Олег Смирнов:
Добрый вечер, в эфире Mediametrics, программа «Медицинские гаджеты». Сегодня в гостях Алексей Москалёв, российский учёный-биолог, доктор биологических наук. Алексей, на самом деле, знакомство с вами и с вашим творчеством началось благодаря моему поступлению в первый мед, знакомство с Еленой Кокуриной и рекомендации по прочтению ваших книг, в том числе. То есть я прочитал «120 лет - это начало». Меня впечатлило, заинтересовало, хотелось бы несколько побольше расспросить. Давайте попробуем, вот представьтесь, что именно делаете вы в области продолжительности жизни.
Алексей Москалёв:
Добрый вечер!
Олег Смирнов:
Добрый!
Алексей Москалёв:
Очень рад нашему знакомству и в возможности рассказать про наши исследования. Я руковожу двумя лабораториями, одной в Сыктывкаре, в структуре Российской Академии Наук, второй, в Московском Физико-техническом институте. В обеих лабораториях мы занимаемся генетикой старения и продолжительности жизни. Делаем это на модельных животных всяких разных, от самых простых многоклеточных модельных животных, таких, как черви нематоды, мошки дрозофилы до клеток человека в культуре и мышек. Но также мы очень интересуемся экспериментами, которые поставила сама природа, это летучие мыши долгоживущие, киты, здесь у нас тоже есть определённые интересные результаты.
Олег Смирнов:
На одной из последних конференций про китов как-то очень неоднозначно рассказали, что вроде как нет подтверждения, что 200 лет они жили. Или это реальность, или всё-таки живут? Как определяли возраст кита?
Алексей Москалёв:
Во-первых, все виды китов так или иначе являются долгоживущими. Даже наш объект интереса, серый кит, которого геном нам удалось в этом году собрать и опубликовать впервые, он относится к 1 % самых долгоживущих млекопитающих. Хотя абсолютные цифры там не такие внушительные, не 200 лет серый кит живёт, а 78 максимально. Но это всё равно выдающийся результат. То-есть млекопитающие обычно живут гораздо меньше.
Олег Смирнов:
Человек же тоже относится к млекопитающим-долгожителям, поэтому и проблема возникает по отслеживанию возраста.
Алексей Москалёв:
Да, и поэтому интересны такие модели, которые среди млекопитающих являются долгоживущими. С китами что ещё интересно, они ведь огромной массой тела обладают, значит клетки их делятся гораздо большее количество раз. Все мы из одной единственной оплодотворенной зиготы, из одной клетки происходим, как целостный организм. И вот у китов делений больше, а при делении клеток накапливаются поломки в хромосомах, которые приводят к раку. И обычно чем больше делений проходят, тем больше вероятность рака. Киты большей массы тела, больше делений, но живут так же долго, как человек, а некоторые, как гренландский кит, есть точка зрения, что могут доживать до 200 лет, как мы уже упомянули. Но там вопрос, как это установили.
Олег Смирнов:
Что-то про хрусталик такое рассказывали.
Алексей Москалёв:
Да, хрусталик глаза, происходит постепенное изменение, там не обновляемые белки, и они с возрастом, скажем так, меняют свою пространственную информацию, там рацемизация аминокислот происходит, и это может быть таким прообразом определённого рода часов, по которым можно отследить. Понятно, что с определённой погрешностью, и тут даже дело не в абсолютном значении, 200 лет, но в любом случае, это больше 100 лет, и это выдающийся результат, который требует изучения.
Олег Смирнов:
Но вот зрачок, вы использовали как некий биомаркер возраста, билмаркер старения. Что вообще для человека можно на сегодняшний день применять в качестве биомаркера. На самом деле, когда читаешь статьи, вроде как крутятся вокруг сосудов и вариабельности сердечного ритма. Вроде как индекс массы тела, в случае с китами это и не совсем про это, вроде и не про старение. Вот как определить, по каким биомаркерам возраст, не заглядывая в паспорт?
Алексей Москалёв:
Хотелось бы предварить ответ на ваш вопрос, зачем нам вообще измерять биологический образ. Когда мы тестируем, в том числе, и в нашей лаборатории потенциальные геропротекторные терапии, пытаемся замедлить старение, продлить жизнь модельным животным. Мы ориентируемся на продолжительность жизни. Её легко у короткоживущих модельных организмов измерить.
Олег Смирнов:
Ну да, если она несколько дней.
Алексей Москалёв:
Если максимальная продолжительность жизни существенно продлевается, замедляется старение, и мы дальше делаем вывод о том, что это потенциальный геропротектор. Чтобы перенести эти знания на человека, мы не можем ориентироваться на этот показатель. Продолжительность жизни у человека слишком большая, никто такие долгоиграющие эксперименты не позволит делать, не говоря о том, что этическая сторона тут уже понятна, а отслеживать по тому, умер пациент.
Олег Смирнов:
Но опять же в популяции кто узнает о результатах.
Алексей Москалёв:
И когда. Поэтому нам нужна некая линейка, которую мы должны держать в руках и, перенося вот эти экспериментальные интервенции в медицинскую практику, понять, применимо это или нет, имеет это эффект или нет. А тут ещё такие вопросы возникают, а может оказаться так, что в одном возрасте это вещество является геропротектором, в другом возрасте не будет геропротектором. Или для одного индивида это геропротектор, а для другого нет, потому что у нас есть генетические различия, физиологические различия, половые различия в скорости метаболизма и так далее. Поэтому нам нужна такая линейка, она позволит персонализировать подход к интервенциям старения и перенести некие знания из эксперимента в практику в клинических исследованиях. Вот встаёт вопрос, а что может быть такой линейкой. Я рассматриваю три таких блока, варианта. Это могут быть просто некие клинические параметры. Предположим, есть клиническая лаборатория, она набирает некую статистику в силу того, что она выдаёт людям анализы, расширенный анализ крови, биохимия крови, клеточный состав. В то же время у них есть данные по возрасту, полу людей. Мы можем взять эти данные, прокоррелировать с возрастом эти значения и составить некую модель. С коллегами из компаниимы Cellica мы такую работу сделали и получили с помощью методов машинного обучения модель на десятках тысяч пациентов, которая была получена, и в итоге она предсказывает биологический возраст человека с точностью плюс-минус четыре года.
Олег Смирнов:
Шикарно.
Алексей Москалёв:
Причём это анализ крови, то есть не очень инвазивный способ. То есть понятно, что какая-нибудь пункция печени или мозга, если бы давала более точный результат, все равно это было бы неприменимо, потому что нам нужно что-то. что можно сдавать периодически, не нанося ущерб пациенту.
Олег Смирнов:
Биохимия крови по вашей методике, это один маркер.
Алексей Москалёв:
Также вторая группа методов может быть связана с теориями старения. Например, многие уже слышали о том, что при клеточных делениях укорачиваются концы хромосом, теломеры, в конце концов, хромосомы укорачиваются настолько, что клетка перестаёт делиться, и в конце концов переходит в состояние клеточного старения. Причём клеточное старение, это не только отказ от деления клетки, она ещё начинает выделять всякие нежелательные факторы, например, воспалительное цитокины, и возникает хроническое воспаление в организме. Поэтому некоторые говорят, что надо сенесцентные клетки научиться как-то элиминировать, это может замедлить старение. Кстати говоря, сейчас клинические исследования много клиник ведёт по этому поводу, так называемых сенелитиков. И длину теломера, её можно измерить. Предположим, у людей разного возраста, у одного и того же человека, спустя определённые промежутки времени. То есть в привязке к этой теории старения можно измерять этот показатель. К сожалению, тут мы имеем дело с разбросом уже более существенным, плюс-минус 11 лет.
Олег Смирнов:
Так и наверное, более затратный механизм исследований.
Алексей Москалёв:
Да, молекулярные методы анализа, более затратные, и результативность их не очевидна. Есть третья группа подходов, когда мы берём какой-то большой пул анализов, например, в хромосомах расставляются эпигенетические метки, так называемое метилирование ДНК. Но зачем это клетке нужно? Мы все происходим из одной клетки в эмбриональном развитии и имеем один и тот же набор хромосом во всех клетках. Но тем не менее, клетка кардиомиоцит синтезирует одни белки, клетка печени другие, клетки мозга различные ещё какие-то виды. То есть более 200 типов клеток, и все они продуцируют свои необходимые для их функционирования белки. Это как хромосомы - некая поваренная книга, а клетки берут из этой книги рецепты на своё усмотрение. И вот как клетка понимает, что включено, а что выключено должно быть, какие гены включены, какие вы выключены. Вот это как раз эпигенетика. И эти эпигенетические метки, они включают либо выключают определённые гены. Как оказалось, с возрастом, даже есть такие метки, которые независимо от типа клетки, они меняются в определённом направлении. То есть каких-то становится меньше, каких-то больше. Эти часы уже тикают с самого рождения. То есть, в принципе, можно новорождённого и пятилетнего ребёнка отличить по эпигенетическим часам с точностью плюс-минус, там есть разные вариации, от полутора до двух лет. То есть очень-очень точно. То есть, в принципе, даже криминалисты этой методикой заинтересовались, потому что имея некий образец биологический, можно определить возраст с высокой точностью. Вот это третья группа методов, и она, кстати говоря.
Олег Смирнов:
Оборудование есть?
Алексей Москалёв:
Да, там, к сожалению, требуется секвенирование, причём безсульфидное, которое в два раза дороже, скажем так, чем обычное прочтение генома. Но методы удешевляются и, в конце концов, этот метод будет доступен. Сейчас в Америке такой тест стоит где-то 400 долларов по нескольким сотням маркеров.
Олег Смирнов:
В Москве можно такой тест сделать?
Алексей Москалёв:
Есть упрощённые варианты на основании меток в трёх, четырёх генах. А вообще, по логике нужно 350 с чем-то маркеров смотреть. Имеется в виду маркеров метилирования. По трём, конечно, всё будет...
Олег Смирнов:
Так, то есть можно, но с ограничениями, скажем так.
Алексей Москалёв:
Тоже будет плюс-минус.
Олег Смирнов:
Здесь пока ждём для массового явления.
Алексей Москалёв:
На самом деле, это большой, серьёзный вызов, идеологический такой момент, а нужно ли нам с высокой точностью измерять биологический возраст или нам важно видеть динамику для конкретного человека.
Олег Смирнов:
Вот это интересно.
Алексей Москалёв:
То есть мы что-то поменяли в своей жизни, придерживаться начали здорового питания, как мы его в данный момент времени понимаем, начали физические тренировки, какие-то биодобавки, может быть лекарства по назначению применять в надежде, что они замедлят процесс старения. Мы измеряем на старте биологический возраст и затем спустя полгода, год в динамике смотрим, либо мы остались на месте, что тоже хорошо, либо мы углубили свой биологический возраст, значит нам, скорее всего, это не помогло, или даже открутили его, то есть некий обратный процесс.
Олег Смирнов:
Сейчас про питание я вас отдельно буду вопросами мучить. Всё-таки давайте про именно измерение, вот питание, влияние на продолжительность жизни, это мы прямо сейчас отдельную тему после рекламы продолжим. Пока меня всё-таки мучают вот эти все бытовые, которые на вариабельности. То есть, с одной стороны, там что-то видно, то есть эластичность сосудов понять вроде бы можно, поэтому даже методики по некоторым данным можно рассчитать кровяное давление, по некоторым нет, но что-то происходит. И вокруг этого, таких электронных способов расчёта возраста и эластичности сосудов, артериального давления, действующих приборов достаточно много. Что вы думаете про них, это пока фикция или там что-то есть, в этих методиках? Фотоплетизмография сосудов.
Алексей Москалёв:
Когда вы упомянули биологический возраст сосудов, я сразу вспомнил, что с Ольгой Николаевной Ткачёвой, главным специалистом Минздрава по гериатрии, как раз мы делали подобные исследования. Она анализировала на выборке пары сотен людей разного возраста более 80 параметров. Там была и длина теломер, и различные гормоны, и воспалительные факторы и, в том числе, разные функциональные тесты. Толщина комплекса интима-медиа сонной артерии, индекс аргументации, скорость распространения пульсовой волны. И вот когда мы с коллегами подвергли эти результаты, которые она получила, математическому анализу, компьютерному, машинному обучению, мы увидели, что наибольшей предиктивной силой обладают, как ни странно, или не странно, именно наиболее простые функциональные тесты. И теломеры в топ-10 вошли, инсулиноподобный фактор роста 1 в топ-20 вошёл. Там даже индекс массы тела где-то тоже был в хороших таких рейтингах. Но первые пять, это возраст сосудов. В принципе, этого уже достаточно.
Олег Смирнов:
То есть не зря народ работает.
Алексей Москалёв:
Не зря. Самое интересное, что в отличие от эпигенетики, мы не знаем, то ли это как годичные кольца у дерева, может быть, мы просто некую данность будем иметь, что вот вы плохо себя вели, у вас такой-то эпигенетический возраст, который превышает вас паспортный на столько лет. Что с этим делать, непонятно. А вот с толщиной комплекса интима медиа, с жёсткостью артерий всё гораздо проще. То есть эти показатели, в принципе, откручиваемы. И мы знаем подходы, которые на 15-20 % позволяют, как минимум, улучшать эти показатели.
Олег Смирнов:
То есть мало того, что померить достаточно легко, ещё и воздействовать можно.
Алексей Москалёв:
Самые главные критерии биомаркера, чтобы он был откручиваемый.
Олег Смирнов:
Здорово. Давайте прервемся на рекламу и перейдём в другой не менее важной теме.
Олег Смирнов:
Мы вернулись. Алексей, ещё раз добрый вечер. Опять же, возраст. Получается, по последним данным, что мы как бы сами влияем на возраст путём образа жизни. Есть какие-то подтверждённое научные факторы, такое даже разделение, наверное. То есть генетические факторы и фактор образа жизни. Кто из них более влиятельный на конкретного индивидума? И можно ли предсказать по генетическому анализу, сколько этот человек может прожить, соблюдая какой-то образ жизни.
Алексей Москалёв:
Спасибо за вопрос. На самом деле, есть методы, которые позволяют оценить вклад генетических факторов в продолжительности жизни конкретного человека или популяции людей, что, как правило, исследуются не отдельные индивидуумы, а группы людей. И оказывается, что вклад наследственности, он не так велик. Обычно он не превышает 25 %. Единственное, что есть серьёзное исключение, так называемые наследственные долгожители, которые живут и 90-100 и больше лет, у них в семьях наследуемость достигает 40 %. Но при этом надо очень чётко понимать, что всё, что у нас в организме происходит, так или иначе связано с работой генов. То есть это просто более комплексный процесс, когда факторы среды, внутренние, внешние влияют на геномы клеток, геномы клеток отвечают изменениям уровня активности каких-то генов, и вот так строится наша физиология. То есть всё равно всё зависит от генов, но наследуемость, она процентов 20 только составляет. Это другими словами значит, что всё, что с нами происходит в связи с долголетием, определяет эпигенетика. То есть это как раз «эпи» - «над», это как раз взаимодействие среды внутренней и внешней и нашего генома. То есть вот эта надстройка, она всё определяет. И в этом слое перемешиваются и наследственные задатки, и влияние внешней среды, в том числе, что мы едим, какой образ жизни мы ведём, сколько мы тренируемся, как мы вовремя ложимся спать, приём пищи у нас регулярный или нет.
Олег Смирнов:
В вашей книге очень много посвящено ограничительной диете, её влиянию на продолжительности жизни. Но ограничительные диеты вы исследовали на животных, правильно? Вот как переложить вот это действие на людей, и как отследить, что какое-то стрессовое воздействие плюс ограничительная диета будет так же работать эффективно на людях, как на лабораторных животных. Такой вопрос.
Алексей Москалёв:
Это вопрос всё ещё остаётся открытым. Нет достаточных данных для того, чтобы сказать с уверенностью, что ограничительная диета продлевает жизнь людям. На приматах, на макаках сейчас уже 30 лет ведётся эксперимент, он ещё не закончен. Для человека это ещё более длительный был бы эксперимент, но никто его в таком виде не начинал. Были попытки таких 2-3-летних исследований и там было.
Олег Смирнов:
«Биосфера-2», они же там, у них что-то в конце пошло и вроде как не подтвердилось, когда они вышли на какой-то сокращенный рацион питания.
Алексей Москалёв:
На самом деле, как показывают даже модельные эксперименты, дело нет только в самих калориях, но и в составе питания. Очень важно, чтобы не было авитаминоза, микроэлементоза, то есть недостатка каких-то важных для нашей физиологии питательных веществ. То есть нужно ограничивать питание, но не ограничивать необходимые витамины.
Олег Смирнов:
То есть монодиеты не отрабатывают.
Алексей Москалёв:
Ни один продукт нашего питания не содержит весь необходимый комплекс питательных веществ. И мы должны обязательно комбинировать многие продукты. Я думаю, что принцип «всего понемногу» является оптимальным. Почему ещё понемногу, потому что чем больше мы, в том числе, в рамках монодиеты приходим к употреблению какого-то одного продукта в больших количествах, тем больше вероятность, что белковые компоненты этого продукта не переварившись, перевалят через кишечный барьер, встретятся с клетками нашей иммунной системы, и возникнут аллергические реакции. Причём ведь они же бывают, как немедленного типа, через антитела, а могут быть отсроченного. И мы можем, предположим, плохо себя чувствовать спустя несколько дней, но думать, что это с чем-то другим связано, а не с тем, что мы что-то съели. То есть просто это все может серьёзно сказаться на нашем здоровье. Поэтому я абсолютно против каких-то монодиет.
Олег Смирнов:
А как собрать идеальную диету для индивидуума? То есть персональную диету. Та самая персональная медицина, предикативная, превентивная, со всеми вытекающими персональными последствиями. Как определить, то есть диетолог по индексу массы тела, плюс по каким-то параметрам может нам подобрать. Давайте мы ему дадим столько белков, столько жиров, столько углеводов, и общий рацион столько-то примерно грамм на день. Но это без учёта нутриэтики, здесь же не будет про витамины истории. А как сделать полный комплекс?
Алексей Москалёв:
Абсолютно с вами согласен. Когда измеряют базовый метаболизм, учитывают пол, физические какие-то нагрузки, образ жизни, возраст. Это всё такая недостаточная персонализация, потому что в конце концов тут тоже речь должна идти о биомаркерах. Мы должны понять, какие аминокислоты, в каком необходимом количестве и в какой необходимой форме присутствуют в организме пациента. Какие витамины, какие минералы Эссенциальные жирные кислоты, например, омега-3. Нужно всё это посмотреть прежде, чем оценить (причём только на данный момент времени, потому что это всё в динамике меняется), чего организму не хватает, и восполнить через рекомендации диетические. Потому что я считаю, что поливитаминный комплекс, это совершенно не то, что нам нужно, тем более сейчас интересные факты выясняются. Например, антиоксидантные витамины, витамин E, C с витамином B12 в комплексе, они дают наоборот мышечный прооксидант, который вызывает повреждения на клеточном уровне, то есть тут надо.
Олег Смирнов:
Я вот думаю, что сейчас слушают дамы, которые с Iherb пачками покупают и думают, наверное, я сейчас набрала.
Алексей Москалёв:
Лучше всё-таки восполнять диетой, я думаю.
Олег Смирнов:
То есть лучше всё-таки набором питательных продуктов, а не нутриэтикой.
Алексей Москалёв:
Я такого мнения придерживаюсь, тем более, в своих лекциях я даже рассказываю о том, что многие продукты питания содержат вещества, которые способны влиять на старение ассоциированные сигнальные пути. То есть они могут ингибировать гены, связанные с ускоренным старением, либо активировать гены стрессоустойчивости, связанные с замедленным старением. Понятно, что не настолько эффективно, как какие-то химические соединения, полученные специально для ингибирования того или иного сигнального пути. Но мы ведь это делаем регулярно, мы принимаем пищу несколько раз в день, и систематичность тут может сыграть на руку. То есть не обязательно искать какую-то супер эффективную таблетку, но надо понимать, что эффективное лекарство всегда имеет большие побочные эффекты. Потому что в эволюции наш эпигеном не сталкивался с этим веществом и, скорее всего, какие-то.
Олег Смирнов:
А тут ему приходят.
Алексей Москалёв:
Да, побочные какие-то незапланированные эффекты, они рано или поздно будут иметь место. А с питанием у нас уже длительная коэволюция, с продуктами питания. И если переформатировать своё питание, я думаю, что мы в отдалённой перспективе можем получать гораздо больше положительной.
Олег Смирнов:
То есть всё-таки питание, как лекарство, это вполне себе, причём и персональное лекарство, только главное - правильно подобрать. Генетику нужно учитывать?
Алексей Москалёв:
Обязательно.
Олег Смирнов:
Обязательно, биохимия плюс генетика.
Алексей Москалёв:
Да, потому что есть индивидуальные особенности в усвоении определённых витаминов. Проще всего, пример с фолатным циклом, наверное, упомянуть. Опять же, тот же витамин B12 у некоторых людей в силу поломок наследственных определённые формы этих витаминов не воспринимаются организмом, и нужно восполнять уже в какой-то более активной форме эти вещества. То есть нужно на старте понять, с чем мы имеем дело.
Олег Смирнов:
Какой минимальный набор генетических панелей нужно человеку сдать, расшифровать, то есть что должно быть? Это тот минимум, который необходим для получения рекомендаций. Чтобы не всю книжку, не все панели.
Алексей Москалёв:
Не всегда даже взрослый человек знает, что у него может быть непереносимость лактозы, молочного сахара, непереносимость глиадинов, так называемого глютена, который есть в определённых злаках, в ржи, пшенице, ячмене. Вот эти моменты, они легко видны по генетическим анализам. Кроме того, как я уже говорил, скорость усвоения определённых витаминов и формы, в которых организм усваивает эти витамины, тоже желательно знать, чтобы скорректировать возможную витаминную недостаточность. То есть может оказаться, что просто вы потребляете достаточно в пище, но это не усваивается. Ведь мы не то, что мы едим, мы то, что мы усваиваем.
Олег Смирнов:
Ну да, это правда.
Алексей Москалёв:
Также есть особенности, которые неплохо бы знать. Например, некоторые люди не любят здоровую еду, например, зелень и овощи в силу того, что у них генетическая особенность и усилено чувство горького. Они пока об этом не знают, они просто недолюбливают эти продукты и соответственно меньше потребляют. Когда они узнают, что это в силу генетической особенности, они над этим задумываются и могут поработать, осуществить некий личностный рост и преодолеть эту проблему. Также есть люди, которые недостаточную чувствительность к сладкому имеют, они склонны передать сладкое. Соответственно у них избыточная масса тела, риск диабета второго типа может быть выше. Вот такие особенности уже пищевого поведения, тоже связанные с генетикой можно уловить.
Олег Смирнов:
У вас разработана собственная линейка, как это правильно называется, линейка питания. Расскажите, пожалуйста, о ней.
Алексей Москалёв:
На одной из школ долголетия, которую коллеги организовывали в Черногории, я выступал с лекциями, и одна из лекций была посвещена диете для долголетия. И оказалось, что на этой школе присутствовали коллеги из центра доктора Гаврилова, которые занимаются проблемами похудания. Они ко мне подошли и сказали: а давайте мы вот это всё воплотим в жизнь. Не прошло и полугода, как мы составили, определили состав, нашли фармкомпанию о нашли поставщиков этих ингредиентов, я вместе с коллегами предположили, что они будут компонентами диеты долгожителя. И летом этого года появился продукт на рынке. А поскольку там нет ни усилителей вкуса, ни чего-то.
Олег Смирнов:
Всего того вкусного и вредного.
Алексей Москалёв:
Да, вкусного и вредного, поэтому, конечно, не все готовы ежедневно с радостью есть нашу еду. Но тем не менее.
Олег Смирнов:
Но тут уже про осознанность пищевого поведения история. То есть де-факто он есть, этот набор, что он представляет, сухая смесь или что это такое?
Алексей Москалёв:
Да, на этом этапе это шесть видов сухих смесей, из которых можно сделать либо коктейль, либо кашу и заменять один из приёмов пищи, предположим, есть на завтрак или на полдник. В принципе, есть даже люди, которые комбинируют и какое-то время полностью питаются таким образом. Основа там, это цельнозерновые, которые обладают средним гликемическим индексом. Очень важно не резко поднимать уровень сахара в крови и ненадолго, потому что это раскачивает наши вот эти гомеостатические адаптационные механизмы, связанные с регуляцией уровня глюкозы. Поэтому мы взяли сорго, как крупу, во-первых, это безглютеновый злак, он содержит большое количество полифенолов пищевых волокон, также обладает средним гликемическим индексом. Кроме того у нас там амарант, тоже безглютеновый и даже не злак, псевдозлак, он также содержит интересное соединение наподобие сквалена, полезное жироподобное соединение. Очень хороший баланс аминокислот, в составе белков у этого продукта, у амаранта. То есть очень много незаменимых аминокислот и много белка, в принципе, в этой крупе. Это основа. Кроме того у нас там несколько видов проростков. Проростки содержат много витаминов, минералов, витамин К, такие полезные вещества, биологически активные, как спермидин, больше всего его содержится именно в проростках. Недавние исследования показывают, что спермидин, он улучшает память у пожилых людей, он снижает риски сердечно-сосудистых заболеваний, причём это уже не только на мышах показано, но и есть клинические данные по этому поводу, хорошо опубликованные, в уважаемых международных изданиях. Поэтому вот эти проростки у нас там присутствуют. Кроме того, это жмых кедрового ореха. Кедровый орех, он содержит вещества, которые угнетают аппетит. То есть дольше сохраняется чувство сытости.
Олег Смирнов:
Не знал такие свойства кедрового ореха, интересно.
Алексей Москалёв:
Пиноленовая кислота. Кроме того он нормализует метаболизм через активацию GLP-1 пептида, который на метаболизм наш действует положительным образом и как источник белка. А дальше уже, как я говорил, шесть видов, то есть либо ягоды, либо зелень, либо приправы, либо грибы, либо овощи, разные вариации, которые не только разные вкусы дают, но и также обогащают соответствующими...
Олег Смирнов:
А как понять, который из шести видов сегодня есть , или здесь нет принципиального различия?
Алексей Москалёв:
Пока что мы на таком этапе находимся, когда требуются конечно исследования. Нужно мониторить, в том числе, маркеры биологического возраста, то есть мы решили курсом, скажем так, поесть какую-то еду, измерили до, во время, после эти маркеры и оценили лично для себя, есть ли улучшения метаболического состояния. Ещё чем хороши, например, вот эти маркеры крови, помимо того, что они в модель биологического возраста все укладываются. Можно сказать, насколько твой возраст отличается от паспортного в ту или другую сторону, каждый из этих показателей, он тоже значим. Гликированный гемоглобин, или уровень глюкозы, или липопротеинов, каждый из этих показателей нам говорит о нашем здоровье очень много, и мы можем в динамике отслеживать и индивидуально каждый из этих параметров, и в целом биологический возраст для того, они помогают или нет. В принципе, ещё нужны эксперименты, причём каждый может делать сам. То есть в отличие от таблетки, где явно можно ожидать побочные эффекты, и поэтому клинические исследования делаются специальными компаниями по контракту с пациентами, которые о своём риске потанциальном узнают, подписывают согласие, когда мы говорим о тестировании еды...
Олег Смирнов:
Тут уже немножечко.
Алексей Москалёв:
Тут может каждый интерпретировать..
Олег Смирнов:
Тут Росздравнадзор, наверное, не очень будет определять.
Алексей Москалёв:
Самое главное, это доступно каждому, в конце концов.
Олег Смирнов:
Как часто нужно делать анализ, биохимию, если ты встал на путь собственных исследований и смотреть за результатами?Какая динамика необходима?
Алексей Москалёв:
Тут тоже нет какого-то окончательного рецепта.
Олег Смирнов:
Ну, не каждый день.
Алексей Москалёв:
Какие-то вещи можно отслеживать регулярно. Например, уровень глюкозы в крови натощак. Мы можем приобрести глюкометр.
Олег Смирнов:
Да, с этим проблем нет.
Алексей Москалёв:
И через день контролировать это показатель. Особенно, если он по каким-то причинам оказалось, что выдаётся за оптимальное значение некоторое, эндокринологи считают, что выше 5 в периферической крови глюкоза не должна быть по утрам.
Олег Смирнов:
Да, есть такое.
Алексей Москалёв:
Кто-то говорит, ладно, до 5,5 или до 5,8, выше уже преддиабет и диабет. В общем, это можно отслеживать каждый день. Какие-то вещи просто в силу того, что они дорогостоящие, и самое главное, что их динамика не настолько флуктуирующая, чтобы, предположим, уровень инсулиноподобный фактор роста 1. То есть если вы изменили свою диету, то через месяц, три месяца и полгода вы увидите результаты, а каждый день показатель дорогостоящей навряд ли имеет смысл смотреть. Имеет смысл подождать хотя бы месяца три для того, чтобы измерить следующую контрольную точку.
Олег Смирнов:
То есть итерация три месяца, это вполне себе такая, для адаптации организма под новую систему питания.
Алексей Москалёв:
Да, какие-то вещи, конечно, гораздо быстрее произойдут, но нам же важно в длительной динамике видеть улучшения, потому что мы потом хотим это аппроксимировать на продолжительность жизни. Навряд ли то, что на завтрашний день подействовало, через день ещё вернулось обратно, в исходное состояние, как-то повлияет на вашу продолжительность жизни, здоровое будущее. А то, что работает на определённый долгий срок, я думаю, что имеет смысл.
Олег Смирнов:
Знаете ли вы свой биологический возраст?
Алексей Москалёв:
На самом деле, надо иметь в виду, что у разных систем нашего организма биологический возраст, он идёт с разной скоростью. То есть помимо того, что каждый из нас отличается по своему биологическому возрасту, даже если мы одинаково паспортного возраста.
Олег Смирнов:
Мы с вами примерно одинакового.
Алексей Москалёв:
Ещё есть такая особенность, что, предположим, биологический возраст сосудов, печени, мозга, они могут отличаться. И действительно, я вижу, что по каким-то показателям я соответствую своему паспортному возрасту, по жёсткости артерий у меня ближе к 30 годам значение, но какие-то метаболические вещи, они вполне даже обгоняют мой паспортный возраст, здесь надо работать.
Олег Смирнов:
То есть тут нужно ещё.
Алексей Москалёв:
Корректировать.
Олег Смирнов:
Вы что-то на себе испытываете, как учёный из того, над чем вы работаете, что-то на себе испытывали? В качестве экспериментов.
Алексей Москалёв:
Да, достаточно много лет я следую определённым принципам питания, это нельзя сказать, что какой-то диеты особой я придерживаюсь, я именно следую принципам, которые для себя сформулировал, в принципе, они все...
Олег Смирнов:
В чем они заключаются?
Алексей Москалёв:
Отражены в книгах.
Олег Смирнов:
Давайте для зрителей коротенько. Кого-то, может быть, книга заинтересует после этого.
Алексей Москалёв:
Путём проб и ошибок я всё-таки решил, что нужно питаться трёхразово.
Олег Смирнов:
Не пять.
Алексей Москалёв:
Да, в принципе, есть точки зрения, что нужно с перекусами, достаточно небольшими порциями принимать пищу. Но это приводит, в конце концов, к тому, что у вас постоянно высокий уровень инсулина, и организм уже адаптируется к этому высокому уровню, и это может способствовать инсулинорезистентности. Когда вы даёте существенные перерывы между приёмами пищи, инсулин успевает возвращаться в норму, и инсулинорезистентность в меньшей степени наступает. В клиниках похудания используют вот такое дробное питание, потому что там просто люди, которые иначе не смогут никаких правил придерживаться, им очень сложно, у них уже эта инсулинорезистентность есть. Также, хотя это для многих спорный момент, но я стараюсь не есть после шести. Почему, потому что это такой очень мягкий способ так называемого прерывистого голодания. Когда вы с 6 вечера до 8 утра в это окно ничего не едите, а в остальное период дня вы едите как обычно, то есть ничем себя не ограничиваете, и это тоже голодание. Это тоже достаточно большой промежуток времени для того, чтобы организму дать такую встряску, мягкий стресс, связанный с ограничительной диетой. При этом вы себя по сути не ограничиваете, потому что в остальную часть дня вы едите полноценно. Также я стараюсь ежедневно съедать достаточно большую порцию зелени. Надо иметь в виду, что есть люди с подагрой, есть люди с камнями, которые из-за тех оксалатов, которые там содержатся, не могу это делать. Но если человек здоров, это очень важно есть зелень ежедневно, потому что там витамин К1, который снижает риск кальцификации мягких тканей. Там много полифенолов, опять же , очень низкий гликемический индекс, при этом минералы, витамины и биологически активные вещества, которые там содержатся, они играют позитивную роль в организме. Конечно же, 5 порций овощей свежих в день и три порции фруктов. Перекусы иногда всё-таки я себе позволяю, но я их делаю в виде орехов.
Олег Смирнов:
Вы вегетарианец?
Алексей Москалёв:
Нет. Я никаким образом не советую быть вегетарианцем, у веганов свои проблемы, от выпадения волос до аутоиммунных всяких и аллергических реакций. Опять же, недостаток витаминов D, B12, кальция, железа в организме веганов - это обычное явление. Я практически не ем красное мясо, раз в неделю я ем белое мясо (индейка, курица). Также два раза в неделю я ем рыбу и раз в неделю морепродукты.
Олег Смирнов:
То есть такая череда.
Алексей Москалёв:
1 Да, остальные белки я стараюсь получать, и на выходные всё-таки не могу не позволить себе выдержанные сыры. Это очень такой заманчивый продукт, есть даже точка зрения, что там содержатся определённые вещества, казоморфины, которые вызывают привыкание. В то же время это продукт, который содержит много полезных веществ. Что ещё можно в этой связи посоветовать. Сливочное масло не более столовой ложки в день, много оливкового масла. Оно не богато незаменимыми жирными кислотами, к сожалению, так называемыми социальными жирными кислотами, которые из другой оперы, омега-6 и омега-3, но тем не менее в оливковом масле, там содержится потенциальный геропротектор, гидрокситирозол, олеокантал и ряд других соединений, которые уже доказали то, что они продлевают жизнь модельным животным. И даже вот эти мононенасыщенные жирные кислоты, которые там содержатся, тоже они способны продлевать жизнь экспериментальным животным. По понятной причине они являются достаточно лабильными. Встраиваясь в наши клеточные мембраны, они дают текучесть мембранам. Но при этом не настолько сильно окисляются, как те же пресловутые омега-6 и омега-3, которые при окислении своём дают токсичные малоновый диальдегид, атакующий нашу ДНК и вызывающий мутации. Тем не менее всё равно и омега-6, и омега-3 мы должны употреблять, они незаменимые, но это уже отдельная история. Если вы два раза в неделю едите рыбу, в принципе, вы восполняете вот эти омега в своём рационе. Больше тоже рыбой увлекаться не стоит, потому что она, океаническая рыба содержит ещё и тяжёлые металлы, ртуть накапливают в себе.
Олег Смирнов:
Народ тунцом иногда травится от переизбытка.
Алексей Москалёв:
Некоторые органические токсины накапливают в себе. Но два раза в неделю позволяет организму справиться. Ни один продукт питания, надо отметить, не является какой-то панацеей, не является идеальным. В каждом продукте есть и плюсы, и минусы, и мы должны взвесить индивидуально эти плюсы и минусы.
Олег Смирнов:
Самое главное - персонально, индивидуально, и главное, чтобы ещё всё-таки как-то формировались такие центры, в которых помогали людям, чтобы это оценит.
Алексей Москалёв:
Давайте будем над этим работать.
Олег Смирнов:
Давайте, я за, я за любые эксперименты в этой области. Алексей, было замечательно, мне кажется, очень информативно, очень рад нашей встрече. Спасибо зрителям, спасибо вам, всего доброго.
Алексей Москалёв:
Всего доброго, до новых встреч.
Олег Смирнов:
До новых встреч, до свидания.
Алексей Москалёв:
До свидания.