Ирина Некрасова:
Добрый день! Это программа «Кому на Руси жить хорошо», и я, её ведущая, Ирина Некрасова. Представляю гостей в студии. Виктория Скрипаль, вас открытых источниках называют, говорят, что вы племянница бывшего полковника ГРУ, Сергея Скрипаля. Когда у вас берут какой-то комментарий, именно так вас представляют. Я знаю, что у вас сейчас есть уже вообще своя судьба.
Виктория Скрипаль:
Она и была своя судьба, и до этого момента она была своя судьба. Просто жизнь так сложилась, что стало, так скажем, на этой волне, получается, пришлось выйти в более открытое пространство. То есть если раньше мы жили в своём мире, в Ярославле, в Ярославской области, меня там знали, меня это устраивало. Теперь так получилось, что я вышла не только на всероссийский, но на...
Ирина Некрасова:
На международный уровень.
Виктория Скрипаль:
На международный уровень, да.
Ирина Некрасова:
И представляю ещё одну гостью, это Юлия Вербицкая, кандидат юридических наук, адвокат. Мы сегодня немножко поговорим о правовом поле международном, то есть обсудим ситуацию, которая случилась с вашим дядей, Сергеем Скрипалем и с вашей сестрой, Юлией Скрипаль. И потом всё-таки поговорим больше о вас, что сейчас происходит. Да?
Юлия Вербицкая:
Да.
Ирина Некрасова:
Знаете, мне бы хотелось эту тему обсудить именно с точки зрения юридической. Ваш дядя, он пострадал, и ваша сестра пострадали. В принципе, как бы ситуацию не называли вообще, как бы это событие не называлось, они являются пострадавшей стороной, находятся в совершенно другой стране. С точки зрения юриста, что сейчас происходит с семьёй? А у него же есть семья, и вы часть его семьи. Вы каким-то образом общаетесь?
Виктория Скрипаль:
Ну, не столько я часть его семьи, сколько его мама, которой 90 лет, и мы проживаем вместе. Поэтому первым, чем был мотивирован мой выход в прямые эфиры, как мне многие говорят: пошла деньги зарабатывать. Я не пошла зарабатывать деньги, я пошла просто-напросто попросить, чтобы Сергей Викторович хотя бы позвонил маме.
Ирина Некрасова:
Но вообще-то вы часть его семьи, в любом случае.
Юлия Вербицкая:
Вы знаете, с точки зрения международного права вообще ситуация очень странная. Постольку поскольку есть прямой родственник, самый близкий родственник, это мама. Мама является для Виктории Валерьевны тётей.
Виктория Скрипаль:
Бабушкой.
Юлия Вербицкая:
Бабушкой. Но для самого Сергея Скрипаля это мама, которую, кроме того, он обязан содержать. Мама должна иметь доступ, по любым международным конвенциям, к информации о том, что происходит с сыном. И в настоящее время в этом доступе мама ограничена, и мы не имеем ни малейшего факта, ни доказательства, ни подтверждения того, что на самом деле происходит. И важный момент, к сожалению, и Европа, и Америка это понимают очень хорошо, любые отношения, помимо семейных, связаны с финансами. И несмотря на то, что мы абсолютно точно знаем, что все родители должны совершать финансы
03:30 у своих детей нет нетрудоспособных, аналогичная ситуация в отношении нетрудоспособных родственников и мамы по возрасту. И конечно, вопрос обязательств Сергея Скрипаля, если он жив, если он здоров, обязательства содержать маму никто не отменял. Насколько я знаю, сейчас эти обязательства абсолютно добровольно взяла на себя Виктория Валерьевна, но, тем не менее, это вопрос, который висит в воздухе. То есть и потом, когда все это начиналось, мы же не скрывали от британского правительства в лице их посольства на территории, что я делаю доверенность, что я законный представитель бабушки. Мы всё мы все это сделали, всё, как положено, а они очень удивились этому. Они говорят: вы так подкованы. Я говорю: я не подкована, я прекрасно понимаю, что если я приеду в чужое государство, я выйду, де-факто, да, я племянница, де-юре я никто, мне нужно юридическое какое-то обоснование моего пребывания там. А сейчас нас велено вообще не пускать, никого не пускать, из наших родственников не допустить в Англию никаким путём.
Ирина Некрасова:
А вот с точки зрения юриста, вообще, имеют они право скрывать информацию о состоянии.
Юлия Вербицкая:
Вообще, каждое государство имеет собственные режимы миграционной политики и распоряжения, владения, сокрытия или открытия информации. Конечно, сейчас та ситуация, что бабушка, мама Сергея Скрипаля не может приехать в Солсбери по совокупности причин, и одна из главных причин, это то, что у Виктории Валерьевны сейчас отказ в визе британской.
Виктория Скрипаль:
Дважды.
Ирина Некрасова:
Дважды?
Юлия Вербицкая:
Дважды. Не даёт возможности обратиться лично в медицинское учреждение и потребовать представить информацию о сыне. Это некая правовая уловка, которой, я в данный момент не знаю, кто ею пользуется, но по факту она существует. Поэтому мы сейчас в режиме ожидания. Виктория Валерьевна и я ей несколько помогаю, готовит документы, очередное обращение в британское посольство для того, чтобы получить визу уже на маму, потому как мама возрастная.
Ирина Некрасова:
В любом случае, вам придется её сопровождать.
Юлия Вербицкая:
Конечно.
Ирина Некрасова:
То есть это неизбежность. В любом случае.
Юлия Вербицкая:
Наше обращение в посольство, это неизбежность, но каким образом официальные лица отреагируют на наше обращение, примут они положительное решение и дадут визу, либо примут отрицательное решение, мы не знаем, мы не можем это комментировать пока. Но если эта виза будет получена, конечно, Виктория Валерьевна будет сопровождать маму Сергея Скрипаля, они явятся в Солсбери для того, чтобы получить информацию о том, жив человек, здоров он, в каком он состоянии, и какой исход всей этой ситуации.
Виктория Скрипаль:
Да, мы же уже шестой месяц прошёл, как мы ничего не знаем о нём. Юля хотя бы хоть как-то звонила, а Сергея Викторовича мы не видели, то есть нам не давали ни визуализацию, ни голосового сообщения, ничего. Даже сейчас, в данный момент возникает вопрос, Юля сказала, у него стома, он не может разговаривать. Но у Юли есть телефон. Каждый телефон оборудован камерой, сфотографируй, пришли хотя бы СМС, ММС, я уже заявляю это не первый раз, на всех каналах, даже BBC просил уже, говорю, ребята, хоть как-то помогите мне. Ну, пусть хотя бы нам какую-то визуализацию пришлют, что вот он, мы будем видеть, что он хотя бы жив.
Юлия Вербицкая:
При этом надо понимать, что этот вопрос не политический абсолютно. Это вопрос частной жизни семьи. Это вопрос очень возрастной мамы, у которой было два сына. Один сын по трагической случайности уже ушёл из жизни, со вторым неизвестно, что. Для материи нет ничего более страшного, чем пережить смерть своего одного ребёнка и находиться в неведении в отношении судьбы второго.
Ирина Некрасова:
Тут такая ситуация, достаточно сложная.
Виктория Скрипаль:
Она не то, что сложная, она настолько непонятная. Или вся мировая политика, она начинает спекулировать на этом. То есть сейчас идёт сплошная спекуляция, мы вам не сделаем это, потому что вы сделали это. Но опять же, меня спрашивают: вы верите в то, что это сделала Россия. Я говорю: ребята, у нас остался с вами один момент.
Ирина Некрасова:
Вообще, есть презумпция невиновности, если это не доказано в суде, то какие-то обвинения, это просто домыслы, а домыслы что не является юридическим.
Юлия Вербицкая:
Мы не можем сейчас никого и ни в чем обвинять. У нас есть информация о том, что ведётся следствие. У нас есть информация, распространённая британскими СМИ, официальными лицами о том, что близкие Виктории Валерьевны и мамы Сергея Скрипаля, бабушки, находились в тяжёлом состоянии, и мы в неведении, в каком состоянии они сейчас. Мы это, ещё раз говорю, это не политика, это частная жизнь семьи. Подтвердите, жив, не жив, здоров, дайте возможность приехать и убедиться, возьмите любые подписки, проверьте на содержание любых запрещённых веществ, они готовы. Это две женщины и их близкий человек. К счастью, двоюродная сестра Виктории Валерьевны, Юлия хотя бы выходит на связь, в отношении неё нет оснований предполагать, что жизни и здоровью причинён какой-то бред. Но и в отношении этого мы не можем быть уверены ни в чем.
Виктория Скрипаль:
И в то же время она хочет вернуться на родину, но она говорит, что я пока не приеду, пока папа не поправится. В каком состоянии папа, нам говорится, то говорится, у него всё хорошо, он отдыхает, во рту у него всё равно ещё стоит стома в горле, какие-то такие.
Ирина Некрасова:
Понятно, что идёт большая политическая манипуляция, и вы невольные заложники этой ситуации. Но для вас мотивации, это обычные человеческие чувства, вам нужно просто знать, в каком состоянии находятся ваши близкие родственники, это нормально.
Виктория Скрипаль:
Естественно, так же, как и всем, кому я говорю, что когда начинают говорить, что вы там с ними носитесь, иногда некоторые люди, что вы там с этими Скрипалями носитесь. Я говорю: вы понимаете, здесь ещё есть один политический момент. Если мы вернём хотя бы ту же Юлю, она вернётся обратно в Москву, тогда мы сможем уже говорить более, так скажем, с более большой буквы о тех, которые сидят в Америке, там вот эти, лётчик, тот же Бут. То есть те, которые где-то, тот же журналист, который на территории Украины задержан. Мы должны хотя бы одного человека из этого всего списка вернуть. Но если у нас есть такая возможность, что вроде бы, как проще всего нам вернуть её из всей этой когорты, это наш гражданин, Российской Федерации. Вот если мы её возвращаем на территорию России...
Ирина Некрасова:
Вообще, ей в семье будет легче адаптироваться, как-то восстановиться, потому что, как говорят, родные стены.
Виктория Скрипаль:
Естественно, говорят, у неё уже пошел процесс лечения, я всё время говорю, что, у нас хуже врачи, чем там. Если, тем более говорят, что это средство изобретено у нас, значит все процессы, которые, так скажем, это средство...
Ирина Некрасова:
Это мы допускаем, если.
Юлия Вербицкая:
В любом случае, чтобы не быть голословным и уважать волю Юли, у нас, по крайней мере, есть доказательство того, что она жива, она выходит на контакт, она общается и может какую-то информацию донести. Но мы столкнулись с другой вещью, совершенно беспрецедентной. Дело в том, что в отношении Виктории Валерьевны была организована абсолютно чудовищная травля. Количество обвинений и оскорблений в её адрес после того, как она действительно, придя на федеральные каналы, а надо сказать, что очень многие пользуются этой проблемой. Если есть проблема, если проблема вопиющая, если гражданин не может решить, он обращается к СМИ, и иногда СМИ это слышат. Ну так вот, за её обращение к СМИ столько оскорблений, столько комментариев в отношении внешности, умственных способностей, пола, национальности, вплоть до того, что её обзывали врагом народа. Я не хочу. У нас, по-моему, не 37-й год.
Ирина Некрасова:
Слушайте, перебор.
Юлия Вербицкая:
Но тем не менее, возникает ощущение, что эта травля, она носит характер спланированный.
Ирина Некрасова:
Вы знаете, тогда вы совершенно правильно поступили и занялись политикой.
Виктория Скрипаль:
Да, пришлось, здесь пришлось. Я пошла в политику не только потому, что у меня какая-то своя, но она есть, своя жизненная позиция. Но и второй момент, мне надо как-то защитить свою семью, в первую очередь, у меня есть несовершеннолетний сын. Дочка уже, слава богу, взрослая, но всё равно, что такое взрослая, девятнадцатилетний ребёнок. И девятилетний ребёнок, который, когда приходят в школу, приходят к учителю танцев и начинают задавать вопросы. Когда ребёнок выходит и видит, что про его маму, причём не скрывая это, пишут какие-то бумажки и развешивают на все подъезда незнакомые ему люди.
Ирина Некрасова:
Это ужасно. Это вообще, это ужасно, это ужасно.
Юлия Вербицкая:
Когда детей начинают травить и обвинять в том, что правда, что у вас, например, дядя, он предатель? Ответь нам, он предатель? Это задают девятилетнему ребёнку. Или девятнадцатилетний девушке, подростку.
Ирина Некрасова:
Это что, прямо реально?
Виктория Скрипаль:
Реально, реально. То есть люди не понимают этого, они ведь, как последний раз мне тут одна написала: если твой дядя, вы предатели и воры. Она мне пишет. Я ей пишу: хорошо, скажите мне, что я украла и кого я предала. Тут Т9 поправило слово «предатель» написал через букву «и». Она решила, что она такая высоко грамотная дама, она: я не писала такого слова, вы научитесь сначала говорить по-русски, и вообще, вы 3 слов связать не можете, ваши умственные способности ниже среднего.
Юлия Вербицкая:
То есть в ответ на позицию, в ответ на вопрос Виктория Валерьевна получает оскорбление и обвинение в том, что враг народа, и всех, знаете, как в ветхом завете, до седьмого колена, всячески с ними бороться. Я повторюсь, что, на мой взгляд, это имеет некие признаки организации. Единственный способ на них ответить, это сделать публично и, конечно, в публичном пространстве. Может быть, в политическом пространстве.
Ирина Некрасова:
Да, кстати, вас в средствах массовой информации очень часто ещё обвиняли в союзе с Кремлем. Но если бы вы были в союзе с Кремлем, бы вы пошли совершенно от другой партии.
Виктория Скрипаль:
Естественно. Вся ситуация в том, я говорю, союз с Кремлем, меня не то, что не обвиняли в союзе с Кремлем, мне некоторые говорили, что мне сам Владимир Владимирович пишет речи.
Юлия Вербицкая:
Скажите, что он вам пишет, нам очень интересно.
Виктория Скрипаль:
Я говорю: самое первое, что было сделано мной, когда я пришла на федеральный канал, первое моё выступление, с первых минут я заявила, что я всегда была оппонентом Кремля. Для меня, я выращена в идеологии Советского Союза, я выращена в этой идеологии, я в ней воспитана, и предавать её, эту идеологию коммунистическую, я не собираюсь.
Ирина Некрасова:
Вы знаете, Ярославская область, она была когда-то в красном поясе, там всегда такие настроения.
Виктория Скрипаль:
Может быть, я с 14 лет живу в Ярославле, я выросла в Прибалтике, где были совершенно другие настроения, как мне говорят. А я говорю, я не знаю, но я всегда, для меня это было, я выросла в этой идеологии, я училась этой идеологии, в конце концов. То есть полит. экономику никто не отменял, но мы её учили все пять лет учась, и нам это было интересно. И мы многое знаем вот из этого всего. Сейчас много отменили, сейчас говорят, ценообразование на мне нужно, оказывается, у нас уже 15 лет не учат специалистов по ценообразованию.
Ирина Некрасова:
Подождите, но все эти законы никто не отменял, даже если если это кому-то не требуется.
Виктория Скрипаль:
А их никто не применяет. Все считают, у нас же рынок, у нас же стихия. Говорим, какая стихия, когда государство, имея законные основания, имея законы? оно должно направлять куда-то этот рынок.
Ирина Некрасова:
Хорошо, от какой партии вы пойдёте на выборы?
Виктория Скрипаль:
От Справедливой России, хотя коммунисты Ярославля, они меня тоже поддерживают. У нас ними тоже хорошая связь. От Справедливой России. Я пока ещё не член партии, просто они мне предложили, я списком еду от справедливой России. Сейчас скажу, почему от справедливой России. Потому что, скажем, коммунистическая партия - хорошая партия, ничего не могу сказать. Но для людей это уже анархизм, знаете, они уже, анахронизм так называемый. Потому что они были у власти, они что-то делали, не сделали, не удержали, отдали. Люди многие рассуждают вот так. От партии Единая Россия я сказала, да я бы в жизни никогда не пошла. Потому что, видя, что они делают, то, что сколько лет уже люди у власти, теперь у нас власть, оказывается, передаётся по наследству, депутатство.
Ирина Некрасова:
Да? Я первый раз слышу об этом. Это как-то юридически закреплено?
Виктория Скрипаль:
Нет, у нас идёт папа, идёт сын.
Ирина Некрасова:
Я про законы спрашиваю.
Юлия Вербицкая:
В праве очень интересны те вещи, которые не регулируются законом, говорят, что, вы знаете, есть такие обычаи делового оборота. И видимо то, что говорит Виктория Валерьевна, конечно, никаких законов нет, но в некоторых моментах Vox populi vox Dei, глас народа - глас Божий. Значит, есть эти тенденции, мы должны на них обращать внимание.
Ирина Некрасова:
Но это такие зачатки феодализма.
Юлия Вербицкая:
Средневековье.
Виктория Скрипаль:
Мы говорим, что у нас Дума, наша Дума, она превратилась уже в такое, как раньше было, брярское такое, сборище бояр. То есть у нас есть собрание, вот в этом собрании передавалось всё по наследству, власть. И сейчас у нас власть передаётся по наследству.
Ирина Некрасова:
Пока у нас ещё это законодательно не закреплено.
Юлия Вербицкая:
Великие фамилии: Милославские, Шуйские, Шуваловы и прочие, прочие. Гордость России.
Виктория Скрипаль:
Да, но мы обратно к этому возвращаемся. То есть у нас считают люди, что я посидел в думе, папа, я уже в преклонном возрасте. А потом, ведь все люди говорят, вот, пенсионная реформа, пенсионная реформа. Все задают вопросы, что нет в государстве денег. Ребята.
Юлия Вербицкая:
Не так, Виктория Валерьевна, не так. Мы говорим о том, что сейчас, к сожалению, ситуация в том, что количество работающих не обеспечивает количество ожидаемых пенсионеров.
Виктория Скрипаль:
Но это они так говорят. Второе, что мало, казна пуста, платить нечем пенсии. А ведь никто же не задумывается, что есть простой закон, что на пенсии ты можешь занимать вот эти, скажем так, выборные должности не более пяти лет после выхода на пенсию. А наши все депутаты, ребята уже давно пенсионеры, им надо продлить этот пенсионный возраст, чтобы остаться в депутатах.
Ирина Некрасова:
Так они и пенсию получают, и зарплату получают.
Виктория Скрипаль:
Естественно, а продлить хочется свой возраст, это они не нам с вами.
Юлия Вербицкая:
То есть вы думаете, что причина - для себя.
Виктория Скрипаль:
Конечно, они не нам увеличивают возраст, они себе увеличивают возраст работы в государственных структурах.
Юлия Вербицкая:
Мы знаем многих функционер, в котором уже 70 и 75, и они по-прежнему в строю, то есть пенсионный возраст будет двигаться.
Ирина Некрасова:
Хорошо, Виктория, а вам не кажется, что вообще, Справедливая Россия, в самом слове заложено вот это слово «справедливость», оно у нас уже где-то на генетическом уровне.
Виктория Скрипаль:
Естественно.
Ирина Некрасова:
Потому что мы прожили 75 лет в социализме.
Юлия Вербицкая:
Но надо сказать, здесь я вам возражу. Социализм при всех своих недостатках, он был справедлив. И система судов, система органов правоохранительных в Советском Союзе в случае, мы не берём сейчас особо опасные статьи такие, как антинародная или антисоветская деятельность. Но, тем не менее, если ты не украл, представить, что тебя сажают в тюрьму за кражу, в Советском Союзе было невозможно. Мы говорим о периоде, разумеется, с 53-го по 80-е годы, год смерти Сталина.
Виктория Скрипаль:
Нет, но в Советском Союзе было же всё. Понимаете, мы тут как-то разговаривали о правителях, которые у нас были в Советском Союзе. Когда пришел Ленин, что сделал Владимир Ильич. Говорят, кровавый, все, но есть два великих, так скажем, достижения, которые сделал Ленин. Это электрификация всей страны и второе, это он дал образование всей стране.
Ирина Некрасова:
Да, кстати, образование дали всем.
Виктория Скрипаль:
Дали всем образование и бесплатную медицину. Это очень важные составляющие. Второе, когда начинают, Сталин - одиозная фигура, к нему можно относиться по-разному. Но самое большое, что сделал Сталин, это индустриализация всей страны.
Ирина Некрасова:
Хочу тоже выступить в защиту Сталина. Сталин подготовил страну к войне, выиграл войну и восстановил её. И эту страну получил уже Хрущёв.
Виктория Скрипаль:
Но Никита Сергеевич, он тоже такая фигура, но Никита Сергеевич, индустриализация уже была проведена, то есть заводы работали, это надо было только поддерживать. Он берет следующее направление, то есть он выводит народ из землянок.
Юлия Вербицкая:
Из бараков.
Виктория Скрипаль:
Все получают отдельные квартиры, как какие бы ни были, но они были отдельные.
Ирина Некрасова:
Хрущевки до сих пор стоят.
Юлия Вербицкая:
Которые до сих пор используются.
Виктория Скрипаль:
Самое интересное, все говорят, в Москве...
Ю Более того, обратите внимание, они уже свой физический срок износа давно исчерпали. И случаев, когда рухнула хрущёвка или обвалился сталинский дом, практически нет. А если есть, то это результат неудачной перепланировки, перестройки. Тогда, как новостройки падают и загораются намного чаще.
Виктория Скрипаль:
Ещё есть один момент. Хрущёвка была, допустим, двухкомнатная квартира 42 квадрата, 40-42 квадрата. Сейчас, что нам предлагают сейчас. Нам предлагают студии 20 квадратов. То есть это лучше.
Ирина Некрасова:
Но слушайте, как в студии можно родить детей?
Виктория Скрипаль:
В 20 квадратах.
Юлия Вербицкая:
Никак. Студия - это некое жильё, которое позволяет решить минимальные потребности одного человека. Это, безусловная сверхприбыль для инвесторов, потому что купить студию, обеспечить себя семьёй, пропиской и т.д., в идеале не позволяет реализовать. Проживать вдвоём в студии невозможно. Иными словами, если мы говорим о том, что мы всё-таки планируем как-то увеличивать демографию, должны создать условия, и эти условия точно не студии.
Ирина Некрасова:
Давайте теперь поговорим о том, какие у вас планы, то есть что бы вы хотели исправить непосредственно в Ярославской области. Потому что там проблем очень много. Был даже момент, когда ваш какой-то не последний, а какой-то губернатор стоял по рейтингу на самом последнем, 85-м месте.
Виктория Скрипаль:
Так он сейчас работает в Москве, вы что, вы зря так о друге Собянина говорите.
Ирина Некрасова:
Послушайте, я просто читала статью в открытом доступе, просто человек стоял на последнем месте в рейтинге.
Виктория Скрипаль:
Нет, все началось с того, что, понимаете, Ярославская область, она немножко специфическая. Мы никогда, получается так, что в Ярославле никогда нельзя понять, кого выберут.
Ирина Некрасова:
Почему?
Виктория Скрипаль:
Потому что люди всё-таки привыкли в Ярославле, как бы ни хотели направить, было два военных ВУЗа, которыми можно было пользоваться. Тем более, один из них экономический, элитный ВУЗ, куда всех посылали, ну вот, закрыли его. И второе ракетное училище, куда тоже люди шли, в основном это такая элита армии. Тем более, сейчас наше ракетное училище, у него объединили три, С-300, С-400 специалистов готовят там, в Ярославле. Казалось бы, и педагогический ВУЗ, такая университетская традиция, и люди должны как-то более всё-таки прислушиваться к власти, потому что больше людей, скажем так, менеджеров, управленцев.
Ирина Некрасова:
Для работы в области.
Виктория Скрипаль:
Всегда в ярославской области, над Ярославской областью как-то производили эксперименты. То есть, как выберет Ярославская область, значит, так в большинстве проголосует потом вся Россия. Нам дали выбор в своё время, сказали: ну вот, выбираете, сейчас наш мэр, которые есть, его в своё время не допустили до выборов. И оставили нам выбирать из больного человека и из господина Урлашова. Ребята, все же люди видят, у всех же есть глаза. Человек больной был.
Ирина Некрасова:
Потом согласитесь, что люди стали политически грамотными. Сейчас, по-моему, сейчас нет ни одного человека, который бы не понимал каких-то внутренних процессов.
Юлия Вербицкая:
Действительно, общество сейчас очень политизировано.
Виктория Скрипаль:
Оно политизировано не в том плане, что хочется быть политизированным, у нас же теперь все собственники. Ни в одной стране мира столько собственников нет, сколько у нас.
Юлия Вербицкая:
Но у нас есть ситуация, которой нет ни в одной стране мира. Дело в том, что везде устои любого государства, это защищённость человеческой жизни и статуса собственника. Наша история, наш путь особый. Нас приучили к тому, что любая собственность в любой момент может быть изъята. Причём, без компенсации, просто изъята. Вариант: у нас поменялся закон, или у нас случилась национализация, или все ваши бумажки и свидетельства, мы подумали хорошенько и отменили. Поэтому люди вынуждены быть политически вовлечёнными в процесс для того, чтобы защитить себя и своё имущество, это очень острый вопрос.
Ирина Некрасова:
Сейчас очень часто говорят: хотите получить образование, получите образование, как получать образование. Хотите быть здоровыми, выучите законодательство, которое о здоровье.
Виктория Скрипаль:
Когда ты везде, ты хочешь продать квартиру, стань риэлтором, потому что когда обращаешься в риэлторскую контору, это не значит, что ты получишь квалифицированную помощь.
Ирина Некрасова:
Хочешь защитить свою собственность, стань юристом.
Виктория Скрипаль:
Стань юристом, да, если ты хочешь какие-то. То есть у нас, получается, вот эти перекосы. Допустим, в Ярославле, в Ярославле остро стоит вопрос, проблема, допустим, проблема у нас материнства и детства. Материнства и детства в каком плане, нам все говорят, давайте демографию делать, давай держать. Куда рожать? Садиков не хватает. Вот у нас район молодой, растущий район, я от которого балатируюсь, «Сокол». Построили первый садик, у нас во дворе стоит, который нам Дмитрий Анатольевич Медведев построил, спасибо ему огромное. Каждый раз он приезжает, каждый раз приезжает в этот садик, слава богу. В следующем дворе, наконец-то, в этом году запустили ещё два садика. Но очередь от этого не уменьшилась.
Юлия Вербицкая:
Виктория Валерьевна, у меня вопрос к вам. Как к молодому политику. Почему не работает альтернативный вариант. Если не хватает государственных садиков, почему не формируются частные?
Виктория Скрипаль:
Есть частные садики, их настолько мало, они есть, но они под таким пристальным прессингом и давлением находятся.
Ю То есть бизнесу не дают развиваться?
Ирина Некрасова:
Либо очень плохо контролировать, либо их невозможно контролировать, или их контролируют так, что там.
Виктория Скрипаль:
То есть бизнес на этом сделать нельзя.
Ирина Некрасова:
У нас 3 минуты до конца эфира осталось, я хочу, чтобы вы ещё побольше сказали о своей программе. Сколько у нас осталось? 10, отлично, тогда поговорим.
Виктория Скрипаль:
У меня первое, это садики, второе, это школа. Но я понимаю, что Единая Россия у нас, это не так важно. Потому что последняя встреча наша, в моём округе, единоросов, когда спросили, что у нас школа переполнена. На что было сказано: как она переполнена, она же только в полторы смены работает. Ещё же не в 3. Но при этом у нас напротив строит ПИК, он строит вот эти муравейники свои, вот эти 20-метровые.
Юлия Вербицкая:
Кстати, есть строительные нормы, которые предусматривают, что при строительстве определённого количества жилых квадратных метров обязаны инфраструктура: садики, школы, стадионы, стоянке.
Виктория Скрипаль:
У них, у ПИКа прописано, что они должны нам построить два садика и школу. Но на данном этапе уже возведено четыре дома и пятый у них закладывается, но ни школа, ни два садика не заложены ещё. Почему?
Ирина Некрасова:
А ещё должно быть дороги, подъезды.
Виктория Скрипаль:
Но при этом заложена, я очень хорошо отношусь к нашей церкви, простите, но при этом заложена ещё одна церковь. Хотя, знаете, в Ярославле церквей много.
Юлия Вербицкая:
И они прекрасны.
Виктория Скрипаль:
Они прекрасны, да. Людям есть, куда пойти, это не какой-нибудь город, в каждом селе у нас есть своя церковь.
Ирина Некрасова:
А поликлиники?
Виктория Скрипаль:
Поликлиники детской у нас нет, у нас поликлиника нашего района находится на первом этаже пятиэтажного дома. И чтобы попасть к врачу, просто к специалисту, взять справку, надо с ребёнком в очереди отсидеть от 4 до 6 часов.
Ирина Некрасова:
Слушайте, а говорят, что у нас всё, уже цифра работает, что у нас уже всё это.
Виктория Скрипаль:
Какая разница, даже если там будет электронная очередь, если на одного терапевта приходится...
Ирина Некрасова:
Так получается, не хватает врачей.
Виктория Скрипаль:
Нет, их хватает, а сажать их куда.
Ирина Некрасова:
Понятно, помещения не хватает.
Виктория Скрипаль:
Помещения нет. Но нам поликлинику, Единая Россия поликлинику уже 20 лет нам обещает в этом районе. Причём, они каждый раз избираются, каждый раз первое, что они говорят: мы построим поликлинику. Сейчас был ими сказано, что есть, выделены финансы, есть проект. Но это уже третий проект за нашу историю, нашего района.
Юлия Вербицкая:
И заметим, каждый проект, каждый проектная работа финансируется из бюджета.
Виктория Скрипаль:
Из бюджета, да. Но я хочу, что я приду когда, я хочу проконтролировать, чтобы нам построили эту школу, которую нам обещает ПИК, у которого это есть в плане. За это он получил, простите, землю дешевле, он получил коммуникации бесплатные за то, что он построит там школу и садики. Есть у него это в проекте, вот пусть они начинают и строят. Если есть проект этой поликлиники, чтобы эти деньги не были потом перераспределены так, как вы тут ещё потерпите, а нам там надо куда-то. Потому что, как нам говорят, привозят нам московский мусор. Вот все сейчас на этот мусор...
Ирина Некрасова:
Я вообще хотела спросить про мусор. Потому что едешь по Ярославской области, просто масса стихийных мусорных завалов.
Виктория Скрипаль:
Да.
Ирина Некрасова:
Откуда они у вас появились?
Виктория Скрипаль:
А вот у нас теперь московский мусор весь едет к нам. Но нам сказали, ведь господин Чайка выделил нам 5 млрд. денег, это же так хорошо, это такая инвестиция. Но при этом у нас нет ни одного мусороперерабатывающего завода. А туда, куда он возит этот мусор, там у нас Скоково есть такое.
Юлия Вербицкая:
Почти Сколково.
Виктория Скрипаль:
Почти Сколково, да. Там сейчас просто вот эта свалка, и они говорят: надо ставить мембранный фильтр.
Ирина Некрасова:
Кстати, очень даже в лесу, вот просто так въезжаешь, едешь.
Виктория Скрипаль:
Просто не доезжают, доехал, бросил. Но есть другой момент. Чтобы поставить этот мембранный фильтр, это очень дорогое, то есть все вот эти деньги, которые якобы выделены, как инвестиции, они пойдут на строительство завода, как нам обещают. Но завод этот будет работать, у него мощность, этого завода на 1 день завоза этого мусора из Москвы.
Ирина Некрасова:
И потом я хочу ещё добавить, что экология в Ярославской области просто замечательная. Она была замечательной. И получается, что если привезут наш московский мусор туда, ещё какой-нибудь, и непонятно, с чем, если это выбросят в лесу.
Виктория Скрипаль:
эта сама свалка, она стоит на одном из притоков Волги. Мало того, что...
Юлия Вербицкая:
Это водозабор.
Виктория Скрипаль:
Водозабор, да, и они хотят вот этот мембранный фильтр поставить. Он и будет стоить все эти деньги, которые нам предлагаются. Вторая свалка будет сделана непосредственно недалеко от города Углича, как они смотрят. То есть все вот эти леса, которые там, опять же, они выбирают место в Угличе, которое, как показано на плане, там вековые леса. То есть огромное поле, и опять какой-то водозабор. То есть в Волге купаться горожанам запрещено. Но мы в истоках Волги ставим мусорные, делаем свалки. То есть мы не ставим там мусорные заводы, а мы делаем свалки.
Ирина Некрасова:
Потом, я вам скажу по опыту, мы в Москве уже дышали тем, что потом из этих свалок выходит.
Виктория Скрипаль:
Естественно.
Ирина Некрасова:
И потом, при каком-то ближайшем будущем Вас настигнет та же самая ситуация.
Виктория Скрипаль:
Если ярославцы хотят подышать и понять, как это будет пахнуть, у нас есть улица Гагарина, 74, конец улицы Гагарина, где заканчивается наш нефтеперегонный завод и сажевый завод. Там раньше была свалка, но так как это потом стало городской чертой, её убрали. До сих пор, вот это свалки нет уже лет 10, придите и понюхайте. Запах остался.
Ирина Некрасова:
Хорошо, что с рабочими местами, что с работой?
Виктория Скрипаль:
С рабочими местами, смотрите, наши заводы все позакрывали. Как нам говорит партия, Единая Россия, они были неэффективны. Но простите, когда на шинном заводе производились единственные в нашем, в России было единственное производство авиационных шин. И потом это производство просто забрали, так как выкупили товарищи из Казани, они просто забрали и перевезли его в Казань. О каких рабочих местах мы можем говорить. Если у нас были большие заводы и предприятия, сейчас мы едем по улице Магистральной, там три площадки топливной аппаратуры, и всё закрыли, мне говорят: это неэффективно. Я говорю: ребята, как же это неэффективно, ту же бы ремонтную мастерскую хотя бы оставили, хотя бы часть этого завода. Но г-н Дерипаска посчитал, что она ему не нужна.
Ирина Некрасова:
Так ведь отсутствие рабочих мест, оно мотивирует миграцию, то есть люди начинают ездить, создают пробки на дорогах и вообще.
Виктория Скрипаль:
У нас есть сильные ВУЗы, которые готовят специалистов. Для того, чтобы подготовить специалистов в определённой отрасли, любому ВУЗу даже для простого, для самого минимального перепрофилирования или открытия нового направления, нужен, как минимум, год. Потому что надо подготовиться, написать методички, найти специалистов, которые будут читать это всё. Но у нас есть хорошие, вообще замечательные ВУЗы в Ярославле. Они выпускают замечательных специалистов. Но все эти специалисты работают менеджерами по продажам.
Ирина Некрасова:
Можно я задам такой вопрос. А вам вообще разрешают встречаться с населением. Потому что вот эти митинги, их считают несанкционированными. А вам разрешают встречаться с населением?
Виктория Скрипаль:
Не совсем. Я знаю, что, допустим, коммунистическая партия России, Воробьёв, допустим, у него уже три суда было, два суда и три административных правонарушения, наказания за то, что он с этой свалкой пошёл на митинги, начал собирать народ.
Юлия Вербицкая:
Политическая деятельность - это минное поле. Но Виктории Валерьевне не привыкать, потому что она получила абсолютно мировую известность. Ее знают все, включая лондонские СМИ, и СМИ Соединённых Штатов Америки. И у неё сейчас абсолютно уникальная возможность высказаться не как племянница Сергея Скрипаля, а как человек, который живёт в своём городе, который любит свой город, который не намерен никуда из него переезжать. Виктория Валерьевна, что вы хотите сделать своему городу, если вы будете избраны в этом году?
Ирина Некрасова:
Очень тезисно.
Виктория Скрипаль:
Очень тезисно, да. Первое, что я хочу, это моя большая задумка, я хочу построить всё-таки центр по помощи женщинам, оказавшимся в тяжёлой ситуации. В Ярославле и вообще в Ярославской области, я считаю, такой центр просто необходим.
Ирина Некрасова:
Почему?
Виктория Скрипаль:
Потому что, если мы хотели, хотим делать демографическую политику, то демография нужна. Второй момент, много молодых девушек, которые не достигшие 18 лет, которые беременеют и идут делать аборты. Потому что они не видят помощи и не понимают, к кому им обращаться, и кто им может помочь. Это первое. Второе, у нас есть, конечно, есть два очень хороших приюта для животных. Но у меня самое главное, создать приют. Есть муниципальный, я хочу его поддержать, на базе муниципального создать хороший приют для животных. Почему, потому что отношение наше к животным, особенно детей, оно формирует их отношение потом к нам, как к родителям. Если мы его будем правильно формировать, то мы получим хороших, как нам говорят, тех людей, которые нас будут кормить на пенсии.
Ирина Некрасова:
Здоровое поколение.
Виктория Скрипаль:
Здоровое поколение.
Ирина Некрасова:
Здоровое морально.
Виктория Скрипаль:
Да, морально здоровое.
Юлия Вербицкая:
Кстати, и не морально, но и психически, и физически тоже.
Виктория Скрипаль:
Да. И основной момент, конечно, социалка. Но есть момент, конечно, что мне хочется, чтобы наши инвестиции, которые приходят в город, чтобы это не было так голословно, как нам говорят: человек принёс полтора миллиарда, 400 млн. на дорогу, а 1 млрд на здравоохранение. И мы понимаем, на какое здравоохранение. Это завод Р-Фарм, у которого мы выкупим на этот миллиард лекарств и положим их на склады.
Ирина Некрасова:
Да, мы должны сейчас заканчивать наш эфир. Я вам желаю победы, я вам искренне желаю победы. Я вам, я думаю, что и Юлия Владимировна вам тоже желает победы. Я думаю, и те люди, которые нас слушали, тоже вам будут желать победы.
Виктория Скрипаль:
Спасибо.
Юлия Вербицкая:
Потому что нам нужны такие политики, как вы.
Ирина Некрасова:
Да. Всё, спасибо, до свидания.