Виктория Читлова:

Здравствуйте, дорогие друзья, с вами снова передача «Пси-Лекторий» и я, ее ведущая, Виктория Читлова, врач-психиатр, психотерапевт. Сегодняшний уже 40-й эфир, и я продолжаю отмечать годовщину своей передачи. И сегодняшний эфир я решила провести самостоятельно для того, чтобы продолжать рассказывать вам о таинственной хвори под названием депрессия. Сегодня будет необычный формат передачи, поскольку я буду читать клинические случаи, которые написаны самими пациентами. Конечно же, все это завуалировано, никаких имен, любое сходство исключено. Я внесла некие правки для того, чтобы анонимизировать, так сказать, своих пациентов. Буду комментировать то, что вы услышите, и вы узнаете, как врач ставит диагноз, как ориентируются, и вы сможете сами лучше понимать себя и понимать, есть ли у вас депрессия или нет, или у Ваших близких.

Для начала расскажу, конечно же, что такое депрессия. Депрессия – это не просто сниженное настроение. Как правило, депрессия сопровождается разными нарушениями в сфере мыслительной деятельности, заторможенностью или ускорением мыслей. Депрессия может затрагивать даже моторные функции человека. Человек может становиться измененным в мимике, медленнее ходить, передвигаться, вообще двигаться. Депрессия может затрагивать работоспособность. Вообще, по степени работоспособности, при ее снижении мы, как клиницисты, ориентируемся о степени тяжести депрессии. Конечно же, мы будем оценивать, настроение какого типа преобладает в той или иной депрессии. Например, астения, апатия, тревога, раздражительность. По названиям, по этим словам дается название депрессивному синдрому. Например, тревожная депрессия, апатическая депрессия, астеническая депрессия и так далее.

Депрессия – это не просто сниженное настроение. Как правило, депрессия сопровождается разными нарушениями в сфере мыслительной деятельности, заторможенностью или ускорением мыслей.

Конечно же, когда врач ставит диагноз, он обязательно оценивает, есть ли у пациента еще нарушения в телесной сфере. Депрессия может затрагивать и эту сферу. Например, нарушение пищеварения, замедление перистальтики. У пациентов нередко в классической депрессии бывает снижение аппетита, пациенты непонятно почему начинают худеть, это тоже связано с депрессивными изменениями в биохимии головного мозга. И в последнюю очередь врач, заподозрив депрессию у пациента, расспрашивает о наличии суицидальных мыслей.

Итак, давайте приступим. И первое, с чего мы начнем, это вариант депрессий, которые возникают по какой-либо причине, связанной со стрессом, что-то в жизни у человека стряслось. 

«Меня зовут Елена, 35 лет. Выучилась на дизайнера одежды, работаю, как индивидуальный предприниматель, у меня свое небольшое ателье на окраине Москвы. Я пока еще замужем, подрастает шестилетний сынок. Всегда считала себя энергичной, жизнерадостной женщиной, заботливой мамой. В семейных отношениях не всегда все складывалось гладко, но старалась сглаживать углы, находить компромиссы. В жизни, я бы сказала, никогда не испытывала каких-либо серьезных проблем с настроением до недавних пор.

Впервые к врачам-психотерапевтам я обратилась два месяца назад, когда поняла, что сама не справляюсь. Дело в том, что по ряду причин, позвольте не выносить сор из избы, уже полгода идет бракоразводный процесс, который оказался для меня крайне травматичным. После известия об уходе мужа мое настроение, миропонимание и уверенность в себе серьезно пошатнулись. Поскольку ситуация безвыходная, я в буквальном смысле чувствовала, что все будто валится из рук. Стала рассеянной, появились ошибки в любимой работе, строчка не та на вороте, перепутала лекало, опоздала с выполнением заказа, в итоге стала терять клиентов. Тем не менее, на работе хоть как-то держалась, худо-бедно удавалось отвлечься, забыться. Дома по вечерам начинался самый сложный период за сутки. Приходилось все делать через силу, какие там домашние дела, когда все напоминало о когда-то счастливом браке.

Самое мучительное – постоянные мысли о муже, о сложившейся ситуации, о том, как мне жить дальше с ребенком дошкольного возраста. Мир словно рухнул. Эти мысли не давали мне заснуть, образы о совместно прожитых и счастливых годах с тревогой проносились в сознании. Если удавалось заснуть под утро, то хоть как-то получалось отдохнуть от всей ситуации. Не секрет, что еда успокаивает, наедалась по ночам. От такого количества сладкого прибавила в весе. Пробовала пару раз ходить к психологу, но понимала, что помощь нужна скорее, чем постепенная проработка ситуации».

Итак, перед нами депрессия, как реакция на стрессовую ситуацию. По всей видимости, психика пациентки не была готова к этому стрессовому фактору. У меня часто спрашивают, а есть ли такие ситуации в жизни, которые стопроцентно вызывают депрессию. Вы знаете, это очень индивидуально. Кто-то может отреагировать депрессией на смерть домашнего питомца, кого-то из себя может и не вывести, например, потеря бизнеса, который человек строил очень долго. То есть все зависит от степени подготовки пациента, крепости его духа.

В текущей ситуации у пациентки Елены оказалась очень травматичная ситуация с разводом. Она сначала нам рассказывает о том, что она была жизнерадостной, вообще никогда не испытывала никаких проблем. Дальше мы видим, что у нее сразу пошли нарушения в когнитивной, то есть мыслительной сфере, она стала рассеянной. В данном случае это происходит из-за тревожных мыслей о событии, пациент пытается адаптироваться к происходящему, понять, как себя воспринимать, что дальше делать. Мы также услышали о том, что у пациентки нарушился сон – тоже классическое состояние для депрессивных расстройств. Здесь настроение и тревога способствуют тому, что у пациентки ухудшился сон, а именно засыпание, поскольку мысли о разводе постоянно прокручиваются у нее в голове.

Особенность такой депрессии то, что пациенты с спровоцированной стрессовой ситуацией депрессии испытывают по вечерам. Когда, допустим, днем на работе более-менее с кем-то они общаются, отвлекаются от проблем, вечером, как правило, пациент оказывается наедине со своими тягостным мыслями и, соответственно, чисто психологически выводимо, что настроение его ухудшается.

Здесь мы вначале говорили о том, что бывает при депрессиях снижение аппетита, у пациентки, наоборот, в стресс-индуцированных депрессиях аппетит повышается. Пациенты, как говорится, заедают стресс. Оно и верно, потому что тревога купируется, то есть уменьшается, когда мы едим. Вообще, еда – это самый первый и быстрый, но очень кратковременно действующий антидепрессант. За счет сладкого у нас увеличиваются гормоны, отвечающие за настроение в голове, но все это быстро заканчивается, и все, что мы съели, оказывается в подкожной жировой клетчатке.

Еда – это самый первый и быстрый, но очень кратковременно действующий антидепрессант. За счет сладкого у нас увеличиваются гормоны, отвечающие за настроение в голове, но все это быстро заканчивается, и все, что мы съели, оказывается в подкожной жировой клетчатке.

Мы видим, что степень тяжести у пациентки примерно средняя. Дезадаптация, то есть нарушение ее обычного ритма жизни, не сильная, она все еще справляется. Но состояние длится изо дня в день, и это особенность депрессии, не бывает такого, что у пациента нормальное настроение, вдруг оно у него резко испортилось и так далее. Депрессия – это континуальное, продолжительное состояние, переходящее изо дня в день. Пациентка обратилась к психиатру. Могу прочитать, что она пишет о том, как она лечилась.

«Врач-психиатр прописал антидепрессант, пришлось потерпеть пару недель, чтобы стало понятно, подходит он или нет. Да, действительно, это так. Для того, чтобы антидепрессант взял разгон, ему нужно не пару недель. Сначала стало легче засыпать, но в течение дня подташнивало, и с течением времени эта тошнота не проходила. Тогда препарат заменили, побочных эффектов уже не было, и в течение еще 10 дней моя тревога словно притупилась, я стала внимательнее на работе, проще стало сдерживать слезы перед сыном».

Здесь пациентка очень полезным образом для нас рассказывает, что ей антидепрессант заменили. В классике, когда пациенту назначается антидепрессант, желательно, чтобы врач наблюдал за пациентом в динамике. Знаете, не так, как в других дисциплинах, когда Вы пришли полечить коленку, вот мазь, пожалуйста, мажьте ее две недели. Коленка проходит, Вы к врачу не обращаетесь. Здесь нужно обязательно следить за тем, как пациент себя чувствует. Это нужно для того, чтобы индивидуально был подобран препарат.

Психиатрия – дело тонкое, и препараты, как я люблю высказываться в этой дисциплине, подбираются, как краски на палитре, индивидуально для каждого человека. Здесь препарат был заменен, потому что у пациентки пошла индивидуальная реакция в виде тошноты, такое, конечно же, долго заставлять терпеть хороший психиатр не будет, нужно будет заменить препарат.

«Дальше, поскольку наладился сон, я начала чувствовать себя более собранной, дела в ателье пошли на лад. Когда стало спокойнее на душе, уже возможно было рассмотреть ситуацию с другого угла. Верно говорят, что пока человек жив, всегда есть возможность что-то изменить к лучшему. В какой-то момент получилось серьезно поговорить с мужем, разъяснить для себя детали всей ситуации. Я поняла, что действительно отношения себя исчерпали, я смогу идти дальше. Ведь перспективы как были в моей жизни, так и остались. Сына готовлю к школе, у нас много приятных хлопот. Лекарства по назначению врача пока принимаю, доктор говорит, что лечение может занять еще пару месяцев. Но мне кажется, я уже скоро и без антидепрессантов смогу справляться».

Посмотрите, что произошло. Когда тучи депрессии, как говорится, рассеялись в голове у пациентки, она смогла мыслить достаточно конструктивно. То есть она смогла поговорить с мужем и выяснить для себя то, что ее волновало, и она не могла для себя уточнить, пока тревожилась и была в грустном настроении. Более того, такие депрессии, как правило, приносят пользу даже пациентам, если грамотно к ним отнестись, потому что травматическое событие – это, грубо говоря, фактор дальнейшего роста для пациента, вообще для любого человека. Смысл в том, что когда мы спотыкаемся, то очень важно понять почему. Это «почему» нужно починить и стать сильнее, сделать выводы из того, что произошло, подготовить себя и быть более стойким в дальнейшем. Здесь пациентка справилась самостоятельно, но иногда на фоне антидепрессивной терапии в подобных случаях присоединяется психотерапевтическая работа для проработки и формирования более конструктивного мышления у пациента для того, чтобы он свою вот эту депрессию использовал, как опыт, закрепил у себя в голове нужные знания. Вот, пожалуйста, пример того, как депрессии развиваются на фоне стрессовых ситуаций. 

Травматическое событие – это фактор дальнейшего роста для любого человека. Смысл в том, что когда мы спотыкаемся, то очень важно понять почему. Это «почему» нужно починить и стать сильнее, сделать выводы из того, что произошло, подготовить себя и быть более стойким в дальнейшем.

Следующий тип депрессии, который я бы хотела разобрать, это депрессии, которые возникают без причин. Это так называемая депрессивная болезнь, эндогенная болезнь, то есть внутренняя депрессивная болезнь, форма депрессии, которая развивается без внешних стрессовых факторов, на ровном месте буквально, ниоткуда.

Николай, 41 год: «Работаю поваром-кондитером в кафе-кулинарии. Болею я уже давно, еще с 19 лет, когда служил в армии, на втором году службы со мной случилась первая депрессия. Тогда я еще не понимал, что происходит, без какой-то определенной причины настроение стало падать. Я все искал объяснение, что же со мной такое. С сослуживцами отношения были налажены, да, трепали нервы сержант и старшина, но я как-то все подобное раньше переносил ровно. Но тут стал замечать, что по утрам мир стал казаться настолько мрачным, что словно нет ни перспектив, ни будущего. К вечеру становилось чуть лучше, но я все ждал конца дня и отбоя, чтобы отдохнуть от душевных мучений. Не тут-то было. Если раньше по ночам, уставший после строевой подготовки, спал, как сурок, то тут не мог заснуть, а по утрам просыпался раньше подъема аж на 2 часа, лежал и смотрел в одну точку. Думал настолько медленно, что начал получать замечания в нерасторопности, называли ленивым. Порции и так худые, на обеде оставлял товарищам, за месяц потерял больше 5 кг. В медсанчасти все искали инфекцию, отлежал неделю, анализы нормальные, а на душе тоска, до реальной боли в груди, аж разрывало. Казался себе никчемным, неудачливым, глупым, много курил. В итоге после осмотра психиатра меня комиссовали, сказали депрессия. 

В итоге меня поставили на ноги, все вернулось на свои места, лечили больше месяца в госпитале, даже капельницы с антидепрессантами делали. Потом отучился в техникуме, устроился на работу и думать забыл о том, что такое депрессия. Потом подобные спады я переживал еще пять раз, причем последние годы они стали чаще. Как и в первый раз, депрессия подкрадывалась незаметно. Семья, дети, жена любимая, а я грустный и бесполезный. Сразу понимал, что надо идти к врачам. Если успевал заметить приближение депрессии, то получалось с помощью таблеток ее остановить. Сейчас как Отче наш знаю, что без препаратов мне не обойтись. Врачи говорят пить их, даже когда депрессии нет. Что поделаешь, приходится, кто-то ведь пьет от давления лекарства всю жизнь или хуже того, уколы от диабета делает. Не хочу выпадать из жизни, я люблю своих родных и работу». 

Перед нами классика рекуррентного депрессивного расстройства, когда депрессия возникает буквально ниоткуда, у пациента, как правило, бывает генетическая предрасположенность. Такие депрессии возникают по биохимическим механизмам. Пациенты пытаются себя винить в том, что с ними что-то не так, как-то психологизируют свое настроение. Но очень важно врачу успокоить такого пациента и сказать ему, что представьте, что у Вас бы заболел желчный пузырь, или поджелудочная железа, или давление бы поднималось, Вы прекрасно понимаете, что эти состояния возникают по биохимическим механизмам в виде поломок. Так и здесь. Поломки происходят в биохимии головного мозга пациента. Мы видим, что одна депрессия на другую похожи, все возникают совершенно неожиданно. Особенность такой депрессии в том, что у пациента она в достаточно юном возрасте возникла, эта депрессивная болезнь.

Мы видим немножко иную картину самой депрессии. Посмотрите, у пациента снижен аппетит. Он похудел на 5 кг за месяц. У него нарушен сон – это классика для таких внутренних эндогенных депрессий, когда пациент просто просыпается рано утром, не может заснуть, смотрит в одну точку. Как правило, самые тягостные для субъективного восприятия пациентом состояния, настроения именно рано утром. Вот здесь пациент не пишет, видимо, у него не было суицидальных мыслей. У таких пациентов если есть суицидальные мысли, то они чаще всего возникают по утрам. Если говорить о совершении суицида, то тоже это чаще всего приходится на раннее утреннее время. Представьте, весь город спит, все родные спят, и пациент в тяжелейшем состоянии осуществляет вот это действие. Здесь было все не так, вовремя за него взялись, лечили, по всей видимости, верно, поскольку каждая депрессия начиналась и быстренько заканчивалась, как только он приступал к лечению лекарствами. Такие депрессии именно лекарствами лечатся.

Нарушен сон – это классика для внутренних эндогенных депрессий, когда пациент просто просыпается рано утром, не может заснуть, смотрит в одну точку.

К сожалению, психотерапия здесь будет не всегда полезна, вообще может быть не эффективна. И важно пациента научить болеть. Странная фраза, понимаю. Но смысл в том, что он должен быть научен, что у него могут случаться ухудшения. При таких депрессивных заболеваниях пациенты вынуждены принимать препараты постоянно, несмотря на то, что у них ремиссия. Чем дольше будет приниматься препарат, тем на больший срок он оттягивает возникновение возможной следующей депрессии.

Очень важно знать еще, что в таких ситуациях, если депрессию не пролечить достаточно, либо оставить ее без внимания вовсе, либо бросить лечение в недостаточном сроке – как только стало лучше, он сразу бросил препараты принимать, то это становится фактором риска для ускорения возникновения следующей депрессии, чтобы следующая депрессия была тяжелее и дольше. Поэтому очень важно следовать рекомендациям врача и так же, как и в первом случае постоянно наблюдаться у врача-психиатра. То есть контактировать с врачом, все-таки тонкости и детали, которые, как бы мы не старались понять все эти особенности, психиатр знает лучше. 

Давайте следующий пример такой. Не буду рассказывать, про что, но мы сразу прочитаем.

Катерина, 37 лет: «Мой муж – человек очень непростой. О том, что он будет пить вот так, порой даже запоями, я и не догадывалась, когда выходила замуж 10 лет назад. Все это длится уже лет шесть. Сначала он говорил, что задерживается на работе, приходил в подпитии, оправдывался тем, что на переговорах и встречах с клиентами приходилось выпивать. Потом начал выпивать и дома, выводил меня тем, что не хотел отказываться, не слушал уговоров, совсем не обращал внимания на то, что я мучаюсь из-за него. Тогда у нас сынок еще только в детский сад ходил, и мне нужна была его поддержка. Посидеть с малым, пока я на смене, купить что-то для дома, помочь убраться, к маме съездить. Такие его пьянства продолжались по паре тройке месяцев.

Потом удивительным образом прекращались, и я на время успокаивалась, ведь муж становился прежним, внимательным и внезапно заботливым. До поры до времени не пил и, кажется, даже не думал об этом. Я тихо радовалась, надеялась, что все, завязал. Но вот уже три года, как ад кромешный. Он становится угрюм и раздражителен, ворчит, что заснуть не может, не ест ничего и только тянется к бутылке, как к манне небесной. И опять все заново, какие-то непонятные компании, жду его до ночи, по выходным, даже если прошу побыть дома, все равно пьет, опохмеляется, спит или лежит, отвернувшись к стене.

Очистительные капельницы наркологи уже не раз приезжали делать, столько времени и денег потратили, чего и говорить. Подруга посоветовала сходить к неврологу, чтобы наблюдали его постоянно, еле-еле уговорила. Нарколог долго говорил с мужем наедине, потом позвал в кабинет и меня. Объяснение было такое (спасибо Богу), я ведь думала о самом плохом, об алкоголизме. У мужа эпизодическая депрессия, которая не связана с событиями в жизни, а возникает сама по себе, без причины. Именно поэтому он пьет, как сказал врач, чтобы успокоиться и помочь себе заснуть». 

Для мужчин депрессивные состояния – это загадка. Наше общество пока только просвещается постепенно о том, что такое депрессия, и ведь как научают мальчиков с детства, что грустить или тревожиться – стыдно, или показывать это. Очень многие пациенты в моей практике вообще даже не знают, что такое тревога. Они не могут понять, как это, а на самом деле тревожатся, или у них сниженное настроение. То есть степень осознания снижена. Есть еще даже такой термин, называется алекситимия, это когда пациент не может сформулировать, что же его беспокоит. Это тоже очень частый спутник классического мужского мышления в течение всей жизни.

Есть такой термин алекситимия, когда пациент не может сформулировать, что же его беспокоит. Это очень частый спутник классического мужского мышления в течение всей жизни.

Здесь у пациента та же самая депрессия, рекуррентная, которая возникает сама по себе, без видимых причин, но маскированная приемом алкоголя. Алкоголизмом это еще не называется, потому что мы не видим признаков зависимости, разных стадий и степеней, изменения, которые вызывает алкогольная зависимость, мы об этом говорили раньше, можете посмотреть эфиры. Здесь мы говорим о том, что алкоголь снимает симптомы грусти и тревоги, пациент на пике алкогольного опьянения испытывает некоторое облегчение, и на следующий день он попадает в то же самое свое состояние, из которого не может выйти. То есть буквальным образом пациент свою тревогу глушит алкоголем.

Что делает алкоголь? Он, как еда, как шоколадка, успокаивает, он преображает биохимию мозга на короткое время. Но потом есть такое понятие, как симптом рикошета, когда пациент наутро ввиду того, что происходят дезинтоксикационные события в голове, в организме у человека, нарушается и биохимия следом. У пациента еще больше снижается настроение, и повышается тревога. И он снова тянется за бутылкой, чтобы свою вот эту ухудшенную депрессию облегчить.

Как лечить таких пациентов? Конечно же, нужно, прежде всего, довести до сведения, что с ним происходит, объяснить, что нужно лечиться антидепрессантами. И уже попросить пациента полностью отказаться от алкоголя, потому что антидепрессивная фармакологическая терапия никак не сочетается с алкоголем. То есть мы вызываем очень серьезные токсические нарушения в организме, если все это вместе сочетать, мы всегда об этом предупреждаем пациентов и просим немножко потерпеть. Пока антидепрессант набирает свой разгон, он терпит, и буквально через несколько дней уже наступает постепенное облегчение, и он видит, что пить вовсе и не нужно. Конечно же, такие депрессии лечатся долго.

Следующий случай.

Николай, 36 лет, юрист, руководитель отдела в консалтинговой фирме: «Я всегда любил думать и работать энергично. Еще с детства моя мама, профессор на кафедре истории, задала моей жизни быстрый ритм. Я ходил на секцию по плаванию, рисованию, в музыкальную школу, позже на борьбу. Каждый день был так плотно утрамбован, что мне некогда было выдохнуть. Требовательность к себе планомерно развивалась, я даже не представлял, что можно по-другому. В случайные минуты безделия мне становилось скучно, и я беспрестанно находил себе занятие, читал книги, занимался делами родных, помогал матери, чинил с отцом автомобиль. С таким же рвением я отучился и стал юристом.

В этой компании я работаю уже больше семи лет, немало, скажете вы, и это действительно так, потому что текучка кадров здесь немаленькая. Меня тут называют стариком, старожилом и удивляются, как в подобном бешеном ритме вообще возможно не то, чтобы работать, а просто выжить. Да я и сам удивляюсь, вот подумываю хотя бы в отпуск сходить, впервые за пять лет. Мое начальство очень требовательно ко всем, но мне иногда кажется, что ко мне особенно. Как сын требовательной матери (уже сейчас это понимаю, когда пролечился и покончил с этим кошмаром), я привык, что надо мной есть командир, который задает ритм и дает оценку, насколько я хорош. Но тут мне никто не говорил, насколько я хорош на самом деле. Все дела рассмотрены и выполнялись мной в срок. Это нравилось начальству, и на меня наваливали еще больше и больше. Я не мог отказать, я же хороший мальчик. Сидел в офисе до ночи.

В юности я курил, за то, что три года назад бросил, я, конечно, рад, но сделал я это, чтобы не терять времени на выход из здания и не вызывать нареканий в свой адрес, зато безжалостно растолстел, шоколад и булки стали меня успокаивать. Ох уж этот командный дух, корпоративная этика и тренинги с кучами. Моя работа стала моей религией, и чем больше я подвергал себя аскезе и испытаниям количеством работы, тем праведнее и ценнее себе казался. Это сейчас я понимаю, что меня не хвалили, мне никогда толком не говорили, что именно я сделал хорошо, а что недостаточно.

В таком режиме я прожил пять лет. Пять лет и плюс 25 кг. Последние два года я стал спать из рук вон плохо. Обрывки дел, фразы начальника, всякий бред крутились в голове или снились в кошмарах. Я тупо сидел по ночам на кухне, пытаясь расслабиться. Радости в жизни маловато, с девушками не ладилось всегда. С таким моим трудоголизмом им сложно было смириться, и они улетучивались. За последний год мне стало очень сложно работать. Каждое новое дело вызывало у меня раздражение, внутренний протест, тревогу и апатию одновременно. Мне хотелось выбежать из здания с криком: «Я больше не могу, оставьте меня все». То, что я еще больше растолстел, стал тревожным, раздражительным, заметила мать и заставила пойти к психотерапевту.

Мне впервые в жизни сказали, что я все делал неправильно, никогда не ценил свой труд, себя. Я заново учился «ходить», как дитя малое, ставить рамки в общении, чувствовать себя, чувствовать свои потребности и говорить «нет», если я не хочу или не могу что-либо сделать. Я учился благодарить себя за сделанное в течение дня, оценивать свой прогресс и планировать свои действия более рационально. Для меня впервые стало понятно, что чувствуют люди, когда гуляют в парке, ходят в кино и не думают о работе. Еще я задумался о том, как много места в моей жизни занимает мама, проанализировал и простил ее кое за что, за то, что она так требовательна была ко мне всегда и не слушала того, что я мог хотеть. Работа с терапевтом заняла год. Я продолжаю работать в своей любимой фирме, но уже на руководящей должности. Мои подчиненные знают похвалу и хорошо знакомы с моим перфекционизмом, который я научился контролировать. А в соседнем отделе есть юрист Оксана, давно хотел пригласить ее на чашечку кофе». 

Прекрасный случай, очень живописно пациент написал. Здесь, я думаю, уместно обсудить характер людей, которые чаще всего склонны к депрессиям. Во-первых, наш пациент тревожный. В него погрузили перфекционизм, какой – хороший или не очень хороший мы сейчас обсудим. Но смысл в том, что он был всегда научен изначально быть требовательным к себе. А перфекционизм у него сложился деструктивный, не конструктивный, то есть болезненный, когда человек не знает пределов совершенства того, что он делает, не ценит сделанное и не терпит промежуточного результата. То есть перфекционист в нехорошем, невротичном, готовым к тому, чтобы стать депрессивным смысле, такой, когда человек не учится тому, что он может сделать что-то наполовину, не закончить сегодня дело, например, что сегодня он что-то не завершит и решит это сделать завтра, а сегодня обязательно вынь да положь, он до ночи будет сидеть на работе, мучая себя.

Вообще, тревожность, как показывает моя личная практика и данные, собранные во всем мире, является первым и основным фактором внутри личности человека, предрасполагающим к развитию депрессивных состояний. Мы здесь столкнулись с особой формой депрессии. Это так называемый депрессивный невроз. В психиатрии это называется дистимия, в прежних классификациях это имело название тот самый депрессивный невроз. То есть наличие хронического стрессора, не очень явного, стрессор здесь у пациента именно работа, начальник, все что угодно. Пациент постоянно фрустрирован, он недополучает то, что он хочет, он даже не понимает, что он хочет, он постоянно в изнуряющей – в прямом смысле – его биохимическую систему в голове ситуации.

Тревожность является первым и основным фактором внутри личности человека, предрасполагающим к развитию депрессивных состояний.

И постепенно нарастает у пациента дезадаптация. То есть он все хуже и хуже справляется с работой, у него нарушается сон, булки с конфетами уже не помогают. Поскольку он не умеет, не научен отвлекаться, расслабляться, хвалить себя за то, что он сделал, грубо говоря, накапливается его стресс, и он глубже и глубже впадает в депрессию. Истощаются его биохимические ресурсы в голове, вплоть до того, что практически клиническая депрессия. По степени тяжести я могу оценить эту депрессию, как легкой степени. Пациент все-таки работает, и он более-менее адаптирован. Если бы мы рассматривали депрессию средней и тяжелой степени тяжести, такие пациенты обычно уже от работы отказываются. Они изменяются и внешне, они много чего не хотят, на работу в том числе, залеживаются в постели, у них снижается круг интересов и вообще деятельности и т.д. Но здесь речь о более-менее легкой депрессии.

Пациент был пролечен с точки зрения психотерапии, ему даже не назначали лекарства. Так тоже можно лечить депрессивные состояния, видимо, психотерапевт посчитал нужным именно с этого и начать и даже не добавлять препараты. Действительно, психотерапия при таких депрессиях работает. Мы услышали, что пациент стал отличать, когда он вредит себе, буквально изнуряя себя, что он узнал, что он не ставит границ. Он узнал, что он транслировал свое мышление поведением матери, что он был научен с детства и не знал даже другого примера, что нужно быть постоянно очень требовательным к себе и так далее. И когда человек научается лучше в себе разбираться, у него появляется инструмент, он знает, что делать с этим с тех пор и, соответственно, контролировать свое поведение. Его перфекционизм стал более конструктивным.

Если он видит, что он на сегодня дело не завершил, он может подумать о том, что если он сядет и продолжит в том же духе, то он вымотается, не успеет отдохнуть и ту же самую любимую работу на следующий день уже не сможет делать так же продуктивно. Поэтому он начинает беречь себя и говорить себе «стоп». Более того, мы увидели, что пациент пять лет был на одной и той же должности. То есть он выполнял только то, что от него требовалось. А сейчас, после лечения его повысили. Созидательная сила депрессии, пациент много осознал, почему его повысили? Потому что он начал распределять нагрузку. Он смог делегировать то, что он делал раньше сам, другим людям, то есть своим подчиненным. В чем преимущество такого руководителя? В том, что он, пройдя через это, лучше и тоньше понимает психику своих подчиненных. Он более деликатен и более внимателен, это свойственно тревожном людям, которые всему этому научились. Он приглядывается к тому, как устроены другие люди, дозирует нагрузку, распределяет, кому что отдать и т.д., он начинает лучше разбираться в людях. Вот такой очень перспективный вариант. 

Про прокрастинацию я уже не успею сказать, но у меня был клинический случай, я на словах расскажу. Прокрастинация очень модный термин сейчас. Это синдром откладывания дел на потом, когда человек все тянет, тянет, не может приступить к делу, тревожится, делает все что угодно, только не то, за что ему нужно срочно садиться, тянет до последнего. Пациентка растревожилась и подумала, что у нее депрессия. Начиталась всего в интернете либо невнимательно слушала «Пси-Лекторий» и решила, что у нее депрессия. Оказалось, что нет никакой депрессии, там не было полных критериев, совпадения с критериями депрессии. И после того психотерапевт работал с ней уже над тем, как себя замотивировать. Очень часто прокрастинация – это просто отсутствие мотивации. 

Прокрастинация - очень модный термин сейчас. Это синдром откладывания дел на потом, когда человек все тянет, тянет, не может приступить к делу, тревожится, делает все что угодно, только не то, за что ему нужно срочно садиться, тянет до последнего.

Я хочу рассказать про депрессию, которая бывает у пожилых людей.

«Меня зовут Наталья, история не обо мне, а о моей маме. Ей 72 года, она всегда была женщиной очень требовательной, была главным бухгалтером на производстве, держала нас с братом в ежовых рукавицах. Она подавала пример, и такой твердой, решительной женщины я не встречала. С отцом всегда могла договориться, не терпела его пьянств, но всегда поддерживала. Последние 10 лет в характере мамы стали появляться новые черты. Иногда мне казалось, что я ее вовсе не узнаю, она раздражалась и переживала по мелочам, стала рассеянной, забывала, что, куда положила, на работе нередко пересчитывала счета, ошибалась, начались скандалы. Благо, я вовремя забила тревогу.

Через несколько лет она стала еще более забывчивой, теперь приходилось составлять ей записки, следить, поела она или нет, не помнила. Самое тягостное, что при всем при этом у нее вот уже больше половины года плохое настроение. Она стала совершенно бездеятельна, лежала в постели. Если раньше смотрела телевизор, комментировала передачи, всегда что-то вспоминала и рассказывала своим внукам, то в таком состоянии молчала, слова не вытянешь. Нехотя ела, взгляд потухший, вспоминала отца, вздыхала, говорила, что жить незачем, одно мучение. Смотреть на нее больно. Неврологи сказали, что это такая депрессия, типичная картина для людей в возрасте. Прописали подходящий для пожилых антидепрессант, принимаем его уже месяц. Подвижки заметны». 

Перед нами депрессия у пожилых. Она тоже развивается по внутренним механизмам. Ее особенность и опасность в том, что она замаскирована часто нейродегенеративными симптомами, которые обычно сопровождают старость у пациентов. Мы услышали, что у пациентки уже были нарушения памяти, вялость, апатия, некоторая нарастающая отрешенность для пациентов свойственна. Но очень важно не пропустить момент, если пациент начинает хуже спать, если он бурчит, раздражителен, если ему ничего не хочется делать, он негативистичен или плаксив, то здесь очень важно не пропустить депрессию. К сожалению, до сих пор ряд неврологов назначают при таких депрессиях, не замечая сниженное настроение, просто какие-нибудь успокоительные, снотворные, например, феназепам, чтобы только пациент спал. Это не этиопатогенетическое лечение. То есть депрессию такие препараты не лечат. Более того, их нельзя принимать больше двух недель, потому что они вызывают физиологическую зависимость, и они вредят мыслительным когнитивным функциям у пожилых людей, что и так ухудшает и так нарушенную у них вот эту мнестико-интеллектуальную деятельность. 

К сожалению, некоторые примеры не успела прочесть, но, тем не менее, основное мы обсудили. Я бы хотела рассказать, как ориентироваться, что делать, куда обращаться. Есть проект, который я очень люблю, это мое детище. Называется depressii.net «Жизнь без депрессии». Вы можете легко найти его в интернете, просто набрав по-русски депрессии.нет. Если вы у себя или у своего близкого заподозрили какие-то симптомы депрессии, то для того, чтобы понять это, вы можете пройти тест. Это международный валидизированный, утвержденный психиатрами тест, госпитальная шкала тревоги и депрессии, который заполняется самим человеком, очень прост для понимания.

Вы нажимаете кнопочки, и буквально через несколько вопросов вам выдается ответ, есть ли у вас намеки на тревогу и депрессию или нет. Более того, сайт начинен информацией, в том числе той, которую я сегодня раскрыла о том, какие бывают депрессии, как они проходят, сколько их лечить, какие варианты есть антидепрессантов, страшны ли антидепрессанты. Более подробно об этом там рассказано. Поскольку этот проект практический и некоммерческий, прошу заметить, там есть такой раздел, как кабинеты тревоги и депрессии. Вы можете найти на карте всей России, в том числе и в Москве, флажки с клиниками, где открыты такие кабинета тревоги и депрессии, где врачи подготовлены принять пациента с намеками на депрессию и оказать ему первую необходимую и продолжительную важную, нужную помощь.

Дорогие друзья, мой эфир подходит к концу, я благодарна вам за то, что вы были сегодня со мной. До следующей недели. Я, Виктория Читлова, до свидания.