрашивают: «Вы имеете опыт работы с этим препаратом? У вас есть образовательный опыт?» Оказывается, что нет. Рассуждают больше всего и громче всех те, кто никогда этим препаратом в своей практике не работал, и даже не прослушал начальных этапов обучения. Поэтому наша задача сегодня ― рассказать, может быть, о механизмах действия, а может быть, для чего вообще эти препараты создавались.
Самый первый препарат, который появился, назывался окулином, сейчас мы знаем его под названием ботокс, но изначально он назывался окулином, потому что препарат использовали для лечения косоглазия. По-видимому, случайно введя препарат не только глубоко для восстановления положения глазного яблока, но и ещё расслабив круговую мышцу глаза, врачи увидели, что исчезают морщины, и неизвестно, что женщин больше порадовало: исчезновение морщин вокруг глаз или нормализация функции зрения. Таким образом препарат попал в эстетику. Это один из самых эффективных препаратов неврологии. 80 % всех препаратов используется именно в неврологии, эстетика составляет очень маленькую долю. В случае не совсем корректного введения мы иногда видим немножко комичные лица, но важно помнить, что всё поправимо. Единственная причина почему мы видим этих пациентов – они не обратились к своему лечащему врачу за дополнительной коррекцией.
Почему препарат безопасный? В первую очередь, вводятся минимальные дозы. Представьте: из 1 г нейромедиатора создают все-все-все флаконы препарата ботокс, которые используются во всем мире, неврологии, эстетике, офтальмологии и других областях. Мы с косметологами иногда смеемся: мы работаем, как нам рекомендовал президент – нанотехнологиями. У нас действительно не просто микродоза, а доза 10 в минус девятой степени, и при этом такая высокая эффективность препарата, потому что препарат избирательно воздействует только на нервные окончания, которые подходят к мышце или к потовой железе. Поэтому, трудно даже представить, что доктор, как обычно говорят, «шарлатан», и ввел не туда. С токсинами работают врачи выше среднего уровня, а препарат, куда бы его не ввели, будет циркулировать и будет взаимодействовать только с нервным окончанием. Что самое интересное, я иногда слышу, что два дня не ложиться, голову не мыть, физические упражнения отменить… Доказано, что препарат полностью попадает в нервные окончания (в зависимости от исследования) от 30 минут до 60 минут, то есть через 60 минут препарата нет.
Елена Женина:
Диффузия прекращается и начинается процесс отмирания аксона.
Ольга Забненкова:
Может быть, страхи и связаны с тем, что препарат куда-то пропадает. Он никуда не пропадает, он остается изолированно, локально в одном месте. Причем, что удивительно, препарат имеет высочайшее сродство с нервным окончанием, поэтому, когда говорят «Семь раз отмерь и один раз отрежь», ― это именно про нейромедиаторы. Если ты препарат уже ввел, то обратного пути у тебя уже нет. Только молодеть, становиться красивым.
Елена Женина:
Результат ты увидишь сразу, да, а отмену результата ― только спустя полгода, когда восстановится нейромедиативная связь.
Ольга Забненкова:
Что интересно, мы раньше считали, что нервное окончание повреждается, сейчас доказано, что оно остается абсолютно неповрежденным. Препарат проникает внутрь нервного окончания и, по сути, разрушает белок. Почему его называют нейропротеином? Он – как протеаза, как фермент, он разрушает специфический белок, который необходим для передачи импульса. Звучит, может быть, немножко сложно, но важно понимать, что и мышца остается интактной, и нерв остается абсолютно интактным, ― нет вещества, которое позволяет проводить, соединить, передать импульс с нерва на мышцу и вызвать мышечное сокращение. Какую бы дозу не вводили, маленькую или большую, через 1,5 месяца абсолютно у всех начинают появляться новые нервные окончания и восстанавливается нервная передача. Поэтому, если вдруг вы недовольны результатом, можете абсолютно спокойно подождать 3-4 месяца и функция мышцы полностью восстановится. Но, поверьте: если бы было много недовольных, наверное, такое количество процедур не проводилось бы. Количество положительных эффектов настолько велико, и техники, и тактики введения настолько отработаны, ― бывают, конечно, редкие, казуистические случаи нежелательных явлений, но в целом это самый безопасный препарат, и он очень прогнозируемый. Возможности, которые он дает, наверное, не дает больше ни один препарат.
Нейромедиаторы не убирают морщины; основная цель введения препарата – предотвратить формирование морщин.
Елена Женина:
Я считаю, что это самый лучший препарат в эстетической коррекции с самым быстрым и самым пролонгированный результатом. Более того, препарат, как Оля правильно сказала, применим для любого возраста, и чаще всего я рекомендую к применению при первых статических морщинах, которые появляются на лице, потому что он позволяет сохранить лицо молодым.
Ольга Забненкова:
Абсолютно точно! Мы подошли к тому, как менялось наше мировоззрение по взглядам на препараты. Мы начинали работать 20 лет назад. Тогда считалось, что, если у женщины начинались морщины, надо было подождать. Мы им предлагали: подождите, они сформируются и вот потом мы вас вылечим. Потом оказалось, что нет необходимости ждать. В чем иногда бывают претензии пациентов, и, может быть, недопонимание врачей, которые начинают? Нейромедиаторы не убирают морщины; основная цель введения препарата – предотвратить формирование морщин. Сейчас отношение к нейромедиторам – назовем их так сильно, чтобы было понятно, о чем речь – абсолютно поменялось. Мы убираем не морщины, мы убираем негативную мимику. Сейчас поменялись дозировки, мы стали работать меньшими дозировками с сохранением белков. Да, пациенты отмечают, что эффект стал чуть короче, но он не стал короче, просто дозы уменьшись. Но введение препарата позволяет убрать негативную мимику, убрать следы угрюмого лица, усталого лица, что очень важно. Мы иногда пациентам говорим: «Вы знаете, что вы увидите в первую очередь? Вы увидите, что люди вам начнут улыбаться». Как в мультфильме «Улыбка», когда ты входишь в комнату и у тебя расслабленное лицо, тебе отвечают тем же самым.
Сейчас нейромедиаторы очень часто используются именно для коррекции состояний, близких к депрессии, когда человек считает, что все плохо. Устраняем мимический паттерн, то есть тонус депрессивных мышц, это не только область межбровья, но и опущенные углы рта. Автоматически ты чувствуешь, что почему-то мир начинает тебе улыбаться. Я использую этот препарат в том числе для себя, поэтому знаю на собственном опыте. Когда я блокирую, допустим, нижнюю часть лица, блокировка позволяет корректировать и овал лица, и тяжи, платизмы, которые не дают выглядеть шее достаточно молодо, и я чувствую по себе, что у меня лицо начинает сразу улыбаться. Потому что, когда мы убираем тонус мышц-депрессоров, то есть мышц, которые опускают ткани, автоматически включаются мышцы-сгибаторы, мышцы, участвующие в улыбке. Ты улыбаешься, у тебя внутри все улыбается, тебе начинают улыбаться, и мир действительно становится другим.
Елена Женина:
На эту тему было очень большое исследование в Великобритании, как раз, про прямую и обратную связь нейротоксинов на организм человека. В одной из рекомендаций было написано, что лечение депрессии очень хорошо проходит с нейротоксинами.
Ольга Забненкова:
Как всегда, у медали две стороны. Бывают ситуации, когда пациенты в депрессии, для них эффективность токсина ниже, мы таких пациентов обязательно параллельно ведем вместе с неврологами и психиатрами. Но для пограничных состояний, а их достаточно много, это, действительно, фантастический результат.
Елена Женина:
Во всяком случае, стресс действительно снимается, как Ольга верно сказала, ты начинаешь улыбаться – и все вокруг тебе начинают улыбаться в ответ. Действительно, всё, что происходит вокруг, видится в другом свете. Мы сейчас ни в коем случае не агитируем и не говорим, что это панацея, но, на самом деле, как один из вариантов посмотреть на мир другими глазами.
Ольга Забненкова:
Не надо забывать, что токсины могут использоваться в направлении, которое доставляет массу дискомфорта пациентам, это повышенное потоотделение. Если девочки нередко, но чаще всего обращаются к нам в мае, в июне, когда становится жарко, то зима – это время мужчин. Пиджаки, переговоры, ты должен чувствовать себя абсолютно комфортно и не думать о том, потеешь ты, не потеешь, есть аромат или нет. Данная процедура позволяет абсолютно безопасно, без токсических воздействий, как действуют, допустим, антиперспиранты, воздействуя на кожу, не вызывая раздражение, нормализовать потоотделение.
Что удивительно, очень часто приходится сталкиваться с вопросом: а не влияет это на потоотделение? Нет, потому что особенность нейромедиаторов в том, что они блокируют избыточную активность – блокируют как избыточную активность мышцы, так и избыточную активность потоотделения. Спросите пациента: «Как Вы считаете, когда Вы потеете, тело охлаждается за счет потоотделения в области подмышек или тела целиком?» Человек, не имеющий отношения к медицине, скажет: «Конечно, я весь потею, поэтому я остываю». Поэтому, когда мы вводим в области подмышечных впадин, и нередко мы работаем в области стоп и ладоней, что тоже бывает актуально для наших пациентов, то мы убираем патологически избыточное потоотделение, которое часто связано с психоэмоциональным состоянием. Проводились исследования, показавшие, что блокада даже одной подмышки автоматически уменьшает потоотделение на другой стороне – настолько психологически зависит правая сторона от левой. Тому, кто хочет попробовать сравнить эффект, можно, конечно, провести процедуру с одной стороны, но большая часть пациентов проводят её с обеих сторон. Эффект очень стойкий, длительный, и, что важно, при повторных инъекциях выключается патологический круг: я волнуюсь – усиливается потоотделение – я волнуюсь ещё сильнее – оно ещё сильнее усиливается. Так что есть зоны, области применения токсинов, о которых, может быть, многие и не подозревают, но без них не обойтись.
Можно также поговорить о зонах редких, может быть, для слушателей наших, но стандартных для врачей, это работа с жевательными мышцами. Нейротоксин позволяет корректировать бруксизм. Частично методики пришли из Азии, но нашим неврологам эти методики были знакомы давно, потому что неврологи и стоматологи используют токсин для снижения повышенного тонуса жевательных мышц. Почему это важно? Во-первых, это сохранение зубочелюстной системы. Повышенная стираемость зубов, ведь, вопрос не только скрежета по ночам, когда мы мешаем нашей половине, но и возможность сохранить зубы и суставы в нормальном состоянии.
С эстетикой бывает небольшая сложность, потому что меняется мода на лица. Лет 5-10 назад в моде были славянские лица с красивой скуловой зоной, но с более узкой нижней челюстью. Сейчас вернулась мода на Анджелину Джоли, раньше были только губы, сейчас – структура лица. В тренде уже чуть более квадратные лица, сейчас даже пытаются огравировать, то есть усилить угол челюсти, поэтому по эстетике мы сейчас меньше стали корректировать в силу того, что поменялась тенденция на модные лица. Не знаю, хорошо это или плохо, но мы все равно смотрим, что должно быть.
Елена Женина:
Пациенты приходят с запросами, и, безусловно, запрос должен быть реализован врачом. Поэтому мы всегда учитываем то, что просят.
Ольга Забненкова:
Я бы и согласилась, и не согласилась. Пациент приходит с запросом, но задача врача уметь говорить «нет», если в реализации запроса нет необходимости. Поэтому иногда мои пациенты обижаются, когда я отказываю: «Я не выполняю такие запросы. Если Вы знаете, что Вы хотите, я Вас научу, колите себя сами». Вы приходите к врачу за лечением, врач определяет необходимое вам лечение. Вы можете быть с этим не согласны и найти другого врача, это ваш выбор, но спорить, убеждать и заставлять проводить процедуру, которая вам не показана, на мой взгляд, нецелесообразно.
Вернемся к вопросу, насколько безопасно. Часто пациенты спрашивают, не велики ли дозы? Общее правило работы с нейромедиаторами в том, что дозы используются минимально эффективные. Любой врач, который берет препарат, введет вам минимум дозы, которая статистически выбрана за 20 лет. Поэтому, как правило, мы приглашаем пациентов на докоррекцию, на дополнительное введение. Каждый пациент, которому проводится терапия, имеет на руках информированное согласие, где указана серия препарата, номер препарата, дозы препарата, и, поверьте мне, все дозы согласованы с этическим комитетом, Минздравом, мы работаем в рамках правового поля. Тем не менее, приходится сталкиваться с тем, что пациенты считают, что препарат токсичен, поскольку называется токсином. Откуда это вообще пошло? Действительно, при отравлении грибами и кровяной колбасой люди умирали, но они умирали не от токсичности, а от того, что расслаблялись мышцы и люди не могли дышать. В настоящее время даже если попытаться отравиться, то точно не препаратом, потому что его нужно так много, что лучше найти какой-то более простой способ. Никто не умирает от токсина, с ним дышат три недели, потом все восстанавливается.
Единственный минус у пациентов: у них на всю жизнь нечувствительность к препарату. Они будут взрослеть с морщинами, и помочь им не сможет ни один доктор. Препарат не попадает ни в печень, ни в сердце, он не попадает в мозг. Единственный способ попадания препарата в мозг – непосредственно ввести в черепную коробку. Препарат не проникает, если говорить научно, в гематоэнцефалический барьер, при введении он остается в нервном окончании, он там остается, там разрушается и исчезает. Через две недели вообще препарата нет. Хотя, очень часто приходится слышать, что препарат распространяется с током лимфы, крови. Не распространяется, и по ходу нервов не распространяется. Это лекарственный препарат, про который все известно. Не пользуйтесь домыслами, читайте научную литературу!
Препарат не попадает ни в печень, ни в сердце, ни в мозг. Он не распространяется с током лимфы, крови. при введении он остается в нервном окончании, там разрушается и исчезает. Через две недели препарата вообще нет.
Елена Женина:
Либо доверяйте врачам, которым Вы действительно готовы доверять.
Ольга Забненкова:
Что касается возможностей препарата, то мы затронули очень интересную тему его работы в нестандартных зонах. Это не только жевательная мышца и бруксизм, но также препарат используется и для коррекции фигуры. Выполняются инвазии, где фенотипически короткие и плотные голени; препарат используется для уменьшения объема мышц голени, для того чтобы ноги казались более стройными и более длинными. На мой взгляд, лучше девочку с детства отдать в балет, но ждать приходится достаточно долго, лет 10-12, прежде чем ноги поменяют свою форму, с токсином все гораздо быстрее и очевиднее.
Также токсин используется для лифтинга груди. За счет чего происходит лифтинг? Препарат не влияет на молочную железу никоим образом, она не растет и не увеличивается, но за счет того, что расслабляются грудные мышцы, меняется позиция плечей. Мы все немножко сутулые, и грудные мышцы, большая и малая, дают небольшое сведение плечевого пояса внутрь. Когда мы расслабляем мышцы – расправляется плечевой пояс и грудь поднимается. Конечно, процедура не для 10-го номера, а для небольшой груди, максимум, 2-й размер, но подъем уровня сосковой линии достигает полутора сантиметров, то есть достаточно значительно. Другой вопрос, насколько безопасно введение и кто имеет право делать? Технически это проводят только неврологи, эстетисты не имеют права работать с этой группой мышц; если вдруг у Вас возникнет желание, то надо найти опытного невролога.
Елена Женина:
Очень хорошо проходит работа с трапециевидными мышцами, тоже можно рассказать.
Ольга Забненкова:
Да, действительно. Мало того ― очень часто зажимы, головные боли связаны именно с напряжением трапециевидной мышцы. Как у любой, наверное, методики есть две стороны: эстетическая и медицинская. Я пытаюсь не уйти в медицину; есть возможность использовать препарат в нашей эстетической практике, но это зона работы неврологов. Но, как побочный эффект, действительно, меняется форма шеи, шея становится более длинной, более, что называется, лебединой. Но сначала должен посмотреть невролог: состояние суставов позвоночника, насколько есть подвывихи, остеохондрозы. Всё-таки, мышцы ― это каркас, расслабление мышц должно быть дозировано.
Почему боятся токсинов? Всегда кажется, что результат непрогнозируемый. Абсолютно прогнозируемый результат, для Вас правильно должны подобрать дозы. Изначально токсин использовался для расслабления мышцы, а сейчас для нас норма использовать токсин для лифтинга. То есть, расслабляя мышцу, мы поднимаем. За счет чего?
Елена Женина:
Давайте, на этом моменте остановимся немного подробнее. Действительно, уже есть мнение, сформировавшееся годами, что токсин расслабляет, а тут вдруг лифтинг. Как это, откуда, как работает? Мне хотелось бы, чтобы мы этот вопрос тоже осветили.
Ольга Забненкова:
Я начну с простых и понятных зон, а потом мы перейдем на чуть более сложное.
Есть фантастическая методика, она пришла из Кореи, техника называется Open Eye. Наши неврологи, которые давно работают с токсином, знали эту методику. Что это за методика и что она позволяет получить? С возрастом в силу нарушения зрения тонус круговой мышцы глаза, которая формирует гусиные лапки, повышается. Поэтому, если видите, что с возрастом люди щурятся, это означает у них повышение тонуса круговой мышцы глаза. Если ввести минимальные дозы препарата, мы называем «техника влажной иглы», то есть, там даже не препарат, а следы препарата, то, после введения препарата в область уголка глаза мышца расслабляется. Это никак не влияет на функцию глаза, но глаз становится очень красивый, ладьевидный, как в молодости, глаз лани. Как отмечают пациенты, что меня лично как врача радует, уже через час, хотя мы бы знаем, что препарат действует до двух недель, уже пациент звонит и говорит: у меня ощущение отдохнувших глаз. У нас напряжение, мы всё время прищуриваемся, а эффект расслабления мышцы глаза наступает уже где-то через час-полтора, и пациенты говорят: я спокойно стала смотреть, у меня ушел тонус. Данная методика используется для лечения блефароспазм, есть такая физиологическая слепота, когда очень выражен тонус круговой мышцы глаза и пациенты не могут открыть глаза. Неврологи великолепно справляются с этой техникой, благодаря токсину, но мы используем небольшую дозу в эстетике. Опять же, всего 20 % применяют дозировку для техники «Открытого глаза».
Методики расслабления мышцы с целью подъема используются достаточно широко. Например, кисетная морщина верхней губы. Когда морщинки ещё не сформированы, чуть-чуть начинают формироваться, у пациентов с повышенным тонусом круговой мышцы рта, именно хоботковой части, небольшие капли препарата позволяют не только предотвратить формирование морщин, но даже подразвернуть верхнюю губу. Можно представить, что, как говорят, «губы поджаты», а их в принудительном порядке расслабляют, мы говорим: «Пушите губы, расслабляйте». Губы становятся более открытыми. Мы работаем с круговой мышцей глаза под бровью; круговая мышца глаза опускает бровь, и, вводя небольшие дозы препарата, мы убираем тонус, которым мышца тянет вниз, за счет чего бровь поднимается. Поменялись техники работы в области лба; раньше мы пытались достичь абсолютно гладких лбов, что всегда сопровождалось опущением бровей. Сейчас, работая на минимальных дозах, мы находим такую дозу, которая расслабляет лобную мышцу и уменьшает видимость морщин, но при этом оставляем порции волокон активными. За счет этого брови поднимаются и появляется очень красивый взгляд.
Раньше, когда мы работали препаратом, мы все считали возрастные изменения, избыток верхнего века абсолютным противопоказанием для введения, потому что мы можем опустить брови. Сейчас, работая в технике круговой мышцы глаза, технике Open Eye, мы можем выбирать токсин. У нас сейчас 6 зарегистрированных токсинов, и мы можем выбрать как из 3-х европейских, это ботокс, диспорт, ксеомин, так и российские, релатокс, например. Не надо забывать, что есть наши, российские препараты хорошего качества. Очень многие пациенты, попробовав разные препараты, отдают предпочтение именно релатоксу. Плюс, у нас ещё два: один китайский, один азиатский. То есть, на любой вкус, на любую активность можно подобрать: пожестче, помягче. Мы сейчас работаем с очень большим успехом и я, отсматривая фотографии, понимаю, что пациенты-то стареют, а веко поднимается и кожа века не то чтобы не опускается, а наоборот, поднимается все выше и выше.
Елена Женина:
Самое главное, что нейротоксин обеспечивает сохранность лица, сохранность при растяжении кожи. Если его регулярно употреблять, то мы получаем очень хороший, стойкий эффект свежего лица, хорошего тонуса.
Ольга Забненкова:
Действительно так. Очень часто считают, что нейротоксин вызывает атрофию. Я всегда привожу пример: что будет, если взять перекачанного человека и заставить его заниматься физкультурой в адекватном количестве? Это работа токсина. Если взять перекачанного человека, положить в кровать и 10 лет ему не давать вставать – действительно будет атрофия. Задача токсина – убрать патологический гипертонус и перевести его в нормотонус, в нормальную физиологию. Поэтому очень многих пациентов через 4-5 лет – я, может быть, некрасиво скажу – мы «снимаем» с иглы. Когда уходит, к примеру, патологический подъем бровей, эффект нахмуривания, то большая часть пациентов не то что отказывается от токсина – мы уменьшаем дозировки.
Елена Женина:
Либо у них уменьшают дозировки, либо увеличивается промежуток между процедурами.
Ольга Забненкова:
Бывает ли так у всех? Нет, не у всех, но у большей части в определенных зонах – да. Мы всем честно говорим, что 5 лет Вы будете делать процедуру регулярно, а потом постепенно необходимость в них отпадет.
Елена Женина:
В этом, как раз, грамотный подход и доктора, и пациента, который тоже следит за собой. Такой подход очень помогает не только сохранить внешность, но и сохранить настроение.
Ольга Забненкова:
Возвращаясь к мифам, к сожалению, в 0,1 % случаев бывают пациенты, нечувствительные к токсину. Пока ты не попробуешь, ты не узнаешь. Тем, кто боится, надо посмотреть на этих пациентов: Вы вводите препарат – ответа нет, Вы вводите второй, третий.. Это, так называемая, истинная нечувствительность, первичная нечувствительность. Несчастные пациенты понимают, что они будут стареть как все, как положено, с морщинами. Вот тут ты понимаешь, насколько препарат может делать пациентов счастливыми, они действительно могут быть счастливыми. Я всегда вспоминаю некую зарисовку моей коллеги; у неё трехлетняя девочка просматривала фотографии в телефоне (а у нас фотографии до и после, до и после), девочка смотрит фотографию пациентки до токсина и говорит: «Баба», затем перелистывает, видит после токсина, и говорит: «Тётя». Вот какое действие токсина.
Елена Женина:
Мы сейчас рассказали про классические методики, которые используются как у нас, так и за рубежом. Есть ещё голливудские методики, «методики красивого лица», мезоботокс.
Ольга Забненкова:
Давайте, расскажу о них подробнее. Особенность в том, что используются приблизительно те же самые дозы препаратов, но вводятся они не локально в отдельные точки, а препарат, если можно сказать, равномерно распыляется, равномерными инъекциями распределяется по мышечному полотну. Это позволяет сохранить мимику, уменьшив её интенсивность, поэтому никто не может догадаться, что вообще проводилась какая-то коррекция. Методика была у нас популярной сначала, потом мы вернулись к стандартным методам, потому что бо́льшая часть пациентов не хотят ходить к нам каждые в 1,5 месяца, все хотят получать более стойкую коррекцию. Но, как любая техника, она трансформировалась. Где сейчас используются эти методики? В лечении розацеа. У пациентов со склонностью к покраснению кожи, красными лицами, помимо фототерапии и других методик мы используем методику мезотоксина. Его используют в лечении рубцовых изменений, в частности, гипертрофических и келоидных; при соединении препаратов ботулический токсин доставляет просто радость пациентам, потому что уходит зуд и рубцы исчезают очень быстро. Используем при постакне. То есть, очень часто мы используем методику в несколько трансформированном варианте.
Что касается классического мезотоксина, то, работая с глазами, лично я работаю всегда мезотоксином, потому что он позволяет сделать так, что никто не скажет, будто лицо уколото. Наших рук и следов не должно быть видно на лице, только, может быть, маленький синячок в течение 5-7 дней. Но данная техника позволяет избежать в том числе и отеков в области глаз, на которые часто жалуются пациенты. Техника фантастическая, потому что она позволяет учитывать улыбки. Есть пациенты, у которых при улыбке высоко поднимается щека, и классические точки могут усилить подъем скуловой зоны, тогда визуально нижнее веко будет выглядеть более взрослым. Не хочу говорить «старым», но это именно так. Техника мезотоксина позволяет ослабить действие круговой мышцы, но сохранить мимику. Здесь «семь раз отмерь»: ты смотришь всё до того, как решил, набрал препарат и ввёл его. Поэтому, слушая комментарии, спросите врача в первую очередь: «Как долго Вы работаете этим препаратом?» Если опыт больше 10 лет, то, я думаю, врачу можно смело доверять и прислушиваться к его мнению. А если врач никогда не держал в руке шприц ― ну, о чем говорить? Какой бы он ни был замечательный доктор в своей области, по этой методике комментировать, наверное, просто не имеет права.
В России самая сильная школа обучения врачей. Сейчас у России учатся, наши специалисты очень востребованы за рубежом. У нас хороший опыт, хороший сравнительный анализ, мы достигаем хороших результатов
Елена Женина:
Тем не менее, у нас же есть врачи, которые обучились и начинают работать. Наверное, к таким врачам хорошо идти, когда они работают в связке уже с более опытными докторами. Когда у них есть рядом коллега, с которым можно посоветоваться, у которого можно спросить, как и что, потому что, действительно, работа с нейротоксином, наверное, сродни работе с музыкальным инструментом, или с написанием картин, например. У каждого появляется свое собственное видение. Не потому, что доктор такой или препарат такой, а потому что учитывается всё: разведение препарата, техника вкола, глубина вкола, учитывается даже нагрузка на мышцу в этот момент, даже положение иглы. В зависимости от того, как мы отрабатываем мышцу, мы получаем тот или иной результат. Действительно, можно взять несколько докторов и у каждого будет свой собственный результат, в зависимости от того, как он видит лицо, как он считал мимику пациента, как он нашёл точку приложения и дозировку, которую использовал во время процедуры.
Ольга Забненкова:
Нашим пациентам очень повезло. В России самая сильная школа обучения врачей. У нас обучением занимались неврологи, поэтому под основу подведена научная база, все технологии, техники, точки разрабатывались потрясающими врачами-неврологами. Поэтому сейчас у России учатся, и наши специалисты выезжают за рубеж, очень востребованы. Что еще важно, у нас есть возможность работать с несколькими вариантами токсинов, поэтому у нас хороший опыт, хороший сравнительный анализ; у нас есть возможность подобрать для пациента не один препарат, тот, что существует на рынке, а тот, который необходим именно ему. Поэтому мы достигаем хороших результатов в России. К нам приезжают учиться очень многие специалисты.
Елена Женина:
У нас всегда был системный подход, в том числе, в эстетической медицине он тоже используется, и очень активно. Радует, что доктора, применяющие эту методику ― это думающие доктора. Они проводят «круглые столы», делятся опытом. Всегда есть какие-то сравнительные моменты, когда-то говорят, что можно сделать вот так, а можно вот так, а я получаю вот такой результат. Это очень способствует развитию именно этой технологии у нас и, действительно, я считаю, что наша школа в этом плане лучшая.
Ольга Забненкова:
Еще важно, что препараты, которые мы вводим, дают в том числе опосредованное воздействие и на кожу, о чем мы говорили. Очень многие пациенты отмечают: «У меня кожа начинает сиять».
Возвращаясь к нестандартным возможностям работы. Почему мы много говорим о них, потому что очень много не изучено. Препараты нормализуют, в том числе, сальность. Доказано, что введение препарата немного уменьшает сальность, и, возможно, через 5-6 лет, когда будут проведены все исследования с хорошими доказанными научными данными, мы будем использовать в том числе для лечения акне, для нормализации салопродукции. Об этих препаратах можно говорить вечность. Если бы Вы видели, какое количество слушателей собирают конференции и сессии, посвященные ботулотоксинам! Реально негде сесть, мы сидим на полу, на ушах стоим, висим на стенках, и очень много ещё нового появится. В частности, врачи знают, что токсины всегда в неразведенном состоянии, мы их восстанавливаем непосредственно перед введением. Но мы ждём, уже созданы формы жидких токсинов, и они уже вот-вот должны появиться на рынке. Они уже проходят клинические испытания, будут в скором времени зарегистрированы в своих странах. Такой токсин выпускается в Корее и такой токсин выпускается во Франции. Сейчас новый токсин выходит, который синтезирован не клостридией, не палочкой ботулизма, а синтетический. У него риски аллергических реакций, по сути, будут сведены к нулю.
Но, вообще, аллергическая реакция на токсин - это что-то из казуистики. Не бывает аллергии от препаратов, описан всего один случай, настолько редкие. Даже на гиалуроновую кислоту риск аллергической реакции выше, чем на токсин. Но, почему пытаются создать чистый препарат, потому что отсутствие белков окружения гипотетически позволяет снизить риск развития антител и снижения чувствительности к препарату. Все пациенты хотят получать эффект из года в год один и тот же, без уменьшения активности. Считается, что есть пациенты, научно не доказано, но есть наблюдения врачей, что у отдельных пациентов чуть-чуть снижается чувствительность. Для таких пациентов препараты без содержания белков окружения, возможно, будут палочкой-выручалочкой, а возможно нет ― это мы увидим, когда препараты будут зарегистрированы. Это космическая область, реально, которая абсолютно безопасна и эффективна, но которая еще развивается.
Елена Женина:
Мне кажется, у нас в косметологии развивается всё, и не только в косметологии. У нас вообще сейчас медицина, по-моему, перешла в следующий этап; это биоактивная медицина, биоинженерия, когда мы изучаем и ДНК, и РНК, и учитываем все особенности организма, иммунный статус. В общем и целом, в эстетической косметологии на сегодняшний день эти моменты тоже учитываются, когда мы проводим мезотерапевтические, биоревитализирующие инъекции, в работе с нашими пациентами мы используем сочетание методик, они дают потрясающий результат. Как Ольга правильно сказала, когда-то давно мы начинали работать нейротоксинами, для того чтобы избавиться от мимических морщин, которые уже сформировались; на сегодняшний день мы можем говорить об их влиянии на качество кожи, а это огромный пласт работы. Исследовательской работы в том числе, аналитической работы докторов по применительным практикам, и огромное наблюдение, которое мы проводим.
Ольга Забненкова:
Огромное спасибо, я с благодарностью услышала генную инженерию, потому что очень часто бывает отношение: «Ой, косметологи, что вы там колете?» Я слабо представляю, что любому пациенту терапевт назначит генный анализ, для того чтобы подобрать для него индивидуальное решение. А для эстетистов это норма. То есть мы, при нашем вроде бы внешнем воздействии на кожу, очень глубинно подходим вообще к пониманию процесса, что происходит. Для получения хорошего результата ты должен не просто ввести препарат ― ты должен понять изменения в костной системе, в жировой ткани, в коже, в сосудах. Очень массовый анализ, который Вам покажется мгновением, но за ним стоит 20 лет клинической практики, для того, чтобы, введя препарат в две точки, Вы действительно получили тот результат, который Вы хотите. Эстетика действительно развивается фантастически, но она развивается не в сторону эстетики. Мы погружаемся все глубже и глубже в понимание вообще процессов старения.
Елена Женина:
Да. У нас возникает уже мультидисциплинарный подход, мы начинаем работать с другими специалистами: гинекологами, эндокринологами, гинекологами-эндокринологами, стоматологами. Получается уже комплекс мероприятий, мы учитываем все нюансы.
Ольга Забненкова:
Поэтому эстетикам остановиться, наверное, невозможно. Будем дальше говорить о новых и новых методиках.
Но, возвращаясь к токсинам, на что бы ещё хотела обратить внимание. Не надо бояться этих препаратов, просто их надо использовать по показаниям. Если по каким-то причинам доктор Вам отказывает в методике – прислушайтесь, потому что иногда очень сложно объяснить в течение 30-минутной консультации, почему вам нельзя. Поэтому, подходит ли всем методика? Нет. Подходит ли большинству? Да. Безопасно абсолютно, потому что это лекарственный препарат, очень хорошо изучен. Опять же, наша школа позволяет работать настолько искусно, что я, рассматривая фотографии пациентов не до и после, а через 5, через 6 лет, понимаю, что мы молодцы. Мы не просто останавливаем время ― наши пациенты молодеют за эти годы!
Елена Женина:
Молодеют, именно так. Действительно, так и есть. Я бы показывала на всех «круглых столах» и семинарах разницу в N-ное количество лет, а не до и после, потому что она не настолько показательна.
Огромное спасибо за то, что Вы сегодня пришли к нам в эфир! Огромное спасибо за такой интересный рассказ. Я думаю, что радиослушатели и зрители услышали самое главное: это абсолютно безопасный препарат, абсолютно контролируемый, проверенный, с понятными и дозировками, и практиками применения. Его применяют не только косметологи, но и врачи других специальностей. Более того, по нему ведутся исследования до сих пор, и они будут продолжаться. Поэтому не надо думать, что, если он попадает в организм, то он попадает в мозг, и мы все будем думать хуже, меньше.
Ольга Забненкова:
Если бы это было так просто, то, наверное, уже от ряда людей избавились бы с помощью препарата. Конечно, если возникают сомнения, обратитесь к своему лечащему врачу. Если вы не можете с ним связаться, обратитесь к врачу, который имеет опыт работы с препаратом. Я понимаю, со стороны, может быть, пугает пациентов, когда мы с такой радостью и взахлеб рассказываем о препаратах, что иногда пациенты чувствуют какой-то подвох. Но на самом деле это восхищение гениальным продуктом, который позволяет работать на тонком уровне, и достигать красивых результатов. Может быть, уже с этим связано восхищение врача препаратом. Иногда говорят про экономический аспект. Препарат не самый экономически выгодный для клиники, он технологически сложный. Эти препараты достаточно дорогие и в закупке, будем говорить, как есть. Поэтому и процедуры недешевые. Но это препараты, которые требуют высочайшей квалификации врача. Тот, кто им работает, поверьте, это врачи очень высокого уровня. Поэтому и результаты хорошие.
Елена Женина:
Напоминаю, что в гостях у нас была Забненкова Ольга, с вами была Елена Женина, до новых встреч в эфире!