Олег Смирнов:

В эфире Mediametrics, программа «Медицинские гаджеты». Сегодня в студии Конева Елизавета, профессор, доктор медицинских наук. Передачу помогает вести Ксения Ульянова. Мы сегодня собрались поговорить о реабилитации. Но не просто о реабилитации, а об удалённой реабилитации и контроле реабилитационных процессов фирмы «Орторент».

Елизавета, расскажите, пожалуйста, как происходит взаимодействие с этой компанией, чем вы занимаетесь уже достаточно длительное время, порядка восьми лет, как вы уже говорили? 

Елизавета Конева:

Да, взаимоотношения с «Орторентом» достаточно давние, очень, по-моему, плодотворные, продуктивные. Мы с ними сотрудничаем не менее 8 лет, может быть, даже чуть больше. Это действительно очень интересное сотрудничество.

Мы, врачи, привыкли вариться в своей среде и никого в свою среду не пускать. Когда появились эти ребята, молодые, очень активные, очень заинтересованные, настоящие технари в хорошем смысле этого слова, то мой руководитель, достаточно широко известный академик в области реабилитации Лядов Константин Викторович, начал генерировать много идей. Начал генерировать идеи, то, чего нам не хватало в имеющемся оборудовании. На тот момент, 8-9 лет назад, импортное оборудование особенно активно хлынуло на наш реабилитационный рынок, отечественного оборудования не было, практически. Мы были зажаты в рамки, в которые нас ставили поставщики иностранного оборудования, и могли функционировать, реабилитировать людей только в рамках имеющихся технологий. Когда началась генерация наших идей, то ребята их подхватили и начали выполнять.

Сейчас это всё переросло уже в большое производство. Реализовано много техники, которую мы используем в реабилитации при лечении в стационаре, в амбулаторных медицинских центрах. Оборудование уже тиражировано по всей стране, очень нам с ребятами помогло небезызвестное всем импортозамещение. Это здорово. Помимо того, что создавалось оборудование, честно скажем, некие аналоги импортным технологиям, мы с ними изобрели много чего интересного, того, чего нет нигде. Началось всё, как раз, с дистанционно контролируемой реабилитации. Чтобы было более понятно, это такая «дочка», наверное, телемедицины. Это то, что позволяет заниматься с пациентом на дому.

Почему это вообще возникло? Возникло достаточно давно, более 6-ти лет назад. Потому что, имея большой, многопрофильный стационар и большой амбулаторный центр, мы обратили внимание, что наши пациенты, – как правило, тяжёлая группа пациентов, в основном, пациенты неврологического профиля, –покидая рано или поздно стены стационара, к сожалению, не всегда до конца восстановлены, реабилитированы. Действительно, реанимационные службы и современные медицинские технологии шагнули вперёд, и пациенты, которые раньше не выживали, сейчас, к счастью, выживают. Но, выписавшись из стационара, дома они оказываются предоставлены сами себе и своим родственникам. Это полное домашнее бездействие. Даже те пациенты, с которыми мы достигали значимых успехов, спустя какое-то время возвращались в стационар вновь в плачевном состоянии. Возникла идея о необходимости поддержки этих пациентов дома, в их домашних условиях.

К сожалению, московский трафик не всем даёт возможность привозить своих родственников, тяжёлых колясочников в амбулаторию. Кроме того, в связи с тем, что мы достаточно долгое время работали в федеральном стационаре, у нас было много иногородних пациентов, которые уезжали в свои регионы. Конечно, развивающиеся технологии, Skype, видеоконференцсвязь позволяет выходить на связь с пациентом у него на дому. Врач консультирует пациента, мы его ведем, мы его продолжаем контролировать, в нужный момент можем сказать, что, ребята, пора в стационар. Такие специалисты, как логопеды, нейропсихологи, инструкторы по лечебной физкультуре занимаются с пациентом на дому. Если пациент достаточно тяжёл и не может самостоятельно выполнять инструкции персонала, то наша задача другая. Тут наша задача – адаптировать его родственников, его помощников, условия домашней среды под этого тяжёлого пациента. Таким образом, пациент не оказываются один на один со своей проблемой дома, они вне домашнего бездействия.

Прошло уже более шести лет, мы видим действительно результаты такого взаимодействия. Пациентов пролечено много. Но мы пошли дальше. Мы понимали, что одного бестактильного, бесконтактного взаимодействия с логопедами, с нейропсихологами, с инструкторами мало. Тогда нам «Орторент» начал проводить высококачественную конференцсвязь, в которой камера не просто направляется на инструктора, она может объёмно охватить всё, что инструктор хочет показать пациенту и не искажает картинку от движения. Ребята смогли это реализовать технически. Дальше мы им сделали заказ на определённое реабилитационное оборудование. Это циклические тренировки, биологические задания с обратной связью. Но перед нашими партнёрами стояла задача, чтобы эти тренажёры были подконтрольны врачам, и мы могли бы дистанционно управлять их настройками и получать рапорт тренировок в некое облако на рабочий стол к врачу. Для того чтобы мы могли оценить, что тренировки эффективны, тренировки безопасны, и контролировать тренировочный процесс. Это было реализовано ребятами в полной мере. Была организована логистика по Москве и, насколько я знаю, оборудование даже отправляется в регионы в случае необходимости.

Таким было наше начинание совместно с биоинженерами. На него обратил внимание департамент труда и социальной защиты населения города Москвы, с которым мы много лет тесно сотрудничаем. Это хорошая организация, которая действительно помогает инвалидам. Московские инвалиды не обделены нашим вниманием. Департамент подхватил эту идею, и уже 5 лет каждый год заключаются государственные контракты с департаментом на оказание такого вида медицинской помощи по дистанционно контролируемой реабилитации. Таким образом пролечено уже более 2000 москвичей, инвалидов, причём, прошу заметить, это инвалиды I и II группы. То есть, как правило, тяжёлые, бессрочные. Кроме взрослого населения, это ещё и детки, больные ДЦП. 

Олег Смирнов:

Уже с установленными группами инвалидности. А те, кто первично попали, инсультники, они не попадают к вам?

Елизавета Конева:

Те, кто первично попали, инсультники, безусловно, берутся нами на эту программу, но не через департамент, а в рамках других источников взаимодействия, в рамках государственной программы идут москвичи, инвалиды I и II группы. Главным условием телемедицины, как мы знаем, согласно закону, принятому в 2018-м году, самое важное – первая консультация между врачом и пациентом должна быть очная. Поэтому мы, как правило, охватываем дистанционно контролируемой реабилитацией пациентов, которые уже пролечились у нас в амбулатории или в стационаре. Если эти пациенты направляются от департамента, то они приезжают к нам на очную консультацию, мы их консультируем, и дальше мы налаживаем с ними связь. 

Олег Смирнов:

Это самое правильное, наверное, применение закона о телемедицине, когда не виртуальные консультации представляются, а именно есть оборудование, есть ведение пациента, есть обратная связь. 

Ксения Ульянова:

И, самое главное, под контролем врача. 

Елизавета Конева:

Наверное, эффективность нашей работы подтверждается тем, что нас подхватили коллеги. Мы опубликовали немало статей в уважаемых журналах, много выступали на конференциях с этой темой. Кстати, была защищена кандидатская диссертация под руководством нашего академика. Наши коллеги – это Пермь, Иваново, Казань, Набережные Челны, Тюмень. Они подхватили эту идею и таким образом дистанционно контролируемая реабилитация с достаточно большим успехом шагает по нашей Родине. Насколько я знаю, сейчас ведутся переговоры о том, чтобы рассмотреть варианты финансирования фондом ОМС дистанционно контролируемой реабилитации. 

Олег Смирнов:

Шикарно, потому что реабилитация из ОМС, практически, вымыта. В чистом виде реабилитации не так много, в ОМС очень мало, что входит. По протоколам тяжело просто так попасть. 

Елизавета Конева:

Да, поэтому наши руководители занимаются, держат руку на пульсе, занимаются продвижением. 

Ксения Ульянова:

Скажите, пожалуйста, а из чего состоит реабилитация на дому? Это сложное оборудование. Может ли человек, родственники больного самостоятельно его подключить?

Елизавета Конева:

Нашей задачей было совместно с биоинженерами разработать оборудование максимально мобильное, максимально малогабаритное, оборудование простое в употреблении, дистанционно контролируемое, как я сказала. Это, во-первых, циклический велотренажёр для мобилизации верхних и нижних конечностей. Этот тренажёр позволяет навязывать движения в физиологическом режиме как пациентам с глубокой двигательной недостаточностью, так и пациентам с минимальными двигательными нарушениями для тренировки сердечно-сосудистой системы. Циклические тренировки, как врач-реабилитолог компетентно заявляю – очень важная составляющая в реабилитации. 

Ксения Ульянова:

Это похоже на велотренажёр, и для рук тоже? 

Елизавета Конева:

Это авторизированный велотренажёр, со специальными держалками для спастически изменённых конечностей. По сути, это велотренажёр, который даёт рапорт о проведённых тренировках, различные режимы двигательного дозирования. Мы можем отследить и частоту сердечных сокращений, с которой пациент проводит тренировки, и количество мышечных спазмов, которое возникало во время тренировки, и сатурацию, то есть насыщаемость крови кислородом. Это всё попадает в рапорт тренировки каждый день врачу на стол, врач отслеживает и может дистанционно контролировать параметры тренировок и тренажёров. Кроме того, это тренажёры с биологической обратной связью, тренажёры, которые используют виртуальную реальность, когда камера угадывает человека, как аватара. Человек себя видит и выполняет какие-то, как правило, социальные или бытовые занятия в игровой форме. Таким образом, мы тренируем глобальные динамические стереотипы, схемы тела, баланс, увеличиваем амплитуду движений, силу в конечностях. Самое главное, что рапорт по эффективности проводимой терапии отправляется на рабочий стол врача. Мы подбираем различные сложности тренировки для того или иного пациента. Как правило, для пациентов неврологического профиля проводятся трёхнедельные курсы. Очень перспективна эта методика для пациентов травматологического профиля, ортопедического, много пациентов сейчас эндопротезируется, много очень операций делается по скелетной травме. Эндопротезирование тазобедренных суставов сейчас делается тысячами возрастным, как правило, пациентам. К сожалению, пациенты уезжают в регионы и там с ними не знают, что делать. 

Основная задача после любой операции на скелете – это укрепление мышц и разработка динамических стереотипов, чтобы не формировались контрактуры, то есть тугоподвижность в суставах.

Олег Смирнов:

За границу, я знаю, зачастую, ездят долечиваться. 

Елизавета Конева:

Операции очень хорошо делают у нас на родине, мы их научились и делать, и реабилитировать. Я своим пациентам никогда не рекомендую ехать за границу. У нас уже достаточно выполнено и достаточно качественно эти операции проводятся, на хороших протезах. Конечно, сейчас реабилитационные сроки все пересматриваются и сокращаются. Если раньше пациент поднимался на 14-ые сутки, только вставал после операции, то сейчас через 2-3 часа после операции в палате пробуждения их поднимаем, и на 3-5 сутки пациент, как правило, выписывается домой. Но, когда он выписывается домой, не всякому посчастливится попасть в реабилитационный центр. Двигательная реабилитация для этих пациентов – самое главное, они должны начать ходить, они должны начать заниматься. Всё в руках инструктора, который может дистанционным способом выйти на связь с пациентом. 

Олег Смирнов:

По сути, всё должно обрасти мышечным корсетом. 

Елизавета Конева:

Основная задача после любой операции на скелете, это укрепление мышц и разработка динамических стереотипов, для того чтобы не формировались контрактуры, то есть тугоподвижность в суставах, и мышечный корсет был в должном тонусе. Движение - жизнь, двигаться надо, поэтому наши инструкторы могут дистанционно заниматься. 

Олег Смирнов:

Вместе с возрастными, кто ещё является пациентами?

Елизавета Конева:

Это пациенты после остеосинтеза, после различных реконструктивных операций ортопедического плана. Это пациенты с возникшими контрактурами после хирургического или консервативного лечения переломов, когда требуется двигательная реабилитация, направленная на разработку сустава и укрепление основных мышечных групп. Разработка сустава – это известная нам с вами механотерапия. Все аппараты, как мы говорили, мобильные, простые в употреблении, они, как правило, привозятся компаниями на дом, никаких проблем с их использованием. 

Олег Смирнов:

Я видел разные, есть на полкомнаты. 

Елизавета Конева:

Есть разные, мы говорим о пассивной механотерапии. Эти аппараты лёгкие, группы Artromot, Kinetek, Optiflex. Они могут назначаться врачом при первом, очном консультировании, могут подобраться параметры. В Москве достаточное количество компаний, которые доставляют эти аппараты, это оборудование пациенту в аренду домой. Если требуется занятие с инструктором, мы также можем дистанционно проводить. 

Олег Смирнов:

Прекрасно, что не надо искать инструктора, особенно в регионах. 

Елизавета Конева:

Всё делается под контролем врача, и, конечно, тут не какое-то домашнее рукоделие непонятно кого. Пациенты под контролем. 

Олег Смирнов:

Есть ещё аппараты с платформами. Это что такое?

Елизавета Конева:

Существуют стабилоплатформы. Они имеют две большие точки применения, наверное. Первая точка применения – это укрепление мышечного корсета, широко применяется в спорте и для реабилитации пациентов травматологического профиля. 

Ксения Ульянова:

Мышцы-стабилизаторы, я так понимаю. 

Елизавета Конева:

Да, это мышцы-стабилизаторы. Есть возможность путём баланса прорабатывать достаточно глубокие мышечные группы, тренировать. Стабилоплатформы сейчас разные, хорошие, есть и с большой диагностической базой. В них применяется виртуальная реальность и некий аватар, есть возможность выполнять биологически значимые задания. Вторая точка приложения – это использование стабилоплатформы для пациентов с проблемами баланса и координации. Тоже хорошие аппараты, но они, конечно, не имеют никакого отношения к дистанционно контролируемой реабилитации, это стационарное оборудование. Ну и, конечно, как я сказала, помимо травмы ортопедии, это большая группа неврологических пациентов. В нашем опыте есть пациенты в вегетативном состоянии, то есть пациенты в длительной коме, пациенты с тяжёлыми тетра гемипарезами, нижними парапарезами, черепно-мозговые, спинномозговые травмы, инсульты. Очень перспективное направление для геронтологических пациентов: это пожилые пациенты с домашним бездействием, это сосудистые пациенты, часто падающие пациенты. Мы знаем, что часто подающие пожилые пациенты нередко получают переломы шейки бедра и происходит дальнейшее угасание пациентов. Поэтому, конечно, необходимо повысить двигательную активность, а двигательная активность в пожилом возрасте является неотъемлемой сопутствующей частью когнитивной реабилитации. Без движения нет жизни для нашего мозга, поэтому, конечно, это хороший выход для внимательных, заботливых детей, чтобы старички не были ограничены домашним бездействием. Тоже очень перспективное направление для нас. 

Олег Смирнов:

Расскажите про подвесные системы. 

Елизавета Конева:

Подвесные системы - очень интересная тема для нас, мы активно ею занимаемся. Система позволяет поместить пациента в некую невесомость, мы можем исключить осевое влияние нагрузки массы тела. В подвесных системах с пациентами можно творить чудеса: и тренировать баланс, и нагружать определённые мышечные группы, и делать мягкие аттракционные методики. Такие системы для стационаров ввиду размеров, но есть достаточно мобильные маленькие подвесные системы, которые подвешиваются крючками к потолку в доме пациента. Но, всё-таки, я не сторонник, я считаю, что работу нужно проводить под контролем специалистов, не заниматься домашней самодеятельностью. Есть сертифицированные специалисты, которые под контролем врачей понимают, как минимум, что они для чего делают.

Кстати, к разговору о подвесных системах: у нас с «Орторентом» есть разработка по системам разгрузки массы тела. Это различные мобильные стационарные подвесы. В ряде реабилиталогических ситуаций возникает необходимость осевой разгрузки пациентов или контроля падения пациента. Когда пациент помещается в корсет мобильной системы, он на параподиуме может осуществлять движения. Мы можем тренировать ходьбу, не опасаясь падения пациента, или разгрузить на необходимый уровень массу тела пациента. Они достаточно широко применяются в нашей клинической практике, тоже очень интересные системы. 

Двигательная активность в пожилом возрасте является неотъемлемой частью когнитивной реабилитации. Без движения нет жизни для нашего мозга.

Ксения Ульянова:

Насколько популярна виртуальная реальность? 

Елизавета Конева:

Виртуальная реальность очень популярна. Очень хорошо, что вы эту тему затронули, потому что это тоже наша, следующая после дистанционно контролируемой реабилитации разработка, совместная с «Орторентом». Наш академик подал идею, и опять из-за бездействия пациентов после их выписки. Константин Викторович обратил внимание, что пациенты часто говорят о том, что мы их всему научили в стационаре, но стационар – безбарьерная среда. Тут рядом специалисты, сиделки, инструкторы, помощники. Они выписываются домой и, даже что-то научившись делать, даже научившись ходить, они боятся выходить. Там лают собаки, там машины, клаксоны. Они боятся дойти до ближайшей аптеки или магазина. Создание идеальных условий в реабилитационном центре, тренировка с помощью роботов ходьбы, рук, моторики, инструкторы тренируют, эрготерапевты тренируют; пациент выписывается, и просто боится выйти из подъезда, посидеть на лавочке.

Что мы сделали? Мы совместили виртуальную реальность, которая позволяет создать любую среду: среду магазина, среду улицы, аптеки, торгового центра. На белые стены проецируется виртуальная реальность, идёт шумовой эффект через динамики, те же клаксоны, лай собак, движение лифта, что угодно. С помощью сочетания этих технологий с реальной эрготерапией, где есть реальные эрготерапевтические предметы, оснащенные тензодатчиками, которые позволяют нам оценить эффективность выполняемых заданий), мы проводим, так называемые, квесты, как их у нас любят называть нейропсихологии. Мы даём пациентам некие квесты, например, поход в магазин, начиная от момента сбора в коридоре. Мы проверяем когнитивную составляющую: пациент должен собраться полностью в магазин самостоятельно, надеть куртку, если это дождливая погода, взять зонт, кепку, если солнечная погода и пойти в магазин, чтобы купить себе, допустим, молочные продукты. Таким образом мы его адаптируем к имеющимся нарушениям. Мы не тренируем здесь никаких динамических стереотипов, мы его адаптируем к имеющимся нарушениям и смотрим, насколько он может это реализовать, чтобы дать рекомендации родственникам. 

Олег Смирнов:

Что из себя представляет, скажем так, аппаратура для виртуальной реальности? Что пациент должен на себя надеть, и как врачи это отслеживают? 

Елизавета Конева:

Функционально пространственная реабилитация предполагает, как я сказала, погружение пациента в некий виртуальный мир, для того чтобы тренировать и динамически наблюдать, какие бытовые навыки он может реализовать. Сейчас очень широко применяются виртуальные очки, мы тоже брали их на клиническую апробацию. Вы ранее сказали, что вам тяжеловато было стоять на стабилоплатформе. Мы заметили, что у всех людей, у всех пациентов, причём, мы даже на сотрудниках проводили клинические апробации, у всех разный вестибулярный аппарат. Применяя виртуальные очки, мы отметили, что у ряда пациентов возникает головокружение, возникает подъём давления, появляется дезориентация. Даже психоорганические нарушения возникают ― кто-то начинает тревожиться, нервничать. Всё-таки, очки ― это не среда, к сожалению. Поэтому мы помещаем пациентов в специальную комнату, в специальный зал с белыми стенами.

На белые стены воспроизводится картинка; гаснет свет, на стены воспроизводится движущаяся картинка. Если мы отрабатываем поход в магазин, то сначала на картинке коридор его дома, потом он выходит на улицу, идёт по дорожке, поют птички, лают собаки, он подходит к остановке ― всё динамически идёт на виртуальной реакции, просто воспроизводится на картинках, на стенах и сочетается с эрготерапией. То есть, если он видит в виртуальной реальности вешалку, на которой висит куртка, ему надо её надеть, то вешалка стоит рядом, он действительно надевает куртку, тензодатчик фиксирует, что пациент взял куртку. Реальная вешалка, с реальной курткой, он реально должен надеть куртку. У нас там широченная беговая дорожка, и смысл ширины этой дорожки в том, чтобы тренировать ходьбу пациента. Если мы понимаем, что он реально будет ходить по улице с ходунками, то мы тренируем ходьбу с ходунками, если с костылями – значит, с костылями. Идея – адаптировать пациента к тому, к чему он приспособился здесь с учётом своего двигательного дефицита. Чтобы он понимал, куда он на ходунки повесит сумку, как он наденет куртку, где у него будет лежать кошелек, а где ключи. Довести квест до автоматизма, этот поход в магазин, когда мы уверенно сможем сказать родственникам: ваша мама, папа, сможет подойти до магазина и осуществить покупки. Мы всё неоднократно натренировали, довели до автоматизма. 

Олег Смирнов:

Как вы снимаете обратную связь с пациентом? Есть камеры, или просто наблюдают инструкторы? 

Елизавета Конева:

Это датчики, датчики движения. 

Олег Смирнов:

Вы надеваете костюм? Как вы упростили? Ведь, надеть костюм не так легко. 

Елизавета Конева:

Это тач-панель, когда идёт выбор предметов, когда мы проверяем когнитивную составляющую. Это тензодатчики на каждом из эрготерапевтических предметов.

Олег Смирнов:

То есть, вы датчики поместили на элементы? Как интересно сделали. 

Елизавета Конева:

На каждый из предметов. Куртка, очки, бутылка молока, что угодно. Это стабилометрические показатели подометрии, подографии на дорожке, в полотне дорожки мы можем смотреть. 

Олег Смирнов:

То есть ничего лишнего – проводов, костюмов, ничего на пациентов не надеваете? Очень круто, потому что я видел решение с костюмами, с очками. 

Елизавета Конева:

Мы должны максимально создать реальную ситуацию в виртуальном пространстве, не перегружая пациента. Костюм ― это очень далеко от жизни. У нас была поставлена задача, чтобы не только никакой физической поддержки пациент не чувствовал от стоящего рядом человека, но даже моральной. Поэтому в зале ЛФК пультовая отдельно, её вынесли. Пациент помещается в систему подвесов, в динамические потолочные подвесы, мы уверены в том, что он не упадёт, даже если споткнется или потеряет сознание. Поэтому мы его оставляем в зале, за стеклом в пультовой находится инструктор или врач ЛФК, который имеет микрофон, естественно, имеет тревожные кнопки. Они отслеживают проведение тренировки, могут подсказать что-то пациенту, могут не подсказать, посмотреть, как он справится с заданием. Но они из пультовой оценивают и не мешают пациенту оказаться один на один со своей проблемой в созданной виртуальной обстановке. Вот такая функционально-пространственная реабилитация. 

Олег Смирнов:

Хотелось бы задать вопрос по поводу квалификации врачей ЛФК. Кто эти люди сегодня?

Елизавета Конева:

Это я. 

Олег Смирнов:

Это здорово, вы профессор, доктор медицинских наук. Я думаю, попасть к вам на реабилитацию пострадавшему человеку ― это счастье. Но, всё-таки, для простых смертных врач ЛФК ― это кто?

Елизавета Конева:

Врачи ЛФК ― это люди, получившие высшее медицинское образование в любом медицинском ВУЗе. Как правило, это лечебное дело или педиатрический факультет. Это специалисты, которые в дальнейшем проходят ординатуру по специальности «медицинская реабилитация, лечебная физкультура и спортивная медицина». В сертификате специалиста у нас написано «Врач ЛФК и спортивной медицины». На самом деле, на практике это, как вы понимаете, два совершенно разных специалиста, но в сертификате написано именно так. Есть второй вариант стать врачом лечебной физкультуры, не проходя ординатуру, как, например, в моём случае. Когда на каком-то этапе жизни ты понимаешь, что хочешь связать свою жизнь с некой другой специальностью, то получаешь первичную переподготовку на основании базового образования. Проходишь первичную переподготовку, становишься врачом ЛФК с сертификатом специалиста. 

Олег Смирнов:

Где они практикуются, где они работают, где их искать? 

Елизавета Конева:

Врачебно-физкультурные диспансеры – это наша основная структурная единица, никто её не отменял. Однако, сейчас, по основному нашему приказу, есть центры восстановительной медицины, это центры амбулаторной реабилитации; есть кабинеты и отделения лечебной физкультуры при многопрофильных клиниках, при монопрофильных клиниках – как правило, всё-таки, кабинеты. Санаторно-курортное дело никто не отменял, санатории и курорты – это наши тематические зоны. Также различные штатные единицы в небольших клинических подразделениях: может быть штатная ставка врача ЛФК, инструктора, методиста или физиотерапевта. На самом деле, в основном сейчас это реабилитационные восстановительные центры. Как правило, большинство реабилитационных центров сейчас узкопрофильные. Обычно либо травмы, либо чистая неврология. Я 15 лет я работаю при многопрофильном стационаре, поэтому, наверное, с такой лёгкостью могу рассуждать: хоть о травме, хоть о неврологии. Мне посчастливилось работать в многопрофильном стационаре. 

Олег Смирнов:

Как простому пациенту попасть к вам на реабилитацию?

Елизавета Конева:

К счастью, сейчас никаких проблем нет. Мы с вами обсудили государственную программу через департамент для пациентов маломобильных групп населения. Если у пациента есть страховка добровольного медицинского страхования и наше учреждение входит в список их учреждений, то соответственно, никаких проблем нет, страховая компания направляет. И, конечно же, платные медицинские услуги. 

Олег Смирнов:

Из регионов тоже могут обращаться?

Елизавета Конева:

Из регионов, из стран СНГ, иностранцы даже бывают. Конечно, работа в многопрофильном стационаре немножко балует нас; я привыкла работать как с пациентами в стационаре, которые находятся на койках, так и есть интересные амбулаторные пациенты, которые к нам могут приезжать. Это пациенты из поликлиники, пациенты с различными острыми ситуациями, после травм, вмешательств. Также пациенты с хроническими проблемами: могут быть терапевтические проблемы, с сердечно-сосудистой, дыхательной системой, многочисленные артрозы, дорсопатии, остеохондрозы, грыжи межпозвонковых дисков. 

Олег Смирнов:

Есть ли что-то из реабилитационного оборудования достаточно простое и эффективное? Заходишь на сайт или в магазины медтехники, выбор огромный. Что приобретать – не очень понятно: надо, не надо. Есть какие-то магнитно-резонансные домашние приборы. Есть много чего. Что из этого реально работает? 

Елизавета Конева:

Ничего. Ничего, это всё маркетинг. Конечно, в основном вы сейчас перечислили физиотерапевтические методики, это использование магнитных, электрических и световых полей. Это всё небезынтересные для организма механизмы воздействия не только благотворного, но, к сожалению, они могут иметь ряд нежелательных побочных эффектов. Перед тем, как начинать что-то использовать из физиотерапевтического оборудования, даже портативного и домашнего пользования, нужно обязательно обратиться, как это ни банально звучит, к специалисту. Сначала к доктору, чтобы не навредить себе оборудованием. Потому что, помимо хронического заболевания, которое доставляет вам дискомфорт в жизни, могут быть заболевания, на которых это может фатально сказаться. 

Олег Смирнов:

То есть лучше не рисковать, самолечением не заниматься. 

Ксения Ульянова:

А я купила магнит домой папе. 

Елизавета Конева:

Это хорошо, только сначала покажите папу врачу и убедитесь, что магнит ему врач не отменит и нет для него противопоказаний. Кроме шуток, для любой медицинской техники есть противопоказания, для этого и нужны врачи. Мы должны понять, что показано, что не противопоказано, и определиться с лечебными режимами для конкретного пациента, для того чтобы использование имеющегося оборудования сделать максимально эффективным. 

Ксения Ульянова:

Какова цена оборудования, аренды тренажёра? 

Олег Смирнов:

Их достаточно много. 

Елизавета Конева:

Да, линеечка очень большая. 

Олег Смирнов:

Желающие могут зайти на сайт «Орторента», там достаточно хорошо описан каталог, и цены, и контактные телефоны есть. 

Елизавета Конева:

Я тоже подозреваю, что цены разные, но я, честно говоря, не знаю, потому что это не моя задача, я не касаюсь этого вопроса. Да, мы часто рекомендуем. Если говорить о травме, об ортопедии, то это, как правило, в основном дееспособное, трудоспособное население. Мы даже их пациентами не называем, это травмированные люди, которые выпали на какое-то время из привычного ритма жизни. Поверьте моему клиническому опыту, 8 из 10 травмированных молодых людей ставят задачу вернуться вновь на горные лыжи через месяц, как максимум. Но при этом, наверное, мы должны ещё работать и ночью, потому что «Я на работе с 7 до 23, как же мне теперь реабилитироваться? Днём я не могу приехать, либо до 7 утра, либо после 23». Тогда ты понимаешь, что человека лучше научить упражнениям. Мы предлагаем: «Вы начнёте делать упражнения, возьмите вот этот аппарат домой, вы без него не справитесь, и появитесь через 2 недели. Мы поймём масштабы бедствия, справляетесь вы или нет со своей проблемой сами». 

Олег Смирнов:

А как же палка, мячик, шведская стенка?

Елизавета Конева:

Вы знаете, моя первая специальность анестезиолог-реаниматолог. Но я профессор кафедры медицинской реабилитации, поэтому скажу: уже давно не шведская стенка, давно не мячики, не палочки, хотя их никто не отменял, мы их активно используем в работе. Но, конечно, реабилитационное медицинское оборудование, которое сейчас есть на рынке, уникально. Это и робототехника, и биологическая обратная связь, и виртуальная реальность, различная механотерапия. У нас имеется настолько широкий выбор оборудования, уже настолько открываются возможности с коллегами, с биоинженерами производства чего-то нового, насущного для наших проблем, что это очень интересная специальность, уже не только мячики.

Олег Смирнов:

Есть принципиальное отличие детской и взрослой реабилитации?

Елизавета Конева:

Нет. За исключением того, что в ортопедии нужно знать сроки детских сращений, они отличаются от взрослых. За исключением того, что детские тренажёры не конструктивно, а чисто технически, размерно отличаются, по габаритам, скажем так, отличаются от взрослых. Конечно, инструкторы, наверное, психологически должны различаться. А так всё одно и то же. Я очень люблю всегда говорить студентам и последипломным слушателям, что за реабилитацией будущее, потому что дать качество жизни после того, как жизнь спасли – это совсем другое. Сейчас медицина шагнула намного вперёд, жизнь спасают, причём, достаточно быстро. А мы долго-долго потом занимаемся восстановлением, чтобы дать спасённым пациентам качество жизни. 

Олег Смирнов:

Я надеюсь, что у вас будет расти процент выздоровевших, реабилитированных людей. Удачи вам в вашем нелёгком труде! Всем спасибо, всего доброго! 

Елизавета Конева:

Спасибо, до свидания!