Ольга Максимова:
Добрый вечер! Меня зовут Ольга Максимова, это мой проект «Шоумастгоуон», в котором мы говорим о легендарных личностях. Сегодня он посвящён личности легендарнейшей для рок-сцены, российской рок-сцены, это Анатолий Крупнов. У нас сегодня в гостях Саша Юрасов, Александр Юрасов, это директор «Черного обелиска», это близкий друг Толи Крупнова, это просто легендарный для рок-тусовки человек, что уж тут говорить. Привет.
Александр Юрасов:
Привет, Юля, здравствуйте, все! Не знаю насчёт легендарности, но то, что, наверное, мне очень приятно быть именно в рок-среде, потому что там я всегда встречаю людей, в первую очередь, честных, каких-то искренних, мне, по крайней мере, повезло. И подлости там не так много. Поэтому я люблю эту среду, я люблю этот дух. А Толя, конечно, для меня это первая любовь, это мой рок-н-ролл, и вообще я считаю, что таких больше не рождается.
Ольга Максимова:
Давай чуть-чуть, капельку прямо о тебе поговорим. Потому что Александр конечно скромничает, но нет в рок-среде и в рок-тусовке человека, который бы не знал Юрасова, просто нет такого человека. На всех рок-фестивалях его можно было увидеть, я помню, что даже ты был первым человеком, который диагностировал беременность Тутты Ларсен. Мы с тобой были на каком-то фестивале, ты посмотрел и сказал: Тутта беременная что ли. Я говорю: может быть, просто покушала. Ты говоришь: нет.
Александр Юрасов:
Вообще не помню этого, ну ладно.
Ольга Максимова:
Я отлично помню.
Александр Юрасов:
Таню тоже очень люблю, мы с ней, скажем так, нам свезло вообще работать у Бориса Гурьевича Зосимова, такого потрясающего, на мой взгляд, человека, который. в общем-то, нас очень многому научил. Мы попали когда в его BIZ-TV, Таня была в кадре, я был в кадре недолго, с ней мы вели «Черную пятницу», по-моему, это было две программы.
Ольга Максимова:
Потом это стало MTV, правильно?
Александр Юрасов:
Да, потом это стало MTV, и собственно с MTV я ушёл с телевидения издавать журнал. Я ушёл, на самом деле, причиной ухода моего с MTV была прекрасна. То MTV, которое я помню, был как раз смерть Толи Крупнова, моего друга. Я встал перед непростым выбором. Просто Толя когда ушёл, прямо на взлёте, я думаю, что он был в шаге от того, чтобы стать просто в уровень Цоя по известности. И помешала это ему смерть, а я, как человек, причастный к тому, что происходило, я остался, мне в наследство осталось 30 отрепетированных новых песен, которые не были записаны. И не все помнили, что там Толя планировал сделать с ними. У меня остались все эти проекты, они остались незавершёнными, и надо было принимать некое решение. Либо это всё нужно было доделать либо это бы всё мучало меня всю жизнь с пониманием, что я это не доделал. И совместить тогда MTV и ровно вот это всё не представлялось возможным, потому что на MTV тогда, если бы я остался, по крайней мере, должность было немаленькая, она требовала огромной отдачи.
Ольга Максимова:
То есть твой уход, он был идеологическим, получается.
Александр Юрасов:
Абсолютно, внутренние обусловленным.
Ольга Максимова:
Никаких конфликтов не было.
Александр Юрасов:
Нет, я сделал выбор, Лена Зименко тогда работала ещё, такая, она и сейчас работает, но с Борисом работала, она покрутила пальцем у виска и сказала: зачем ты это сделал. У меня не было сомнений, что надо действовать именно так, несмотря на те блестящие перспективы, которые открывались тогда с приходом MTV. Мы вообще все ждали MTV, мы ждали его, как, не знаю, что, мы считали, что начнётся MTV, страна изменится. Мы вообще верили в то, что музыка может, способна изменить мир. В общем-то, может быть, в связи с этой верой, такие великие люди, как Толя Крупнов и рождались или становились такими. Такие одарённые, раскрывали все свои таланты. Сейчас, так как на музыку все уже смотрят, как на некое прикладное искусство, способное занять паузу и создать определённую атмосферу. Но тогда именно музыка была, наверное, всем, она была именно поступком. Люди, которые ей служили доблестно и честно, многие из них продолжают до сих пор. У Шевчука сейчас вышел новый альбом, кстати, потрясающий, на мой взгляд, и Юрий Юлианович и как раз всю жизнь показывает, что музыка - это поступок.
Ольга Максимова:
Надеемся Юрия Юлиановича и увидеть у нас тут в эфире «Шоумастгоуон».
Александр Юрасов:
Вот, и уход мой с MTV был обусловлен тем, что я понял, что мне надо доделать это. Потому что у нас на тот момент был, «Крупский и сотоварищи» ещё не вышел, был подписан контракт Крупновым, который был неуправляем, потому что Толя ушёл, а наследники ещё не вступили в наследство. И вместо весны этот проект вышел летом и, в общем, там было много сложностей, и все их до 2000г. приходилось неким образом решать. В 2000-м году состоялся пост концерт в Олимпийском. Вышел пост альбом, я, честно говоря, думал, что я к Толиной теме больше не вернусь. Потому что мне внутренне было всё абсолютно спокойно и хорошо, я понимал, что Толя со мной всегда, он не расстанется со мной. Но почему проект сейчас, он большой, он крупный, он непростой. Тогда мы три года со смерти Толи до пост-концерта добирались, сейчас, в общем, получилось тоже, что мы пятидесятилетие хотели так, очень ярко... Я не скажу, что у нас пятидесятилетие не удалось, но я скажу, что просто то, как я себе это представлял, стало совершенно другим, при сопоставлении с той сегодняшней реальностью, действительностью, в которой существует вся музыка. Поскольку я на много лет отошёл от музыки после 2000г., я занимался совсем другим, продюсированием, и турами концертными, и рекламой очень много, и ивентами, самыми разными вещами, изданием журнала большим, Амадей, первым глянцевым. В общем, это всё была деятельность, не связанная с Крупновым. И в определённый момент, это случилось на день смерти Толи, на его кладбище, мы встретились с одной, с Машей Крупновой и с мамой Толика. Встретились случайно, встреча не была назначена, и в разговоре так получилось, что обе эти женщины меня попросили, что Толечка сейчас в таком состоянии, что имя его неким образом поглощает симулякр. Симулякр, это называется группа «Черный обелиск», который сейчас существует в медиа поле уже на протяжении, Толя десятилетие планировал праздновать своей группы «Черный обелиск», а сейчас тридцатилетие они отпраздновали.
Ольга Максимова:
И когда ты пытаешься найти в интернете песни Крупнова в «Черном обелиске», это практически невозможно, потому что ты натыкаешься.
Александр Юрасов:
На Диму Борисенкова, который поёт и, в общем-то, возмущение, я сейчас не хочу, на самом деле, ничего говорить плохого про группу «Черный обелиск», у каждого своё понимание этой ситуации. Я не хочу ни в коем случае думать, что я взялся им мешать или что-то. Пускай они играют, на здоровье, просто на мой взгляд, это совершенно другой проект, и родился он после 2000г. исключительно, на мой взгляд, по глупости этих людей. Потому что они не понимают, не ведают, что творят, что называется. То есть возможно их желания были абсолютно искренние, но то, что получилось в итоге, скажем так, Толя всегда говорил, что «Чёрный обелиск» - это я.
Ольга Максимова:
Так и есть.
Александр Юрасов:
И это как, для меня нет вариантов представить Queen без Фредди Меркьюри, у меня нет вариантов представить Алису без Кинчева или «ДДТ» без Шевчука. Просто нет вариантов. Вот здесь получилась совершенно страшная вещь, на мой взгляд, когда люди, вот был дом, построенный человеком, он в нём жил. Туда подселялись время от времени те или иные люди. В итоге, когда хозяин умер, эти люди сказали: дом наш. Наверное, так проще всего объяснить, как это, и всегда был нашим, мы поём его песни. В общем, на самом деле, именно с этой проблемой ко мне наследники обратились.
Ольга Максимова:
Я хочу тебя на секундочку перебить.
Александр Юрасов:
Мы о Толе лучше больше поговорим, чем об этом.
Ольга Максимова:
Сказать, что это, на самом деле, какое-то такое безбашенное решение, продолжать этот проект, потому что харизму Крупнова затмить, мне кажется, это просто нереально. Он же был, этот человек просто батарейка, не то, что батарейка, это какой-то реактор был, человек-реактор, плюс ко всему он же красавцем был каким.
Александр Юрасов:
Так в том-то всё и дело, что мы приходим на концерт, я сейчас, как продюсер понимаю, мы приходим на концерт увидеть на сцене не кого-то, а увидеть на сцене себя, причём себя внутреннего, каким мы хотим, чтобы мы были на сцене. Вот мне кажется, что очень мало людей выражают настолько всеобъемлющий рок-н-ролл, именно саму идею рок-н-ролла, является архетипом рок-н-ролла, сгустком рок-н-ролла. Толя был именно такой. Толя был абсолютно сгустком энергии. Вот я могу сказать, до концерта, я много раз наблюдал, как он перед выходом на сцене себя ведёт. Есть записи в интернете, можно посмотреть. Толя - это Тайсон, то, как Тайсон двигался, у Толи было вот это, что-то такое, всегда мама его говорила, что у него была пластика негра. Кстати, всех с футболом, чемпионатом мира!
Ольга Максимова:
Забыли поставить, конечно.
Александр Юрасов:
Ура, ура, ура! Оле, оле, оле! И Толя, между прочим, сейчас извините нас, что мы так, на самом деле, был очень спортивным человеком и мало кто это знает. Он был, лучше мы про него побольше поговорим, он был очень спортивным человеком, он был мастером спорта по лёгкой атлетике. Естественно, он был очень азартным. Что-что, а действительно, он был честолюбив очень сильно. Вот это был его один из таких сильных моторов, то есть повлиять на него было очень легко.
Ольга Максимова:
Легко?
Александр Юрасов:
Да, ему можно было, в группе «Шах» так и поступил Антонио Гарсия в свое время, когда Толя туда перешёл.
Ольга Максимова:
Из-за чего «Черный обелиск» на 2 года прекратил своё существование.
Александр Юрасов:
Да.
Ольга Максимова:
Но зато ведь говорят, что Толя очень хорошо прокачал свои скилы, как бас-гитарист в «Шахе».
Александр Юрасов:
Абсолютно точно, более того, на мой взгляд, вообще эта тема очень крутая, почему вообще распался «Черный обелиск» не один раз, а я скажу, что он распался дважды. И в этой цикличности есть своя абсолютная закономерность. Крупнов в конце жизни хотел изменить название «Черный обелиск».
Ольга Максимова:
Его задолбали все сравнением с Ремарком?
Александр Юрасов:
Даже не в этом дело, ему вообще было на это наплевать, сравнивают его, не сравнивают с Ремарком. Он вначале на интервью говорил, что да, я читал в известном месте эту книжку и в какой-то момент решил, а чего бы не назваться. И там действительного на солянке эта книжка долго сопутствовала определённым процессам. И соответственно, по идее, Толя и говорил, что, с другой стороны, «Черный обелиск» вообще не Ремарк, потому что Вы знаете, что с чёрным обелиском делали...
Ольга Максимова:
Писала собачка.
Александр Юрасов:
Не собачка, а ефрейтор.
Ольга Максимова:
Точно, ефрейтор.
Александр Юрасов:
Приходил и мочился регулярно на это, и этот обелиск нельзя было продать. То есть вот это ключевое. Сам чёрный обелиск продать было нельзя. Он так и стоял, и он был этим отягощением огромным, и все ходили и понимали, что это нереально его купить. Но в итоге, в конце романа он находит своё применение. И вообще, чёрный обелиск, это такой символ, наверное, некой жизни, которая уже уходит в прошлое, а приходит новая жизнь. И вот этот момент перехода Толя очень чётко тоже чувствовал. Толя был человеком всегда на острие времени. Он не стеснялся меняться, никогда не был конъюнктурщиком при этом, это очень важно.
Ольга Максимова:
А с «Ван Моо» как его тогда захлестнуло.
Александр Юрасов:
Он именно никогда не был конъюнктурщиком, если бы он был конъюнктурщиком, он бы выбрал модную тему, в нее бы встрял и в ней бы шёл. Но Толя начинал меняться, ещё когда это модная тема не стала модной. То есть он первым рэпером, допустим, стал в этой стране, с «Ван Моо» как раз. То есть он уже рэп...
Ольга Максимова:
«Ван Моо», это я поясню, такой старый проект, который уже не существует. Ван Моо, all right, по-моему, такая у них была...
Александр Юрасов:
Серёжа Савин, известнейшая песня
Народное техно - грохот тракторов,
Народное техно - свет прожекторов...
В большой избе танцуют все.
Прекрасная вещь вообще, искренняя и безжалостная. Если говорить о Толе, то он как раз всегда стремился к чему-то новому. То есть он стал в группу «Шах» придя, я говорил про свободу, в определённый момент Антон ему поставил, как играет басист Manowar и сказал, что если бы ты хоть немножко так играл, было бы уже круто. Толя сказал: да я буду лучше играть. И действительно, в какой-то момент он стал лучше играть. Вот этот момент того, что честолюбие у Толи было серьёзное, он всегда, если быть, то быть лучшим, это его кредо. Он на вторые роли никогда не соглашался, он всегда должен был, он был лидером изначально.
Ольга Максимова:
Переживал, если не признавали.
Александр Юрасов:
Даже его момент в «Неприкасаемых», он был странен. То есть странен для него. Я даже могу сказать, почему так случилось. Например, с «ДДТ» так не случилось, хотя он туда приехал, к Юрию Юлиановичу, и они полюбили друг друга, до сих пор это тянется, я знаю, что Юрий Юлианович др сих пор любит Толю. Толя, я знаю, до сих пор любит его. Хотя это было очень короткое сотрудничество, но они очень обогатили друг друга. Извините, что я так скачу от темы к теме, но так интересно.
Ольга Максимова:
Но как же объять необъятное, Крупнова. Что же с «Неприкасаемыми»?
Александр Юрасов:
Сейчас я про «ДДТ» скажу, потом про «Неприкасаемых». Получилось так, что Толя стал, на тот момент Юрий Юлианович распустил «ДДТ». Это была такая большая-большая семья. И Толя, получилось так, поспособствовал тому, что это «ДДТ» осталась там, три человека. Это был Доценко на барабанах, и Толя был в восторге, он всегда в друзьях своих музыкальных всегда отмечал.
Ольга Максимова:
Доценьку.
Александр Юрасов:
Да, потому что он считал, он приезжал, был восхищён, как играет Доцен. Остался Вадик Курылёв, который с баса перешёл на гитару. Уступив бас Крупнову. И Толя, и всё, и Шевчук. Это вдруг стало всё прозрачным, то, что было насыщено всякими флейтами, старый «ДДТ» все помнят. Не все, но можно посмотреть альбомы «Это всё», я сейчас говорю про альбом «Это всё». И вот на альбоме «Это всё» Толя начал совершенно другую веху в «ДДТ». То есть, во-первых, Юрий Юлианович сам, давая интервью, говорил, что Доцен говорит: вот я тащу басистов, тащу и тащу. Шевчук ему говорит: сейчас приедет Крупнов, будет круто. Приехал Толя, Юрий Юлианович говорит: Доцен такой выходит и говорит, ну вообще, весь пот вытирает, я выжат, говорит, вот это да. То есть Толя его тащил. Это было это нереально, потому что Доценко - один из шикарнейших барабанщиков просто. И можно посмотреть песни, они совершенно другие сразу стали, эту и «Глазища», это Толина аранжировка.
Ольга Максимова:
Серьёзно, это его аранжировка?
Александр Юрасов:
Да, и «Белая река».
Ольга Максимова:
Я не знала.
Александр Юрасов:
Там ход припевный, это же песня «Стена», «Стена» то же самое: серою громадою высится... триольный бас. И там триольный бас, и там триольный бас, то есть это Толин почерк. Вообще, я хочу сказать, у Толи был очень узнаваемый почерк, как у автора. Сейчас я скажу то, это действительно так. Мы с Серёжей Вороновым недавно на эту тему говорили. У Толи, Толя сочинял с бас-гитарой, и поэтому его всегда голос, а он баритон, переплетен с басом. То есть бас всегда контрапункт к голосу, и это ключ к Толиным песням. То есть гитары всегда в «Обелиске» были вспомогательные. Потому что гитаристы были тоже своеобразные. У Толи не так много было моментов в биографии, когда он играл с хорошими гитаристами. Это было два, я даже скажу. Это был Василий Белошицкий на период 91-го года, потом он ушел в E.S.T... И Дима Варшавчик последнего созыва, когда они фанк стали играть.
Ольга Максимова:
E.S.T., я правильно поняла?
Александр Юрасов:
E.S.T.
Ольга Максимова:
Я хотела, знаешь, ещё минуточку, может быть, мы потом об этом поговорим, ведь E.S.T., по-моему, был на разогреве у Metallica, когда она приезжала.
Александр Юрасов:
Да. А должны были быть мы.
Ольга Максимова:
Как так получилось, что не Крупнов?
Александр Юрасов:
Сейчас скажу.
Ольга Максимова:
Опять перескочили.
Александр Юрасов:
Ничего, потом вернёмся к «Неприкасаемым» и «ДДТ». Можем, наоборот, к этому вернуться, как удобнее. Как идёт. Про «ДДТ». В общем, «ДДТ» в определённый момент решили, что Толя будет играть у них, а там «ДДТ» собирает Олимпийский, вообще всё подряд. У нас нифига гастролей нет, потому что тяжёлая музыка в тот момент просто сошла на нет, это было как дурной тон даже, воспринималась. Открылись дискотеки, и концерты стали не выгодны, потому что вести группу с составом, с аппаратом.
Ольга Максимова:
Это было дороже, чем поставить ди-джея.
Александр Юрасов:
И приедет кто-нибудь там, под фонограмму красивая девочка какая-нибудь. Какие-нибудь «Блестящие».
Ольга Максимова:
C.C. Catch.
Александр Юрасов:
В лучшем случае «Блестящие», в худшем случае там было полно всяких, Вы знаете, поющих дам, не буду говорить грубее. И всё, и дело сделано. Там «Иванушки» что появились и так далее, то есть это всё стало дрейфовать в сторону вот такой беззаботности, скажем, и досуговости. Толя был всегда за смыслы, Толя был всегда за то, чтобы песня что-то вскрывала.
Ольга Максимова:
Это при том, что он никогда, мне кажется, высокомерно к поп-музыке не относился.
Александр Юрасов:
Никогда. Вообще он считал, что нет плохих жанров.
Ольга Максимова:
Есть хороший музыкант, плохой музыкант.
Александр Юрасов:
Да, вот и всё, его слова.
Ольга Максимова:
Он и к Леонтьеву нормально относился, и к Антонову, Пугачёвой.
Александр Юрасов:
Вообще ко всем, он в конце биографии, своей жизни делал аранжировки Людмиле Марковне Гурченко, например, для альбома. Он вообще считал это за честь с Людмилой Марковной или с Пугачёвой. Это всё высочайшие профессионалы, он ко всем к ним относился невероятно уважительно. Я не знаю, Толя именно то, что уважал, так это мастерство. Вот если кто-то в своей профессии гений. Но тенденция была такая, что рынок требовал, Вы помните, все вдруг запели про зайчика, рыбку, про паспорт.
Ольга Максимова:
Про шоколадных зайцев.
Александр Юрасов:
Ну, какую-то такую чушь. И Толя в тот момент конечно подрастерялся, потому что у него был тоже внутренний такой переход, самое начало его творчество в «Черном обелиске», это такой, можно сказать, мистический период, готическо-мистический, поэтом потому что это был такой театр. Там было шоу на сцене, взрывался магний, люди слепли, и вообще все было серьёзно.
Ольга Максимова:
Ведь у «Обелиска» всегда были театрализованные абсолютно представления с черепами, с прожекторами.
Александр Юрасов:
Был череп с лазерами, все это возилось с собой.
Ольга Максимова:
Паутина какая-то была.
Александр Юрасов:
Черепа, установки и при этом там стихи Бодлера, это всё глубоко было.
Ольга Максимова:
И там же ещё звуки были между песнями. То есть там, по-моему...
Александр Юрасов:
«Мастер и Маргарита».
Ольга Максимова:
Дождь шёл.
Александр Юрасов:
Да, Толя там начитывал из «Мастера и Маргариты», там были всякие цитаты, и всё это была «работа Абадонны безукоризненна» из «Мастера и Маргариты», шла песня «Абадонна» крупновская. То есть Толино это всё начало, оно было абсолютно, мы только вышли из Советского Союза, для нас это было тайной за семью печатями, потому что ВИА были все блестяще одеты и красиво исполняющие мажор. Прекрасные песни, но когда только такая сторона медали, естественно люди ринулись, когда увидели, что есть и другое что-то. Потому что «Цветы зла» Бодлера, например, Толя, для него это было эталон того, что он хочет сказать, это очень серьёзное произведение, глубочайшее.
Ольга Максимова:
Или унда-унда-унда-у унда-унда-а.
Александр Юрасов:
Да. И когда Толя был в этом, он очень чётко охарактеризовал, что мы показываем зло, но показываем зло не с целью его романтизировать и показать, что это, а с целью как раз чтобы это не было таким страшным для человека, таким, может быть, непреодолимым, найти выход через это зло. Этот период восьмидесятых, он был в этом. И 88-й год, уход «Шаха» получил конец этому. То есть, на мой взгляд, это закономерно. Потому что на тот момент, записав три, подготовив три программы, вообще, три пластинки, это считается, это всегда испытание. Третья пластинка - всегда самое большое испытание для исполнителя. Если он преодолел этот рубеж, это всё прекрасно. Можно вспомнить любой пример, допустим, у Земфиры третья пластинка Vendetta. Насколько сложно она далась, насколько она неровна по саунду.
Ольга Максимова:
Сильно отличается.
Александр Юрасов:
Сильно отличается, там и Вдовин делал аранжировки, и у неё тяжёлая музыка присутствует. Она очень видно, что существует поиск.
Ольга Максимова:
Ломка такая.
Александр Юрасов:
До этого не было сомнений, два альбома, они все были, как единое целое. А третий, человек уже в каком-то поиске.
Ольга Максимова:
А самое главное, что это для слушателей ещё большое испытание, принять артиста, которого он полюбил другим, в его вот этих вот ломках и поисках.
Александр Юрасов:
Поэтому вот это как раз третья программа, это сейчас я понимаю, что это закономерности в развитии любого организма. А коллектив музыкальный, это организм. Как раз эта ломка пришлась на концерт в Кишинёве, а тогда давали, я могу сказать, давали по 5 концертов в день. Это мы с Андреем Большаковым недавно, группа «Мастер», говорили, по 5, было 7 концертов в день, он мне рассказывал, у людей, живых. Люди не то, что там что-то, полная программа. И продюсеры смотрели, сколько ты можешь дать концертов в день. Это какой-то ад. Но тут в Кишинёве было два концерта, как я понимаю, в день и восемь дней. Надо понимать, сейчас люди ездят 30 концертов в месяц и считают, что это вообще тур выстраивается, что это вообще соковыжималка там. Вот Чайф провёл 60 концертов в прошлом году или, может быть, чуть больше, Дима Гройсман меня простит, если вдруг неправду сказал. То есть это всё, когда, можно себе представить, человек, играющий на басу, поющий, два концерта в день с такой выдачей, да ещё восемь дней подряд, это очень всё серьёзно.
Ольга Максимова:
Это несовместимо с жизнью, мне кажется.
Александр Юрасов:
Да, и кроме этого ещё пить портвейн, пить и всё остальное, развлекаться. Это возможно только когда в тебе очень много здоровья. Там возник конфликт, именно внутри группы. Он зрел долго, и по итогам этого конфликта Толя решил съездить с группой «Шах» на одну поездку на Балатон в Венгрию. И он поехал. А дальше произошло всё то, что он послушал материал Антона, и материал ему показался офигительным, потому что действительно пластинка «Beware» до сих пор непревзойдённый эталон трэш-музыки в нашей стране, потому что это подобрались тогда вплотную к Anthrax, Megadeth, ко всему остальному через этот альбом, это действительно очень круто. Контракт в Германии, гастроли по Европе, и всё это вдруг очень показалось, всё шло в руки. Толя естественно группу «Черный обелиск» приостановил. Я уверен, что это было правильное решение, единственное правильное. То есть, с другой стороны, все конечно с ума сошли. Я был в тот момент в армии, мне присылала мама вырезки из газет, я только получаю МК, Звуковая дорожка, «Черный обелиск» лауреат. Что такая Звуковая дорожка в те годы? Это Биллборд, это вообще, это Гремми.
Ольга Максимова:
Точно, все ждали этих пятничных или субботних выпусков.
Александр Юрасов:
И вдруг лауреат «Обелиск», я сижу в армии, я счастлив вообще. А я был просто фанатам, надо понять, что тогда не был вообще близок ни с кем, просто люблю эту группу. И вдруг уходит в «Шах» на 2 года. А потом возвращается, и мне попадает, я уже вернулся из армии, так получилось, что я как раз сблизился с будущим барабанщиком группы, Володей Ермаковым, он ещё там не играл, и с Мишей Светловым, он играл в первых составах «Обелиска». И так я уже стал, скажем так, свидетелем того, как Толя воссоздал «Обелиск» в 91-м году.
Ольга Максимова:
А мне почему-то казалось, что за вот этот период 86-88-й год студийных записей не делали. Я не права? Что в основном только концерты.
Александр Юрасов:
Записывали концерты, они есть, и мы их всё-таки доиздадим, и есть задача их доиздать. Сейчас скажу о том, что в планах. Мы хотим это издать вместе с книгой. Пишется книга, скажем так, очень много людей, начиная от Бори Зосимова, заканчивая, к примеру, Ваней Охлобыстиным или Петлюрой, пишут некие короткие такие эссэ своих воспоминаний о Толе. Это совершенно разные люди, многие неизвестные. И вот такая мозаика, которая позволяет увидеть Толю очень близким. Потому что каждый вспоминает его по-своему, своим словом, своим каким-то теплом, и это будет очень круто, потому что мы не торопимся с ней, но мы хотим как раз эту книгу, чтобы она не была такая поспешная, чтобы она сложилась очень красивой. Туда вставить, конечно, какие-то фрагменты интервью, ещё что-то от Толи, от первого лица. И конечно, вот с этим хочется выпустить концерт.
Ольга Максимова:
Я хочу своё маленькое эссэ с сейчас вставить к Петлюре и Охлобыстину.
Александр Юрасов:
Вот, да, а потом про Metallica расскажу.
Ольга Максимова:
Как я познакомилась с Толей Крупновым. Я тогда начинала работать только на радио, это был Дом радио на улице Качалова, который ты наверняка знаешь и бывал там неоднократно.
Александр Юрасов:
Конечно.
Ольга Максимова:
Я вышла в курилку, и вдруг я вижу, сидит офигительно красивый чувак с невероятными по тем временам крутыми татуировками. Он же был безумно крут, по-моему, это был 93-й год, если я не ошибаюсь.
Александр Юрасов:
Расскажу про одну татуировку, у него вот здесь была змея, на правой руке, кобра. Он, опять же, по знаку змея, по гороскопу, и когда он в определённый момент мышцу напрягал, у него была здесь такая раскаченная мышца, у кобры жабры увеличивались. Это было офигенно. То есть когда человек играет на гитаре, ты вдруг видишь, эта кобра на тебя так дышит, это супер.
Ольга Максимова:
И короче, я увидела, сидит чувак, абсолютно с жуткого похмелья, просто с кошмарного, и спрашивает меня: ты не знаешь, не видели. На «Вы». Вы не видели вот такого-то человека. Я приехал к нему на радио-мост, мы должны проводить радио-мост. Я сказала: нет, не видела, он сегодня вообще, по-моему, не работает. Он говорит: передайте ему, пожалуйста, что его искал Толя Крупнов. Я на следующий день его встречаю, говорю: тебя вчера искал Толя Крупнов на радио-мост. Он жутко, как-то раздражённо ответил о том, что радио-мост был 3 дня назад. Я так поняла, что Толя загулял по рок-н-рольному, по-настоящему, и этот телемост профукал. Ну, вот тогда мы с ним и познакомились.
Александр Юрасов:
Это похоже на Толю, потому что Толя мог вот так за раз сняться, куда-то уехать. Я могу сказать, как человек, который с ним проработал много лет, это было мучительно. То есть Толя был невероятно обаятельный, лёгкий, замечательный, добрый человек для всех. Но момент, то, как он представлял себе, как надо жить, в тот момент свободу как он представлял. Потому что Толя, на самом деле, не старался никому создать проблем. Он старался понять, что такое вообще свобода, и какая ее степень. И вот в этой своей свободе он всегда вот этот драйв ловил. Он изучал эту жизнь. И вот мы недавно с Федей Торстенсен, я сейчас просто, может быть, кажется, опять отвлекусь, но, тем не менее, скажу. Я тебя, кстати, не перебил, может быть, у тебя ещё там продолжение рассказа?
Ольга Максимова:
Нет-нет.
Александр Юрасов:
И мы когда с ним говорили, Федя сказал очень важное наблюдение. Он сказал: ты знаешь, что Толя вообще - это пляска смерти. Я говорю: да ладно. Пляска смерти, я, честно скажу, может быть, не все знают. Есть такой огромный культурный слой в Европе, называемый «пляска смерти». Это от Сибелиуса и заканчивая, может быть, Бергманом «Седьмая печать». Это сформировалось, как некое мировоззрение ещё в те времена мистерий христианских, когда вдруг люди ожидали апокалипсиса. И этот апокалипсис, считали, что вот как раз уже при дверях, и вот он, конец света. И все одинаково перед богом предстанут, и священник, и крестьянин. И всем придется дать ответ.
Ольга Максимова:
Но это, кстати, в романской культуре вообще распространённая тема.
Александр Юрасов:
Конечно, вообще «Фауст», всё это.
Ольга Максимова:
Или если взять всякие мексиканские традиции.
Александр Юрасов:
То есть это момент того, что ты живёшь каждый день ровно так, как будто ты завтра умрёшь.
Ольга Максимова:
Мне кажется, он так и жил.
Александр Юрасов:
Вот. Толя исключительно так и жил. В интервью, когда его спрашивают: при жизни тебе ставят памятник, что тебе написать на надгробье? Он говорит: он был. То есть для монаха принятие определённых обетов, это отдать свою жизнь, и уже он был. И Толя, «я мало жил, но я немало успел», это спето ещё при жизни, «жизнь суматошную ценя и любя». И так далее, так далее, там очень много всего того, как будто бы он уже попрощался. И это не то, что, он выбирал именно ту ноту, ту боль, которая связана с жизнью и смертью, как Лао-Цзы в свое время занимался смертью. И это очень важно понимать, что Толя вот эту грань очень чётко ощущал, он был вообще мистический человек.
Ольга Максимова:
У меня такое ощущение, что он даже провоцировал.
Александр Юрасов:
Да. Он любил ходить по грани. Это Высоцкий, вот если понять тоже Высоцкого, у Высоцкого это тоже есть. «Чуть помедленнее, кони», «Над пропастью», «По самому по краю я коней своих нагайкою стегаю, погоняю». Вот это всё то же самое. Вообще Толя - это абсолютный Высоцкий хеви метал рока.
Ольга Максимова:
Саша, но вот посмотри, ведь он же себя, это известный всем факт, он себя очень много, но не очень много, он себя много лет убивал наркотиками, причём тяжёлыми. Что это такое?
Александр Юрасов:
Вот тут неправда.
Ольга Максимова:
Он же сам в этом признавался.
Александр Юрасов:
Немного лет. Я просто знаю, это немного лет. Другое дело, что Толя всё делал искренне. И наркотиками, для него не был это момент кайфушки, так скажу. Тут был Берроуз, тут были очень разные те книги, которые он в этот момент почитал, и это, конечно, ему интересным образом показалось, скажем так, показалось интересным. Момент того, что он, он вообще, по большому счёту, любил выпить всегда, это была его и печаль, и радость.
Ольга Максимова:
Как говорят, что есть люди по синему кайфу, а есть по быстрому. Он был по синему.
Александр Юрасов:
Да. Он был именно таким. Но более я вам могу так сказать, Толя начинал этим заниматься, когда перед ним не стояло никакой внешней проблемы. То есть, на самом деле, он был абсолютный воин. И когда во внешней жизни, например, как Антон ему поставил определённые задачи, он вдруг с ними пошёл справляться, он в этот момент вдруг стал лучшим басистом страны по медиаторной технике, Грановский был в пальцах. А потом или что-то надо было сделать и преодолеть. Да не было ему равных, он стены бы ломал. У него абсолютно точно такое, тогда происходила концентрация, всплеск. То есть альбом «Еще один день», что он там, пил, да вообще не пил, он работал над ним и делал и англоязычной, и этот. Или собирал состав когда с Комаровым, а потом, когда Комарова убили барабанщика, он запил, конечно. То есть Толя пил в те моменты, когда не было перед ним цели или он в себе не смог её внутренне выразить, создать. То есть он пил в тот момент, когда он был в неком поиске себя. И это было исследование. И момент вообще самого плохого случился как раз на том переломе, когда вот эти все зайчики, кролики и паспорт вышли, то есть поехали по гастролям. И вдруг Толя то, во что верил...
Ольга Максимова:
Он же тогда начал тебя пропагандировать именно как своего продюсера. Менеджера.
Александр Юрасов:
Это неважно, Толя тогда разочарован был в чём. Он всегда искал смысл в песнях, не то, что искал, он всегда подчёркивал, что мне очень важен слушающий зритель, слушающий человек в зале. И вдруг оказалось, что вот эта белиберда, она как раз интересна всем, все хотят расслабиться и вообще ни о чем не думать. И Толю это, конечно, немножко задело, потому что в девяностых годах, когда он возобновил «Обелиск», он на огромном вдохновении это сделал. У него прекрасный был материал, его хватило, опять де, два альбома «Стена» и «Еще один день». И третий опять был переломным, то, о чем я говорю. Он полностью поменялся, то есть это был уже не мистика, не театр, это абсолютный репортаж, репортаж с места действия. То есть это было, например, танки вошли в Москву, появился «Город в огне», когда ГКЧП. То есть это была фиксация, «Война» песня, это было фиксация жизни, абсолютно, «Кто мы теперь», адмиралы от флотов когда-то были и командиры. В общем, это всё Толя фиксировал. А вот потом он через это перешёл в исповедь. То есть это, если проследить его творчество, это огромный путь из чего-то внешнего внутрь, в самую глубину. И вот эта самая глубина, вот это исследование вот этой глубины, и алкоголь, и всё, что ты говоришь про наркотики, это тоже помогал ему, как казалось, что это он исследует. Поэтому на наркотиках он был год, реально год таких, серьёзных. Но Толя, в том-то всё и дело, что тогда вся страна с ума сошла по этому, их можно было купить чуть ли, я не знаю, ну везде...
Ольга Максимова:
Ну да, это была прямо такая героиновая какая-то эпидемия.
Александр Юрасов:
Это был ужас какой-то, и кокаин, и героин, всё, то есть это была бравада в тот момент, все считали, что это, досуг без этого, как без алкоголя, невозможен. И вот этот момент исследования, а Толя, поскольку он всё делал искренне и на максимуме, он конечно, в этот год у него были очень серьёзные дозы. А потом, когда он понял, что и к чему это всё приводит, я могу сказать, что врачи, которые его лечили, сказали, что очень странно, что интеллект не пострадал совершенно, что он абсолютно может посмотреть «Акулы пера» и понять, что он полностью сохранился.
Ольга Максимова:
Я как раз вспоминаю сейчас передачу «Акулы пера», которая была снята, по-моему, буквально за две или три недели до его смерти, то есть она вышла посмертно.
Александр Юрасов:
Да.
Ольга Максимова:
И там прозвучала фраза, от которой у меня просто, ледяной пот меня покрыл, когда Толя сказал в интервью: вы меня рано хороните.
Александр Юрасов:
Нет, слухи о моей смерти...
Ольга Максимова:
Преждевременны.
Александр Юрасов:
Сильно преувеличены.
Ольга Максимова:
Да.
Александр Юрасов:
То есть это фантастика, я говорю, почему пляска смерти. Потому что вот этот момент мало, кто в своей жизни делает такие эксперименты со своей жизнью и со своим вообще бытиём. Но Толя, как человек творческий, он считал, что он должен это пройти, чтобы про это петь, чтобы быть честным. Он программу на М-радио вёл «Против наркотиков» абсолютно осознанно и честно, абсолютно понимая, что он пойдёт её вести, потому что он не будет лицемерить. Он очень чётко знает, что это такое, он от себя абсолютно точно сформулировал, как, что, где и почему.
Ольга Максимова:
Саша, у нас остаётся с тобой 3 минуты, поэтому нужно успеть сказать о самом главном. Во-первых, я хочу тебе сказать, что ты просто завораживаешь, ты с такой большой любовью говоришь об Анатолии Крупнове, что я честно чувствую себя очень растроганной. Расскажи про пластинки, которые, ведь скоро же будет релиз.
Александр Юрасов:
Да, мы вообще к этому подошли серьёзно, это выйдет, мы планируем, что выйдет 12 виниловых альбомов, будем виниловых альбомов говорить, по старинке. Естественно, это всё выйдет и в цифровых носителях, и так далее, так далее. Но компания Navigator Records, который мы невероятно признательны за то, что она отозвалась на наш такой необычный проект, прилагает все усилия, чтобы это появилось в самом максимальном качестве, и очень здорово сделано, издано прекрасно. Поэтому мы не торопимся. Но взяли старые записи 94-го года, плёнки, мы их оцифровали, мы сделали так, мы не сделали никаких сэмплов таких, которые меняют и делают искусственным звучание. Мы просто это современно свели, сделав близость Крупнова, Крупнов стал нам ещё ближе, благодаря тому, как мы это сделали. И вот первый как раз релиз, это четыре альбома, пересведённого, той сессии. Это Толя, как мы сегодня его видим, из сегодняшнего дня. То есть Толя, который прошёл в жизни, послушав все эти три альбома последовательно, можно с Толей пережить всю жизнь. Это абсолютно точно, я могу много про это говорить. Второй альбом, вторая вернее коробка, это будет четыре альбома.
Ольга Максимова:
Это как бокс сет подарочный?
Александр Юрасов:
Да, первый это будет этот пересведенный сет, второй сборник лучших вещей уже последнего времени, пост альбом «Крупский и сотоварищи». Второй бокс сет, туда входит уже четыре альбома, это будет 86-88, это тот старый материал, который был записан, правда, уже в 94-м году он был записан. Там «Еще один день» англоязычной, «Еще один день» русскоязычный и «Стена», которая является возрождением 91-го года, когда мы не сыграли с Metallica, а сыграл E.S.T.
Ольга Максимова:
Но об этом уже в другой раз.
Александр Юрасов:
Да, в другой раз. И дальше, следующая коробка, это мэйнстрим Толин, можно так сказать, это «Крупский и сотоварищи», прекрасный альбом и два пост альбома, где уже поют его товарищи. И последняя коробка, это трибьют, который сейчас уже отчасти собран, но ещё очень многие, кто там примет участие, но уже на сегодняшний момент спели Чайф, Юрий Шевчук, «ДДТ» спел, Костя Кинчев спел, «25/17» спели, «Jukebox Trio» спели, «Zdob si Zdub» спели, соответственно, «Группа выходного дня», Романов и Маргулис и так далее, так далее. Кстати, в заключении последние скажу, это всё выйдет последовательно, это будет сопровождаться акциями, мы к Вам будем приходить, если Вы нас будете звать, театральными, ещё разными, потому что Толя актуален, как никогда, это абсолютно точно, я это знаю. Честно прожитая жизнь, она вне зависимости от времени, это не девальвируется, это невозможно девальвировать, особенно в творчестве. Поэтому это так, наш золотой фонд, который, может быть, для многих ещё не открыт. Так вот, если говорить то, что был Толя на сцене, я позволю себе напоследок сказать словами Алексея Романова, который такие воспоминания мне подарил. Он сказал: понимаешь, Саша, впервые я себя чувствовал странно, я ездил с группой «Воскресенье» несколько гастролей, подменяя Евгения Моргулиса. Так вот, чувствуешь себя странно. Стоишь на сцене, поешь свою песню, а люди смотрят не на тебя. Это то, что был Толя и безусловно, это незабываемо.
Ольга Максимова:
По-английски это называется to steel the show, украсть шоу.
Александр Юрасов:
Да, именно так, и многие это подмечали. А в следующий раз уже и про «Неприкасаемых» можно будет сказать, почему туда Толя всё-таки пошёл.
Ольга Максимова:
Да, я слышала, там всё-таки был какой-то конфликт, но уже сейчас об этом не успеем.
Александр Юрасов:
Про конфликты не надо, но вообще он пошёл потому, что там было весело, там был интеллектуально интересный эксперимент. Толя поехал в Калининград с этим проектом, потому что там была возможность выступить, во-первых, в костёле, во-вторых, с хором, симфоническим оркестром, с Сережей Вороновым, с прекрасным гитаристом, Игорем Бойко, джазовым, с барабанщиком, тогда Ярцев ещё играл. То есть там был огромный интереснейший состав, и очень интересный материал, с которым можно было работать от нуля, то есть с исходной. И Толя очень много туда всего привнёс, и вообще, «Неприкасаемые» без Крупнова, с его уходом перестали быть суперпроектом.
Ольга Максимова:
Мы можем продолжать об этом бесконечно, поэтому я вынуждена, Саша, просто волевым усилием прекратить наш с тобой разговор, потому что у тебя, я же Вам говорила в самом начале, что это легендарный для рок-тусовки человек, и этих рассказов очень много. А то, что Крупнов, конечно, был абсолютнейшим магнитом, который притягивал к себе самых ярких людей, можно даже вспомнить по клипу «Дорожная». Просто посмотреть, кто в нём снимался. Спасибо тебе большое, мы будем ждать релиза Толи Крупнова. Всем рекомендую послушать, потому что это потрясающая совершенно энергетика, если Вы просто не видели, это очень красивый человек. Очень красивый, во всех отношениях.
Александр Юрасов:
Спасибо большое, что позвала, Оля, очень приятно. Спасибо Mediametrics, вы крутые.
Ольга Максимова:
Александр Юрасов сегодня был у нас в гостях, продюсер и известный очень рок-н-ролльный человек. Меня зовут Ольга Максимова, до встречи, «Шоумастгоуон».
Александр Юрасов:
Всем пока.