Наталья Урмацких:
Добрый день, уважаемые слушатели и зрители Mediametrics. С Вами, как всегда по воскресеньям в это время проект Союза женских сил «Женская логика», здравствуйте! Спасибо Вам, что в это солнечное воскресенье Вы прильнули к мониторам своих гаджетов и компьютеров. Потому что в гостях у нас сегодня Тимур Султанович Шаов. Здравствуйте, Тимур Султанович!
Тимур Шаов:
Здравствуйте!
Наталья Урмацких:
Главное - не захлебнуться мне почтением, потому что действительно, этот человек в своё время повлиял на моё мировоззрение очень сильно, добавил мне в жизни оптимизма, а главное, научил воспринимать жизнь с юмором и, наверное, спас в какие-то моменты своим творчеством от безысходности. Представляю Вам обладателя премии «Шансон Года» 2003, обладателя премии «Золотой Остап», что самое, пожалуй, приятное и важное для Вас, наверное, прежде всего. А также я поздравляю Вас с недавней наградой, Вы стали обладателем Премии Московской Хельсинской Группы за защиту прав человека средствами культуры и искусства. Защищаете.
Тимур Шаов:
Права человека защищаю.
Наталья Урмацких:
С помощью искусства. Вот такой у нас Тимур Султанович. Здравствуйте, ещё раз.
Тимур Шаов:
Здравствуйте!
Наталья Урмацких:
Не могу сказать, что Вы широко известны публике, потому что никто Вас, наверное, уже лет 20 не видел на федеральных каналах.
Тимур Шаов:
Ну, не 20, лет 15, наверное.
Наталья Урмацких:
В каком-то из интервью я честно посмотрела, Вы сказали, что на телевидении Вас побаиваются.
Тимур Шаов:
Ну, нет, кто я? Это неуловимый Джо, которого никто не ловит, поэтому он неуловимый. Там не то, что побаиваются я, конечно, неформат для нашего нынешнего телевидения, а потом, с другой стороны, если Вы мне назовете канал, на который мне можно пойти с моими песнями.
Наталья Урмацких:
Культура, вот элементарно Культура, потому что, я объясню почему. Вы обладаете самым сильным оружием интеллигента, на мой вкус, на мой взгляд. Вы никогда не опускаетесь до ненормативной лексики, Ваш лексикон и кругозор позволяет Вам литературным словом бить наотмашь, и вот это прямо в формат Культуры, мне кажется, вполне могло бы пойти.
Тимур Шаов:
В какую передачу?
Наталья Урмацких:
Не серебряный шар, конечно, но может быть, можно какой-то сочинить собственный формат.
Тимур Шаов:
Когда Андрей Максимов был на Культуре, я ходил к нему в «Ночной полёт», был там, я был у него несколько раз. А сейчас остался там, он даже, Андрей сейчас со Жванецким на Втором канале, а на самом канале Культура каких-то форматных передач нет. Ну, ничего страшного, как Довлатов говорил: «Что ты жалуешься, что не печатают, а Христа печатали?» - говорил. Как я красиво себя.
Наталья Урмацких:
Да, красиво. А все скромничали, скромничали. Ну, Вы в своих интервью себя и с Пушкиным сравниваете, так что это можно.
Тимур Шаов:
Это всегда сарказм.
Наталья Урмацких:
Сарказм и самоирония.
Тимур Шаов:
Ирония, самоирония, без которой нельзя ни в коем случае.
Наталья Урмацких:
Это, пожалуй, у Вас такое качество, редкое по нынешним временам, которое очень привлекательно и для слушателей, и для почитателей, и для меня в частности. Но у нас всё-таки формат «женская логика» и я обещала Вам, что мы поговорим о нашем, о женском. Почитав поглубже Вашу биографию в публичном доступе, который лежит, я вычитала, что по материнской линии корни у Вас из древнего княжеского рода черкесского.
Тимур Шаов:
По отцовской. Говорить древние и так далее, это всё, знаете, сильно сказано.
Наталья Урмацких:
Но, во всяком случае, дворянская кровь.
Тимур Шаов:
Дворянско-княжеская. Но моя жена грузинка, она смеётся, мы, черкесы, а грузины, знаете, она смеётся, говорит: у вас, кого мельница была, тот и князь. Ну, что ты, какой ты... Но, на самом деле, так оно и есть, в общем-то, какой-то. Но это в наше настоящее время.
Наталья Урмацких:
Это накладывает на Вас какие-то обязательства, я имею в виду по отношению, в том числе, к женщинам или в первую очередь к женщинам отношение.
Тимур Шаов:
А что, надо быть князем, чтобы прилично к женщине относиться, только князья уступают место, подают руку, открывают дверь, пропускают вперёд. По-моему, надо быть просто приличным, воспитанным человеком, для этого не надо быть князем.
Наталья Урмацких:
Вы ещё восточный человек, мусульманин и кавказский человек. Как Вы считаете...
Тимур Шаов:
Мусульманин я примерно, знаете, такой же, как и христианин. Я больше знаю христианскую культуру и иудейскую культуру. Ну и, конечно, мусульманскую, это вера предков, от неё я не открещиваюсь ни в коем случае.
Наталья Урмацких:
А традиционное восприятие места женщины в жизни, я не говорю вот это классическое ортодоксальное: Kitchen, Kirche, Kinder. Нет. Но, в принципе, современная женщина с ее феминизацией, с её тягой к равноправию, это хорошо или это не надо?
Тимур Шаов:
Как не надо, конечно надо. А как, ну была сегрегация, как, тягя чернокожих к чему-то, к равноправию, это надо или не надо? Конечно надо. И то же самое, женщина такой же, извините...
Наталья Урмацких:
Тоже человек.
Тимур Шаов:
Да, тоже человек.
Наталья Урмацких:
Вы знаете, темнокожая сегрегация, она не очень хорошие плоды дала, не считая выдающихся Лютеров Кингов, допустим.
Тимур Шаов:
Почему нехорошие плоды? Вы имеете в виду маятник...
Наталья Урмацких:
В общей своей массе.
Тимур Шаов:
Маятник качнулся в другую сторону?
Наталья Урмацких:
Абсолютно.
Тимур Шаов:
Да, а сейчас с женщинами то же самое. Равноправие женщин, маятник пошёл в другую сторону. Это движение «я тоже», это совершенно замечательно. Народ боится. У меня У меня друзья, доктор в Америке. Он был на практике. Как только врач заходит в палату к больной, тут же появляется медсестра. Тут же появляется сестра. Он говорит: она как, откуда она, как она узнала? Это случайность такая - всё время она появляется, что-то там делает своё, пока доктор смотрит пациента? Он говорит: нет, у меня многомиллионный бизнес, я серьёзный врач, у меня частная практика, меня все знают, поэтому на всякий случай пусть будет медсестра. А то потом обвинят в сексуальном харассменте. Он скажет: ну-ка, дайте я Вам живот пощупаю, девушка. Щупает живот, она говорит: а он меня... сексуальное домогательство, маятник пошёл в другую сторону.
Наталья Урмацких:
Ну, это благо или это всё кончится чем-то плачевным?
Тимур Шаов:
Да ничем это плачевным не кончится, всё должно иметь какой-то здравый смысл. Конечно, я надеюсь, что всё это закончится рано или поздно. Хотя, сейчас у нас...
Наталья Урмацких:
Вернётся к чему? К патриархату, к домострою?
Тимур Шаов:
А почему опять Вы крайности берете?
Наталья Урмацких:
Потому что, я объясню, потому что история уже показательная такая, она по спирали крутится, если одну крышечку не закрыть, ты рано или поздно на новом витке туда же, к этой ситуации и возвращаешься. Разве нет?
Тимур Шаов:
Нет.
Наталья Урмацких:
Ну как, посмотрите Ваши песни, которые Вы писали в 90 годах, они сейчас актуальны, ровно потому, что мы вернулись к тому, с чего начали, всего за каких-то там, сколько, 20-30 лет.
Тимур Шаов:
20.
Наталья Урмацких:
Разве нет? О боже, я опять в политику. Нет, сейчас я сверну с этой тропинки. Но просто расскажите, разве Вы не считаете, что мы крутимся как-то так, немножко, знаете, как спортивный стадион, мы начали с футбольной песни, она была у Вас написана к чемпионату мира в Японии.
Тимур Шаов:
Нет, никуда мы, ну как можно вернуться к домострою, как конкретно Вы это реально себе представляете, как можно опять вернуться к сегрегации, это невозможно.
Наталья Урмацких:
Сформировать общественное мнение.
Тимур Шаов:
Просто надо, ещё раз говорю, надо нам всем как-то немножко успокоиться, и вот этот порог оскорбляемости нашей, он сейчас такой, очень снизился сильно. Оскорбляются по любому поводу чувства верующих, неверующих, чувства милиционеров, чувства врачей, чувства интернет работников, журналистов, кого угодно. Они могут быть оскорблены, просто надо вернуться к здравому смыслу, вот и всё.
Наталья Урмацких:
А у кого ниже вот этот самый порог оскорбляемости, у человека образованного, с богатым, допустим, кругозором, жизненным опытом?
Тимур Шаов:
Нет, я думаю, как раз наоборот. У человека малообразованного.
Наталья Урмацких:
Вот. То есть подразумевает ли то, что у нас общий уровень развития общества, он немножко пошёл вниз угасать, раз мы стали все такие обидчивые. Связаны ли эти вещи или нет, интеллект и обидчивость в глобальном смысле.
Тимур Шаов:
Понимаете, в любом случае, выход из этого всего, это повышение общей культуры и образования. Но это не интересно, когда мы спрашиваем у людей ответственных за это, что надо делать. Повышать. А это кропотливая, долговременная, многолетняя вещь. А хотят сейчас. Вот и Вы хотите прямо сейчас. Вот что сделать, чтобы не было. Ничего, повышать общую культуру и образование, уделить время школам. А это же всё, это не хочется, мы хотим завтра, максимумов в воскресенье, чтобы всё было. Не получится, ребята, это много лет.
Наталья Урмацких:
Но для того, чтобы даже через много лет это случилось, нужно делать уже что-то сегодня, например, начинать с себя.
Тимур Шаов:
Вот, молодец, с себя и со своих детей. Вот как мы детей воспитываем, а не надо им читать мораль. Надо своим примером, как меня учили мои родители своим примером. Когда отец всегда вставал, гости, кто бы ни заходил в комнату, он всегда вставал, даже если моложе него и так далее. Отец очень уважительно относился к родителям, ему было уже за 50, он прятал сигарету, выбрасывал, не курил при матери, не дай бог, потому что это не очень прилично. Всегда уступал и мне говорил: ну-ка встань. Вот такие вещи, личный пример, вот и всё.
Наталья Урмацких:
Вот Вы же, в общем-то, всю Россию, я уже не говорю про иностранный мир, всю Россию объехали за такое количество концертной деятельности.
Тимур Шаов:
Ну да, практически.
Наталья Урмацких:
Везде Вы видели разных людей. Но где-то встают, где-то есть это?
Тимур Шаов:
Уступают место? Везде. Ну как, Вы так говорите, везде есть нормальные, определённое количество нормальных людей, определённое количество.
Наталья Урмацких:
Я это говорю, потому что ездила, естественно, не с концертами, а по рабочей надобности по регионам и ужасаюсь тому, что за последние буквально 10 лет, в первую очередь, молодёжь очень сильно в плане воспитания провисла.
Тимур Шаов:
Да. Если хотите моё мнение по этому поводу узнать, стало хуже, да. Я 20 лет назад работал доктором, 25 лет назад работал врачом, заходил в такие дома, я был ещё участковый, я ездил на машине марки УАЗ по горам, по всяким у нас, в Карачаево-Черкесии. Я могу сказать, что я жил в среде однородной, и сейчас я езжу тоже по стране и смотрю, стало гораздо хуже.
Наталья Урмацких:
А причина в чём, вот причина в общей агрессии?
Тимур Шаов:
В общей агрессии, правильно Вы говорите, общая какая-то агрессия, общее неприятие чужого мнения. Знаете, я считаю, что телевидение наше виновато в этом процентов на 90.
Наталья Урмацких:
А телевидение или интернет, кто в большей степени?
Тимур Шаов:
Я думаю, что телевидение.
Наталья Урмацких:
А я смотрю, такой агрессии, как в интернете, например, я в телевизоре не видела.
Тимур Шаов:
Это последствия.
Наталья Урмацких:
Последствие чего конкретно?
Тимур Шаов:
Последствия того, что в обществе произошёл некий раскол, во-первых, во-вторых, в обществе насаждается некоторое, как бы это сказать, неуважение к чужому мнению.
Наталья Урмацких:
Мало того, что мнению, к жизни.
Тимур Шаов:
К жизни, да.
Наталья Урмацких:
К чужой, ну, не позиции, скажем, статусу.
Тимур Шаов:
Так мы же с Вами абсолютно одинаково думаем.
Наталья Урмацких:
Я же выросла на Ваших песнях, как я могу думать по-другому.
Тимур Шаов:
Правильно, но начинать надо с себя, не кивать на телевидение. У Вас же дети есть, у меня дети есть, я стараюсь говорить, что вот это хорошо, вот это плохо, читайте вот эти книги, читайте Пушкина того же, начните с него.
Наталья Урмацких:
Но мы же отчетливо понимаем, что в том формате...
Тимур Шаов:
Толстого «Хаджи-Мурата» почитайте, с этим уважением тем же горцам, к людям иным.
Наталья Урмацких:
Иной веры.
Тимур Шаов:
Иной веры и так далее.
Наталья Урмацких:
Вот если бы с такой точки зрения подавали того же Толстого в школе, возможно. Но нам же как обычно моим сейчас детям подают.
Тимур Шаов:
Проходим.
Наталья Урмацких:
От и до, да, проходим и всё, не объясняя ни причин, ни предпосылок. А они не хотят, это только отвращает. Кто сейчас будет читать Толстого, кто будет читать этого «Дубровского», Машу вот это.
Тимур Шаов:
Это же очень интересно, на самом деле.
Наталья Урмацких:
Это действительно интересно, это классика. Но я честно признаюсь, что мне, например, классе в 7, в общем-то, это «Капитанская дочка» ну так, постольку, поскольку, видимо, так подавали, что надо. Ну, надо, я прочитаю, я же послушная девочка.
Тимур Шаов:
Ничего страшного, пускай проходят, пускай проходят, вот они действительно проходят.
Наталья Урмацких:
А вот вкус привить именно, чтобы хотелось читать.
Тимур Шаов:
Вы не привьете вкус в 7 классе. Хотя есть, конечно, я думаю, что есть такие суперталантливые учителя литературы и русского языка, которые могут как-то детям. Но всё равно сложно им.
Наталья Урмацких:
А вот по Вашему опыту, Вы отец троих детей, уже выросших. Дочка уже заканчивает школу младшая?
Тимур Шаов:
Нет, младшей ещё 12 лет.
Наталья Урмацких:
Вот по Вашему опыту в каком возрасте к ним приходит понимание, что вот это я наелся уже Инстаграма и мне надо что-то тут почитать, вот у папы есть сервант большой с книжками, пойду-ка я посмотрю, не просто так он хранит эти книги.
Тимур Шаов:
У моих старших это уже годам к 15-16, 17-18.
Наталья Урмацких:
То есть к концу школы проснётся.
Тимур Шаов:
К концу школы.
Наталья Урмацких:
Я за своего переживаю.
Тимур Шаов:
Не переживайте, это ни хорошо и ни плохо, когда моя младшая не выпускает из рук гаджет, это ни хорошо и ни плохо, они другие. Конечно, мне хочется, чтобы они, как мы, читали, но это не получится, другая жизнь сейчас. И кстати, из того же интернета много полезного можно выудить, если...
Наталья Урмацких:
Контролировать.
Тимур Шаов:
Контролировать.
Наталья Урмацких:
Родительский контроль программу поставить, ничего не даёт, я пробовала. Нет, правда они у меня не лезут в то, что во что нельзя лезть.
Тимур Шаов:
Ну что же нам, сдаваться что ли.
Наталья Урмацких:
В стрелялки или что-то, но всё равно все эти законы Яровой и запреты пока не действуют. Я предлагаю насладиться нашим слушателям и зрителям ещё одной замечательной песней. Я выбирала на свой вкус, Тимур Султанович, простите. Это будет следующая песня как раз аккурат...
Тимур Шаов:
Про телевизор.
Наталья Урмацких:
Да, про средство массовой информации.
Наталья Урмацких:
Возвращаемся в студию Mediametrics, и с нами Тимур Шаов, поэт, бард и программа «Женская логика». Естественно, отталкиваясь от названия программы, мы совершенно сейчас нелогично от темы телевидения и СМИ всё-таки переключимся на тему путешествия и концертной деятельности Тимура Султановича. Вы много ездите по миру, как я уже заметила ранее. И Америка, и Канада, и Австралия, и Новая Зеландия, везде люди разные. Но у меня вопрос. Я прочитала, что однажды, некоторое количество лет назад, Вы в штате Огайо читали лекцию американским студентам про русских бардов, было такое?
Тимур Шаов:
В штате Айова.
Наталья Урмацких:
Ой, Айова, извините.
Тимур Шаов:
В городе Гриннела, там Гринелл колледжа есть такой, частный, очень хороший, большой, известный колледж, и меня приглашали, было такое, я был Visiting professor. Семестр я там, это ребята просто кафедра славистики, американские студенты, которые интересовались русским языком учили его, в том числе, и через какие-то культурные носители языка, приглашали носителей языка, я попал туда. И действительно, было достаточно интересно, мы с ними, они бедные, переводили мои песни.
Наталья Урмацких:
Они же все -таки идиоматические и очень метафоричные.
Тимур Шаов:
Абсолютно.
Наталья Урмацких:
Досталось этим студентам, я так понимаю.
Тимур Шаов:
Да, но там было невероятно, были невероятно талантливые ребята, и были очень интересные переводы. Да, и потом я им в конце уже читал действительно лекции о наших бардах с примерами, со стихами и так далее. Это просто такая формы обучения русскому языку.
Наталья Урмацких:
Неудивительно, вот можно себе представить, что где-нибудь у нас в Петрозаводске в институт пригласят американского профессора читать об истоках кантри музыки, например, или разбирать стихи.
Тимур Шаов:
Если бы какой-то институт иностранных языков вывел бы такие штуки, это было бы интересно, и это хороший опыт.
Наталья Урмацких:
Но Вы где-нибудь в России видели подобный опыт, встречали.
Тимур Шаов:
Но для этого нужны средства, это же дорого, приглашать какого-то профессора, оплачивать ему всё это и так далее. Хотя, метод неплохой. И потом у нас был в конце ещё концерт там же, в колледже был концерт, приезжал мой музыкант, и мы вдвоём давали концерт. И на первом ряду сидела куча детишек. Пришли американцы, им раздали переводы моих песен, которые были сделаны студентами, а на первом ряду сидела куча детишек, штук 10-15. Они почему-то очень ржали. Причём ржали в правильных местах.
Наталья Урмацких:
Они по переводу следили?
Тимур Шаов:
В той же песне, о которой мы с Вами говорили, «Любовное чтиво», там, где «мама, я какать хочу» есть момент, они просто зашлись в смехе. Мы с Серёгой стоим, ничего не понимаем. Американские дети. Оказалось, это усыновленные дети, приёмные семьи, их привели, зная, что будет русский, чтобы они не забывали немножечко русский язык, привели их на наш концерт, представляете. Это был опыт такой. И когда говорят об усыновлениях и так далее, я всегда этот момент вспоминаю.
Наталья Урмацких:
Сейчас, я так понимаю, после определённых введений, сейчас уже к Вам, наверное, бы не пришли дети усыновленные, вновь усыновленные.
Тимур Шаов:
Потому что их нет.
Наталья Урмацких:
Потому что их нет. Я пытаюсь идиоматически и метафорически высказать своё отношение к этому процессу. Потому что мне попасть в Московскую Хельсинскую группу не грозит, а вот по попе настучать могут. Теперь у меня такой вопрос, касается нынешних реалий в гражданском обществе. Это ещё не про политику, но уже рядом. Сегодня, чтобы убрать или сковырнуть маленькую мозоль, я имею в виду неугодных авторов, художников, его просто достаточно скомпрометировать, громко просто покричать, что он плохой. Мы видели пример Макаревича, Серебренников, даже по Джигарханяну прошлись, хотя кому он мешал. И очень быстро общественное мнение ставят тавро на этого человека. Чем можно было бы скомпрометировать Тимура Шаова?
Тимур Шаов:
Кому он нужен, его компрометировать.
Наталья Урмацких:
А вдруг, понимаете, а вдруг.
Тимур Шаов:
Да нет, любого человека, как Витя Шендерович, очень хороший пример, задают вопрос: Вы уже перестали пить коньяк по утрам? То есть сказать «да», это значит, Вы пили коньяк по утрам, сказать «нет», я не перестал пить коньяк. То есть то ли он ложки украл, то ли...
Наталья Урмацких:
Осадочек остаётся.
Тимур Шаов:
Да, осадочек остался. Это любого человека можно сделать. Но другое делом зачем и кому это надо. В некоторых случаях это ведь происходит с медийными персонажами, потому что надо подкормить нашу публику, которая сидит у телевизора, чем-нибудь жареным, чтобы были рейтинги, чтобы люди смотрели вот это всё, я извиняюсь, дерьмо, я извиняюсь за выражение. В некоторых случаях так, в некоторых случаях, как с Макаром, с тем, что произошло, это просто действительно, как Вы сказали, несколько скомпрометировать, потому что человек высказывает какие-то такие мнения, расходящиеся с общепринятыми. Ну, флаг им в руки. От этого никто не может быть застрахован.
Наталья Урмацких:
А Вы как считаете, певец, художник, поэт, человек искусства, ему нужно в эту сторону идти, выражать подобным образом свою гражданскую позицию или уже пиши стихи, рисуй картины, выражай свою гражданскую позицию тем, чем ты лучше всего умеешь делать. Вот Вам же не надо идти на какие-то трибуны. Вы напишете новую песню, её послушают и сразу всем всё станет ясно. Вот нужно творцам удаляться в политику или нет?
Тимур Шаов:
Я не знаю, это каждый решает для себя, каждый решает для себя. Если ты, во-первых, если ты действительно пишешь на эти темы, тебе не надо идти на какую-то трибуну, тебе достаточно спеть. А если ты какой-то художник, но у тебя есть своя гражданская позиция, это каждый решает, если хочешь, ты её вырази, конечно, не могу молчать, это называется. А тот же Александр Галич, который был абсолютно успешный, достаточно богатый, человек выдержал за рубеж, был такой барин, и шли его пьесы в театрах, по его сценариям фильмы шли знаменитые, успешные и так далее. Казалось бы, сиди, чего тебе надо. Так нет же, не могу молчать, это называется, свербило. И я абсолютно понимаю и Макара, и того же, скажем, Борю Гребенщикова, который абсолютно в своей.
Наталья Урмацких:
Атмосфере.
Тимур Шаов:
Нирване, атмосфере может творить и дальше, но он не молчит. Потому что накипело, потому что достали уже всем этим безобразием, потому что мы помним ещё те времена. Я и мои старшие товарищи, тот же Макаревич и т.д., мы помним те времена, к которым не хочется возвращаться.
Наталья Урмацких:
Но у Галича была песня «Не надо бояться», я так понимаю, что в те времена, которые Вы помните, не бояться было проще, чем, допустим, сейчас молодёжь, которую за попытку не бояться очень быстро ставят на место, в том числе, дубинками и заками.
Тимур Шаов:
Вы считаете, тогда не бояться было проще?
Наталья Урмацких:
Не знаю, вот я читаю воспоминания шестидесятников.
Тимур Шаов:
Тогда ломали судьбы на раз.
Наталья Урмацких:
Да?
Тимур Шаов:
Да. Ломали судьбы на раз. Просто сейчас это немножечко под другим соусом подаётся.
Наталья Урмацких:
А почему тогда стали больше бояться?
Тимур Шаов:
Сейчас стали больше бояться?
Наталья Урмацких:
Мне кажется, да.
Тимур Шаов:
Мне сложно сказать, стали ли больше бояться. Мне кажется, что нет.
Наталья Урмацких:
Нет?
Тимур Шаов:
Нет, мне кажется, что нет.
Наталья Урмацких:
А мне кажется, что после введения модного очень термина «коллективная ответственность», во всяком случае, люди, которые что-то могли сказать, сейчас осталь этой коллективной ответственности, по крайней мере, порядочные люди, несколько опасаться. Потому что если раньше ты мог что-то прокукарекать и сесть за это сам, сейчас накажут, грубо говоря, всю редакцию.
Тимур Шаов:
А, вот так.
Наталья Урмацких:
Поэтому не бояться стало немножко сложнее.
Тимур Шаов:
В этом смысле, да, но Вы понимаете, редакция должна тогда уже понимать.
Наталья Урмацких:
Быстро-быстро писать, что мнение может не совпадать.
Тимур Шаов:
Нет, редакция должна понимать, выпуская кого-то в эфир, она должна понимать, что может быть и чем она рискует. Что и делается на наших. А что, не понимают что ли на Эхе, что может быть всё, что угодно или на Дожде. Всё понимают.
Наталья Урмацких:
Так а что тогда, им пока разрешают, как Вы сказали, мягонький авторитаризм, где-то в интервью. То есть пока разрешают.
Тимур Шаов:
Пока разрешают, да, пока что у нас всё решается, как спор хозяйствующих субъектов. То есть если что-то не угодно, то просто аренду не продлевают или просто находят какие-то, как с закрытием НТВ, ТВ-6, ТВС и т.д. Просто это был спор, какая политика, ничего личного, чистый бизнес это называется. Меняется собственник, собственник говорит: я хочу другую редакционную политику, до свидания, с вещами на выход.
Наталья Урмацких:
Ну вот, так недавно совсем с каналом РБК произошло, подозреваю.
Тимур Шаов:
Не только с ним.
Наталья Урмацких:
А как в других странах со свободой, потому что мне так нравится, либералы кричат, что там всё так свободно, а у нас всё так плохо.
Тимур Шаов:
Нет, нигде в мире нет абсолютной свободы, и в той же Америке, Вы же понимаете, всё это какие-то группы интересов. Другое дело, что есть механизмы, которые не позволят вот так раз и задавить. Там они есть, у нас их нет, к сожалению, этих механизмов. У нас всё решается телефонным правом, и не надо мне говорить, что да Вы что, не может быть. Позвонит, кто надо, кому надо и до свидания.
Наталья Урмацких:
Смотрите, это же, получается, такая социальная надстройка, как нам китаевед рассказывал, у них там конфуцианство и с другой стороны у них коммунистическая партия. И детей с детства воспитывают в разных вот этих настройках психологических. То есть на улице ты, пожалуйста, будь коммунистом, в душе Конфуция люби, а дома ещё и родителей чти. Получается, у нас сейчас тоже такая, должно у каждого в человеке каждый кусочек мозга рассылоиться. Здесь ты можешь быть, грубо говоря, свободным человеком, а здесь лучше прими реальность такой, какая она есть.
Тимур Шаов:
Это когнитивный диссонанс возникнет такой.
Наталья Урмацких:
Всё-таки возникнет. Но вот у китайцев же не возникает.
Тимур Шаов:
А вообще, китайцев не надо в пример приводить никогда, потому что это китайцы. Это абсолютно, действительно, Вы правильно сказали, всё базируется на их философской основе жизненной. Для нас они не пример.
Наталья Урмацких:
А какая у русского человека жизненная философская основа, у современного русского человека, скажем так?
Тимур Шаов:
Не знаю, это надо у каждого, наверное, своя жизненная основа, Вы хотите от меня каких-то...
Наталья Урмацких:
Я хочу Ваше собственное наблюдение, может быть.
Тимур Шаов:
Нет, ребята, мне кажется, сейчас нам не хватает спокойствия какого-то, сейчас мы очень взбудоражены всеми Крымами, всеми Донбассами, Украинами, всевозможными оскорблениями чувств верующих внутри.
Наталья Урмацких:
И снаружи.
Тимур Шаов:
И снаружи, да, на всё это накладываются какие-то экономические проблемы, бензин сейчас дорожает и так далее. Всё время, это с точки зрения врача, если смотреть, психолога или психотерапевта, всё время идёт фрустрация такая человека всюду, на улице, дома, по телевизору.
Наталья Урмацких:
Вгоняют в истерику.
Тимур Шаов:
Надо успокоиться, надо какое-то спокойное телевидение нам сделать, немножечко, чтобы люди говорили, не крича друг на друга, без воплей. Ток-шоу посмотрите, что происходит.
Наталья Урмацких:
Нет я не смотрю.
Тимур Шаов:
Это же невозможно. А это всё откладывается, и уже самый спокойный пенсионер, сидя где-нибудь в Сарапуле, глядя на всё это, он пойдёт и увидит соседа и будет...
Наталья Урмацких:
Но с Вашей точки зрения, как человека всё-таки опытного, прожившего уже большой отрезок жизни, эта истерия, она кем нагнетается, кому это выгодно, но явно же, не нашими, не своим.
Тимур Шаов:
В определённый момент уже система сама себя подкачивает, понимаете, это уже не выгодно, это уже определённый стереотип поведения сложился. В какое время точно он сложился я даже не знаю, наверно, с Pussy Riot начиная, когда оскорбление вот это возникло, открыли ящик Пандоры, и посыпались все эти, и сразу снизился порог оскорбляемости. Мне кажется, вот с этого времени всё началось. И сейчас оно уже само себя подпитывает. Уже не то, что кому-то это выгодно, а уже мы пошли по этой дороге.
Наталья Урмацких:
А было в нашей новейшей истории что-то подобное?
Тимур Шаов:
В новейшей?
Наталья Урмацких:
Да.
Тимур Шаов:
Не знаю, у Быкова надо спросить, Быков же ведёт такую рубрику «Все было». Наверное, было. И мне кажется, это, знаете, я читаю Гиппиус, её «Дневники» времён первой мировой, когда началась война, первая мировая, как интеллигенция к этому, как ура, патриотизм пошёл, как это всё закрутилось. А потом все поняли, что это кровь и это всё. Мне это напомнило наше сегодняшнее состояние.
Наталья Урмацких:
Поэтому я про спираль истории упоминала в начала эфира, потому что я много читала, я многого не застала, естественно, сама, но из того, что я много читала из воспоминаний более старших товарищей, оно как-то мне всё напоминает очередной виток. У меня тогда вопрос следующего порядка.
Тимур Шаов:
Будет ли хорошо и когда?
Наталья Урмацких:
Ваше интервью воли-неволей всегда либо скатываются, либо с самого начала тон задаётся, но про ситуацию в стране, в мире и гражданскую позицию. А каким Вам видится идеальное интервью, вот о чем бы Тимуру Султановичу Шаову хотелось бы, чтобы его спрашивали журналисты.
Тимур Шаов:
Вот это Вы меня поставили просто в тупик.
Наталья Урмацких:
Простите, я не хотела.
Тимур Шаов:
Первое желание было сказать, да ни о чем, оставьте в покое. Да нет, хотелось бы, конечно, чтобы наступило такое время, когда действительно приходишь на интервью, будучи сатириком, тебя не спрашивают о том, как наше общество расслоилось и т.д., что с этим делать.
Наталья Урмацких:
А о чем бы сатирик писал, если бы у нас всё было хорошо в обществе.
Тимур Шаов:
Действительно, как Жванецкий уже ответил на этот вопрос, он сказал, что если у нас всё будет хорошо, я буду в выигрыше, потому что у нас будет всё в жизни. А если будет плохо, я в выигрыше, как сатирик, потому что мне будет, о чем писать. Хотелось бы, конечно, уйти на пенсию, как сатирик и писать песни про тещу, про эти, как в советское время разрешённые вот эти темы. Хотелось бы писать о чем-нибудь без политики, но пока не получается.
Наталья Урмацких:
Но Вам удаётся писать без ненормативной лексики, это удивительное свойство.
Тимур Шаов:
Как это у Вас, Вы пишете о современной жизни, как Вы умудряетесь при этом не материться. Да, я внутренне перед написанием песни выматерюсь, а потом уже сажусь.
Наталья Урмацких:
Это принципиальная позиция или просто у Вас очень богатый словарный запас.
Тимур Шаов:
Я не люблю, понимаете, я не люблю такого манифестирования мата. Я сам матом, что там говорить, уж простите меня, хоть женская передача, сам я матом ругаюсь в своей мужской компании. Но я терпеть не могу, когда это выносится, когда женщины присутствуют, в присутствии женщин начинают материться, или когда женщины матерятся, я это не люблю. Но вот, может, у меня воспитание такое, я это терпеть не могу, дети когда, это меня просто трясёт. Потому что мат - это замечательная вещь, это часть нашего языка. Но есть определённые общественные какие-то нормы, которые, я считаю, что их надо соблюдать. Я не люблю мата в интернете.
Наталья Урмацких:
У блогеров часто бывает.
Тимур Шаов:
Да, вот идёт, вот ты кому-то пишешь письмо, своему другу, в частной переписке это нормально, это для придания. А так неизвестно, кто будет читать, кого-то это может оскорбить.
Наталья Урмацких:
То есть свое выражение свободы можно вполне культурным языком, можно не раздеваться догола.
Тимур Шаов:
Модно. Кто-то разговаривает матом, ну бог с ним, я не говорю, что это так уж страшно, я этого не люблю.
Наталья Урмацких:
Значит всё-таки есть инструменты выражения себя без крайностей, вот как я говорю, не надо прибивать себя гениталиями к площади.
Тимур Шаов:
Конечно, как в фильме «Джентельмены удачи» «этот нехороший человек, Василий Алибабаевич уронил мне на ногу».
Наталья Урмацких:
Батарею.
Тимур Шаов:
Можно и так.
Наталья Урмацких:
Поймут?
Тимур Шаов:
В этом даже прикол.
Наталья Урмацких:
А поймут в современной реальности?
Тимур Шаов:
А что, мы дожили до того, что без мата уже не понимают что ли?
Наталья Урмацких:
Если он несётся с телевизора, если он несётся из интернета.
Тимур Шаов:
В телевизоре вообще какие-то приблатненные, блатные выражения. Я сам люблю блатную феню, я вырос во дворе, где куча народа сидела, куча народа уже пришла, куча потом села и т.д. Я мальчик дворовый, я феню блатную очень хорошо знаю и люблю с детства. Некоторые даже выражения в свои песни вставляю. Но когда это говорит диктор центрального телевидения, меня немного коробит, потому что создаётся впечатление, что мы в лагере в большом таком.
Наталья Урмацких:
Это действительно прививают, привыкайте.
Тимур Шаов:
Вот, это да, снижается, снижается постепенно. Это плохо.
Наталья Урмацких:
Значит будем повышать.
Тимур Шаов:
Вот, надо повышать.
Наталья Урмацких:
И начнём прямо немедленно, потому что сейчас мы распрощаемся с Тимуром Султановичем, время подходит к концу. Но повышать мы будем его творчеством. И в эфире прозвучит ещё...
Тимур Шаов:
Там в песни всё будет обалденно, всё ништяк, там употребляется всё это.
Наталья Урмацких:
Но употребляется к месту и, по крайней мере, без мата.
Тимур Шаов:
Спасибо большое.
Наталья Урмацких:
Спасибо Вам, мы с Вами прощаемся, слушайте хорошую музыку в исполнении Тимура Шаова, до новых встреч.