Вячеслав Коновалов:
Дорогие друзья, добрый вечер! Сегодня у нас, как обычно, КультБригады на Mediametrics и потрясающий совершенно гость – мой товарищ, лидер группы «Ундервуд», фронтмен (как сейчас модно говорить), врач, бизнес-тренер, поэт, писатель (ну, я не знаю, все превосходные степени, которые можно сказать, я могу перечислять долго), Максим Кучеренко.
Максим Кучеренко:
Привет, ребята! Спасибо! Один из лидеров группы «Ундервуд». И спасибо за теплые слова!
Вячеслав Коновалов:
Максим, сразу первый вопрос тебе. Всем известный факт, что ты по первому образованию – медик, врач, окончил в Симферополе, собственно говоря, медицинский институт.
Максим Кучеренко:
Да, так и есть.
Вячеслав Коновалов:
Скажи, пожалуйста, вот для меня как человека, который много учился и потом, не то чтобы пожалел об этом, но как-то все равно потраченного времени, я думаю, что вот здесь я мог бы сделать, уголок срезать, прямее мог бы быть путь. Ты не считаешь, что это время, которое ты провел в медицинском институте (все-таки, там учиться не 2 года, согласись, а достаточно серьезный срок), 6 лет ведь ты учился?
Максим Кучеренко:
6 лет, да.
Вячеслав Коновалов:
Не считаешь ли ты, что ты его потратил зря? Потому что, все-таки, ты нам всем известен, по большому счету, в смысле, ты нам известен как, все-таки, человек культуры (музыкант, поэт и так далее, и так далее). Как сейчас, глядя назад?
Максим Кучеренко:
Крутые годы были! Я считаю, что 90-е годы (с каждым новым прожитым витком современности) для нас являются какими-то трамплинными. Это были годы какого-то эксплозива, взрыва, когда всех куда-то позабрасывало. Я думаю, что, поступая в медицинский институт, мы были накануне этого взрыва, этого биг бенга, большого взрыва. И мы, конечно же, не планировали (ни я, ни Владимир Ткаченко, с которым мы вместе в последующем оказались участниками и авторами группы «Ундервуд»), мы не планировали того, что произойдет, конечно. Жизнь этим и прекрасна, что тебя выносит. Я знаю много людей, которые оказались в консерватории и потом занимались черт-те чем.
Вячеслав Коновалов:
Но из консерватории, наверное, сложно попасть во врачи, мне кажется, а вот из врачей в консерваторию…
Максим Кучеренко:
В музыканты можно.
Вячеслав Коновалов:
То есть у тебя совсем нет никаких сожалений по поводу того, что так произошло?
Максим Кучеренко:
Нет.
Вячеслав Коновалов:
Если бы отмотать назад, если бы отмотать назад?
Максим Кучеренко:
Нет. У меня есть детская мечта, которая до сих пор греет мое сердце. Я с 4-х лет хотел быть доктором. Я видел свою тетю, которая была медсестрой. У меня прекрасный великолепный дядя-хирург и трое моих великолепных братьев двоюродных – врачи. Привет семье Цатурян! Это хирурги все, и для меня мифологема семьи укладывалась в медицинском направлении. И в целом, все-таки, мне кажется, что какие-то мои виды занятости сейчас, они произрастают из помогающих профессий (все-таки, врач – помогающая профессия). И для меня вот такой мотив помогающей деятельности, он остается актуальным. Человек должен помогать человеку!
Вячеслав Коновалов:
Замечательно звучит! Можно было бы на этом закончить программу и сказать: «Человек должен помогать человеку, сказал Максим Кучеренко». Но это только начало. У меня следующий к тебе вопрос. Скажи мне, пожалуйста, вот у тебя мелькает на ранней стадии (и это как-то вот мне очень интересно самому лично узнать), на ранней стадии твоих интересов мелькают попытки что-то сделать в кинематографе. Насколько они были серьезные и помогли ли они тебе в дальнейшем хоть чем-то?
Максим Кучеренко:
Кинематограф был для нас определенной средой. В настоящий момент он не является таковой. И вообще для людей, которые имеют отношение сейчас к поколению активному, юному (там какое оно уже было – Y, Z?), и сейчас эти люди совершенно не так воспринимают кинематограф. Ну, может быть, какой-то сегмент ВГИКовцев и людей, которые имеют отношение к фестивальной культуре, переживают его сакрально, так, как переживали его мы. Потому что кинематограф был для нас все. Это было эстетика, это была и литература, и определенные инновации, и авторские решения, и с позиции режиссуры, потому что был такой целый, была плеяда режиссеров XX века, которые приравнивались к инноваторам, мыслителям, философам. Вспомним итальянский неореализм, вспомним величественного Феллини...
Вячеслав Коновалов:
Ну, естественно, без Феллини нет кинематографа XX века!
Максим Кучеренко:
Да! Да!
Вячеслав Коновалов:
Кстати, я с тобой согласен, да, вот современная молодежь в некотором смысле (мы как 2 седых мужчины: «Современная молодежь, она ничего не понимает!»), но, тем не менее, я даже по своим детям обратил внимание, что они сейчас доросли до того возраста, когда они у меня интересуются: «А что посмотреть?» Раньше этого не было. Раньше они наоборот говорили: «Ой, вот эту шнягу мы смотреть не будем, которую ты нам навязываешь; дайте нам, какой обычно, американские блокбастеры». А сейчас стали советоваться, стали спрашивать: «Папа, что нам посмотреть, какие у нас есть вещи, которые, ты думаешь, стоит посмотреть?» Ну, я потихонечку их начал знакомить с этими вещами. Не думаю, что в 15 лет пора смотреть Феллини, хотя можно, можно, конечно. Но, чтобы не отпугнуть, начинаем с Кубрика («Космическая одиссея 2001 года», «Цельнометаллический жилет»). Ну, то есть, это просто тема прям сегодняшнего дня, потому что человек, который играл сержанта в «Цельнометаллическом жилете», сегодня умер. Этот актер – совершенно не актер, а бывший американский сержант, и его туда, собственно говоря, Кубрик привел. Ну, ладно, мы же не о нем. У меня следующий тебе вопрос будет, от кино отталкиваясь. Кино – вещь творческая, причем такая многотворческая. Там и слово, там и музыка, там и кадр, там все, что ни возьми (изобразительное искусство присутствует в большой степени). Но, тем не менее, почему-то из кино тебя увело в музыку? Как вот эта трансформация случилась?
Максим Кучеренко:
Удивительное дело! Мне кажется, что та социальная среда, те люди, среди которых я оказался, были по-настоящему такими хорошими, очень энергоносными, духоподъемными провинциалами. Вообще Крым – это такая провинция, которая оторвалась и уплыла в море еще в ту пору. Это было очень понятно и ощутимо.
Вячеслав Коновалов:
А в ту пору это чувствовалось?
Максим Кучеренко:
В ту пору это чувствовалось, когда это так далеко! Крым – это ну так далеко! И от Киева далеко, от Петербурга уж, а от Москвы совсем! Поэтому немножко этот мир становился благосклоннее и приближался к нам, крымчанам, когда наступали летние периоды. Но потом опять был Крым брошен. И я, на самом деле, люблю период (мой Крым) экзистенциальный, пронизанный ветром, холодом. Вот мы с Володей, когда шли писать наш первый (нулевой) альбом в матросский клуб, это были такие промозглые мартовские дни. И вот мы делали что-то свое, находясь на острове. В этом был какой-то шарп такой хороший.
Вячеслав Коновалов:
Такая «Асса» получается?
Максим Кучеренко:
Да! Да!
Вячеслав Коновалов:
Вот фильм «Асса» для меня, на самом деле, многие (сейчас же юбилей недавно был у этого фильма), многие спорят об этом фильме до сих пор. Некоторые говорят, что это типа очарование молодости, поэтому там это так все вошло. Ну, и первый, собственно, практически, выход на широкий экран звезд, которые сейчас стали гиперзвездами.
Максим Кучеренко:
Да!
Вячеслав Коновалов:
Но для меня вот лично Крым, на самом деле, вот притягателен не своими пальмами и загорелыми задницами (не, Боже упаси, задницы загорелые люблю), но для меня Крым, как раз, вот он такой. И поэтому, когда я мечтаю о Крыме (а я иногда мечтаю о Крыме), я все время представляю его себе таким, какой он был в «Ассе», и как ты сказал: это промозглый, продутый ветрами, кое-где лежит такой бурый снег…
Максим Кучеренко:
Да, вот такой! Вершины гор и те немногие люди, которые все это понимают, они рядом, и ты можешь с ними хлебнуть вот на этом прибое (холодном, промозглом) портвейна, потом уехать в домик в горы греться.
Вячеслав Коновалов:
Портвейна крымского…
Максим Кучеренко:
Абсолютно! Конечно, да!
Вячеслав Коновалов:
Для меня это тоже очень важный момент: Крым и портвейн стоят очень рядом. Возвращаясь к твоему творчеству, вот, из кинематографа вы уплыли с определенным багажом, уже намечался тандем «Ундервуда»?
Максим Кучеренко:
Да! Да! Это был стык такой магии клацающих печатных машин и стрекочущих кинокамер, потому что у нас были кинокамеры, мы проявляли пленки вручную. Вообще жизнь молодого человека (я уже начинаю оглядываться и понимать, какие магические объекты диктовали буквально): книга, печатная машина, значит, вот эта вот камера, и ты мог это все снимать. Вокруг этого было какое-то возбуждение, но был, конечно, и психодел, потому что, все-таки, общество тогда было потребляющее. Реально, конечно, выпивали водки нормальные люди. Вот сейчас уже я, слава Богу, такого не вижу. Может быть, я уже в таких средах существую, что этого нет.
Вячеслав Коновалов:
Статистика это подтверждает. На самом деле, Российская Федерация пьет все меньше и меньше крепких напитков.
Максим Кучеренко:
Да.
Вячеслав Коновалов:
Я с тобой согласен, когда ты сказал (к слову «хорошо»), что это так происходит. На самом деле, да, действительно, хорошо (тенденция). Но крымский портвейн все равно остается священная вещь и, я считаю, чем больше его у нас будет потреблять Российская Федерация, тем лучше. Скажи, пожалуйста, вот вы вдвоем начали свою деятельность. Для меня всегда огромная загадка, когда я вижу 2 имени на книге, когда я вижу 2 имени (как я сказал) лидеров группы. «Лидеров двое», – ты сказал.
Максим Кучеренко:
Абсолютно так!
Вячеслав Коновалов:
Да, и это абсолютно всем известно. Вот как (это первый вопрос) так долго могут существовать 2 человека безотносительно (это же прям целая эпоха уже прошла), во-первых? Это первый вопрос: как могут существовать? А, во-вторых, как можно вообще творить вдвоем? Вот расскажи мне вот эту большую загадку, ведь даже пары супружеские разводятся! Наша статистика, кстати, в отличие от вина, все хуже и хуже. Может быть, есть какая-нибудь корреляция: чем меньше пьют, тем чаще разводятся (особо поговорить-то не о чем, может быть). Но, тем не менее, как ты думаешь, получается?
Максим Кучеренко:
Как так получается? Двое – это всегда любопытно, двое – это неустойчивая система. Диада всегда тяготеет к триаде, и когда уже 3 ноги, то, в этом смысле, мир более устойчив. Вот диада – это всегда и инновация, и всегда какой-то риск. И на нас часто проецируются как на таких рисковых каких-то вот людей (вот как они, действительно, смогли?) и считывают это по-разному, каждый по-своему. То есть кто-то нас считывает, как двух больших художников, кто-то нас считывает как, значит, двух конкурентов, кто-то нас считывает как взаимоисключающих персоналий. Я думаю, что мы всем этим являемся, и мы уже научились как-то, ну, так сказать, хитрить немножко вокруг этой философии, и четкого рецепта по этому поводу (почему так и что нас удерживает) не имеем. Я думаю, что это какая-то иммунная система интуитивных знаков, шагов, взаимоподдержек, сердечных отношений друг другу, чувства опасности, чувства сближения, которые выработаны, наверное, благодаря тому, что мы друг друга знаем вот уже 25 лет. То есть вот эти все наши коды, все наши интуитивные языковые начала, связанные с взаимообменом, это достаточно старая история и она идет с тех времен, когда молодая душа была терпима ко всему инновационному, значит, потребляла и рвалась.
Вячеслав Коновалов:
То есть это такой получается у вас классический инь и ян?
Максим Кучеренко:
Ну, можно и так, вот так можно тоже спроецировать.
Вячеслав Коновалов:
То есть это одно целое, в разрыве, как бы, несуществующее друг от друга? Вы же не творите отдельно друг от друга? У вас сольных концертов нет?
Максим Кучеренко:
Нет, не случалось. Ну, это какие-то, бывает, что очень попросят. Ну, вот, как сейчас. Это большая редкость (эксклюзивно), что я без Владимира, поскольку, все-таки, здесь история связана с проектом КультБригады, и я, честно говоря, пришел разговаривать про голос и энергетическую силу. Мы к этому, наверное, перебросимся?
Вячеслав Коновалов:
Конечно!
Максим Кучеренко:
Но, в целом, да, действительно, «Ундервуд» – это чудо, я его таким считаю в своей жизни, и очень благодарен Владимиру, который изменил мою жизнь очень сильно. И это взаимовлияние и, слава Богу, что так есть.
Вячеслав Коновалов:
Вот, возвращаясь к тому, что ты сказал, к голосу, собственно, к чему мы, конечно, перейдем весьма скоро. У тебя же был опыт вот такого голосового уже, будем говорить, пения верхнего уровня, то есть ты поучаствовал в рок-опере. Ты был секретарем Пилата, насколько я помню. Само по себе даже название в дрожь вгоняет, представляя тебя такого доброго и улыбчивого секретарем Пилата. Скажи, пожалуйста, тебя это не зацепило? Все-таки, голосовые практики, будем так говорить, уровня рок и поп, и голосовые практики уровня рок-оперы, они разнятся? Испытывал ли какие-нибудь трудности именно голосовые или вообще творческие, для того чтобы поучаствовать в таком крупном проекте?
Максим Кучеренко:
Меня пригласил туда Александр Градский, с которым мы познакомились в теплой уютной компании Андрея Вадимовича Макаревича. Я приехал к нему домой в Камергерский переулок, и там, значит, он меня попробовал, значит, как я пою. Он сказал: «Ну, поешь ты фигово, а слышишь хорошо; ну, ладно, значит, споешь ты Афрания, секретаря Пилата». Потом оказалось, что они сделали либретто со своим соавтором еще в 87-ом году, а запись была, если помнится, в 2007 году. И они все это переделывали. И я помню, что ехал в поезде (в метро я ехал), он звонит, я снимаю трубку, он кричит мне: «Пипец твоему Афранию, Максим!» Я говорю: «Что?» Он говорит: «Пипец!» Я говорю: «Что случилось?» – «Да мы тут все переписали, будешь просто секретарь Пилата». И там 40 секунд, кажется, эта ария. Я даже не помню что – там очень такой жесткий прозаический текст. Но он сказал, что ты окажется в хорошей компании, и не обманул. Потому что, когда мы записывали, через полчаса приехал человек в кителе с якорями на фуражке, на погонах, и он сказал: «Здравствуй, Саша, а это кто?» – «Это Максим» – «А я Александр Розенбаум». Вот так я пересекся с Александром Яковлевичем Розенбаумом и уже заочно со всеми, кто участвовал в этой пластинке (записи).
Вячеслав Коновалов:
Потрясающе! Не было желания потом вернуться, собственно, как-нибудь опять в такую среду рок-оперную, что-нибудь делать на сцене долгоиграющее?
Максим Кучеренко:
Меня периодически забрасывает. Сейчас я репетирую роль Эзопа с моим добрым приятелем, режиссером Вадимом Злотниковым, который привлек для этого студентов Щукинского института. Оказывается, там не очень хорошо все с практикой сценической и в'игранностью людей, и они с удовольствием участвуют в сет-проектах (тоже принимают участие). Вот, теперь вот здесь, значит, буду рассказывать, какой я актер и оперный певец. Для меня все это трансферный опыт. Я поясню. Для меня это все то, что поддерживает некую главную центральную энергетику моей радости, моей увлеченности, моей жизненности. И я, честно говоря, до конца не могу ответить, почему я оказываюсь вот в этой точке жизни, в этой точке творчества. Просто я поддерживаю тупо эту энергетику.
Вячеслав Коновалов:
О поддержании тупо энергетики и о том, что тебя забрасывает из одной стороны в другую, собственно говоря, для меня было большим открытием узнать о том, что ты делаешь свой тренинг. И когда я посмотрел какие-то отрывки, которые были опубликованы в открытых источниках (и на КультБригаде мы усеченную, но, тем не менее, версию этого делали и видели), меня просто потрясло, на самом деле, мастерство и глубина, которую как бы… Ну, не в обиду будет сказано, рок-музыкант – это рок-музыкант, тут больших как бы глубин мы не ждем, как правило (я имею в виду глубин – знаний в математике ли, в психологии ли). А у тебя, действительно, тренинг такой очень мощный. Вот он очень мощный и он мощный не только тем, что ты (ну, ты сейчас сам про него чуточку больше расскажешь), тем, что ты учишь людей голосу. На самом деле, название «голос», поставленный вперед, я бы поставил его самым последним, потому что, на самом-то деле, ты учишь человека, как мне показалось, участвуя с тобой вместе, ты учишь человека как раз быть собой, раскрыться. И это все равно – на сцене ли, не на сцене – просто раскрыться. Инструментом ты используешь, собственно, голос. Но, в основном-то, это о человеке, о раскрытии. Вот расскажи, как пришла, собственно, такая парадоксальная идея?
Максим Кучеренко:
Ты меня раскусил! Я считаю, что я обманываю, конечно, уже несколько лет людей, поскольку в организме как в целостности существуют некоторые автоматические функции. Мы автоматически слышим, видим, у нас автоматическое прямохождение. Эти функции интересны, потому что они обеспечивают некоторую нашу социальность. Благодаря этим функциям мы присутствуем, нам хочется хорошо выглядеть, правильно двигаться и, вообще, сочетать в себе эти вот качества, все эти функции как некоторую единую точку пересечения, некоторое мое активное я. Там находится и голос, в том числе. Там, где и прямохождение, и зрение, и как бы мысли мои и, так сказать, телесные составляющие пластические. Там находится и голос. И, говоря о голосе, мы, на самом деле, как раз таки максимально линии пересечения и открываем, которые связаны с человеческой энергетикой, с жизнью человеческой души. Голос у всех есть. У кого-то он не очень хорошо поставлен и, так сказать, проработан с точки зрения опоры, с точки зрения резонаторов. У кого-то он в зажим. Ну и что? Ну, такой голос… Тем не менее, когда мы начинаем работать и с резонатором, и с опорой, и со звуком, конечно, мы сталкиваемся с массой событий. Это и эмоциональный фон, это и особенности собственной симметрии и асимметрии, это и те места, где я чувствую, что я не добираю энергетику. Вот люди, которые оказываются на тренинге у меня, они чувствуют, что они заполняют некоторую нишу энергетическими составляющими, которые мы потенцирует в группе, и из этой точки появляется вот та самая штуковина, которую можно назвать энергетикой, хайпом, кайфом, тонусом, открытием; еще есть такое слово, которое называется инсайд. Вот здесь вот происходит вот это вот такое самораскрытие. И мастер класс, который мы делали, «Голос как пространственная энергетика», он больше был ориентирован на техническую составляющую, то есть мы добивались некоторыми физическими факторами…
Вячеслав Коновалов:
Ты знаешь (извини, что я тебя перебиваю), я, на самом деле, те инструменты, которые ты тогда показал и рассказал, и мы попрактиковались немножко, я ими пользуюсь до сих пор. Не всеми, но некоторыми пользуюсь. Какими, я раскрывать не буду тем, кто нас сейчас смотрит, потому что, если вы захотите узнать, каким инструментом пользоваться, пожалуйста, приходить на мастер-класс. Скажи мне, пожалуйста, а как вообще идея-то родилось вот этого всего? Из чего вдруг выросло, что популярный, известный, любимый, чудесный, с великолепной карьерой – и вдруг ты решаешь, что хорошо бы появилась параллельная жизнь? С чего это вдруг решение пришло и почему именно в этот промежуток времени (я имею в виду возраст)?
Максим Кучеренко:
Ну, вот все прилагательные, который ты сейчас перечислил, на самом деле, имеют отношение к не которому рутинному фактору жизни…
Вячеслав Коновалов:
То есть для тебя рутина – быть любимым и популярным?
Максим Кучеренко:
Знаешь, там, действительно, много работы. Мы, кстати, сейчас, 27 и 28 числа, в Москве и в Петербурге играем 2 концерта, где наш трек-лист составлен по голосованию наших слушателей. И мы сейчас принципиально новый трек-лист играем…
Вячеслав Коновалов:
То есть вы забросили через соцсети вот это вот голосование, что бы вы хотели услышать?
Максим Кучеренко:
Да. Да.
Вячеслав Коновалов:
Ты был удивлен тем, что тебе накидали?
Максим Кучеренко:
Удивлен я несколько, несколько. Но главное то, что подтвердилось ожидаемое, то, что мы с Владимиром получили новой трек-лист. Я к чему это все веду? К тому, что, все-таки, конечно, жизнь музыканта при всей внешней такой качественной составляющей, что ты в разъездах, но все равно ты приезжаешь в некоторые типичные гостиницы, все равно ты выходишь на некоторые типичные площадки, все равно ты делаешь, да, позитивные, очень какие-то насыщены, но все же очень похожие друг на друга вещи. И здесь музыкант (я никого не хочу, так сказать, обидеть и разочаровать), действительно, связан с выгоранием не меньше, чем любой другой профессионал. И для меня возможность самовосстановиться, самодостроиться, самовдохновиться – это, конечно, работать на других творческих площадках.
Вячеслав Коновалов:
То есть ты рассматривал изначально «Голос, речь, психологическая сила» (вот этот свой мастерский тренинг; ты стал мастер-тренером) как именно уход от рутины, я так понимаю?
Максим Кучеренко:
Ну, да, чтобы еще больше быть живым, наверное, в тех местах, где я, наверно, еще людям нужен. Для меня это ключевой момент. Я говорил, что с детства хотел быть врачом, и для меня социальная энергетика…
Вячеслав Коновалов:
То есть ты не бросил вот эту идею быть врачом и как раз вернулся к ней, когда стал (как я сказал) любимым, популярным, дорогим, успешным?
Максим Кучеренко:
Да, я все время, с 22-23 лет участвую в тренинговых группах. Я в этом смысле даже был подсажен на эту историю, так сказать, на это обучение. Но все равно для меня это какая-то часть жизни (тренинговая группа), и я состоялся благодаря, конечно, учителям, которые меня поддерживали и развивали.
Вячеслав Коновалов:
Да, я же знаю, мы с тобой об этом раньше говорили. Ты не бросал это все дело, и в процессе вот этого своего восхождения к популярности, любимости и прочим радостям рок-музыканта ты продолжал параллельно вести вот такое, у тебя была такая вот шизофрения.
Максим Кучеренко:
Была, да, да, расщепленность, наверное, так сказать. Что-то у меня какая-то ассоциация сюрреалистическая. Раньше, помнишь, были такие магнитные ленты. Оказывается, на магнитной ленте там несколько дорожек. Вот мне кажется, что я записывал на нескольких дорожках все это, так сказать. Если мы говорим о человеке как о сложном организме, мы говорим правду. Только есть у тебя всегда возможность эту правду познавать, углубляться в нее или, все-таки, представлять себя просто. Конечно, человек, особенно в информационном обществе и особенно в мегаполисе, он, конечно, сталкивается с большими сложностями, и устроен сложно.
Вячеслав Коновалов:
О сложностях и о сложном устройстве человека. Вот скажи мне, будучи врачом (психиатр ты по первому образованию, да?)…
Максим Кучеренко:
Да, да.
Вячеслав Коновалов:
…психиатром, мастером голоса. Здесь я совершенно очевидно это говорю – это правда. Дорогие слушатели, никто не подумайте, что здесь какой-то есть подвох. Действительно, Максим – большой специалист в голосе и, в общем-то, это слышно в его записях. Владение голосом у тебя, конечно, потрясающе!
Максим Кучеренко:
Спасибо!
Вячеслав Коновалов:
Скажи, с того момента, как ты начал заниматься вот этим тренингом «Голос, речь, психологическая сила», тебе это помогло на сцене? Тебе лично! Вот выступать! Ты почувствовал, что вот этот «движ» какой-то есть, что-то пошло благодаря тренингу, или нет? Или ты как бы уже был готов к этому?
Максим Кучеренко:
Я это почувствовал. Вообще, если ты чувствуешь, что это отработано на тебе, тебе это легко тогда транслировать другим (это основной принцип работы с аудиторией).
Вячеслав Коновалов:
Врач «исцелися сам»?
Максим Кучеренко:
Врач должен хорошо выглядишь. Мы же знаем, когда мы приходим к подтянутому, хорошо выглядящему врачу… Мы с дочерью, кстати говоря, у меня дочка сломала ногу в декабре (Анечка, я тебя люблю!), и она, значит, научилась играть на гитаре, пока она со сломанной ногой была (в 16 лет). Сейчас уже на укулеле начала играть. Поэтому, так сказать, в коня корм. Но я помню, что там были сложности со срастанием, и у нас есть такой удивительный в Севастополе доктор по фамилии Курилов, такой вообще Владимир Александрович Викторович – человек, абсолютно любимый городом. И его, конечно, не любить невозможно, потому что такой крепкий человек, которому за 60, а он любит быструю езду на автомобилях, сплавляется на байдарках и вообще мечтает прыгнуть с парашютом. Вот такой человек – травматолог!
Вячеслав Коновалов:
Травматолог?!
Максим Кучеренко:
Травматолог! Выдающийся севастопольский травматолог! Я думаю, что сейчас, вот кто нас слышит в Севастополе, они узнают этого героя. Я шлю ему большой-большой привет. Доктор Курилов, спасибо Вам большое! И он, когда Аня пришла к нему на прием (мы привели, значит, ее с ногой), и она сказала: «Да, вот я теперь понимаю вообще, какие есть поддерживающие, вдохновляющие врачи!» Поэтому, что я, конечно же, почувствовал, когда стал заниматься речью? У меня был педагог (один из моих педагогов) Ирина Матвеевна – такая удивительная дама. Я у нее взял не очень много уроков (в течение года я занимался).
Вячеслав Коновалов:
А чем ты занимался?
Максим Кучеренко:
Занимался я речью непосредственно. Она мне подавала сценическую речь в контексте радиоведущего, потому что ее в основном востребуют как радиоведущую на лидер-радиостанциях Москвы. И она уже пожилой человек со своими заболеваниями и, конечно, так садила меня, брала совсем немного денег, и как-то очень методично, в удобное для себя время (я там ориентировался на график) приезжал. И когда я выходил, я понимал, что у меня начинает запускаться мысль; у меня запускается не только речевой аппарат, конечно, в целом я начинаю возбуждаться как интеллектуальный человек, как мыслящее существо, как человек, который контактирует с текстом, с речью, с собственным интеллектуальным посылом. Когда во мне это соединилось, конечно, я понял (мне уже было тогда 40 лет), что здесь я продолжаю свое развитие. А в наши годы, уважаемый, дорогой, седовласым мой коллега Вячеслав, у нас ведь, так сказать, мы приветствуем развитие, но то развитие, те реактивные составляющие наших 25-28 (да, тьфу!), 32-33 лет. Конечно, они не сопоставимы по тем открытиям, которые мы имеем сейчас. Они, конечно, есть. Они, конечно, больше умозрительные, философские. Они, конечно, связаны с опытом, связаны с тем, что мы, слава Богу, чадолюбивые отцы, у нас есть это счастье общаться с ребенком и поддерживать. Но вот есть у нас еще, слава Богу, те люди, которым приходится учиться! Прекрасно вот развиваться! Я вот спел оду развитию сейчас, мне кажется.
Вячеслав Коновалов:
Второй краеугольный камень нашей передачи. Товарищи, не забывайте, Максим как профессионал, как мастер голоса советует: развиваетесь в любом направлении! Возвращаясь, собственно говоря, к тебе и к твоему голосу, вот у меня такой вопрос возник. Когда шел к тебе на программу, я подумал: интересно, если ты человека не видишь, а только с ним разговариваешь (ну, мало ли, телефонный разговор), при этом ты с ним никогда ранее не встречался, ты можешь для себя как психиатр-врач, как человек, создавший такой потрясающий тренинг, как человек, который много работал с голосом, плюс твой (опять же, возвращаясь) бэкграунд как врача и специалиста – ты можешь для себя уже, в какой-то степени, определить психологический портрет того человека, с которым говоришь (только по голосу)?
Максим Кучеренко:
Я думаю, что процентов на 30. Безусловно, физическая встреча; есть такое известное как бы наблюдение в психологии, оно очень популярное, а я популярные вещи всегда люблю проверять, что вот ощущение человека в первые 10-15-25-30 секунд, оно является очень прогностичным по отношению к тому, как ты выстроишь впечатление об этом человеке.
Вячеслав Коновалов:
И первая любовь – ты в это веришь?
Максим Кучеренко:
Да. Вот эти вот вещи, они имеют отношение к…
Вячеслав Коновалов:
А к голосу имеет это отношение? Вот ты услышал только голос этого человека, ты с ним пообщался, как ты сказал, 15-20-30 секунд, и ты уже можешь понимать что-то об этом человеке, и будет ли тебе с ним комфортно?
Максим Кучеренко:
Если это выразительная речь, если в этой речи присутствует человек. Потому что мы зачастую сталкиваемся с тем, что люди не очень своими личностными чертами присутствуют в энергетике собственного голоса. Они могут присутствовать в эстетике мейкапа, своего, так сказать, лук, то есть, как они выглядят, эстетизируют себя, как они насыщают…
Вячеслав Коновалов:
То есть ты меньше веришь в персонификацию голоса?
Максим Кучеренко:
Это менее выражено на сегодняшний день, потому что, все-таки, персонифицируются те, кто проходит определенную подготовку, или те, которые имеют к этому какое-то врожденное предрасположение. Такие люди тоже есть – уникальные говоруны. И я думаю, что в классе всегда был один такой говорун, на 30 человек он попадается.
Вячеслав Коновалов:
Да, да! Хорошо, если он умный. Беда, если он дурак…
Максим Кучеренко:
Василий Теркин такой вот…
Вячеслав Коновалов:
Ну, Василий Теркин был замечательный персонаж! Собственно говоря, вот этот момент – то, что как бы человек, приходя к тебе (вероятно, цель прихода людей к тебе, я так примерно понимаю, зачем человек хочет научиться владеть своим голосом как одним из инструментов своих собственных), но вот для тебя (для тебя лично, для тебя лично), чему ты хотел бы научить приходящих к тебе людей? Потому что каждый идет со своим. Но вот что ты хочешь, чтобы, когда человек от тебя выходил (прошел этот мастер-класс, вот эти прошли 2 дня с тобой напряженные, он выходит), что бы ты хотел оставить кучеренковское в нем?
Максим Кучеренко:
Спасибо! Это прекрасно! Ответ очень простой. Я думаю…
Вячеслав Коновалов:
Ты же ведь учитель…
Максим Кучеренко:
Не то что там кучеренковское, а то, что вообще существует эффект, который должен сохраняться на протяжении 18-ти дней – человека должно переть! Это приблизительно так, когда мы приезжаем из какого-нибудь путешествия. Ты, кстати (я тебя приветствую), прибыл с Сахалина, и тебя прет, я вижу.
Вячеслав Коновалов:
Да, да, я весь еще там…
Максим Кучеренко:
Вячеслав мне рассказывал о Сахалине буквально вот перед тем, как мы вышли в эфир. Это были прекрасные, живописные картины. Я, на самом деле, уже хочу поехать на Сахалин. Очень прекрасный рассказ. Спасибо, Слава! И это в тебе будут еще пару-тройку недель. Вот так вот важно очень поместить человека в такое пространство энергетическое, потому что еще он будет добирать некоторые вихревые потоки, его будет поддерживать и как бы, так сказать, содержать в неком состоянии энергетического здоровья, когда все вокруг него должно улучшаться. В том числе отношения, в том числе и дела двигаться быстрее, и узлы развязываться все…
Вячеслав Коновалов:
То есть, как я сначала сказал, это не только о голосе, это о психологической силе?
Максим Кучеренко:
Я обманываю всех с голосом, конечно…
Вячеслав Коновалов:
Да, да, ты коварен! Вот она, крымская коварность! Скажи, пожалуйста, вот первый вопрос: кто-нибудь из твоих родных (допустим, родственники или близкие друзья) прошли твой тренинг? И вообще, что они потом тебе говорили, каков ты для них, раскрылся или нет как другой человек? Я очень мечтаю попасть на твой тренинг, но 2 дня пока еще сложно было вырвать, но я их вырву обязательно. Дорогие друзья, мы все должны вырвать!
Максим Кучеренко:
Мы идем навстречу сейчас, мы хотим сделать, значит, 2 таких полудня, которые будут (значит, я думаю, что всем должно понравиться) с 15:00 до 21:30, чтобы можно было в будние дни тренинг. Скорее всего, это будет 28 и 29 мая, это будет вторник и среда. И мы хотим сделать так, чтобы это был, все-таки, комфортный такой, значит, график, который будет позволять людям заниматься полдня своими делами неотложным, потому что, все-таки, будние дни и, все-таки, с 15 часов как-то вот, значит, находить время, приходить к нам и заниматься до вечера.
Вячеслав Коновалов:
Отлично! Вот, возвращаясь к моему вопросу, люди, которые тебя знают и которые приходят к тебе на тренинг (ну, предположим, я приду), ты Макс такой же, как в жизни, или там ты другой Макс (такой демиург, такой, знаешь, Волшебник Изумрудного города)? Какой ты там?
Максим Кучеренко:
Конечно, есть образ.
Вячеслав Коновалов:
Потому что я тебя знаю как человека на сцене, я знаю тебя как человека с гитарой, я знаю тебя как человека за столом, которые читает свои стихи (потрясающие, кстати, стихи!)…
Максим Кучеренко:
Спасибо большое!
Вячеслав Коновалов:
Я знаю тебя как человека творческого. Я видел тебя в работе, на КультБригаде и так далее, так далее. Ты как-то вот, ты какой-то становишься другой! Ты как-то становишься выше, и как-то становится грудная клетка шире, ощущение, что заполняешь собой все пространство (в том числе и в голосом). Вот публика, которая к тебе приходит, что ты, когда вот перерождаешься из рок-музыканта во врача (все-таки, эти практики врачебные, скорее, и ты сказал, что мечтал быть врачом), вот как ты думаешь, вот эти люди, которые к тебе приходят, они, их ожидания (как мы сказали, они ожидают определенных вещей и выносят что-то кучеренковское), вот эти люди, не пугаются ли они вот того, что ты немножко более?..
Максим Кучеренко:
Перекошенный?
Вячеслав Коновалов:
Перекошенный! Хорошее слово!
Максим Кучеренко:
Да, я перекошенный!
Вячеслав Коновалов:
Потому что ты, в какой-то момент действия, когда вот у нас был, пусть и краткий, ты мне чем-то напомнил (знаешь, в хорошем смысле слова, не подумай) Кашпировского. Я слушал тебя с открытым ртом вот так вот и думал. А потом, в какой-то момент действия, встрепенулся: «Господи, это же Макс!» Ты как-то гипнотизировал меня какими-то такими своими вещами.
Максим Кучеренко:
Я, действительно, давно работаю с людьми в пространстве тренинга. Я видел много прекрасных мастеров, которые делают с людьми разные штуки добрые. Я не люблю гипноз, но мне нравится то энергетическое состояние, когда человек получает из твоего потока нечто такое, к чем он сам присоединяется, и все вместе это приумножают.
Вячеслав Коновалов:
Вот это я от тебя и хотел услышать – создается ли, и цель ли твоя? Потому что даже у нас было полтора часа на КультБригаде, и я за это время почувствовал, что мы уже не разрозненные какие-то частички, которые сюда пришли послушать, а какой-то уже коллектив. Люди, которые тогда пришли (мы до сих пор общаемся), они вспоминал этот тренинг.
Максим Кучеренко:
Спасибо! Очень приятно! Это настоящая похвала моей деятельности скромной. Я хочу сказать, что за коллективный разум кто-то должен нести ответственность, кто-то его должен пробуждать. И это, на самом деле, и твое сердечное такое устремление, но, вместе с тем, это какие-то такие шаги, техники, способности это делать. У меня очень большая семья, у меня дружат мои двоюродные братья с моей семьей, и тетя-дядя у меня были прекрасные, к сожалению, ушли из жизни. Я помню детство и огромный стол, и когда мужчины подымались и произносили тосты. У меня часть семьи из Армении (карабахская), часть семьи из Украины и часть семьи – это крымчане.
Вячеслав Коновалов:
А что такое крымчане? Для меня крымчане как раз и есть этот вот (по-английски) melting pot, то есть там, где все вот как-то переваривается и получается… Все крымчаки, кого я видел, они люди потрясающих совершенно возможностей…
Максим Кучеренко:
8% населения. Те, кто жил в третьем поколении, это 8% населения. Вот крымский народ. И вот эти все люди, они собирались за столом, и они произносили тосты. И я понимал, что тот столб света и добра, который насыщается вокруг и воспаряется в небо, это не только выпитый коньяк, это еще и те монологи (искренние, горячие, сердечные), которые они произносят. Поэтому для меня коллективный разум существует еще из вот этих вот детских воспоминаний. И как-то, видимо, я к нему умею присоединяться, умею им немножко управлять и умею вот его приветствовать.
Вячеслав Коновалов:
Интересно, интересно, очень интересно! Ты открываешься прямо с совершенно неожиданных сторон. Я надеюсь, люди, которые не знали об этой твоей ипостаси, которые не знали о том, что ты этим занимаешься, обязательно придут к тебе на тренинг. Я сам обязательно приду (постараюсь). Вот этих вот полдня – это удобнее, чем целый день.
Максим Кучеренко:
Правда, удобнее?
Вячеслав Коновалов:
Абсолютно!
Максим Кучеренко:
В 15:00 начали, в 21:30 закончили.
Вячеслав Коновалов:
По времени это очень здорово!
Максим Кучеренко:
Очень планируется крутое место – это центр города на улице Мясницкой. Кстати говоря, думаю, что, может быть, тебе, дорогой Слава, тоже будет интересно…
Вячеслав Коновалов:
Да, я хочу научиться владеть голосом. У меня потому что проблема была с детства такая: когда-то я неудачно в детстве упал, и у меня остался шрам; мало того, что шрам, тут еще и лицевой нерв слегка повредил, и поэтому я с детства говорю правой стороной лица, и это, в общем-то, заметно. И отсюда некоторые дефекты речи (они заметны). И я, в общем-то, думал на какой-то момент действия, что нужно бы мне как-то с этим перебороться, а потом разговаривал с одним врачом, он мне сказал: «Сколько тебе лет?» Я ему на тот момент говорю: «Мне 42». Он говорит: «Ну, ты же 42 года как-то с этим прожил (вот у тебя жена, друзья, дети), ну, что ты будешь себя мучить?» Это была такая смешная история. Возвращаясь, собственно говоря, ты сказал то, что…
Максим Кучеренко:
У тебя очень красивый тембр, очень органичная речь, очень органичная организация звуков…
Вячеслав Коновалов:
Ну, мы с тобой как петушка и кукух…
Максим Кучеренко:
Ну, почему? Если собрались талантливые мужчины, они могут себя похвалить.
Вячеслав Коновалов:
Согласен!
Максим Кучеренко:
Это редкость, согласись, в наши дни…
Вячеслав Коновалов:
Правильно! Вот с этим я абсолютно согласен! Возвращаясь к мужчинам (у нас осталось не так много времени), у меня к тебе такой вопрос: 26 июля исполняется 45?
Максим Кучеренко:
46.
Вячеслав Коновалов:
46, прошу прощения, то есть вот как раз пошел следующий. Ну, 45 и следующий год – это считается как бы вот та часть (по математике). Новый век же начался не с 2000-го, а с 2001-го. Так и здесь – 46 тебе исполняется. Ты полон сил, полон здоровья, очарователен, серьезен, мощен, популярен и любим. Чем ты будешь заниматься следующие 45 лет?
Максим Кучеренко:
Прекрасный вопрос! Спасибо большое!
Вячеслав Коновалов:
Потому что ты себя раскрыл как тренер, ты себя раскрыл как музыкант. Что у тебя там еще в голове сидит? Вот в последние 30 секунд программы: что?
Максим Кучеренко:
Мне кажется, что ничего не нужно нового придумывать. Нужно идти теми путями, которые уже господь на тебя спровадил, этими дорогами иди и просто не изменять им. Вот я думаю, что вот так. Хватит уже, наверное, набрасывать какие-то новые и, так сказать, принципиально новые вещи. Просто важно взращивать. Наверно, буду взращивать…
Вячеслав Коновалов:
Отлично! Отлично! Дорогие друзья! Сегодня у нас был Максим Кучеренко – потрясающий совершенно человек. И я думаю, что, услышав то, что мы сегодня услышали, мы все должны пойти дружными рядами на этот тренинг. Я лично иду! Спасибо! До встречи!
Максим Кучеренко:
Спасибо! Пока!
http://radio.mediametrics.ru/kyltbrigada/56620/