Тамара Барковская:
Доброе утро, уважаемые зрители и слушатели! В эфире Mediametrics, программа «Консилиум» и я, ее ведущая, Тамара Барковская. Сегодня мы говорим о здоровье суставов, о том, как их лечить, какие заболевания суставов бывают, и, пожалуй, на сегодняшний день любой человек вне зависимости от его достатка, образования, социального статуса сталкивается с этой проблемой. Гости студии: травматолог-ортопед, артролог, врач высшей квалификационной категории Потехин Александр Владимирович. А также врач лечебной физкультуры, реабилитолог, специалист по кинезиотейпированию Трофимов Алексей Константинович. Здравствуйте, Александр, здравствуйте, Алексей. Предлагаю начать с того, какими же заболеваниями занимается непосредственно специалист вашего профиля, с чем вы сталкиваетесь на приеме чаще всего?
Александр Потехин:
Чаще всего мы сталкиваемся с хроническими заболеваниями опорно-двигательного аппарата. Достаточно широко у нас встречается суставная патология, посттравматические повреждения, послеоперационные пациенты. И патологии позвоночника, потому что, к сожалению, сейчас очень распространены деформации позвоночника, и в детском возрасте, в подростковом возрасте. К нам люди приходят немножечко в более старшем возрасте, и иной раз мы сталкиваемся с достаточно серьезными проблемами.
Тамара Барковская:
Алексей, много ли людей из этих категорий доходит до Вас, как до врача-реабилитолога?
Алексей Трофимов:
Мы стараемся практически всех пришедших на лечение с точки зрения медикаментозного отправлять уже потом на реабилитацию, либо сразу, либо чуть попозже. То есть мы снимаем обычно острую стадию воспаления, если присутствует, и дальше уже направляем в зал. Доходят многие, эффект есть, значит есть польза.
Тамара Барковская:
Коллеги, как вы считаете, чья задача аргументировать, объяснить пациенту суть его заболевания, чтобы не было игнорирования необходимых методов и способов лечения?
Александр Потехин:
Это все-таки, я считаю, задача врача первого звена, как мы называем, это травматолог-ортопед, это невролог. Я обычно говорю, что проблемы в основном хронического характера, и это мой термин – одной большой нажористой таблеткой они, к сожалению, не лечатся. Хотя мы все этого хотим, чтобы таблеточку принял – и все у нас прошло. К сожалению, такого не бывает. И период лечения, реабилитации, как правило, достаточно долгий. И порой убедить пациентов, что это необходимо, действительно бывает сложно. Хотя очень многие пациенты, когда пробуют этот метод, остаются на повторные курсы лечения, и результат всегда есть. У кого-то может быть чуть хуже, чуть лучше, но, тем не менее, позитив есть всегда.
Тамара Барковская:
Получается, главный маркер эффективности для пациента является результат после того, как он непосредственно доходит до реабилитационных мероприятий.
Алексей Трофимов:
Совершенно верно.
Александр Потехин:
Безусловно, все надо делать по показаниям, потому что когда человек идет в зал с какой-то своей проблемой, всегда есть два пути. И мы точно никогда сразу не можем сказать, по какому пути мы пойдем. То есть человек может на фоне нагрузки в зале дать обострение. Бывает, пугаться этого не надо, это все моментально подлежит коррекции. Стараемся, чтобы такого не было. Иногда некоторые заболевания только через обострения протекают, но все равно позитив есть.
Тамара Барковская:
В большом числе случаев патология суставов протекает бессимптомно. Каким образом быть врачу и каковы на сегодня современные методы диагностики, которые позволяют выявить и правильно поставить диагноз?
Александр Потехин:
По моему опыту, если возьмем достаточно распространенную проблему – это деформирующий артроз коленных суставов, который на сегодняшний день очень сильно помолодел.
Тамара Барковская:
С какого возраста встречается?
Александр Потехин:
Я видел уже достаточно выраженный артроз в 19-летнем возрасте.
Тамара Барковская:
К полу как-то привязано или нет?
Александр Потехин:
Если так посмотреть, все-таки это больше женская проблема, хотя среди мужчин тоже не редкость. У мужчин все-таки большая составляющая посттравматические артрозы и избыточная масса тела, это что у мужчин, что у женщин приблизительно одинаково. Проблема вся в том, что когда у человека ничего не болит, ничего не беспокоит, он обычно к нам не обращается. Он знать не знает о своих проблемах, и даже когда что-то начинает беспокоить со стороны суставов, и то не возникает желания, как правило, у людей куда-то обращаться, куда-то бежать, что-то спросить. И получается так, что в основном пациенты к нам обращаются со второй степенью артроза. Всего их четыре. Для общего понимания, четвертая степень артроза – это когда хряща практически уже нет. И когда этим пациентам говоришь: «Вы знаете, Вам надо менять сустав», – никто не стремится попасть на операционный стол. Они, естественно, начинают говорить: «Доктор, может быть, Вы что-то уколете, мы что-то сделаем?» И тогда уже приходится объяснять человеку, что нет хряща, смысл?
Тамара Барковская:
Альтернатива эта не работает.
Александр Потехин:
То есть можно затратить время, силы, деньги в конечном итоге, а препараты сейчас недешевые, но результата либо не будет никакого, либо он будет очень краткосрочной.
Тамара Барковская:
Алексей, Вы что-то хотели дополнить.
Алексей Трофимов:
Я к вопросу о том, что бессимптомно протекает начало заболевания, потому что на ранних стадиях – первая, вторая стадия артроза – просто организм еще успевает компенсировать эти моменты. Он не чувствует, даже если возникла какая-то болевая симптоматика, организм способен с этим справиться. Где-то мышцы поддержали, где-то еще что-то, через некоторое время думает: «Само прошло».
Тамара Барковская:
И сама по себе боль, насколько я понимаю, не перманентная, то есть она периодически возникающая.
Алексей Трофимов:
Это успевает пройти, через какое-то время человек думает, что все в порядке, как ОРВИ обычное. Как говорят, 3 дня лечи ОРВИ, 3 дня не лечи, все равно вылечишься. И то же самое люди думают, что коленный сустав, например, или любой другой, боль в позвоночнике точно так же сама по себе пройдет.
Тамара Барковская:
Алексей, действительно ли всем 100 % пациентов, которые страдают патологией опорно-двигательного аппарата, так необходима лечебная физкультура или это не так? Или есть какая-то когорта пациентов, для которых это не является жизненно необходимым?
Алексей Трофимов:
Есть такая вещь, как стадия развития заболевания. В острый период чаще всего ЛФК даже может быть противопоказана. В какой-то мере мы можем даже работать не с самим суставом, а с чем-то смежным. Допустим, если это коленный сустав, то для того, чтобы приток крови туда усилить, мы можем работать с голеностопным суставом, мы работаем с бедром просто для того, чтобы улучшился кровоток в колене. А так практически всем, очень маленький процент тех пациентов, которым мы говорим: «Вам не нужно».
Тамара Барковская:
Фактически подавляющему большинству эта терапия показана безусловно, так как можно выбрать и нагрузку, и определенное оборудование.
Алексей Трофимов:
Главное – не привязываться к общей схеме. Если пытаться выстроить какую-то общую схему подхода ко всем пациентам, тогда мы будем получать результат в каком-то проценте, если мы не будем давать индивидуального подхода. Если будет индивидуальный подход, если грамотно подходить к каждому пациенту, то эффект будет.
Тамара Барковская:
Очень актуальный вопрос о ношении каблуков. Мнения ортопедов-травматологов разнятся на эту тему в какой-то степени. Так ли они опасны и так ли безопасна плоская подошва? Проясните вот этот момент с Вашей точки зрения.
Александр Потехин:
С моей точки зрения, что в качестве обуви для постоянного ношения обувь без каблука категорически неприемлема ни для кого абсолютно. То есть идеальный вариант – это обувь с небольшим каблучком, 3-4 см максимум, каблучок должен быть широкий и устойчивый, особенно это касается детей. Обычно я говорю так, если это пациентка, женщина, девушка: либо вы сейчас носите ту обувь, которая вам нравится, а дальше вы будете носить ту обувь, в которой вы сможете ходить. Либо вы сейчас носите обувь правильную и тогда, когда вам надо, вы одеваете то, что нравится вам. То есть не возбраняется на вечер, если человек идет на какое-то мероприятие, надеть высокий каблук. Но обувь без каблука и обувь на высоком каблуке – это два далеко разнесенных диапазона. Потому что на высоком каблуке центр тяжести смещается вперед, это нагрузка на позвоночник, это нагрузка на таз, на суставы и так далее. Поэтому у женщин, которые всю жизнь проявляли очень большую любовь к высокому каблуку, это все заканчивается достаточно серьезными проблемами, и не только со стопами и голеностопными суставами. Все это идет выше и выше.
В качестве обуви для постоянного ношения обувь без каблука категорически неприемлема.
Тамара Барковская:
Балетки очень модные в последнее время у девушек, у женщин, их можно просто свернуть и взять с собой.
Александр Потехин:
Запретил бы к продаже, в принципе, потому что есть два вида плоскостопия: это поперечное и комбинированное. Продольного плоскостопия в чистом виде не встречается. Комбинированное плоскостопие – это когда уже у нас возникает вальгусное положение стоп, то есть стопы заваливаются вовнутрь. Заваливаются, как правило, они несимметрично, то есть возникает функциональное укорочение, не анатомическое, не за счет какого-то дефекта, возникает укорочение одной из конечностей, соответственно, таз перекрашивается, он ротируется, человек уже ходит, выдвигая вперед правое или левое бедро, и дальше все это дело отражается на позвоночнике. Если говорить об ортопедической коррекции, именно супинаторами, я приверженец жестких супинаторов. Я делю всех пациентов на 3 категории: это взрослые люди, это дети и это спортсмены.
У каждой категории абсолютно разные подходы. Если мы берем взрослую категорию лиц, мы все-таки преследуем цель адаптивной коррекции. Мы человека ставим на ортопедические стельки для того, чтобы ему было удобно ходить, чтобы не болели ноги, чтобы те деформации, который он уже поимел, не развивались бы дальше. У детей немножко другой подход. Все-таки мы стараемся ситуацию отодвинуть к норме, отодвинуть обратно. Взрослых можно поставить ровно, а детей мы поставим вот так, в гиперкоррекцию. Дети к этому привыкают, никаких проблем нет.
Здесь очень важен у детей регламент ношения. То есть взрослый это носит настолько, насколько ему это необходимо, ребенок чем больше проводит времени в этих супинаторах, тем лучше, потому что мы ждем эффекта в лучшую сторону.
Тамара Барковская:
Естественно, под контролем взрослых.
Александр Потехин:
Да, потому что ребенок еще сам это не оценивает, он будет делать так, как ему удобно. В плане спортсменов требования достаточно жесткие. Очень важно, чтобы стелька хорошо амортизировала и при этом держала. Поэтому на спортсменов обычно изготавливаются профессиональные супинаторы, если жесткие, то на карбоновой основе, тонкий, легкий и очень упругий материал. Толщина материала рассчитывается по весу человека. Потому что если взять толстую заготовку, она просто не будет амортизировать. Обычно спортсмен приезжает со своей профессиональной обувью, и техник встраивает эту стельку практически уже в обувь, потому что смещение миллиметра на полтора – это уже нехорошо.
Тамара Барковская:
Вопрос к вам обоим. Если мы будем останавливаться подробно на вальгусной деформации стопы, это уплощение и смещение оси. Здесь всегда ли выход только операция, или есть какие-то методики лечебной физкультуры, какие-то еще комплексные подходы, которые позволят человеку обойтись без оперативного вмешательства?
Александр Потехин:
Если деформация уже развилась, человеку эстетически не нравится, я бы сказал, 95 % это женщины.
Тамара Барковская:
Безусловно, это выглядит сомнительно с позиции эстетики.
Александр Потехин:
Когда выполняется операция, надо иметь четкое представление, что эта операция, прежде всего, носит в некотором роде косметический характер. Эта операция никогда не изменит опорной функции стопы, которая уже так или иначе сформировалась. Поэтому если до операции женщины носят супинаторы, после операции, когда уже человек выходит нормально, не испытывает никаких проблем, эти супинаторы надо менять.
Тамара Барковская:
Менять на другие, которые адаптированы.
Александр Потехин:
Да, уже адаптированные, которые будут уже немножко по-другому держать своды, держать стопу после выполненной коррекции. Поэтому я никоим образом не против операции, но коррекция супинаторами после операции, на мой взгляд, обязательно нужна. То есть операция не избавляет от этого.
Тамара Барковская:
И можно ли достичь такого же аналогичного постоперационного эффекта, если будет акцент сделан именно на лечебную физкультуру?
Алексей Трофимов:
Как правило, ЛФК при имеющейся уже деформации исправить полностью ситуацию не может, потому что это уже перестройка довольно серьезная соединительной ткани, костная перестройка, хрящевая и так далее. При этом мы этот метод не можем полностью избегать, опять же, перед операцией стоит начинать работать со стопой, это специальные гимнастические упражнения, выполняемые в зале, даже дома. Комплекс довольно простой, ничего сложного в этом нет. Походили на носочках, покатали скалку, шарики, мячики.
Тамара Барковская:
То есть какого-то существенного эффекта зрительного не даст.
Алексей Трофимов:
Существенно уже с вальгусной деформацией справиться, к сожалению, не можем. После операции, естественно, продолжать.
Александр Потехин:
В данной ситуации ЛФК направлена на укрепление сводов стопы за счет тренировки мышц. ЛФК при плоскостопии очень важна у детей. Заставить их тяжело, но это надо делать, потому что если есть уже вальгусная деформация стоп у ребенка, у подростков, причем я считаю, что где-то после 13 лет мы хватаем ситуацию за хвост, и не всегда ее удается вытянуть. Не надо никакого специального оборудования, ребенок босиком стоит на полу, мы под углом на обычный смартфон фотографируем, и все видно, куда, что, чего пошло. Такое удивление сразу возникает. Но пока деформация первых плюсневых фланговых суставов не развилась, конечно, ЛФК здесь во главе угла будет.
Тамара Барковская:
То есть из того, что Вы сказали, следует, что родители, даже не сразу, видя ребенка каждодневно, а может быть и ежечасно, не замечают этого?
Александр Потехин:
Когда мы смотрим ребенка или подростка, во-первых, я считаю, что ребенка, подростка обязательна надо раздевать до трусов. Вот мы ставим на плантоскоп, я беру за ручку маму, отвожу ее и показываю: «Вот это вы видите, это вы видите?» «Ой, да, правда». Ничего плохого по поводу пап не могу сказать, но по опыту скажу: им что-то говоришь, вроде они все понимают, но почему-то, как мне кажется, думают о машинах, о пиве, о футболе. Поэтому я предпочитаю больше с мамами общаться.
Тамара Барковская:
Какие бывают грозные осложнения или даже взаимосвязанные ситуации, угрожающие здоровью более активно? Что может вылиться из плоскостопия более серьезно?
Александр Потехин:
Осложнения не наступают как-то видимо, и обычно мало кто на это обращает внимание, задумывается об этом. Это все потихонечку снизу вверх идет, и, как я уже сказал, когда у нас возникает функциональное укорочение конечности, просто задуматься, для этого даже не надо быть специалистом в медицине. Более длинная конечность будет работать с перегрузом. И когда к нам обращаются люди: «Я на лыжах покатался, у меня передняя крестообразная связка разлетелась, нам ее собрали, нам нужна реабилитация», – никогда никто обычно не задумывается, а почему эта связка порвалась в правом коленном суставе, а не в левом. Как правило, если немножечко покопаться в ситуации, то укорочение будет как раз с противоположной стороны. О чем это говорит? То есть на правой ноге мышцы в большем напряжении, и колено в некотором раздрае находится уже на протяжении достаточно длительного времени. И у нас получается, где тонко, там и рвется. Это касаемо, например, суставов, такая моя теория. Может быть, кто-то с ней не согласится. И безусловно, все это дальше влияет на позвоночник, вне всякого сомнения.
Позвоночник – это вообще отдельная тема, это все связано, сейчас очень много людей, у которых работа связана с работой за компьютером. Человека, у которого не только сидячая работа, но еще работа за компьютером, видно сразу. У него голова выдвинута вперед, обычно люди этого вообще не замечают. Получается так, что обычно эти люди приходят с жалобами в поясничном отделе. Почему? Как мы говорим, вы поймите, шея у вас вылетела давно. Но шея и поясница – это два отдела позвоночника, когда у нас шея сдает, у нас дополнительную функцию на себя принимает поясничный отдел, и проблемы человек начинает ощущать именно там. Про шею он пока не думает. Когда мы рассматриваем эту проблему, мы всегда обязательно смотрим и шею, и поясничный отдел позвоночника.
Человека, у которого не только сидячая работа, но еще работа за компьютером, видно сразу. У него голова выдвинута вперед.
Тамара Барковская:
Да, как раз все, о чем Вы сейчас сказали, является лишним подтверждением того, что невозможно лечить что-то отдельно, у нас все в организме так или иначе взаимосвязано. Есть вот эти с первого взгляда непонятные взаимосвязи и взаимодействие, не то, что обывателю, а даже некоторым врачам не Вашего профиля. Потому что все-таки в каждой специальности любой врач понимает больше и может даже какие-то инсайты неожиданные дать специалистам иных профилей.
Алексей Трофимов:
Эта взаимосвязь всего, что есть в организме, это, по сути, наша защита. То есть изначально организм так защищается.
Тамара Барковская:
Обеспечивает компенсацию.
Алексей Трофимов:
Если есть какие-то проблемы с опорой, то есть со стопой, организм начинает компенсировать выше лежащими отделами. Допустим, у нас произошла ротация таза, одна сторона немножко ниже, чем другая. У нас позвоночник приспособлен для прямохождения, он должен находиться вертикально. Мы же не можем иметь таз вот так, а позвоночник вот так и ходить наискосок. У нас начинает подстраиваться, позвоночки начинают поворачиваться относительно друг друга, и мы получаем в итоге сколиоз.
Александр Потехин:
Мышечный каркас начинает перестраиваться, с одной стороны идет перегруз, с другой недогруз, поэтому компенсация. Но я всегда пациентам своим говорю: боль – это индикатор. Когда заболело, это, наверное, в какой-то мере можно даже сказать хорошо, проще разобраться. Когда все это завуалировано, начинаются всякие поиски. Мы очень любим покопаться, как мы называем, в анамнезе, потому что все-таки грамотно собранный анамнез – это 90 % ясности. Поэтому здесь надо не лениться.
Тамара Барковская:
Пациент просто недопонимает взаимосвязей.
Александр Потехин:
Совершенно верно, а что вдруг доктор начинает спрашивать любите понервничать или не любите, с утра встаете отдохнувшим или не отдохнувшим. Это тоже очень большое имеет значение.
Тамара Барковская:
Многие воспринимают это как праздную беседу с личным интересом.
Алексей Трофимов:
Недавний случай – пациентка сломала себе плечевую кость при падении. Казалось бы, при небольшом падении просто на руку, на бок упала, сломала. В итоге покопались немножко, сделали МРТ, пришла на восстановление, ей даже не стали делать операцию, просто наложили лангету для того, чтобы у нее срослось все нормально. Сделали МРТ, посмотрели плечевой сустав, обнаружили, что мышцы рядом находятся в воспалении. Покопали чуть поглубже, оказалось, что у нее все болело еще до этого. Она офисный работник, то есть изначально перегруженная правая сторона, мышцы зажаты, она упала – мышцы были зажаты.
Александр Потехин:
Предпосылки к этой травме уже создавались давно. И то, что так получилось, если так разобраться, это в какой-то мере закономерность.
Алексей Трофимов:
Упади на левую, не сломала бы, скорее всего. Как правило, вот такие ситуации.
Тамара Барковская:
То есть на любые сигналы организма нужно обращать внимание. Нельзя на них закрывать глаза, даже если они, может быть, недостаточной силы для какого-то умозрительного заключения самого пациента, но обратиться надо.
Алексей Трофимов:
Главное – не зацикливаться на этом, потому что когда пациенты назначают зацикливаться на своей каждой боли, прислушиваться к каждому отголоску, в итоге это тоже не перерастает ни во что хорошее.
Тамара Барковская:
Возможно, в некоторых случаях даже лучше перебдеть, как говорится, чем недосмотреть, лучше обратиться, снять свою тревожность, от врача получить обратную связь, что у вас все в состоянии условной нормы, и отправить такого пациента благополучно домой.
Александр Потехин:
Рекомендации все равно какие-то будут обязательно, потому что все мы не идеальны, в какой-то мере мы все ленивые, и у всех у нас гиподинамия. Мы все живем в стрессе, потому что мы живем в большом мегаполисе. Как я говорю, сел за руль, до работы доехал – у тебя уже стресс, хочешь ты этого или не хочешь. Поэтому, конечно, какие-то рекомендации мы все равно даем. Не бывает такого, что пришел человек, и мы бы сказали: «У Вас все нормально, мы за Вас рады, идите, придете через год». Не бывает такого.
Тамара Барковская:
Для более досконального понимания групп риска, давайте их перечислим. Какие самые основные группы риска, кто подвержен патологии опорно-двигательного аппарата? Кому нужно больше бдеть о своем здоровье?
Александр Потехин:
Если говорить о хронической патологии, которая накапливается, наверное, если взять практически любого жителя мегаполиса, все равно у него что-то мы найдем. Может быть, женский контингент более подвержен стрессам, но хронический миотонический спазм у женщин встречается часто. Возникает хроническая усталость мышц, это и развитие деформаций, и склонность к травматизации.
Алексей Трофимов:
Малоподвижный образ жизни.
Александр Потехин:
Детям накладывается обувь сразу. Спортсмены...
Тамара Барковская:
Перегрузки.
Александр Потехин:
Это сложный контингент, потому что с ними вообще сложно работать. Они приходят: «Мы травмировались, нам надо-надо, потому что нам надо, у нас соревнования». Или у нас через дорогу балетная школа. Что спортсмены, что балетные девочки, это все похоже: «А у нас экзамен, нам надо». Мы понимаем, что это их профессия, но очень сложно до них донести, что сроки реабилитации совсем по укороченной схеме.
Тамара Барковская:
То есть они хотят быстро получить результат.
Александр Потехин:
Это не совсем правильно.
Алексей Трофимов:
Дело в том, что практически невозможно донести и невозможно практически вылечить этого пациента, не нанеся ущерба его спортивной карьере. Потому что спорт высших достижений, как правило, идет с перегрузкой определенных мышц. В любом случае, у футболистов это ноги, у теннисистов руки.
Александр Потехин:
У теннисистов плечо, голеностоп.
Алексей Трофимов:
Не углубляюсь в подробности. В любом случае, какие-то мышцы будут перенапряжены больше, они будут находиться в постоянном спазме, и, как правило, мы не можем просто взять и убрать оттуда эту симптоматику, потому что на завтрашний день или на послезавтрашний день пациент идет снова заниматься своим любимым делом, тем, что приносит ему деньги, что приносит ему удовольствие. Те же самые балерины постоянно тянут носочек, постоянно у них перегрузка икроножных мышц.
Тамара Барковская:
Там тоже спортивные мощные нагрузки в балете. Я занималась в детстве балетом, я знаю, что это такое.
Алексей Трофимов:
И ничего не сделаешь с этим. Пытаешься бороться, пытаешься разговаривать, объяснять, но это их жизнь. Мы же не можем полностью перестроить их жизненный уклад.
Тамара Барковская:
Поэтому получается, что подвержены все – и профессионалы, и непрофессионалы, каждый сталкивается. Это тотальный современный процесс.
Алексей Трофимов:
Не тотальный, идеал должен быть, просто нужно постоянно получать физическую нагрузку.
Тамара Барковская:
С детства надо родителям подключаться, а уже во взрослом состоянии сам человек должен на все обращать внимание. Потому что генез заболеваний опорно-двигательной системы абсолютно разный: и воспалительной, и инфекционной природы, и аутоиммунные, и травмы. Тут есть масса групп риска.
Алексей Трофимов:
Причем желательно, чтобы родители не пытались получить какие-то достижения от детей, когда перерастает в спорт, когда начинают соревноваться.
Тамара Барковская:
Конечно, это же гордость за ребенка.
Александр Потехин:
Ребенок уже в теме, родители, как правило, бывшие спортсмены, им хочется, чтобы ребенок достиг каких-то высот. Обычно я с ними говорю очень аккуратненько, с ними нельзя говорить вот так напрямую, что вашему ребенку нельзя, надо делать вот это, они болезненно начинают реагировать. Ищешь какой-то компромисс, потому что входишь в положение, я прекрасно понимаю, что хочется, чтобы твой ребенок был лучший, первый. Я не хочу сказать, что это плохо, это нормально. Хотелось бы, чтобы это происходило без серьезного ущерба, по крайней мере, для здоровья ребенка.
Алексей Трофимов:
Родителям тоже в этом плане очень сложно, потому что у них начинают бороться между собой две ипостаси. Хочется, чтобы ребенок достиг чего-то, с другой стороны, хочется, чтобы он был здоровый. Начинают метаться, особенно, когда ребенку нравится, чем он занимается, это еще сложнее, потому что не скажешь: «У тебя нога заболела, давай мы перестанем футболом заниматься».
Тамара Барковская:
Алексей, я знаю, что в последние годы очень модна тема кинезиотейпирования. Насколько я знаю, Вы этим занимаетесь. Расскажите нашей аудитории, что это такое, каких эффектов можно достигнуть с помощью этого метода лечения, кому это показано.
Алексей Трофимов:
Я бы не сказал, что кинезиотейпирование – это метод лечения. Это метод прикладной, это метод в помощь основному лечению. Первоначально кинезиотейпирование возникло в Японии, по-моему, около 30 лет назад.
Тамара Барковская:
К нам гораздо позже пришло.
Алексей Трофимов:
У нас это популяризируют последние лет 10. То есть, по сути, первоначально его использовали для спортсменов для того, чтобы укрепить какие-то мышцы либо, наоборот, расслабиться. Если переводить, кинезио – это движение, тейп – это лента, соответственно, это специальные ленты, которые накладываются вдоль мышечного волокна.
Тамара Барковская:
По специальным схемам, наверное.
Алексей Трофимов:
Да. То есть сама лента не обычная, это не просто пластырь, это пластырь, который может тянуться. Соответственно, он прилегает к коже, он может быть более натянутым и менее натянутым. Точно так же, как наши кожные покровы. Когда мы прикасаемся к коже, мы можем на нее как-то повлиять. Если у вас шея заболела, мы начинаем себе шею разминать, это уже на этапе самого касания расслабляет немножко. Прикладывание и наклеивание самой ленты – это уже сенсорное ощущение дает и потихонечку избавляет от боли. Плюс само натяжение, если физиологически воспринимать, натяжение кожных покровов, мы накладываем на максимально растянутую кожу ленту с каким-то натяжением. Затем, когда кожа перестает быть натянутой, лента приподнимает кожные покровы, и кровоток, и лимфодренаж покровов, ниже лежащего, мышечного слоя и так далее.
Тамара Барковская:
То есть местно, локально, там, где расположены тейпы, улучшение идет.
Алексей Трофимов:
Это основные физиологичные моменты. Плюс там есть различные схемы для накладывания. Если мы хотим расслабить мышцу, мы накладываем ее от одного конца к другому, если мы хотим укрепить ее и помочь ей при выполнении тех же самых спортивных упражнений, мы делаем это наоборот.
Тамара Барковская:
Как долго можно носить тейпы?
Алексей Трофимов:
Пока они в нормальном состоянии находятся. Если тейп хорошего качества и правильно наложен, то это порядка 5 дней. При этом они устойчивы к влаге, можно спокойно мыться, при этом они гипоаллергенны, как правило. То есть используется специальный гипоаллергенный клей, который активируется температурой тела. Если кому-то интересно по поводу цвета, цвет не влияет.
Тамара Барковская:
Не имеет значения, Вы у меня прямо с языка сняли, я хотела этот вопрос задать.
Алексей Трофимов:
Цвет не имеет значения. Это можно, конечно, чисто психологией объяснить. Есть некоторые даже исследования, которые говорят о том, что на некоторых красные ленты воздействуют, люди ощущают тепло, а синие ленты, наоборот, ощущение холода. Но это чисто психология.
Тамара Барковская:
Насколько я понимаю, пациент сам может выбирать предпочтение.
Алексей Трофимов:
Есть и черного, с различными рисунками, все что угодно.
Тамара Барковская:
А спустя пять дней сменяются заново или в зависимости от того, какой курс, или Вы уже смотрите по симптоматике?
Александр Потехин:
Тот же уже наклеить нельзя, понятное дело.
Тамара Барковская:
Я имею в виду новые тейпы.
Александр Потехин:
Все зависит от необходимости. Есть специальное накладывание ленты сеточкой, это, как правило, противоотечное. Если у человека гематома, мы наложили, за 5 дней эта гематома может уйти. Ему уже не надо.
Тамара Барковская:
То есть после периода ношения пациент приходит, Вы под контролем смотрите, оцениваете его состояние, необходимость дальнейшего наложения.
Алексей Трофимов:
Как правило, у нас в клинике мы пользуемся этим методом именно в подспорье, как основной фактически не используется.
Тамара Барковская:
Это не метод выбора, это дополнение.
Александр Потехин:
У меня пациентка, мы ее сейчас наблюдаем, она профессиональная балерина. Там были проблемы со стопой, с плантарной фасцией. Когда у нее планировалась профессиональная нагрузка, мы ей тейпировали.
Тамара Барковская:
Использовали эту поддержку.
Александр Потехин:
И достаточно успешно, то есть нам нужна была защита на момент физической нагрузки, с чем тейп очень хорошо справлялся.
Тамара Барковская:
Коллеги, сообщаю вам, что время нашей программы плавно подходит к концу. Хотелось бы ваших лаконичных резюме для нашей аудитории по теме сегодняшней программы. Пожалуйста, Александр.
Александр Потехин:
Надо сказать, что стоит обращать внимание на свое состояние. Если даже какие-то сомнения, все-таки стоит показаться специалисту. Это не значит, что если у вас заболел коленный сустав, то надо срочно бежать, где-то искать, делать МРТ. Очень часто так получается, что человек приходит и говорит: «Ну как же, я сделал МРТ». Я говорю: «А мне это не нужно». Прежде всего, нужно дойти до специалиста, чтобы он пообщался, посмотрел, сделал какие-то выводы и объяснил ситуацию. Вот это основное, что я бы хотел сказать.
Тамара Барковская:
Не бояться врачей, идти к врачам.
Александр Потехин:
Да, мы же не стоматологи.
Тамара Барковская:
Вот как Вы стоматологов сейчас прямо взяли…
Алексей Трофимов:
У меня очень много друзей стоматологов.
Тамара Барковская:
Пожалуйста, Алексей.
Алексей Трофимов:
Я соглашусь с Александром Владимировичем. Хочется пожелать нашим слушателям, чтобы они следили за собой, в первую очередь, обращали внимание на то, что беспокоит. Следите за своими детьми и следите за собой, будьте здоровы.
Тамара Барковская:
Здоровы и счастливы. Это были Потехин Александр Владимирович и Трофимов Алексей Константинович. Спасибо вам за сегодняшний эфир, коллеги. Уважаемые зрители и слушатели, благодарю вас за внимание и до встречи в эфире.