Ирина Некрасова:
Добрый день! Это программа «Кому на Руси жить хорошо» и я, её ведущая Ирина Некрасова. Представляю гостя в студии, это Захар Прилепин.
Захар Прилепин:
Здравствуйте, Ирина.
Ирина Некрасова:
Русский писатель, но, по-моему, Захар Прилепин, это уже просто событие в русской литературе, скажем так.
Захар Прилепин:
Спасибо. Я вообще событие, в целом.
Ирина Некрасова:
Да, я и говорю, что вы уже событие, поэтому, собственно говоря, остальные регалии можно не перечислять. И так всё понятно. Что меня заинтересовало, прежде всего. На своей странице в Фейсбуке вы написали: мой товарищ Вадим Кумин. Вот прямо подобрали такое слово «товарищ» такое, именно товарищ. Хочу вас попросить рассказать, почему вы заняли позиция товарища Вадима Кумина.
Захар Прилепин:
Придётся, наверное, начать с несколько более ранних времён, чтобы было понятно, как я пришёл к этому определению и к Вадиму Кумину.
Ирина Некрасова:
У нас есть время да.
Захар Прилепин:
Дело в том, что я, что называется, советский ребёнок, родившийся в 75-м году в деревенской семье, папа мой был коммунист. Когда началась вся эта свистопляска с перестройкой и прочей демократизацией, мне в тот момент было 14-15-16-17 лет, всё это воспринимал я, прямо говоря, очень болезненно. Потому что я один из немногих, может быть, людей, которые всерьёз были воспитаны на советской героике, я всерьёз верил и по сей день верю и в пионеров-героев, и в комсомольцев-героев, и книжки про маленького Ленина читал. Так или иначе, это стало моей сутью, моей физикой. И советская литература, и советская музыка, и всё, что с этим связано. Поэтому все эти процессы, они вызывали у меня сначала болезненные ощущения, все эти рассказы о том, что Зои Космодемьянской не было, Гагарин в космос не летал, все эти развенчания вызывали отвращение. А потом уже просто я, откровенно говоря, перешёл в ряды жёсткой оппозиции к действующей власти, на тот момент власти Бориса Николаевича Ельцина. Это поэтому, так или иначе, была левая оппозиция, левая радикальная оппозиция, и часть моей молодости, часть моей юности пришлась на эти разнообразные события, на митинги, на пикеты, на противостояния с милицией, девяностые годы, начало нулевых. Я по сей день в этом не разочарован, по сей день являюсь носителем, что называется, левых взглядов и левой повестки. Я сейчас договорю. И сегодня, когда произошёл такой, некая такая перезагрузка произошла сознания, национального сознания в России, появился Бессмертный полк, появились такие скандалы, вроде скандала с уренгойским мальчиком, когда вдруг нация объединяется, говорит: что творится, почему вот это поругание происходит. Но у меня, конечно, есть смутное ощущение, даже несколько такое раздражённое, о том, что люди как-то забыли сами себя. Потому что я прекрасно помню, что в 91, 93, 96, 99-м годах, в 2007-м каком-нибудь году у нас всё наше телевидение, вся наша медийная повестка, и радийная, и телевизионная, она вся представляла собой этого коллективного уренгойского мальчика, коллективного Николая Карловича Сванидзе, который костерил с утра до вечера, бил, ломал и крушил все советские устои, всё советское наследие, все советские идеалы. И сейчас люди делают вид, что они при этом не присутствовали. Но мы все были свидетелями, все были наблюдателями происходящего. Более того, определённые либеральные тенденции, они в сегодняшней России не прекратили существовать, они во внутренней политике, безусловно, мы их наблюдаем, в экономике наблюдаем, команда, в том числе, и действующей власти во многом состоит из птенцов гнезда Ельцина. И, конечно же, когда на пост мэра Москвы выдвинулся мой товарищ, давний мой товарищ, Вадим Кумин, как кандидат от объединённых левых сил, я его знаю, по-моему, лет, наверное, 7-8, очень близко, мы очень дружим, могу рассказать, как это всё произошло. Конечно, я согласился войти в его команду, наряду с другими нашими товарищами, и Сережей Шаргуновым, Сергеем Шаргуновым, депутатом Государственной Думы, прекрасным писателем, Максимом Шевченко, Сергеем Удальцовым и так далее. У нас такая старая, давняя крепкая спаянная группа. В том числе, мы ещё и дружим по Донбассу, потому что и Максим Шевченко, и Сергей Шаргунов часто и много туда ездили, я там вообще жил последние годы, поэтому у нас такая группа патриотов, леваков.
Ирина Некрасова:
Я вам аплодирую. Хочу задать вопрос. Всё равно у вас же тоже был такой перелом, когда вы из стадии ОМОНа, который разгонял митинги, вы перешли на другую сторону. Был уже такой перелом, был перелом в сознании?
Захар Прилепин:
Нет, перелома не было никакого.
Ирина Некрасова:
Не было?
Захар Прилепин:
В сознании тем более не было перелома.
Ирина Некрасова:
Или уже вообще всё было в голове.
Захар Прилепин:
Нет, я сейчас расскажу, нет, конечно же, я пришёл работать в ОМОН в 95-м году, в 96-м году, в 95-м, наверное, в конце 95-го. И события тогда были связаны с началом войны на Кавказе, она шла уже полным ходом, поэтому, когда я устраивался в спецподразделение, естественно, я прекрасно понимал, что я немедленно отправлюсь на Кавказ, что, собственно, и произошло. Поэтому эти колоссальные митинги, противостояния 91-93-го годов и так далее, они уже к тому времени прошли, не это было основной моей работой. Там просто было пару случаев, когда, это был город Дзержинск Нижегородской, бывшей Горьковской области, когда заводы все разрушались одни за другим, какие-то заводчане выходили, что-то пытались блокировать администрацию, мы в цепь вставали, как-то с ними пытались не допустить все это до стеклобития и мордобития. Но конечно же, я вам скрывать не стану, мы же все ОМОНовцы были все из этой среды, у нас все родители работали на этих заводах.
Ирина Некрасова:
Да, я хотела об этом спросить.
Захар Прилепин:
Мы переживали, конечно, просто отец родной, я всё понимаю, но вот мы люди государевы, мы вынуждены эту администрацию, которую сами бы с удовольствием расколотили и сожгли бы, мы вынуждены её охранять. Я помню, там мы садились в автобусе с бойцами 96-й год, 97-й, бойцы все всерьёз мечтали о революции, антибуржуазной революции, сказали, что если начнётся, то мы быстренько перейдём на сторону восставших, вместе с ними будем разгонять всю эту буржуазную элиту. Вот такие тогда были настроения, может быть, к счастью, этого не произошло. И поэтому, уволившись из ОМОНа в 99-м году я, естественно, тут же влился в ряды краснознамённой оппозиции уже в качестве бойца и в этом не раскаиваюсь. Но это не значит, что у меня какой-то произошёл переворот. Я ещё раз повторяю, с 86-го года.
Ирина Некрасова:
Я вас специально так спросила, чтобы вы ответили подробно.
Захар Прилепин:
Не было никаких таких открытий, что уау, теперь все будет по-другому. Всё было понятно.
Ирина Некрасова:
Всё было логично.
Захар Прилепин:
Да, всё было логично.
Ирина Некрасова:
Хорошо, выборы 18 марта, когда мы выбирали президента, и Грудинин занял такое достойное всё-таки второе место, мне кажется, показали, что левые идеи вообще они достаточно сейчас...
Захар Прилепин:
Востребованы.
Ирина Некрасова:
Сильны и востребованы обществом.
Захар Прилепин:
Они и востребованы обществом, если есть тут претензии по этому поводу, то они могут быть только по отношению к левым силам, которые, так или иначе, не всегда соразмерны национальному запросу на левую повестку. Потому что я знаю более-менее закрытую статистику по тем цифрам рейтинговом, которые получил сразу Грудинин, как только выдвинулся, это были колоссальные цифры. И, конечно же, скрывать не станем, были брошены мощнейшие медийные ресурсы на то, чтобы этот рейтинг дестабилизировать и сбить до максимально низкого уровня, колоссальное количество и блогеров топовых, в том числе, из числа моих приятелей.
Ирина Некрасова:
Мы знаем, как это делается, скажем так.
Захар Прилепин:
Которые были вовлечены в эту деятельность, и откровеннейшие провокации на российском телевидении, и прочие вещи, которые, прямо говоря, находятся на уровне ниже пояса. Это показывает, насколько серьёзно оценили эту опасность люди, принадлежащие к власти. Я, конечно, уверен на 99 %, что лично Владимир Владимирович об этом ничего не знал, просто у него есть задача, которую он ставит перед людьми, чтобы его выборы были проведены нормально, они эту задачу и исполняют. Конечно, он не давал указы, что мочите Грудинина, всё это смешно. Это делали в лучших традициях выборных кампаний, чёрных выборных кампаний девяностых годов, начала нулевых. Когда были войны между губернаторами и мэрами в разных регионах, я думаю, что, в принципе, у нас те же самые команда пришли и отработали по этим по всем чёрным схемам. Но конечно же, для населения и для людей мыслящих надо поставить такие знаковые галочки, что вот эти шести лет предстоящие надо потратить на создание жёсткой левоцентристской, левоконсервативной оппозиции и повестки, как таковой.
Ирина Некрасова:
Причём, реальной.
Захар Прилепин:
Реальной, да, не в форме, как обычно спаренного партнёра власти, а в форме людей, которые всерьёз претендуют на то, чтобы страну немного, как в стихах у Есенина: «Сойди, явись нам, красный конь! ... и вывези наш шар земной на колею иную». Что вот этот левый поворот, чтобы произошёл. Это не просто российская повестка, не просто данность, с которой надо иметь дело, это вообще общемировая повестка, и в этом смысле Россия может быть в тренде, может быть фаворитом, может представить миру очередной, спустя 100 лет, очередной левый поворот. Ребята, вы думаете, что эта тема закрыта, что больше мир не будет леветь. Нет, он будет леветь, потому что, как нам говорили про социализм, это мы уже проходили, знаете, капитализм мы тоже уже проходили и совершенно очевидно, глядя на общемировую ситуацию, что капитализм деградирует. Люди последние 25 лет беднеют по всему миру. Вся Европа, так или иначе, пребывает в кризисе, США, Африка, Азия, они же все, это всё капиталистические страны, которые не показывают никаких сверх результатов в отличие от тех стран, от скандинавского пояса, от Китая и т.д., которые, так или иначе, используют левую повестку, левую идею для развития экономики.
Ирина Некрасова:
А можно сказать, что на Украине это проявилось очень явно, потому что правые и левые разделились.
Захар Прилепин:
На Украине с левыми было достаточно сложно.
Ирина Некрасова:
Я так, теоретически просто.
Захар Прилепин:
Теоретически, знаете, можно что сказать об Украине. Там, где начинается радикальное переосмысление левого прошлого, краснознамённого прошлого, там, где начинают рушить памятники Ленину, там всё приходит к такому физиологическому озверению части населения и части электората. На Украине есть 2-3 % откровенных неонацистов, которые совершенно этого не стесняются и которые шантажируют колоссальный, огромный, умный, щедрый и красивый народ. Там, где начинается десоветизация, там всё приходит к полному скотству, поэтому с такими вещами заигрывать нельзя. И вообще, совершенно очевидно, что энергия коммунизма, энергии социализма, ленинизма, не побоюсь этого слова, это живые энергии, они работают по сей день и не только в прямом смысле, в смысле составляющих удачных экономик, но и в смысле метафизическом. Там, где начинают Ленина валить, там начинается хаос и разброд.
Ирина Некрасова:
Вы знаете, говорят, что при Сталине вообще была выписана вся экономика, как это должно работать.
Захар Прилепин:
Я не являюсь экономистом, и мне кажется, что, насколько я знаю и помню по работам Сергея Георгиевича Кара-Мурзы, никто толком так и не разобрался с советским наследием и с работой экономической машины. Потому что это было живое творчество, и какие-то решения принимались, при этом все клялись именем Ленина и Маркса, но какие-то решения принимались совершенно парадоксальные, совершенно неожиданные, и пришло всё к тому, что в своё время Андропов сказал: мы не знаем страны, в которой живём. Потому что не очень понимали, на каких всё-таки основаниях строится эта экономика. Да, она централизованная, да, произошла национализация, есть вертикаль власти, сегодняшнее словосочетание мы можем использовать, но в целом как это всё работает, в чем плюсы, в чем минусы, аудита, что называется, не провели. И всё это привело к перестройке, а надо было провести аудит и нарисовать этот механизм, как он работает. Теперь уже, спустя годы, нам вдруг сообщают то японцы, то специалисты из Норвегии, знаете, а мы у вас там всё натырили, мы делаем примерно, как вы там делали. Вот эти механизмы, они отлично работают, зря вы их сломали и выкинули.
Ирина Некрасова:
Давайте вернёмся к московской повестке. Выборы, они идут по такой же кальке, как прошли выборы Президента Российской Федерации. И опять говорят, что Кумина не знают, Кумин - не член партии.
Захар Прилепин:
Грудинина тоже не знали. Потом очень быстро узнали. Никаких в этом проблем нет, потому что мы живём, как это называется, в век информации, не очень люблю это словосочетание, но действительно, человеку надо 7-10 минут для того, чтобы вбить «Вадим Кумин» в Яндексе и увидеть биографию этого чего человека, его заслуги, а они действительно. И в данном смысле очень важно, что в случае с Вадимом Куминым мы имеем дело не только, у него филологическое образование, но он одновременно кандидат экономических наук, работал на самых разных должностях. И в этом смысле он и технарь, и гуманитарий одновременно. Это очень редкое сочетание. У нас, как правило, либо одно, либо другое, а здесь и первое, и второе, при этом он совершенно искренне, совершенно последовательно человек левых взглядов, что для меня, конечно же, было причиной наших просто человеческих с ним отношений. Потому что, давайте скрывать не станем, у нас в нашем новейшем мире люди, которые получают какие-то определённые преференции, возможности существования, добивающиеся каких-то высот в собственной карьере. Они, конечно же, забывают про увлечения юности и сразу начинают ссылаться на Черчилля с его: кто в юности не был радикалом, тот был негодяем, а кто в зрелости не стал консерватором, тот дурак. Вот этой фразой Черчилля очень любят все размахивать, на самом деле, к ней надо достаточно спокойно, как к любому афоризму относиться, потому что как любой афоризм, он страдает неким ложным обобщением. Потому что в данном смысле, допустим, этот афоризм оправдывает это квазилиберальное экономически безобразное состояние России. Когда расширяется список Forbes, когда колоссальные деньги выводятся в оффшоры, когда совершенно озверевшая буржуазия с детьми, которые, как в песне «не знают, чего больше хотеть», вот это надо всё беречь, потому что иначе ты будешь дурак, потому что ты остаёшься радикальным. Я радикально это не приемлю, и слова Черчилля меня совершенно не волнуют. Не может 1 % населения владеть 70 % богатств, я не должен совершенно этому никоим образом одобрять. Я помню, что, когда вместе с Вадимом Куминым и Сергеем Шаргуновым возглавляли сайт «Свободная пресса», который стал такой лево-консервативной страницей в российских медиа, Вадим в этом непосредственное участие принимал. И в процессе долгих переговоров, разговоров, его реакции на те статьи, на ту повестку, которую мы делали, я вдруг понял, что он совершенно искренне с нами согласен в большинстве вопросов. Что он, невзирая, я догадываюсь, что он удачлив во всех делах, которыми он занимается, стратегически мыслящий, экономически обеспеченный человек. Он отлично дает повестку в том, что не он есть центр мира, вокруг которого всё крутится, а есть страна, есть Родина, есть отечество, есть определённые законы, которые должны в этом отечестве работать. И вот эта искренняя вовлечённость, человеческая вовлечённость в судьбу, не побоюсь этого слова, отечества, она, конечно, для меня очень серьёзно выделила его среди других людей, так или иначе причастных к власти, которых я всё в большем количестве знал и знаю. Ну, там есть люди, они произносят какие-то вещи в телевизоре, потом я с ними сажусь за один общий стол, я понимаю, что это ничего общего, как правило, не имеет. Вот этот человек вот здесь, он такой, а здесь он такой. Как в американских фильмах, когда они вот такие подбираются, кандидаты в президенты, выходят, произносят какую-то повестку, потом уходят от камер и становится совершенно другими. В случае Вадима Кумина, слава богу, это один и тот же человек, это, конечно, подкупает.
Ирина Некрасова:
Вот, смотрите, он всё-таки не член коммунистической партии. Давайте поговорим о Кумине. Потому что всё-таки это такая повестка, очень важная. Он не член коммунистической партии, но вы там консолидировались со всеми, скажем так, левыми. А как вам, вот на ваш взгляд, вот это вообще движение левое, оно как-то трансформируется, всё-таки мы прожили 27 лет капитализма, но мы все вышли из социализма. Что-то новое в эту повестку внесено на текущий момент?
Захар Прилепин:
Во-первых, если говорить о конкретном движении, о Коммунистической Партии Российской Федерации, я внутри не нахожусь этой организации, о каких-то трансформациях не готов говорить, но я, допустим, знаю.
Ирина Некрасова:
Я вообще про левых.
Захар Прилепин:
Я понимаю, в чем вопрос, буду говорить. Но видя каких-то людей, с которыми готова работать и работает Коммунистическая Партия Российской Федерации, я понимаю, что они отлично дают себе отчёт в определённых проблемах, в определённой закостенелости, и партийной организации, и вообще восприятия населением левого движения. Поэтому появляется Сергей Шаргунов в качестве депутата Государственной Думы, одним из основных спикеров, в т.ч. и действующей коммунистической партии. Максим Шевченко, человек тоже совершенно особой генерации и политической генеалогии, пришедший с Кавказа в самом широком смысле, из кружка Гейдара Джемаля, метафизический ислам, вся эта история. И он приходит в левое движение. Сергей Удальцов, который тоже увлекается гораздо более, стоящий на более радикальный такой левой позиции, тоже вовлекается, невзирая на то, что он, прямо говоря, вышел из тюрьмы, участвовал в событиях известных 11-го года. Прекрасно понимаем, что фактура и харизма этого человека, она необходима, и все выводы из своих ошибок он тоже совершенно очевидным образом сделал. Партия не желает костенеть, она...
Ирина Некрасова:
Как живой организм, она...
Захар Прилепин:
По крайней мере, пытается быть живым организмом и, судя по всему, проводит то, что я называю как раз аудитом, политическим аудитом, ставит на определённые фигуры и определённые тенденции, которые сегодня необходимы. А что касается левой идеи, её трансформации, понимаете, это живые процессы, они были живыми процессами, как мы говорили, и при Ленине, и при Сталине, и позже, и когда они перестали быть живыми процессами, всё это привело к Михаилу Сергеевичу Горбачёву. И вот это самый главный вывод, который нужно сделать. Поэтому все вот эти банальные представления о том, что вот у нас есть капитализм, и капитализм - это Голливуд, 300 сортов колбасы и стринги, а социализм - это ГУЛаг, очередь за солью и борьба с православием, это все к действительности не имеет никакого отношения. Потому что левая идея совершенно очевидным образом обращена в будущее и насыщена великолепнейшими, просто разнообразными энергиями. Этот вопрос очень часто задают люди, сидят, слушают меня, вроде все понятно, ну как же вы левый, если большевики, они боролись с церковью, и Христос от них пострадал. Христос пострадал не от них, и укажите мне место, где Христос говорил, что капитализм - это хорошо, что хорошо ростовщичество, богатые и бедные, капитал, власть капитала. Где этом есть у Христа, нигде нет, Христос, это про жизнь духа, а есть жизнь социума. И совершенно очевидно, что основные капиталистические постулаты, которые апеллируют к эгоизму, к слишком человеческому, не скажу, что к дурному, просто к слишком человеческому. А социализм апеллирует всё-таки к такому, что называется, соборному чувству, к общественному чувству, к альтруизму, к самому высокому в человеке. Как ни крути, всё-таки это ближе, как мне кажется, к православию и к религии, к консервативным ценностям как таковым. И в этом направлении надо двигаться, понимать, что будущее социализма, это удивительный сложносочинённый микс из консервативных ценностей, новых экономических практик, героических каких-то моментов, противостояния вот этoй контрбуржуазной элиты, от Че Гевара начиная и до команданте Маркоса и тому подобное. С этим надо работать, этими энергиями надо питаться. Вот у нас мало, кто знает, что Боб Марли, допустим, великий рэгги певец, он был левак. Про него сняты сотни фильмов, все знают его песни, это мощнейшая фигура, почему у нас наше левое движение не использует этот персонаж в своих целях.
Ирина Некрасова:
Смотрите, сейчас у Камина так же, как у Грудинина, начнут искать какие-то счёта, каких-то любовниц.
Захар Прилепин:
У него жена и двое детей, в этом смысле всё идеально, счетов тоже, я думаю, не найдут никаких.
Ирина Некрасова:
То есть сейчас начнётся война такая, компромата.
Захар Прилепин:
Начнётся, но что-то мы не очень боимся, мы боимся других вещей, что нам слова не дадут и будут нас игнорировать молчанием. Потому что здесь понятно, что...
Ирина Некрасова:
Кстати, вот в СМИ, как у вас с повесткой с информационной?
Захар Прилепин:
Есть только один плюс. Дело в том, что вся наша команда, и я, и Шаргунов, и Максим Шевченко, мы, так или иначе, вовлечены в медийную жизнь и нас, что называется, «не задушишь, не убьёшь», как в одной советской песне пелось. То есть у нас есть и собственные СМИ, и возможность писать какие-то колонки, и вообще, если мы высказываемся даже в собственном блоге, у меня в социальных сетях, не знаю, может быть 200-300 тысяч подписчиков, я могу просто написать, я сам себе СМИ. Поэтому здесь нас не замолчать, что называется. Я думаю, они уже продумывают какие-то контрвозможности, чтобы нас нивелировать.
Ирина Некрасова:
Смотрите, допустим, если даже вас не пустят на большие экраны, но город Москва, он, с одной стороны, вроде бы большой, и не такой уж он и большой. Достаточно приехать в какой-то район, не самому Кумину, а допустим, вам или Шевченко и поговорить с людьми. В общем-то, вы свой электорат уже получили.
Захар Прилепин:
Да, но всё-таки небольшой и большой, потому что 10 млн. человек, не знаю, сколько надо встреч провести.
Ирина Некрасова:
Сарафанное радио есть ещё.
Захар Прилепин:
Нет, эта работа, конечно, не уверен, что в данном смысле эта полевая работа стоит свеч. Потому что мы и так более-менее узнаваемые люди, более или менее, я и Максим Шевченко, нас все видели по телевизору, если донести посредством радиостанции, каких-то малых телеканалов, видеоблогов информацию и нашу точку зрения, то я думаю, что это по времени и по затратам гораздо будет эффективнее. Во дворе 100 человек, если я в день буду со 100 человеками встречаться.
Ирина Некрасова:
Я не говорю, что надо прямо идти в народ.
Захар Прилепин:
За неделю повстречаюсь с 700 человек. Со мной сделал интервью телеканал «Спец», там 100.000 просмотров за ту же самую неделю, это надо будет полгода просто работать, чтобы те же самые 100.000 человек собрать.
Ирина Некрасова:
Но всё-таки, согласно Фейсбуку, Кумин, он выезжает на какие-то встречи.
Захар Прилепин:
Правильно, это его работа, он же кандидат. Я могу приехать, начать говорить, а мне скажут: а где Кумин, что приехал, где наш кандидат.
Ирина Некрасова:
Хорошо, меня, знаете, что интересует. Понятно, что выборы пройдут, результаты будут, а вот сейчас, когда понятно, что нужно пройти муниципальный фильтр, будете ли вы готовить своих муниципальных депутатов.
Захар Прилепин:
Это к Кумину всё-таки вопрос. Я скорее в сфере идеологии. Я в сфере социального быта москвичей. Я как перебрался из Донецка, где я прожил последние три года, у меня есть так называемый хутор Захара Прилепина в Лапино, там есть у нас резиденция небольшая, я там поселился, теперь я практически стал постепенно москвичом.
Ирина Некрасова:
Хорошо, вы столкнулись с какими-то бытовыми вопросами. С чем вы столкнулись, что бы вы хотели изменить, скажем так.
Захар Прилепин:
Тут много.
Ирина Некрасова:
В своей среде.
Захар Прилепин:
Много всего.
Ирина Некрасова:
В среде гражданина.
Захар Прилепин:
В среде гражданина. Я вот приехал, и так получилось, что сразу заболел после вот этих всех военных действий, приболел, сам даже не понял, чем. Достаточно быстро узнал тот комплекс проблем, который связан с медициной. Вот эти 12 минут, которые выдаются несчастному терапевту на каждого гражданина, это просто что-то немыслимое. Я, тем более, сам из семьи медика, мама у меня всю жизнь была медиком, есть такая проблема. Слава богу, у меня есть какие-то деньги, заработанные праведным трудом, я пошёл в платную клинику, там потратил, не скажу сколько, много потратил, 4 часа мною занимались и выяснили к концу этих 4 часов, что у меня происходит. Там достаточно банальная вещь, но 4 часов. Я думаю, что этот несчастный человек за эти 12 минут что он сможет вылечить, что он поймёт в своей болезни. Немыслимо просто. Понятно, с этими парковками, с дорогами, со все остальным. И когда все эти проблемы вкупе, образование, и перенасыщенность города, в том числе, вскрывать не станем, и мигрантами, хотя проблема эта решается, слава богу, понемногу, в том числе, благодаря кризису. Мы размышляли, размышляли и вдруг пришли совершенно к парадоксальным выводам, может быть, которые покажется кому-то революционными, но иначе большевики не могут, леваки не могут рассуждать. Мы сели с Максимом Шевченко, который как раз одновременно баллотируется в губернаторы Владимирской области и говорим: Максим, мы же прекрасно помним, что после Киева столицей была Владимирско-Суздальская Русь, Владимир был столицей, Владимир недалеко, я сегодня ехал из нижнего Новгорода в Москву 3,5 часа на электричке, Владимир ровно посередине, можно отлично трассу провести, почему бы нам часть госорганов не перевести во Владимир.
Ирина Некрасова:
Не привязать ещё побольше Москвы. Побольше и побольше.
Захар Прилепин:
Нет, наоборот, московскую власть переселить по Владимир.
Ирина Некрасова:
Вы имеете в виду федеральную власть.
Захар Прилепин:
Часть столичных функций передать туда. Это, во-первых, для Владимира очень выгодно, потому что мощнейший будет приток инвестиций, для москвичей выгодно, потому что Москва реально просто задыхается от своей вот этой, как в молодёжной среде называется движухи. Эта движуха уже невыносима москвичам, надо наконец, пожить спокойной жизнью, без всего этого, без бесконечных машин, бесконечной стройки, бесконечного вот этого вбухивания денег, этих бесконечных, даже не побоюсь этого слова, даже этих праздников, которые насилуют просто московскую поэзию, поэзию московских двориков, московской жизни, московского быта. Москва, если почитать книги, классику 19-го века, вот она, Москва, в отличие от Петербурга, неспешная вот с этими, вспомните картинам Поленова, вот этот московский дворик, купчихи, дуют они на чай. Сейчас это вообразить себе совершенно невозможно, потому что Москва всё время куда-то несётся. Москве надо остановиться, а то сердце у неё просто разорвется, и постепенно, конечно же, послед за частью наших чиновников туда уедут люди, которые любят решать с ними всякие вопросы, машины, мигалочки, всё туда переберётся, Москва вдруг поймет, что можно уже остановиться.
Ирина Некрасова:
И там будут создаваться рабочие места.
Захар Прилепин:
Им это надо, Москве уже не надо, им это надо. Я немножко утрирую, конечно, какие-то вещи, но в целом в этом вообще ничего нет сверх революционного. Там есть множество стран, те же самые США, где определённые функции разнесены по нескольким городам, а не всё в одно место, как в одну бочку загоняются, и бельё, и соленья, и варенья, и ещё что-то. Надо всё это разнести по разным прилавкам.
Ирина Некрасова:
Да, недавно была пресс-конференция, где и Кумин, и Шевченко, и Грудинин, они обозначили свои позиции, уже избирателям практически понятно, к чему они движутся. И вот хочется спросить всё-таки, опять вернуться к левакам, что называется, вот когда, гипотетически, если удастся всё-таки эти выборы, в выборах победить, будете ли вы формировать вот это левое движение в городе? Я имею в виду как-то его консолидировать, как Единую Россию, скажем так. Такая вот мощь.
Захар Прилепин:
Это совершенно неизбежная работа. Конечно, она будет проводиться, в том числе, и потому, что изначально, в классическом образце, конечно же, левое движение, оно обращено, это демократическое движение, оно обращено к массам. Это та вещь, которая, так получилось, по субъективным и объективным причинам, народовластие как таковое, оно во многом и в России и, тем более, в нынешней Москве оно потеряно. Потому что понятно, что 97 % законов просто сверху спускаем, их штампуют, принимают, скрывать не станем, хотя гражданин что-то делается в Москве и много делается хорошего, но в целом у них никто не спрашивает, что именно для них сделать хорошего. Вот вам ставят определённые остановочки, проводят вам определённые какие-то маршруты, расширяют дорогу или накладывают плиточку, что-то нравится, что-то не нравится, но в целом вот этот контакт обратный с населением, он потерян. С людьми не разговаривают, у людей вот эти депутаты, которых якобы избирают, которые, мы с вами разговаривали, обсуждали, что депутаты вдруг объявили, что они платные парковки поддерживают.
Ирина Некрасова:
Они попросили мэра о платных парковках, но мы, жители об этих парковках своих депутатов не просили.
Захар Прилепин:
Совершенно верно. Вот эти вещи, они в идеальном левом движении должны быть перезагружены, и они реально должны работать. Естественно, мы приходим не в качестве деструктивной силы, которая пришла для того, чтобы выяснить отношения с действующим мэром, Сергеем Собяниным, что-то ему сказать глубоко неприятное. Совсем не так.
Ирина Некрасова:
Я вас прекрасно понимаю, что к этому никто не стремится.
Захар Прилепин:
Никто не стремится, потому что есть совершенно очевидное количество благих вещей, которые даже при Лужкове и, тем более, при Собянине были сделаны.
Ирина Некрасова:
Но город развивается.
Захар Прилепин:
Город развивается, да, но он развивается в смысле масштабирования, в масштабных проектах. Мне кажется, настал тот этап, когда уже слишком многое получилось в этом смысле, и уже можно обратиться к москвичу, простому москвичу, который не катается на роликах.
Ирина Некрасова:
Это называется муниципальное управление, его нужно развивать.
Захар Прилепин:
Совершенно верно, я немножко просто в каком-то смысле, в поэтическом это распишу. Что обычный москвич, они его представляют себе в качестве такого молодого человека, который катается на скутере, который серёжка в ухе, с бородой, рюкзачком, он всё время куда-то едет, ему нужен широкий тротуар. И, кстати, именно поэтому у Собянина самая по статистике высокая электоральная поддержка у молодёжи. У молодежи, которой не нужно к терапевту, она не болеет, у молодёжи, к который квартира в кредит не куплена, которые детей, как правило, не имеют. Они всё время куда-то едут, туда и сюда. Обычный москвич, ему может быть 45 лет, среднестатистический.
Ирина Некрасова:
И даже 50, и 60.
Захар Прилепин:
И 55, и 65. У него есть родители, может быть, они ещё бодры, а, может быть, они уже старенькие, в любом случае, они уже прибаливают, в любом случае, им уже дорого, эти 55 руб. за проезд, для них это уже денежки. Если они два раза в день ездят, то уже в треть пенсии может вылететь эта сумма, тысяч 5 руб. можно на проезд только потратить. С этим москвичом, как ты живёшь, милый москвич, вот с ним мало, кто разговаривает. Вроде, на тебе парк, на тебе вот этот тротуар, но ему, может быть, что-то другое надо, об этом у него никто не спросил. Вот эти все вещи, когда реальный депутат представляет реальные запросы москвичей, они должны опять быть включены в розетку.
Ирина Некрасова:
То есть вы всё-таки будете развивать, скажем так, муниципальное управление. Потому что люди, которые, допустим, живут на земле, они лучше знают, где им дорожки провести, собак выгулять.
Захар Прилепин:
Совершенно верно.
Ирина Некрасова:
Какая им поликлиника нужна, какие врачи им нужны.
Захар Прилепин:
Может быть, на каком-то этапе я понимаю, как всё это происходило, когда вот это знаменитое ельцинское: берите суверенитета, сколько захотите. И на всех уровнях власти, во всех регионах власти, и на всех этажах власти было взято максимально много суверенитета, и была перезагрузка, вот эта вертикаль власти начала создаваться. У нас в России вот эти качели, они у нас качаются до максимума. Теперь всё свелось к тому, что решения все принимаются там, там наверху все знают, что и как нужно, где сделать. И вот эта обратная связь вообще не существует, можно только включить телевизор и увидеть, что Сергей Собянин появляется среди людей, говорит: вот, мы вам развязочку сделали, мы вот это сделали, люди согласно и радостно кивают головами, возможно, им действительно радостно, но у них есть ещё 200-300 вопросов. Вот мы прекрасно знаем, как эти прямые линии того же самого Собянина с людьми как они происходят. Есть список вопросов, на которые у них есть ответы, им эти вопросы задают, они эти ответы дают. А у нас есть ещё тысячи вопросов, на которые у них ответа нет. И в этом смысле давайте мы не будем делить шкуру неубитого медведя, в этом смысле я хочу одно сказать, у нас есть чёткая задача навязать свою повестку, это первая задача, которая перед нами стоит. У нас есть совершенно очевидные архитектурные решения, градостроительные решения, социальные решения, и мы все эти пакеты документов со статистикой, с проработками, с рисунками, с механизмом, мы их готовим. То есть мы пришли не в качестве деструктивных популистов, а мы пришли, смотрите, вот здесь мы проработали, вот здесь, здесь, здесь, изучите и распишитесь, что вы в курсе. Это низовая работа, это аналитическая работа, это аудит, и мы именно этим занимаемся.
Ирина Некрасова:
Вы знаете, сейчас чаще всего вот эта связь общества и власти, она потеряна. Даже, знаете, в такой мелочи, ты пишешь куда-то электронное письмо, оно куда-то уходит, и тебе приходит...
Захар Прилепин:
Во тьму.
Ирина Некрасова:
Да, куда-то уходит и непонятно, кто потом за это отвечает, какой будет реакция. Вот очень многие москвичи, кстати, с этим сталкиваются. Не когда они пишут на сайт мэра, а когда они пишут в департаменты. Вот в этом плане вы будете какую-то работу проводить? Потому что всё-таки людям привычнее общаться с людьми и, причём, кому-то привычнее общаться в электронном виде, а кому-то просто прийти, рассказать о своей какой-то проблеме. Сдать письмо, поставить штамп.
Захар Прилепин:
Да, у нас просто попить возможности новейших информационных технологий интернета и всего того, о чем мы говорим, оно позволяет вывести работу с населением в степень какой-то максимальной прозрачности. Вплоть до того, что можно просто приём граждан осуществляется и вести прямую трансляцию просто в интернет. Чтобы ни один гражданин не мог погрешить на того или иного чиновника или работника вот этой сферы, что он с ним некорректно разговаривал, дал ему неправильный ответ. Потому что вот, все ходы записаны, пожалуйста, у нас всегда стоит камера, вся эта работа идёт. То есть всё это можно, как вот этот режим единого окна, всё это можно максимально проработать, всю эту историю.
Ирина Некрасова:
Я вам открою сейчас тайну, все главы управ, они все сидят под камерами, практически все.
Захар Прилепин:
Главы управ, это всё-таки вы говорите о чиновниках высокого уровня. Я говорю...
Ирина Некрасова:
Это с какой стороны посмотреть. Но, тем не менее, у главы управы, у него очень много поручений, скажем так, и обязанностей. Но, тем не менее, у него очень мало полномочий. И когда, гипотетически, если вы победите, вы дадите эти права именно тем главам, людям, которые на земле руководят процессом.
Захар Прилепин:
Всё-таки повторяя то, что мы с вами уже говорили 10 минут назад, это совершенно очевидно, что сначала у них отобрали часть полномочий для того, чтобы систему власти выстроить, теперь нужно обратно к этому возвращаться, потому что они на земле живут..
Ирина Некрасова:
Их разделили.
Захар Прилепин:
Разделили с кем?
Ирина Некрасова:
Их разделили, разделили муниципалитет и глава управы, их разделили. То есть муниципалитет, это где депутаты работают, а глава управы, это человек, у которого есть замы, которые отвечают за определённые вопросы. И когда граждане обращаются, они вообще не понимают. Они говорят, вот, наш депутат, но у депутата нет никаких полномочий, практически. Получается такая, знаете, трансформация, непонимание людей, вот я пошёл, пожаловался на что-то, почему мне не оказали какую-то помощь или не помогли в каком-то вопросе. Вы будете как-то, допустим, муниципалитеты и вот эти управы, как-то вместе, чтобы они работали.
Захар Прилепин:
Во-первых, я не просто вижу, я знаю, что вы работали в этой сфере, мы вас советником просто возьмём по этим вопросам, потому что у вас эти механизмы явно в голове отлично сложны и оформлены.
Ирина Некрасова:
Я и сама сталкиваюсь с этим, поэтому я часто не понимаю, зачем нужно было разделять эти полномочия, чтобы потом вводить людей в заблуждение, скажем так. Допустим, приехал мэр, ему депутаты говорят: вы знаете, мы хотим платные парковки. Но меня никто не спрашивал. Вот меня депутат ни разу не спросил о том, хочу я платную парковку или не хочу я платную парковку.
Захар Прилепин:
Я думаю, что это не только парковок касается, колоссального...
Ирина Некрасова:
И всего другого.
Захар Прилепин:
Да, хотят, чтобы не было транспортного маршрута, хотят, чтобы терапевту 12 минут, чтобы за капремонт они платили.
Ирина Некрасова:
Я даже не понимаю, почему в лесу посадили деревья и написали, что это парк. Я понимаю, сколько это стоит вообще, чего это стоило, и почему потрачены были деньги. Ради чего? Ради того, чтобы к деревьям ещё посадили деревья.
Захар Прилепин:
Опять же, конечно же, мы не хотим бросать тень никуда и очень рады всем благим изменениям, которые в Москве происходят. Она одна из самых серьёзных проблем, о которых мы не можем, конечно, умолчать, никто в целом не понимает, какое количество средств тратится на те или иные вещи, в том числе, благие, которые...
Ирина Некрасова:
А мы же должны это понимать, граждане.
Захар Прилепин:
Мы должны это понимать, потому что мы отвечаем, в конце концов, не только за Москву, но и за всю Россию. Если вдруг выяснится, а это может выясниться, что на ту или иную сферу бросается 100 % денег, а можно было за 50 % сделать то же самое, то значит, можно было в целом за все эти деньги 10 городов привести к тому же знаменателю, что и Москву или 1000 деревень. В смысле благоустройства и комфорта сделать то же самое. Приятно, что у нас такая прекрасная Москва, которая так замечательно восхитила наших этих футбольных туристов. Но если немного заняться аудитом, то вдруг выяснится, что вот эти плиточка, асфальтик, парки и все прочие вещи, они съели чуть больше денег.
Ирина Некрасова:
Это же из нашего кармана, из кармана горожан.
Захар Прилепин:
Конечно, горожан, россиян.
Ирина Некрасова:
А почему тогда на терапевта денег нет.
Захар Прилепин:
Совершенно верно. Вообще, эти несчастные врачи, которые, мы, с одной стороны, сейчас можем их подставить под удар, но там действительно провели оптимизацию этих поликлиник, когда из 3-4 поликлиник делают одну поликлинику, и врачи, они просто физически не могут.
Ирина Некрасова:
И кабинеты в одной поликлинике такой кабинет, потом ты садишься на автобус, едешь в другой кабинет, а в 33-м кабинете, в третьей поликлинике тебе ставят диагноз.
Захар Прилепин:
А все потому, что тоже горизонтальной связи нет, это сделали, хотели, как лучше. Но в итоге вот эти граждане...
Ирина Некрасова:
Я верю, что хотели сделать, как лучше.
Захар Прилепин:
Но не спросили только.
Ирина Некрасова:
У нас до конца эфира остаётся 5 минут, давайте всё-таки закольцуем нашу программу. Мой товарищ, Вадим Кумин.
Захар Прилепин:
Мой товарищ, Вадим Кумин, человек, который всё, что он предлагает, всё, что он говорит, в том числе, и в рамках этой избирательной кампании, это напрямую связано с его представлениями о жизни, с его сознанием, с его убеждениями. Потому что самая основная проблема действующей политической власти, не скажу, что всей, но огромного количества её говорящих голов, это некоторые расхождения, а то и противоречия риторики и практики. Сделают они одно, при этом произносят для граждан совершенно другое. И мне кажется, наступает время идеологически мотивированных политиков, люди, которые приходят со своими убеждениями и сами говорят своими словами. То есть время политиков, для которых не спичрайтеры сочиняют речи, а которые сами. Вот с Вадимом в этом смысле одно удовольствие.
Ирина Некрасова:
Вот как они думают, так они говорят.
Захар Прилепин:
Одно удовольствие работать. Тем более, как бы мы не относились к персонажам советской политической истории, но в целом это для классической советской политической истории, это было характерно. Потому что они все называли себя литераторами. И Ленин, и Бухарин, и Троцкий, прости господи, и товарищ Сталин, они все написали тысячи томов сочинений и все произноси ли ровно то, что у них сложилось в голове. И в этом смысле гуманитарий, кандидат экономических наук, Вадим Кумин, это идеальный наследник вот этой системы. Потому что он точно, то, к чему он пришёл своим жизненным опытом, именно это он и произносит, именно это он и хочет сделать.
Ирина Некрасова:
Кстати, мы очень редко, я бы даже сказала, что мы и не видим наших каких-то крупных политиков с книжкой, или с журналом, или ещё с чем-то.
Захар Прилепин:
Очень смешно, когда у них спрашивают: вы книжки читаете? И они почему-то перебирают, смотрят форзац учебника за восьмой класс и говорят: ну, вот Тургенев, Некрасов, кстати. Любую фамилию, которая у них на слуху сорокалетней давности, они её произносят. Нет, конечно, они тоже в отличие от советских управленцев, которые активно общались с литераторами, тут уж простите, придется и за себя сказать. Вот Вадим Кумин, это тоже, конечно, льстит нам с Сергеем, он всегда был в курсе и внимательно следил за состоянием литературы и тем, что сейчас пишется. Потом что это тоже отличный способ понять, замерить температуру общества.
Ирина Некрасова:
Но вы же писатели, вы же в гуще событий.
Захар Прилепин:
Мы, по сути, должны быть в гуще событий, но, по крайней мере, когда представить молодого Брежнева, который всю ночь сидел с Константином Симоновым и обсуждали за спиртными напитками, в том числе, происходящие в стране, это очень просто. Представить нынешних наших персонажей крайне сложно. Для них это, они с кем угодно там просидят, с какими-нибудь, не буду говорить, с кем.
Ирина Некрасова:
Бизнес, может быть.
Захар Прилепин:
Бизнес, это их среда, и в этом тоже есть минус. У Вадима в этом смысле есть плюс, но это далеко не единственный, конечно.
Ирина Некрасова:
Как вы считаете, вообще, сознание людей сейчас на таком стыке, когда идёт запрос на справедливость, легко сейчас налево повернуть?
Захар Прилепин:
Понимаете, если бы нам дали реально возможность конкурировать, условно говоря, с той же самой Единой Россией, со всеми этими центристами, у которых, на самом деле, никаких убеждений нет, ни левых, ни правых, и куда повернут, туда они тут же и пойдут. Они покраснеют, порозовеют, пооранжевеют в любую секунду. Просто что им велят, то они и сделают. Вот если бы у нас была реальная возможность конкурировать со своими личными убеждениями твёрдыми, я вас уверяю, что перезагрузка политической системы в России произошла бы за считанные месяцы. Потому что, конечно же, сознание населения в России, оно по-прежнему имеет сильнейшие лево-социалистические тенденции с примесью, да, безусловно, и консервативных ценностей, и либеральных ценностей. Но основной тренд, конечно же, левый. И это неизбежно совершенно, сколько бы мы не пытались где-то замолчать левую риторику, где-то ее придавить, где-то её залить уксусом, где-то её переврать, она всё равно даст о себе знать, это неизбежно совершенно.
Ирина Некрасова:
6100 человек вас реально услышали сейчас. У вас осталось время только попрощаться и сказать им какое-то такое слово.
Захар Прилепин:
Дорогие друзья, приходите на выборы, какой сделать выбор, вы и так уже поняли прекрасно по нашему замечательному разговору. Спасибо.
Ирина Некрасова:
Спасибо вам огромное, в студии был Захар Прилепин, это была программа «Кому на Руси жить хорошо», мы прощаемся с вами до следующей программы. До свидания!