Юлия Смирнова:

В эфире программа «Молодость и долголетие», у микрофона Юлия Смирнова и гости нашей студии: Джин Колесников, эксперт Philtech Initiative, сооснователь московского филиала Университета сингулярности, визионер искусственного интеллекта робототехники и технологической сингулярности, и Евгений Кузнецов, генеральный директор «Орбита Капитал Партнерз», управляющий компании фонда Digital Evolution Ventures, амбассадор Университета сингулярности. Тема сегодняшнего эфира: «Человек-2045». Мы будем разговаривать на тему долголетия, обращаясь к нашему будущему. Хочется поговорить о том, каким будет человек, в какой среде он будет жить, что будет есть, чем дышать, что пить, каким будет понятие или образ семьи и социальные связи, какими ценностями будет руководствоваться человек через 27 лет. Это время, когда поколение Z войдёт в свой самый эффективный возраст. При том, что уже здесь и сейчас, в нашем настоящем живет тот самый человек, которому порядка 60 лет, которому ничего особенного делать не нужно, чтобы дожить до 150 лет.

Мой традиционный вопрос: что такое старение? Я прошу ответить Джина, а затем Евгения.

Джин Колесников:

Если говорить совсем коротко, то старение сейчас - это болезнь, с которой мы справляемся тем, что исследуем свой организм каким-то образом и пытаемся на раннем этапе с нашим здоровьем, с нашими знаниями что-то совмещать, что-то делать. По большому счету, мы уже перешли из того времени, когда мы умирали от старости. Например, в 2015 году зафиксировано 27 смертей от селфи. Люди находились в опасном районе и умирали. Или, может быть, ты слышала о том, что в 2015 году 0 человек умерли от того, что их съели акулы, но при этом 16 смертей случились из-за того, что людей загрызли собаки. Мы живем в потрясающее время, когда медицина решает большинство наших проблем, связанных с текучкой, но самое важное - это наша забота о себе.

Евгений Кузнецов:

Действительно, старение сейчас, наверное, главный вызов, который брошен человечеству. В каком-то смысле мы сейчас переходим от медицины, которая нацелена на лечение болезни, к медицине, которая направлена на недопущение болезни и недопущение старения максимально долго. Есть точка зрения, что старение - это болезнь сама по себе, ее надо лечить. Хотя, скорее, это системный процесс накопления разного рода и сбоев, и защитных механизмов. То есть некий естественный процесс, который даже нельзя назвать деструктивным, он преследует свои эволюционные цели.

Одним из важнейших факторов продления жизни является развитие способности видеть долгосрочные цели даже в пожилом возрасте. Оказывается, как только человек перестаёт хотеть чего-то нового и ставить всё новые задачи, так сразу мозг начинает выключать нейрогенез, гипофиз начинает выключать, скажем так, понижать гормональный фон, и начинается ускоренное старение. То есть в каком-то смысле старение — продукт деятельности нашего сознания.

Старение ― очень комплексная проблема, и борьба со старением в каком-то смысле есть развитие новой человечности. Сейчас в этом направлении делается огромнейший прорыв. Надо только не забывать, что не будет никакой ни волшебной таблетки, ни волшебной процедуры, это комплекс очень многих, различных мер, среди которых обычные компоненты, такие как питание, движение, сон крайне важны. Надо будет заниматься и своим образом жизни, и своим образом мыслей, и взаимодействием с другими людьми, и социальной активностью, умением ставить долгосрочные цели и постоянно учиться. Про «учиться» тоже сказано не случайно. Есть данные, полученные из наблюдений за соотношением генов, комплексного исследования, что каждый дополнительный год образования даёт дополнительный год жизни. Мы отходим от парадигмы, что учатся в молодости, а потом всю жизнь эксплуатируют свои знания, к парадигме, что учиться, причем, заново, надо каждые 5-10 лет. Таким образом, старение – как великая цель, которая потянет за собой огромное количество абсолютно новых технологических решений.

Юлия Смирнова:

Интересно, да. Спасибо. Еще один вопрос, но подводка к нему будет следующая. Сейчас средний возраст в России порядка 73,5 лет, в Японии чуть больше живут, на 9-10 лет больше. Япония в настоящий момент времени является одной из лидеров-стран долгожителей. У нас в России в настоящий момент времени очень много делает и правительство, обращает внимание на тему активного долголетия: различные национальные программы, демография, развитие здравоохранения 2020 и так далее. Строятся геронтологические центры, пожилых людей возвращают в трудовую деятельность, обучают. Тот же Обри ди Грей в своем интервью 9 лет назад сказал, что совсем скоро (9 лет назад говорил) будет прорыв, найдут решение, которое на 20-30 лет отсрочит или продлит период здоровой жизни. Но мы в настоящем пока не имеем решения, которое бы радикально изменило продолжительность жизни. При этом он считает, что совсем скоро мы будем жить радикально дольше. На этот счет у различных футурологов, Питера Диамандиса, Рэя Курцвейла, Дэйва Эванса есть своя точка зрения, и они публиковали свои прогнозы.

Вопрос: ваша точка зрения, какой будет продолжительность жизни человека в 2045 году?

Джин Колесников:

Буквально в 1900-м году человек жил в среднем 31 год. Сейчас, Евгений Борисович уже начал рассказывать, интересным является не только то, что мы стали жить дольше, благодаря антибиотикам и развитию медицины, но мы ещё и лучше начали использовать наш мозг. Я думаю, что все прекрасно знают, ― и наши слушатели, и ты в том числе, ― что наша лобная кора в 25 лет заканчивает развитие. То есть, если раньше люди жили до 30-ти лет, лишь 5 лет эффективно используя свою жизнь, то теперь мы благополучно можем использовать её десятки лет для эффективного сотрудничества. Смотрите, чего мы достигли за 100 лет, посмотрите, какие технологии привели к этому, позволили нашу память, наши знания оцифровать. Ничего удивительного в прогнозах, которые даёт Питер Диамандис, которые даёт Рэй Курцвейл, что в 2030 году мы получим системное решение, которое позволит нам прожить на 300 лет дольше, что в 2040-е годы мы совершенно точно подойдём к управлению нашим геномом. Мы можем посмотреть, например, те же расшифровки генома Уотсоном, когда за 10 лет мы расшифровали геном. Идея расшифровки генома была взята не из воздуха, а была взята модель экспоненциального развития технологий, именно оцифровки. В первые 5 лет мы смогли расшифровать, по-моему, 5 %, и в последующем очень быстро расшифровали всё остальное. Евгений Борисович, я думаю, лучше раскроет эту тему. Сейчас во многом то, что происходит в современной медицине, ― это не только проекты, а и множество людей, которые работают над проектами, которые получили доступ к секвенированию генома, получили доступ к использованию накопленных знаний вокруг человека и применяют их системно.

Как только человек перестаёт хотеть чего-то нового и ставить новые задачи, так сразу мозг начинает выключать нейрогенез и начинается ускоренное старение.

Евгений Кузнецов:

Примерно расставлю следующие реперные точки. Есть два фундаментальных барьера, которые сейчас ограничивают человеческую жизнь.

Первый – что около 45-ти лет, 45-50, начинается резкий рост количества системных сбоев, которые сейчас называются болезнями старения, это метаболический синдром, диабет, онкология и так далее. Далее экспоненциально по возрастам резко растет вероятность заболеть такой болезнью. Совершенно понятно, что около 40 с чем-то лет организм не то что выключает некие функции поддержания, он перестаёт как-то особенно заботиться об этом живом существе, потому что считает, что, в принципе, все свои функции отработал. Организм перестает заботиться о своей сохранности. До 40 лет регенеративные функции достаточно развиты, а после 40 лет они начинают скисать. Даже есть некоторое количество теоретиков, считающих, что работают некоторые программы по аналогии с программируемым износом автомобилей, которые выводят их с рынка, чтоб купили новую машину. На данный момент не найден механизм, который активирует или перестаёт делать эффективными программы самоподдержания здоровой жизни, поэтому идёт охота за знаниями: почему у голого землекопа это не работает или работает так, что он живет в 20-50 раз дольше мыши, своего прямого родственника? Онкология его не волнует, потому что они мрут только в силу физических естественных причин — что их кто-то съест или ещё что-либо. У них программа обновления не выключается, у людей, у других существ почему-то она начинает выключаться. Это первый барьер.

Второй барьер - это износ мозга, и похоже, что он лежит на горизонте 110-120 лет, потому что ни один зафиксированный долгожитель эту черту не переживает, даже несмотря на то, что его организм, пройдя первую регенерационную паузу, перестает быть молодым, но в какой-то момент он консервируется на втором уровне сохранности, не на высокопродуктивном, на низкопродуктивном уровне. У него он летит очень долго и долетает до 120-ти, потом ― хлоп, и выключается окончательно. Это «хлоп и выключается» как-то связано с мозгом, потому что в этот момент, как правило, мозг перестает уже регенерировать.

Таким образом, в человеческом теле два барьера: 40-45 лет и 110-120 лет. Никто не понимает их природу, никто не знает, что делать. Соответственно, есть две базовые гипотезы. Первая базовая гипотеза состоит в том, что можно отсрочить первый барьер, и над ней сейчас работают десятки исследовательских групп, как Джим уже сказал. Это и геномные исследования, и сейчас выходит последняя новость - достаточно большой прорыв по сенесцентным клеткам, то есть постаревшим клеткам, которые не удаляются. Похоже, что этот барьер начинает отодвигаться, плюс, в общем-то, каждый может сам себе этот барьер эффективно двигать, если, начиная с 30 лет, заниматься диетой, здоровьем, сном. То есть не прожигать жизнь, а немножко заботиться о ней, тогда на 5-10 лет, а то и больше, можно отодвинуть срок. Кстати говоря, на продолжительность жизни в городах больше повлияет запрет бензиновых двигателей, чем любая медицина, потому что выхлопы отъедают у городского жителя около 10 лет жизни, в среднем.

Когда мы теоретически доползём до второго барьера, то как с ним быть – пока никто даже гипотез не имеет. Тут появляются разные идеи про перенос сознания на какой-то кибер-носитель. Это пока фантастика. На данный момент более или менее можно прогнозировать, что мы, человечество, сумеем отложить момент первого выключения регенеративной системы с 40-50-ти лет на 90-100, и человек будет в достаточно молодом, бодром состоянии до 100 лет, что удваивает его продуктивный период жизни. Второе, что мы поймём, как выключить второй барьер. Про второй пока даже гипотез нет. По первому есть хотя бы гипотеза, по второму их нет.

Джин Колесников:

Сегодня каждый наш слушатель, те, кто нас смотрит, могут зайти на сайт population.io, это World population project, в котором собраны статистические данные, сколько человек сейчас рождается, какая средняя продолжительность жизни в разных странах. Вы можете ввести свои данные и посмотреть именно по вашей стране, каким человеком вы были по счету, когда вы родились, и заодно можете посмотреть, насколько ваша продолжительность жизни будет велика в той стране, где вы живете, и если вы переедете.

Евгений Кузнецов:

Это, кстати, очень важный фактор, потому что в прошлой технологической эволюции в XIX веке, разница в ожидаемой продолжительности жизни между бедными и богатыми странами была вдвое. Да, в основном за счет детской, младенческой смертности, но даже у взрослых жителей была разница примерно на 20 лет. Похоже, что сейчас мы влетим в аналогичную ситуацию, когда разница в продолжительности жизни между странами со старой медициной и с новой медициной будет 80 лет против 120. Это примерно 40 лет активной жизни.

Юлия Смирнова:

Мы начали затрагивать тему технологий, революционных технологий, которые сейчас развиваются, которые так или иначе влияют на основные факторы долголетия. Это качество жизни, качество медицины, геном человека, наши гены, в том числе эпигенетика. Давайте, подробнее поговорим о времени, в котором мы живем, и о технологиях, которые ровно по этим точкам сыграют максимальную роль. Это экология, возможно.

Джин Колесников:

Наибольшее влияние сейчас оказывает, безусловно, среда. Эффект среды, в которой мы живем, сейчас активно исследуется вообще всеми, начиная от нейрофизиологов и заканчивая поведенческими факторами. Безусловно, это наши привычки, как много времени мы проводим за компьютером, либо еще за чем-то, тоже важная составляющая. Выяснилось, что у людей, которые проводят за сериалами больше 2 часов в день, вероятность дожития до 60 лет падает втрое. Это потрясающе, мы сами сейчас тратим свое время на мобильные телефоны, на ноутбуки, на просмотр сериалов - сами сокращаем свою жизнь.

Юлия Смирнова:

Я в том числе хотела обсудить вопрос, Евгений сказал, что скоро, совсем скоро мы откажемся от бензиновых двигателей, в 2025-м. 2025-29 годы, совсем рядом. Соответственно, улучшится экология или ухудшится, как вы считаете?

Джин Колесников:

Есть довольно смелое предположение относительно того, что текущее состояние экологии будет улучшаться за счет внедрения чистой энергетики, за счет более экологичного использования наших пространств, вообще, в целом наша жизнь станет лучше за счет автоматизации, за счет персонализации того же самого здравоохранения. Здесь важная составляющая не только в самой автоматизации ради автоматизации, а в том, что у человека появится возможность больше времени выделять на себя, на своё здоровье, на самореализацию, на обучение, про которое Евгений Борисович уже сказал. Потому что, чем больше человек занимается собственным здоровьем, чем больше он учиться, чем больше он думает о том, как устроена его жизнь, тем выше вероятность того, что он не только доживет до времени появления неких систем, но и захочет ими пользоваться. Сейчас мы наблюдаем, например, в Америке, отчасти как последствие безграмотности, что матери отказываются вакцинировать своих детей, что ведёт напрямую к последующим болезням и проблемам со здоровьем тех самых детей. Матери наслушались каких-то пропагандистов относительно того, что вакцинировать не нужно, но отказ от вакцинации ведёт к последствиям.

Юлия Смирнова:

Сейчас развивается технология 3D-биопечати, и есть прогнозы, что люди в будущем, ― мы сейчас говорим о качестве медицины будущего ― могут иметь технологии, позволяющие менять органы, например.

Джин Колесников:

Безусловно важное развитие 3D-печати приводит нас к таким последствиям, как необходимость контролировать 3D-печать, потому что там, где будет печать органов, будет и какой-нибудь чёрный рынок. За качество этой печати мы не можем ручаться, соответственно, она может не столько помочь человеку, сколько навредить в целом технологии. Как мы знаем, многие до сих пор говорят о том, что мобильные телефоны воздействуют на человека радиацией, ещё что-то, хотя масштабные исследования, которые проводились с десятками тысяч людей за всё время существования смартфонов, десятки лет, показали, что эффект нулевой. Другой пример, тема биохакинга. Любой случай, в котором случается ошибка, то есть какой-то человек заявил, что он биохакер, он меняет жизнь, себе что-то вколол или что-то съел, и после этого умер. Совершенно неважно, по какой причине он умер, что с ним случилось, – медиа тут же напишут «биохакер вколол себе, умер, не пользуемся этим».

То же самое с развитием технологий. Когда говорят про 3D-печать, то закладывают такие моменты, как будто прямо сейчас ты пошел куда-то, в 3D-печати распечатал себе орган, и всё случилось. К сожалению, так не происходит, сама технология должна стать качественнее, она должна стать более распространённой и доступной. Евгений Борисович тоже может вставить пару интересных примеров, где современные технологии развиваются наиболее быстро.

Евгений Кузнецов:

Сейчас происходит довольно революционный взрыв в большом количестве биотехнологий, но фундаментальным барьером является, естественно, безопасность их применения и их последствия, в том числе связанные с долгосрочным риском. Сейчас барьером является деятельность ведущих регуляторов типа FDA. Очень многие технологии ждут своего применения. К примеру, довольно серьезным барьером является общее недоверие традиционной медицинской системы, например, к разного рода инструментам иммунотерапии, хотя именно в иммуноонкологии, например, сейчас достигнут наибольший прорыв. Поэтому сейчас копится, так скажем, некий набор, новый технологический пакет, который рано или поздно прорвёт плотину. Но, мы можем попасть в ситуацию с достаточно непрогнозируемыми последствиями, потому что вроде бы новые технологии перспективны, но никто не понимает их в долгосрочной потребности. Но при этом, скорее всего, будет опасно от них отказываться. Самый простой пример: мы все помним, когда только появилась технология клонирования, она была довольно успешно заблокирована. Ученые мира, политики объединились, сказали, что нет, мы не понимаем статуса клонируемого существа, есть ли у него душа, давайте, на всякий случай мы клонирование запретим. Запретили, и до сих пор, как видите, никаких клонов по улицам не бегает.

Джин Колесников:

Но японцы разрешили.

Евгений Кузнецов:

Японцы как-то осторожно делают. Но, например, с генным редактированием, с редактированием генома так не получилось. Как только начали подбираться к человеческим эмбрионам, западное комьюнити сказало: «Так, стоп! Дальше не двигаемся», а китайцы двигаются. Их вежливо попросили не двигаться, они честно сказали окей, но все же понимают, что они будут двигаться дальше. Поэтому британцы и американцы были вынуждены начать выдачу лицензий на конкретные терапевтические инструменты, связанные пока с ограниченным количеством болезней, но табу снято: человека уже лечат коррекцией генома. Но к каким долгосрочным последствиям это может привести, особенно в условиях, когда идёт драматическое порядковое, двухпорядковое удешевление и секвенирования, и самого редактирования, мы пока не понимаем. Из бутылки выпущен достаточно могущественный джинн.

Джин Колесников:

Что интересно, ты, наверное, слышал, FDA разрешило редактирование CRISPR, они сказали: «Мы не можем отличить, каким образом происходит редактирование, от чистой мутации».

Юлия Смирнова:

Да очень много происходит, FDA разрешает, ВОЗ, Всемирная организация здравоохранения вводит понятие «болезнь, вызванная старостью, старение». Соответственно, это уже влечет за собой ряд последствий. Собственно говоря, никого не пугает уже эволюция протезов, причем протезов, подключённых к нашему мозгу, которые управляются мыслью.

Джин Колесников:

Скорее, они не к мозгу подключены, поскольку все-таки неинвазивные. Кроме того, всё, что связано сегодня с протезами, скорее, опять же не про то, что мы каким-то образом подключаемся к мозгу. Это в медиа, в компьютерных играх сейчас много ужасов, где и секс, и прочие игры. Но, в целом, сейчас огромный скачок реабилитационной медицины, просто потрясающе то, что сейчас происходит. Такие российские проекты, как «ЭкзоАтлет», как «Моторика», ― то, что они делают, просто фантастика! Они делают на уровне образа мышления. Например, «Моторика», которая предложила концепцию не просто детям-инвалидам давать протезы, они сказали, что эти дети – супергерои, это потрясающая смена парадигмы!

Евгений Кузнецов:

Тут есть очень интересный феномен, всё началось после дела Писториуса, помните? Южноамериканский бегун, который начал бегать быстрее здоровых. После того, как он убил жену, возникла очень интересная коллизия. Дело в том, что раньше к инвалидам юридически относились как к людям, которым все обстоятельства можно заведомо простить, то есть они в каком-то смысле имеют ряд поблажек. Современные, как сейчас называют, аугментированные люди, то есть люди с разного рода дополнениями, на самом деле сильнее обычного человека, быстрее обычного человека, они люди, фактически, со сверхвозможностями. С точки зрения права их аугментацию надо воспринимать не как ослабляющее, а как отягчающее обстоятельство. В этом смысле мировая система права начинает потихонечку дрейфовать, потому что сейчас на рынок может выйти сразу несколько доступных имплантов, в том числе влияющих на качество зрения, позволяющих не просто на близорукость, дальнозоркость влиять, а делать zoom в глазах. Появляются разного рода brain-усилители и так далее. Это уже ящик Пандоры аугментации, когда у одних людей появляется разнообразный improvement, а у других нет. К этому не готова, главным образом, наша правовая и система безопасности. Нужно по-другому это все контролировать, это очень большой вызов.

Джин Колесников:

Сейчас во многих странах обсуждают использование всевозможных наркотических веществ, которые раньше были запрещены, и постепенно система прогибается, видя, какой медикаментозный эффект они дают, но делается это на очень ограниченных территориях. То есть не даётся каждому, даётся именно по закрытым системам. Сегодня появляется множество самых разных стимуляторов, и это не стимуляторы, которые нам в мозг втыкаются, не чипы, которые за нами следят, а именно то, что уже существует, что уже существовало. Неожиданно выясняется, что он помогает людям эффективно делать что-то, чего они не делали раньше.

Евгений Кузнецов:

Сейчас очень интересный процесс начинается в сфере нейромаркетинга, нейроэкономики. Оказывается, что на довольно многие, казавшиеся раньше естественными процессы в мозгу, как развитие привыкания, привязанности, зависимости и так далее, можно достаточно просто влиять путём самых простых манипуляций. Довольно многие проблемы, во-первых, можно лечить, но, с другой стороны, можно и формировать, что очень опасно. Возникла довольно парадоксальная ситуация. Мы привыкли, что человеческие проявления мы считаем глубоко индивидуальными, у нас формируются свои реакции, зависимости и так далее. Вдруг выясняется, что они довольно управляемы. Людьми можно управлять массово, не только посредством разного рода рациональных побуждений и теологии. Можно управлять достаточно тривиальными способами: влиянием через формат подачи информации, тип подачи информации, что часто даже не подконтрольно человеку. Например, знаменитый эксперимент Фэйсбука, когда они подкрутили своему роботу на 5 % больше позитива и негатива в ленту. Оказалось, что 5 % достаточно, чтобы человек полностью свалился либо в позитив, либо в негатив. Причем, заметить следы деятельности робота в ленте человек не может, он не понимает, что ему подмешивают больше негатива или позитива, он их не видит, слишком маленькая разница.

Выяснилось, что довольно большой пласт нашей жизни - это разного рода наведённые эмоциональные переживания, которые мы не контролируем. Эти факторы непосредственно влияют на нашу жизнь, на качество жизни. В этом смысле важна ментальная гигиена. Почему сейчас все так увлекаются mind fullness и прочим? Умение управлять возникающими процессами, хотя бы понимать, чем обусловлена твоя эмоция, чем она вызвана, какими обстоятельствами, является очень большим ключом к здоровью мозга прежде всего, а там, где здоровье мозга, там здоровье тела. Организм глушит достаточно серьезные депрессивные состояния примерно так же, как глушит и сильное воспаление. Очень взаимосвязанный процесс. Поэтому наш improvement, наше усиление возможностей и продление жизни очень в большой степени зависят от дисциплины, качества нашего мышления, качества нашей деятельности. Довольно серьезные, на самом деле, вызовы, в том числе очень интересные вызовы к разного рода трудовым системам. Например, постоянная хроническая рабочая перегрузка - это заведомо деструктивный фактор для деятельности любого бизнеса. В России принято наоборот: давайте, мы заставим людей работать на 2 часа больше, вроде, производительность будет выше. Наоборот, оказывается, в разном возрасте оптимально разное количество рабочих часов, но при этом мозг может быть более эффективен.

Такого рода решения сейчас апробируются, но очень много пока барьеров, непривычных, непонятных моментов, что с этим делать. Вообще, люди не очень любят заниматься своим здоровьем, лучше всего это показывает пример обычного сахара. Уже множество раз доказано, что сахар – довольно вредная дрянь, тем не менее, отказ от него для человека воспринимается как личная трагедия. Понятно, почему: он вызывает почти наркотическую зависимость, даже в буквальном смысле, он на те же опиатные рецепторы действует.

Юлия Смирнова:

Хорошо. Раз люди такие ленивые, может, поэтому делают ставки на нанотехнологии?

Джин Колесников:

Не совсем. Нанотехнологии, скорее, некие помогающие механизмы. Но, в целом, мы видим в каждом случае: как только технологии начинают что-то автоматизировать, у нас происходит определенный скачок, когда большое количество людей находят для себя свободное время, свободное место, лишается своей работы. В этот момент человеку приходится придумывать, чем же ему заняться. Известна цитата Форда про то, что, если спросить человека, чего же он хочет, то человек скажет, что более быструю лошадь. Здесь тема ровно про то же. Сегодня человек, средний житель что американской глубинки, что российской глубинки, вряд ли скажет, что он хочет жить 100 лет. Скорее, у него есть более приземленные хотелки, более понятные желания. Это возвращает нас к теме, как же через 27 лет мы сможем не только и не сколько думать про наш возраст, сколько про то, чтобы за нас что-то вокруг думало, а мы думали о чем-то другом.

Юлия Смирнова:

Хотелось бы обсудить ещё тему семьи, социальных связей, потому что они важны как фактор долголетия. В Японии, обнаружив, что одинокие люди живут меньше, стали этим вопросом заниматься. Решений нашли много, начиная от роботов-помощников, заканчивая конкретными социальными программами, проектами.

Давайте, дадим ценные советы для людей, что необходимо делать, для того чтобы быть здоровым, для того чтобы успевать адаптироваться к изменениям.

Джин Колесников:

Евгений Борисович уже сказал о том, что нужно о себе заботиться, уже отметил. Сегодня важно думать о своём будущем не просто как о возрасте дожития, а именно понимая, что в возрасте от 60 до 100 мы будем полноценно функциональны, мы будем в сознании, как минимум, а как максимум – мы еще должны чем-то заниматься. Не просто получать базовый доход. Все специалисты, которые сейчас так или иначе говорят о будущей работе, о будущем образовании, они говорят о самореализации. Само понятие «самореализация» откуда растет? Оно растет из того, что ты перестаешь думать о том, что живешь за еду, работаешь еду, ты с утра встаешь, чтобы уйти из дома и куда-то прийти, ты уходишь с работы, чтобы попасть домой. Как ты правильно уже сказала, этому способствует окружение, как верно подметил Евгений Борисович, этому способствует питание, способствуют привычки и технологии, которые нам будут даваться. Во-первых, они будут долгое время, скорости, конечно же, увеличиваются, технологии становятся всё более доступными. Например, тот же самый мобильный телефон. Мы же очень долго приспосабливались, сначала было время пейджеров. Но потом случился iPhone и все мы теперь пользуемся Убером, до iPhone никакого Убера нельзя было придумать. Точно так же ― всё, что связано с нашей медициной, всё что связано с нашим управлением нашим режимом, нашими целями, нашими задачами, как мы строим свой день, чем мы хотим заниматься, чем мы будем заниматься. Не в том цель, чтобы переучиваться каждые 5 лет, а в том, чтобы для себя найти то, чем ты будешь заниматься всю оставшуюся жизнь, найти свою собственную страсть, найти свою собственную глобальную цель. На мой взгляд, это вызов, который каждый зритель должен перед собой поставить.

Евгений Кузнецов:

Я полностью согласен, хотя довольно много факторов чисто физических: диета, сон, движение. Это базовая триада всякого, кто хочет жить долго. Тем не менее, ментальные факторы играют если не основную, то одну из самых важных ролей. Здесь несколько практических советов, даже кажущихся немножко даже странными. Первое: залог здоровья мозга, и, как следствие, здоровье тела, в постоянном обновлении. То есть нейропластичность. Нейропластичность надо постоянно стимулировать. В мире есть некая гипотеза, практика, что со временем человек начинает становиться более консервативным. У него костенеют вкусы, интересы, он с трудом воспринимает новое. Это всё имеет простое медицинское объяснение: у него снижается нейрогенез. За нейрогенез отвечает гипофиз, и гипофиз же отвечает за всю эндокринную систему. Таким образом, одно за другим тянет ситуацию замораживания организма, который уже перестает бороться за своё существование. Поэтому, элементарно для того, чтобы развернуть процесс в обратную сторону, нужно постоянно развивать нейрогенез. Начиная с 40 лет, человек должен постоянно учиться чему-то новому. Не нужно учить квантовую физику; это, конечно, тоже круто, всем рекомендую, но не обязательно так сложно. Можно проще: языки, новая музыка, новые фильмы, новые территории. Сами по себе новые территории - один из самых мощных, стимулирующих нейрогенез факторов.

Вообще, мышление началось с пространственного мышления. Вплоть до того, что старики, играющие в компьютерные игры, связанные с ориентацией на местности, имеют лучше здоровье, у них включается нейрогенез. В принципе, даже можно в компьютерные игры играть, только в правильные; если играть в шутеры, то продолжительность жизни сокращается. Поэтому, да, это важно. На самом деле, первое - постоянно стимулировать мозг, как в дополнение к тому, что я сказал: движение, сон и питание. Но, я поддержу Джина полностью, пожалуй, ― самым центральным инструментом является система постановки долгосрочных целей. Что отличает молодость? Лёгкое отношение к будущему: «Ладно, не получилось, жизнь пошла не туда. Ничего, я в ближайшие 10-20 лет всё наверстаю, всех обгоню». С возрастом «еще 20 лет, всех обгоню» начинает восприниматься как-то уже с недоверием.

Диета, сон, движение ― базовая триада всякого, кто хочет жить долго. Однако, ментальные факторы играют если не основную, то одну из самых важных ролей.

Современный человек 50-60 лет еще имеет запас 10-20 лет, когда он совершенно спокойно может и в новой профессии состояться, даже новую семью завести. Опять же, примеров достаточно в мире. Поэтому надо смелее ставить себе цели, но, как поставил цель, ты уже начинаешь мобилизоваться, уже начинаешь ставить микроцели. Это как базовый механизм: хочешь достигнуть большую цель ― декомпозируй её на маленькие и достигай их постепенно. Поэтому, пожалуй, главное ― мотивация. Сейчас у всех людей среднего возраста есть очень практическая мотивация заняться собой, потому что буквально с каждым годом количество новых методов улучшения здоровья растёт лавинообразно. Есть смысл дожить ближайшие 10 лет здоровым и бодрым, потому что через 10 лет будут вообще новые методы терапии. Конкретный пример: сейчас по онкологии большие прорывы. Если 10 лет назад на определенной стадии был просто приговор, месяцы считали, сейчас вполне есть шансы, что будет многолетняя ремиссия. То есть, даже по больным людям, что уж говорить по здоровым. Поэтому, первое ― не относиться к болезни как к фатальности. Кстати говоря, никакого фатализма в генах, как выяснилось, нет. Вес генома в факторах долголетия снизился сначала с 30 % до 15 %, сейчас снижен до 5-7 %. То есть не фактор генов, а фактор социального окружения значительно больше. Рядом с тобой должны быть люди, которые помогают тебе правильно питаться, правильно спать, это значительно важнее генов. Соответственно, окружать себя позитивными людьми, самому быть позитивным - самый простой способ сейчас всерьёз рассчитывать на очень долгую жизнь.

Юлия Смирнова:

Как быть здоровым и увеличить продолжительность жизни, мы поняли из нашего эфира, а бессмертным можно стать с любой минуты, единицы времени, которой захочется, делая хорошие дела и оставляя след в истории. Давайте жить осознанно, делать благие дела, которые приносят пользу тебе и людям вокруг, и, чем больше – тем лучше польза. Такой наш совет. Заканчиваем эфир, и я ухожу за поисками рецептов здорового долголетия. До скорых встреч!