Олег Дружбинский:
Программа «Онлайн прием». Сегодня веду ее я – Олег Дружбинский, и говорим мы об очень интересной теме - о стыке ортопедической стоматологии и практической хирургии. Сегодня в студии Александр Максименко – главврач клиники «Овенто», преподаватель учебного центра АИСТ, «Академии инновационной стоматологии», и Дмитрий Юдин – ведущий имплантолог клиники «Овенто», челюстно-лицевой хирург Городской клинической больницы имени Боткина, пластический хирург. Спасибо, что вы сегодня с нами, потому что поговорим мы сегодня об том самом стыке.
Я помню еще из художественной литературы, что, когда у главного персонажа книги ломали челюсть, военный хирург - суровый дядька с волосатыми руками – ее вправлял и клеил. Она срасталась, а потом герой с ужасом видел себя в зеркало и думал, что придется идти к пластическому хирургу. Получалось две операции. Я понимаю, что ваша задача, чтобы не было двух операций, не ломать два раза челюсть, а сделать одну. Когда эта идея в первый раз появилась у вас, или у нас?
Дмитрий Юдин:
Эта идея появилась, наверное, еще когда я учился в институте, когда было разобщение между такими направлениями медицины, как лечебное дело и стоматология, потому что есть целая группа пациентов, которая нуждается в едином дисциплинарном подходе. Наша миссия родилась в этот момент, когда познакомились с Александром, поняли, что у нас одна и та же задача: вернуть людям утраченную молодость, утраченную функцию. Чтобы это было максимально гармонично, чтобы в результате мы восстанавливали утраченные годы, чтобы пациент не превращался в кого бы то ни было еще, а оставался самим собой, каким он был 15-20-30 лет назад.
Олег Дружбинский:
Скажите, Дмитрий, это были 2 разные специальности – хирург челюстно-лицевой и косметолог, да? Учат по-разному?
Дмитрий Юдин:
Безусловно, но на сегодняшний день, уже несколько лет существует специальность «Пластическая хирургия». Ранее в нашей стране такой специальности не было, она появилась буквально, наверное, лет как 7-10. Что такое 10 лет для специальности? А дисциплина существовала уже очень много лет. Раньше косметической хирургией лица занимались челюстно-лицевые хирурги.
Олег Дружбинский:
Тот самый хирург, о котором я в начале рассказывал, военный хирург из санбата.
Дмитрий Юдин:
Об этом и речь, да. Поэтому на сегодняшний день челюстно-лицевые хирурги в большинстве своем владеют методами, как экстренной реконструктивной хирургией в челюстно-лицевой области, так и косметической, потому что хирургическая косметология дополняет, она разрешает все этапы реконструкции и так далее.
Олег Дружбинский:
Александр, Вы преподается в учебном центре «Академии инновационной стоматологии». В чем ее инновационность?
Александр Максименко:
Там затрагивается много инноваций, которые есть в современной стоматологии. Это и лазерная стоматология, и цифровые подходы в ортопедической стоматологии.
Олег Дружбинский:
Что такое цифровая инновационная ортопедия?
Александр Максименко:
Я постараюсь объяснить. Если раньше для изготовления коронок и протезов нужно было снимать слепки, отливать модели и так далее, то цифровой метод подразумевает наличие специального сканера, который полностью передает состояние полости рта в цифровом виде, и на компьютере Вы можете моделировать улыбку, протез, делать заготовки. После этого уже они могут вытачиваться либо специальными машинами, либо печататься на 3D-принтере.
Олег Дружбинский:
То есть, человек может к Вам прийти и сказать: «Я хочу нижнюю половину лица сделать более значительной, как у Стивена Сигала». Вы это можете сделать?
Дмитрий Юдин:
Безусловно, в этом заключается суть того, что мы делаем. Отдельно я или отдельно Александр, мы не можем друг без друга выполнить такую задачу. Именно на стыке хирурги и ортопедии, большой хирургии и цифровой ортопедии значительных объемов, рождается возможность создавать подобные условия для того, чтобы реализовать все мечты, желания пациентов, если, естественно, они не идут против здравого смысла.
Олег Дружбинский:
Александр, давайте, попробуем разобраться в одном жизненном случае, я просто знаком с этим человеком. Он попал в аварию, у него была сломана челюсть, его отвезли в институт Склифосовского, и там что-то ему сразу начали делать. После Склифосовского он может к Вам прийти, или ему надо сразу к Вам обращаться? Как правильно поступать человеку?
Дмитрий Юдин:
Существуют различные этапы помощи пациенту. В первую очередь, скорая помощь и любое ургентное учреждение должно оценить жизнеугрожающее состояние – шок, кровотечение и асфиксия. Если их нет, и жизни пациента ничего не угрожает, пациенту можно оказать минимальную амбулаторную помощь – обезболить, стабилизировать состояние. Если что-то сломано – любой перелом требует иммобилизации, консервативных малых щадящих способов много. Если сломана челюсть, достаточно обычной бинтовой повязки, для того чтобы отломки не ходили из стороны в сторону. Затем уже пациент в праве выбирать, куда ему обратиться, если он адекватно оценивает свое состояние, и ему в этом состоянии ничего не угрожает. Он может выбрать любое другое учреждение или любого другого специалиста.
Александр Максименко:
Может быть другой случай, когда человек сломал челюсть, нет возможности обратиться за помощью, например, где-то далеко в походе. Все равно ему придется какое-то время быть без помощи, там что-то как-то срослось, может быть, неправильно. Но он добрался до медучреждения. Когда добрался, мы дальше будем исходить из текущего состояния.
Дмитрий Юдин:
Это не разрыв бедренной артерии, предположим. Поэтому нужно обратиться к специалисту, который в любой момент может оказать адекватную помощь. Не обязательно получать её там, куда привезла бригада скорой помощи.
Олег Дружбинский:
Ещё вопрос из жизни. Один мой знакомый в юности получил перелом челюсти, и вдруг где-то к 40 у него «посыпались» все зубы. Он поехал в Израиль, ему там челюсть по новой сломали, он туда несколько раз летал. Зубы ему в итоге все прикрутили, у него стала хорошая улыбка. Он на всё потратил столько денег, сказал: «Я думал, один Мерседес поставлю себе в рот, но, по-моему, там 2 или 3». Это было лет 10 назад. Вы такие случаи берете? Сколько «Мерседесов» это у Вас стоит? Я говорю про наших сограждан. Бывает такое, что у человека посыпались зубы от того, что в детстве был перелом? Почему они начинают сыпаться?
Дмитрий Юдин:
Потому что идет дисфункция. Позволю такой пример: предположим, женщина ходит на каблуках, и один каблук сломался. Что происходит? Она вынуждена прихрамывать. Любая женщина скажет, что, если она так будет ходить целый день, у нее заболит нога, потому что идёт перегрузка. Зубы выполняют функцию жевания, речеобразования, они постоянно находятся в нагрузке.
Александр Максименко:
Есть такое медицинское понятие как окклюзия, это то, как человек смыкает зубы. Есть нормальная окклюзия, может быть травматическая окклюзия. Если при переломе челюсти было смещение отломков относительно друг друга и смещение зубов, то какая-то часть зубов берет на себя больше нагрузку, чем другая. Это может сказываться не только на зубах, что они начнут сыпаться, но и на височно-нижнечелюстном суставе.
Олег Дружбинский:
Скажите, если в детстве, например, был перелом челюсти или травма, они всегда посыплются к 40 или нет?
Александр Максименко:
В человеческом организме есть механизм адаптации. Появившаяся дисфункция, вынужденный травматический прикус какое-то время будет все равно компенсированным, но со временем, не обязательно к 40, может быть, и к 50 годам, здесь уже очень много факторов включаются.
Олег Дружбинский:
Если челюсть неправильно срослась, так бывает.
Александр Максименко:
Да, да, конечно. Это, скорее, дело времени.
Олег Дружбинский:
То есть, рано или поздно звякнет. Понятно. Теперь я продолжу вопрос про Мерседесы, я даже боюсь вспомнить, какую сумму он потратил на поездки и лечение. Сейчас уже можно не ездить в Израиль?
Дмитрий Юдин:
На сегодняшний день уже оттуда к нам приезжают специалисты, чтобы учиться. 10 лет назад проблема стояла остро, потому что вопрос всестороннего образования был очень сложным в силу того, что учебных материалов, пособий и возможности ездить у наших специалистов не было. Сейчас есть интернет, есть условия для того, чтобы поехать получить образование, и наша медицина развивается не изолированно, как это было на протяжении 70 лет при Советском Союзе. Мы ездим, учимся. Базис, который был создан в советское время, сейчас помогает нашим специалистам не придумывать велосипед, воспользоваться тем самым лучшим, что в нем было, и идти дальше. Поэтому на сегодняшний день работать в своей стране, со своими специалистами, если мы говорим о пациентах, намного лучше. Вы приводите пример своего друга, я могу привести пример одного из своих пациентов, который сказал: «Доктор, у меня есть возможность поставить имплантат в Швейцарии». Я говорю: «Прекрасно! Только есть ли у Вас есть возможность регулярно, минимум, 2 раза в год туда летать, и, если что-то Вас забеспокоит, обязательно туда поехать?» Это все равно, что купить хороший автомобиль. Он хороший, надежный, пока Вы соблюдаете условия гарантии, регулярное ТО. Если что-то заскрипело, забренчало – обратитесь к дилеру, иначе Вас снимают с гарантии. Делайте, если у Вас есть возможность летать, когда где-то зачесалось, заболело, воспалилось; это может быть ерунда, а может быть, и нет, откуда Вы узнаете? Вместо того, чтобы поехать на выходные с семьей на дачу, предположим, или дом отдыха, покупайте билет в Тель-Авив или Германию. Действительно, там это будет стоить очень больших денег.
«У врача должен быть самый дорогой скакун, самый дорогой перстень и красивое платье, чтобы ничего не отвлекало доктора от дум о здоровье пациента». Авиценна.
Олег Дружбинский:
Скажите, насколько они там лучше? Я не побоюсь этого слова, есть такой миф об израильской медицине. Миф это или нет – первый вопрос, и насколько они лучше в процентах? Постарайтесь честно ответить.
Дмитрий Юдин:
Объективно говорят: «В Германии хорошо лечат немцев, в России хорошо лечат, соответственно, россиян, и так же в Израиле хорошо лечат только жителей своей страны». Почему? Опять-таки, если что не так, есть прямая связь - быстрая и своевременная. Да, в свое время Израиль стал своеобразной Меккой, для того чтобы туда обращались. На тот период времени, когда он таковым стал, наша медицина, к сожалению, не только стоматология, но и онкология, и сложная детская хирургия не могла оказывать сложную высокотехнологичную помощь в силу того, что наша страна переживала тяжелое время – 1990-е годы. Сейчас зарплаты врачей повышаются, а технологии становятся все более доступными.
Олег Дружбинский:
А качество медицинских услуг? Я понимаю, может быть, Вам трудно ответить на этот вопрос, в процентах, насколько они лучше?
Дмитрий Юдин:
Я несколько раз ездил по несколько месяцев на стажировку в Германию, могу точно сказать, что там лучше организация здравоохранения, и это, наверное, 15-20 % успеха. Например, ни пациент, ни врач не касаются вопросов организации, логистики того, как будет происходить помощь. Пациент обращается к своему семейному доктору, который выявляет проблему. Если он считает, что эту проблему он выявить не может, то готовит весь пакет документов, собирает подробный анамнез и перенаправляет пациента в то учреждение, где ему будет оказана помощь.
Олег Дружбинский:
Как ассистент, который организует?
Дмитрий Юдин:
Именно. Как устроена там экстренная работа врача? Доктора вызывают в кабинет, он приходит, пациент уже сидит, его привела медсестра, доктор выполняет все манипуляции, и все. Он не пишет бумаг, ничего не заполняет, ничего, кроме отдельных пометок, для этого есть медицинские менеджеры.
Олег Дружбинский:
Дмитрий, но это ведь не имеет отношения к качеству самой медицинской операции!
Дмитрий Юдин:
Имеет напрямую. Как говорил Авиценна, великий врач: «У врача должен быть самый дорогой скакун, самый дорогой перстень и красивое платье, чтобы ничего не отвлекало доктора от дум о здоровье пациента», чтобы он не думал о хлебе насущном.
Олег Дружбинский:
Если мы возьмем нашего врача, то он вынужден заполнять различные анкеты. Он на это тратит свои силы, а КПД, качество его услуг падает.
Дмитрий Юдин:
На это приходится тратить 40 % времени. Выяснять, как оформить квоту, например, для пациента, это тоже делает врач, как оформить больничный лист. Этим не должен заниматься доктор.
Олег Дружбинский:
Он должен лечить, конечно, а он занимается некой бумажной работой. Давайте, возьмем сами медицинские услуги, непосредственно операцию и всё с ней связанное, и реабилитацию, что тоже немаловажно. Здесь как Вы оцениваете соотношение нас и Германии с Израилем?
Александр Максименко:
Сложно, на самом деле, говорить. Я могу сказать на примере с Италией по качеству ортопедических работ. Опять же, не во всем. Допустим, съемного протезирования в Италии больше и по качеству лучше. Почему? Потому что некоторые удаленные уголки страны совершенно не богатые, и поэтому, например, там очень развито съемное протезирование, протезирование на малом количестве имплантов. Действительно, Италия – один из хороших, мощных, сильных центров по съемному протезированию. Также Бразилия может выступать в таком качестве в силу ряда особенностей, так скажем.
Олег Дружбинский:
Там сформировались определённые традиционные медицинские школы?
Александр Максименко:
Отчасти так. Но немецкая школа тоже очень сильная, там профессура очень четко подходит, например, к углам постановки зубов на самом протезе, чтобы протез не падал, если мы говорим о полном съемном протезе, чтобы правильно все работало. Они очень хорошо высчитывают.
Олег Дружбинский:
Классическая немецкая педантичность. Вопрос к Вам следующий. Вы знаете, уже не раз поднималась, что называется, на разных совещаниях, конференциях, форумах идея медицинского туризма. Но медицинского туризма не от нас в Израиль, а, наоборот, к нам. Почему? По разным медицинским направлениям у нас (сегодня уже можно с уверенностью говорить) качество медицинских услуг не хуже, а стоимость их значительно дешевле. Могли ли Вы на эту тему рассказать, про качество и про стоимость, сравнение стоимости? Что здесь может быть и что здесь можно, например, предложить своему другу, гражданину, например, Германии?
Дмитрий Юдин:
По нашему с Александром опыту, у нас было достаточное количество пациентов из Австралии, из Австрии, из Америки, из Испании, но преимущественно, все-таки нужно отметить, что это русскоязычное население. Если смотреть правде в глаза, то, например, англоговорящий житель Соединенных Штатов, например, скорее поедет лечиться в Венесуэлу, Южную Америку, как и англоговорящий гражданин Европы поедет и в тоже самый Израиль.
Олег Дружбинский:
Тем не менее, страны СНГ тоже ведь заграница. Что мы можем предложить русскоговорящему гражданину?
Дмитрий Юдин:
Для гражданина Германии, чтобы Вы могли понимать соотношение цен, в среднем установка одного дентального имплантата, одного зуба в Германии – около 5000 евро. В лучшем случае, 5000 евро, в то же время, когда из этих же самых расходных материалов и тоже уровня услуг в России стоимость будет порядка 2000-3000 евро. А все почему? Потому что уровень налогов, которые платит доктор, намного выше, свыше 50 % врач должен отдать на налоги. В нашей стране, все-таки, налоги значительно ниже, в 2-3 раза.
Олег Дружбинский:
Еще раз: один зуб, который вкручивается как имплант. В России импланты в 2 раза будут дешевле. А сама челюстно-лицевая операция, например?
Дмитрий Юдин:
Во-первых, за счет того, что у нас большая разница в налогах, в любой стране Евросоюза или в Соединенных Штатах это будет стоить на 2-3 порядка дороже. Сама себестоимость услуги получается выше.
Олег Дружбинский:
Вы пользуетесь импортными материалами?
Дмитрий Юдин:
А других просто нет. Отечественных материалов, именно в дорогом спектре, на сегодняшний день не существует.
Олег Дружбинский:
И вообще не существовало?
Дмитрий Юдин:
Они есть, но, понимаете, наша страна позиционирует себя как тот, кто может дать необходимые ресурсы, чтобы они были возможными, и мы грамотно этими ресурсами должны пользоваться.
Олег Дружбинский:
Я понимаю, что Вы сейчас дипломатично отвечаете, Дмитрий, я бы тоже на Вашем месте так ответил. Скажите, разве ни один из медицинских концернов не занимается? На импланты, например, надо материалы, некий цемент, я не знаю точных терминов. Никто не делает?
Дмитрий Юдин:
Тут проблема в наших пациентах: они не хотят работать с отечественными материалами, они хотят импортное. Мы с Александром работали бы с отечественными…
Александр Максименко:
…с удовольствием на съемных протезах. Российские зубы очень хорошего качества, но, когда пациент узнает, что российские зубы, у него меняется отношение к протезу. Хотя, если бы я ему сказал, что немецкие, он бы даже не отличил: о, какие прекрасные зубы!
Олег Дружбинский:
Сейчас вы говорите про важную вещь, про ментальность. Мы привыкли, что если немецкое - значит отличное, если наше то… Насколько у нас качество ниже, и смогут ли его подтянуть?
Дмитрий Юдин:
Смотря, по каким параметрам. Александр сказал по поводу искусственных зубов – прекрасные. Я от себя могу сказать: великолепно делают костно-пластические материалы, костно-пластические заменители. Делают великолепно, порядок цен в 10 раз, качество не хуже. Я не говорю, что лучше, именно – не хуже, одинаково. Но есть и то, что к сожалению, пока еще делают не так хорошо как, например, коллеги из Израиля и из Германии, но, тем не менее, стараются.
Олег Дружбинский:
Но эта отрасль развивается?
Дмитрий Юдин:
Да, конечно.
В России великолепно делают костно-пластические материалы, костно-пластические заменители, прекрасные искусственные зубы.
Олег Дружбинский:
Простите, я не подготовленный человек в Вашей профессии. Я хочу уточнить: костно-пластический материал, это когда надо что-то вставить между костями?
Александр Максименко:
Нарастить кость. Объем кости создать больше, для постановки имплантата.
Олег Дружбинский:
Давайте, перейдем к пластической хирургии. Отрасль появилась недавно, но становится все более модной и модной. Начинается она с того, что обычные косметологи накалывают девочкам губы, накалывают им щеки и так далее. Накалывают, накалывают, потом это все куда-то падает, и выясняется, что для этого всего нужен каркас, а Вы, как раз, занимаетесь каркасом да? Без этого каркаса, если нет зубов на каким-то месте, если неправильная кость, то кожа может опадать, я правильно понимаю?
Дмитрий Юдин:
Конечно. Это как построить дом на песке, такая же аналогия. Без прочного фундамента ни одна конструкция, ни одно здание не простоит годы, даже месяцы, то же самое и здесь. Не надо забывать, что все мышцы одним концом крепятся к костям, а другим концом к коже. Поэтому, если нет нужного базиса, нет точки опоры, какая может быть форма?
Александр Максименко:
Например, как делать подтяжку лица человеку, у которого нет зубов? Натянется кожа, а когда поставят зубы – будет постоянная улыбка.
Олег Дружбинский:
Вы технично ушли от вопроса о стоимости, но я понял, что это дешевле, чем в Европе. Я понимаю, почему Вы уходите от вопроса, потому что, на самом деле, это всегда индивидуально?
Дмитрий Юдин:
Очень верный вопрос. Когда пациенты к нам обращаются с вопросом: «Сколько будет у Вас имплантат поставить, сколько будет зуб?», я говорю: «Пожалуйста, приезжайте, мы посмотрим, я скажу Вам все возможные варианты. Я не знаю исходного случая». Но, когда пациент настаивает, я в шутку говорю: «От 15 до 200 тысяч». И я говорю, что врач продает не имплантат, он продает не коронку, он продает себя. Врач продает все свои навыки, свое время, которое он в себя вложил, объективно врач продает себя, и пациент покупает не имплантат.
Олег Дружбинский:
Он покупает комплексную услугу.
Дмитрий Юдин:
И в том числе доктора. Поэтому у одного доктора это может стоить столько-то, а у другого доктора на несколько порядков больше. Разница только в том, что, если мы объективно судим: один доктор не потратил на свою учебу и не заложил никакой маржи, а другой постоянно ездит, учится и применяет, что немаловажно, свои знания непосредственно в клинике.
Олег Дружбинский:
Скажите, а случай с изменением внешности Вы берете? Представим себе некрасивую девушку, молоденькую, но выросшую в комплексах из-за того, что она некрасивая, у которой провалившийся подбородок. Первый вопрос: с какого возраста можно начинать работать с лицом этой девочки?
Дмитрий Юдин:
Если у нее не выраженное органическое повреждение, например, какой-то врожденный синдром, врожденная аномалия, то в этом случае работают чуть ли не со 2-го дня жизни. Если это функциональное нарушение, не мешающее и не угрожающее жизни, как правило, считается с 15-18 лет, потому что, как правило, формирование лицевого скелета заканчивается примерно в 13-14 лет.
Олег Дружбинский:
Потом ведь все равно кости растут.
Дмитрий Юдин:
Но не так быстро и не так значительно. Нижняя челюсть, например, растет у человека до 25 лет.
Олег Дружбинский:
Что же, ждать до 25?
Александр Максименко:
Имплантация с 18 лет.
Дмитрий Юдин:
В ряде случаев с 15 лет по согласованию с родителями, уже можно. Естественно, родители решают. Если есть необходимость, то уже возможно.
Олег Дружбинский:
Теперь по процедуре. Представим картину: пришла девочка 15-16 лет, и она хочет изменить нижнюю половину лица. Вы ей должны челюсть сломать, потом нарастить, потом к этой челюсти привязать мышцы, и, может быть, даже придется зубы менять. Как долго всё длится, год? Человеку есть кашку через марлечку?
Дмитрий Юдин:
Важно понять, что любая хирургия прикуса, связанная с распиливанием челюсти и с постановкой ее на место, требует годовой подготовки у врача-ортодонта. Перед операцией пациент, в среднем, от полугода до 1,5 лет ходит с брекетами, которые выстраивают зубы в правильное положение. Только потом делается операция, когда выставляем положение челюсти в правильное будущее положение.
Олег Дружбинский:
Вы можете этой девочке показать картинку, какой она будет?
Александр Максименко:
Отчасти, да. Существуют методики цифрового моделирования, в том числе 3D-принтеры. Но тут, так скажем, мы можем частично показать, смоделировать на черепе относительно компьютерной томограммы, что мы собираемся сделать, куда мы собираемся выдвинуть челюсть, передвинуть. Есть другая методика, допустим, моделирование цифровой улыбки. Но это, грубо говоря, продвинутый фотошоп, когда мы берем зубы и выставляем относительно плоской картинки – такое тоже возможно. То есть частично – да.
Олег Дружбинский:
Потом этот фотошоп совпадет с фактом?
Дмитрий Юдин:
Что касается улыбки, то чаще всего удается достичь поставленных результатов, но, что касается моделирования внешнего вида при сложных операциях на прикусе, то наши немецкие коллеги вообще отказались и даже запретили использовать эти компьютерные программы в практике. Почему? Пациенту показывали результат, который должен быть, лицо меняется кардинально, абсолютно другой человек. Человек настраивается. Но это же всего-навсего программа, она не учитывает все факты, это невозможно сделать, а результат получается другой. Не в смысле хуже или лучше, просто другой, тоже хороший, но другой.
Олег Дружбинский:
Почему он получается другой?
Дмитрий Юдин:
Программа работает с картинкой, она не понимает, что существует много нюансов. Это просто компьютерная программа. Разве что, развитие технологий нейросетей позволит добиться результатов, но в этом нет необходимости. Почему запретили немцы: потому что жалобы, суды всевозможные.
Олег Дружбинский:
«Вы мне показывали одно, а я совсем другой». Вы же знаете, если девушки не видят себя как Анжелина Джоли, то ее же не уговоришь. Продолжаем разговор. Вы сказали, что до года подготовки, брекеты, поворот зубов в будущее, как сказать. Далее сколько займет времени весь процесс?
Дмитрий Юдин:
В среднем, вся хирургия, реабилитация занимает от начала до конца около 2-х лет, и потом начинается работа стоматолога-ортопеда, которая тоже занимает не меньше года.
Александр Максименко:
Да. Полгода – год это нормальное, так скажем, время, но тоже, конечно, индивидуально, зависит от конкретного случая.
Дмитрий Юдин:
Безусловно, важно понимать, что человек все это время может появляться на улице, у него нормальный внешний вид.
Олег Дружбинский:
Да? Это важно. А что происходит? Извините, я примитивно, Вы кладете человека в операционную, ломаете ему челюсть.
Дмитрий Юдин:
Это самый кардинальный этап. Год до и год после операции, изменения настолько растяжимы по времени, что людям, которые видят человека каждый день, не заметно.
Олег Дружбинский:
Но, тем не менее, сама операция ведь травматична?
Дмитрий Юдин:
Она травматична, безусловно.
Олег Дружбинский:
Человек две недельки только кашку кушает?
Дмитрий Юдин:
В лучшем случае – да. Жидкая пища, зубы связаны на этот период. Как происходит перелом? Челюсть в данном случае выступает как конечность, она должна быть связана неподвижно.
Александр Максименко:
Чтобы все правильно срослось, чтобы не было смещений.
Дмитрий Юдин:
Какое-то время – да. Первые шесть недель - это жидкая пища, не жесткая.
Олег Дружбинский:
А дальше потихонечку-полегонечку всё нарастает?
Александр Максименко:
Да, конечно.
Дмитрий Юдин:
На сегодняшний день операции производятся на потоке, они уже перестали быть уникальными, и это хорошо. На сегодняшний день, в том числе и в нашей стране, она перестала быть уникальной, этим хорошо владеют очень многие специалисты.
Олег Дружбинский:
Дмитрий, Вы, кроме всего прочего, еще пластический хирург в больнице имени Боткина. По ОМС это делается или нет?
Дмитрий Юдин:
На сегодняшний день часть операций пластической хирургии собираются вводить в перечень ОМС.
Олег Дружбинский:
Собираются, но пока этого нет? То есть красоту бесплатно, за счет государства, пока не сделаешь?
Дмитрий Юдин:
Только если есть существенные на то причины, например, травма, онкологическое заболевание, предположим, которое могло привести к каким-то изменениям. Тут пластическая хирургия является реконструктивной. Эстетическая же хирургия на сегодняшний день в нашей стране, безусловно, вся платная. Но насколько я знаю из достоверных источников, частично она будет в ОМС. Например, в Бразилии часть операций проводятся в рамках ОМС, насколько я знаю, женщина может и имеет право увеличить себе грудь один раз в жизни в рамках этой программы.
Олег Дружбинский:
«Живут же люди», – хочется сказать. Кстати, шпионский вопрос. Вы ведь можете изменить внешность человека совсем – вы вдвоем, хирургия и косметология. Обращаются?
Дмитрий Юдин:
Не настолько часто. Это за гранью фантастики, скорее, возможно в детективных романах, в кино. Не особо применимо к реалиям. Возможно, в криминальных кругах в этом есть необходимость. Но, опять-таки, настолько единичные случаи, чтобы в больницу или в официальную клинику обратились с такой просьбой. Понимаете, что это в каком-то смысле подпольные операции, о которых, как правило, вслух не говорят.
Олег Дружбинский:
Так бы сразу и сказали: «Это не наш бизнес, но, если да, то можем дать телефон». Шучу. Но, допустим, человек хочет изменить свою внешность, он никакой не преступник, просто что-то себе надоел. Он к Вам придет, и Вы ему скажете: «Вы в паспорте – один, а здесь будите другой». Он должен принести из МВД какое-то согласование или нет?
Александр Максименко:
Обычно, насколько я знаю, делается новая фотография в паспорт, и все.
Дмитрий Юдин:
Мы даем выписку, то есть справку о том, что была проведена операция. Мы можем указать, что она существенно повлияла на внешний вид до неузнаваемости. Конечно, это может быть подтверждением и обоснованием.
Олег Дружбинский:
Давайте, еще немного про хирургию. Вы немножко отдохнете, я расскажу свое представление о будущем. Буквально, на наших глазах медицина так стремительно развивается, что очень скоро человек захочет, и – в этом году я буду красивым блондином, 2 метра ростом с голубыми глазами, а в следующем, может быть, я буду маленьким, толстым Марадоной. Всё больше мы видим имплантов, всё больше мы видим, начиная с татуировки и заканчивая изменением внешнего вида. Давайте, немного поговорим о медицине будущего. Что нас ждет через 10 лет или через 20 лет? Куда идет пластическая хирургия вместе с косметологией? Туда, где больше денег?
Дмитрий Юдин:
Ну, нет. Она следует идеям трансгуманизма.
Олег Дружбинский:
Очень хорошее слово. А на самом деле?
Дмитрий Юдин:
Объективно да – вечной жизни, вечной молодости, реализации идей русского космизма, что человек должен преодолеть пределы Солнечной системы и выйти в межзвездное пространство, а там мы должны быть молоды, красивы, совершенны.
Александр Максименко:
Репаративные технологии, клеточные технологии – то, что будет подпирать и ускорять процессы заживления после операции; всё, что должно способствовать развитию хирургии и пластики.
Олег Дружбинский:
Я человек, далекий от науки, но, тем не менее, интересно: это все способы нано-, молекул, которые будут помогать заживлению?
Дмитрий Юдин:
Это необходимость, потому что на сегодняшний день все больше и больше людей имеют высокий уровень образования, они нужны обществу. Как было бы прекрасно, если бы, например, профессор Хокинг жил бы и здравствовал далее, какой бы вклад для науки он бы создал. Безусловно, эти технологии позволили бы таким людям, как он, например, жить намного дольше, творить, передавать свои знания, накопленный опыт будущим поколениям. Безусловно, пластическая хирургия, реконструктивная и регенеративная медицина подчинены главной задаче: сохранить наиболее ценных индивидуумов нашего общества.
Александр Максименко:
Изначально идет как эксклюзивный продукт с очень ограниченным количеством применения, но, чем больше мы об этом узнаём, тем больше процесс удешевляется и идет в массы, что тоже хорошо для общества.
В будущем нас ждёт реконструктивная и регенеративная медицина, нацеленная на сохранение наиболее ценных индивидуумов нашего общества.
Олег Дружбинский:
Кстати о массах. Скажите, а пластическая хирургия в нашей российской провинции быстро развивается, как Вы думаете, или ездят в Москву?
Александр Максименко:
Существует множество федеральных центров. У нас правительством поддерживается создание именно региональных, федеральных центров, в которые тоже очень много денег вкладывается – и в оборудование, и в специалистов, в том числе в их обучение. Так что, не только Москва.
Дмитрий Юдин:
Регионы сейчас действительно активно развиваются именно на медицинском поприще. Есть даже эксклюзивные медицинские учреждения крупные государственные центры, где делают вещи, которые даже для Москвы кажутся чем-то невероятным. В Астрахани, например, экстракорпоральная хирургия сердца, практически, вся кардиохирургия, у нас иногда некоторые к ней боятся даже подступиться. Мы должны развивать не только Москву, но и другие регионы, другие города.
Олег Дружбинский:
Как бороться со старением лица вашими методами, что бы Вы посоветовали? Не протирать огурчиком, конечно, а что можно делать?
Дмитрий Юдин:
Элементарно: своевременно обращаться к специалистам, во-первых, к стоматологу и затем к классическому хирургу-косметологу.
Александр Максименко:
Должно быть адекватное протезирование, своевременные процедуры аппаратной косметологии, хирургические подтяжки по показаниям, если нужно.
Дмитрий Юдин:
Говоря о ботоксе, например, многие не понимают, что это такое, но преждевременное старение можно остановить, как ни странно, при помощи грамотно проведенной ботулинотерапии. Есть препарат, например, ксеомин; он не вызывает никакого привыкания и считается, что, если пациент ранее не получал никогда ботокс, то ему нужно применять именно его. Своевременное начало приема этих препаратов позволяет избежать изломов и морщин на лице, вообще, в принципе.
Александр Максименко:
Тот же плазмолифтинг.
Олег Дружбинский:
Друзья, мы поговорили сегодня на очень интересную тему, на мой взгляд, об ортопедической стоматологии и пластической хирургии, вообще о том, как соединить красоту и здоровье. По-моему, это важный момент, потому что каждый человек хочет быть не только здоровым, но и красивым, и наоборот. На этом мы сегодня с вами прощаемся. В гостях у меня были Александр Максименко – главврач клиники «Овенто», преподаватель учебного центра «Академии инновационной стоматологии», и Дмитрий Юдин – ведущий имплантолог клиники «Овенто», челюстно-лицевой хирург Городской клинической больницы имени Боткина, пластический хирург. Спасибо вам большое, уважаемые доктора! Я верю, что слова, которые вы сегодня произнесли, помогут людям. Спасибо вам большое!