Константин Кривошонок:
Добрый вечер, в эфире программа «Здоровье и гигиена», с Вами Константин Кривошонок. Гость программы – врач-иммунолог, аллерголог и диетолог Марина Евсеевна Мейлицева.
Марина Мейлицева:
Здравствуйте!
Константин Кривошонок:
Мы стартуем короткий цикл программ на тему «Внимание. Школьное питание». Я с чего хотел начать, два года у нас уже идет реформа, новое школьное питание, очень бурно открываются частные школы, государственные школы, и, в принципе, тема питания важна. И родители выбирают школу в том числе по тому, как там организовано питание. Государственные школы у нас на порционном нормировании, и 65 % детей в школах не едят, голосуют желудком или своим рублем, как говорится. В частных школах чуть-чуть попроще, допускаются эксперименты, свободный выбор, система здорового образа жизни. Но есть другая проблема – дети стали переедать. Что Вас, как врача заботит сейчас в школьном питании?
Марина Мейлицева:
Во-первых, я очень хорошо понимаю, что это система, которую очень трудно разворачивать и очень трудно реформировать, потому что слишком велика ответственность тех, кто организует питание, и слишком велико давление устоявшихся норм, они не всегда соответствуют тому, что я, как врач, себе представляю правильным. И это школьное питание адресовано детям очень разных возрастов и детям из очень разных слоев населения и разных регионов. Поэтому реформировать школьное питание очень сложно. И то, что я сегодня буду говорить в качестве своего мнения по этому вопросу, это пока прекрасное далеко, к которому хотелось бы постепенно приближаться. Я понимаю, что очень много сегодня будет звучать, как невозможность. Но хорошо поставленная цель – это возможность достичь ее.
Константин Кривошонок:
Почему дети в каких-то школах ходят голодные, а где-то переедают?
Марина Мейлицева:
В принципе, ребенок тоже человек, если он голоден, он будет есть. Но он не будет есть, если ему невкусно. И трижды он откажется есть, если у него есть возможность перехватить что-нибудь сладенькое. Я думаю, что очень часто ребенок предпочитает сладкий перекус не очень вкусному, на его взгляд, серьезному приему пищи. Поэтому, с одной стороны, очень не хочется зарегулировать школьное питание так, чтобы он не имел совсем в этом вопросе права голоса, а с другой стороны, надо было бы как-то ограничить, упорядочить для ребятишек вопрос сладких перекусов, возможность сладких перекусов и определиться, что такое сладкий перекус полезный и что такое вредный, и где место этого перекуса в жизни ребятенка.
Ребенок тоже человек. Если он голоден, он будет есть. Но он не будет есть, если ему невкусно. И трижды он откажется есть, если у него есть возможность перехватить что-нибудь сладенькое.
Константин Кривошонок:
То есть Вы за то, чтобы в школах буфетов не было?
Марина Мейлицева:
Сложный вопрос, потому что для того, чтобы убрать буфет из школы, надо организовать школьное питание так, чтобы ребенок ел.
Константин Кривошонок:
Хорошо, давайте тогда с Вами сегодня об этом поговорим. У меня очень много вопросов, но вот первый такой. Как научить ребенка отличать чувство голода от чувства жажды?
Марина Мейлицева:
Это так же, как взрослого. Дело в том, что все начинается, естественно, сызмальства и из семьи. Я принадлежу к поколению послевоенных детей, вскоре послевоенных, и пережившие голод мамы и бабушки водой нас не поили. Нас поили соком, компотом, чаем. Очень во многих семьях и до сих пор ребенок пьет что-то, имеющее вкус, цвет и запах. Анализ ощущений вкуса, цвета и запаха – это прерогатива пищевого центра, в отличие от центра водно-солевого обмена, который слышит два сигнала – вода и соль. И поэтому когда ребенок или взрослый, жаждающий и голодный, садится за стол, то два этих центра выражают абсолютно разные потребности криками: дайте вкуса, цвета и запаха. И это одна из основ, между прочим, переедания. Потому что я уже наелась, пищевой центр уже мог бы и замолчать, но второй кричит: дайте, дайте, дайте. И я принимаю это «дайте» за голод.
Поэтому разделить это очень просто. За 10 минут, за 20 минут до еды надо дать человеку попить. Будь моя воля в школе, в конце урока перед тем, как дети пойдут в столовую, минут за 10-15 я бы устраивала водную паузу, и у меня весь класс выпил бы по стаканчику воды. Поскольку детям дать теплую воду в классе практически невозможно, то это лучше делать за 20 минут до того, как их будут кормить. Ну, или, на худой конец, на этой перемене попил, на следующей поел. Хотя дети, конечно, страшно недопивают, если бы можно было устроить в школе водные паузы, чтобы в середине урока каждый ребенок выпил стакан воды, сколько выпьет. Пусть несколько глотков, но пусть он попьет. Тогда уже попивший воды, он идет за стол с одной потребностью – дайте вкуса, цвета и запаха, дайте еды. И он способен пищей утолить эту потребность.
Константин Кривошонок:
Давайте разберемся, сколько в школе ребенок должен выпивать воды в течение дня?
Марина Мейлицева:
Вопрос замечательный. Во-первых, ребенок никому ничего не должен. Должны взрослые. Взрослые должны, поскольку дома этой культуры нет, и надо будет думать о преемственности дома и школы в вопросах питья. Школа должна в нужное время предложить ребенку попить. Предложить надо стаканчик. У малышей это может быть стаканчик, скажем, 100-150 г, старшеклассникам можно дать и 200-250 г, сколько выпьет, но предложить совершенно необходимо. И на мой вкус, внутри каждого часа ребенок должен сделать паузу и попить.
Школа должна в нужное время предложить ребенку попить. У малышей это может быть стаканчик 100-150 г, старшеклассникам можно дать и 200-250 г, сколько выпьет, но предложить совершенно необходимо. И внутри каждого часа ребенок должен сделать паузу и попить.
Константин Кривошонок:
Кто это должно регулировать, сам ребенок или врач в школе, или этому нужно учить преподавателей?
Марина Мейлицева:
Не наученный этому ребенок сам регулировать не будет. Если они все будут вразнобой бегать к кулеру, а потом все вразнобой бегать в туалет, это сорвет уроки. Поэтому я бы возложила эту историю, по крайней мере, в младшей школе, на учителя, просто чтобы внутри каждого урока в качестве переключалки и водопоя была сделана небольшая пауза. Можно заранее, наверное, будет наливать эти стаканчики с водой, просто расставить их на парты, они должны стоять.
Константин Кривошонок:
Но Вы сами за кулерную воду или за бутилированную?
Марина Мейлицева:
Гигиеничнее, конечно, бутилированная, без вопросов.
Константин Кривошонок:
А как Вы относитесь к тому, что дети в школах очень много пьют сладких соков?
Марина Мейлицева:
Ужас.
Константин Кривошонок:
Почему?
Марина Мейлицева:
Это ужас. Потому что, во-первых, это не питье. Это еда, язык знает все. Напитки от слова «питание». Это первое. Второе, мы эволюционировали в природе, где на ветках пакеты с соком не висели. Наша система, анализирующая то, что следует делать дальше с полученным продуктом, настроена на то, что мы пожевали некий фрукт, собрали о нем информацию в ротовой полости, информация проанализирована в пищевом центре, и пищевая система получает команду, что с этим делать. Выпитый залпом сок – это всегда мимо анализирующей системы, это всегда неопознанный летающий объект, это всегда некий стресс, знаете, когда на уроке английского языка влетают и предлагают решать задачку по геометрии. То есть тут собраться и переключиться очень тяжело.
А поскольку у очень большого количества ребятишек уже с детства есть проблемы с пищеварительным аппаратом, в том числе дискинезия желчеотведения, дискинезия желчевыводящих путей, то вот здесь вопрос подачи информации и заранее предупредить, что надо делать, очень важен. Сок – это всегда мимо анализа, это всегда такая ориентировочная реакция для иммунитета, всегда реакция на что-то незнакомое. Поэтому я бы соки убрала, я бы постаралась найти в течение школьного дня время для сладкого перекуса, в котором ребенку предложат фрукты, сухофрукты и орешки, может быть какую-то не мучную сладость, мармелад, пастила, когда-то конфетка, но чтобы это не были сладкие булки. Хотите дать пирожок – дайте с капустой.
Константин Кривошонок:
То есть соки убираем.
Марина Мейлицева:
Я бы убрала.
Константин Кривошонок:
Какую Вы можете предложить универсальную формулу по организации школьного питания для шеф-поваров, например?
Марина Мейлицева:
Моя формула отличается от того, что принято, со временем, может быть, у меня будет возможность рассказать почему. Но универсальная формула школьного питания – это первый завтрак, который дает возможность получить долгоиграющие углеводы для тех, кто не позавтракал дома, или фрукты, сухофрукты, орешки, первый перекус для тех, кто дома плотно позавтракал, что встречается нечасто. Дальше между завтраком и обедом я дала бы детям сладкий перекус, но фруктово-ореховый, не мучной сладкий. Дальше у меня был бы обед, у меня был бы хороший вегетарианский суп, разнообразные густые супы, горячие и вегетарианское второе. Мясо они должны есть дома вечером. Я понимаю, что к этому мы придем еще очень нескоро, но я бы сделала так. И дальше для тех, кто остается на продленном дне, еще один фруктовый перекус, если ребенок и ужинает там, то вот тут мясо или рыба. Ну, остальные мясо и рыбу поедят дома. Я понимаю, что это пока утопия.
Константин Кривошонок:
Но в некоторых школах пытаются сделать элементы свободного выбора, в том числе фруктового питания.
Марина Мейлицева:
Ну, и опять звучит необходимость преемственности и единомыслия между школой и семьей, это вопрос воспитания и общего понимания того, что такое правильное питание. Потому что в январе 2018-го года Международное сообщество диетологов назвало три самых эффективных диеты в мире. Одна из них на первом месте, это диета, которая называется DASH-диета, это диетологический подход к остановке гипертонии. То есть международным сообществом диетологов и кардиологов признано, что питанием можно просто вылечить гипертонию. Вторая в этой когорте, на этом пьедестале средиземноморская диета, и третья – это майнд диета, которая дает возможность профилактировать старческие дегенерации, болезнь Альцгеймера в том числе. Так вот, все эти диеты близки по сути и очень близки к вегетарианским диетам. То есть какая-то минимизация животного белка действительно имеет прямое отношение к здоровому образу жизни. Когда-нибудь подробнее мы об этом поговорим.
Константин Кривошонок:
У меня такой вопрос, провокационный. Как Вы относитесь к тому, что во многих школах очень короткие перерывы на завтрак, обед и полдник? И бывает так, что ребенку нужно за 15-20 минут съесть суп, салат, горячее, компот, что-то еще.
Марина Мейлицева:
Если бы только это. Ребенку надо дойти до столовой, ребенку надо успеть помыть руки, ребенку надо угнездиться за столом, закидать в себя все это и добежать до класса за 20 минут. Это катастрофа.
Ребенку надо дойти до столовой, ребенку надо успеть помыть руки, ребенку надо угнездиться за столом, закидать в себя все это и добежать до класса за 20 минут. Это катастрофа.
Константин Кривошонок:
С Вашей точки зрения, как диетолога, какое время для школьника необходимо выделить, чтобы он правильно поел, а не втолкал в себя еду?
Марина Мейлицева:
Мне кажется, что завтрак должен длиться хотя бы 15 минут, а значит перерыв должен быть хотя бы 20-25 минут, чтобы он успел помыть руки, если надо, еще и в туалет забежать. А перерыв обеденный те же 25-30 минут. Потому что если дома ребенка не научат, то школа должна научить ребенка жевать.
Константин Кривошонок:
А зачем, кстати, правильно жевать?
Марина Мейлицева:
А вот жевать – это не миксер. И природа поставила в начало пищевого конвейера аналитическую лабораторию. Это единственное место, где можно собрать информацию о физических и химических свойствах объекта переработки, о его количественных характеристиках. И вот здесь эта информация собирается, и она должна быть проанализирована в пищевом центре, и оттуда Вы еще только глотаете этот кусочек, а весь оркестр пищеварительных инструментов получил на пюпитры ноты, что играем. И вот тогда это будет отыграно хорошо. А с пищеварения начинается весь метаболизм, все обеспечение энергией, вся история с иммунитетом, вся история с кишечной флорой. Поэтому жевать совершенно необходимо, и этому надо научиться. Есть очень интересные приемы, которые было бы хорошо, чтобы ребенок осваивал дома.
Константин Кривошонок:
А Вы знаете, когда они жуют в течение уроков эти свои снэки, жвачку, постоянно жуют, жуют, жуют.
Марина Мейлицева:
Безобразие. Потому что это никак не связано с чувством голода, это связано с какими-то замещениями. Это просто развлечься, отвлечься, как-то утешить себя несчастного, потому что надо очередную задачку решать. Это к еде не имеет никакого отношения, это времяпрепровождение.
Константин Кривошонок:
Перерыв, интервал между приемами пищи какой все-таки должен быть?
Марина Мейлицева:
Вообще, в идеальном варианте это регламентируется тем моментом, когда ребенок почувствовал голод. Понимаю, что в школе это невозможно, но час-полтора хотя бы, ну, два.
Константин Кривошонок:
Но не три с половиной, как сейчас?
Марина Мейлицева:
Нет, вот если три с половиной, то там в середине должен быть фруктово-ореховый, финиковый перекус.
Константин Кривошонок:
Но их нет, у нас все очень четко. Завтрак по расписанию, обед по расписанию, полдник по расписанию. В СанПиНе написано: не реже, чем раз в 3,5 часа у нас меняется прием пищи.
Марина Мейлицева:
Не реже, но это не значит, что это единственно возможный вариант. Моя бы воля, если там 3 часа перерыв, то через полтора часа после завтрака я бы, пусть в классе, но поставила мисочку с сухофруктами и орехами вместо того, чтобы жевать какие-то снеки во время урока.
Константин Кривошонок:
А вот шеф-поварам какие Вы рекомендуете использовать продукты сейчас, в 21-м веке, которые влияют на интенсивность мозговой деятельности, на мозг, на иммунитет? То есть что они должны включать в свои рецептуры, чтобы действительно питание было здоровым, полезным и способствовало хорошему обучению?
Марина Мейлицева:
Исходя из сегодняшнего положения вещей, я бы первый восклицательный знак проставила около нерафинированных растительных масел.
Константин Кривошонок:
Это каких?
Марина Мейлицева:
Это, во-первых, не меньше 4-5 сортов разных масел должно использоваться.
Константин Кривошонок:
Вы представляете, сейчас в государственную школу мы будем пять сортов масла поставлять. У нас там только растительное.
Марина Мейлицева:
Вот хорошо себе представляю. Масло не должно греться, приготовить надо современными способами, и лучше гриль или духовка, без применения масла, потому что гретое масло ни про что. Рафинированное масло ни про что вообще. А вот нерафинированное масло – да. Сегодня мы заправляем детям еду оливковым маслом, завтра подсолнечным, послезавтра кукурузным, а потом горчичным, это то, на чем нельзя экономить. Потому что в организме взрослого человека каждую секунду рождается 25 млн новых клеток, у растущего ребенка их больше. И при этом оболочка клетки, все ее внутренние структуры строятся из фосфолипидных мембран, составной частью которых являются полиненасыщенные жирные кислоты. Их негде взять, кроме как в нерафинированном растительном масле.
В организме взрослого человека каждую секунду рождается 25 млн новых клеток, у растущего ребенка их больше. И при этом оболочка клетки, все ее внутренние структуры строятся из фосфолипидных мембран, составной частью которых являются полиненасыщенные жирные кислоты. Их негде взять, кроме как в нерафинированном растительном масле.
А теперь давайте посмотрим на дитячий мозг. Созревание человеческого мозга от рождения продолжается до 24 лет, развитие мозга. Все это развитие, это нарастание массы белого вещества головного мозга, то есть связей между нейронами, а белое вещество головного мозга – это миелин, и это просто чистый жир. Это тот самый жир, это строительный материал для миелина, это полиненасыщенные жирные кислоты. Сейчас треск вокруг омега-3, омега-6, омега-9, вот все в одно слово. Это говорят все. Это очень мало, кто понимает, просто потому, что забывают вдуматься в это. А между прочим, за время своей школьной жизни дети должны из детей превратится в юношей и девушек, это становление их гормональной сферы. С участием этих же полиненасыщенных жирных кислот строятся и мальчишеские, и девчачьи половые гормоны, а потом разве мы не представляем себе, какой стресс школьное обучение. А адреналин и норадреналин – это туда же. Нехватка этого строительного материала может привести к истощению на стрессовые реакции, и тогда у девочки уйдет цикл. И тогда мальчик не будет достаточно хорошо созревать. И тогда ребенок не будет иметь возможность удержать нормальное давление, потому что кортизол, гормон мозгового слоя надпочечников, которые определяет уровень энергообеспечения, фоновое давление будет, скажем, у подростка 80/50 или хотя бы 100/70, 110/70. Это кортизол. И это все одна цепочка. Не поступают жиры сразу в работу, они разбираются на отдельные...
Константин Кривошонок:
Так это что получается, они ложками это масло должны есть?
Марина Мейлицева:
Да.
Константин Кривошонок:
И сколько?
Марина Мейлицева:
Я бы в школе деткам младших классов постаралась впихнуть две столовых ложки нерафинированного растительного масла в еду, а старшеклассникам все три. Еще ложечку, другую дома утром, еще к мясу сделать салат и опять заправить его нерафинированным маслом. А из тех миллионов новых клеток, которые рождаются каждую секунду, это же, в том числе, клетки иммунитета, нейтрофил живет 6 часов, солдатик иммунный, как на передовой. И он умер, на его место приходит новый. А из чего его строить? Это первое, о чем бы я говорила с шеф-поварами.
Константин Кривошонок:
А вот рыбий жир. Помните, раньше давали?
Марина Мейлицева:
Видите, рыбий жир хорош теми же самыми полиненасыщенными жирными кислотами. Но зачем этот невкусный мучительный рыбий жир, когда разнообразие нерафинированных растительных масел, некая палитра, она дает все то, что есть в рыбьем жире. Там нет ничего сверхъестественного. Да, жирная рыба нам недоступна, и пока она от океана доедет до нас, там уже эти жиры все окислились, они нам не годятся.
Рыбий жир хорош полиненасыщенными жирными кислотами. Но зачем этот невкусный мучительный рыбий жир, когда разнообразие нерафинированных растительных масел, некая палитра, она дает все то, что есть в рыбьем жире.
Гиппократа спрашивали, что делать, чтобы ребенок рос умным? Пейте масло грецкого ореха, говорил Гиппократ. Да не обязательно грецкого ореха. Кунжутное масло, когда-то соевое. Я понимаю, что это дорого, но есть недорогие масла, рисовое масло. Дети нюхастые, у многих из них острые носики, острое обоняние. Есть масла, которые почти не имеют запаха. Рисовое масло очень полезное, так же, как и другие нерафинированные масла, и вполне нежного, спокойного запаха.
Константин Кривошонок:
Значит гамму, палитру масел нужно расширить. Скажите, по овощам, не любят они эти морковки полезные.
Марина Мейлицева:
Здесь, я думаю, шеф-повар должен быть конструктором, творцом и композитором. Совершенно спокойно можно придумать какие-то блюда, где они съедят эти вещи.
Константин Кривошонок:
И заправить их маслом.
Марина Мейлицева:
Конечно. Даем им пасту, они же привыкли ее с кетчупом, в изысканных вариантах с пармезаном, а нет, так с котлетой. Почему не сделать им к пасте соус на базе, скажем, запеченного болгарского перца с зеленью и маслом? Почти тот же кетчуп, они и не увидят этого перца, но они его съедят. И очень важно разнообразие, необыкновенно важно. Есть удивительные варианты пасты, которые можно дать, бутерброд не с сыром и не с колбасой, а дать бутерброд с овощной пастой. Тут надо пофантазировать.
Константин Кривошонок:
Я приглашу специально шеф-повара в одну из следующих передач вместе с Вами, и Вы как раз подискутируете на тему новых рецептов. Я думаю, это будет очень интересно. Вот это чувство голода, понятно, что мы должны организовать перерывы правильно, питание должны правильно организовать. Но есть же дети, которые все время едят, вот жуют, жуют, жуют. Есть дети, которые не едят и не хотят есть. Как найти баланс между тем, кто хочет не 200 г гарнира, а 300 г гарнира, а кому-то достаточно 100 г? То есть Вы за порционность, я хотел так спросить?
Марина Мейлицева:
Нет. Если ребенок привыкает через несколько недель пребывания в этой школе и в этой системе питания к тому, что у него питание достаточно разнообразное, достаточное, не надо жадничать, вот оно лежит, я возьму сколько мне надо, то малоежка возьмет мало, а человечек, которому надо много, возьмет много. А тот, кто лопает, как хомячок, если его попоить, то очень может быть, что он и не будет этого делать. А если у него убрать привычку жевать, запретить ему есть снеки, но дать ему правильный сладкий перекус, ведь они же очень многие не едят не потому, что они не голодны, а потому, что они все время закидываются сладеньким. Это же страшная история.
Получается, с точки зрения энергообеспечения сладкое – это как бумага. Это вот мы сидим у печки и пытаемся бумагой протопить дом. Подбрасывать надо все время, чтобы огонь не погас, но ровного тепла в доме не будет. Ребенок съел дома глазированный сырок, запил это дело сладким чаем и пришел в школу. Он получил легкоусвояемые сахара. Уровень глюкозы в крови резко поднялся. В ответ на этот уровень глюкозы выстреливается залп инсулина. А сахар легкий, он бум – и падает ниже нормы. И после первого урока гипогликемия, один ребенок в этой ситуации сонлив и вял, другой раздражителен и агрессивен, как волчонок, оба не способны сосредоточиться, и оба до смерти хотят сладкого. Достаем снеки или бежим за сникерсом в школьный буфет. Хоп сладенького, сахар бум, инсулин сюда, сахар сюда, и в этой пиле они существуют целый день.
Константин Кривошонок:
Что делать?
Марина Мейлицева:
Много-много лет назад американские ученые провели исследование, которое показало, что вот эти дети сладких перекусов, привыкшие моментально из физического, эмоционального дискомфорта получать блаженство на высоте быстрого подъема сахара, вот этой компенсации, становятся легкой добычей наркодилеров. Что делать? Обеспечить ребенку несладкий завтрак утром, обеспечить ребенку сладкий полезный перекус, чтобы это была не какая-то конфета, а чтобы это было все-таки с клетчаткой, с фруктозой, с орешком, и обеспечить ребенку водный режим, потому что не может наесться сладкого и не испытывать достаточной энергии ребенок, который не попил воды. И как в прошлом детский невролог высшей категории, я могу сказать сейчас с уверенностью, что 90 % школьных головных болей, начинающиеся со второго урока, это головные боли обезвоженных детей.
90% школьных головных болей, начинающиеся со второго урока, это головные боли обезвоженных детей.
Константин Кривошонок:
А что будет, если ребенок будет пить воды больше, чем нужно? Если он ест сладкое, он же автоматически захочет пить, правильно я понимаю, так же у нас устроен организм?
Марина Мейлицева:
Далеко не всегда так. Там очень интересный механизм. Иногда хочется сладкого, чтобы в ситуации обезвоживания на сахар из без того обезвоженных тканей, из того же опорно-двигательного аппарата привлечь воду в кровоток, чтобы просто хоть как-то кровь циркулировала. Поэтому ребенка надо просто поить. Лишнего он не выпьет, принуждать ребенка не надо. А если он выпьет лишнее, как говорили наши бабушки, вода дырочку найдет. Потому что пьет не в почки, не в сердце и не в сосуды, он пьет в участок внешней среды, который начинается ртом и заканчивается выходом в канализацию. Главное – не давать детям пить слишком большими объемами. Вот когда это пол-литра сразу, это не катастрофа, но это нагрузка на сердечно-сосудистую систему и большая работа для почек. Почему я и говорю, что надо предлагать им внутри каждого урока водную паузу, где стаканчик малышовый 150, взрослый 200-250. Все, вот он попил и не много, и не мало, и сколько хотел.
Константин Кривошонок:
Здесь я, наверное, с Вами соглашусь, потому что в старых школьных рецептурах у нас еще и ограничение по соли и специям, то есть чтобы регулировать каким-то образом водно-солевой баланс. Вот скажите, из новых технологий по диетологии что еще, фишки какие-то появились? Как кормить ребенка, который ходит в балетную школу, или как кормить ребенка, который после цикла занятий бежит на дополнительные мероприятия, организованные родителями?
Марина Мейлицева:
В этой ситуации родители и крутятся, бедные, как хотят, потому что тут возникает вопрос об индивидуальном питании.
Константин Кривошонок:
А что Вы подразумеваете под индивидуальным питанием?
Марина Мейлицева:
К режиму надо подлаживаться, и очень часто получается, что если ребенок после школы едет куда-то, то приезжает мама с туесками, и она его кормит. Кормит до театральной студии, даст ему перекус какой-то, после театральной студии. И вряд ли школа сможет учесть все это. Вопрос кормления детей, которые занимаются балетом, художественной гимнастикой, фигурным катанием – это очень сложная история. Мы занимаемся питанием, в том числе детей и взрослых, занимающихся спортом, в том числе спортом высоких достижений. Там очень много нюансов, но они все общечеловеческие. Для того, чтобы ребенок имел идеальную массу тела, главное – не бояться углеводов и калорий, не бояться жиров растительных и животных, а бояться перегрузки животным белком. Это отдельная большая тема. Но уже даже на конгрессах педиатров звучит тема, что частота простудных заболеваний у детей связана с белковой перегрузкой.
Для того, чтобы ребенок имел идеальную массу тела, главное – не бояться углеводов и калорий, не бояться жиров растительных и животных, а бояться перегрузки животным белком.
Константин Кривошонок:
То есть мы сами живем в иллюзии, что если мы хотим контролировать массу тела, то надо сидеть на белковой диете?
Марина Мейлицева:
Да, по-моему, уже вред белковых диет у специалистов сомнения не вызывает. Другое дело, что есть очень интересное объяснение тому, почему это так, но это тема отдельного разговора.
Константин Кривошонок:
Интересно, расскажите тогда, почему это так.
Марина Мейлицева:
Вы готовы?
Константин Кривошонок:
Давайте тогда так поставлю вопрос. Должен ли врач-диетолог поучаствовать в составлении карты питания школьников?
Марина Мейлицева:
Я считаю, что врач-диетолог должен задать основные принципы.
Константин Кривошонок:
Это должен быть индивидуальный прием, то есть родители идут с ребенком к диетологу, или все-таки что-то должно состояться в нашем медицинском обслуживании, чтобы врач-диетолог приходил в школу, осматривал детей, что-то рекомендовал?
Марина Мейлицева:
Я думаю, что это на школу взваливать невозможно. Если ребенок нуждается в индивидуальном питании, или если у него есть проблемы со здоровьем, этим вопросом все-таки более пристально будут заниматься родители. Роль школы здесь – диспансеризация и выявление каких-то проблем, которые родителям пока вдруг незаметны.
Константин Кривошонок:
При диспансеризации выявили ребенка с высоким индексом массы тела.
Марина Мейлицева:
Вот тут нужна консультация специалиста, и в идеальном варианте было бы хорошо, если бы специалист выдавал рекомендации, которые можно как-то реализовать, в первую очередь, дома, конечно, но и в школе тоже.
Константин Кривошонок:
Это будет лечебное питание или какая-то ограничительная форма, то есть диета?
Марина Мейлицева:
Нет, это скорее будет вопрос выбора. То есть если бы ко мне сейчас привели ребенка, у которого есть избыток веса, то первое, что бы я сказала: не сметь лопать в школе котлеты и сосиски с рыбой.
Если бы ко мне сейчас привели ребенка, у которого есть избыток веса, то первое, что бы я сказала: не сметь лопать в школе котлеты и сосиски с рыбой.
Константин Кривошонок:
Но при этом его друзья ему эти сосиски с рыбой дадут.
Марина Мейлицева:
Да, Вы же не можете устроить в школе абсолютно индивидуальное питание. Здесь вопрос убеждения, внушения, работы с ребенком.
Константин Кривошонок:
Вы считаете, что школа не может организовать питание под все интересы? То есть должны быть какие-то унифицированные формулы видов питания?
Марина Мейлицева:
Для начала надо было бы создать унифицированную форму питания, которая полезна тем, что она укрепляет здоровье ребенка, а не рождает болезни.
Константин Кривошонок:
Давайте зафиксируем, какая тогда эта формула?
Марина Мейлицева:
Это формула, где нет пищевой химии, где нет ненатуральных продуктов. Я не говорю сейчас об экологически чистых, фермерских, я говорю о том, что это мясо, а не сосиска, и рыба, а не рыбная палочка. Это еда, где используются здоровые злаки, где практически нет места белой рафинированной пшеничной муке, слишком богатой глютеном. Это питание, которое предполагает чередование продуктов, отсутствие монотонности. Это питание, которое содержит достаточное количество сезонных овощей и фруктов, сухофруктов и орехов. Это питание, наполненное нерафинированными растительными маслами. Это питание, где почти нет напитков, а есть вода. Это питание, где нет перегруза ежедневными молочными продуктами, ежедневным употреблением белка. В таком раскладе очень многие дети получат шанс избавиться от хронических заболеваний, которые они имеют к своему юному возрасту. А вот вопросы, как организовать в школе питание для тех детей, у которых есть медицинские показания для другого способа питания, вот это большой вопрос, это тема отдельных рассуждений.
Константин Кривошонок:
Но вот Вы мне скажите, школа должна как-то реагировать на запросы родителей, что мой ребенок с детства вегетарианец? Или, например, мне кажется, что моему ребенку нельзя молочный сахар, лактозу, не давайте. Или давайте у нас будет кошерное питание, ну, там очень много вариантов, как найти компромисс?
Марина Мейлицева:
Если это вещи такого мировоззренческого уровня – халяль, кашрут, пост православный, я думаю, что каждая школа может решать по-своему, и вряд ли семья, где соблюдают халяль или кашрут, отдаст ребенка в школу, где это невозможно соблюсти. Общие рекомендации по школьному питанию этого учитывать не могут. Если ребенок вегетарианец добровольно, а не потому, что ему не дают, то эти вещи можно учитывать.
Константин Кривошонок:
А Вы, как врач, все-таки мне скажите, Вы за то, чтобы родители приучали к вегетарианству?
Марина Мейлицева:
Нет.
Константин Кривошонок:
Почему?
Марина Мейлицева:
Потому что ребенок рождается с абсолютно кошачьим интуитивным пониманием хочу – не хочу, буду – не буду. И родители должны в рамках того, что у них есть в доме и что разумно давать ребенку выбор. Если дитя хочет эту курицу или индейку, пусть ест, а если не хочет, то не надо настаивать. Но если ребенок не хочет мясо, то для начала надо поговорить с серьезным, грамотным доктором, почему он не хочет мясо. Потому что он на уровне интуиции его не хочет, или потому что у него есть проблемы с желчеотведением, а на мясо надо дать достаточное количество желчи, а организм говорит: не хочу, потому что все равно не переварю. То есть тут надо разобраться. Не надо приставать к ребенку с мясом, если он его не хочет, но посоветоваться с грамотным доктором, нет ли под этим нежеланием какой-то функциональной недостаточности, имеет смысл.
Не надо приставать к ребенку с мясом, если он его не хочет, но посоветоваться с грамотным доктором, нет ли под этим нежеланием какой-то функциональной недостаточности, имеет смысл.
Константин Кривошонок:
Вы как считаете, у нас сейчас дети здоровые или больные?
Марина Мейлицева:
Дети, скажем так, нездоровые.
Константин Кривошонок:
Вот представьте себе, я езжу по России, в школе в обычной, государственной, едят строго по плановому меню. Сегодня одно блюдо, завтра другое, и так все это чередуется. Вы сейчас говорите такие вещи, что получается, у нас целая медкомиссия должна быть в школе по контролю здоровья детей.
Марина Мейлицева:
Нет, Константин, я начала с того, что базой должна стать приемлемая общегосударственная программа, которая адресована детскому организму. Да, нас на Земле 7 млрд разных. Но нас на Земле 7 млрд одинаковых, у которых рот здесь, печенка здесь, почки там, понимаете? И вот питание должно учитывать общие принципы строения и развития организма ребенка. А уже вот эти деталировки, вот эти вишенки на торте, когда будет базовая история и когда благодаря этому дети, в принципе, станут здоровее, вот тогда уже довешивать какие-то индивидуальные вещи можно будет на марше, что называется.
Константин Кривошонок:
Хорошо, давайте такой вопрос: каша на воде или на молоке?
Марина Мейлицева:
Каша на воде.
Константин Кривошонок:
Это вишенка на торте?
Марина Мейлицева:
Нет, на мой взгляд, это общегосударственная история.
Константин Кривошонок:
У нас либо на молоке, либо на воде – это в частных школах Вы можете выбрать. Почему, кстати, каша на воде лучше?
Марина Мейлицева:
Потому что когда в потребляемом блюде нет животного белка, а молоко – это животный белок, то ровно в этот момент тот белок, который образуется у любого из нас каждую секунду, хотя бы те же умершие эритроциты и нейтрофилы, может быть сброшен в желудок. То, что называется спонтанной секрецией желудка, слизь, которая в этот момент выделяется, это раствор белка. Это сброс отработанного белка из внутренней среды, из кровотока во внешнюю полость желудка – это внешняя среда. И тогда это переваривается, эти аминокислоты заново используются. И, кроме того, молоко – это удивительная пища, приготовленная самой природой для детеныша коровы. У человеческого детеныша к пяти годам исчезает химозин, который створаживает это молоко, и появляется соляная кислота, которая позволяет есть мясо, орехи, грибы и т.д. Молоко несквашенное детям старше пяти лет, то есть школьникам давать вообще не надо. Им надо предлагать кисломолочные продукты, но это утренняя еда. Ну, максимум второго завтрака.
У человеческого детеныша к пяти годам исчезает химозин, который створаживает это молоко, и появляется соляная кислота, которая позволяет есть мясо, орехи, грибы и т.д.
Константин Кривошонок:
Короткий блиц. Вы за свободный выбор блюд в школах?
Марина Мейлицева:
Скорее да, чем нет.
Константин Кривошонок:
Вы за порционное нормирование этих блюд, определенный граммаж?
Марина Мейлицева:
Нет, я против.
Константин Кривошонок:
В итоге сколько литров воды должен выпивать ребенок в школе?
Марина Мейлицева:
Ребенок должен иметь в школе необходимость попить воду, а вот сколько он ее выпьет, это вопрос индивидуальный. Но начать день надо с того, что ребенок, проснувшись, дома должен попить. И это опять вопрос связи семьи и школы, просвещения образования и, наконец, внедрения в головы родителей роли воды.
Константин Кривошонок:
Где лучше завтракать – дома или в школе?
Марина Мейлицева:
Если ребенок просыпается голодным, то дома. Есть дети, которые просыпаются только к 11, к 10 часам, и эти дети должны иметь возможность нормально позавтракать в школе.
Константин Кривошонок:
Вы считаете, что время завтрака с 7 до 8 – это правильное время?
Марина Мейлицева:
Для кого-то да, для кого-то нет.
Константин Кривошонок:
А для кого нет?
Марина Мейлицева:
Для тех, кто поздно просыпается. Я имею в виду физиологически. Но если проснувшегося ребенка попоить, дать ему хотя бы 2-3 порции водички, то он может захотеть есть гораздо раньше.
Константин Кривошонок:
Чтобы дети в школах не болели, Ваш совет, у них был сильный иммунитет.
Марина Мейлицева:
Вся история про правильное питание – это история про правильный иммунитет, хотя бы уже потому, что 70 % иммунитета формируется в кишечнике. И это вопрос, в том числе, кишечной флоры. И сладкая булка для кишечной флоры – это катастрофа, потому что там будут развиваться грибки и дрожжи, а фрукты, сухофрукты, орешки и мармеладка – это гораздо более простой способ и гораздо более удобный для нормальной флоры. И достаток воды – нормальная флора. И хорошее желчеотведение – это нормальная флора и отсутствие глистов. То есть вся система питания, правильно выстроенная, работает ровно на то, чтобы и иммунитет работал хорошо.
Константин Кривошонок:
Последний вопрос. В итоге резюме, оптимальная формула школьного питания.
Марина Мейлицева:
Если бы мне дали возможность в деталях додумать потом, я бы сказала, что это должен быть какой-то очень управляемый, очень хорошо чередующийся вариант шведского стола. Но об этом надо думать, не могу сказать, что это единственно правильный вариант.
Константин Кривошонок:
Дорогие друзья, это была Марина Евсеевна Мейлицева. Мы говорили про школьное питание, программа «Здоровье и гигиена». До встречи в следующем эфире, спасибо.
Марина Мейлицева:
Всего доброго, спасибо за внимание.