Наталья Урмацких:
Добрый день, уважаемые зрители и слушатели Mediametrics. С Вами, как всегда по воскресеньям в 16:00 проект Союза Женских Сил «Женская логика». Сегодня чудесный выходной день, я пригласила гостя в нашу студию, Александрах Хващинского, замечательного актёра театра и кино. И, между прочим, лауреата международного конкурса «BADENWEILER», это такой театральный конкурс и дипломант фестиваля «DetectiveFEST». Судя по названию, что-то там про детективы было, правда, Александр?
Александр Хващинский:
Было, было, да.
Наталья Урмацких:
Но наш зритель, я просто продолжаю, продолжаю хвалить Александра, наш зритель, особенно зрительницы, у нас же «Женская логика», женская аудитория, и вообще мы, Союз Женских Сил. Так вот зрительницы наши прекрасно знают Александра по таким сериалам и фильмам, как «Цвет черемухи», это просто обрыдаться. «Папа для Софии», тут он играл такого негодяя, что вся страна хотела и желала ему зла. «Верни мою любовь», «Слабая женщина», а также полный метр фильма «Билет в один конец», кровавой фильм и «Эхо мысли». Ещё много-много работ, интернет рассказывает, что это не менее 50 кино и теле работ и еще столько же примерно в театре.
Александр Хващинский:
Ну, да.
Наталья Урмацких:
Вот такой скромняга сидит напротив меня, молчит и пытается вставить слово в мой безудержный монолог. Александр, вставляйте. Нет, подождите, не вставляйте, я не сказала самого главного. Мы сегодня начнём беседу с Александром Хващинским в честь, скажем так, выхода, скорого выхода, в этом году планируется, я так понимаю, выход этого фильма на экран широкий.
Александр Хващинский:
Мы надеемся, надеемся на это.
Наталья Урмацких:
Речь идёт о полном художественном фильме американского производства, совместно с Бразилией, Иорданией и, в том числе, Россией, поскольку российский актёр в нём участвует и не один, там ещё.
Александр Хващинский:
Не один.
Наталья Урмацких:
Там ещё были Ваши коллеги. Фильм называется «Road to Olympia».
Александр Хващинский:
Roads.
Наталья Урмацких:
«Roads to Olympia», дороги к Олимпу.
Александр Хващинский:
Потому что их же три.
Наталья Урмацких:
Да, «Three roads. Three lives. Three dreams» было в тизере написано. То есть три жизни, три мечты, и этот фильм представляет из себя что?
Александр Хващинский:
Это художественный фильм, полный метр, состоящий из трёх новелл. К сожалению, я ещё сам не видел, этот фильм, я не понимаю, как это будет выглядеть. То ли это будет три отдельные новеллы, то есть мы поплакали один раз, второй раз и третий раз.
Наталья Урмацких:
Он будет грустный такой, на поплакать?
Александр Хващинский:
Там будет грустно, по крайней мере, наша, российская история, она достаточно грустная. Режиссёр, Рамазан Нанаев, американец, но я так понимаю, что какого-то СССР-происхождения, боюсь даже представить, если честно, по фамилии и по имени, откуда, Кавказ, наверное. Очень талантливый. Он может, наверное, переплести всё в стиле «Кафе де Флор», когда ты не понимаешь, что происходит. Мне почему-то кажется, что так всё это будет, слишком такой, смотрим, смотрим, раз, Иордания, смотрим, смотрим, Бразилия, смотрим, Россия, и всё это перекликается. Мне почему-то кажется, что так будет.
Наталья Урмацких:
Но тематика фильма спортивная, раз Олимпия, Олимп.
Александр Хващинский:
Да, изначально, по-моему, они хотели это к чемпионату мира как-то снять, но потом у них были какие-то проблемы в Бразилии, проблемы были в Иордании, всё с трудом снималась в России, потому что в России не снималось в итоге. Получилось так, что они очень долго смотрели какие-то локации в России, потом они решили снимать это в Украине, началась история с Украиной, решили в Белоруссии. Потом они побоялись снимать это в Белоруссии, потому что сценарий был достаточно провокационный.
Наталья Урмацких:
А в чем?
Александр Хващинский:
Но об этом попозже. И в итоге мне перезвонили, наверное, через года два, полтора, где-то около того и сказали: снимать будем на Манхэттене.
Наталья Урмацких:
То есть такая, долгоиграющая была история.
Александр Хващинский:
Да.
Наталья Урмацких:
Она началась раньше 14-го года, позже?
Александр Хващинский:
Я могу сейчас врать, потому что.
Наталья Урмацких:
Можете, у нас прямой эфир, можете.
Александр Хващинский:
А врать у меня получается лучше всего. Наверное, это был 14-й год, наверное, 14-й.
Наталья Урмацких:
То есть ещё про санкции речи не шло, почему возникли сложности с Белоруссией, с Украиной, с Россией, почему всё свелось к Манхэттену.
Александр Хващинский:
Нет, санкций не было вообще, не было каких-то как таковых проблем. Украина, по-моему, это всё только начиналось, потому что у меня там был проект в этот момент, это «Верни мою любовь», параллельно шёл проект в России «Папа для Софии», то есть в «Верни мою любовь» я играл хорошего парня, друга главного героя. Меня любили все потом, в Украине, в Грузии, в России: ты самый лучший друг, ты самый классный, Денис, ты классный. Денис меня называли. Никто не знал, что я Хващинский, Денис, хватит. А вот «Папа для Софии» я играл как раз такого вот мерзкого, достаточно самовлюблённого. Я просто помню, что в этот момент шли как раз вот эти все переговоры. В чем была загвоздка, почему не стали снимать в России, с Украиной понятно, почему не стали снимать у батьки в Белоруссии. В общем, сразу скажу, что зацепились американцы за вот эту статью, я сейчас не знаю, как она называется.
Наталья Урмацких:
А мы с тобой посмотрели перед эфиром, статья 6.21 КоАП РФ «Пропаганда нетрадиционных отношений среди несовершеннолетних».
Александр Хващинский:
Вот, и американцы эту историю видят совсем по-другому. То есть для них это полнейшее уничтожение определённого слоя нашего населения, подавление. И они рыдают, у них отбирают детей, избивают и так далее, тому подобное. То есть вот это их такое вот мнение, они видят вот такую войну внутри страны. И они решили про это снять кино. То есть это их прямо взгляд на это всё. Потом, когда мы немножко адаптировали этот сценарий, что...
Наталья Урмацких:
Вы им объяснили, что у нас вообще этой проблемы нет.
Александр Хващинский:
В общем, да.
Наталья Урмацких:
В Чечне геев нет.
Александр Хващинский:
Это уже потом появилась эта история, есть или нет, это уже было недавно, а фильм снимался два года назад.
Наталья Урмацких:
То есть Вы были предтечей, так сказать.
Александр Хващинский:
Да, просто они видели вот это, что у нас просто выгрызают представителей нетрадиционной ориентации и т.д. На самом деле, у нас, в Москве не один, их же несколько ночных клубов для них, встречаются люди, женятся, разводятся.
Наталья Урмацких:
Спокойно, статья 6.21 действует, просто нам всё равно.
Александр Хващинский:
Нам всё равно.
Наталья Урмацких:
Нам просто всё равно.
Александр Хващинский:
Их здесь никто не трогает, я про это. А они почему-то, это их был взгляд. Я начал им объяснять, что, в общем-то, немножко надуманная история. Помимо меня снимались еще русские артисты, Рапопорт, Унгард, русские артисты, Хващинский, Рапопорт, Унгарт, одни русские. И мы адаптировали это под то, что нет, всё-таки должна быть какая-то история, может быть, с активистами, что кто-то вышел, что-то сказал, получил в нос, какой-то должен быть такой конфликт, а не то, что в масштабах страны. То есть, в общем-то, не скажу, что эта статья немножко повлияла.
Наталья Урмацких:
Локально сделано.
Александр Хващинский:
Да, не скажу, что эта статья как-то повлияла на жизнь чью-то.
Наталья Урмацких:
Но в новелле имеется в виду отношения в спортивной среде, вот эти нетрадиционные отношения в спортивной среде.
Александр Хващинский:
Да, да.
Наталья Урмацких:
Но я так понимаю, что новелла про Бразилию и про США, там другие проблемы.
Александр Хващинский:
Абсолютно.
Наталья Урмацких:
Вот какие были в Бразилии, какие, там, по-моему, ещё была Иордания или Саудовская Аравия.
Александр Хващинский:
Саудовская Аравия.
Наталья Урмацких:
Вот там какие проблемы взяли?
Александр Хващинский:
Бразилия, это тотальная нищета. Те детишки, подростки и прочие молодые люди, которые хотят, которые стремятся к чему-то в спорте, в общем, грубо говоря, не только. Но они вынуждены свою мечту зарыть поглубже и подальше, потому что нищета, и им приходится с ранних лет идти куда-то работать.
Наталья Урмацких:
Это тоже чисто американский взгляд на чужую страну, которую они совсем не знают. Потому что мы видим бразильский футбол, мы видим этих мальчишек, которые с детства.
Александр Хващинский:
С горящими глазами и, в общем-то, нищета...
Наталья Урмацких:
Неплохо себя чувствуют и во дворе с бумажным этим мячиком. И из них вот такие Рональду вырастают.
Александр Хващинский:
Да, то есть хорошо, OK, у нас нет, в нашей семье нет денег на это все, но есть свободное время от работы или от чего-то ещё, и мы пойдём, погоняем мяч с такой любовью, что мы, в общем-то, дадим фору любому спортивному клубу и т.д., футбольному. В общем, это тоже американский взгляд. Но всё не жёсткое, всё не, как говорилось про железную машину пропаганды, всё, в общем-то, действительно, это их взгляд.
Наталья Урмацких:
Через человеческую историю.
Александр Хващинский:
Да.
Наталья Урмацких:
А третья новелла - это Иордания.
Александр Хващинский:
Саудовская Аравия, это история Муны, я прямо запомнил имя этой девочки, Муна, которая любила играть в футбол или что-то типа этого. Но хиджаб и исторически сложившиеся запреты традиционные, в общем-то, общество против, и вот как она шла к этому своему Олимпу через эти запреты, через эти проблемы, через общество, через насмешки, через ругань, через какие-то избиения. У меня было очень много вариантов сценария, чего они там в итоге оставили, мне неизвестно. Потому что ещё во время съёмок в Саудовской Аравии они что-то там меняли.
Наталья Урмацких:
Между собой новеллы не пересекаются с героями? Их в конце не объединяет один чемпионат мира.
Александр Хващинский:
Их объединяет только Олимп, что у них всё хорошо в итоге. А за время всего этого там, конечно, все и поплачут, и порыдают и т.д. Скажу честно, что, как мне кажется, не ориентирована эта большая работа всё-таки на Россию или какую-нибудь страну СНГ. Мне всё-таки кажется, это Европа, это Америка, и вот эти все фестивали, фестивали громкие, остросоциальные и так далее, тому подобное, остросоциальные в плане...
Наталья Урмацких:
Нет, для меня, в общем-то важно, что Вы там участвовали, а они как-то там показали нашу историю страны через призму своих.
Александр Хващинский:
Но сниматься было хорошо.
Наталья Урмацких:
Да мне вот интересно, чем отличается работа здесь от работы там?
Александр Хващинский:
Это кардинально, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Что самое интересное, в этом году вышел ещё один фильм, Le Collier Rouge, где тоже принимал участие, это французский, абсолютно французский фильм. Если уж сравнивать работу мою в России, Франции и Америке, то это три больших разницы.
Наталья Урмацких:
Three lives. Three roads. И три больших разницы.
Александр Хващинский:
Да, но в чем разница, в том, что всё-таки наши киношники, если брать тех людей, которые простой персонал, который романтики. Вот не продюсерская история, которые хапнуть денег или, может быть, не хапнуть, хапнуть славы, в общем, у каждого своя есть какая-то задача. А вот именно киношники, вот эта техническая группа. Они всё-таки все безумные. Это во всех странах их объединяет это все. Но, тем не менее, например, что было в Америке. Я когда приехал в Америку даже со своим, в общем-то неплохим знанием английского языка, у меня был какой-то стресс, какой-то зажим, я не мог вообще ничего говорить. И со мной когда Алекс, Алекс, что-то там, я в итоге, в общем, как мешок с картошкой. Там нужно же вовремя встать, нужно открыть актёра, там две камеры и так далее, то есть нюансов очень много. И в общем-то, терминология, которую я не знал даже со своим каким-то базовым английским неплохим, я вообще забыл всё, вплоть до каких-то там.. И меня, действительно, как мешок с картошкой, моего сына играл маленький американский мальчик, кстати, там известный он. Я вообще ничего не мог, его как-то там, что-то там, но он любил, от меня не отходил. Но само отношение, начиная от режиссёра и заканчивая постановщиками, до такой сильной степени уважение к труду каждого, и до такой степени ты не имеешь просто права быть слабым звеном в этом большом механизме. Что все артисты безропотно выполняли, если плакать, значит плакать так, что прямо ничего в тебе, жидкости в тебе больше нет после первой сцены. Если орать, так забываешь про актёрское мастерство, сценречь и орешь так, что голос теряешь. В общем, все работали на 100 %. И когда у меня отбирали сына, у меня там по сценарию отбирали ОМОН, там это была провокация.
Наталья Урмацких:
Ну, нюансы не рассказывайте.
Александр Хващинский:
Не буду, не буду, будет интересно смотреть, если посмотрите когда-нибудь.
Наталья Урмацких:
У нас есть варианты посмотреть то, что не показывают на большом экране.
Александр Хващинский:
И когда отбирали сына, в общем-то, орал я там так «отдайте моего ребёнка, отдать ребёнка», со слезами на глазах, на разрыв просто и т.д., что люди врывались помогать.
Наталья Урмацких:
Посторонние?
Александр Хващинский:
Посторонние.
Наталья Урмацких:
«Верю!», Станиславский говорил «Верю!».
Александр Хващинский:
Да, я сейчас просто говорю, и у меня у самого слезы, потому что, в общем-то, даже не то, как мы это делали, а то, как люди вбегали, потом видели камеры и понимали, что происходит. И в первый же день, обычно аплодируют в конце съемочного периода, что Александр у нас закончил свой съемочный период, давайте ему поаплодируем и т.д. После этих съемок уже аплодировали все, обнимали меня, девочки плакали, и мы с ними обнимались. В общем как-то всё до такой степени душевно, всё прямо...
Наталья Урмацких:
Это искренний народ.
Александр Хващинский:
Искренний, абсолютно.
Наталья Урмацких:
И неравнодушный.
Александр Хващинский:
Неравнодушный, и после вечеринки, которая была посвящена тому, что русский блок снят, я летел в Москву с Рапопортом Александром Григорьевичем, мы с ним напились в лаунж зоне. И мне потом несколько дней снились эти съёмки, все эти ребята, я им написал большой пост в Фейсбуке: как я вас люблю, как я по вам скучаю, ребята, может быть, досъемки будут. И все посмеялись, и досъёмки были спустя год, уже спустя год была снята маленькая сценка с сыном. И получилось так, что сразу после съёмки, он уже подрос, я не знаю, как они будут монтировать, в общем-то, для детей год, это много.
Наталья Урмацких:
Ну, подстригут, наверное, так же, как был.
Александр Хващинский:
Да, может быть, не заметят. И у него сразу после съёмки вывалился зуб. Слава богу, а так бы не смонтировались, ну, рисовать пришлось бы как-то на графике.
Наталья Урмацких:
Ну, подклеили бы.
Александр Хващинский:
Подклеили. В чем отличие. Отличие, я уже рассказал.
Наталья Урмацких:
Мы поняли, в отношении.
Александр Хващинский:
Отличие, конечно же, в съёмочным, в часах. То есть у нас смена 12 часов, в лучшем случае, есть кинокомпании, у которых 14 часов и переработка не оплачивается. О чем это говорится? 24 часа ты пашешь, грубо говоря. Ты не можешь уйти с площадки, у тебя заключён договор и т.д. У них 8 часов и достаточно хорошая переработка. То есть, в общем-то, там переработка.
Наталья Урмацких:
Хорошо оплачиваемая переработка.
Александр Хващинский:
Да, я сейчас не могу вспомнить, какая была в Америке, но вот во Франции у нас тоже было 8 часов и переработка, благодаря тому, что там снимались исторические моменты, пиротехника, солдаты, бегущие куда-то, что-то там, стычки, Болгария, французы, Российская Империя. Очень было таких моментов, которые они осматривали, старенький режиссёр, это Жан Бейкер, 86 лет ему на тот момент было, он снимал ещё молодого Депардье, Бельмондо он снимал немолодого, но, тем не менее, они с ним ровесники, грубо говоря.
Наталья Урмацких:
А кого Вы в этой ленте играете?
Александр Хващинский:
Одного из солдат. У меня там был небольшой, ну, у меня там было несколько съемочных дней. Я не знаю до сих пор, было очень снято много материала, я могу туда не попасть, поэтому я про этот фильм молчу и никому не говорю.
Наталья Урмацких:
А как так происходит, что для такой, скажем прямо, небольшой роли солдата во Франции ищут российского актёра Хващинского?
Александр Хващинский:
Было все очень интересно. Я просто не договорил, что как раз когда очень много было всего, съёмки были сложные, поэтому там наша переработка превысила наши ставки, так получилось. Получилось так, что снимали в Ангулеме, даже не в Ангулеме, а в провинции близ Ангулема, это такой городок. Во Франции, в принципе, в мире он известен, как мир, родина комиксов. То есть там произошли какие-то художники, в комиксы пошли именно из Ангулема. Нет там русских. Там есть армяне, грузины.
Наталья Урмацких:
А им нужно было, чтобы по-русски кто-то прокричал: ура, за Родину, за Суворова.
Александр Хващинский:
Нет: «Долой царя!», «Свергли царя!», «Да ты брешешь!» то есть вот это всё там было, им нужно было вот это: «Эх, яблочко!», чтобы не пели три армянина и один грузин, в общем-то пели ребята, которые сидят в этих своих землянках, пьют самогонку или что там у них.
Наталья Урмацких:
Это какой период исторический?
Александр Хващинский:
Это Российская Империя. Российская Империя, я сейчас буду показывать своё невежество.
Наталья Урмацких:
Не надо, не показывай.
Александр Хващинский:
Я не помню.
Наталья Урмацких:
Хорошо. Это исторически костюмированная картина периода Российской Империи. Что-то там на Балканах.
Александр Хващинский:
Что-то там было, когда были столкновения Франции и Болгарии, и Российскую Империю потягивали в помощь французам.
Наталья Урмацких:
Французам?
Александр Хващинский:
Да. И во Франции даже близ, по-моему, Елисейских полей, если сейчас не вру, а врать я очень хорошо умею, может быть, недалеко Нотр-Дам де Пари, где-то там стоят прямо памятник большой российским солдатам. Солдатам Российской Империи. Этот момент нужно где-то поковыряться в интернете и поднять. К своему стыду, я даже не подготовился. Тогда ещё хотел почитать. И о чем мы говорили, в общем-то.
Наталья Урмацких:
Я спрашивала, как нашли русского актёра, как?
Александр Хващинский:
Нет русских. И мне пишет мой друг, который сейчас уже гражданин Франции, у него уже трое французских детей, свой небольшой коньячный дом. Пишет: слушай, у нас здесь кастинг директор просто зашивается, кого-то надо им русских. Я говорю: ну что, в Париже что ли нет русских. В Париже есть, но их везти туда-сюда.
Наталья Урмацких:
А тебя не везти из Москвы.
Александр Хващинский:
Они: слушай, но вы же собирались к нам в отпуск, может быть, вы приедете с женой к нам в отпуск и заодно мы всё это дело, заодно ещё, как говорится, подхалтурим, подколымим. В общем, как-то так получилось, что действительно, и у жены отпуск, заканчивается как-то у неё проект, и мы устали уже к тому времени. А может рванем? И мы не разу не были у них в новом доме, который они купили в Ангулеме, и детишек ни разу не видели.
Наталья Урмацких:
И коньяк не пробовали.
Александр Хващинский:
Нет, коньяк пробовали. Там же раздолье коньяков. А поехали. И мы взяли, купили билеты, невозвратные, визы не было, в визе неа отказали в итоге. То есть это была целая большая история. Но, тем не менее, у нас было приглашение из кинокомпании, которая находится в Париже. Там была большая история из-за того, что парижская кинокомпания, мне нужно было букинг делать именно там, но офицер визовый видел, что снимаемся мы в Ангулеме, 500 с лишним километров, друзья, как Вы будете туда ездить. И, судя по всему, визовый офицер русский был, потому что давным-давно ездит поезд туда, неоднократно, раз в час, 2 часа туда, 2 часа обратно, не проблема. В жутком ужасе, то есть тогда, когда мы поняли, что билеты невозвратные, не получается с этим кино, не получается уже с отпуском.
Наталья Урмацких:
Подожди, там же Шенген, взяли бы, в конце концов, какую-нибудь греческую визу.
Александр Хващинский:
Времени оставалось мало, пять дней оставалась до вылета, уже всё, у меня уже пошиты костюмы, они специально шили эти костюмы, мерки снимали онлайн. То есть там всё было достаточно серьёзно к этому. Это у нас, в России могут: так, давайте Хващинского, подходит костюм? Не подходит, убирайте Хващинского, давайте Иванова, в общем-то, так, у нас артиста под костюм. А под меня всё шили. И до такой степени Жан Бейкер, исторический проект, полный метр.
Наталья Урмацких:
Но так что спасло в результате ситуацию, кто Вам визу дал?
Александр Хващинский:
Я приехал в посольство, которое на Октябрьской, вцепился в забор и, понятное дело, меня никто туда не пустил. Говорю: ребята, у меня проблема. Охранники все вышли, собрались и смотрели на этот цирк. Я с дрожащим глазом рассказал: Вы понимаете, мне сниматься нужно в кино, вот у меня приглашение, что делать? Меня не пускают, отмена визы, отказ в визе всем нам, да как же так, это же Франция, абсолютно такая...
Наталья Урмацких:
Пятая республика, свобода, вот это, с голой грудью.
Александр Хващинский:
Да, ребята, Вы чего. И один из ребят дал мне чей-то номер телефона. Говорит: приедешь домой, позвони. Эта пятница была, а вылетать, грубо говоря, в четверг следующий, то есть тут выходные. Я звоню по этому номеру телефона. Не представляюсь, ничего, выкатываю полностью свою наболевшую проблему. Оказывается, я разговаривал со вторым консулом. Она говорит: слушайте, в общем-то, Ваша проблема очень быстро и легко решается через пресс-атташе по культуре. Звоните вот по такому-то номеру, Вам нужен помощник, потому что пресс-атташе от Франции, она не говорит абсолютно по-русски, Вам нужен Семен Мирзаянц.
Наталья Урмацких:
Мы сейчас не сделаем плохо Семену Мирзаянцу?
Александр Хващинский:
Нет, нет, Семену Мирзаянцу я вообще благодарен, мне кажется, благодарна кинокомпания, и, в общем, Семён Мирзаянц сделал международное дело. Дело международного характера. Я приехал домой, начал звонить в институт Франции, каким-то образом под конец уже рабочего, пятничного дня я всё-таки наткнулся на Семена Мирзаянца. Я ему также выкатил всю эту проблему, описал ему, как, чего. Семён Мирзаянц мне сказал: пиши письмо. Я написал это письмо, часики тикают, заканчивается рабочий день, впереди два выходных, я сойду с ума, меня увезут. Я звоню опять Семену Мирзаянцу: Вы получили моё письмо? Он говорит: да, да, да, вот сейчас буду его читать. И он прямо, грубо говоря, в прямом эфире читает это письмо. Говорит: какая-то ошибка, у Вас всё в порядке, вот Ваши паспорта, всё нормально, вот Ваше приглашение, всё хорошо. В общем, давайте, я буду звонить в консульство, сейчас будем разговаривать.
Наталья Урмацких:
И поставят Вам визу.
Александр Хващинский:
Да, и положил трубку. Выходные были у меня жуткие, потому что я не понимал, Франции мне что говорить, они ничего не знают. Отпуск, Франция, съёмки, всё накрывается медным тазом.
Наталья Урмацких:
Вот это адреналин.
Александр Хващинский:
Да, но Семён Мирзаянц отправил мне письмо, что я свяжусь, и оставил свой мобильный. Это был опрометчивый поступок его, потому что я в понедельник, ровно в 10, стрелка тикнула, я звоню Семёну Мирзаянцу. Что у нас по Франции, что у нас по всем этим делам, что, скажете. Хорошо, что Вы позвонили, я позвонил консулу, консул сказал, что проблема вся в том, что букинг, букинг, надо было в Ангулеме, а Вы там-то и так далее. Вам позвонят из консульства, Вы привезёте паспорта, и Вам поставят визы одним днём. Так и случилось.
Наталья Урмацких:
Ну, красота, такой хэппи-энд.
Александр Хващинский:
Да, Семёна Мирзаянца потом я нашёл в Фейсбуке, благодарил. Оказывается, он какой-то артист, тоже актёр, из нашей братии, во Франции даже какие-то у него есть, послужной список небольшой. В общем-то, если у меня будут какие-то теперь проблемы с визой во Францию.
Наталья Урмацких:
Что такое поблагодарил в Фейсбуке, надо было прийти с коньяком из Ангулема.
Александр Хващинский:
Я предлагал, он оказался очень скромный, порядочный дядька, не знаю, порядочный дядька в каком смысле, не стал, он сказал: спасибо, спасибо, и встречаться со мной не стал. То есть, в общем-то, он понимал, что его ждут крепкие, горячие объятия, потому что всё состоялось благодаря ему. На кинокомпанию просто обрушились звонки из консульства, они проверяли с тройной силой, они звонили, точно Хващинский.
Наталья Урмацких:
Не могли понять, зачем же им так нужен Хващинский.
Александр Хващинский:
Да. Потом звонили этому кастинг директору, который находится в Ангулеме и т.д. То есть целая история. Когда я приехал туда, мне практически аплодировали, потому что я был одним из русских, но Хващинского уже знали все, потому что звонили из России.
Наталья Урмацких:
Вынес мозги всем.
Александр Хващинский:
Да. И когда я рассказывал эту историю каким-то нашим артистам, которым отказ в визе и в общем, всё. Ребята, можно ещё так делать, то есть нужно всё-таки, это дорога к Олимпу.
Наталья Урмацких:
Вот, я сейчас хотела, думала, как бы подвести нам это, соединить всё это.
Александр Хващинский:
И я придумал сейчас, вспомнил. Это дорога к Олимпу.
Наталья Урмацких:
К своему маленькому Олимпу.
Александр Хващинский:
Да. Ну и, конечно же, те съёмки, они тоже достаточно душевные, вплоть до того, что тебе рисуют эту кровь, грязь во время взрывов, всё. И потом все три французские тётушки тебя отмывают после съёмок, в ухе ковыряются, не дай бог, у тебя что-то останется там. Ты же ночью едешь домой, спать сейчас, ты что, будешь пачкать простыни гримом.
Наталья Урмацких:
Шёлковые ангулянские.
Александр Хващинский:
Да. Ангулемские.
Наталья Урмацких:
Ангулемские, да. Но чувствуется по возвращению в российскую действительность, в кино действительность разница?
Александр Хващинский:
Чувствуется.
Наталья Урмацких:
Тётушки из ушей грязь не выковыривают.
Александр Хващинский:
Нет, тётушки тетушкам рознь, потому что есть тётушки, которые залезут тебе в ухо и всё сделают, а есть тётушки, которые положат тебе, в лучшем случае, а сами уедут домой. Крайняя сцена, что они будут тебе, что, не отмоешь себе что ли салфетками.
Наталья Урмацких:
Нет, но я шире хочу проблему поднять. Вообще, отношение здесь, в России отношение к актёру. Потому что совершенно недавний был громкий случай в Сургуте с Ароновой, нашей любимой, замечательной актрисой, которую просто довели, я так понимаю, до отчаяния. Она вышла на сцену и рассказала всю правду о том, что им не выплатили гонорар, и спектакль, извините, задерживается ровно по этой причине. Поднялся, естественно, скандал в прессе, поднялся скандал в интернет пространстве, в соцсетях, начали на вентилятор накидывать. Но, в принципе, это же, я так понимаю, не первый случай, раз до такой степени достали заслуженных артистов.
Александр Хващинский:
Народных.
Наталья Урмацких:
Народных артистов.
Александр Хващинский:
В общем-то, хотел я рассказать немножко про другое, но если уж к этому пришли, к глобальной проблеме, это реально глобальная проблема в плане творческих людей. Потому что у них нет трудовых договоров, грубо говоря.
Наталья Урмацких:
Вот в той же Америке, там кинопрофсоюзы, актёрские профсоюзы, которые предусматривают все эти ситуации, и там не кидают актёров.
Александр Хващинский:
Да, потому что там был как раз тот момент во Франции. В Америке тоже, правда, мне выслали его заранее, этот контракт, и там не было никаких проблем, мы подписали и всё. По Франции я просто помню, что мы сидели в гримёрке, три артиста, и они все безропотно, не посмотрев даже, всё это подписали. Я говорю: да вы что, да вас кинут, да вы что делаете, ребята.
Наталья Урмацких:
Вот она школа российская.
Александр Хващинский:
Приведите мне, что я подписываю, на французском же. И они на меня абсолютно, как на дурака, слава богу, нас не слышит сейчас никто, слава богу, вы втроём находимся. Ты дурак что ли, подписывай, это Франция, это кино, кто в кино кидает. У нас, говорю, кидают, у нас кидают, уже было сколько случаев. Говорят: подписывай без всяких. И действительно, всё подписано, всё прекрасно, мне пришло письмо уже в Россию, мой подписанный договор, контракт в оригинале, потом на карту, на мой счёт упали деньги, всё чинно, благородно. Полностью расписано, что с меня изымают.
Наталья Урмацких:
Сторона 1, сторона 2, все обязательства, права.
Александр Хващинский:
Да, что с меня Франция берет какие-то...
Наталья Урмацких:
Налоги.
Александр Хващинский:
Да, что из меня, что наоборот, прибавляют за что и т.д.
Наталья Урмацких:
Ну а почему такая реакция была, это значит, уже был обжёгшись на воде, подул на французское молоко.
Александр Хващинский:
Да, потому что случаи были, и у меня буквально год назад были, да больше года назад было достаточно громкое дело. Это волшебный бал «Битва с Троллем», продюсер есть такой, Влас Ларькин, живёт сейчас прекрасно, мне кажется, даже после этих ларькиных ёлок, как мы их называем, мне кажется, даже гораздо лучше живёт. 27 спектаклей мы отыграли в Лужниках, 4000-5000 людей. В общем-то, тоже должны были нам заплатить, тоже договора все, там всё прописано.
Наталья Урмацких:
А труппа сколько было артистов?
Александр Хващинский:
Примерно было 50 человек. То есть это не спектакль на троих, Шакуров, Аронова и Полицеймако. Примерно 50 человек. То есть это главных героев пять или шесть, я уже сейчас не помню, это балет человек 20, это спортсмены-роллеры человек семь, эту артисты цирка человек 10.
Наталья Урмацких:
То есть большая труппа, это не то, что один на один.
Александр Хващинский:
В итоге складывается достаточно большая. Я не считаю даже уже, хотя, конечно, надо почитать, тоже люди, тоже работали всё это время в достаточно жёстком графике, это гримёры, костюмеры, художники.
Наталья Урмацких:
27 спектаклей.
Александр Хващинский:
27 спектаклей, по три спектакля в день. Мы сидели на, не будем делать никому делать рекламу, на спортивном допинге, потому что иначе существовать было нельзя абсолютно. Не хотелось халтурить, потому что это дети, это новогодние представления. Всё было достаточно сложно. То есть практически на мне всё держалось. Потому что я вел этот спектакль, я играл Бяку, который заводил детей, который все интерактивы проводил, который, в общем, вел путешествие вот этих всех героев, которые должны были там встретиться и так далее. И всё это было на мне. Куча текста, куча движения, куча всего. И нужно было нигде ничего не забыть, нигде никого не подвести и т.д. Первый акт, меня отмывают, перегримировывают, я пью литрами воду, на меня надевают все эти, опять, второй акт, я лежу пластом. В общем, не успел прийти в себя, нужно опять собираться, одеваться, потому что ещё впереди два спектакля.
Наталья Урмацких:
Но ёлки, это для всех актёров горячая, выматывающая, изнуряющая работа, и чем конфликт закончился?
Александр Хващинский:
Ничем. Человек, как мы сейчас сотрудничаем с одной коллекторской компанией, дружественные достаточно отношения, у нас взаимовыгодные условия. Они нас консультируют, они говорят, что человек готовился к этому в течение лет пяти, потому что у него нет ничего. В течение трёх лет он же не должен ничего продавать, перепродавать, у него не было ничего уже давным-давно. Была когда-то машина, это машина была перепродана его же коммерческому директору, этот коммерческий директор нигде не значатся, но, тем не менее, эта женщина была всегда, Селюкова Галина, назову её, не постесняюсь. Она была всегда с ним, всегда на площадке, они знали, что не делают, они знали, кого они кидают, они это планировали. Но были люди, два артиста были, которые обожглись ещё до этого. И они сказали: ребята, Ларькин вам ничего не заплатит, вот помянете наше слово. Их, как саботажников, тут же выкинули. Как, саботажников, как раковую опухоль обрезали и к чертовой матери их выгнали тут же. Была замена прямо, мы даже не видели этих артистов, мы не репетировали с ними никогда, мы увидели этих артистов уже, в общем-то, подходят другие люди играть. Как они, что они, знают ли они точки, где, какие мизансцены. То есть то, что мы репетировали очень долго, это был такой стресс для нас. В итоге была ситуация, аналогичная Ароновой. Тогда я, конечно, поступил бы, вот тогда я поступил по-другому абсолютно. Не то, что я поступил бы иначе, я поступил иначе. Технической группе по их договорённостям или, может быть, по договору юридическому какому-то Влас Ларкин должен был заплатить 100 %.
Наталья Урмацких:
Предоплата.
Александр Хващинский:
Их гонорар был какой-то предфинальный, по-моему, предфинальный день. Он должен был заплатить 100 % им всем. Мы в гриме, мы одеты, всё нормально, всё хорошо, заходит в нашу гримерку техническая группа, наливают себе кофеёк, сидят, садятся. Я говорю: ребята, а что происходит? Мы слышим дети, всё, это же 5000 человек. Мы не получили деньги и у нас команда выключать аппаратуру и всё. 5 минут проходит, 10 минут, никто ничего не объявляет даже. Если там Аронову вынуждали выходить говорить, эту Аронова. И сколько там мест в театре, я даже я не видел.
Наталья Урмацких:
Ну, сколько 200-300, Сургутский театр.
Александр Хващинский:
Ну, до 1000, не знаю. В общем-то, там без подзвучки можно выйти, гаркнуть, что по техническим причинам у нас такая заминочка происходит. Можно было гаркнуть выйти и там, что у нас по техническим причинам на пятитысячный стадион. Задерживается вся эта история. Но началась беготня, начали бегать режиссёры, потому что они не знали, что происходит, драматурги. Режиссёр и драматург, это лауреаты Каннских каких-то фестивалей, граждане Латвии или Литвы, сейчас навру опять. Но я уже сказал, предупредил, что врать. Я сейчас не помню даже. В общем, начали бегать, они вообще не представляли, как такое вообще возможно. Да, мы знаем, что мы сейчас в России, но что, такое бывает, как? Там же уже сидят все дети.
Наталья Урмацких:
А что так можно?
Александр Хващинский:
15, 20 минут, хотя бы включите микрофон, чтобы мы сказали, что задерживается всё. 30 минут, ничего не происходит. Там уже дети, родители ещё больше, всех кричат. Если сейчас будет спектакль, это нам нужно выходить, и не перед детишками, у которых сейчас сказка новогодняя, что-то ещё, а перед разъярёнными родителями нужно всё это дело играть. Вот каким образом это должно происходить. Ну, вот каким образом, побежал Ларькин, быстренько побежал по всем.
Наталья Урмацких:
Техническим службам.
Александр Хващинский:
Нет, техническая служба сидит у нас, кофе пьёт. Побежал по всем буфетам, по всем фотографам, где достаточно завышенные цены, побежал, собрал какую-то сумму прямо в пакетах, принёс им всем, расчитал копейками, мятыми купюрами. Через минут 30-40 всё это состоялось. Это был очень сложный спектакль и, в общем-то, мы понимали, что нас тоже кинут. И мы задали вопрос, у нас договору будет ли. Ребята, вот Вам гарантийное письмо, вот Вам все, завтра деньги Вы увидите. В общем, на следующий день мы, дураки, пришли, всё отыграли, но мы Ларькина только в это не видели уже. И буквально с этого дня телефон был отключён.
Наталья Урмацких:
Ну, вот смотрите, столько было случаев, столько громких уже случаев, освещённых. Не возникало ли у кого-то идеи или какой-то инициативы создать профсоюз, воссоздать. Ведь были же когда-то и журналистские, и актёрские союзы, как у нас Союза журналистов, наверняка, есть какие-то профсоюзы и актёрские. И, может быть, сценарные, режиссёрские, вот театральной среды, кто бы мог эту ситуацию контролировать и защищать. Потому что я почитала в этой сфере некоторые случаи и смотрю, даже не 90-е, даже какой-то такой лохматый балаган рыночный, где свистнул, подрезал кошелёк из машины и убежал. А артисты такие, они отработали 3 часа, стоят, не понимают, что им дальше делать. Вот кто-то, активисты есть, в эту сторону смотрящие для объединения, для Союза?
Александр Хващинский:
Есть активисты, есть ребята, которые что-то там пытаются сделать, пытаются куда-то кричать, куда-то стучать.
Наталья Урмацких:
Ну, куда, в Минкульт, я так понимаю, стучать.
Александр Хващинский:
Но скажу честно, что, в общем-то, когда я оказался без денег, я понял, я один из первых понял, что нас кинули, если не считать тех ребят, которые уже и забыли, как страшный сон всю эту историю, отметили прекрасно со своими семьями Новый год и прочие праздники. Я писал везде. Я писал всем журналистам, в Генеральную прокуратуру, кому только не писал. И самое интересное, что написал в Союз театральных деятелей. Я написал ещё куда-то, я написал в Гильдию кино и так далее, потому что киношных артистов было очень много в нашей той труппе. Мне не ответил никто из так называемых, если это можно назвать, профсоюзов. Никто мне не ответил. Первый, кто откликнулся, это был Life. Но даже на тот момент, когда они вынуждали нас, говорили: ребята, дайте интервью, по тому что, в общем-то, сейчас это всё завернется и заплатят Вам деньги. Может быть, не все, может быть, какую-то долю, то есть нужно сейчас просто.
Наталья Урмацких:
Надо резонанс вызвать.
Александр Хващинский:
Да. И даже на тот момент мне удалось созвониться с Ларькиным, хотя неделю вообще его никто не слышал, говорили, что он лёг в больницу, у него что-то с сердцем и так далее, тому подобное. Уже начались вот эти ларькинские сказки. Мне удалось ему дозвониться, я говорю: Вы понимаете, что Life стоит, уже ждёт, чтобы я дал интервью. Он говорит: да сейчас, ребята, контрагенты задерживают за билеты эти все выплаты, сейчас они будут выплачивать потихоньку, я частями с Вами рассчитаюсь, что Вы переживаете. И до такой степени он нас всех убедил опять, дураков, что Life дала интервью только Нелли Иванчик, наш режиссёр, находясь у себя дома, не в России. Она дала полную, большую, а почему, потому что история с Нелли Иванчик начиналось гораздо раньше. То есть они составляли, писали эту пьесу, они являются ещё и авторами, это авторские дела. Они писали и так далее, и потом это ставили, как режиссёры. И получается, что их история гораздо дольше.
Наталья Урмацких:
И дороже.
Александр Хващинский:
Да, и дороже, и они тоже денег не увидели. И получается, что Влас Ларькин 27 спектаклей прогнал нелегально, потому что за авторские он не заплатил, соответственно, это не его теперь, не принадлежат ему эти авторские права, он их не выкупил. Соответственно, 27 спектаклей нелегально прогнали. И Нелли, она уже понимала, что там уже другая сумма, что там другая история, что у неё гораздо серьёзнее. Это нам гонорары не заплатили.
Наталья Урмацких:
А там нарушение авторских прав.
Александр Хващинский:
Там нарушение авторских прав и плюс ещё и гонорары режиссёрские и все остальные. Она дала интервью. Был какой-то резонансик, за это зацепились. Я улетел на месяц в другую страну, потому что это было запланировано у меня. Приехал, всё, как стоит, так и стоит, то есть люди говорят, никто никому ничего не платит. Где этот Влас Ларькин тоже никто не знает. Он периодически подписывает письма, что, ребёнка, контрагенты опять задерживают, ну, а месяц прошёл.
Наталья Урмацких:
Так а в суд так никто и не подал?
Александр Хващинский:
В суд никто не подает.
Наталья Урмацких:
И Нелли не подала?
Александр Хващинский:
И Нелли тоже на тот момент ещё не подала. Вот тогда мы начали такой уже по СМИ, то есть мы прописали пресс-релиз, всё это разослали. Откликнулись НТВ, канал 360, Metroтews и прочие, прочие СМИ. Был большой резонанс, был очень большой резонанс. Пожалуйста, мы подали потом в суд, то есть главные герои, актёры подали в суд, Нелли и Саулюс, это автор, тоже подали в суд. Все, конечно, мы делв выиграли, всё это прекрасно, Влас Ларькин не появился ни на одном, и представители его, ни на одном заседании не появился, то есть всё мы выиграли. Проблема взыскать теперь эти деньги.
Наталья Урмацких:
А приговор какой был, просто взыскание средств?
Александр Хващинский:
Всё, да, по авторским у этих ребят и у нас о невыплате гонораров, всё, решение вступило в силу.
Наталья Урмацких:
Интересно, это такая дырочка получается в законе, он себя объявляет банкротом и к нему...
Александр Хващинский:
Дырочка, я думал, что это дырочка, а там дырища такая, что просто там разыграйся. Я надеюсь, что после этого эфира люди просто не возьмут и начнут ларькинские ёлки промышлять, вот этим делом.
Наталья Урмацких:
Но это долгую подготовительную работу надо вести.
Александр Хващинский:
Да, потому что человек этому готовился реально лет пять. Он списал с себя всё имущество, везде выписался, всё передарил, остался в одних трусах. И после этого какие-то деньги у него были, инвесторы или ещё что-то, технически всё это дело продумывается. Он делает, берет в аренду это, это, всё создаёт, кому-то что-то, вроде как, исправно платит, а потом бац, и нет у него ничего. И взыскать неоткуда, и квартира у него, ничего нет, и в квартире живёт 180 человек его родственников и так далее, тому подобное. И жилья у него нет, и ничего у него нет.
Наталья Урмацких:
Хорошая тема, но для другого формата.
Александр Хващинский:
Да, то есть я могу, в принципе, рассказывать очень долго про это, потому что до сих пор длятся, идут суды.
Наталья Урмацких:
У нас минутка осталась, долго не надо. Не хочу заканчивать на грустной истории, поскольку мы обозначили с самого начала слоган Вашего нового американского фильма: Три жизни. Три мечты. Дорога к Олимпу. Но это такой, слоган фильма. Я хотела спросить у тебя, какие у тебя есть три самые заветные мечты?
Александр Хващинский:
Во-первых, это чтобы все были здоровы, как отец теперь уже дочки я понимаю, что всё-таки здоровье, это прежде всего. То есть я отдам всего за здоровье, это абсолютно. Хочется, чтобы все были здоровы, не хочется листать где-то ленту и видеть, что опять вся страна собирает очередному ребёнку, опять сейчас скатываемся в грусть. Не хочется этого всего, хочется, чтобы все были здоровы. Вот это мое желание, моя мечта номер один. И мои, и Ваши, и звукорежиссёр у нас там ещё есть, все, все, все, чтобы все были здоровы. И чтобы все близкие дети были здоровы. Вторая мечта, наверное, творческая. Хочется, чтобы было, как в моём опыте заграничном.
Наталья Урмацких:
Чтобы порядок в индустрии наступил.
Александр Хващинский:
Это, во-первых, а во-вторых, если уж говорим про творчество, хочется, чтобы не смотрели, что так, нам нужен толстый мальчик, который сыграет толстого мальчика. Давайте, срочно ищем толстого мальчика, этот толстый мальчик играет толстого мальчика. А теперь давайте найдём ловеласа, который сыграет ловеласа. А теперь давайте найдём лохушку, которая сыграет лохушку. Так, ты красивая, ты такая, ты сякая, ты умная, нам нужны лохушки, давайте этих лохушек. Понимаете, о чем я. То есть вот это заложники образов, они, в принципе, это уже, наверное, такая претензия к кастинг директорам. В общем-то, мы не можем себя проявить.
Наталья Урмацких:
То есть любой цех мечт, потому, что если они захотят толстого Хващинского, Вам придётся очень сильно, много толстеть.
Александр Хващинский:
Да я потолстею, но это дело такое, потолстею, сейчас же прекрасный 2018г., прекрасный пластический грим, пластический грим прекрасный.
Наталья Урмацких:
Хорошо, третья мечта, просто время заканчивается.
Александр Хващинский:
Да, хочется болтать и болтать. Третья мечта, третье мечта, третье мечта. Третья мечта чтобы моя больная тема, экология, чтобы мир стал чище, чтобы птички пели, и цветочки цвели, чтобы не было мусоросжигательных заводов, чтобы не было свалок. Пожалуйста, люди русские и не только, решите, пожалуйста, проблему вот эту экологически чистую. Отмените Вы пластиковые пакеты, отмените Вы пластик, запретите Вы его, потому что во всех странах уже запретили давным-давно.
Наталья Урмацких:
И убирайте за своими собачками какушки, пожалуйста.
Александр Хващинский:
Какушки убирайте, хоть какушки - это не самое страшное. Диоксинов мы боимся и всего остального. Давайте жить в чистоте, давайте беречь наш город, давайте беречь другие города, потому что живём мы в Москве, а Подмосковье страдает. А сейчас уже и всё остальное.
Наталья Урмацких:
Главное, давайте беречь друг друга, беречь друг другу нервы, любить друг друга, обнимать и хвалить. Я сегодня хвалю Александра Хващинского за то, что он пришёл к нам в гости на проект Союза Женских Сил «Женская логика», который на сегодняшний момент завершился, встретимся через неделю. Всего Вам доброго!
Александр Хващинский:
До свидания.