Олег Дружбинский
- Добрый вечер, друзья! С вами радио «МедиаМетрикс» и программа «Разговоры об империи» с Арменом Асрияном и Олегом Дружбинским. Сегодня мы с вами поговорим на одну из самых интересных тем нашей империи: откуда взялись организованные воровские группировки и, вообще, воровские понятия? С чего начнём, Армен?
Армен Асриян
- Добрый вечер! Я думаю, поскольку мы будем вести разговор о шляхетских бандах второй половины XIX века (от которых, собственно, всё и происходит), то сначала нам придётся уйти немножко глубже в историю и поговорить о природе польской шляхты, чтобы было понятно, как и почему именно она оказалась родоначальницей большого криминала в империи. Здесь надо с самого начала понимать одну очень важную деталь: идентификация шляхты с дворянством является совершенно ошибочной, это абсолютно разные сословия по своей природе. Дело в том, что на протяжении трёх с лишним веков Польша была ведущей военной силой в Восточной Европе. Наступление Турции на пике её могущества в Европу остановили именно поляки. Знаменитая Венская битва 1683 года - армия Яна Собеского отбила последний штурм Вены, и на этом турки остановились. При этом все эти три века, пока поляки сдерживали турецкое наступление при помощи чехов, венгров, австрийцев (именно поэтому польский король регулярно оказывался одновременно и чешским королём, и венгерским), одного дворянства не хватало. И в Польше произошла ровно та же история, которая происходила в Испании во время реконкисты: когда борьба требует максимального напряжения общества, в войну включаются ополчения городов, городков и даже крупных деревень. Дальше достаточно неизбежно, когда тот или иной отряд проявляет себя особо героически, королю приходится даровать им дворянство (а как ещё награждать за воинские подвиги?).
Олег Дружбинский
- Денег, наверное, было жалко, правильно я понимаю?
Армен Асриян
- Во-первых, денег всегда не хватало. Во-вторых, когда выходит отряд в 500 человек, и после боя, где они стояли насмерть, остаются человек 50, то тут всё-таки одними деньгами обойтись нехорошо, некрасиво. В результате возникают как в Польше, так и в Испании целые дворянские города. Поскольку награждаются не только уцелевшие, но и семьи погибших, то обнаруживается, что практически всё население испанского городка или польского местечка вдруг оказывается дворянами.
Олег Дружбинский
- Правильнее сказать, шляхтичами.
Армен Асриян
- В Испании, например, изначально их производили в дворяне. Это уже потом старому «кабальеро» (старое понятие, обозначавшее именно дворянина в полном смысле, то есть тяжёлого конного воина) на смену пришло понятие «идальго», и всё это расширившееся сословие новых дворян стало уже идальго, это уже были не кабальеро. В Польше же дворянство изначально выглядело немного странно, ведь Польша в этом отношении обезьянничала у Западной Европы, но, как обычно, обезьянничала не очень толково. Например, известно, что вся система польских дворянских гербов насчитывает около 300 гербов и каждому гербу приписывались сотни дворянских родов - вещь, совершенно непредставимая в Европе. Когда обезьянничают, всегда где-нибудь в мелочах да прокалываются. Дальше возникает очень интересный момент: когда ветераны возвращаются домой теперь уже шляхтичами, оказывается, что у них всё тот же крестьянский двор, всё то же хозяйство...
Олег Дружбинский
- …и всё та же яблоня стоит у забора.
Армен Асриян
- Да. И они точно так же выходят пахать свои поля, только теперь вырезают из жести саблю и пашут с этой жестяной саблей на боку.
Олег Дружбинский
- Почему из жести?
Армен Асриян
- Потому что, во-первых, боевая сабля всё-таки тяжела, чтобы её таскать целый день за плугом.
Олег Дружбинский
- А, понятно.
Армен Асриян
- А во-вторых, всё-таки это ценность (а ну как повредишь?), главная ценность в хозяйстве.
Олег Дружбинский
- Я, кстати, помню, читал когда-то воспоминания каких-то путешественников, которые ехали через Польшу, и они писали о том, что, действительно, пашет крестьянин, и на боку у него жестяная сабля. Такой абсурд. Зачем она ему нужна и зачем он именно жестяную подвесил? А это — присвоенное шляхетское звание.
Армен Асриян
- Совершенно верно, потому что крестьянин не имел права носить оружие, и эта символическая сабля просто сообщала проезжим, что пашет шляхтич. А дальше возникает естественный упадок, потому что в допромышленном обществе, которое живёт преимущественно натуральным хозяйством, предел численности дворян, которых общество может прокормить и продолжать развиваться, — где-то в районе 2% населения. Если в Испании после окончания реконкисты численность нового дворянства достигла 15%, то в Польше она зашкалила за 30%, то есть треть населения были якобы дворянами. При этом испанский кризис всё-таки был гораздо мягче, потому что там были действительно смягчающие обстоятельства. Помимо того, что численность дворян вдвое меньше, уже существующий на тот момент абсолютизм, после подавления нескольких мелких дворянских аристократических выступлений, король убедил новых идальго, что они будут служить не только в кавалерии, но и рядовыми в пеших полках, если хотят служить в принципе. Во-вторых, пошёл огромный приток драгметаллов из свежеоткрытых американских колоний, что сильно помогло не сломаться (всё равно Испания стала приходить в упадок, но, по крайней мере, не сломалась). В-третьих, испанское новое дворянство, хоть и считало для себя унизительным заниматься физическим трудом, но, по крайней мере, такие профессии, как медицина и юриспруденция, считались вполне достойными. В Польше не было устоявшегося абсолютизма. Наоборот, даже в пик военного могущества как раз ко времени Венской битвы, Польша уже постоянно на выборах подкармливалась иностранными деньгами, то есть уже был этот магнатский раздрай и т. д. Никаких колоний, которые бы финансово поддержали, у Польши не имелось, а польский шляхтич не шёл даже на тот минимальный компромисс, который был приемлем для испанского. Для польского это было недопустимо. С его точки зрения, шляхтич должен только воевать. При этом, если первое поколение ветеранов, вернувшись, ещё пахало свои поля, то уже второе поколение, всерьёз решив, что им это не подобает, просто, нацепив саблю, неслось на поиски приключений.
Олег Дружбинский
- То есть это и была та самая так называемая гонорая шляхта, этот польский гонор знаменитый?
Армен Асриян
- Совершенно верно. И, кстати говоря, мерзкое слово «быдло», которое в последнее время снова часто звучит в сегодняшнем либеральном дискурсе, — это принципиально польское слово, русские дворяне никогда его не употребляли. Дословно «быдло» — это «скот». То есть именно этот безземельный шляхтич, который отличался от крестьянина только правом носить саблю и ничем больше…
Олег Дружбинский
- Жестяную.
Армен Асриян
- Опять же, жестяную носил его достойный предок, который, вернувшись с войны, всё-таки землю пахал. Этот уже носит только боевую и палец о палец не ударит. Но поскольку он — куда большая нищета, чем всё-таки работающие крестьяне, то он относится к ним с невероятным презрением.
Олег Дружбинский
- Так называемая межвидовая ненависть, внутри своего собственного вида.
Армен Асриян
- Да. Опять же, русский дворянин жил в постоянном экономическом симбиозе со своими крепостными, это была, так или иначе, почти семья. Он ощущал ответственность, связь, близость и так далее. Шляхтич никакой связи, естественно, с крестьянами ощущать не мог, а поскольку, кроме сабли, его от них ничего не отличало, то (как всегда это бывает у выскочек, нуворишей) им кажется, что чем более явно они выказывают презрение, тем сильнее они отличаются.
Олег Дружбинский
- Да, и повышают тем самым свою самооценку.
Армен Асриян
- В этом смысле сегодняшние либералы — вполне достойные наследники той безземельной шляхты.
Олег Дружбинский
- Походя пнули либералов, ну да ладно, я надеюсь, что они не обидятся.
Армен Асриян
- Это их выбор. Употребляя слово из того лексикона, они тем самым демонстрируют духовную близость.
Олег Дружбинский
- Да, действительно, тут есть, о чём задуматься. Я так понимаю, что именно эта социальная страта (назовём это так) во многом и послужила гумусом для возникновения преступности?
Армен Асриян
- Совершенно верно, потому что после того, как в результате раздела Польши треть отходит Пруссии, треть Австрии, треть России, все три страны становятся перед проблемой: куда девать всю эту бездельную шляхетскую массу. То есть магнатских армий, в которых они могли бы служить, больше нет, в государственной армии просто не нужно такое количество безграмотных дворян, в офицеры не годятся (в большинстве своём они не умеют даже читать и писать), рядовыми в обычные полки они не идут. И дальше все три страны находят парадоксальный выход: и в России, и в Пруссии, и в Австрии создаются так называемые полки товарищей — старая средневековая польская традиция (больше нигде её не было). То есть традиционные польские полки сохраняются во всех трёх странах просто потому, что куда-то эту массу надо девать. От нормальных кавалерийских полков эти отличались тем, что половина строевого состава были именно товарищи, то есть шляхта, которая воюет с пиками наперевес, а вторая половина — так называемые шеренговые, то есть простые солдаты с ружьями. При этом, поскольку полки принципиально шляхетские, к тому же безземельная шляхта зачастую не только неграмотна, но, в принципе, и документов, подтверждающих дворянство, не имеет, то при поступлении в полк им верили на слово. Кстати, именно таким образом начиналась карьера кавалерист-девицы Надежды Дуровой - в мужской-то костюм одеться можно, но как подтвердить своё происхождение? Поэтому она начинает службу с конно-польского уланского полка, который был именно полком товарищей, где, посмотрев, ей поверили на слово, потому что манеры есть, читать-писать умеет, даже французский знает. На фоне остальной шляхты — просто бриллиант. Тем не менее, эти несколько полков всё равно всю массу вобрать не могли, и вполне достойным шляхетским занятием оказался криминал. В принципе, разбой-то для них — дело привычное, разбойничала в Польше всегда исключительно шляхта. Если бы вдруг возникла банда крестьян-разбойников, шляхтичи-конкуренты просто их мгновенно вырезали бы.
Олег Дружбинский
- Абсолютно логично.
Армен Асриян
- Поэтому уже в составе империи (происходит это где-то к середине XIX века, когда начинают функционировать банки и так далее) появляется понятие «варшавский вор». Словосочетание это в криминальной среде произносится с придыханием, потому что то, как выглядел патриархальный криминалитет середины и конца XIX века, мы достаточно хорошо представляем по книгам Гиляровского и Дорошенко. То есть это был именно патриархат вполне деревенский, разбойничий, пусть и посреди столицы. И тут вдруг появляются франтоватые, нарядные, а главное, умелые. Ведь, собственно, поляки были первыми медвежатниками - они грабили банки, не только взламывали сейфы. Первыми грабили банки поляки, потому что старые русские воры к банкам подступаться не умели, они грабили купцов у них дома.
Олег Дружбинский
- Ну да, или на дороге с кистенём. А здесь уже, так или иначе, некий интеллект присутствует, поэтому можно и организовать получше, и большой навык: «Не от беды идём в грабители и воры, а потому что родились такими».
Армен Асриян
- Совершенно верно.
Олег Дружбинский
- То есть появляется уже своеобразная психологическая основа, которая звучит так: «Ну не пахать же мне землю!»
Армен Асриян
- Разумеется. Для наглядности есть воспоминания Аркадия Францевича Кошко - это великий русский сыщик, последовательно руководивший рижским, петербургским и московским уголовным сыском, а потом всем уголовным сыском империи. Как раз в его время, в 1913 году на швейцарской Международной конференции криминалистов русская криминальная школа была объявлена лучшей в мире, и именно его систему опознания преступников по антропологическим и графологическим данным потом перенял Скотланд-Ярд. Собственно, потому Аркадия Францевича после эмиграции приглашали в Скотланд-Ярд возглавить исследовательский отдел. Но, как любой патриот России, он, естественно, был англофобом, поэтому от британского гражданства отказался. Так вот, из его мемуаров: «Эта порода воров была не совсем обычна и резко отличалась от наших, великороссийских. Типы варшавских воров большей частью таковы: это люди, всегда прекрасно одетые, ведущие широкий образ жизни, признающие лишь первоклассные гостиницы и рестораны. Идя на кражу, они не размениваются на мелочи, то есть объектом своим выбирают всегда лишь значительные ценности. Подготовка намеченного предприятия стоит им больших денег, широко практикуется подкуп, в работе используются самые усовершенствованные и весьма дорогостоящие инструменты, которые и бросаются тут же, по месту совершения преступления. Они упорны, настойчивы, терпеливы, всегда хорошо вооружены. Будучи пойманы, не отрицают своей вины и спокойно рассказывают всё до конца, но не выдают, по возможности, сообщников». Дело в том, что Аркадий Францевич, в принципе, был человеком достаточно деликатным, поэтому выразился аккуратно: «не выдают по возможности». Однако возможность выдавалась очень не всегда, и менее деликатные сыщики писали прямо, что бандиты-шляхтичи в случае поимки быстро и охотно выдают сообщников. Но до этого в криминальной среде, затаив дыхание, слушают их рассказы о шляхетском гоноре и как-то (по крайней мере, самые молодые и доверчивые) пытаются это натянуть на свои реалии. Получается, конечно, не очень, но, тем не менее, вскоре на юге начинается, как в случае с диссидентами и декабристами, уже пародия на пародию. Сначала, естественно, начинается в краях, которые ближе к Польше, к тому же, сами бандиты-шляхтичи были, в общем-то, карикатурой на французские криминальные романы, которым они подражали. В общем, появляются те самые «одесские налётчики», описанные Бабелем, появляется Григорий Котовский…
Олег Дружбинский
- То есть они, по сути, своего рода наследники шляхты.
Армен Асриян
- Совершенно верно, то есть это просто воспроизведение (в меру собственного уровня образования и интеллекта) того, что они видели, глядя на этих варшавских воров.
Олег Дружбинский
- Очень интересный момент. Я хотел обратить внимание, что во многом и в революции 1917 года, и вообще в революционном движении, которое свергло царизм, участвовало очень много поляков. Мы можем вспомнить Дзержинского, Менжинского и так далее.
Армен Асриян
- Разумеется. Более того, мы говорили о полках товарищей. Собственно говоря, слово «товарищ» было чисто шляхетским обращением среди однополчан. Поэтому, соответственно, в польской кавалерии товарищи (а формально — рядовые) носили офицерские головные уборы, в отличие от простых шеренговых солдат. И когда в середине XIX века развивается революционное движение в России, этому в очень большой мере способствуют именно поляки. И даже марксистские исследователи, всячески пытающиеся отрицать этнический характер революционного движения, тем не менее, нам выдавали фразы вроде такой замечательной: «Несправедливы утверждения, будто поляки составляли большую часть военно-революционных кружков (в смысле, офицерских). Как показывает статистика, представители других народов империи составляли почти 50% этих кружков».
Олег Дружбинский
- Отличное заявление.
Армен Асриян
- То есть всё-таки одни поляки составляли больше половины.
Олег Дружбинский
- Сейчас уточню. Я правильно понимаю, что слово «товарищ» — это как раз обращение шляхты друг к другу?
Армен Асриян
- Совершенно верно. Оно пришло в российское революционное движение именно от общения с поляками, из этих военно-революционных офицерских кружков середины XIX века (1860-1870-х годов).
Олег Дружбинский
- Грубо говоря, неудобно было называть друг друга «господином» (потому что мы понимаем, они — не господа, ведь они ничем не владели), но, тем не менее, это не совсем «ты».
Армен Асриян
- Нет, имеется в виду, что это было именно уважительным обращением однополчан. И поскольку вначале его перенимают русские офицеры, которые входят в те же революционные кружки, потом от них это дело передаётся в революционные партии уже следующего поколения. В принципе, основной культурный вклад поляков, если не в культуру, то в общественное устройство, — было то, как они послужили катализатором революционного движения, и то, как они оказались источником того, что потом превратилось в «воров в законе».
Олег Дружбинский
- Вот сейчас мне стало интересно. Я бы хотел немножко двинуться вперёд и в некотором смысле осознать природу возникновения «воров в законе», как некой определённой касты. Ведь, насколько я представляю (возможно, я ошибаюсь), понятие «воры в законе» как некого, назовём так, ордена или людей с определёнными правами, полномочиями и обязательствами перед своим кругом, — это чуть ли не единственный случай в России. В Российской империи он сформировался, а потом в Советском Союзе…
Армен Асриян
- Нет, не в империи. Мы не видим, где, как и когда это сформировалось. Мы видим, что до 1917-1918 года этого не существует.
Олег Дружбинский
- Понятия «вора в законе» не существует?
Армен Асриян
- Да, совершенно верно. И вдруг мы видим во второй половине 1930-х уже полностью структурировавшуюся картинку. Ко временам революции этот стиль подражания шляхетским бандам докатывается до столицы, появляются такие персонажи, как, например, тот же Лёнька Пантелеев, но тогда же это охватывает целый слой. То есть все, в принципе, знают так называемую «сучью войну» в лагерях 1940-1950-х, но гораздо меньше людей знает, что первая гражданская война в криминальной среде — это была война урок и жиганов. Это как раз таки самое начало НЭПа, то есть когда в криминал приходят вчерашние «солдаты войны», уже пережившие не только мировую, но и гражданскую. Причём приходят люди и с той, и с другой стороны. В криминале оказываются бывшие красные, не только рядовые красноармейцы, но и командиры, потому что после сокращения армии на улицу оказались выброшены люди в званиях до командиров полков. Делать они уже ничего не умеют, после восьми лет непрерывной войны больше ничем заниматься они не хотят и, естественно, кроме как в криминал, им деваться некуда. Там же они встречаются с какой-то частью своих бывших противников белых, которые по тем или иным причинам застряли и не уехали, не эмигрировали.
Олег Дружбинский
- Мы уже можем переходить к Грузии или пока у нас есть ещё некие исторические подтексты?
Армен Асриян
- Нет, сегодня мы не аналогии проводим, просто в Грузии как раз таки эпоха «воров в законе», в принципе, заканчивается, поэтому к ней-то мы перейдём. Именно тогда в среде этих новых бандитов, которые абсолютно не соблюдают никаких традиций, существовавших в традиционных сообществах урок (они просто грабят и живут так, как считают нужным), достаточно широко тратят, продолжая подражать образу светского преступника, шляхетскому образу (именно их и называли жиганами), тогда этот конфликт урок и жиганов закончился достаточно парадоксально, поскольку численно, естественно, преобладали жиганы. При этом, будучи бывшими военными, они, может, и были непрофессионалами в воровских делах, но когда касалось столкновений, это у них получалось куда лучше. Тем не менее, потом кристаллизация этого нового воровского сообщества в 1920-х произошла именно вокруг последних уцелевших лидеров лагеря урок (то есть традиционного лагеря), притом, что именно лидеры традиционного криминалитета достаточно скептически относились к польским гостям. Но, тем не менее, то, что выкристаллизовалось, взяло практически все формы именно шляхетского взгляда на мир, то есть презрение к людям, не входящим в сообщество.
Олег Дружбинский
- К мужикам, как наверняка сейчас говорили бы.
Армен Асриян
- Совершенно верно.
Олег Дружбинский
- Любопытно (я перебью чуть-чуть), что та иерархия, которая сейчас существует в местах заключения: есть блатные, а есть мужики — то самое, условно говоря, быдло, к которому относилась с пренебрежением шляхта.
Армен Асриян
- Совершенно верно. На самом деле традиционный российский криминал такого отношения к простым людям не знал. Они к ним были равнодушны, но никак не пытались поставить себя над ними. Претензии по поводу того, что якобы «мы своих не выдаём», естественно, были у поляков. Как всё-таки рассказывают российские сыщики, выдавали легко, весело и с охотой. А вот угрюмый русский криминал, всё это переняв, отнёсся к этому делу со звериной серьёзностью и действительно никого не сдавал. И дальше получилось очень забавно: когда произошла вторая встреча с поляками (когда в 1939 году, после присоединения Западной Украины и Белоруссии, уже в Советском Союзе появились так называемые польские воры), прошло всего-то полвека. Полвека назад словосочетание «варшавский вор» произносилось с придыханием. Прошло полвека и «польский вор» с первых же дней произносилось с презрением - они не соответствовали строгим канонам воровского мира, которые к этому времени выкристаллизовались (уже не российском) в советском воровском сообществе. Вчерашние учителя ныне оказались париями. И потом уже, после Великой Отечественной, когда в лагерях встречались воры, служившие и не служившие в армии, и началась «сучья война», то словосочетание «польский вор» очень быстро стало просто синонимом понятия «сука».
Олег Дружбинский
- Ну да, предавшего так называемые воровские традиции.
Армен Асриян
- То есть поляки вначале породили это явление, а потом сами же от него и пострадали, как это очень часто и бывает. Опять же, «сучья война» организовывалась и подогревалась, естественно, администрацией лагерей. Курс был на то, что криминал должен сам себя уничтожить. Точно так же конфликты урок и жиганов в 1920-х старательно подогревало ЧК. В принципе, «сучья война» добилась поставленных целей: из нескольких тысяч «воров в законе», которых насчитывалось к началу войны, после «сучьей войны» (к концу 1950-х) осталось едва ли сотни две, и в большинстве своём люди отошли от дел. Собственно, новое появление «воров в законе» — это уже времена, непосредственно предшествующие перестройке, и в первую очередь — Грузия. «В первую очередь» потому, что то, чем потом уже в «лихие девяностые» занимались все бандиты, то есть «крышевание», — впервые появляется в Грузии где-то в начале 1970-х.
Олег Дружбинский
- То есть это первые «цеховики»?
Армен Асриян
- Совершенно верно, когда появляются «цеховики». «Цеховики» вначале появляются в Закавказье, но Грузия опережает, Азербайджан подключается несколько позже. Армения — не то что позже, просто в Армении была специфика. Поскольку железнодорожное сообщение с Центральной Россией проходило через Грузию, то, соответственно, все дешёвое сырье, которое так или иначе можно было как-то увезти в цеха, оседало на территории Грузии. До Армении ничего не доходило, поэтому армянские «цеховики» открывали свои цеха преимущественно в Средней Азии. А в Грузии, где все вроде бы под боком, оставшиеся грузинские воры быстро начинают собирать со своих «цеховиков» дань.
Олег Дружбинский
- А там, где деньги, всё растёт как на дрожжах.
Армен Асриян
- Во-первых, все растёт, во-вторых, когда складывается этот симбиоз воров и «цеховиков», то, в общем, совершенно естественно, что некоторая часть потомков «цеховиков» хочет продолжать традиции не отцовские, а тех, кто вроде над отцом стоит, и появляется такое явление, как «коронация за деньги». К началу девяностых вдруг обнаруживается, что 60% людей, вроде бы носящих звание «воров в законе», — грузины. При этом доходило до совершенно анекдотических ситуаций: к примеру, самый рекордный случай, когда коронован был семнадцатилетний юноша. Когда потом всё это перестаёт быть реалиями южных приморских краёв, и после развала Союза крышевание предпринимателей становится общероссийской реальностью, начинается передел контролируемых территорий, начинается война славянских и кавказских группировок. Естественно, что те, кто был коронован за деньги, как-то быстро погибают, потому что они в принципе не приспособлены к этой жизни в конфликтных условиях, и когда вдруг выясняется, что это всё не так весело и здорово, процесс, конечно, заканчивается.
Олег Дружбинский
- То есть надо ведь ещё нести, что называется, на себе ответственность.
Армен Асриян
- Да, совершенно верно. Тем не менее, презрительное отношение к кавказским ворам как таковым, эти люди породить успели (откуда и возникли клички «апельсин» или «лаврушник»), и тем, кто был действительно вором, приходилось в очень серьёзных столкновениях это доказывать. Вдобавок второе явление «воров в законе» (предперестроечное и перестроечное) при том, что сохранилось вроде бы старое название, на самом деле представляет собой, скорее, людей, поступающих по канонам польских воров, которые старыми каноническими ворами осуждались. Канонические законы предполагают, что вор живёт воровством (не вымогательством, не поборами — воровством), вор не имеет собственности, семьи. Это действительно был очень строгий кодекс. Всё это, разумеется, ныне забыто. Помимо всего прочего, в нововозникшем конфликте «воры и бандиты», поскольку изначально на территории России массово крышевать предпринимателей начали именно бандиты из бывших спортсменов…
Олег Дружбинский
- Это так называемый конфликт «спортсмены» и «синие», если под «синими» подразумевать воров с наколками?
Армен Асриян
- Да, своего рода, третий раз …
Олег Дружбинский
- Да, если первый — это война жиганов и урок, потом — воров и сук, и вот теперь — «спортсмены» и «синие».
Армен Асриян
- В принципе, да, это третья. А четвёртая — это всё-таки уже этническая - славянские группировки против кавказских. Это уже было позже. А тут — бандиты и воры. Это случилось несколько раньше, при этом тут война была довольно парадоксальной, потому что в случае конфликтов лучше вооружённые, лучше организованные и больше награбившие бандиты достаточно быстро и легко убивали воров, но, попав в тюрьму, погибали быстро, потому что зоны и лагеря полностью контролировали воры. Только после нескольких лет такого несимметричного взаимоистребления была достигнута какая-то форма симбиоза.
Олег Дружбинский
- Я хотел вот какой вопрос уточнить. Действительно Грузия в своё время прославилась «ворами в законе», и природа возникновения почти 60% (или даже больше) элиты воровского мира приходится на Грузию. Что здесь произошло в рамках Советской империи? Может быть, там были более благоприятные условия для подпольного бизнеса и вообще экономики? Почему, например, не прибалтийские воры, не среднеазиатские (хотя они тоже были), а всё-таки именно Грузия подняла это «передовое» знамя? Я хочу просто порассуждать на эту тему. Я припоминаю, что в Грузии, особенно в период последних десяти-двадцати лет Советской империи, грузины очень часто шиковали. Даже был определённый стереотип шикующего грузина, который привёз самолёт мандаринов куда-нибудь в Норильск и потом вернулся с тысячами денег, купил себе машину «Волга» или сыну автобус, чтобы ездил, как все (я просто помню эти анекдоты). Видимо, была какая-то экономическая база для того, чтобы так грузины сформировались. Или это национальный менталитет?
Армен Асриян
- Отчасти, конечно, менталитет, но об этом чуть-чуть позже. В первую очередь, разумеется, как всегда и везде, именно экономическая база, поскольку всё-таки в Советском Союзе существовали достаточно заметные послабления в отношении национальных республик. Взять хотя бы грузинскую природу - те же самые мандарины растут только там, а это желанный товар в любом конце Советского Союза. При этом тамошние условия хозяйствования позволяют иметь в собственном владении достаточно заметные, к примеру, мандариновые плантации или достаточно крупные цветочные теплицы. То есть здесь сама природа и те же экономические послабления (неоправданные, как мы уже сейчас можем судить) в отношении национальных республик изначально создали финансовую базу, и потом, когда уже речь пошла о создании подпольных цехов, здесь просто был накоплен начальный капитал. Создание, хоть и подпольных, но предприятий требует всё-таки достаточно серьёзных инвестиций, это не делается с нуля. Инвестиции здесь были, и именно поэтому всё это вначале расцветало в Грузии, а потом уже на Черноморском побережье Кавказа, российском побережье. Понятно, что там, где большие деньги, при этом прячущиеся от власти, там самая питательная среда для бурного роста криминала. Что же до менталитета, то тут не надо забывать такую вот забавную картинку: во-первых, едва ли не половина Грузии считает себя князьями.
Олег Дружбинский
- Очень любопытный, кстати, вопрос. Меня всегда интересовало: почему, какого грузина ни спросишь, он обязательно скажет, что князь? При этом ни армяне, ни азербайджанцы, которые, в общем-то, рядом находятся, так этим не козыряют.
Армен Асриян
- Всё, в общем, достаточно просто. Азербайджан вообще сложился так поздно, что там ни о каком дворянстве изначально речи быть не может, а в Армении же дворянские княжеские фамилии практически все исчезли, поскольку регулярно, после каждого завоевания, поднималось восстание, восстание подавлялось, после подавления восстания княжеский род, который его возглавил, истреблялся полностью. Если же кто-то из рода отказался участвовать в восстании, то дальше эти люди сами отказывались от титула. В конце XIX века в Трапезунде (Турция) был известен торговый купеческий дом «Арцируны». Это были потомки князей Арцируны, которые в своё время отказались участвовать в восстании. После этого они и сами перестали считать себя князьями, и окружающие тоже. Князья стали купцами.
Олег Дружбинский
- Понятно. А в Грузии?
Армен Асриян
- Не хотелось бы никого обижать, но если в двух словах, то грузинские князья гнулись, кланялись и плодились.
Олег Дружбинский
- Понятно. Я просто поправлю, чтобы было более толерантно. Я так понимаю, что Армения была постоянно в конфликте с Османской империей и в дальнейшем с Турцией, а грузины, наверное, всё-таки меньше.
Армен Асриян
- Всё-таки армянский щит как-то ослаблял удар. Иногда останавливал, иногда (если не мог остановить) ослаблял, и до Грузии доходило уже не в той форме, но когда доходило, то, как правило, грузины гнулись. Такова история, никуда не денешься. На самом деле, тип грузинского крестьянина — один из самых благородных крестьянских типов, которых я в принципе знаю. А вот тип грузинского аристократа — это очень печально.
Олег Дружбинский
- Интересно. То есть получается так, что происходит определённая рифма между польской шляхтой и грузинской аристократией, которая тоже в силу ряда причин, может быть, не имела владений, земли и собственности, но гонор и ощущение, что «пахать землю не по чину», в определённом смысле послужили причинами участия в криминале.
Армен Асриян
- Во многом, да. В конце концов, зачем далеко ходить? Тот же Саакашвили — достаточно типичный представитель именно грузинской аристократии. Глядя на него, можно себе...
Олег Дружбинский
- …многое представить, я скажу так. Друзья, наша встреча подходит к концу. У нас сегодня была очень интересная передача: мы говорили о возникновении криминала в Российской империи, вспоминали шляхту, польских воров (я, кстати, вспомнил, что само слово «мент», которое сегодня считается самым распространённым в жаргоне даже не блатной аудитории, а вообще, всего народа, возникло в Польше, потому что там были «ментики»), перешли плавно к грузинским ворам и немного поговорили о природе их возникновения. С вами были Олег Дружбинский и Армен Асриян — литератор и публицист. Мы очень интересно сегодня вспомнили эту тонкую тему, на которую практически никто не высказывается. Спасибо вам и до следующего четверга. Мы в следующий четверг поговорим о…
Армен Асриян
- …о трёх отечественных войнах.
Олег Дружбинский
- Да, это тоже очень интересная тема. Всего вам доброго и до встречи!
Армен Асриян
- Всего доброго!