Лена Каримова:
В эфире передача «Медицинское право с Каримовой» и я, ее ведущая, Каримова Лена Мансуровна. Мой соведущий Станислав Борисович Кузьмин, старший преподаватель кафедры медицинского права Сеченовского университета и заместитель директора по коммуникационным вопросам Национального института медицинского права. В гостях у нас Константин Свитнев ― генеральный директор компании «Росюрконсалтинг», директор Центра репродуктивного права и этики.
Репродуктивное право – это право на получение информации. То есть, это, в том числе, информационное право. Также это право на доступ к безопасным, эффективным, недорогим и доступным способам регулирования рождаемости, а также право на доступ к надлежащим службам здравоохранения, которые могут обеспечить безопасные беременность и роды, а также создать наилучшие возможности для того, чтобы иметь здорового ребенка». Это определение ВОЗ о репродуктивном праве.
Станислав Кузьмин:
Выбирая тему для сегодняшней беседы, мы Леной Мансуровной обсуждали, что тема, выбранная на сегодня, наверное, одна из самых актуальных, острых, как одно из проявлений того, что возрастающие возможности современной медицины, развития медицинской науки, новых технологий, с одной стороны, позволяют перейти на более высокий уровень и предоставлять потенциальным пациентам услуги, которые раньше были просто невозможны. На сегодняшний день эти возможности включают механизмы споров среди юристов, теологов, правоведов, то есть насколько те или иные методы воздействия на пациентов правомерны, этичны. Поэтому нескольких острых вопросов мы сегодня, конечно, коснемся.
Лена Каримова:
Константин Николаевич, вы директор компании «Росюрконсалтинг». Можете нам немного рассказать о своей компании? Потому что, как мне кажется, подобных, аналогичных компаний в России пока еще нет.
Константин Свитнев:
Не только в России, но и в Европе, и во всем мире. Таких компаний очень и очень мало, к сожалению. Мы специализируемся на репродуктивном праве. Это новая, относительно быстрорастущая отрасль права, которая находится на стыке права медицинского и права семейного. Прежде всего, это реализация гражданами права на продолжение рода. Очень многие люди хотели бы стать родителями, но в силу тех или иных причин такой возможности у них без помощи репродуктолога, без помощи вспомогательных репродуктивных технологий нет. Как реализовывать репродуктивные права в случае применения вспомогательных репродуктивных технологий – это, как раз, область интересов нашей компании, наших юристов. Мы этим занимаемся с 2003 года.
Лена Каримова:
Можно поподробнее, что именно входит в круг задач?
Константин Свитнев:
Это содействие гражданам в осуществлении их права на продолжение рода в случае применения вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ). Напомню, что сейчас бесплодие затрагивает в той или иной степени порядка 15 % от популяции, и показатель, к сожалению, только растет, ситуация лучше не становится. Полагаю, что через несколько лет мы будем говорить о бесплодии порядка 20 % наших соотечественников. Это касается всех развитых стран мира. На самом-то деле, цифры примерно одинаковы от страны к стране. Сейчас при помощи ВРТ рождается порядка 1,5 % наших граждан. Это примерно 30 тысяч человек по состоянию на 2015 год. Почему на 2015? Потому что отчеты готовятся с запозданием на несколько лет, поскольку собирается статистика из всех клиник, которые принимают участие в регистре РАРЧ. РАРЧ – это Российская Ассоциация репродукции человека, которая как раз и ведет этот общенациональный регистр, где учитываются все дети, которые рождаются при помощи вспомогательных репродуктивных технологий в нашей стране.
1,5 %, много это или мало? В Дании, например, где бесплодие в процентном соотношении занимает примерно такое же место, как у нас, в нашей стране, при помощи ВРТ рождается порядка 8 % (может быть, 10 %) от всех детей. То есть в каждом датском классе есть по два, может быть, три ребенка, которые родились при помощи вспомогательных репродуктивных технологий, были зачаты в пробирке. Кстати, хотел бы сказать, что в этом году, в 2018-м, мы будем отмечать 40-летие Луизы Браун. 25 июля 2018 года первому ребенку, который был зачат в пробирке, исполняется 40 лет. С тех пор родилось более 7 миллионов человек во всем мире, и число этих детей растет. Если мы обратимся к датскому опыту, то, экстраполируя это на наши реалии, на число рождения в нашей стране, можно сказать, что ВРТ при должном подходе могли бы дать как минимум, minimum minimorum, сто дополнительных рождений в год. Это немалый вклад в улучшение демографической ситуации в нашей стране.
В России уже третий год продолжается снижение рождаемости. В прошлом году родилось примерно столько же детей, сколько десять лет назад, то есть мы откатились на десять лет назад в плане рождаемости, к сожалению. Несмотря на все те успехи, которые были достигнуты в повышении рождаемости, пошел откат. Родилось примерно на 10,6 % меньше детей, чем в прошлом году. Сейчас опять актуальна тема так называемого русского креста – превышение смертности над рождаемостью. У нас, естественная убыль населения, то есть превышение смертности над рождаемостью в прошлом году составило 134 тысячи человек. Что такое 134 тысячи человек? Это население достаточно большого города, такого как, например, Ессентуки, какой-нибудь Железноводск. То есть у нас в России не стало одного большого города в прошлом году. Мы теряем наши города, мы теряем людей. Недопустимо, конечно, когда в стране больше гробов, чем колыбелей. С этим нужно бороться, поэтому наряду с государственными программами поддержки рождаемости, которые существуют, с государственными программами поддержки материнства и детства исключительно важна государственная поддержка программ экстракорпорального оплодотворения. Идет определенный рост. Если, допустим, в прошлом году порядка 60 тысяч циклов было проведено с государственной поддержкой, за государственный счет, в этом году, я думаю, число этих циклов еще более увеличится, еще больше детей родятся при помощи государственного финансирования, поскольку далеко не все люди у нас достаточно состоятельны, чтобы оплачивать программы ВРТ самостоятельно.
При реализации программ, связанных с применением ВРТ, репродуктивных программ, исключительно важна помощь юристов, поскольку далеко не все программы стандартны. Далеко не всегда у нас благополучные семейные пары обращаются к услугам репродуктологов, для того чтобы стать родителями. В абсолютных цифрах сейчас в России бесплодных людей (по несколько устаревшим данным, но новых данных пока, к сожалению, нет) порядка 10 миллионов человек. Это примерно 6 миллионов женщин и порядка 4 миллионов мужчин. Всем этим людям, для того чтобы зачать ребенка, требуется помощь врачей-репродуктологов.
Станислав Кузьмин:
Константин Николаевич, а вы отслеживали из этого большого количества востребованность этой программы, кому она была бы необходима? То, что проводится, это понятно, а скольким еще людям эта программа пока недоступна в силу тех или иных причин?
Константин Свитнев:
Много людей просто не представляют себе, что их беде можно помочь. Если в течение года обычной, нормальной супружеской или партнерской жизни не наступает беременность – это основание для того, чтобы обратиться к врачу. Значит, что-то идет не так. Мы все самой природой ориентированы на продолжение рода. Разумеется, крайне желательно, чтобы у детей были молодые родители. Не нужно откладывать ребенка на потом. Наше здоровье не улучшается. Генетические часы, биологические часы, которые опять-таки заложены в наш организм самой природой, неумолимо тикают. Чем раньше мы задумаемся о создании семьи, о том, чтобы оставить на Земле свое живое продолжение – детей, тем лучше. Скажу, что с рождением ребенка образуется истинная, настоящая семья, с моей точки зрения. Семья не просто, когда два человека пошли в ЗАГС и получили свидетельство о регистрации брака, поставили штамп в паспорта. Семья — это не когда двое людей находят друг друга и живут, пусть даже в любви и согласии. Семья, с моей точки зрения, начинается тогда, когда рождается ребенок. Это как раз та вертикальная конструкция, которая является своего рода скрепой, которая обеспечивает преемственность поколений, устойчива, поступает на развитие нашего общества. Семья начинается с ребенка.
Станислав Кузьмин:
Это те самые пресловутые семейные ценности?
Константин Свитнев:
Да, прежде всего. Даже если люди не состоят в браке. Что такое штамп в паспорте? Любовь должна быть в сердце, а не фигурировать в качестве чернильного штампика в какой-то книжке. Бумаги большого значения не имеют. Самое главное – это, как я и говорю, рождение ребенка. Рождение ребенка в браке, вне брака у людей, которые находятся даже, допустим, просто в обычных отношениях – так называемый гражданский брак.
Лена Каримова:
Штамп в паспорте – это и есть гражданский брак.
Константин Свитнев:
Да, штамп в паспорте – это и есть, как раз, гражданский брак. Но, так принято называть. Есть люди, которые в силу ряда причин просто не могут найти свою принцессу или своего принца, всадника на белом коне, но вместе с тем это не означает, что они должны остаться бесплодными. Есть, так называемое, социальное бесплодие, когда люди физиологически здоровы и могут иметь своих собственных детей, но не могут себе найти партнера для реализации своего репродуктивного права (права на продолжение рода) – это весьма частая ситуация в нашем мире. Люди в силу ряда причин все более и более одиноки, но, тем не менее, это не должно лишать их права на создание собственной семьи, на то, чтобы они стали родителями. Как правило, подобные репродуктивные программы реализуются в клиниках ВРТ без каких-либо определенных проблем, в силу того, что наше законодательство в плане правового урегулирования ВРТ весьма либерально. Практически, каждый человек, который желает стать родителем, может прибегнуть к помощи врачей, чтобы осуществить свою мечту.
Родителями по программам ВРТ могут стать люди, состоящие в браке, люди в браке не состоящие, одинокие женщины и одинокие мужчины. В классической ситуации, когда супружеская пара обращается в клинику репродукции, все относительно просто. Зачатие происходит с использованием генетического материала обоих супругов. У женщины берется яйцеклетка, мужчина сдает свою сперму, и зачатие происходит в пробирке. Не столько в пробирке, это очень условное название. Скорее, в чашке Петри. Если вдруг с этим зачатием что-то не получается – клиника прибегает к использованию других программ, в частности, к ИКСИ. ИКСИ – это интрацитоплазматическая инъекция сперматозоида в яйцеклетку, когда качество спермы оставляет желать лучшего. Это, к сожалению, все более и более распространенная ситуация в нашем обществе, вообще в популяции, глобально. Если существуют основания подозревать наличие генетических патологий, то используются технологии PGD. Это преимплантационная генетическая диагностика, которая позволяет полностью исключить вероятность передачи каких-либо наследственных заболеваний. Это позволяет гарантировать рождение здорового ребенка. Это очень важно, поскольку стране, естественно, нужны здоровые дети.
Социальное бесплодие – когда люди здоровы и могут иметь детей, но не могут себе найти партнера для реализации своего репродуктивного права.
Лена Каримова:
Константин Николаевич, скажите, пожалуйста, сотрудничает ли ваша фирма с другими международными или иностранными компаниями, которые тоже работают в этой сфере?
Константин Свитнев:
Мы принимаем участие во всех крупных международных конференциях, которые проводятся на тему репродуктивного права, на тему вспомогательных репродуктивных технологий, и делимся нашим опытом, выступаем, делаем презентации. Достаточно много публикаций в крупных международных научных изданиях. Опыт наработан очень-очень большой. Я бы сказал, и международный опыт очень интересен, поскольку те проблемы, которые порой нас интересуют, занимают, кое-где уже нашли свое решение. Например, суррогатное материнство. Во многих странах суррогатная мать не имеет никакого права на ребенка, которого она вынашивает. Этот ребенок с самого начала является ребенком родителей – заказчиков суррогатной программы, и чужая женщина решать его судьбу не может. Такое законодательство, в частности, действует на Украине, в Белоруссии, в Казахстане, в Армении. У нас же пока ситуация такова, что судьбу ребенка, чужого ребенка, решает суррогатная мать, и судьба родителей, судьба малыша всецело зависит от ее прихоти и капризов. Это совершенно неправильно. Эта ситуация должна быть изменена. Но она и меняется, конечно.
Правоприменительная практика, я бы сказал, за последний год значительно улучшилась. Немалую роль сыграло судьбоносное решение пленума Верховного Суда РФ, которое состоялось год назад, в апреле 2017 года. Верховный Суд установил в своем постановлении, что нет такого понятия, как безусловное право суррогатной матери на того ребенка, которого она вынашивает. Если возникает спор между родителями и заказчиками суррогатной программы, или единственным родителем и суррогатной матерью, то вопрос должен решаться в суде. При решении этого вопроса суд должен рассматривать весь комплекс обстоятельств данного дела. Допустим, заключался ли договор между родителями и заказчиками и суррогатной матерью. Этот документ, кстати, должен быть подписан в обязательном порядке. Многие этого до сих пор не знают. Это статья 55 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Есть ли генетическая связь между родителями и заказчиками и ребенком, которого вынашивала суррогатная мать? Может быть, есть связь между суррогатной матерью и этим ребенком. Хотя у нас, в нашей стране, законом, опять-таки, категорически запрещено использование генетического материала самой суррогатной матери при реализации программы суррогатного материнства. То есть программа традиционного суррогатного материнства, которое известно в мире еще с библейских времен, с имен Авраама и Сары, в нашей стране незаконно, хотя санкции за нарушение этого запрета и не установлены. Тем не менее, это абсолютно правильно.
Я считал и считаю, что традиционное суррогатное материнство – это своего рода минное поле как в правовом, так и в морально-этическом плане. Это недопустимо. Не должно быть генетической связи между суррогатной матерью и тем ребенком, которого она вынашивает. Ни-ког-да. Это чужой ребенок. Суррогатная мать не более, чем няня или кормилица, которой родители доверяют своего ребенка на долгие девять месяцев, и которая, разумеется, по прошествии этого срока должна ребенка вернуть родителям, передать обратно.
Далее. Какие у нас есть обстоятельства? Сумма компенсации суррогатной матери. Является ли она справедливой с точки зрения суда? Самое главное обстоятельство – это интересы ребенка. Это как раз тот случай, когда «с водой выплеснули ребенка». То есть говорят обо всем, о чем угодно, об интересах родителей. Многие говорят: «завели себе ребенка». Совершенно безумная фраза. Нет, конечно. Люди, которые решаются на то, чтобы стать родителями, подчиняют всю свою жизнь этому ребенку задолго до его рождения, которые ждут и любят этого малыша не то что задолго до его рождения – задолго до его зачатия. Они мечтают стать родителями. Они прекрасно понимают, как их жизнь изменится с приходом в их жизнь нового человека. А меняется она кардинально. По крайней мере, бессонные ночи гарантированы. Множество хлопот, но хлопот, конечно, приятных. В любом случае, вся жизнь людей подчинена одной-единственной цели – воспитанию нового человека, чтобы он стал достойным членом нашего общества.
Суррогатная мать не более, чем няня или кормилица, которой родители доверяют своего ребенка на долгие девять месяцев.
Лена Каримова:
Константин Николаевич, расскажите нам, пожалуйста, о прикладном значении репродуктивного права. Вы уже сказали то, что большинство даже не знают о своем праве на реализацию репродуктивного права. Может быть, что-то еще есть? Каково именно прикладное значение?
Константин Свитнев:
Репродуктивное право – это целый комплекс прав, которые связаны с продолжением рода, но самое главное – это как раз то, чтобы любой человек, который этого хочет, мог стать родителем. В этом как раз и состоит прикладное значение – обеспечить правовыми законными методами реализацию права любого человека на продолжение рода. Рождение ребенка – это абсолютное благо. Богатство любого государства состоит не в нефти, не в золоте, не в алмазах, не в газе, а, прежде всего, в человеческом капитале. Все, что мы видим вокруг себя, создано людьми, с помощью людей. Вся наша цивилизация создана людьми. Поэтому человек – это абсолютное благо, и чем больше рождается людей, тем лучше.
Лена Каримова:
Получается, репродуктивное право носит комплексный характер и состоит из элементарных прав человека?
Константин Свитнев:
Основное право человека. Право на продолжение рода – это естественное, неотъемлемое, фундаментальное право любого человека. Вместе с тем есть и другая сторона – право родиться. Мы должны сделать все, чтобы обеспечить максимальную рождаемость. Тут, как раз мы, затрагиваем и тему аборта, тему прерывания беременности. До известной степени эта тема, конечно, в обществе обсуждается, но есть своего рода табу, есть определенные комплексы. Многие считают, что эмбрион, плод являются частью тела женщины, такие эвфемизмы. Как если бы это была какая-то опухоль или полип. Нет, конечно. Жизнь начинается с момента зачатия и продолжается на протяжении долгих лет. Ее отправная точка – это зачатие. Если мы будем привязывать это непосредственно к рождению, к моменту появления ребенка на свет – это будет, как минимум, не логично, потому что один ребенок рождается на сроке 32 недели, другой – на сроке 38 недель, кто-то рождается в 42 недели, но, тем не менее, это точно такие же люди. Я сейчас даже не буду спорить, аргументировать. Я полагаю, что нужно каждому человеку дать право родиться.
Сейчас на автобусных остановках и в центре города появились плакатики: «Забеременев – рожай». Я это всецело поддерживаю. Я полагаю, что мы и в этой студии тоже поддерживаем этот замечательный посыл. Но все дело в том, чтобы не только мы это поддерживали, чтобы это поддерживалось не только на бытовом уровне, хотя бытовая поддержка тоже важна, когда советовали бы не сделать аборт, а советовали бы выносить эту беременность и родить нормального, здорового малыша. Важно, чтобы была государственная поддержка на всех уровнях, чтобы в нашей стране был культ материнства, культ детства. Это, в общем-то, было у нас до известной степени, было в некоторых странах. Но сейчас, как мне представляется, идет своего рода поддержка, причем, на всех уровнях репродуктивного права, таких прав, как право на аборт, право на прерывание беременности, как право на контрацепцию. В известной степени да, эти права существуют, но я убежден, что единственным основанием для прерывания беременности может являться лишь объективная медицинская реальность, то есть прямая угроза жизни женщины или какие-либо патологии, которые несовместимы с жизнью плода.
Станислав Кузьмин:
Медицинские показания.
Константин Свитнев:
Абсолютно, да. Если женщина не желает беременеть, то, простите, есть средства контрацепции. Если же женщина забеременела, то она обязана, как мне представляется, эту беременность выносить. Многие со мной не согласятся, но это моя точка зрения. Представим себе, допустим, женщина – пилот пассажирского лайнера. Лайнер взмывает в небо. У нее там 300 человек. Может быть, ей кто-то из этих пассажиров не нравится, но это не основание для того чтобы этого пассажира выбрасывать из салона самолета на землю. Она обязана посадить этот самолет в точке назначения и попрощаться с пассажирами, вне зависимости от того, что происходит в ее душе. Думать нужно было раньше – до того, как ты села за штурвал этого лайнера.
Аборт – это убийство. В любом случае, это убийство живого существа, когда определено абсолютно все: какого пола будет этот человек, какого он будет роста, цвет глаз, цвет волос, комплекция, интересы, будет он интересоваться живописью, музыкой, медициной, химией, будет это Менделеев, будет это Репин, будет это Софья Ковалевская. Это все уже решено. Все это предопределено генетикой. Меня интересует, сколько Ковалевских, Репиных, Менделеевых оказались в этих заляпанных кровью больничных ведерках после абортов, какой мы нанесли сами себе колоссальный урон как нации. Именно благодаря абортам Россия потеряла порядка 250 миллионов человек, то есть мы уничтожаем собственную страну. Не может быть нормальной, здоровой нация, которая поощряет убийство собственных детей. «Забеременев – рожай». Это главный, это основной принцип. Если женщина по каким-то причинам не желает оставлять этого ребенка себе (такое может быть), гораздо лучше было бы этого ребенка передать на усыновление. Честь и хвала этой женщине. Таким женщинам нужно ставить памятники. Она выносила ребенка. Она подарила стране нового гражданина и сделала счастливой другую семью. Честь и хвала такой женщине. Если вдруг она пожелала оставить этого ребенка себе и самостоятельно его воспитывать – честь и хвала ей.
Лена Каримова:
Получается, репродуктивное право – это не только вспомогательные репродуктивные технологии, это еще и такой механизм, как усыновление?
Константин Свитнев:
Не вполне. Я сейчас говорю о том, что у каждого ребенка есть право родиться. Это как раз одно из репродуктивных прав, про которые мы забываем. Да, есть право быть родителем. А есть ли право родиться? Я полагаю, что да. Оно, безусловно, существует. Ребенок, в соответствии с международными конвенциями, которые подписаны в том числе нашей страной, – это живое существо с момента его зачатия. То есть жизнь начинается с момента зачатия. Кстати, в конституциях многих европейских государств этот принцип фигурирует. Я полагаю, что нужно бы этот принцип ввести в наш основной закон и нам, установив, что жизнь человека священна и что начинается она именно с момента зачатия.
Станислав Кузьмин:
Отправной точкой этого закона, наверное, было бы определить правовой статус эмбриона, и отсюда уже отталкиваться.
Константин Свитнев:
Да, безусловно. Кстати, есть определенный правовой статус. К наследованию в соответствии с Гражданским кодексом призываются граждане, зачатые при жизни наследодателя. То есть эмбрионы, которые находятся в клиниках, а их сотни тысяч, теоретически потенциально являются наследниками, и наследниками первой очереди, постольку, поскольку они зачаты при жизни наследодателя.
Есть другая сторона вопроса. Не многие люди представляют себе, что такое посмертная репродукция. Буквально, в двух словах. Мы думаем, что жизнь человека прекращается в момент смерти, когда погибает его мозг. Но это не совсем так. Тело человека живет. Существует так называемое репродуктивное окно, порядка 72 часов, когда из тела человека, при условии, конечно, надлежащей сохранности тела, можно извлечь половые клетки – гаметы, из которых можно получить здоровое потомство. Открыв газету, мы постоянно в хронике происшествий видим: погиб такой-то, погибла такая-то. В основном люди погибают, наиболее активные, в молодом возрасте. Погибают, как правило, не оставив после себя потомства. Родители теряют своих детей. Но современная медицина достигла такого уровня, что можно помочь их беде. Потеряв детей, можно обрести внуков. Но не многие об этом знают, об этом совершенно не говорят.
Это, практически, неизведанная область. Хотя, еще в 1980 году в США профессор Ротман опубликовал статью, который говорит об успешном извлечении спермы постмортно, то есть после смерти человека, с теми характеристиками, которые позволяли бы добиться зачатия. У нас в России первая подобная программа успешно реализовалась в 2005 году. В клинике репродуктивной медицины доктора Портнова в Екатеринбурге родилась здоровая девочка. Там была весьма трагичная ситуация, когда молодой мужчина погиб в автомобильной аварии, жена попросила медиков взять его генетический материал, им это удалось, и была проведена программа ЭКО, после которой, как я и сказал, родилась здоровая малышка. Но, в соответствии с Гражданским кодексом она не может быть наследником, потому что она была зачата после смерти наследодателя. Разумеется, это неправильно. Разумеется, это нужно исправлять. Разумеется, это нужно оговаривать в законе. Это, как раз, один из тех вопросов, которыми должно заниматься репродуктивное право, которыми оно занимается.
Лена Каримова:
Скажите, пожалуйста, Константин Николаевич, чем отличаются репродуктивные права мужчин и репродуктивные права женщин? В обществе сложилось мнение, что женщина имеет все репродуктивные права, а мужчина не имеет вообще никаких репродуктивных прав.
Константин Свитнев:
В силу физиологических особенностей, действительно, объективно говоря, у мужчин возможностей продолжения рода – да, меньше. Потому что судьбу ребенка, так уж повелось исторически, решает именно женщина. Решает мать. Именно женщина планирует беременность. Если мы будем говорить о тех же самых абортах, получается, что мнение отца ребенка и родственников этого ребенка по отцовской линии, да, просто не учитывается. То есть женщина, теоретически, может этого ребенка по своему усмотрению убить, прервав нежелательную беременность, и мужчина об этом даже может ничего и не знать. Я полагаю, что это неправильно. Должен быть определенный механизм, который бы позволял найти некий консенсус, и должна быть государственная поддержка женщин, которые по каким-то причинам хотели бы прервать беременность. Нужно их не винить в этом – нужно их всецело поддерживать, для того чтобы они выносили беременность и родили малыша.
В том, что касается мужчин, понятно, что никакой мужчина не может выносить и родить ребенка в силу физиологических особенностей, именно в силу отсутствия матки. Но, кстати говоря, по приказу № 107н Минздрава отсутствие матки является абсолютным показанием к суррогатному материнству, так что любой мужчина, который желает стать родителем, но у которого по тем или иным причинам нет жены или нет подруги, с которой они могли бы совместно зачать этого ребенка, может обратиться в клинику и прибегнуть к услугам суррогатной матери, чтобы стать родителем по программе суррогатного материнства. А поскольку собственные ооциты суррогатной матери использовать в этой программе нельзя, одинокому мужчине в обязательном порядке потребуется помощь донора ооцитов. Это может быть родственница, или знакомая этого мужчины, или это может быть анонимный донор из базы данных клиники. Таким образом, одинокий мужчина, который желает стать отцом, может осуществить это свое право при помощи суррогатной матери и донора ооцитов.
Лена Каримова:
Скажите, если мужчина хочет иметь ребенка, а женщина не хочет иметь ребенка и сделала аборт, конечно, тут мы говорим о том, что его право на желание быть отцом нарушается. Но, если ситуация противоположная – мужчина не хочет быть отцом, не поставлен в известность о том, что планируется беременность, а женщина решает родить, решает забеременеть. Получается, здесь тоже его репродуктивное право нарушено?
Константин Свитнев:
Мы исходим из начальной репродуктивной ориентированности любого человека: мы все желаем стать родителями. Это заложено в нас самой природой. Люди, которые становиться родителями не желают, – это несколько особая категория людей. При всем моем уважении, я этих воззрений поддержать не могу, поскольку, если бы эти воззрения стали достаточно распространены в нашем обществе, то мы с вами просто вымерли бы, как мамонты, и никого бы на этой планете не осталось. Что было бы весьма печально.
Лена Каримова:
А как же население Земного шара? Оно только увеличивается.
Константин Свитнев:
Но население России в прошлом году уменьшилось на 134 тысячи человек. Где-то оно увеличивается, да, а где-то оно уменьшается.
Лена Каримова:
Но каждый думает о себе.
Константин Свитнев:
Разумеется. Вообще, для решения всех демографических вопросов, я полагаю, нам сейчас нужно Министерство по делам демографии. Нужно такое демографическое министерство, которое бы занималось поддержкой семьи, поддержкой рождаемости на государственном уровне. Должен быть культ материнства, должен быть культ детства. Возвращаясь к вашему вопросу. То, что мы обсуждали в самом начале: если ты не желаешь становиться родителем – предохраняйся. Есть контрацепция, методы достаточно хорошо известны. Если у молодого человека с девушкой происходит определенного рода контакт в определенные дни, вполне понятно, что из этого контакта может получиться ребенок. Поэтому, если мужчина не предохраняется и живет незащищенной половой жизнью со своей девушкой…
Если мужчина не предохраняется и живет незащищенной половой жизнью со своей девушкой, то он по умолчанию даёт согласие на рождение ребёнка.
Лена Каримова:
То, получается, он дает согласие по умолчанию.
Константин Свитнев:
Да. Это как раз и есть то самое согласие на рождение ребенка. Если вы не хотите становиться родителями – предохраняйтесь, иначе априори.
Лена Каримова:
Как тогда быть с высказыванием Гиппократа, который говорил, что счастлив тот отец, кто воспитывает своих детей. Ведь может возникнуть ситуация, когда отец не знает, что ребенок не его генетически.
Константин Свитнев:
Во-первых, начнем с того, что у нас в народе совершенно правильно говорят: не та мать, которая родила, а та – которая вырастила. Это в полной мере применимо и к отцам, к мужчинам. Самое главное, чтобы ребенка вырастили нормальным, достойным человеком. Могу сказать, что, допустим, та же самая услуга по предоставлению донорской спермы весьма и весьма востребована в российских клиниках репродукции. Сперма многих мужчин оставляет желать лучшего, к сожалению. Порой, некоторым мужчинам для того, чтобы стать родителями, требуется помощь доноров. Но это не означает, что они не являются отцами в полном смысле этого слова, даже если они воспитывают генетически чужих детей. Самое главное – воспитание, которое дается в семье теми людьми, которые хотели бы стать родителями. А суррогатное материнство, донорство ооцитов, донорство спермы – это вопрос сугубо медицинский. Это терапия бесплодия. В данном случае генетическое родство не так важно. Да, конечно, хотелось бы воспитывать своего собственного, родного по крови ребенка, но, если не получается, совершенно же не обязательно умирать в загаженной кошками однокомнатной квартире, можно сидеть и в загородном доме у камина в окружении детей и внуков. Какая разница, родные они тебе по крови или нет, главное, что ты их воспитал, что ты передал по эстафете факел жизни.
Лена Каримова:
То есть мы можем говорить о том, что неравенство репродуктивных прав мужчин и женщин в какой-то степени надуманное?
Константин Свитнев:
Я бы сказал так: и мужчины, и женщины должны в равной степени думать о продолжении рода и должны ответственно подходить к этому шагу. Так называемое, планирование семьи. Если мы не будем на это обращать внимания, то мы окажемся на уровне каких-то животных. Каждый человек должен думать о том, что он станет родителем, и нужно выбирать наилучший для этого момент. Кстати, далеко не всегда это происходит у людей в молодом возрасте. Кто-то вьет гнездо, для того чтобы в нём высиживать в будущем птенцов, и порой на это уходит достаточно много времени. Поэтому подходим еще к одному аспекту, которым должно заниматься репродуктивное право. Я полагаю, что сейчас в организованном порядке на государственном уровне необходимо криоконсервировать гаметы молодых людей по достижению ими совершеннолетия. Прежде всего, конечно, это касается мужчин, поскольку именно у мужчин репродуктивное здоровье стремительно ухудшается и качество спермы стремительно падает. То есть молодой человек должен за государственный счет обратиться в клинику репродукции и сдать свой генетический материал. Когда он будет востребован – решать только этому человеку. Самое главное, что тогда, когда этот материал потребуется, даже если этому человеку будет 36, 40, может быть, 50 лет, или за 50 лет, можно будет воспользоваться криоконсервированным материалом того молодого 18-летнего парня. Виторган в 70 с лишним лет решил стать отцом, да? Честь ему и хвала. Олег Табаков тоже, наш незабвенный, земля ему пухом. Конечно же, здоровье детей непосредственно зависит от здоровья родителей, а окружающая среда весьма и весьма негативно на нас воздействует. Так что необходимо планировать беременность. Необходимо планировать отцовство или материнство, как говорится, с младых ногтей. Государственная программа, о которой пока еще никто не говорит, я думаю, вполне могла бы содействовать рождению новых здоровых поколений.
Лена Каримова:
Спасибо вам большое, Константин Николаевич! Спасибо большое, Станислав Борисович!
Константин Свитнев:
Спасибо вам!