Екатерина Осипенко:

Добрый день, уважаемые слушатели и зрители радио Mediametrics. Сегодняшняя наша передача будет посвящена тому вопросу, который интересует каждую семью, в которой есть маленький ребенок, дошкольник. Поговорим мы сегодня об аденотонзиллярной проблеме, о том, что обычно люди называют аденоидами, гландами, миндалинами. Вопросы взаимодействия патологических процессов в ЛОР-органах у детей с поведением ребенка, с поведенческой реакцией и с тем, что иной раз родители, невропатологи, педиатры называют капризностью. Сегодня у меня в гостях очень интересный специалист – это детский невропатолог, клинический нейропсихолог Григорий Владимирович Анисимов, кандидат медицинских наук и директор Первого медицинского практического центра патологии речи «Лингва Бона». Здравствуйте, Григорий Владимирович! Спасибо огромное, что Вы вышли к нам на связь. Пусть наша связь сегодня виртуальная, но современные возможности позволяют общаться таким образом с крупными специалистами.

Григорий Анисимов:

Добрый день, Екатерина Владимировна, очень приятно! Спасибо за приглашение.

Екатерина Осипенко:

Мы сегодня будем много говорить о здоровом сне. Сначала я бы хотела, чтобы Вы рассказали, как невропатолог.

Григорий Анисимов:

10 лет назад мы стали исследовать структуру сна в нашей лаборатории у детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности в рамках научного исследования нашей аспирантки. Из 100 детей, которых мы выбрали по всем критериям синдрома дефицита внимания и гиперактивности, все не подпадали, но после исследования сна 60% детей отсеялись, и осталось только 40. Мы поняли, что есть гипердиагностика гиперактивности. Эти 60% составили дети: скрытые левши, эмоциональные дети, дети с нарушением родительско-детских взаимоотношений, и еще был большой пласт детей с синдромом нарушения дыхания во сне. В литературе у взрослых называется синдром Пиквика, или синдром апноэ сна.

Екатерина Осипенко:

Вы упомянули детей с нарушение детско-родительских нарушений, что это такое?

Григорий Анисимов:

Нарушение воспитания.

Екатерина Осипенко:

Это означает, что родители плохо воспитывают или вообще не воспитывают, или самих родителей надо было воспитывать?

Григорий Анисимов:

У меня лично есть поговорка, ментальная модель, что в поведенческой неврологии есть 3 врага: бабушка, соседка и интернет. Ребенку, с позиции нейропсихологии, с 2-х до 7-ми лет при формировании личности нужно вовремя предлагать легкие сложности, учить эти сложности преодолевать. Тогда ребенок учится терпению, формирует волевые процессы и приобщается к общественным нормам и правилам. Этим руководят родители и воспитывают. Но бешеный темп жизни, порой баловство бабушек, привязанность к компьютеру приводят к тому, что это несколько извращается.

Екатерина Осипенко:

Хорошо, что мы сейчас об этом упомянули, потому что на современную семью, и на современную мать прежде всего, ложится так много различных задач, что подчас ей бывает безумно сложно справиться с ними. Маленький ребенок, начиная с 2-х лет, часто болеет. Сейчас принято отправлять детей достаточно рано в детские коллективы, дошкольные учреждения. Дети, даже если они не болели в домашних условиях, в коллективе начинают моментально заболевать. Такой ребенок болеет и 10 раз в году, нарушения носового дыхания обусловлены формированием гипертрофии аденоидной ткани. Конечно же, мать не всегда понимает, что он плохо спит и не всегда заостряет внимание на взаимосвязи между поведением ребенка и нарушением дыхания.

Григорий Анисимов:

Не только мама, но и специалисты. Дело в том, что мы сейчас очень часто стали увлекаться патологией, забыли о прописных истинах – о физиологии. Прежде всего, что медицина детства – это периодизация жизни ребенка, есть определенные этапы взросления. Так, например, с 2-х до 5-ти лет постепенно у детей формируются лобные функции, гиперактивность мы ставим только после 5-ти лет. Но гипертрофия небных миндалин и носовой миндалины – аденоида, попадает также на эти периоды – 2-5-6 лет. И если ребенок часто болеет, то нужно подходить междисциплинарно. Нельзя ребенка разбирать на различные части: ЛОР одним занимается, невролог своим, психиатр своим, психолог и логопед своим делом. Это все-таки междисциплинарный аспект, и одно взаимодействует с другим. Порой приходит мама с запросом, а каждый видит только то, что знает. Получается много документов на приеме, а проблема не решена, и не задан вопрос: а как дышит ребенок ночью? Та треть жизни, которую проводит человек во сне, как говорил Эйнштейн, не сопоставлена с бодрствующим состоянием.

Екатерина Осипенко:

Давай разберем тот факт, что мама пришла с запросом к педиатру. Что может мама произнести в этой ситуации? Она, наверное, придет и пожалуется на то, что ребенок часто болеет, расскажет, что ребенок капризный, а может быть и вообще не расскажет об этом.

Григорий Анисимов:

Мы 4 года проводим в Пермском крае школу по аденотонзиллярной патологии, где принимают участие и ЛОРы, и логопеды, и педиатры, и неврологи. Давайте сформируем, что же скажет мама. Первое – ребенок быстро утомляется, истощается на занятиях, на которые они ходят, либо кружки, либо секции. На этом фоне, в отличие от взрослой популяции, ребенок становится не сонливый, а наоборот, очень активный, вплоть до манежного бега.

Екатерина Осипенко:

Что такое манежный бег?

Григорий Анисимов:

Бег, как у лошадки по манежу в цирке, непродуктивный, ребенок бегает и бегает, суетится, а продуктивности в деятельности никакой не приносит. На занятиях он быстро истощается, теряет нить занятий. У школьников чаще всего нарушается почерк, они не успевают за темпом класса. Это что касается учебных навыков.

Второе – это приоткрытый рот, и очень часто к неврологам приводят и ставят популярный диагноз дизартрия, якобы паралич языка, потому что стоит слюнка. Слюнка стоит в результате того, что ребенок совершает дыхательные движения ртом, не успевает совершать движения языком, и слюнка, которая максимально вырабатывается околоушной слюнной железой под языком, копится у края губы, и у ребенка она подтекает.

Екатерина Осипенко:

Это вызывает у родителей вопросы, потому что это выглядит не очень красиво.

Григорий Анисимов:

Конечно, это бросается в глаза, а у нас порой по одежке встречают. Еще один момент. Логопед не может поставить звуки. Я напоминаю, что с позиции современной логопедии и логопедии советских времен к 5-ти годам созревают все звуки, в частности последние созревают [р], [л]. Мама приходит и говорит: «Логопед занимается, а мы часто болеем, а еще у нас звуки плохо встают, в частности это звук [c], а ребенок его произносит «с» (кончик языка располагается между челюстями)». Межзубный сигматизм. Это тоже может быть проявлением нарушения тяги мышц в результате хронического нарушения носового дыхания. Очень часто к педиатру приходят с запросом, что ребенок болеет, не успевает выйти в садик и снова болеет. Эти дети ночью запрокидывают голову назад, много ворочаются, но не всегда мамы отмечают, что дети храпят или сопят.

Екатерина Осипенко:

Или хрюкают во сне. Когда мы задаем вопросы о характере сна, мы должны упомянуть не только сопение, хрюканье, или полуоткрытый рот, или открытый рот, или шумное дыхание во время сна, но еще задать вопрос: какое положение тела и запрокинута ли голова.

Григорий Анисимов:

Еще ребенок может ночью ворочаться, и гипергидроз – излишне может потеть зона декольте, голова. Если есть нарушение дыхания, происходит вегетативной сбой автономной нервной системы, и у ребенка возникает нарушение потоотделения. Вот какие еще могут быть жалобы.

Екатерина Осипенко:

После Ваших слов я начала думать о тех наших пациентах, у которых мы зачастую диагностируем патологию или, скорее всего, дисбаланс вегетативной нервной деятельности уже во взрослом состоянии. Сейчас у меня возникла мысль о том, каковы эти взрослые были, когда были детьми. Как часто они болели, страдали ли они такой тонзиллярной проблемой в виде нарушения сна.

Григорий Анисимов:

Я веду прием взрослых только как сомнолог, со взрослыми наукой не занимаюсь, только практически. Есть пациенты с гипертрофией небных миндалин, из детства всем привет, и у них есть храп. Даже худенькие астеничные люди испытывают апноэ на фоне больших небных миндалин, которые припаяны к дужкам в результате частых воспалений 20-тилетней давности, болезни и медлительности разрешения этого вопроса. Я сейчас не говорю про радикальные методы, я говорю о коррекции. Есть литературные данные о том, что метаболические нарушения – это ожирение, артериальная гипертензия, ранний атеросклероз сосудов, эмоциональные и поведенческие нарушения настроения –чаще встречаются у мужчин, у которых в детстве были аденотонзиллярные патологии, сочетаемые с нарушением дыхания во сне. Такие данные есть, в частности от китайских ученых.

Екатерина Осипенко:

Мы с Вами остановились на тех жалобах, которые может мама предъявить на приеме у педиатра или у иного специалиста, к которому она обратилась со своим ребенком. Также мы упомянули, что мы должны спросить у этой мамы касательно поведения ребенка во сне, как отоларингологи, так и педиатры, и невропатологи. Что еще мы должны спросить у этой мамы?

Григорий Анисимов:

У мамы мы можем спросить, как происходило становление моторной речи. Моторная речь – это формирование фразы 3-х слов с глаголом. Напоминаю, у ребенка оптимально это происходит с 1,5 до 2,5 лет примерно, формируются глаголы и фразы. Буквально вчера был на приеме ребенок из области, ему 3,5 года, а почему-то до сих пор не говорит. Это ребенок, у которого есть факторы, отягощенные вокруг родов, был недостаток питания мозга. На этом фоне ребенок с 10 месяцев стал часто болеть, мама это отмечала и ходила к врачам. На сегодняшний день ребенок часто болеет и у него есть элементы кондуктивной тугоухости. Этому ребенку мною вчера был поставлен диагноз моторной алалии или дисфазии, отягощенной синдромом апноэ сна на фоне аденоида. Эти дети недослышивают звуки. Если у ребенка в раннем возрасте на 20дБ падает слух, то по звуку, по фонеме родного языка мы ориентируемся в своей языковой системе и начинаем произносить слова. То есть это может быть сопутствующим состоянием, отягощающим созревание языковых систем. Поэтому мама может пожаловаться на задержку речи, языкового развития.

Екатерина Осипенко:

Не связывать это с тем, что у ребенка есть гипертрофия аденоидной ткани и уж тем более не связывать с тем, что ребенок недослышивает. Она может вообще не знать, что ребенок недослышивает.

Григорий Анисимов:

Ребенок получает у невролога достаточное количество препаратов, логопед работает по активизации речи, а ребенок просто недослышивает, и отработка аппозиционных звуков невозможна.

Екатерина Осипенко:

Часто ведь родители обращаются непосредственно к логопедам и не обращаются к иным специалистам. Тогда логопед является единственным профессионалом, который работает с ребенком. Здесь очень важны знания логопеда в вопросах клиники, и когда необходимо прервать, остановиться или наоборот, работать совместно с врачами.

Григорий Анисимов:

У нас есть монография за 10 лет работы нашего центра в соавторстве с моим учителем профессором Кравцовым. Для логопедов и для неврологов посвящена целая глава аденотонзиллярной патологии. В близлежащих регионах мы обязательно в курсах логопедии вводим основы детской сомнологии, аденотонзиллярные патологии читаем. Еще говорим о прикусе вместе со стоматологами, на который также влияет формирование аденоидной ткани. Это, кстати, следующая жалоба. Когда мама замечает, что у ребенка не растет верхняя челюсть, которая после 2-ух лет из куполообразного, готического положения должна переходить в горизонтальное. На фоне хронического ротового дыхания язык, который дает 500 грамм нагрузки, устанавливается между зубами, челюсть остается куполообразной, открытый прикус у ребенка. Со стоматологами работают, а динамики нет, пока не полечили носик у ЛОР-врача.

Екатерина Осипенко:

Клиника, которой Вы руководите, была открыта уже почти 10 лет назад, в 2009 году. У Вас помимо неврологического отделения, помимо логопедов есть еще и лаборатория сна, о которой Вы уже упоминали. Какие-то еще иные специалисты?

Григорий Анисимов:

Нет, это не многопрофильный центр. Мы занимаемся поведенческой неврологией на стыке нейропсихологии, педагогики, куда входит логопед-дефектолог, и исследуем нейрофизиологию. У нас в лаборатории мы проводим картирование мозга, чтобы смотреть, как формируются функциональные связи в головном мозге, вызванные потенциалы, и исследуем сон. Вот такой круг специалистов, и идут научные исследования совместно с нашей кафедрой неврологии Пермского медицинского университета.

Екатерина Осипенко:

Вы фактически каждому ребенку, родители которого обратились к Вам с той или иной проблемой, в обязательном обследовании предлагаете исследование сна?

Григорий Анисимов:

Если клинически нам понятно, то, конечно же, мы не навязываем дополнительную услугу. Мы всегда идем от клиники, нужно посмотреть, послушать ребенка на приеме, оценить ситуацию, поэтому прием длится от 40 минут до часа, с тестированием. Порой клинически все понятно и не всегда нужно исследование сна. Исследование сна, кардиореспираторный мониторинг, исследование дыхания, нарушение насыщения крови кислородом мы исследуем у детей, если нужно оперативное лечение. Потому что аденотомия, аденотонзиллотомия являются основным показанием при остановках дыхания во сне, когда у ребенка больше одной остановки в час.

У нас в ноябре защищена диссертация, сейчас выходит книга про апноэ сна у детей. Мы увидели интересные факты: у них падает сновиденческая активность. Начинают глубже спать, поэтому энурез встречается в 2 раза чаще при аденоидах. Кстати, это еще один интересный факт, на что пожалуется мама.

Екатерина Осипенко:

Мама на это точно пожалуется.

Григорий Анисимов:

Структура сна восстанавливается, и ночной энурез может уходить. Сейчас мы у ребенка подтвердили среднюю степень апноэ. Это девочка 6-ти лет, у нее 5,5 остановок дыхания в час, что является 100% показанием, а она уже год лечилась у ЛОР-врачей и иммунологов. А мы ведь еще должны ответить на вопрос, почему аденоиды наросли, и возрастной рубикон уже прошел, а с 5 до 7-ми лет дозревают лобные доли, через год в школу. Однозначно ЛОР-врачу есть прямые показания для удаления аденоидов, потому что апноэ подтверждены, причем они и на спине, и на боку с храпом. Девочка быстро утомляется и истощается, на что мама обращала внимание, что плохо идет подготовка к школе, она медленно читает, быстро утомляется, очень активная. Любой педиатр, а Вы, как специалист по вокалу, сразу заметите, это сонорные звуки [н] и [м], которые уходят в нос у детей с аденоидами.

Екатерина Осипенко:

Назализация.

Григорий Анисимов:

Задняя закрытая ринолалия или назолалия, и на приеме сразу слышно. Вы четко услышите назализацию и порой фонетически можно аденоиды услышать.

Екатерина Осипенко:

Насколько правильно, что детям перед школой дается огромный пласт того, что необходимо изучить? С одной стороны, предлагает школа, с другой стороны, родители считают необходимым нагрузить ребенка всем, чем только можно. Это происходит уже с 3-4-х лет, ровно тогда, когда не развит мозг в тех долях, которые ответственны за эти вопросы.

Григорий Анисимов:

Мы на сегодняшний день проводим конференции по школьной дезадаптации. Но ведь это зиждется на более ранних этапах развития. Я всегда говорю родителям: переживайте и бойтесь 3-ей четверти 2-3-го класса, там мозг вскроет всю свою незримость, которую Вы успели почистить в дошкольном возрасте. Давайте через призму аденотонзиллярной патологии расскажу один пример. Приводят ребенка, 3-й класс, у которого стоит диагноз синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Проводят стимуляцию новомодными приборами коры головного мозга, назначают успокаивающие препараты. Еще только хуже становится, бывают кровотечения из носа, и тут сразу подозрение чуть ли не на гипертензию. То, что у ребенка может быть какое-то хроническое воспаление и нарушение слизистой, это совершенно никого не интересует.

Екатерина Осипенко:

Может быть интересует, но нет взаимосвязи, более глубокого понимании этого вопроса.

Григорий Анисимов:

Мама приходит и вываливает кипу документов: «Вы последняя инстанция». Я ставлю ребенку церебрастению – патологическая утомляемость нервной системы проявляется медлительностью психических процессов, ребенок не успевает за темпом школы. Падает работоспособность, оперативное внимание и память, а это самоконтроль ошибок в тексте при чтении и письме, поэтому у него описки, оговорки, он недопонимает контекст прочитанного. Этот ребенок действительно испытывает остановки дыхания во сне. Но диагноз стоял гиперактивность, он получает успокаивающие, стимулирующие.

Что было? Мама водила в элитную школу с 4-х лет, у ребенка были частые болезни, на это никто не обращал внимания, у ребенка были остановки дыхания и падение кислорода в мозге. Напоминаю, аденоид находится напротив глубины мозга. Глубина мозга в нейропсихологии называется «энергетический блок», который поставляет энергию самым молодым лобным долям, поэтому происходило обкрадывание. Наверх клали ребенку очень много различных методик, занятий, его натаскивали, а у него был недостаток фундамента за счет недостатка кислорода, нарушения структуры сна, были остановки дыхания. Это привело к истощаемости нервной системы к 3-му классу, у ребенка с 2 на 3-ку, и его предлагают через комиссию из школы убирать. Вот жизненный пример, который встречается сплошь и рядом.

Екатерина Осипенко:

Вы сейчас показывали мозг, иллюстрируя свои слова, как будто это домик, домик с фундаментом.

Григорий Анисимов:

Это такой пример. Я родителям говорю, что если мы строим выше этажи в школе, мы должны убедиться, что фундамент, который созрел до 2-ух лет, потом с 2-х до 5-ти лет, и с 5-ти до 7-ми лет, лобные доли, они должны иметь основу, лошадку, всадник должен быть на хорошей лошади. Если тело болеет, у ребенка частые воспаления.

Екатерина Осипенко:

Тело – это как раз гипертрофия миндалин, которая происходит, и должна происходить, потому что у ребенка формируется иммунная система. Иммунная система, как правило, напряжена. Но мы, как родители, в этот момент нагружаем ребенка, несмотря на то, что ребенок не в состоянии ответить нам и вынести всю эту нагрузку. Как Вы считаете, насколько правомерна такая подача, вываливание такой нагрузки, подчас родительских амбиций на своих детей? Многие из нас не подготавливались к школе.

Григорий Анисимов:

Если откинуть аденотонзиллярную патологию и напрямую ответить на Ваш вопрос, то, конечно же, нагрузки непомерные. Мы на сегодняшний день давим на молодые структуры мозга, которые еще только созревают, это лобные области, называются префронтальные, и забываем про тело ребенка. У ребенка становится меньше физических нагрузок, движения. В конечном итоге мы получаем психосоматические реакции в подростковом возрасте, в школьной жизни, и это неминуемо скажется во взрослой жизни.

Давайте еще простой пример. ЕГЭ сдают все, и порой, когда мы смотрим подростковый возраст, то зачастую телесно более стойкие дети из глубинки, из деревни, которые сдали такой же ЕГЭ, поступают в институт и у них хорошие данные. Наши дети, которые были рафинированы, занимались очень много, порой дают сбои и осечки уже во взрослой жизни.

Екатерина Осипенко:

Многие дети сейчас занимаются танцами, фигурным катанием с утра до вечера.

Григорий Анисимов:

Это из оперы: чтец, жнец и на трубе дудец. Порой бывает нездоровый перфекционизм родителей. Мы сейчас уже другую модель сказали, излишне загруженные дети, которые истощаются и дают различные нарушения. Что касается Вашего аспекта, то, например, астенические дисфонии, охриплость голоса, к нам тоже такие случаи приходят.

Екатерина Осипенко:

В основном у взрослых, у детей там другая проблема. Но Вы правы, что зачастую дети с нарушением голоса манифестируют некоторые заболевания, именно проявляются нарушением голоса, даже у не поющих детей это происходит. Я хотела бы еще раз проговорить, структурируя все, о чем мы побеседовали. Нас никто не учил как воспитывать, как любить, как быть женой и мужем. Нас готовили для других целей. Сейчас преимущественно готовят всех людей, чтобы они были успешные. Те вещи, которые являются фундаментальными для человека, никто не оговаривает. Итак, нас не готовили быть мамами, мама видит ребенка, который носится. Это хорошо, что он носится, ребенок должен бегать, прыгать? Это норма?

Григорий Анисимов:

До 5 лет у нас называет оптимальным.

Екатерина Осипенко:

При этом мы знаем, что сядь, посиди, в конце концов, сколько можно. Бабушки пытаются ребенка урезонить, особенно если это мальчик. Правильно ли это делать?

Григорий Анисимов:

Объяснить ребенку, рассказать, показать своим примером, чтобы потом это сработало, как навык закрепился.

Екатерина Осипенко:

Пусть этот ребенок будет активным, не наносит никакие разрушения.

Григорий Анисимов:

Если ребенок левша, он всегда будет такой активный. Это отдельная тема функциональной асимметрии мозга. В рамках воспитания, ребенок до 5-ти лет может быть активным. Главное – вовремя расставлять воспитательные акценты, а это значит объяснять, что можно, что нельзя, чтобы устанавливать рамки. Игнорировать истерики манипулятивного характера, можно просто отойти от ребенка, дать самому успокоиться. Дать ребенку жизненную зону, где бы он знал свою самостоятельность, за что он отвечает: поесть, зубки почистить, самому надеть одежду.

Екатерина Осипенко:

Ботиночки в каком возрасте ребенок уже может самостоятельно надевать?

Григорий Анисимов:

Когда у ребенка появляется «Я» с 3-ех лет, ему нужно пропагандировать самостоятельность. Посыл, мотивация: попробуй сам надеть. Ребенок пыхтит, старается, а родитель потом подходит и помогает. А не так, что ребенка одели, ребенка накормили и на руках нам в 5-6 лет приносят детей, которых из ложечки кормят, которые спят с родителями. Это крайняя степень разбалованности.

Екатерина Осипенко:

Когда мы слышим от ребенка «я сам», это уже для нас сигнал – отойди, дай ему возможность самостоятельно что-то делать.

Григорий Анисимов:

В рамках общественных норм и правил.

Екатерина Осипенко:

Вот мы видим ребенка от 2-х до 5-ти лет, который активный, как и положено ребенку, и это его норма. При этом ребенок может болеть, у него простуды, у него может течь из носа. Не всегда это простуда, которую необходимо лечить всеми возможными и невозможными лекарствами, которые сейчас родители свободно покупают в аптеке, и сами лечат, даже не обращаются не то, что к отоларингологам, но и к педиатрам. Педиатра тоже не должно настораживать, это нормальное течение процесса. Если мы видим, что ребенок плохо переносит элементарные нагрузки, об этом должны рассказать педиатры и невропатологи. Как часто невропатологи рассказывают о том самой периодизации в жизни ребенка, ведь родители об этом не знают, и педиатры не всегда делают акцент на этом?

Григорий Анисимов:

Педиатры о периодах жизни ребенка знают. С детской неврологией проблемка может возникнуть, потому что кафедры с детской неврологией остались только в больших городах: Москве, Питере, Казани. Детские неврологи теперь учатся на взрослой неврологии, поэтому этот вопрос я, наверное, оставлю без ответа. Я думаю, нужно сейчас резюме подвести. Мама с чем и к кому должна обратиться. Главное – это замеченный храп и сопение ночью, запрокидывание головы, западение грудной клетки ночью, или когда родитель услышал остановку дыхания, дыхание во сне должно насторожить. Родителям порекомендовать обязательно обратиться к педиатру, к оториноларингологу или к неврологу с этой проблемой.

Екатерина Осипенко:

Если родители в глубинке, то хоть какому-нибудь врачу рассказать о том, что заметили.

Григорий Анисимов:

Порой в этой рутине и нагрузке врачей это ускользает от взгляда специалистов и идет установка популярных диагнозов.

Екатерина Осипенко:

Тем более, что не всегда на приеме в поликлинике педиатр, детский невропатолог, если он есть, конечно же, имеет возможность длительно общаться с мамой. Вы говорите, что в Вашей клинике 40 минут, а традиционно сколько на прием у невропатолога время отводится?

Григорий Анисимов:

10-15 минут.

Екатерина Осипенко:

С учетом раздевания ребенка, одевания, уговаривания присесть, что-нибудь сказать и обсуждения с мамой, конечно, практически нереально выяснить вопросы, о которых мы с Вами говорили. В результате, мы можем сказать, что детям двигаться не просто можно, это нужно. Это как раз ровно то, чего сейчас не хватает детям. Мы тоже проводили такое исследование наших детей и детей, которые обращаются к нам в отделение фониатрии. Мы знаем, что у этих детишек большой дефицит времени, отведенный не то, что на сон, со сном тоже проблемы, но еще на обыкновенные прогулки. Родители вообще на это не обращают внимания, считая за прогулку то время, когда ребенок дошел до школы или до детского сада и обратно, или то время, когда они прошли в какую-то секцию. Поэтому ребенка необходимо выгуливать, чтобы он потратил там всю свою силу. От этого он будет себя чувствовать лучше, радостнее и веселее жить, и у него появится желание делать что-то другое.

Если ребенок простывший, не надо давать ему такую нагрузку. Внимательно следите за тем, как ребенок спит, обращайте внимание на сон ребенка. Если Вы видите какие-то проблемы, которые возникают из того, что мы сейчас с Григорием Владимировичем описали, то обязательно обратиться с вопросами к педиатру или детскому невропатологу, который, скорее всего, отправит на консультацию к оториноларингологу. Если Вы видите какие-то дефекты речи, которые Вам не кажутся дефектами, то задайте вопросы, насколько эта речь подходит к тому возрасту, в котором находится ребенок. И, конечно же, поведенческая реакция ребенка в семье. Да, мы знаем, что ребенок должен бегать, шалить, даже хулиганить, но определенные нормы поведенческой реакции согласно его возрасту устанавливаются. Если Вы не знаете этих норм, обратитесь к психологам, обратитесь к детским невропатологам, которые Вам расскажут об этом. Насколько правильно обращаться к психологам самим родителям, может быть, не детей водить, а родителей? Кто те люди, которые могут подсказать родителям как правильно им вести себя со своими детьми, что можно, что нельзя? Потому что не так часто родители понимают критерии нормы.

Григорий Анисимов:

Совершенно верно, но здесь подходит слово не «норма», а индивидуальное оптимальное развитие. Все очень индивидуально, и любой стиль воспитания в семье может быть lēge artis. Поэтому мы идет от индивидуальности семьи. Рассказать может специалист по поведенческой неврологии, этим мы занимаемся и проводим курсы для специалистов. Работать с семьей, если зашло слишком далеко, может семейный психотерапевт. Не психиатр, а психотерапевт.

Екатерина Осипенко:

Не надо этого бояться, правильно? Это просто культура.

Григорий Анисимов:

Там нужна реальная помощь маме, которая настолько запугана, настолько гипертрофирован инстинкт материнства, за это не надо корить маму, ей нужно помочь, она сама чувствует себя плохо. Это может быть психолог, который поможет снять напряжение у ребенка, повысить его самооценку через сказкотерапию и так далее. Конечно, мы этих специалистов подключаем вовремя, потому что есть своя зона ответственности. Невролог рассказал, вскрыл проблемку, а дальше работает квалифицированный специалист. Обязательно нужно обращаться.

Екатерина Осипенко:

Спасибо Вам огромное, Григорий Владимирович, за прекрасную беседу, много что для меня интересного Вы открыли. Я напоминаю для наших радиослушателей, которые нас смотрят. У меня сегодня в гостях был детский невропатолог и клинический нейропсихолог, сомнолог Григорий Владимирович Анисимов, кандидат медицинских наук и директор клиники «Лингва Бона», которая располагается в Перми и оказывает помощь деткам и их родителям с проблемами сна, неврологическими проблемами и аденотонзиллярной проблемой на стыке с оториноларингологией. Спасибо Вам огромное за то, что сегодня нам предоставили Ваше ценное время и до новых встреч!

Григорий Анисимов:

Будьте здоровы!

Екатерина Осипенко:

Моим слушателям и зрителям я желаю самого хорошего, доброго, прекрасного носового дыхания вашим деткам и хорошего им сна. Всего доброго! До встречи через неделю.