Ксения Чиненова:

Добрый день, дорогие радиослушатели, в эфире канал Медиадоктор и наша программа "Взгляд доктора Куренкова" со мной, Ксенией Чиненовой – врачом-офтальмологом, с Вячеславом Владимировичем Куренковым – профессором, доктором медицинских наук.

Вячеслав Куренков:

Добрый день.

Ксения Чиненова:

И сегодня мы общаемся на актуальнейшую тему в современной офтальмологии: фемтолазерная коррекция зрения, фемтолазерная хирургия, применение фемтолазера в офтальмологии.

Вячеслав Куренков:

Вообще коррекция зрения в офтальмологии.

Ксения Чиненова:

И вообще про коррекцию зрения в офтальмологии. Вячеслав Владимирович, Вам слово.

Вячеслав Куренков:

Сегодня 7-е марта, и хотелось бы, прежде всего, поздравить всех с наступающим праздником. Завтра у всех выходной, но мы с Ксенией Владимировной будем трудиться. У нас активная хирургическая неделя, в том числе захватывающая 8 марта. Тем не менее, мы поздравляем всех женщин. Желаем им радости, счастья, улыбок, весеннего настроения, несмотря на нашу погоду. Ну, и всегда быть в форме, всегда быть на высоте и всегда быть в хорошем настроении. Но у нас сейчас новости, Ксения Владимировна подобрала очень интересные.

Ксения Чиненова:

Поскольку нам хочется разнообразить наш эфир, мы каждый раз находим что-то новое в мире медицины, офтальмологии в частности. Вот сейчас зачитаю интересные новости из мира американских новостей. О поисках бессмертия или хотя бы продления жизни написан не один роман, снят не один фильм и проведена масса научных работ. То есть все всегда ищут эликсир бессмертия.

Вячеслав Куренков:

Особенно с детства, там Кощей Бессмертный был.

Ксения Чиненова:

С самого детства все знают, что все хотят добиться бессмертия. Но дело в том, что так называемый фермент бессмертия найден уже достаточно давно, а вот разгадать его секрет и приблизиться к желанной многими вечной жизни удалось сравнительно недавно. Речь идет о ферменте под названием теломераза. Если коротко, она во время деления клеток за длину отвечает теломер — концевых участков молекулы ДНК, из которых мы все состоим. С каждым последующим делением эти участки уменьшаются, и достигая критически малой длины, вызывают гибель клеток – апоптоз. Постепенно все клетки погибают, и мы запрограмированно умираем.

Группе ученых из Аризонского университета (США) удалось обнаружить важный этап в каталитическом цикле вышеупомянутого фермента, то есть его образования и обновления. Разгадка этого механизма открывает широкие возможности в терапии против старения. Группа ученых под руководством профессора Джулиана Чена опиралась в своих изысканиях на работы Леонарда Хейфлика. Он еще более полувека назад установил, что человеческие клетки имеют ограниченную способность к репликации, то есть, к делению, после чего погибают. Этот срок был назван «предел Хейфлика», и он напрямую связан с количеством делений и повторов репликации ДНК.

Теломераза имеет встроенную систему торможения для обеспечения точного синтеза правильных повторов этих ДНК. Но этот механизм также и ограничивает общую активность фермента. Если найти возможность правильно влиять на активность этой системы, можно восстановить потерянную длину этих теломер, этих клеток и даже полностью остановить процесс старения. Более того, новое исследование может быть полезно не только людям, желающим жить дольше, но и спасет от ряда заболеваний. К примеру, такие состояния, как адгезивная дискератоза, апластическая анемия, идиопатический фиброз легких и другие, связаные с генетическими мутациями заболевания, которые изменяют активность теломеразы и ускоряют сокращение длины теломер, то есть ускоряют процесс смерти. Это не только вызывает повреждение клеток и их гибель, но и отрицательно сказывается на работе целых органов и систем. И в данном случае теломеразная терапия может стать новым словом в лечении жизнеугрожающих состояний. Вот такая новость, Вячеслав Владимирович, как Вы к этому относитесь?

Вячеслав Куренков:

Прекрасная новость, что все-таки мы доказали, что наш организм запрограммирован. Есть определенный участок, который отвечает за его конечный результат – теломеразы. Теломеры нам всем хотелось бы удлинить, чтобы они не кончались, чтобы мы прекрасно прожили жизнь, качественно помогли народу и добились чего-то в этой жизни, не болели, были счастливы. На самом деле, очень интересное исследование, потому что наука двигается вперед. Мы не можем быть постоянно на одной и той же фазе. Мы должны стремиться к постижению нашей же концепции жизни, нашей концепции тела, как они функционируют, на какие моменты нужно обратить внимание, чтобы жизнь наша была без болезней, со счастливыми моментами. Поэтому нужно изучать, нужно внедрять полученные знания в мировую медицинскую практику, в том числе в наше отечественное здравоохранение, чтобы наши все пациенты были живы и здоровы.

Кстати, я читал статью, что активная физическая нагрузка способствует замедлению укорочения тех же самых теломер и обновлению деления других клеток, тем самым продолжению жизни. Это от нас прежде всего зависит. Если мы кроме своего рабочего времени будем уделять своему телу определенное внимание в качестве дозированных нагрузок…

Ксения Чиненова:

Разумных нагрузок.

Вячеслав Куренков:

…будем придерживаться правильного питания, будем давать организму отдыхать, то теломеры не будут так быстро укорачиваться, и жизнь будет счастливее и дольше.

Ксения Чиненова:

Хочется ли жить вечно – вопрос, наверное, вечный, не относится к медицине, больше к этике.

Вячеслав Куренков:

На самом деле, никто же не знает, сколько мы живем. Живем здесь, сколько нам отведено.

Ксения Чиненова:

Простит ли нам ДНК такое вмешательство, как американцы любят вмешиваться порой в такие сложные процессы.

Вячеслав Куренков:

Палка всегда бывает о двух концах. Прежде чем мы научимся что-то делать с определенной системой, мы получим ряд нежелательных моментов, с которыми нужно будет работать. Так было во всех открытиях. На фоне удачного эксперимента мы получали какие-то не очень желательные последствия, с которыми мы либо смогли справиться, либо не очень.

Прежде чем мы научимся что-то делать с определенной системой, мы получим ряд нежелательных моментов, с которыми нужно будет работать. Так было во всех открытиях.

Ксения Чиненова:

Сегодня мы говорим о фемтолазерной хирургии. Это действительно новый виток в офтальмологии, в хирургии. Мы пригласили сегодня человека, который занимается этой хирургией достаточно много лет, и не только этими отраслями хирургии. Кирилл Борисович Першин – профессор, доктор медицинских наук.

Вячеслав Куренков:

Мой товарищ, мой коллега. Мы знаем друг друга более 20 лет, работаем бок о бок, в том числе и в лазерной коррекции зрения. Мы практически одновременно начинали и в фемтолазерной хирургии, и в других направлениях, которыми владеет наша клиника, наши сотрудники, наши замечательные коллеги.

Ксения Чиненова:

В связи с тем, что предпраздничный день, трафик на дорогах практически не сопоставим с жизнью.

Вячеслав Куренков:

Все женщины выехали сегодня на дорогу и устроили пробки.

Ксения Чиненова:

Поэтому мы его очень-очень ждем, он скоро к нам присоединится. А мы пока начнем рассказывать о том, что такое эксимерный лазер и фемтолазер в частности, что стояло у истоков, и как он вообще появился в медицине.

Начнем с новостей, точнее не с новостей, а с истории. Вообще, развитие лазерной физики в последние 30 лет в значительной степени ознаменовало интенсивными разработками внедрение различных лазеров в медицину и вообще в биологию, в науку. Дело в том, что лазер, который генерирует импульс от нескольких единиц до нескольких сотен фемтосекунд, то есть одна фемтосекунда – это 10 в минус пятнадцатой степени в секунду. Это колоссально быстрая и узконаправленная мощность.

Фемтосекундное лазерное излучение является в определенной степени уникальным. Данный факт дал толчок к интенсивному развитию различных методов диагностики физических, химических, биологических процессов со сверхвысоким временным разрешением. И в 1999 году американский ученый египетского происхождения Ахмед Зевайл был удостоен Нобелевской премии по химии за исследование переходных состояний, возникающих во время химических реакций с использованием как раз фемтосекундного лазера, фемтосекундной техники. Это дало толчок использовать этот фемтолазер не только в биомедицинских технологиях, но и в других отраслях.

Если на первом этапе создания фемтосекундных лазеров они использовались в основном для фундаментальных физических исследований, то в последнее время такие системы все больше используются в биомедицинских технологиях, как я сказала, а также для высокопозиционной обработки материалов, плазмы и других отраслей науки. Отличительная особенность фемтосекундных лазеров – это как раз концентрация световой энергии в предельно малом временном интервале. Другую ценность фемтосекундного лазера представляют в биологии, в частности, что интересно нам, как врачам, при работе с живыми клетками, чувствительными к различного рода воздействиям, то есть когда речь идет не о механических материалах, а о живых клетках. И с помощью фемтосекундного лазерного излучения можно создавать в мембране клетки микронные отверстия. Например, для внедрения в клетку молекул ДНК, о которой мы частично говорим сегодня. При этом, в связи с малой энергией импульса, клетка не погибает, а продолжает функционировать.

Развитие фемтосекундной техники послужило основой для создания новых биотехнологий, таких как клеточной хирургии и клеточной инженерии, что используется в частности в вопросах эмбриогенеза. Фемтолазер способен также ускорять ионы, что наиболее перспективно в медицине для терапии раковых заболеваний. Терапия протонными пучками признана на сегодняшний день наиболее эффективной формой радиационной терапии глубоко расположенных опухолей. Это как раз заслуга фемтосекундного лазера. Также с помощью фемтосекундного лазера можно перемещать вирусы, отдельные клетки, структуры в трехмерном пространстве. С его же помощью можно проводить операции с мембранами, с элементами клеток и даже с хромосомами. То есть вот так много может один пучок высокоэнергетического лазера.

Фемтолазер способен также ускорять ионы, что наиболее перспективно в медицине для терапии раковых заболеваний. Терапия протонными пучками признана на сегодняшний день наиболее эффективной формой радиационной терапии глубоко расположенных опухолей.

Вячеслав Куренков:

Просто так Нобелевскую премию не дают. Действительно это был прорыв в 1999 году, когда были окончены на определенном этапе изучения, внедрены в практику фемтосекундные лазеры. С их помощью можно было во многих специальностях, как чисто медицинских, так и биологических, на клеточном уровне оперировать и внедрять даже в структуру клетки определенные элементы, чтобы помогать правильно функционировать или убирать из нее ненужные болезнетворные вещи и другие моменты.

Если посмотреть на офтальмологию, то в 2007 году, даже чуть раньше, применили впервые для формирования лоскута эксимерлазерной хирургии посредством фемтосекундного лазера. Суть такая, что за счет высокоскоростной энергии образуется пузырек воздуха в ткани на заданной глубине. Этот пузырек воздуха раздвигает ткань и создает плоскость разделения. Знаете, хилеры раньше были, до сих пор к ним ездят, они якобы могут проникать в тело пальцами, доставать оттуда опухоли, на грани фантастики, здесь практически то же самое. Мы научились разделять ткань холодным способом, не нанося ей повреждения, то есть это атравматическое разделение ткани. При формировании такого лоскута он более точный, нежели чем лоскут, сформированный микрохирургическим способом, потому что ни одно лезвие не может сравниться с фемтосекундным лазером, но, наверное, для слушателя будет интересно, когда и где.

В середине 80-х - в конце 90-х годов появился первый эксимерный лазер, который был способен холодным способом, не повышая температуру ткани, моделировать посредством абляции удаление роговичной ткани роговицы, тем самым формировать новую оптическую единицу и адаптировать ее к измененной оптике глаза. То есть балансировать так, чтобы изображение попадало в нужный нам участок сетчатки макулы. Соответственно, с этого момента началась эра эксимерлазерной хирургии, эры эксимерлазерной коррекции зрения, когда появилось на рынке очень много лазеров. Но мы остаемся приверженцами японского лазера, потому что я еще не могу встретить конкурентов именно в обработке роговичной ткани путем ротационно-сканирующей системы, то, чем обладают японские лазеры Nidek. Качество поверхности у этих лазеров очень высокое, потому что мы получаем при заданных 100% зрения у пациентов гораздо высшее зрение. Это говорит о том, что поверхность оптически не изменяется, наоборот, она становится практически идеальной. Человек может через эту оптику видеть больше, чем 100%. Так было практически до конца 2000-х. Мы же делали сначала одну методику путем удаления ткани, за исключением эпитетелий или трансэпителиально, называлась методика ФРК, когда мы не формировали лоскут, а моделировали роговицу путем холодного испарения части роговичной ткани.

Ксения Чиненова:

Чтобы наши пациенты не путались: эксимерный лазер – это не фемтолазер. Эксимерный лазер – это какой лазер, Вячеслав Владимирович?

Вячеслав Куренков:

Это лазер, который имеет длину 196, то есть холодный низкочастотный, определенного спектра и способный удалять за один скан определенную часть роговичной ткани. Фемтосекундный лазер – режущий лазер. Он разделяет ткани, если задать определенные слои, то можно и ткани удалять. Поэтому в конце 90-х годов мы применили другую методику – методику Lasik. В последующем была сделана вместе с моими коллегами методика РЭИК, которая предусматривает формирование лоскута, чтобы избежать те осложнения, которые были у ФРК, в частности, помутнение роговицы при коррекции зрения высоких степеней.

Мы пришли к выводу, что при формировании лоскута, когда мы удаляем ткани, делаем новую геометрию на средних слоях роговицы, не возникает помутнений в реабилитационном периоде. Реабилитация сама проходит у пациента не три дня, как отводилось на восстановление эпителия, а всего лишь два часа. За два часа полностью адаптируется лоскут. Плюс к тому он покрывается первым слоем эпителизации, и эпителий натягивается между краем лоскута и основной роговицей. Соответственно, вся дальнейшая реабилитация пациента проходила гораздо проще. Не было болевого эффекта, как было при ФРК. Повязка накладывалась, и требовалось присутствие дома, потому что с нарастающим эпителием особо далеко не пойдешь.

Ксения Чиненова:

Плюс в разные дни операция.

Вячеслав Куренков:

Не всегда мы могли наложить и контактную линзу, но все равно болевой эффект не уходит полностью. В принципе, мы преследовали целью не двустороннюю хирургию, а все-таки оперировали сначала один глаз, он восстанавливался, потом другой глаз, то есть по времени это была процедура несколько растянута в отличие от Lasik или РЭИК. В последующем мы стали применять микрокератомы. Есть микрокератомы хорошие, они дорого стоят, очень хорошие, которые стоят еще дороже. Они формируют лоскут путем срезания поверхностной части роговицы. Естественно, это повреждающее действие, потому что любой разрез – это травмы. Мы продолжаем эту методику, она по конечному результату сравнима с фемтосекундным лазерным сопровождением. Дело в том, что при той и другой методике все равно моделирование или изменение геометрии роговицы производится эксимерным лазером, что очень важно для пациента. Но, естественно, процедуры называются по-разному, потому что по-разному формируется сам лоскут. Поэтому были определенные изыскания в этой области. Наука всегда движется вперед, не стоит на месте. Мы с коллегами тоже искали новый путь более щадящего формирования именно лоскута. К нам пришел в помощь фемтосекундный лазер. Кстати, мы с Вами нашли где-то очень интересные данные. Поэтому, я думаю, это будет интересно и слушателям.

Ксения Чиненова:

Первым фемтосекундным лазером, который получил одобрение FDA – это международное сообщество разрешения, стал в 2001 году американский IntraLase, как раз фемтолазер, который активно использовался. В 2004 году аналогичную сертификацию прошла установка Femtec, производитель Perfect Vision, в 2007 году — фемтолазер VisuMax от Carl Zeiss, очень хвалебный хирургами, и в 2008 году — устройство Z-LASIK, производство Ziemer, Швейцария. То есть это основные фемтолазеры, которые используются на сегодняшний момент.

Вячеслав Куренков:

IntraLase вошел в 2001 году, здесь первые лазеры появились гораздо позже. Потому что настолько по сей день хороший эффект при формировании лоскута микрокератомами, что мы, как клиницисты, не сразу ринулись за фемтосекундными лазерами для того, чтобы их поставить. Во-первых, это не очень дешевая штука.

Ксения Чиненова:

Как для клиник, так и для пациентов.

Вячеслав Куренков:

Да. Если сравнить, где-то в пределах 100 тысяч евро стоит микрокератом для формирования именно лоскута. А фемтосекундный лазер стоит около полумиллиона долларов и выше. Да, действительно, фемтосекундный лазер Ziemer – это один из лучших фемтосекундных лазеров, поэтому он и стоит именно в нашей клинике. Мы на каждой конференции смотрели, какие есть модели фемтосекундных лазеров и не кидались сразу для того, чтобы приобрести себе любой, чтобы можно было работать. Нет, здесь есть особенности, здесь есть определенные нюансы. Действительно лучшим, мое мнение совпало с международным, является на сегодняшний день Ziemer. Поэтому мы его установили у себя в клинике. Подтверждаем, что лоскут и фемтосопровождение способствуют быстрой реабилитации и очень высокому эффекту.

Ксения Чиненова:

Насколько он вытесняет другие методы? Или это нельзя так сказать? Или это все-таки альтернативный вариант? В плане того, чтобы пациенты понимали. То есть это вопрос выбора пациента или это все-таки медицинские показания хирурга?

Вячеслав Куренков:

Во-первых, не всем пациентам можно делать фемтосекундное сопровождение. Так как лазер должен достигать определенной глубины, ему не должно ничто препятствовать. Соответственно, роговица должна быть здоровая, без последствий помутнений или травм, или каких-либо других нюансов, которые бы тормозили или препятствовали формированию слоя разделения на заданной глубине. Просто если роговица будет мутная, лазер не пройдет через эти среды, и, естественно, у нас не будет сформирован этот лоскут. Поэтому у роговиц с особенностями мы все-таки применяем традиционный способ формирования лоскута, при помощи микрокератом.

Не всем пациентам можно делать фемтосекундное сопровождение. Так как лазер должен достигать определенной глубины, ему не должно ничто препятствовать.

Еще другие нюансы есть при формировании лоскута, допустим, между кератомом и фемтосекундным лазером. Мы можем на фемтолазере моделировать край лоскута, моделировать угол вхождения его в основную роговицу. Мы можем задавать определенный профиль, глубину, потому что задает глубину при формировании микрокератомы головка. Мы исследовали различные виды микрокератомов, проверяя, насколько они точно формируют лоскут, мы применяли переднее ОКТ и считали глубину.

Ксения Чиненова:

ОКТ – это оптическая когерентная томография, то есть это бесконтактное измерение среза слоя. Если это передняя, то это роговица переднего отрезка, радужки, угла передней камеры. Если это задний, то это метод, использующийся для измерения глубины и параметров сетчатки, зрительного нерва. То есть это мгновенное получение высококлассной информации. Насколько я понимаю, здесь все-таки выбор идет, если нет противопоказаний, за пациентом. Он выбирает какой хочет метод?

Вячеслав Куренков:

Значительная особенность при формировании фемтосекундным лазером и обычными кератомами – идет возникновение высокого внутриглазного давления при наложении вакуумного кольца при формировании лоскута микрокератомами. Естественно, оно повышается до 60-80 миллиметров ртутного столба. Поэтому во время диагностического обследования всем тщательно смотрится глазное дно, смотрятся обязательно крайние периферии. Если там есть какие-либо дистрофические изменения, которые присущи близорукости или миопии, если есть на этом фоне какие-то разрывы или другие угрозы отслоения сетчатки, то в предоперационном периоде мы применяем лазеркоагуляцию для ограничения этой зоны, и тем самым предупреждение такого грозного осложнения, как отслойка сетчатки.

При формировании лоскута фемтосекундным лазером там есть фиксационный вакуум, но он не настолько высокий, что повышает давление внутри глаза до 60-80 миллиметров ртутного столба, то есть он щадящий. Пациентами он переносится легко. Но я не сказал бы, что, допустим, то давление, которое мы используем при стандартной методике, настолько невыносимо. Оно абсолютно нормальное. Это просто фиксация кольца к глазному яблоку, для того чтобы наиболее точно сделать лоскут путем механического среза лезвием.

Ксения Чиненова:

Так хочется резюмировать Ваши слова. Разделить преимущества для хирурга и для пациента в использовании выбора фемтолазерной коррекции.

Вячеслав Куренков:

Во-первых, почему-то пациенты все любят название "фемто", им очень нравится. Но и сама процедура проходит легче. Она полностью лазерная, исключает всякие механические воздействия для формирования лоскута. Потому что мы ставим головку фемтосекундного лазера на глаз, апланируем ее, в это время включаем лазер, происходит формирование. То есть без всяких звуков, совершенно нормально, под хорошую музыку в операционной это происходит где-то секунд 15 максимально. Потом мы убираем и уже укладываем лоскут для того, чтобы сделать непосредственно лазерную коррекцию зрения уже эксимерным лазером. То есть это полностью лазерная процедура, которая не предусматривает применение режущих инструментов, микрохирургического оснащения.

Вячеслав Куренков:

Что чувствует пациент после фемтолазерной коррекции зрения или после классического Lasikа, РЭИКа?

Вячеслав Куренков:

Прежде всего он счастлив, что он прошел операцию. Во-первых, все пациенты перед ней боятся: будь то фемтосопровождение, любая другая операция или удаление катаракты. Когда пациент осознает, что операция прошла и прошла успешно, то он встает счастливым со стола. Естественно, после того, как мы делаем лазерную коррекцию зрения, у них уже сразу изменяется рефракция. Несмотря на то, что ткань несколько отечная, а это ими определяется, как небольшой туман, они достаточно хорошо видят, поднявшись со стола. Естественно, на лице сразу улыбка. Два часа они отдыхают у нас в клинике, за это время происходит заживление. Заживление на фемтолазере идет почему-то быстрее. Вот, к нам подошел Кирилл Борисович, он пробился сквозь все пробки.

После того, как мы делаем лазерную коррекцию зрения, у пациентов уже сразу изменяется рефракция. Несмотря на то, что ткань несколько отечная, а это ими определяется, как небольшой туман, они достаточно хорошо видят, поднявшись со стола.

Ксения Чиненова:

Мы сегодня беседуем о фемтолазерной коррекции зрения. Мы уже поговорили об истории возникновения фемтолазеров в медицине и в биомедицинских технологиях, в офтальмологии. Дадим слово Кириллу Борисовичу. Мы так много поговорили. Расскажите Ваш личный опыт с ознакомлением и появлением фемтолазера на ранке офтальмологии, его использование. Как Вы к нему относитесь? Что Вы можете об этом рассказать нашим пациентам?

Кирилл Першин:

Фемтолазер – это, в принципе, инструмент. Надо понимать, для чего он. Это такой "золотой" скальпель, который расширяет наши возможности и делает более точные хирургии. Он используется сейчас во многих областях: там, где есть прозрачные среды, там, где его можно применить, там, где нужны суперточные разрезы. Ясно, что он используется в рефракционной хирургии, наверное, Вы об этом говорили. Также он используется и в катарактальной хирургии, есть и в хирургии пересадок роговицы. Естественно, он внедрен в офтальмологическую практику прочно и будет развиваться дальше. Это только начало той революции, при которой мы присутствуем и в которой мы участвуем.

Вячеслав Куренков:

Кирилл Борисович давно занимается рефракционной хирургией, он еще со времен Федорова делал насечки, потом перешел на более высокий уровень – это эксимерлазерная хирургия. И сейчас владеет многими методиками и катаракты, и пересадки роговицы, и задняя пересадка эндотелия, и любая другая хирургия, которая выполняется на сверхточном, сверхвысоком уровне.

Ксения Чиненова:

Такой вопрос: будет ли все-таки фемтосекундный лазер прочно, длительно стоять на рынке использования в офтальмологии или он вытеснится? Или он будет развиваться?

Кирилл Першин:

Нет оснований говорить о том, что он уйдет со сцены. Просто все происходит довольно быстро. Если раньше любой метод считался новым, если он применяется лет 30-40, то сейчас уже идет разговор о 10 годах, о 5 годах. Понятно, что мы не можем предположить все, что будет в будущем. Но фемтосекундный лазер и лазеры вообще никуда не уходят. Фемтосекундный лазер – это та разновидность медицинских лазеров, которые используются и сегодня, просто область применения расширяется. Если первый медицинский лазер в офтальмологии использовался только для того, чтобы сделать меленькую дырочку в радужке и тем самым не прибегать к хирургическим вмешательствам...

Вячеслав Куренков:

И тогда это был очень большой прорыв.

Кирилл Першин:

Чтобы не допустить приступ закрытоугольной глаукомы. Да, это было узкое применение, это считалось революционным внедрением. Сейчас лазеры используются практически во всей офтальмологии. Любую область назовите, они там используются, начиная от сетчатки, кончая роговицей, веками и так далее. Поэтому основания для беспокойств от того, что фемтосекундный лазер уйдет, нет, скорее всего, он будет меняться. Мы стоим на пороге каких-то суперприборов, которые будут одновременно и диагностировать, и оперировать. Наверное, он будет совмещен с остальными лазерами.

Сейчас лазеры используются практически во всей офтальмологии. Любую область назовите, они там используются, начиная от сетчатки, кончая роговицей, веками.

Не надо будет больших помещений, больших клиник для того, чтобы полностью обследовать этот небольшой глаз и исправить в нем все, что можно исправить, и улучшить в нем то, что можно улучшить. Да, он будет встроен в микроскоп. В этом микроскопе будет факоэмульсификатор, то есть аппарат, позволяющий удалить катаракту. Будет эксимерный лазер, который позволит шлифовать роговицу.

Вячеслав Куренков:

На руках будут манипуляторы, чтобы движения были более оттточеными.

Кирилл Першин:

На мой взгляд, это не такое далекое будущее. Мы все до этого доживем.

Ксения Чиненова:

Скажите, лазерные технологии когда-нибудь вытеснят руки хирурга? Или такого не будет никогда?

Вячеслав Куренков:

Мы с Кириллом Борисовичем всегда останемся в строю.

Кирилл Першин:

Я уже осознал, что мы действительно с профессором Куренковым будем теми краснодеревщиками, которые будут. Все равно останутся те случаи, которые без рук сделать нельзя. Есть нестандартные вещи, есть травмы, есть какие-то врожденные патологии, где невозможно стандартизировать вид хирургии. Это останется все равно в руках хирургов. Но мы не расстраиваемся, что у нас сейчас в Москве нет извозчиков, правда? Хотя в начале века повозками, лошадьми пользовались, извозчиков было больше 70 тысяч человек в Москве.

Вячеслав Куренков:

А население было меньше.

Кирилл Першин:

И пробки были такие же.

Вячеслав Куренков:

Вернемся к фемтосекундным лазерам в отличие от фемтоформирования. Мы уже обсудили, что отличием фемтоформирования является не то, что мы добиваемся одного и того же результата, потому что и выполняем все дальнейшее эксимерным лазером, но очень большая ответственность за результат лежит именно на лоскуте. От его качества, от его адаптации, от его заживления, от его толщины, от его ровности, равномерности зависит конечный результат и оптический эффект от операции. Поэтому фемтоформирование в отличие от формирования лоскута ножевым способом или микрокератомом, естественно, прогрессивнее, оно дает массу вариантов, когда мы можем что-то изменить, применить для конкретного пациента. Можно сказать, что это персонализированное обращение к этому участку хирургии.

Очень большая ответственность за результат лежит именно на лоскуте. От его качества, от его адаптации, от его заживления, от его толщины, от его ровности, равномерности зависит конечный результат и оптический эффект от операции.

Кирилл Першин:

Не зависит от особенностей самого пациента. То, что мы хотим сделать, если мы пытаемся это делать предыдущими способами – микрокератомом, тоже великолепным инструментом. Но там много зависит от того, какая кривизна роговицы у конкретного пациента, какое у него давление и так далее. Это немного отклонений от запланированных параметров операции, но они есть. Если точность микрокератома – это плюс-минус 20-30 микрон, что тоже очень хорошо, по сравнению с руками – это тоже очень здорово. Но точность фемтосекундного лазера – это плюс-минус 1 микрон.

Вячеслав Куренков:

То есть это в 30 раз точнее.

Кирилл Першин:

На порядок точность выше и дает возможность хирургу планировать, уходить недалеко от запланированной хирургии.

Вячеслав Куренков:

Мы не успели поговорить о всех достоинствах фемтосекундной хирургии. Мы приглашаем Кирилла Борисовича еще раз.

Кирилл Першин:

Я чувствую себя виноватым, поэтому я приду.

Ксения Чиненова:

Виновато 8 марта и предвыборная компания.

Вячеслав Куренков:

Женщины, как всегда, виноваты. Я уже поздравил женщин с наступлением их великого праздника – 8 марта. Я Кириллу Борисовичу предоставлю слово поздравить женщин.

Кирилл Першин:

Я присоединяюсь ко всем тем теплым словам, которые, надеюсь, сказал профессор Куренков. Желаю всем женщинам здоровья, счастья и большой, большой, большой любви.

Ксения Чиненова:

Спасибо большое, спасибо, что пришли к нам, и обязательно мы ждем Вас еще поподробнее рассказать о такой бесконечно обсуждаемой теме.

Вячеслав Куренков:

Очень интересна масса моментов, касающихся работы фемтосекундным лазером в офтальмологии. Кирилл Борисович, я думаю, с удовольствием поделится этим.

Ксения Чиненова:

Так что мы еще встретимся. Спасибо, что были с нами и оставайтесь на нашей программе, слушайте, следите за эфирами.