Елена Женина:

В эфире программа «Анти-age медицина», с вами я, Елена Женина, а гость моей сегодняшней программы — Диана Демидион. Диана — дерматолог-косметолог, главный врач Академии косметологии Premium Aesthetics. Говорить мы сегодня будем, на мой взгляд, на очень интересную тему: гиперпигментация. Что такое гиперпигментация, откуда она берется, причины возникновения, методы и способы лечения и борьбы с ней — это все, что мы сегодня обсудим, и существуют ли они. Что такое Школа гиперпигментации, кто ее проводит, где она проходит, для кого ― тот ряд вопросов, которые мы сегодня будем обсуждать.

Начнем с самого главного: что такое гиперпигментация с точки зрения врача-дерматолога?

Диана Демидион:

С точки зрения врача-дерматолога — это огромный пласт заболеваний. Но наши пациенты воспринимают гиперпигментацию как пятно. Природа этого пятна может быть настолько разнообразна, что только о классификации гиперпигментации можно говорить смело час. Поэтому мы ограничимся более емкими определениями в контексте нашего разговора, и в разговоре о той терапии, которую мы проводим при лечении гиперпигментации. Мы будем говорить о неопухолевой гиперпигментации, о доброкачественном состоянии, о приобретенной гиперпигментации, потому что врожденные представляют собой еще более сложные вопросы, отдельную тему.

Гиперпигментация, на бытовом языке, — это увеличение количества пигмента в коже — в эпидермисе или в дерме. Причины возникновения – экзогенные и эндогенные. Все наши пациенты знают, что загар — это зло, именно он приводит к развитию гипермеланоза, но и внутренние причины мы, конечно же, не убираем со счетов, потому что гормональные изменения, прием контрацептивов, беременность тоже будут добавлять в копилку возможностей появления гиперпигментации. Но во главе всего, как показывают последние исследования, конечно, находится генетическое детерминирование. При некоторых состояниях, при неоплазме, например, мы понимаем, что есть первопричина, но будет развиваться гипермеланоз или нет — зависит от нашего пациента.

Елена Женина:

Что мы можем сделать, для того чтобы он не развивался? Какие самые основные постулаты мы можем порекомендовать нашим зрителям и слушателям?

Диана Демидион:

Мы не занимаемся генетическим консультированием, но я думаю, что за ним будущее. Сейчас уже есть направление и правила хорошего тона привлекать в том числе и генетику. Делается генетический паспорт пациента, и мы смотрим, насколько вероятно развитие гиперпигментации, например, чтобы профилактировать при применении агрессивных косметологических процедур. В общем, если у пациента есть наследственность, он тоже может поинтересоваться у врача-генетика и исследовать глубокий спектр возможностей и причин. Но, конечно, есть правила поведения, которые пациенты уже сами сейчас достаточно хорошо знают и применяют, мы радуемся этому. Они не ходят в солярии. Для Москвы уже, наверное, казуистика. Я практически не вижу за последние годы пациентов, которые бы приходили и честно, откровенно говорили, что посещают солярий каждый день.

Елена Женина:

Не ходят совсем?

Диана Демидион:

Практически сведено на нет.

Елена Женина:

Иногда же говорят, что полезно ходить в солярий, для того чтобы вырабатывался витамин D в организме.

Диана Демидион:

Вообще, полезно сдавать анализ на уровень витамина D в крови, знать его и принимать в терапевтических дозах в соответствии наличию в сыворотке крови. Вот это полезно. Я думаю, мы, как врачи-дерматологи, понимаем, что ультрафиолет может быть применен в ряде дерматологических заболеваний: лечения псориаза, ПОЛ-терапия. Но, когда пациент сам себе назначает солярий — конечно, нет, точно. Во многих странах солярии запрещены, поэтому говорить о его пользе – наверное, нет, не полезен. Поэтому с витамином D мы умеем жить, восполнять его, и точно не в солярии.

Елена Женина:

Солярий у нас спровоцировал гиперпигментацию, согласна. Был период, когда все ходили поголовно, много, часто, загорали до тёмного цвета и, действительно, появлялись пигментные пятна. Что еще у нас провоцирует и от чего нам нужно держаться подальше?

Диана Демидион:

Наверное, мы сейчас начнем перечислять очень долгий список, что может спровоцировать гиперпигментацию. Еще раз говорю, что должна быть генетическая предрасположенность, должен быть воспалительный фон – или системный воспалительный, или локально воспалительный. Меланоциты – клетки, которые вырабатывают меланин, очень чувствительны к большому спектру гормонов. Например, на меланоците есть рецепторы к эстрогенам, соответственно, изменение гормонального фона уже будет провоцировать гиперпигментацию.

Елена Женина:

То есть, если женщина принимает контрацептивы, то она должна быть особенно осторожна при контакте с солнечными лучами.

Диана Демидион:

Да, 11-12 % женщин, которые принимают контрацептивы, уже имеют мелазмы, это статистика. Однако, если женщина принимает контрацептивы и использует SPF, мы не можем гарантировать, что у нее не будет мелазмы, потому что, как мы уже сказали, это пирамида. Есть определенные факторы, которые, как в детской пирамидке, друг на друга накладываются. В любом случае, должно быть большее внимание и большая ответственность к коже и к ее состоянию, если вы принимаете гормональные контрацептивы.

Пациенты с различными состояниями могут получить гиперпигментацию в случае изменения глюкокортикоидов (АКТГ), стресса, потому что кожа с точки зрения…

Елена Женина:

Стресс психологический, эмоциональный вы имеете в виду?

Диана Демидион:

Да. С точки зрения эмбриологии меланоциты развиваются из нервного гребня, а кожа — тоже нервный орган. Нейроэндокринная регуляция сейчас очень активно изучается. Нет, конечно, таких глобальных статьей, как по поводу взаимосвязи с гормонами, но, например, то же самое повышение субстанции P тоже ведет к гиперпигментации. Я всегда пациентам говорю: мы должны исключить стресс. Как ни удивительно, это новые веяния, но они действительно имеют место. Если пациента постоянно принимает препараты, например, диуретики, их очень любят принимать с определенного возраста по показаниям, но они тоже могут вызывать гиперпигментацию. Я не говорю уже об известных антибиотиках тетрациклинового ряда, когда это само собой.

Елена Женина:

Мы сейчас говорим о том, что, принимая эти препараты, мы должны избегать инсоляции, или гиперпигментация не зависит от инсоляции и может появиться в любой момент?

Диана Демидион:

Нет, мы должны избегать инсоляции, пользоваться фотозащитой. Это не значит, что приём этих препаратов будет вызывать гиперпигментацию, но мы должны быть особенно осторожны и знать об таких особенностях.

Елена Женина:

Какие продукты питания могут повлиять на возникновение гиперпигментации?

Диана Демидион:

Есть такие продукты, но здесь подход уже больше в разрезе, наверное, народной медицины. Отвары, которые применяются с лечебной целью иногда тоже могут вызвать гиперпигментацию. Зверобой, сельдерей, как ни удивительно, инжир. Список очень большой, но я всегда пациентам говорю, что я не знаю дозы, сколько нужно съесть инжира, для того чтобы пойти позагорать и получить гиперпигментацию. Понятно, что всё очень эмпирически, но вместе с тем да, конечно, присутствует. Вариантов очень много.

Елена Женина:

Исходя из того, что вы сейчас рассказали, мы можем не утверждать, но с уверенностью говорить о том, что 9 человек из 10 склонны к гиперпигментации по тем или иным причинам. Будь то генетическая предрасположенность либо факторы риска, которые вызывают изменения в нашей коже, и мы получаем то, что мы получаем. Как бороться?

Диана Демидион:

Именно для этого мы и открыли Школу лечения гиперпигментации. Но хотела бы уточнить, кто такие «мы». У нас в стране есть крупнейший дистрибьютор лазерного оборудования, компания Premium Aesthetics. Это компания первой у нас в стране вывела на рынок фракционный неаблятивный лазер известной марки Fraxel, известного бренда. Мы продолжаем развивать данное эстетическое направление, и вместе с дистрибьюторским бизнесом появился бизнес, который дает возможность рассказывать врачам, обучать врачей правильному использованию лазеров. Все наши пациенты и огромное количество людей сейчас приобщается к культуре ухода за кожей. На рынке существует большое количество разных систем, поэтому наша задача — научить работать врачей на хорошем оборудовании, оборудовании, которым располагает компания Premium Aesthetics. Всё оборудование имеет знак FDA, то есть это высший американский знак отличия, допуск на американский рынок. Оборудование или европейское, или американское, оно действительно премиальное, очень качественное, безопасное.

Мы открыли отдельную клинику, называется «Академия косметологии Premium Aesthetics». Мы ее называем тренерская клиника, потому что в ней работают исключительно врачи-тренеры. Наши врачи обучают врачей России пользоваться лазерным оборудованием, обучают вообще философии, концепции подготовки, ведения, проведения процедур, реабилитации. К нам в «Академию косметологии Premium Aesthetics» присылают огромное количество пациентов со всей России. Нам бы, конечно, хотелось видеть обратные варианты, чтобы врачи на местах могли эффективно использовать оборудование и не боялись брать сложных пациентов. Ставить правильные диагнозы и грамотно вести пациента, давать ему прогнозы адекватно и в соответствии его клиническому состоянию. На базе «Академии косметологии» мы проводим разные тематические школы: мы с вами говорили про школу розацеа, она безумно популярная, это узкий дерматоз, одно заболевание. В гиперпигментации много всего — и мелазмы, и лентигиноз можно отнести к гиперпигментации, и поствоспалительные. С розацеа все проще. Считается условно, что дерматоз побежден, мы можем так резюмировать, потому что, действительно, он очень хорошо лечится, но его распространенность грандиозна, не 10 %, как раньше считалось, а гораздо больше — и 20 %, и 30 %.

Елена Женина:

Но с учетом купероза розацеа процент очень изменился.

Диана Демидион:

Но, с гиперпигментацией все не так радужно. Если с розацеа мы действительно можем контролировать, мы можем вернуть человека в нормальную социальную жизнь, чтобы он не прятал свое лицо и не прятался сам, то со сложными меланозами, как мелазмы, я не могу сказать, что мы можем ее победить. Это невозможно. Но очень важно, чтобы врачи одинаково мыслили, одинаково вели пациента, одинаково ставили диагнозы, и чтобы пациенты тоже были в адекватном состоянии понимания своего заболевания, что это такое. На самом деле смысл в том, что мы привлекаем и пациентов в виде моделей, они получают возможность проконсультироваться у ведущих специалистов, получить консилиум, мнение группы специалистов, и привлекаем врачей-косметологов. Это безумно интересно. У нас скоро будет проходить Школа лечения гиперпегментации, врачи сами просили, потому что вопросов очень много, а ответов очень мало.

Елена Женина:

То есть Школа лечения гиперпигментации — это школа для врачей в первую очередь.

Диана Демидион:

Да, но с привлечением пациентов, у которых есть данное состояние.

Елена Женина:

Для коллег это обмен опытом, можно сказать, дискуссионный клуб, где врачи обмениваются мнениями, методами лечения.

Диана Демидион:

Где врачи получают последнюю информацию. Мы за них прорабатываем материалы, мировой опыт, публикации, PubMed, и даем возможность получить и наш клинический опыт в том числе, и посмотреть с общемировой точки зрения, как сейчас лечат гиперпигментацию.

Елена Женина:

На какой мировой опыт вы опираетесь в первую очередь, какой более действенный?

Диана Демидион:

Метод, на самом деле, уже вопрос второй — чем мы лечим гиперпигментацию, и чем принято в мире лечить гиперпигментацию. Начать нужно, во-первых, еще раз, с постановки диагноза. Если я подозреваю мелазму, я, конечно, направляю пациента к гинекологу и к эндокринологу. Мне обязательно нужно мнение смежных специалистов. Если я возьму такого пациента сразу после консультации, я совершу, наверное, тактическую ошибку. Мы стараемся учить врачей последовательности ведения данного пациента, мультипликационному подходу, потому что выжидательная тактика — самая правильная в таком случае.

Мы готовим пациента, у нас есть определенный запас времени, пока он выясняет или мы вместе с ним выясняем гормональные подоплеки, которые привели к этому состоянию, выявляем факторы риска, что в его жизни не так – инсоляция, воспаление, может быть, у пациента гиперпигментация на фоне другого дерматоза на лице. Здесь можно бесконечно говорить и действительно в этом есть школа: найти причину. За это время мы помогаем снизить воспаление в коже. Под большинством пигментных пятен находятся сосудистые образования, то есть расширение сосудов. Очень важно лечить пигментацию, но, на самом деле – лечить сосуды, потому что они как питание для пигмента. Это новая концепция, которая действительно имеет место, она работает. Раньше мы смотрели на пигментацию и видели пигментацию, сейчас мы смотрим на пигментацию и понимаем, что под ней находятся сосуды, залегают, они ее питают и мы должны с ними бороться. У нас есть методы диагностики, которые помогают дифференцировать. Есть, например, очень хороший аппарат Antera 3D, который дает возможность под пятном увидеть сосуды, посмотреть количество и глубину залегания сосудов. Я в процессе лечения могу сравнить и выстроить графики, насколько в процентном соотношении у меня уменьшилась пигментация, визуализировать процесс. Пациент понимает, что все не так просто, что это не просто «возьмите и сотрите мне пигмент». Он понимает, что это многоуровневое, как пирожок, под ним лежит еще определенное озеро из сосудов и мы должны с ним работать. Мы сделали диагностику, направили к смежным специалистам и назначаем наружную терапию, что очень важно. Но уже, соответственно, отдельная тема, как мы будем стабилизировать состояние меланоцитов.

Елена Женина:

Мы обсудили, что такое гиперпигментация, выяснили причины возникновения, проговорили их. Теперь хотелось бы перейти к тому, чем же лечить. Хотелось бы сразу сказать, что я тоже как специалист с большим стажем, всегда говорю, что все эти сыворотки, которые нам предлагаются в масс-маркете, неэффективны. Это поверхностное воздействие, оно практически не дает результата, на мой взгляд, может быть легкое осветление процентов на 10-15, максимум. Глубокие пилинги — тоже большой вопрос, потому что, опять же, с учетом того, что мы сейчас с вами озвучили, это не совсем тот метод лечения, который хотелось бы использовать для получения стойкого, долговременного результата. Поэтому давайте, расскажем нашим зрителям и нашим слушателям, куда им идти, чтобы они не тратили свои деньги зря, чтобы они получили хороший и стойкий результат, чтобы он был пролонгированным.

Диана Демидион:

Мне кажется, что наружная терапия, то, что называется масс-маркетом — действительно обман ожиданий, действительно так и есть. Я не видела еще пациента, который бы осветлился и получил стойкий результат на сыворотках; хотя они тоже полезны, но ожиданиям, конечно, не соответствуют. Мы назначаем специальную космецевтику, которая помогает нам подготовить пациента к процедуре на лазерных аппаратах и дает мне возможность стабилизировать меланоциты, снизить уровень воспаления, оксидативного стресса в тканях. Параллельно, как мы уже сказали, смежные специалисты нам помогают, например, поднять уровень ферритина, который тоже может быть одной из причин появления гиперпигментации. В подготовленном состоянии, компенсированном соматически и локально дерматологически, мы берем пациента на процедуру. У нас есть любимый прибор, неаблятивный и это значит, что мы не испаряем и не наносим излишне выраженную травму ткани, то есть метод, который дает контролируемый нагрев и удаляет пигментацию по принципу селективного фототермолиза.

Аппарат действительно любимый, он очень известен, популярен в России, пациенты его ищут, спрашивают — это M22. На базе этой платформы есть несколько систем, несколько лазеров и фотосистемы для фотолечения, то есть несколько технологий. Каждая из этих технологий подбирается в зависимости от типа пигментации, почему я и говорю, что очень важно назвать врага в лицо, назвать по имени, что это такое. Если это пятно лентиго, то мы будем работать широкополосным светом, применим IPL-технологию и пятно лентиго уйдет за 1-2 процедуры. Да, пациент будет его продолжать осветлять, мы будем ещё работать с сосудами, потому что всегда под пятном лентиго есть и сосудистый компонент, но он получит очень хороший клинический результат. А по реабилитации все очень скромно, пятно будет еще до недели находиться на поверхности кожи, потом всё будет очень чисто, хорошо и пациенты максимально удовлетворены. Но они должны понимать, что они уже в зоне риска: появившись единожды, пятно будет проявляться в других локализациях. Поэтому фотозащита SPF 30-50 круглый год, даже в зимнее время, даже в нашей не самой солнечной Москве.

Самый, наверное, сложный дерматоз — мелазма. Тут вдох-выдох, как мы говорим пациенту, что это долгий путь, несколько процедур. Причем у нас, у специалистов в России есть некоторые разногласия по тому, когда делать вторую процедуру. Кто-то делает достаточно интенсивно, мы любим более растянутый подход. Наши пациенты приходят на лечение раз в 2 месяца, мы любим, чтобы кожа успокаивалась, что дает нам некую гарантию того, что мы не спровоцируем. С пигментом есть два состояния: или ты его убрал, или ты его, наоборот, активизировал и ухудшил клиническое течение. В мультиплатформе М-22 есть, как я уже сказала, рукоятка IPL-технологии, которая диффузно нагревает пигмент и вызывает его полную денатурацию, отшелушивание.

Пигментация – не просто пятно, а многоуровневое, многослойное образование. Под ним лежит озеро из сосудов, с которыми нужно работать.

Есть и вторая технология — неаблятивный фракционный фототермолиз, технология resurfx, которая в эту же процедуру добавляется в случае, например, более сложной пигментации. Пигмент может быть эпидермальный, дермальный и смешанный. Если я правильно провела диагностику, я должна понимать, на какой уровень я должна заходить с определенным типом лазерного воздействия, чтобы вытащить пигмент. IPL может очень хорошо работать с эпидермальной пигментацией, неабляция прекрасна с эпидермальной и дермальной, а комбинация IPL с неабляцией даёт мне максимальный результат. Это те красивые картинки, когда мы делаем до — у нас пациент весь черный, с бабочкой классической мелазмы, и после, через 7 дней, пациент с идеальной белой кожей, как я говорю, «белый халат», после одной процедуры.

Елена Женина:

Вторая не требуется?

Диана Демидион:

Опять же вопрос в диагнозе. Если это поствоспалительная гиперпигментация, если я приготовила пациента и правильно его веду, в постпроцедурный период он будет стабилен. Если это мелазма, конечно, с ней могут быть откаты, но есть, опять же, системы постреабилитационного лечения пациента, когда мы блокируем все звенья меланогенеза с помощью наружных средств, сыворотки или приема антиоксидантов, всё в комплексе.

Елена Женина:

Когда мы проводим такую процедуру, чего следует ожидать пациенту? Ранки, темные пятна, шелушения, покраснения? Каков процесс реабилитации?

Диана Демидион:

Реабилитация будет зависеть от пациента, от того, насколько выражен у него пигмент. Светлый пигмент потемнеет, но умеренно. Очень важно, я бы подчеркнула то, что это неаблятивная технология, это значит, что нет корочек, нет испарения с ткани ни крови, ни лимфы. Это минимальная реабилитация, гораздо легче, чем после пилингов. После пилинга пациент может быть десоциализирован, потому что его кожа облезает пластами, я думаю, что женщины пробовали и понимают, как это выглядит. Здесь у нас все очень мило, пациент на следующий день может идти на работу. Он может затонироваться, может принимать душ, ему комфортно, никаких антибиотиков, никаких проблем с ограничениями. Да, он должен использовать крем «Бепантен», все просто, он может принимать душ. Мы его ждем через неделю, фотографируем его и он получает максимальный результат, wow-эффект, который потом вдохновляет пациентов. К нам прилетают, мне кажется, со всех городов России ради одной процедуры одним днем, потому что это действительно очень красиво выглядит; пациенты вдохновлены, они говорят: почему я раньше так не делал? Но, еще раз хочу подчеркнуть: все зависит от диагноза, от подготовки пациента и ведения после процедуры.

В мультиплатформе есть еще одна уникальная рукоятка, Q-Switch. Это новое направление работы с пациентом. Результат мы получаем не за одну процедуру, несколько, 2-3 процедуры, но, может быть, это даже более мягко в отношении сложных дерматозов, таких как мелазма. На Школе лечения гиперпигментации мы учим врачей комбинировать эти технологии; это то, что раньше вообще никто не делал. Сейчас мы можем сделать и неаблятивный, и фракционный фототермолиз, и Q-Switch, и IPL в одну процедуру, в зависимости от поставленных задач. Но в результате, и это главное, что это очень безопасно: наши технологии должны удалять пигментацию и не провоцировать ее никоим образом. Мне кажется, уже прошлый век, что обратился пациент и через две недели говорит, что ему стало хуже, это недопустимо. Пациенты получают результат в зависимости от технологии за 1, 2, 3 процедуры, но, по крайней мере, они стабильны, они улучшаются и они, я думаю, всегда, 100 % возвращаются на процедуру, потому что они хотят еще и улучшить качество кожи.

Елена Женина:

Об улучшении качества кожи во время этой процедуры: то, о чем вы сейчас говорите, вы проводите локально или по всему лицу?

Диана Демидион:

Мы стараемся объяснять пациентам, что пигмент — это не только то, что вы видите, но и то, что вы не видите, но оно уже у вас есть. Когда мы делаем диагностику на Antera, очень часто бывает, что пациент идеально светлый, ты ставишь аппарат, делаешь снимок и видишь уже «географическую карту». Это уже предпосылки для появления мелазмы. То есть был фон, было воспаление, но оно недостаточно проявилось. Делать по кусочкам, наверное, не совсем правильно, не клинический подход, это, скорее, коммерческий подход. Мы лечим лицо, смотрим дерматологически и стараемся не только лечить то, что уже есть, а и заниматься профилактикой того, что может появиться.

Елена Женина:

Степень воздействия на все лицо и конкретно на пигментное пятно разное по усилию?

Диана Демидион:

Все зависит от того, что я вижу, то и пою. Если ты видишь определенную пигментацию, выраженную, черную, то будешь работать более мягкими энергиями, все прямо пропорционально. Если ты видишь нежную пигментацию, светлую, скорее всего, дермальную — ты будешь работать фракционным лазером и сила воздействия, энергия будет регулироваться, но будет немного другая парадигма.

Еще есть такой момент: мы говорим сейчас про лицо, а пациенты, наверное, по 50 % делятся между лицом и всеми остальными частями. Есть выраженный дерматоз пойкилодермии — это симптомокомплекс, когда и сосуды, и пигмент с последующей атрофией. Но чаще всего пациенты обращают внимание именно на пигментацию, хотя под ней, опять же таки, наш любимый сосудистый компонент. Прекрасное лечение — комбинация IPL и неаблятивный фракционный фототермолиз. На зоне кистей рук, спина, плечо, предплечье — это все множественные пятна лентиго. Наши пациенты в этом случае могут получить результат за одну процедуру — очень красиво и тоже без реабилитации.

Елена Женина:

Сколько по времени занимает процедура, Диана?

Диана Демидион:

Зависит от площади. Лицо мы можем сделать за 15-20 минут, простую фотопроцедуру; по технологии PhotoFraction — применение фото- и неаблятивного лазера в одну процедуру ― все растягивается на 1,5 часа, но зато максимальный эффект за одну процедуру, и 1,5 часа, конечно, отыгрываются восторгом пациента. Все большие площади — всё зависит от нашего пациента.

Елена Женина:

При процедуре PhotoFraction мы получаем эффект омоложения?

Диана Демидион:

Конечно. Пациенты все говорят, что им нравится, как у них сузились поры, как у них ушли морщины, у них выраженное уплотнение ткани, уменьшение гравитационного птоза, уменьшение брыл. Женщина может многое простить своему лицу, но брылы — никогда. Я люблю эту процедуру проводить 1-2 раза в год пациентам и без гиперпигментации, потому что это некий золотой баланс между эффективностью и безопасностью. Это максимально безопасная процедура, на моей памяти я не знаю ни одного осложнения, а для аппаратной косметологии это дорогого стоит. С другой стороны, это стопроцентный через неделю, абсолютный восторг, это SMS-ки от пациентов с красивыми лицами, селфи, потому что они получают больше, чем они ожидают.

Елена Женина:

Как эта процедура сочетается с инъекционными методиками?

Диана Демидион:

Скажем так: у нас есть опыт. Поскольку мы учебный центр и на нашей базе проходят не только стажировки наших российских врачей, но к нам приезжают иностранные спикеры. У нас есть очень любимый нами врач — Франческо Де Анджелис, врач хирург-дерматолог из Милана, она фанатка PhotoFraction, фанатка М22-терапии и фанатка препарата гиалуроновой кислоты Restylane. Она нас тоже заразила любовью. Она нашла свой любимый протокол, притом, что ее пациенты все 4, 5 фототипа. Очень важно именно на таких пациентах не спровоцировать гиперпигментацию, потому что, если наши светлокожие пациенты, со светлыми фототипами получают гиперпигментацию на фоне эндокринопатии и на фоне изменений гормонального фона, то пациенты с темными фототипами генетически предрасположены, их можно пальцем не трогать, а они уже покроются пигментом. Для нее PhotoFraction — это баланс удовлетворенности, и в комбинации с филлерами, скинбустерами, которые она ставит сразу в одну процедуру, дают максимальный результат. Пациенты в Европе не очень любят ходить часто, у них нет традиции каждую неделю посещать косметолога. Они пришли и должны получить wow-эффект за 1-2 процедуры. Это как раз баланс М22, PhotoFraction и постановка скинбустера в одну процедуру. Мы тоже практикуем, мы влюбились в ее протокол и поверили в него.

Елена Женина:

То есть, сначала делается PhotoFraction, потом колется гиалуроновая кислота и пациента отпускают?

Диана Демидион:

Делается фототерапия, ставится гиалуроновая кислота и делается неаблятивный фракционный фототермолиз. Это не увеличивает реабилитацию.

Елена Женина:

Говорят, что препараты гиалуроновой кислоты рассасываются под воздействием лазера.

Диана Демидион:

У нас разная анатомическая постановка. Всегда считалось, что, например, ботулотоксин нельзя ставить с лазером в одну процедуру, но потом оказалось (и есть исследования, опять же не наши, разные иностранные) о том, что это не влияет на диффузию. Кроме того, мы не торопимся, наши пациенты все рядом с нами. Конечно, мы стараемся раз в 2 недели, раз в 3 недели делать, выстраиваем логику процесса. Но если пациент приезжает к нам на один день, конечно, мы можем поставить и ботулотоксин, и филлер (или скинбустер) и сделать тепловую процедуру. Мы выстроим последовательность, чтобы не нарушить биодеградацию, не увеличить. Есть исследования, что биодеградация не меняется при сочетании с фото- и лазерными процедурами.

Кожа – единый орган, его клетки между собой очень хорошо общаются. Загорая пятками, вы получите пигмент на лице.

Елена Женина:

У меня такой вопрос, Диана. Если пациенту уже и ботулотоксины сделаны, и гиалуроновая кислота поставлена, и он вдруг сейчас у нас услышал, увидел и говорит: я хочу, хочу, что мне делать, когда мне идти?

Диана Демидион:

Правило 2-х недель безопасно, если не было нитей, то через 2 недели мы можем взять пациента. Все регулируется специалистом, потому что система не однобокая. Мы делаем настолько разные протоколы, в машине есть огромное количество фильтров, диапазонов длин волн, специалисты могут выбирать глубину воздействия. Понимая, что, например, у человека стоит филлер в носогубной складке, я не буду делать термолифтинг, я не хочу его прогревать. Но я могу убрать ему сосуды, например, в этой зоне, что не изменит реологические свойства и через 2 недели будет безопасно. Это и мировой опыт, и мнение наших российских коллег. Если более сложные препараты, например, гидроксиапатит кальция, то мы чуть подольше делаем промежутки, месяц, но в любом случае важно понимать, с чем мы работаем. Мы всегда надеемся, что пациент в одних надежных руках, что он знает, что у него стоит в лице, какие препараты, и тогда это будет абсолютно безопасно.

Елена Женина:

Да, это очень важно, я не устаю об повторять и скажу ещё раз: когда вы ходите к своему доктору, вы обязательно должны знать, что он с вами делает. Это ваша безопасность и, наверное, элемент сохранения здоровой кожи и здорового организма.

Сейчас зимний период, и, несмотря на зимний период, очень многие уезжают отдыхать. Либо кататься на лыжах, либо в теплые страны — так сейчас принято, много людей практикуют. Можно ли делать процедуру незадолго до отдыха, если можно, то какой промежуток должен быть между процедурой и отъездом?

Диана Демидион:

Классический подход – правило 2-х недель или месяца, в зависимости от того, куда направляется пациент, есть ли у него намерение пользоваться фотозащитой, искреннее намерение. Честно говоря, когда я спрашиваю врачей на обучениях: «Вы видели после фотосистемы хоть одну гиперпигментацию?», то за все годы мне ни один врач не сказал: «Да, я видела гиперпигментацию». Нет таких проблем. С более сложной технологией неаблятивного фракционного фототермолиза на аппарате М22, конечно, я бы постаралась, чтобы мой пациент улетал на солнце где-то через месяц, и возьму его через месяц после солнца. Но, это все достаточно подвижные значения, потому что всё зависит от генетики, от фототипа и от склонности к поствоспалительной гиперпигментации. Кого-то мы можем взять, например, на фототерапию уже через 2 недели, если та же розацеа обострилась, я считаю, что это наоборот, как скорая медицинская помощь. А если человек склонен к поствоспалительной гиперпигментации, наверное, я буду его подготавливать к нашим тепловым процедурам в течение месяца. Это будет правильно и безопасно — дать немножко питания, антиоксиданты, гиалуроновую кислоту, для того чтобы он лучше пережил наши последующие процедуры.

Вообще, я считаю, что косметология не должна никак противостоять жизни активной, счастливой, и мы договариваемся с пациентом; я всегда пишу в карте его планы на счастье, планы на отдых, что помогает мне скорректировать мою терапию. Пусть отдыхают, пользуются фотозащитой, приезжают, 2-3 недели и мы продолжаем нашу терапию.

Елена Женина:

Диана, какой фотозащитой вы рекомендуете пользоваться пациентам? Есть защита до 30, есть больше 30, есть физические фильтры, есть химические фильтры. Какие кремы лучше использовать для более эффективного и более безопасного воздействия?

Диана Демидион:

Все зависит от диагноза. При мелазме я буду рекомендовать и физический, и химический фильтр, поскольку продолжительность действия совершенно различная. Причем рекомендовать на все открытые участки тела. Очень часто пациенты с мелазмой используют только в зоне гиперпигментации, забывают шею. Я всегда говорю: если вы будете загорать пятками, вы получите пигмент на лице. Кожа – единый орган, его клетки между собой очень хорошо общаются. Это правило, которое уходит от внимания и специалистов, и пациентов, и в итоге мы получаем гиперпигментацию после лечения именно тогда, когда пациент загорает всеми остальными участками тела. Он говорит: но я же лицо закрывал! В этом есть основная ошибка. Поэтому SPF30. Я считаю, что фактор защиты нужно использовать даже в зимний период, если вы склонны к пигментации. Мы можем сейчас посмотреть UF-фактор, сейчас очень много гаджетов, приложений, но, в любом случае, даже при небольшом коэффициенте, перед выходом на улицу за 20 минут наносим химический фактор. Сейчас есть прекрасные средства, которое мы используем, они не видны, они комфортные, не вызывают раздражения, жира — ощущения чего-то лишнего на лице, сейчас уже пациенты на это не жалуются.

Елена Женина:

То есть, нам в повседневной жизни желательно использовать крем, как минимум, с SPF15. Сейчас практически все косметические марки выпускают такие кремы, кремы дневного ухода, которые дают нам легкую защиту и позволяют сохранить кожу в хорошем состоянии.

В конце эфира давайте, дадим советы нашим зрителям и слушателям, маленькие короткие и емкие.

Диана Демидион:

Наверное, про мелазму, про гиперпигментацию мы все сказали. Самое важное вообще, в принципе, ― смотреть за пигментом на коже. Отдельная тема —родинки, пятна с кератозом. Приходите, делайте картирование тела, потому что надо дифференцировать, что это за пигмент. У нас в клинике есть прекрасная процедура картирования тела с искусственным интеллектом, которая позволяет определить, даже выявить меланому. Поэтому, отходя от темы гиперпигментации в более сложную онкологическую тему — следите за поверхностью кожи, смотрите за родинками, старайтесь их защищать. Если вы склонны к большому количеству невусов и родинок на теле, то для вас это задача номер один. Используйте антиоксиданты, пейте витамины, следите за уровнем витаминов, за железом, посещайте терапевтов, требуйте от терапевтов обследование, женщинам гинекологическое обследование тоже будет хорошей профилактикой гиперпигментации. Естественно, грамотный домашний уход, подобранный косметологом, тоже даст очень хорошую профилактику и защиту от возможной гиперпигментации.

Елена Женина:

Диана, вопрос на засыпку: если пигментация уже появилась, мы выявили, что причины возникновения в несоблюдении гормонального баланса в организме, что-то у нас не так с витаминами, мы все это выстроили. Может ли она стать меньше?

Диана Демидион:

Конечно. Даже на домашнем уходе, на грамотной нутрицевтике, действительно, пигментация уменьшается. Но абсолютный эффект выровненного тона даст только аппаратная косметология.

Елена Женина:

Огромное вам спасибо, что вы пришли сегодня к нам! Большое спасибо за понятные ответы, потому что тема очень неоднозначная. Действительно, сейчас много разных вариаций на тему лечения гиперпигментации. Я тоже согласна полностью с Дианой и склоняюсь к тому, что это медицинская проблема, что это заболевание, которое нужно лечить как медикаментозным путем, восстанавливая баланс организма, все его структуры, так и аппаратными технологиями. Потому что это не просто пятно, которое появилось на поверхности кожи и которое можно стереть пилингом как ластиком. Это более глубокая структура в нашем организме, и нужно учитывать все факторы, которые привели к гиперпигментации. Поэтому, в первую очередь — диагностика, во вторую очередь — баланс, и в третью очередь — аппаратные процедуры, которыми мы можем пользоваться и от которых мы получаем стойкий и долговременный эффект. Безусловно, это защита, защита и еще раз защита. Мне очень понравилось то, как вы сказали сегодня: загорая пятками, можно получить пигментацию на лице. Действительно так, и мы очень часто не думаем и не знаем об этом. Диана, спасибо большое!

Диана Демидион:

Спасибо!

Елена Женина:

Напоминаю, что в гостях у нас была Диана Демидион, клиника Premium Aesthetics. С вами была я, Елена Женина.