Вячеслав Коновалов:
Добрый вечер, дорогие друзья! Как обычно, по понедельникам у нас КультБригада на Mediametrics. Сегодня будем говорить на очень, я бы сказал, широкую тему, с одной стороны. Мы обозначили ее как «Он и она». Почему обозначили, сразу сейчас раскрою эту тайну. У нас в гостях Роман Богословский – писатель, журналист и очень интересный человек. Это вы сейчас поймете сами из нашего разговора. Почему «Он и она»? У Романа вышла совершенно замечательная книга, которую моя супруга прочитала буквально за несколько часов и сказала, что да, это здорово! Я за нее обязательно возьмусь, как только вернусь сегодня из студии. И название у самой книги тоже нетривиальное: «Зачем ты пришла?» Вот мы сегодня начнем с этого вопроса нашу передачу. Добрый вечер, Роман! Рад, что ты пришел!
Роман Богословский:
Добрый вечер, Слава! Я тоже очень рад быть здесь, наконец-то, в этих стенах!
Вячеслав Коновалов:
И сразу первый вопрос. Рома, скажи, пожалуйста (я всегда этот вопрос задаю писателям, которые приходят сюда), когда произошел вот этот вот скачок квантовый, когда ты понял, что надо писать? С чего ты решил стать писателем? Вообще, что тебя сподвигло на это? Расскажи. Вот это первый и самый главный вопрос, который я задаю всегда любому человеку, который писал хоть что-то в своей жизни.
Роман Богословский:
Связан с пером, да?
Вячеслав Коновалов:
Да, связан с пером.
Роман Богословский:
Ну, это сложный был такой процесс. Он, наверное, из нескольких этапов состоял. Первый был момент, когда я вообще понял, что у меня это получается делать, это было еще в школе. Я писал зарисовки какие-то на тему «Кошмаров на улице Вязов», только вместо персонажей я вставлял туда своих, значит, одноклассников с именами и фамилиями. Ну, и, в общем, какие-то там сюжетики небольшие выстраивались, и я понял, что да.
Вячеслав Коновалов:
Это пользовалось популярностью среди школьников?
Роман Богословский:
Конечно, да. Эти вот листочки, они ходили по классу, их читали, хихикали над ними, то есть всем очень нравилось. И тогда внутренне я почувствовал, что да, я могу как-то писать вот что-то такое из головы, собственно, своей, а не то, что просят меня (сочинение, изложение и так далее).
Вячеслав Коновалов:
Свою писательскую карьеру ты начал в 13-ом году, я так понимаю, когда вышла твоя первая книга «Театр морд» – это повести и рассказы. «Театр морд» – очень симпатичное название. И, собственно говоря, с тех пор ты выпустил уже 4 книги и даже успел получить премию Демьяна Бедного, насколько я знаю, в 14-ом году в разделе (или как это сказать?), в номинации малых форм…
Роман Богословский:
Рассказ, да.
Вячеслав Коновалов:
Да, рассказ. Очень интересно. И сейчас твоя книга, которую я уже упомянул («Зачем ты пришла?»), вышла в «Полке Вадима Левенталя».
Роман Богословский:
Это была «первая ласточка», то есть только Вадим стал самостоятельным издателем, скажем так, но на базе, конечно, издательства «Флюид ФриФлай», но, тем не менее, это его личная серия, и я вот у него был первым.
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, а как вот происходит отбор? В следующий раз, когда Вадим будет в этой студии, мы его отдельно попытаем по поводу других книг. Он к тебе обратился, или ты к нему? Как происходит, собственно говоря, вот эта коммуникация с мэтром?
Роман Богословский:
Дело в том, что Вадим раньше имел отношение к питерскому издательству «Лимбус Пресс», и я выслал ему свою вещь почитать на предмет того, чтобы он попытался опубликовать ее в «Лимбус Пресс». Он ее прочитал, она ему понравилась, он мне перезвонил и скал, что, ну, зачем «Лимбус Пресс», у них там своя кухня, а я теперь буду работать в издательстве «Флюид ФриФлай», и вот я предлагаю тебе контракт на эту книгу здесь.
Вячеслав Коновалов:
Очень здорово! Очень здорово! Вадима Левенталя мы знаем как человека с идеальным слухом к слову (литературным слухом), и если Вадим такие вещи говорит, это уже как бы само по себе знак качества. Возвращаясь, собственно говоря, нашей теме, которая заявлена сегодня («Он и она»), книга (из того, что я успел посмотреть), она, в общем-то, как раз и есть об отношениях «он и она». Скажи, как родилось, собственно говоря, желание описать о таком сюжете, который как бы (я уже даже не знаю, как сказать), ну, наверное (ты уж меня, конечно, извини), избитее сюжета, чем отношения мужчины и женщины, не придумаешь. Начиная со времен Орфея и Эвридики, каких-нибудь Ромео и Джульетты и так далее, и так далее. Лейли и Меджнун. Всю историю писательства, наверное, 90% (как бы даже и не больше) всей литературы – это об отношениях, собственно говоря, «он и она». Почему ты все-таки берешься за такую тему? С чем это связано?
Роман Богословский:
Ну, может быть, это будет несколько самонадеянно звучать, но я был точно уверен в том, что это будет отличаться от основного массива литературы такого рода. Во-первых, почему? Вот, кстати, у меня многие критики в статьях как-то немножко журят, может быть, ругают за то, что, ну, почему ты такой, вот почему ты такой гадкий? То есть меня путают с персонажем, который дан в книге. Так я же сделал это намеренно, то есть все хорошее, что во мне было за эти несколько лет вот той жизни с той женщиной, которую я описываю в книге, все хорошие я выхолостил и убрал оттуда, потому что это неинтересно просто, и оставил только вот такого вот маленького мелкого беса, такого чертенка как бы. Неизбежно начинается путаница, персонажа путают с автором.
Вячеслав Коновалов:
Ну, это традиционно…
Роман Богословский:
Это традиционная вещь такая, да. Но именно в этом и кроется вот сама фишка того, что это не похоже на все остальное. То есть это получилось именно настолько сконцентрированным, что, порой, когда я некоторые места перечитываю…
Вячеслав Коновалов:
А ты перечитываешь свою книгу?
Роман Богословский:
Ну, целиком стараюсь этого не делать, как-то не очень принято взашквар читать свои собственные книги. Так вот немножко беру, смотрю и думаю: «Боже мой, да как же так вообще?» То есть все то, что обычно принято скрывать, там, наоборот, все наружу, наизнанку, и от этого создается такое впечатление, что просто вот люди, как Леша Колобродов написал, «люди без кожи». Вот в этой книге действуют люди без кожи.
Вячеслав Коновалов:
С оголенными нервами?
Роман Богословский:
С оголенными нервами, да.
Вячеслав Коновалов:
Возвращаясь от такой серьезной темы как оголенные нервы к такому маленького бесику, как ты сказал, которого ты запустил в этой книге, у меня такой вопрос. Все-таки это твой собственный опыт? Это, собственно говоря, ты, но только твоя темная сторона? Правильно я понимаю?
Роман Богословский:
Я, моя темная сторона, да.
Вячеслав Коновалов:
Вот, дорогие друзья, если вы захотите узнать, в чем состоит темная сторона Романа Богословского, писателя из Липецка, вы открываете книгу и понимаете, что за человек сегодня сидит передо мной. Страшный человек!
Роман Богословский:
Ну, не такой уж, по моему, страшный…
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, вот эти вот отношения «он и она» (как я сказал, это практически основной массив литературы, это всегда присутствуют взаимоотношения мужчины и женщины), у тебя опыт, ты человек поживший (в хорошем смысле этого слова), у тебя есть дочери. Не помню, сколько у тебя браков?
Роман Богословский:
От двух браков.
Вячеслав Коновалов:
От двух браков.
Роман Богословский:
Но второй, правда, браком не был, он был браком по сути, а на бумажке не был.
Вячеслав Коновалов:
Понятно. И в этой книге воплатились все вот эти вещи, накопленный твой опыт за эти неудавшиеся браки. Правильно я понимаю?
Роман Богословский:
Нет, они очень удачные, мне кажется, наоборот.
Вячеслав Коновалов:
Очень удачно и вовремя соскочил?
Роман Богословский:
Они принесли отличный опыт мне, на самом деле. То есть дальше я вот буду просто идеальным мужчиной, идеальным мужем, который без ошибок все делает, все четко понимает, как что нужно производить вот именно в таких отношениях близких.
Вячеслав Коновалов:
Опять же, возвращаясь к нашим слушательницам и будущим, так сказать, читательницам. Передо мной сидит, видите, какой завидный будущий жених. Он теперь знает все, что нужно делать и что не нужно делать. Поэтому, дорогие дамы, имейте в виду – Роман Богословский!
Роман Богословский:
А поздно!
Вячеслав Коновалов:
А поздно, уже пошел третий заход… Возвращаясь к этой теме, огромный массив литературы написан, и ты приложил теперь свою руку, так сказать, к этому. Скажи, пожалуйста, в процессе написания этой книги что-нибудь для себя нового открыл в отношениях? Потому что, когда пишешь (я так понимаю, по крайней мере), когда пишешь, начинаешь анализировать сой собственный опыт, то есть что-то происходило…
Роман Богословский:
Перепросмотр так называемый…
Вячеслав Коновалов:
Да, перепросмотр. Что-нибудь для себя открыл нового в себе или вообще в отношениях мужчины и женщины?
Роман Богословский:
На самом деле, я оставил себе такую, может быть, промежуточную, но все равно одну из основных задач, когда писал эту книгу. Я хотел понять, где все-таки находится та грань, за которой начинается плохо. То есть вот все хорошо-хорошо-хорошо в отношениях, и вдруг начинается плохо. Я хотел ее найти, вот где происходит этот перелом?
Вячеслав Коновалов:
И кто в нем виноват?
Роман Богословский:
Ну, кто виноват, там уже можно порассуждать. Главное, хотя бы его обнаружить. У меня его обнаружить не получилось.
Вячеслав Коновалов:
Не получилось?
Роман Богословский:
Да, из чего я заключил, что это где-то происходит за пределом человеческого разума, это где-то что-то вот щелкает там, где мы не видим глазом и куда мы не можем достигнуть своим умом человеческим.
Вячеслав Коновалов:
Интересно! Мы как-то сразу нырнули…
Роман Богословский:
…в метафизику. А как же иначе? То есть сначала, видимо, свершается это там, а потом как отражение начинает постепенно здание отношений рушиться уже в реальном мире.
Вячеслав Коновалов:
Интересно! Все-таки начинает рушиться?
Роман Богословский:
Да, потихоньку…
Вячеслав Коновалов:
То есть ты видишь все отношения мужчины и женщины как нарастающую энтропию? Разрушение должно произойти на той или иной стадии, оно обязательно произойдет, но есть возможность, анализируя, оттянуть это?
Роман Богословский:
Есть возможность вернуться назад потом. То есть, когда это разрушение происходит, когда линия начинает вся эта трястись, мост, скажем так, начинает падать, кирпичики первые осыпаются в реку, ты этого сам не замечаешь, ты думаешь, что все идет хорошо, что все идет как нужно. А вот когда ты возвращаешься, начинаешь понимать, вот этот момент, он был звоночком, следующий момент был звоночком и так далее. Если бы мы имели возможность сразу это все проанализировать и устранить, скажем так, наверное, все отношения сохранялись бы.
Вячеслав Коновалов:
Вот интересно, статистика говорит о том, что количество разводов, к сожалению, не уменьшается, а даже увеличивается. И грешат на разные вещи. Некоторые говорят, что виновато то, что, может быть, люди не так серьезно относятся к браку и семье. Кто-то говорит о том, что финансовая ситуация начинает давлеть над людьми – это тоже важный момент, мы перешли из социализма в капитализм, и как бы взаимоотношения финансовые, как ни крути, накладывает отпечаток. Кто-то говорит о том, что воспитание виновато – девочки стали более вольно себя вести, а мальчики менее серьезно относиться девочкам. И так далее, и так далее. Есть и совершенно экстремальные случаи. Совсем недавно, буквально на этой неделе прошумел Интернет по поводу статьи одного товарища, которой нам совсем не товарищ, тем не менее, написал в связи с Мундиале очень гадкие вещи про русских женщин. Я даже повторять это не буду в эфире, настолько я был взбешен, когда увидел эти слова. И получается, что, в некотором смысле, то, что ты пишешь в своей книге, то, что вот отношения между мужчиной и женщиной, они, в общем-то, находятся в каком-то таком постоянном противоречии. И виноваты оба. В общем-то, и женщины тоже, получается, виноваты. То есть, в некотором смысле, этот товарищ прав. То есть женщины стали не те? Правильно я понимаю?
Роман Богословский:
Конечно! И женщины виноваты, и мужчины тоже виноваты, потому что общая такая инфантилизация, вообще, отношений, она присутствует. Да, она может быть основана и на недовоспитании, может быть основана на каких-то материальных вещах, просто на нежелании понимать друг друга. Ясно, что раньше браки больше держались, потому что люди терпели, больше терпимости, терпения было в советское время и до него. Сейчас никто ничего не хочет терпеть, и просто-напросто можно расшвыриваться людьми вправо и влево.
Вячеслав Коновалов:
То есть безответственность, в некотором смысле, во взаимоотношениях?
Роман Богословский:
Да, и причем это я о себе, в том числе, говорю, просто анализируя свой опыт – как, в принципе, отношений, так и вот этих: одного брака и других отношений таких плотных. Просто, ну, это какая-то такая инфантильная черта, она есть.
Вячеслав Коновалов:
Ты имеешь в виду, инфантилизация идет с обеих сторон?
Роман Богословский:
С обеих сторон, просто у женщин она больше завуалирована. Женщина больше умеет выставлять себя правой, а мужчину неправым.
Вячеслав Коновалов:
То есть у тебя присутствует то, что женщина и мужчина, в принципе, это разные существа?
Роман Богословский:
Разные существа, делающие одинаковые ошибки, но, тем не менее, женщине всегда проще выкрутиться.
Вячеслав Коновалов:
Даже так?
Роман Богословский:
Конечно! Под одно подвести, под другое подвести, под третье… Если ты пришел с запахом, например, домой, то ты априори неправ. По любому! И все ее какие-то косяки, они автоматически, как в Тетрисе, обнуляются.
Вячеслав Коновалов:
Очень интересно! Очень интересно! Я бы, например, с тобой не согласился все-таки, что женщина более…
Роман Богословский:
Может, мне такие, Слава, просто попадались…
Вячеслав Коновалов:
Но, тем не менее, возвращаясь, собственно, к литературе. Литературы написан огромный массив. И, как я сказал, мы все ее читаем, мы все ее любим. В общем-то, как бы ты обозначил вектор развития литературы сейчас в этом направлении? То есть, есть ли какие-то изменения из того, что ты читаешь, в отношениях мужчины и женщины (современных)? Именно в литературе…
Роман Богословский:
Вот нет. То есть мне много присылают почитать, высказать мнение или отправить издателю, или просто я беру какую-то новую книгу, начинаю читать, или нового автора. Изменений никаких нет. То есть все на разные лады перетолкают одну и ту же жвачку: я пошла туда, там был такой-то человек, он мне сказал одно какое-нибудь слово и стал врагом на всю жизнь, например. То есть вот так просто кидаемся мы друг другом, и в литературе это отражается. С разной степенью талантливости, с разной степенью юмора или, наоборот, серьезности, но, тем не менее, это так и есть. То есть как таковые отношения, они уже либерализировать настолько, что, как говорят современные философы, перешли в постотношения, в постмодернистские такие отношения, где нет уже никаких иерархий. Все иерархии снесены, убраны, попраны и, соответственно, это отражается у современных писателей (в глазах, в мыслях и в книгах).
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, постмодерн, который ты упомянул, как отражается на семье и браке? Вообще, имеет ли место быть такое, как ты думаешь, понятие сейчас: семья и брак? Потому что существует достаточно распространенное мнение (здесь я не первый, кто об этом говорит) о том, что институт брака, в принципе, уже анахронизм; это такой вот атавизм, который нужно забыть и удалить; в общем-то, никому это уже ненужно и неинтересно; люди должны жить вольными союзами и определяться своими собственными душевными притяжениями, без всякой институализации, если хочешь, этих взаимоотношений, государство не должно никак вмешиваться. То есть это вот какая-то такая вольная вольница. Это с одной стороны, а с другой стороны, сторонники традиционализма в отношениях мужчины и женщины, в том числе, говорят, что нет, брак и семья – это (возвращаясь, как ты сказал, к дефинициям Советского Союза) ячейка общества, мы должны над этим работать, должны сюда вкладывать средства и душу, государство должно помогать всевозможными методами, для того чтобы это укреплять. Твое собственное отношение – брак и семья – как вот ты видишь? Постмодерн или традиции? Со стороны Романа Богословского, написавшего книгу «Зачем ты пришла?»
Роман Богословский:
Мне здесь снова придется немножко пуститься в метафизику по простой причине, ну, понятно, ни для кого не секрет, что сейчас российское общество разбито на 2 лагеря (условно либеральный и условно патриотический лагерь). Ну, и хорошо бы, если бы было, например, что в либеральном лагере отношение к семье вот такое-то и такое-то: она рушится, каждый ходит к каждому, кто угодно как угодно перемещаются из постели в постель, например. И посмотрели бы мы в лагерь традиционалистов и увидели бы там, наверное, другую картину, по идее. Но мы видим там, в принципе, все то же самое. И даже если люди активно говорят о том, что да, нужно возвращаться к традициям, нужно возвращаться к семье и нужно каким-то образом это, в общем, все восстанавливать и укреплять, тем не менее, своими личными жизнями они показывают, что полгода пожил, ушел, пришла другая, пришел третий и так далее. То есть действует что-то другое. Причем эти люди абсолютно искренни в своих исканиях в этом плане (возвращение к традициям), но, тем не менее, они почему-то не могут. То есть сам локомотив бежит настолько быстро, вот этот такой условный либеральный локомотив, поезд, который подминает под себя любые, то есть там, где он видит малейшую пирамидку, что-нибудь такое, идущее вверх, иерархическую какую-то структуру, он тут же ее сносит. И все, что по бокам, оно, собственно, ложится просто, даже если думает и какие-то надежды имеет на другое. Это само время вот так распоряжается.
Вячеслав Коновалов:
То есть ты думаешь, на поверхности вот это разделение условно на либералов и на традиционалистов, оно поверхностное? То есть ты не веришь вот в эти мировоззренческие лагеря? Потому что мы были свидетелями перехода из одного лагеря в другой, и это постоянно происходит, и даже фамилии, и даже в писательском цехе. Сегодня ты традиционалист, а завтра ты либерал, или с точностью до наоборот.
Роман Богословский:
Разозлился, стал другим…
Вячеслав Коновалов:
То есть ты не веришь вот в это мировоззренческое разделение?
Роман Богословский:
Нет, оно в чем-то, конечно, есть, в каких-то определенных вопросах, но вопросах семьи оно просто не получается.
Вячеслав Коновалов:
А почему?
Роман Богословский:
Ну, говорю же, слишком время ушло от этого, слишком далеко уже все-таки, его невозможно вернуть, то есть ретроспекция такого образа невозможна. Это либо будет семья такая на каких-то новых уже основаниях, которая пойдет за все вот эти рамки, которые были раньше, все вот эти разделения; либо вот что-то должно случиться такое, либо оно не случится; либо вот так и будем мы ходить друг к другу, как у Платона в государстве, коммунизм, можно не знать, чьи это дети, вот общие дети бегают и хорошо.
Вячеслав Коновалов:
Это очень хорошо ты сказал вот именно эту фразу, потому что я как раз следующим вопросом хотел тебе задать этот вопрос: как ты видишь будущее семьи?
Роман Богословский:
Я дополнить еще хотел, что я-то как раз был настроен в последних отношениях именно вот на это, то есть на хорошую, крепкую, традиционную семью.
Вячеслав Коновалов:
Это те, которые потом вылились в книгу «Зачем ты пришла?»
Роман Богословский:
А вот, что из этого получилось, мы видим в книге.
Вячеслав Коновалов:
Друзья! Уже третий раз он интригуем за передачу, что же получилось? Покупаете книгу и читаете ее! Возвращаясь к тому, что я сказал, в будущем какую семью ты видишь? Вот ты – человек, который имеет достаточно богатый опыт не только с точки зрения проживания его, но и с точки зрения анализа, который вылился опять же в литературу. И ты опять же свою книгу пытался несколько раз еще и перечитывать, пусть не сначала и не до конца, но, тем не менее, поэтому анализ вот присутствует. Институт брака и семьи, как мы видим, и ты, в общем-то, считаешь, что он несколько трансформировался, и он продолжает трансформироваться. Вот как ты видишь, с точки зрения писателя, анализирующего отношения мужчины и женщины, куда дальше, как ты думаешь, пойдет вот эта вот дефиниция семьи? Какое будущее по Роману Богословскому будет у семьи?
Роман Богословский:
Опять же, возвращаясь к прошлому ответу, если не случится какого-то чуда и на каких-то новых иных основаниях это все не придет в какую-то хотя бы норму (если, вообще, такие понятия как нормы здесь могут как-то существовать), то это все будет все больше и больше хаотизироваться и превращаться в такую животную, в общем, в животную тему. Небольшое отступление. У меня был один рассказ, который, ну, примерно, о том же самом – об условных изменах. И я отправил своему знакомому – хорошему музыканту, который очень хорошо разбирается в литературе, в том числе. У меня не было названия, я говорю: «Слушай, помоги как-нибудь назвать этот рассказ». И он мне выдал, он говорит: «Слушай, ну назови его «На пивопое». То есть вот, как на водопое лошади и другие животные находятся, а это (там пиво все время присутствует, герои пьют)…
Вячеслав Коновалов:
Это твой любимый напиток?
Роман Богословский:
Нет, но просто оно присутствовало именно в тот момент. Назови «На пивопое», то есть это животное в нас. То есть, если не случится чудо, то мы превратимся в таких половых животных.
Вячеслав Коновалов:
Вот скажи, пожалуйста, для того чтобы… Все-таки очень не хочется, мне лично не хочется, чтобы мы превратились в каких-то таких животных. Я, не смотря на то, что отношусь, наверное, скорее, к традиционалистам, тоже наблюдаю, как ты говоришь, вот эту хаотизацию, если хочешь, нарастание энтропии в отношениях мужчины и женщины. Меня тоже это в некоторой степени расстраивает, потому что мне нравится семья, я рос в полной семье, где были бабушки-дедушки, где я был любимым внуком, где были папа, мама и так далее, и так далее. Мне кажется, что вот этот базис, который дает семья человеку, он остается с ним навсегда. Но это понятное дело, это не я первый сказал, передо мной сказало столько людей, что можно выстроить, если спина к спине поставить, то по экватору, и это все будут умнейшие люди (не чета, как говорится, мне). Но, тем не менее, мне не нравится, что это так происходит, и мне хотелось бы, чтобы кто-то все-таки взялся за это всерьез, взялся анализировать эти отношения и всерьез пытаться их исправить. Но вот твоя попытка, вот эта книга «Зачем ты пришла?», мне кажется, это своевременная вещь, и поэтому она достаточно популярна, насколько я знаю, ее читают, у нее достаточно неплохая критика…
Роман Богословский:
Целое исследование тут вот недавно написали психоаналитическое.
Вячеслав Коновалов:
Вот видишь, уже пишут психоаналитическое, значит, тема горячая, значит, она интересная, значит, она своевременная. И я бы хотел, опираясь на то, что ты сказал, вот будущее, оно непредсказуемо может развиваться туда и сюда. Мне бы хотелось повлиять (может быть, тебе тоже) на то, чтобы эта хаотизация, как ты это назвал, приостановить эту хаотизацию, упорядочить это движение. Скажи, вот кто ответственен? Кроме литераторов, которые пишут, кроме людей медиа, допустим, более широко взять – это телевидение, где мы тоже наблюдаем, к сожалению, вот этот процесс, он отражается но том, что хаотизация взаимоотношений, и как-то это все становится все более и более нормой (хаотические отношения). Тем не менее, хочется, чтобы все-таки не только проанализировали, не только показали текущий момент, но как-то работали над будущим. Вот, кроме литераторов, как ты думаешь, кто, может быть (я не фамилии спрашиваю), кто бы мог на это повлиять, на то, чтобы (вот это социалистическое выражение), на то, чтобы ячейка общества вот эта, она все-таки осталась, если уж не незыблемой, то не так резко меняемой в ту сторону, которая приводит к окончательному разрушению взаимоотношений? Даже более узко скажу, чтобы ты, может быть, и это озвучил. Следует ли государству вмешиваться в эти процессы? Следует ли какие-нибудь психологические школы создавать? Следует ли какие-нибудь предоставлять, я не знаю, услуги молодым, вступающим в брак и семью, людям, чтобы они как-то готовились?
Роман Богословский:
Консалтинговые…
Вячеслав Коновалов:
Консалтинговые, может быть, как вот женщины же ходят перед беременностью и родами, когда протекает у них, собственно говоря, беременность, они ходят на какие-то консультации, их к чему-то готовят, и там есть психологи, в том числе. Как ты думаешь, может быть, государство должно помогать, может быть еще кто-то, помимо литераторов. Вот что нужно делать, вообще, чтобы «Зачем ты пришла?» вопрос не звучал?
Роман Богословский:
А хорошо, что ты пришла, и восклицательный знак!
Вячеслав Коновалов:
Наконец-то ты пришла, чтобы было!
Роман Богословский:
Слава, можно я здесь такую параллель сейчас проведу?
Вячеслав Коновалов:
Конечно!
Роман Богословский:
Ну, я не буду, наверное, называть политические партии. У вас нельзя, наверное, в эфире?
Вячеслав Коновалов:
Лучше не надо.
Роман Богословский:
Лучше не надо. В общем, основная левая партия наша российская терпит такой вот крах тоже именно в молодежной среде, потому что ее ассоциируют со всем таким ретроспективным, с чем-то старым, с чем-то вот таким, что уже отжило и давно этому пора вместе с мавзолеем куда-нибудь на свалку. Вот в плане традиционных отношений брака и семьи есть та же самая проблема. То есть, нет какой-то вот именно маркетинговой, я бы даже сказал, политики, продуманности какой-то для того, чтобы это созвучно было нынешнему молодому поколению, населению. То есть как-то это нужно увязать с гаджетами, с компьютерами, может быть, создать игры «Создай семью», например, «Проживи 2 года с женщиной»…
Вячеслав Коновалов:
Круто звучит! В Андроиде загрузи себе…
Роман Богословский:
…чтобы хотя бы как-то вот эта тема, она зазвучала немножко посовременнее, чем она обычно звучит. Понятно, что у нас есть разные фестивали, и наш с тобой часто знакомые люди делают те или иные какие-то вещи, но все равно это немножко все ретроспективно звучит. А молодежь, в силу такого гула и вот этого заппинга постоянного, она пропускает это все мимо ушей как нечто такое уже отжившие, но, тем не менее, кто-то почему-то там периодически расчехляет эти гробы, из этих гробов достает. То есть тут, не побоюсь этого слова, нужна новая вывеска, новые логотипы, новые какие-то слоганы.
Вячеслав Коновалов:
То есть ты ратуешь за то, чтобы снова сделать брак модным? Типа «Это круто, я женат!», или «Я замужем!»?
Роман Богословский:
Чтобы это не напоминало фотографии 150-летней давности, где такие, значит, господа с бородами, а рядом с ними жена в таком платье…
Вячеслав Коновалов:
…и 15 детей.
Роман Богословский:
…и 15 детей вокруг, да. Это нужно гармонизировать просто в ногу со временем.
Вячеслав Коновалов:
Вообще, я с тобой согласен, потому что даже проблема многочадия, как это раньше называлось (большое количество детей), в принципе, это правда, это статистика, чем любое государство идет по пути индустриализации, тем меньше детей. То есть родители начинают работать все больше, все меньше времени уделяют семье, соответственно, трудности выращивания детей еще и финансовые здесь подстегиваются…
Роман Богословский:
Я в одну из первых очередей ставлю внимание и финансы. Я, кстати, за детей, за большое количество детей, просто ограниченность финансовая меня останавливает. И даже больше скажу, я вот больше за дочерей.
Вячеслав Коновалов:
За дочерей?
Роман Богословский:
Да. Несмотря на то, что у меня течет грузинская кровь, я должен был бы родить сына. Но вот как-то сын… Я представляю, что будет такой же вот идиот, только маленький.
Вячеслав Коновалов:
А дочери, думаешь, все-таки?..
Роман Богословский:
Я надеюсь.
Вячеслав Коновалов:
Ну, я тоже надеюсь, у меня есть дочь тоже и сын. Я тоже считаю, что, на самом деле, чем больше детей, тем больше счастья. Но ты прав, наверное, часто мы упираемся как раз вот в наши финансовые возможности, это один из останавливающих факторов…
Роман Богословский:
Да, родить-то мало, нужно еще поставить на ноги человека.
Вячеслав Коновалов:
Да, видишь, мы об этом задумываемся, но мне кажется, это совсем другая история. Тем не менее, возвращаясь, сделать брак модным, снова вернуться к тому, что гордо человек о себе заявляет, что я женат. Скажи, пожалуйста, а демографический перекос куда девать? Всех мы, извините за выражение, не обилетим. Мужчин у нас меньше, чем женщин. Что же с этим, как же быть? Выводить брак, как ты говорил, в многоженство?
Роман Богословский:
Нет, многоженство, наверное, все-таки не для нашей страны.
Вячеслав Коновалов:
Не для всей…
Роман Богословский:
Не для всей, да.
Вячеслав Коновалов:
Может быть, где-то это и норма…
Роман Богословский:
Мне просто даже не то что кажется, а я уверен, что есть люди, которым это вообще, в принципе, не очень интересно изначально, и они себя для другого чего-то хотят применить.
Вячеслав Коновалов:
Реализоваться не только в семье?
Роман Богословский:
Да, не только. Поэтому я думаю, что нормальный среднестатистический мужчина и нормальная женщина, они все равно, так или иначе, найдут друг друга. Потому что статистика, она вещь такая: где-то человек не может иметь детей, где-то он уходит в монастырь, где-то еще что-то. Тут подсчет должен быть тогда более точным.
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, а религиозные, как ты думаешь, религиозная мысль, религиозные деятели должны в этом процессе как-то поучаствовать более активно? Потому что, мне кажется, что (опять же, Боже упаси считать мое мнение как бы общепринятым, но, тем не менее), мне кажется, что все-таки церковь как-то не дотягивает здесь. Вот то, как церковь работает с институтом брака и семьи, вот то, как ты сказал, как-то это все, особенно для современной молодежи, которая находится в возрасте брачующихся, мне кажется, в общем-то, им как-то это не очень интересно, потому что это как-то попахивает уж очень таким, как ты сказал, какой-то древностью замшелой. Может быть, здесь? Потому что, я знаю, ты некоторое отношение имеешь к церкви, ты пел в церковном хоре и ты человек религиозный, воцерковленный…
Роман Богословский:
Ну, изучал я много.
Вячеслав Коновалов:
…и много чего изучал. Скажи, как думаешь, могла бы здесь церковь еще что-нибудь, как-то помочь вернуть, как ты сказал, брак в поле модности?
Роман Богословский:
Здесь такое интересное наблюдение могу озвучить. У нас есть титульные религии и есть очень много разных других течений, в частности, пришедших к нам из США и других стран. Вот у них как-то с браком все более или менее нормально как раз и все более или менее понятно. То есть вот эти вот различные общины (опять же не будем их называть), у них там все это четко. Иногда даже люди там друг другу помогают сделать правильный выбор, советуют друг друга. То есть они там как-то более тесно живут, и это выливается в какой-то вот общинную такую историю, с браком связанную. Что касается православия, то оно тут сейчас уже не дотягивает, мягко говоря.
Вячеслав Коновалов:
А что могло предложить православие, как ты думаешь, для того, чтобы именно усилить вот эту часть агитации за модность брака? Что можно было бы сделать?
Роман Богословский:
Ну, поскольку православие, оно само по себе есть традиция, то есть оно с веками не меняется как раз, время идет, а православие остается, это одна из его, кстати, таких, можно сказать, заслуг…
Вячеслав Коновалов:
…сильных вещей?
Роман Богословский:
Да.
Вячеслав Коновалов:
Что-то должно быть незыблемым в жизни?
Роман Богословский:
Некоторые люди, конечно, подстраиваются как-то, в частности, вот эти все скандалы с Мерседесами и так далее. Но это частные какие-то люди, частные священники, которым, может быть, не место вообще в церкви. И поскольку все-таки эта традиция в чистом виде вот там сохранена у нас, она здесь вряд ли сможет помочь.
Вячеслав Коновалов:
Вряд ли?
Роман Богословский:
Она вряд ли сможет здесь помочь, потому что это уж тем более будет восприниматься как такая совсем уж ретроспекция.
Вячеслав Коновалов:
То есть ты хочешь сказать, что у церкви нет возможности зацепить молодежь?
Роман Богословский:
Я думаю, что вот именно в этом, наверное, смысле – нет.
Вячеслав Коновалов:
То есть церковь – это скорее для людей зрелых? Так получается?
Роман Богословский:
Ну, там другое дело. Если молодой человек пришел в церковь каким-то другим путем и по какой-то другой дорожке, то уже там, находясь внутри, он уже может сделать выводы и об этом, в том числе. Но если этого не произошло, то только вот церковь – это равно хороший и настоящий брак – так не будет, это слишком искусственное такое. Сначала самой церковью человек должен пропитаться как таковой, как идеей ее, и тогда уже он воспримет все, что там заложено, в принципе.
Вячеслав Коновалов:
Интересно! Интересно! Скажи, пожалуйста, упомянули мы с тобой уже государство, которое может, если захочет, повлиять на это; какая-то общественность передовая, которая может сделать гаджеты или же специальные приложения «Найди свою пару!»; церковь мы упомянули; что еще? Какие еще институты могут сюда подключиться, как ты думаешь?
Роман Богословский:
Я думаю, сюда могут подключиться институты, которые связаны с таким широким понятием как арт, то есть искусственные вообще.
Вячеслав Коновалов:
Вот это, кстати, классная тема, потому что вот изобразительное искусство и все, что связанно с, как ты широко обозначил, арт, там, на самом деле, в огромной степени люди, существующие в этой парадигме, они, будем так говорить, носители постмодерновой идеи, наверное, скорее…
Роман Богословский:
Не только.
Вячеслав Коновалов:
Не только?
Роман Богословский:
Там по-разному. Вот, если, например, конкретизировать, то есть такие как бы объединения, которые занимаются арт-терапией, то есть это излечение искусством от каких-то негативных состояний. Не то, что это прямо какая-то психиатрия, просто терапия таких небольших каких-то состояний, которые на поверхности (депрессия, одиночество). Человек приходит в группу, туда приходят такие же. Может быть, как общество анонимных алкоголиков. Почему бы и нет?
Вячеслав Коновалов:
А это как бы назвать можно было? Общество анонимных…
Роман Богословский:
…артовиков.
Вячеслав Коновалов:
…разведенщиков?
Роман Богословский:
Ну, может быть. То есть все, что связано с такими обществами, с делением вот на какие-то группы, вот там почему-то очень неплохо подбираются нормальные такие семьи, отношения. Видимо, потому что люди туда приходят уже с каким-то с таким негативным бэкграундом жизненным, которые что-то уже осознали…
Вячеслав Коновалов:
…или прочитали книжку «Зачем ты пришла?»
Роман Богословский:
…или прочитали книгу и сказали: «Нет, мы так не хотим, мы пойдем в арт-терапию и там с кем-нибудь познакомимся». То есть, ну, люди там вместе делают картину, пишут, например, или вышивают, или сочиняют там что-нибудь.
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, а как ты думаешь, должны ли в этом принимать участие школа, детский сад, вообще образовательно-воспитательные, так сказать, направления, вот с детства когда формируется? Потому что, к сожалению, мы уже об этом сказали, это уже факт установившийся, так сказать, и определенный абсолютно, что количество браков неуспешных все больше и больше и, соответственно, детей в неполных семьях тоже все больше и больше. То есть не то, чтобы их стало в неполных семьях больше и больше, а просто детей из неполных семей. И здесь я должен сказать тоже интересное наблюдение, что многие говорят, что неполная семья воспитывает плохо. На самом деле, это не факт совсем. Я вижу вокруг, и есть статистика того, что дети из неполных семей вполне себе успешны и вполне себе вырастают (я ненавижу это слово успешный, но вот именно с точки зрения образования семьи и дальнейшего, так сказать, проживания и установления себя как личности, если хочешь), они, в принципе, мало чем отличаются. Поэтому здесь я как раз, скорее, на стороне того, чтобы не мучить себя. Но, тем не менее, возвращаясь к детям неполных семей, может быть, школа может каким-то образом и детский сад какие-то программы включать для того, чтобы образовывать детей и учить их совместному проживанию с другими? Вообще, тема громадна, и мы с тобой не психологи. Ты литератор, а литература – это, как известно, что-то такое, это коммуникации высшего порядка. Может, мы сейчас о чем-то поговорим, кто-то по радио это увидит и услышит, и потом подумает: «А почему бы и нет?» И родятся какие-то новые вещи из этого. Никто же не знает, как это все работает. Поэтому, как ты думаешь, здесь стоит, или не стоит?
Роман Богословский:
Ну, школа, как и церковь, к сожалению, сейчас тоже очень слаба. Я знаю сейчас изнутри, как работают школы, как они живут, они тоже, в основном, выживают, и там им совершенно не до этого. И когда человек (ребенок) приходит домой и погружается, например, в какую-либо социальную сеть, у него сразу же уходит не только знание, которое он получил, но, в том числе, и любая мораль, которую ему могли или, действительно, нагрузили в школе. Это не имеет авторитета. А вот семья, на самом деле, да. Но у меня вот другое, мы с тобой – разные примеры. Я вырос в неполной семье и пишу вот такие книги…
Вячеслав Коновалов:
Я, кстати, не знал, что ты из неполной семьи.
Роман Богословский:
…а ты вырос в полной семье, и у тебя сейчас нормальна полная семья.
Вячеслав Коновалов:
Ну, это не моя заслуга, это заслуга моей супруги, на самом деле. Я, вообще, феминист, я считаю, что 70% успешности семьи зависит от женщины. Вот мужчины здесь ведомый, наверное?
Роман Богословский:
Вот по поводу школы я бы сделал заход с другой стороны. Лучше бы учили финансовой грамотности людей, детей, в том числе, и мужчин.
Вячеслав Коновалов:
То есть финансово состоявшийся мужчина более уверенно себя чувствует в браке? Ты так хочешь сказать?
Роман Богословский:
Я думаю, если человек умеет нормально распоряжаться вот именно этой стороной, то многие проблемы, которые, скажем, без денег, они слишком выглядят серьезными, а если с деньгами все в порядке, то как бы это уже и не проблема для женщины. То есть, мне кажется, большое количество браков могло бы сохраниться, если б людей вот в школе, действительно, учили планированию бюджета, то есть ввели такие вот какие-то дисциплины…
Вячеслав Коновалов:
Планирование семейного бюджета?
Роман Богословский:
…которые помогали бы людям просто вот нормально существовать. А то есть такие, например, недавно мне рассказывали, почему распался один брак. То есть мужик приходит домой и говорит: «Где суп?» Ему жена говорит: «Вот суп». Он начинает в нем ковыряться: «А где мясо?» – «А ты принес мясо, денег-то нет, где мясо взять?» Ну, и все, он собрался и ушел с вещами: «Я не хочу жить там, где суп без мяса!»
Вячеслав Коновалов:
А она ему вдогонку: «Ты зачем сюда пришел?»
Роман Богословский:
Ты зачем пришел? К кому ты пришел?
Вячеслав Коновалов:
К кому ты пришел? Это очень интересная тема, на самом деле, я думаю, что мы можем говорить о ней бесконечно, потому что опыт твой и мой разный. Ситуации, в которой мы росли, как оказалось (я не знал об этом), тоже разные. И будущее совершенно неопределенное, как и настоящее тоже очень вариативно. Поэтому кажется, что здесь, конечно, советовать можно все, что угодно. Но вот, с точки зрения литератора (может быть, это последний мой вопрос к тебе сегодня), может быть, написать книгу «Я сюда пришел для того, чтобы» и дальше двоеточие, и открыть, собственно говоря, не только вот эту негативную сторону взаимоотношений, но и позитивную? Как ты думаешь? Может быть, это был бы твой следующий хит?
Роман Богословский:
Ну, это тогда лучше написать какую-нибудь статью, например, или эссе какое-нибудь, потому что, я боюсь, что литература вот (в кавычках позитивное) такого толка, она будет какой-то такой назидательной и, в общем, слишком…
Вячеслав Коновалов:
…грешить морализаторством.
Роман Богословский:
Да.
Вячеслав Коновалов:
Дорогие друзья! Сегодня у нас был Роман Богословский. Говорили 2 непрофессионала на очень интересную глубокую тему взаимоотношений мужчины и женщины, семьи и брака. Мне кажется, тема очень интересная, мы будем к ней еще возвращаться. Не только с Романом, но и с другими писателями. Роману сегодня большое спасибо, что пришел!
Роман Богословский:
Спасибо Вам! Спасибо слушателям, зрителям!
Вячеслав Коновалов:
Я был очень рад, что ты был с нами! До свидания!
http://radio.mediametrics.ru/kyltbrigada/57813/