Наталья Урмацких:
Добрый день, дорогие друзья, дорогие слушатели и зрители Mediametrics! Замечательный сегодня день, воскресенье, мы начинаем медиапроект Союза женских сил «Женская логика», здравствуйте! В гостях самые замечательные, мои любимые гости, это Анастасия и Юлиан. Я очень рада Вас видеть, здравствуйте!
Юлиан:
Здравствуйте!
Анастасия:
Здравствуйте!
Наталья Урмацких:
Давайте поговорим, как только что звучала Ваша песня, Ваш замечательный дуэт. Вы только вчера отработали, отпели замечательный концерт. Как Ваши впечатления, как принимал зритель?
Анастасия:
Ну, я, как старший товарищ. Принимал зритель потрясающе, просто потрясающе, мы все в цветах, этот в подарках.
Юлиан:
Поле чудес и Якубович отдыхает.
Наталья Урмацких:
Варенье надарили?
Юлиан:
Варенье малиновое нам дарили.
Анастасия:
Один парень такой, военной выправки после песни «Мамин крестик» подошёл ко мне и на ушко говорит: Вы пели под Кишинёвом несколько лет назад эту песню, я подошёл к Вам подарить цветы, а Вы меня поцеловали три раза по-христиански. Вы мне жизнь спасли. Я не знала, что он этим имел в виду, но это было так искренне сказано, что я аж прослезилась.
Наталья Урмацких:
Может быть, он куда-то, в какой-то горячей точке.
Анастасия:
Может быть.
Наталья Урмацких:
А это было, как оберег, это дорогого стоит, такие признания.
Анастасия:
Да что ты, конечно. Мы на «ты», давайте сразу договоримся, мы на «ты».
Наталья Урмацких:
Хорошо.
Юлиан:
А мне ещё подарили, потрясающий мужик вышел, просто я минут 15-20 вчера разбирался, что это такое, это оказался какой-то набор отвёрток, сантиметр оттуда выезжает, то есть такая.
Анастасия:
То есть ты строителем стал.
Юлиан:
То есть я хочу Вам вообще сказать, если серьёзно говорить, таких людей, конечно, как у нас, в нашей стране, правда, нигде больше нет. Но кого Вы можете себе представить, чтобы какой-нибудь Мадонне дарили какие-нибудь банки с огурцами.
Наталья Урмацких:
А вдруг дарят.
Анастасия:
Дарят постоянно и варенье. Очень был смешной случай. Под Липецком где-то мы работали, и бабушка мне выносит банку огурцов и банку помидоров. И говорит: только Вы мне как-нибудь банки передайте.
Юлиан:
Вот я тебе сегодня забыл, кстати, принести подсолнечное масло, там две бутылки у меня.
Наталья Урмацких:
Зачем?
Анастасия:
вот мне вчера из Урюпинска подарила девушка.
Наталья Урмацких:
Серьёзно?
Юлиан:
Да. Урюпинское масло подсолнечное первого отжима, я тебе забыл сегодня принести.
Наталья Урмацких:
Как в Урюпинске, интересно подсолнухи растут.
Анастасия:
Вниз головой, наверное.
Наталья Урмацких:
Я хочу нашим зрителям и слушателям всё-таки по-человечески. достойнейшим образом представить ещё раз Юлиана. Потому что он заслуженный артист России ни много ни мало. И Анастасию, это мой кумир, лично мой кумир, потому что в 90-е годы взошла её звезда. Потом эта звезда, она для тех, кто Вас любит, она осталась, но для большого зрителя она куда-то за облачко закатилась, и мы не видели Вас ни на федеральных каналах, ни в ротации радиостанций. Я подозреваю, что это был какой-то внутренний конфликт и даже знаю, с чего всё, скорее всего, началось, с «Акул пера», когда Вы сказали правду про весь шоу бизнес, за что Вас Вячеслав Добрынин назвал прокурором шоу бизнеса.
Анастасия:
Нет, я ему ответила: я не прокурор, я адвокат артистов.
Наталья Урмацких:
И, всё-таки, это действительно так сказалось на дальнейшей Вашей артистической деятельности.
Анастасия:
Ну, конечно сказалось. Во-первых, эту программу закрыли после этого эфира, этой программы больше нет.
Наталья Урмацких:
Легостаев, он, наверное, потом переживал.
Анастасия:
Да. Он хороший парень, жалко, конечно. Но тут только не дело в «Акулах пера». Дело в том, что я достаточно дерзкий человек. Во-первых, я профессиональная актриса. Я не девочка в трусиках, которая прибежала. У меня никогда не было продюсера, я даже не представляю, как это, у тебя тоже, кстати, Юлиан.
Юлиан:
Да, мы с тобой в этом смысле абсолютно два сапога пара.
Анастасия:
Два льва. Наташа, как это может быть, чтобы ко мне кто-то подошёл и сказал: это платье, вот сегодня это платье ты наденешь. Он будет спущен в унитаз в течение секунды, тут же. Нам с ним нельзя указывать, потому что мы знаем больше и лучше про себя.
Юлиан:
Нет, мы с тобой сами себя сделали.
Анастасия:
Вот именно, да.
Юлиан:
Мы можем только кого-то теперь уже сделать, взять и кого-то сделать.
Наталья Урмацких:
А есть ученики или какие-то планы на то, чтобы учить?
Анастасия:
Нет, я не делюсь секретами, я жадная. Я столько их.
Юлиан:
Мы пока попоем. И слава богу, я хочу сказать, вот ты говоришь про федеральные каналы. Честно сказать, уже телевизор давно называют не телевизором, а зомбоящиком и то, что там вот этот набор лиц идёт.
Наталья Урмацких:
Нет, но можно же выбрать канал о культуре, допустим, об эстраде, сделать какой-то формат ретроспективы.
Юлиан:
Ты нам предлагаешь канал открыть какой-то что ли, федеральный.
Наталья Урмацких:
Нет, я намекаю на то, что из открытых источников я узнала, что у Анастасии брат на одном из федеральных каналов работает ведущим или уже не работает.
Анастасия:
Глебушка работает в Питере на новостной программе.
Наталья Урмацких:
Ну, неужели нельзя замолвить словечко.
Юлиан:
Мы должны что-то совершать каждый день с Настей, чтобы нас там в новостях показывали, в хрониках происшествий.
Анастасия:
Да, в «Дорожном патруле».
Юлиан:
Я хочу Вам сказать, что чем больше нас не показывают, тем больше людей идут к нам на концерты. Вот мы просто сейчас работаем всё время с Настей вместе.
Анастасия:
Перебью тебя, имею право. Просто очень много людей, потрясающее количество людей подходят и говорят: какое счастье, что Вы не тусуетесь. Вот именно слово выучили.
Юлиан:
Тюремный жаргон, кстати.
Анастасия:
Вот в этой клоаке, потому что одни и те же лица, это уже невозможно, это пошло. Молодые исполнители видно, что их.
Юлиан:
Ну, из постели просто прыгают.
Анастасия:
Просто я хотела грубее сказать.
Наталья Урмацких:
Не надо, дневной эфир, нас могут смотреть дети. Грубее не будем.
Анастасия:
Ну, не так уж грубо. То есть видно, что это такие секс рабыни или секс рабы. Это просто видно очень. Я, как актриса, да и ты тоже увидишь всё это. Я не хотела в этой обойме быть. Поэтому не мы не их формат, а они не наш формат.
Юлиан:
Да вообще, формат у бумаги, вот лежит бумага.
Анастасия:
Кто это придумал, формат А4.
Юлиан:
Два А4, а при чем тут мы и форматы.
Наталья Урмацких:
Хорошо, можно назвать это не форматом, а какой-то даже не отраслью, я не знаю, ответвлением, музыкальным направлением. Ведь есть же программы «Шире круг» или «Рэтро FM».
Юлиан:
Вот, между прочим, «Шире круг», где такие программы, вот «Шире круг».
Анастасия:
Вот она была замечательная программа.
Юлиан:
Да, Ольга Борисовна Молчанова, надеюсь, нас сейчас смотрит.
Наталья Урмацких:
Она была на петербуржском канале.
Юлиан:
Надеюсь, нас сейчас смотрит Ольга Борисовна, мы передаём привет.
Анастасия:
Нет, не на петербуржском. Что Вы. Она была на втором, по-моему, или даже на первом.
Наталья Урмацких:
А, «Музыкальный ринг» был в Питере.
Анастасия:
Я у Юлика выиграла «Музыкальный ринг».
Юлиан:
«Шире круг», «Музыкальный ринг», какие будет программы, действительно потрясающие.
Анастасия:
Где мог просто человек раскрыться, прийти и показать себя.
Юлиан:
Где можно было просто прийти с улицы и стать потом звездой, потому что было всего два канала или сколько.
Наталья Урмацких:
Ну, сейчас прийти с улицы стать звездой, как бы, это «Голос». я так понимаю.
Юлиан:
Да, нет, ну что ты, ты сейчас показала, «как бы». Потому что «как бы» там тоже всё известно, как это всё происходит. И когда приходят какие-то уже известные артисты «как бы» участвовать в конкурсе, тоже ведь смешно. Я правда, не очень смотрю. Да нет, ребята.
Наталья Урмацких:
Нет, есть способы вернуться в большой телеэфир.
Юлиан:
Мы не страдаем, Наташа, мы не страдаем от большого телеэфира.
Анастасия:
Мы не страдаем и, более того, от многих я просто отказываюсь. Потому что мне это неинтересно. Я так и говорю: мне это не любопытно просто. Мы не страдаем отсутствием концертов, и поэтому не страдаем отсутствием финансов, и поэтому не страдаем какой-то зависимостью.
Юлиан:
Чем больше нас не показывают, тем больше по нам скучают.
Наталья Урмацких:
Поэтому Вы страшные люди, потому что Вы независимые и Вами сложно руководить.
Юлиан:
Вот, кстати говоря, между прочим, ответила сама на тот вопрос, который ты задала.
Анастасия:
Ну, нами не сложно руководить, а невозможно руководить.
Юлиан:
Потому что мы сейчас можем называть фамилии начинать известных артистов, они просто же крепостные. Это для тех, кто, для нашего круга это не секрет. Сейчас даже уже деньги, помнишь, раньше всегда деньги можно было притащить.
Наталья Урмацких:
Откупиться?
Анастасия:
Нет, я таскала в месяц в девяностых годах, я таскала в месяц где-то 15.000 $, такой пакет эфир.
Юлиан:
Да и я тоже.
Анастасия:
Толмацкий всем этим руководил.
Юлиан:
Да грешили тоже, в программе «Утро», чтобы нас показывали, ещё где-то, платили по 1000, по 2000, по 3000. Сейчас уже даже это не помогает, сейчас нужно стать крепостным человеком у какого-то канала, тебя за это будут показывать по телевизору, а ты потом за это.
Анастасия:
За 100 $ будешь колесить по стране.
Юлиан:
Да бесплатно, и даже не буду сейчас называть артистов, просто мне говорили, даже ещё сами платят своему коллективу кучу денег, то есть вообще.
Анастасия:
Нет, ну, это не наши.
Юлиан:
Это смешно. Это вообще смешно просто, да.
Наталья Урмацких:
Можно я вопрос. Анастасия, вопрос. Я прочитала, что в Вас много кровей намешано. И грузинская, и русская, и украинская, и польская.
Юлиан:
А что, не видно что ли?
Наталья Урмацких:
И фамилия польская, и тембр голоса.
Анастасия:
Фамилия ко мне не имеет никакого отношения. Это первого мужа, я просто ради дочки оставила. Салдадзе, Шмелёва, Протасенко, это папина фамилия, царствие небесное, ушёл. Если дальше копнуть, там до цыган можно докопаться.
Наталья Урмацких:
Ну, гремучая смесь. А вот между собой, внутри эти все национальные черты не ссорятся никогда?
Анастасия:
Ссорятся.
Наталья Урмацких:
При каких обстоятельствах? Что может внутри вызывать революцию.
Анастасия:
Вот, например, меня кто-то обидел, грузинская кровь говорит: дай ему по морде. А украинская говорит: не надо, давай договоримся как-то с ним. А русская говорит: нет, всё-таки надо как-то дать ему по морде. И вот побеждает грузинская и русская, украинская кровь отодвигает, и я даю по морде просто.
Наталья Урмацких:
А потом польская кровь говорит: ой. ну как же я так.
Анастасия:
Что-то в стороне осталась, как всегда.
Наталья Урмацких:
Приходилось Анастасию вытаскивать из ситуаций?
Юлиан:
Нет, если, из каких ситуаций.
Наталья Урмацких:
Ну, когда она ходила давать по морде.
Юлиан:
Нет, я могу сказать одно, что Настя, конечно, может взорвать мозг любому и даже я.
Анастасия:
А ты не можешь.
Юлиан:
Да, и я могу. Вообще, мы с ней, честно сказать, гляжу в тебя, как в зеркало.
Наталья Урмацких:
Что Вам двоим может взорвать мозг? То, что Вы можете, я уже поняла. Что Вам?
Анастасия:
Сейчас скажу.
Юлиан:
В принципе, может отвечать один человек.
Анастасия:
Да, а ты просто кивай или не кивай.
Наталья Урмацких:
А можно я тогда буду Анастасию больше спрашивать, потому что с тобой мы уже разговаривали.
Юлиан:
Да, конечно.
Анастасия:
Тупых людей ненавижу. Занудных просто ненавижу. Жадных терпеть не могу. Ну, остальное так, по мелочи.
Наталья Урмацких:
В общем-то, не так много, чтобы стать Вашим другом.
Анастасия:
Ну нет, у меня, знаете, приятелей много, но друзей у меня, наверное, на эстраде, я думаю, только один Юлик.
Юлиан:
Да, вот я сейчас тоже начинаю понимать, что просто, действительно.
Анастасия:
Привет-привет, это же не дружба.
Юлиан:
Да.
Наталья Урмацких:
Ну, да, хотя бы просто доброе отношение, потому что бизнес, он такой.
Юлиан:
А у нас абсолютное исключение из правил, потому что столько не дружат, вообще не дружат. Вообще не дружит никто в шоу бизнесе, в принципе.
Наталья Урмацких:
Я вот тоже об этом подумала. Это такая среда, не дружественная.
Юлиан:
А мы же ведь, действительно, дружим, у нас же не просто там действительно, спели и разошлись, разбежались. Это тоже можно назвать дружбой. У нас совершенно с тобой другое, просто мы же, действительно, с тобой можем просто...
Анастасия:
Ну, меня вот ещё друг Сашка.
Юлиан:
Ты, как сестра моя, абсолютно.
Анастасия:
Ну да, старшая.
Юлиан:
Да что ы всё время подчёркиваешь.
Анастасия:
Я авторитет подчёркиваю. Например, Сашка Акатов-Тверской, он с нами тоже работает, я его 27 лет в знаю. Сколько мы с тобой, 22 года?
Юлиан:
Я уже сбился со счета просто.
Анастасия:
Ну, не надо считать. То есть вот это уже дружба настоящая. Это не приятельство, не зависимость друг от друга, правильно? Мы можем и поссориться, можем, ну, подраться мы не можем, конечно.
Юлиан:
Мы с тобой ссорились, вообще, минуту длилась ссора, две?
Анастасия:
Минуты две были не менее часа.
Наталья Урмацких:
Я слушаю, параллельно смотрю сообщения, присланные Вам на эфир, потому что мы анонсировали общение. И мне сейчас надо немножко разобрать эти сообщения.
Анастасия:
А, я не думала, что двухсторонняя связь, давайте, давайте.
Наталья Урмацких:
Поэтому я предлагаю сейчас послушать песню в Вашем исполнении, а пока мы её послушаем, разберём вопросы, я с техникой разберусь.
Анастасия:
Я люблю плохие вопросы.
Наталья Урмацких:
Хорошо сейчас, можем мы сейчас?
Юлиан:
Да, музыка Юлиана, между прочим.
Анастасия:
Слова Цветаевой, на минутку.
Наталья Урмацких:
Пронзительные стихи Марины Цветаевой, и Юлиан, я так понимаю, Вы написали музыку, ты написал музыку.
Юлиан:
Да я даже не помню, как я это написал.
Наталья Урмацких:
Как это произошло. А самое интересное, как тебе пришло в голову отдать эту песню Анастасии.
Юлиан:
Тут просто другого варианта быть не могло, кому ещё можно это отдать. Когда-то это можно было отдать, может быть, Пугачёвой, например. Но Пугачёва давно уже не поет, вообще, и у неё пропала искра, и вообще, всё, что угодно.
Анастасия:
Мы не будем тратить эфирное время.
Юлиан:
А Насте просто отдал и горжусь этим.
Наталья Урмацких:
Сразу захотелось взять?
Анастасия:
Потому что я её услышала, а он её пел, как о любви, он её пел, как посвещение какой-то женщине, я так понимаю. А я говорю, это же эпитафия, завещание.
Юлиан:
Какая, ты что, ты с какой-то другой песней путаешь.
Анастасия:
Я говорю: ну как ты это вообще мог написать, с твоими куриными мозгами написать такую песню.
Юлиан:
Это была шутка.
Анастасия:
Конечно, я тебя обожаю. Он говорит: я не знаю, вот прямо сверху бац на меня, и всё. Я говорю: слушай, дай, я попробую её спеть. Я сказала себе, это при тебе было: встаю к микрофону, если я её с первого дубля не запишу, значит она мне не по зубам.
Юлиан:
А кстати, запись, вот та запись, которая существует.
Анастасия:
Первый дубль.
Юлиан:
Так настоящие артисты, в общем-то, и поют.
Анастасия:
Да, Цветаеву по-другому нельзя, её кусками.
Юлиан:
Нет, что вообще записывать дубли, это у нас тоже наши артисты.
Анастасия:
Да, две недели один куплет.
Юлиан:
Некоторые артисты пишут по 100 дней одну песню, и кусками потом собирают, человек сидит за компьютером и собирает всё это, это кошмар.
Наталья Урмацких:
Я посмотрела Messenger, уже пришли вопросы от слушателей и зрителей, это очень приятно, и мне, как автору проекта и, наверное, Вам приятно будет пообщаться, дадим такую возможность. Спрашивают Юлиана, какие песни Вы бы хотелось спеть ещё, о чем бы Вы хотели спеть. А о чем бы категорически не хотели петь?
Юлиан:
Это какой-то вопрос.
Анастасия:
Политику, я знаю, что ты не успел бы никогда, не за какого.
Юлиан:
Но как раз твою песню мы сегодня поставим.
Анастасия:
Она как раз не политическая.
Юлиан:
Она, конечно, не политическая.
Анастасия:
Она ироническая.
Наталья Урмацких:
Социальная скажем так.
Юлиан:
Но, честно говоря, вообще нельзя так ставить вопрос, чего бы я хотел спеть.
Анастасия:
Что на душу ляжет, то и поёт.
Юлиан:
Да всё, только так, потому что как можно распланировать, я хочу сейчас успеть про луну, а про солнце не хочу. Это вообще не так всё делается.
Наталья Урмацких:
Но есть артисты, которые, допустим, целый период своей жизни посвящают патриотической музыке.
Анастасия:
Но это уже синтетика.
Наталья Урмацких:
Гимны городам пишут.
Юлиан:
Но это называется не синтетика, это называется просто, как это даже назвать.
Наталья Урмацких:
Конъюнктура.
Анастасия:
Конъюнктура.
Юлиан:
Просто кто-то зарабатывает, наверное, деньги и фигачат гимны по городам.
Анастасия:
Когда мне приносят, если это не моя песня, мне её приносят, вот послушай. Я говорю: не надо, дайте почитать. Я сначала читаю.
Юлиан:
Да, и я тоже сначала читаю.
Анастасия:
Если мне текст, любая музыка, гениальнейшая, я даже петь это не буду.
Наталья Урмацких:
Если смысла нет в тексте.
Анастасия:
Конечно, ну что я буду хотеть пить свечи, плечи, любовь, кровь, да, Юлик.
Юлиан:
Нет, ну, такое мы точно не будем петь, конечно, никогда. И такое, кстати говоря, у вас действительно, что есть, то есть, в нашем репертуаре вообще нет, по-моему, песен со словами. У нас стихи всё-таки.
Анастасия:
Да, конечно.
Наталья Урмацких:Это важно и, главное, разницу всегда слышит и зритель.
Юлиан:
У нас либо Казакова, у нас Карина Филиппова, у нас Марина Цветаева, извините меня.
Анастасия:
Есенин.
Наталья Урмацких:
Ну, ты вообще балованная и Пахмутовой, и всеми нашими звёздами эстрады.
Юлиан:
Конечно, просто дело в том, что, даже дело не в Пахмутовой. Если Пахмутова написала какую-то плохую песню, кстати, так и было.
Наталья Урмацких:
Она не может написать плохую.
Юлиан:
Нет, но были какие-то песни. Проходящие, и я говорил честно, и мы это откладывали в сторону. Просто если нравится, кому-то она, может быть, не проходящая, для меня она не проходящая. Поэтому выбирать песни, даже давайте на этом не будем останавливаться вопросе, потому что эта песня либо это, знаете, как любовь. Либо она есть, либо её ждут.
Наталья Урмацких:
Но главное, зритель услышал, мы ответили.
Юлиан:
Да.
Наталья Урмацких:
И второй вопрос вытекает из Вашего ответа, что Вы бы не стали петь про политику. А как люди, как граждане.
Юлиан:
А что такое петь про политику, я просто не очень понимаю.
Анастасия:
Я тебе потом объясню, даже назову певца, который постоянно это делает.
Юлиан:
А что это такое просто, петь про политику, мне очень интересно.
Анастасия:
Кому-то лизать, кому-то не лизать.
Юлиан:
Это вот это про политику.
Анастасия:
Ну, конечно.
Юлиан:
Ну, это у нас сейчас таких много.
Наталья Урмацких:
Хорошо, но если не касаться песен.
Юлиан:
Русский Вася, это про политику? Нет.
Наталья Урмацких:
Ну, не знаю, нет, это как раз про Родину, наверное.
Юлиан:
Слушайте, я тогда это пел тогда, когда это никто не пел, меня все ругали за то, что я пел «русский Вася».
Анастасия:
После тебя уже кто только не перепел.
Юлиан:
А теперь, когда все будут петь у нас, восхвалять Путина и петь про Россию, как мы тебя любим, это всё такая фальшь, это фальшь.
Анастасия:
Это конъюнктура и есть.
Юлиан:
Это вот просто фальшивка.
Наталья Урмацких:
Хорошо, ситуация, зритель спрашивает, слушатель спрашивает, как Вы относитесь и относитесь ли вообще как-то к ситуации, происходящий на Украине. Собственно говоря, Анастасия, имеющая оттуда корни, наверняка, Вы какое-то либо принимаете участие, не принимаете.
Анастасия:
Я поняла.
Юлиан:
Участие мы принимать не можем.
Анастасия:
Не можем принимать участие. Но я Вам скажу такую вещь.
Юлиан:
В боевых действиях.
Анастасия:
Это всё бизнес, кто-то зарабатывает на этом огромные кровавые деньги. Мне безумно, до слёз, до истерики жалко людей. Мне жалко простых людей, которые в эту мясорубку попадают.
Юлиан:
А кто-то подкидывает дрова.
Анастасия:
Но это бизнес.
Юлиан:
И льёт бензином ещё этот пожар.
Наталья Урмацких:
Но смотрите, артисты туда ездят в качестве поддержки с концертами. Я имею в виду восток Украины, поддерживают Донбасс, Луганск.
Юлиан:
А мы хотим по всей Украине поехать.
Анастасия:
Да. Мы не выбираем. Это будет не поддержка.
Наталья Урмацких:
Это не опасно?
Анастасия:
Ой, мы такие бесстрашные, на самом деле.
Наталья Урмацких:
Вообще, да, Юлиан в Чечню ездил, что ему, в общем-то.
Юлиан:
А ты ездила, по-моему, на границе, мы любим, когда всё стреляет.
Анастасия:
Я люблю адреналин. Я человек достаточно бесстрашный.
Юлиан:
Мы честно верим всегда, что мы...
Наталья Урмацких:
Но знаете, такой тонкий момент, если это ради адреналина, то, может быть, и не стоит.
Юлиан:
Нет, какой ради адреналина.
Анастасия:
Нет, не ради, но такие случаи были. И зная, что такой случай может быть, я всё равно попрусь туда.
Юлиан:
Нет, есть вещи, которые, например, просто необходимы. Например, когда я съездил в Чечню, то я как раз пытался примирить наши народы, потому что тогда было очень негативное отношение к русским, когда были ковровые, не могу выговорить это слово.
Наталья Урмацких:
Бомбардировки.
Юлиан:
Бомбардировки эти по Грозному, это был кошмар. И было отношение не самое лучшее, когда все ездили к военным, я приехал к чеченцам, спел для них даже на чеченском языке. Это было просто чисто не потому, что хотелось выпендриться, а потому, что.
Анастасия:
Человеческий поступок.
Юлиан:
Просто мне искренне было жаль этих людей, которых просто разбомбили. Люди бегали по подвалам, не успевали, погибали, это было страшно. Сейчас уже, теперь прошло время, мы забыли, а кстати, на Украине повторение абсолютно полное Чечни.
Наталья Урмацких:
Ну, оно много, где повторяется и заграницей.
Юлиан:
Как мы к этому относимся, мы хотим, чтобы всё закончилось.
Анастасия:
И никогда больше не повторялось.
Юлиан:
Но мы никогда не будем выбирать, там же как, если ты едешь, например, в Донецк, то значит ты против киевской Украины.
Анастасия:
А музыка не может быть против кого-то или за кого-то, она просто есть.
Наталья Урмацких:
Многим артистам же отказал Киев во въезде.
Юлиан:
Ну, нам он не откажет, потому что мы в Крыму не были.
Наталья Урмацких:
Кобзону вон даже отказали, запретили.
Юлиан:
Ну, Кобзон.
Анастасия:
Ему много, где запретили.
Юлиан:
Запретили, то уже пусть он сам разбирается, что там, за что и почему запрещают.
Наталья Урмацких:
Хорошо, вот не хочется мне, с одной стороны, не хочется отпускать эту тему, с другой стороны эта тема, конечно, такая, с иголочками.
Юлиан:
Про Украину?
Наталья Урмацких:
Нет, про политику. Артисты и политика.
Юлиан:
А сейчас такая жизнь стала совершенно, то ли людей зазомбировали вот этими всякими бесконечными шоу, политикой сейчас все, по-моему, терпеть занимаются.
Наталья Урмацких:
Диванные войска такие.
Юлиан:
Диванные войска, эксперты. Сели на подавленном диване и обсуждаем.
Наталья Урмацких:
Как мне объяснили, выросло гражданское общество. Поэтому такие все активные.
Анастасия:
Ничего там гражданского нет.
Наталья Урмацких:
У меня вопрос. Мы про какое гражданское общество, которое вчера в Лужниках за 500 руб. сгоняли на митинг, это сейчас уже смотрите везде, кругом эти материалы есть.
Анастасия:
Позорище.
Юлиан:
Но как это может быть.
Анастасия:
Тебе платят 500 руб., чтобы ты пошла за Путина. На митинг.
Наталья Урмацких:
Ну а как, на ток-шоу тоже приглашают зрителей, массовку за деньги.
Анастасия:
Это другое.
Юлиан:
Но если у нас выборы Президента - это ток-шоу.
Наталья Урмацких:
Но они же не на выборы пришли, а на митинг.
Юлиан:
Они пришли на концерт.
Наталья Урмацких:
На концерт пришли.
Анастасия:
Поддержку. Это уже политика.
Юлиан:
Но вот пока вчера все пели за Путина, у нас был прекрасный сольный концерт. Где люди платили сами за то, чтобы прийти, послушать песни.
Наталья Урмацких:
Ну, называется - почувствуйте разницу.
Юлиан:
Вообще, конечно, я действительно реально просто в шоке, у меня есть радио, мы с тобой об этом говорили, я даже звонил по этим объявлениям. Вчера показывал массовка.ру, я просто позвонил объявление.
Анастасия:
Но тебе 300, а не 500 предложили.
Юлиан:
300 руб., это другое просто, Единая Россия, надо было постоять где-то за 300 руб., я просто их подкалывал и потом выдал в эфир. То есть это правда. Вчера 500, что это такое, почему.
Наталья Урмацких:
Это пиар технологии современные. Они все в одной и той же схеме работают.
Юлиан:
Я думаю, что у Путина все в порядке, в принципе, с поклонниками, мне кажется. Почему за это нужно собирать, сгонять людей по 500 руб. платить.
Наталья Урмацких:
Но бог с ним. Вы тоже достаточно активны в плане гражданской позиции, то есть это видно невооружённым глазом.
Юлиан:
Но мы любим свою страну очень.
Наталья Урмацких:
Да. Поэтому мне хочется спросить, почему Вы не идете, скажем так, в политику, как депутаты, общественные деятели.
Анастасия:
Вот меня однажды спросили.
Наталья Урмацких:
Сейчас же много артистов, актёров, спортсменов.
Анастасия:
Я сейчас скажу, скажу. Меня однажды на концерте спросили: почему Вы не баллотируетесь в депутаты? Я сказала: за что Вы меня так не любите. Потому что, к сожалению, «депутат» сегодня, это очень ругательное слово. Я, например, не уважаю депутатов. И когда в депутатах сидят какие-то непонятные девочки, какие-то непонятные мальчики, для меня это вообще дикость. Депутат, у нас нет слова «депутат», у нас это человек, который к кормушке.
Юлиан:
Но они девальвировали это.
Наталья Урмацких:
Можно же собой, своим примером изменить это отношение.
Анастасия:
Я умоляю.
Юлиан:
Ну, слушай, давайте лучше будем петь всё-таки песни.
Наталья Урмацких:
Каждый должен заниматься тем, что умеет.
Юлиан:
Пусть Кобзон сидит, депутатствует или кто там у нас ещё, пусть они, видимо, ловят кайф, ради бога. Мы прекрасно поём, мы не нагоняем бесплатно людей на концерты, у нас прекрасные проходят концерты, мы замечательно поём и отдельно, вместе. И, кстати, вот это наша совместная программа, действительно, в Вологду давай пригласим.
Анастасия:
А мы придумали совершенно случайно.
Юлиан:
Да, 9 марта Вологда, 16 марта Жуковский, и далее у нас везде и каждый раз, и нам не до депутатства, думаю.
Наталья Урмацких:
У Вас такой, плотный график выступлений. И регионы достаточно удалённые. А на чем Вы путешествуете?
Анастасия:
Самолёты, поезда, у нас нет своих самолётов, у нас Лукойл спонсором не является.
Наталья Урмацких:
Ну, может. какие-то свои трейлеры.
Анастасия:
Это всё понты.
Наталья Урмацких:
А райдеры есть, кстати?
Юлиан:
Райдер есть, но он абсолютно, райдера нет с золотыми унитазами.
Анастасия:
У нас технический райдер. Нам нужна такая аппаратура, такие-то микрофоны, а чтобы у нас стояла ваза с фруктами, бутылка коньяка в номере, у нас этого нет.
Юлиан:
Или унитаз определённого цвета.
Анастасия:
Это действительно, есть такие райдеры.
Юлиан:
Есть сумасшедшие такие люди.
Наталья Урмацких:
Есть, конечно, и чтобы минералочка определённой марки.
Анастасия:
Минералочку мы сами себе купим, если нам надо.
Юлиан:
Это шизофрения просто какая-то, абсолютно.
Анастасия:
Или пир во время чумы.
Наталья Урмацких:
Ну, да. У меня вопрос не с целью как-то что-то там, где то шпильку вставить, но просто любопытно. Я прочитала, что Вы планировали выход в свет собственной книги.
Анастасия:
«Всем спасибо».
Наталья Урмацких:
«Всем спасибо», да, я хотела сказать «До свидания».
Анастасия:
«Всем спасибо», это фраза, которая говорится в конце съёмки, в конце концерта я всегда говорю. Это театральная такая и киношная такая фраза. Поэтому она выйдет в конце. Я же ещё не доиграла свой спектакль. Когда доиграю, скажу «Всем спасибо», эта книга выйдет. Денег на ней заработаю.
Наталья Урмацких:
Бомбанёт?
Анастасия:
Конечно.
Юлиан:
Всё расскажет.
Анастасия:
Всё расскажу.
Наталья Урмацких:
А кому бояться начинать?
Анастасия:
Скотам от эстрады.
Наталья Урмацких:
То есть много кому.
Анастасия:
Да. К сожалению, да.
Юлиан:
Но у нас, действительно, мир очень.
Анастасия:
Эстрадный мир очень грязный.
Юлиан:
Очень грязный.
Наталья Урмацких:
Ну, хорошо, но есть какие-то светлые остатки?
Юлиан:
Театральный всё-таки чище, наверное.
Анастасия:
Театральный чище. Когда я ушла из театра, я служила в театре три года после Щукинского училища, я сказала: ой, из какого ада я ушла. Когда я пришла на эстраду, я сказала: боже мой, из какого рая я ушла. Потому что, островки, конечно, есть. Вот Муслим Магомаев. Вот Юлиан островок. Много, много.
Юлиан:
Какие-то абсолютно штучные товары.
Анастасия:
Нани Брегвадзе.
Юлиан:
Есть какие-то люди, но это штучное абсолютно, точно какие-то островки. В основном это, конечно, абсолютная грязь и вот всё, что говорили мне когда-то в детстве про наш шоу бизнес. Ну, в общем, ещё хуже, наверное, чем говорили.
Наталья Урмацких:
А про театральный опыт, Вы возвращались или планируете возвратиться на театральную сцену?
Анастасия:
Я играла с Садальским антрепризу «Питер-Москва-Париж», но мы продержались недолго, потому что с ним невозможно играть.
Юлиан:
Я удивился, что Вы живы остались все, кто-то из Вас должен был погибнуть.
Анастасия:
Потому что он тоже лев, во-первых, он не помнит текст абсолютно, с ним очень тяжело играть, как мешок с камнями на себя таскаешь, все время знаешь свой текст, его текст, ему подсказываешь. А потом мы с ним поругались, я перестала ему текст подсказывать. Вот это был просто провал. Он на меня смотрит, как собака на кость: подскажи. А я ему показываю: неа.
Наталья Урмацких:
Коварная женщина. И, в общем, рассорились и перестали играть.
Анастасия:
Не то, что поссорились, я не могу это слово сказать.
Юлиан:
Ну, Стасик, он со всеми рассорился, по-моему.
Наталья Урмацких:
Вопрос от зрителей или слушателей. Анастасия, почему не поёте на концертах песни «Я падаю в любовь» и «Мой милый офицер».
Анастасия:
«Я падаю в любовь» я не пою, потому что тот человек, который меня попросил её написать, очень большой и очень богатый человек. Он на каком-то. у них такие корпоративы, они очень богатые люди, он при всех встал и сказал: я даю честное слово (при всех), что я в эту песню вложу деньги, я Анастасии помогу, мы эту песню раскрутим. Все. На этом всё закончилось. Я не люблю нечестных людей.
Наталья Урмацких:
То есть это был коммерческий проект такой.
Анастасия:
Да, это было абсолютно коммерческий, хороший, крепкий. Это очень хорошая песня, кстати. Она получилась, я её за ночь написала с Акатовым Тверским Сашкой, и так как мне обещали, а я честный человек сама, если я сказала, то я это сделаю. Разорвусь, но сделаю. А вот так, при всех пообещать, такие понты.
Юлиан:
Да все петь невозможно. Меня тоже вчера спрашивали после концерта, что я это не пел, то не пел.
Анастасия:
У меня 117 песен.
Юлиан:
Да, и у меня тоже столько же.
Наталья Урмацких:
Ну, вот у Вас концертная программа, она состоит из листа.
Анастасия:
А «Мой милый офицер» я пою, почему.
Наталья Урмацких:
Поёте?
Юлиан:
Где-то поешь, где-то не поешь. Невозможно спеть в один концерт, тогда он будет длиться.
Анастасия:
Как у Кобзона, 7 часов.
Юлиан:
200 песен у неё, 200 песен у меня, это 400 песен, давайте.
Наталья Урмацких:
А Вы четко придерживаетесь этого списка песен на концерте, который Вы утвердили.
Анастасия:
А у меня никогда нет списка песен. Никогда. Потому что.
Юлиан:
Ой, молчи, вчера такое у нас было перед концертом, со списком.
Наталья Урмацких:
Нет, Вы же музыкантам как-то отдаёте.
Анастасия:
Но они же знают.
Юлиан:
Да нет, мы все решаем в последний момент, ничего нас не запланировано.
Анастасия:
Я должна посмотреть на зрителя. Я вот могу в дырочку посмотреть и сказать: так поём то-то, то-то и то-то.
Наталья Урмацких:
Вот, я это и хотела узнать, что это все живое.
Анастасия:
Нет, у меня с списка нет.
Юлиан:
А ты помнишь, какая-то была история про «Ленин и печник».
Анастасия:
Да, я хотела сейчас рассказать. Был такой чтец, он лауреат сталинских каких-то премий.
Юлиан:
И у него ничего больше не было, кроме «Ленин и печник». Он спрашивал: кто в зале? Учителя. А, значит «Ленин и печник». А сейчас кто в зале? Научные работники. Точно, значит «Ленин и печник».
Анастасия:
Но у нас, слава богу, много того, чего петь, Ленинов и печников.
Наталья Урмацких:
Вопрос задаёт Вам граф Константин Гришин.
Юлиан:
У нас ещё и графьё, оказывается, есть.
Наталья Урмацких:
Не знаю, я думала, может быть, у Вас в друзьях, знакомых, приятелях граф есть.
Юлиан:
Ник, наверное, такой, сейчас модно.
Анастасия:
А я княгиня. Он светлость, а я сиятельство.
Наталья Урмацких:
Собственно, вопрос про телевидение мы уже задавали.
Юлиан:
А что там спрашивают?
Наталья Урмацких:
Поэтому он будет звучать так. Когда Вас можно увидеть на Первом канале.
Анастасия:
Это к Эрнсту, мы тут причём. Константину Львовичу вопросы.
Наталья Урмацких:
Придется писать на вайбер Эрнсту.
Юлиан:
Нас просто приглашает на какие-то ток-шоу, говорим можно, петь нельзя.
Наталья Урмацких:
А вам запрещают что-нибудь говорить на ток-шоу?
Анастасия:
Мне нельзя запретить.
Юлиан:
Но мы не ходим на эти политические ток-шоу.
Анастасия:
Смотрите, что получается с концертами. Вот приглашают на концерт меня, Юлиана, объявляют, афиша висит, что концерт-съёмка. Все есть, нас вырезают. А на нас люди приходят и билетики покупают. Бесплатно мы поём, потому что это съемка, это эфир. И когда Зацепин, Иванов, Поперечный, Морозов и когда меня кто-то уже пригласил, говорит, идите, все, или платите мне деньги. Вот так же было.
Юлиан:
Слушай, ну мы уже дожили до того времени, когда уже петиции создаются, уже люди создают против всех этих «Огоньков».
Наталья Урмацких:
Нет, но можно контракт заключать. Если Вы меня вырезали, заплатите.
Юлиан:
Нет, мы с этого начали, контракты заключают крепостные. То есть там вот такая история.
Анастасия:
Нет мы не об этих контрактах говорим. Там договор договор на концерт.
Юлиан:
Другие договора, никто с Вами не будет ничего заключать. Всё уже ясно. Нам можно говорить, петь через, наверное, труп Эрнста или, как там говорят.
Анастасия:
Или Аксюты.
Юлиан:
Да. Они уже сколько.
Наталья Урмацких:
Сейчас Вы уже всё себе подписали, что могли.
Анастасия:
А нам терять нечего.
Юлиан:
Нет, я имею в виду, что он, наверное, так говорит, что через мой труп, наверное, он говорит.
Наталья Урмацких:
Но ладно Анастасии терять нечего, но у тебя, Юлиан, звание заслуженного артиста России. Начнёт петицию подписывать, давайте мы Юлиана лишим.
Анастасия:
Это всё не работает.
Юлиан:
Лишим звания за что?
Наталья Урмацких:
За что, за правду, не знаю, за резкие высказывания.
Юлиан:
За резкие высказывания, какие? Что резкого?
Наталья Урмацких:
Я предполагаю, это футурология такая, я еще не знаю, что ты можешь сказать резкого.
Юлиан:
Что резкого мы сегодня такого сказали, мы сказали, как всё есть, по-моему, мы сегодня абсолютно не лукавим, говорим, как впрочем, и всегда говорим то, что думаем.
Анастасия:
Потом кто давал нам заслуженного, тот может только и отобрать, народ.
Юлиан:
Это народ и Борис Николаевич Ельцин.
Анастасия:
Вот именно.
Наталья Урмацких:
Получить какое-то заслуженное звание.
Анастасия:
Больной для меня вопрос, потому что Юлик от меня не отстаёт, все мои близкие не отстают, получи звание. Я знаю, как это получается. Я должна ходить, перед какими-то тётками унижаться.
Юлиан:
Слушайте, сейчас это, оказывается, еще и покупают. Поэтому я вообще больше никаких званий не хочу.
Анастасия:
Слушай, я пела с народным артистом, я его знать не знаю, а он народный артист России.
Юлиан:
Да, поэтому про звания, меня лишить уже ничего не может, невозможно.
Анастасия:
Ходить, какие-то бумажки носить.
Юлиан:
А рядом находиться с теми, кто получил за деньги уже эти звания, слушайте, у нас сейчас народные артисты просто все.
Наталья Урмацких:
Может быть не за деньги, но всё равно Вы же не сможете.
Анастасия:
Какая-то певица получила Герой России что ли.
Юлиан:
Раздают какие-то ордена, медали из шоколада.
Анастасия:
Вообще смешно.
Юлиан:
Сейчас много всякого безумия.
Наталья Урмацких:
Ну, шоколадные они или из фольги, из фантиков, но они на пенсии дают какие-то преференции, в общем, задумываться о завтрашнем дне никто не может запретить.
Анастасия:
Это не в моём характере. Я никогда не думаю о завтрашнем дне.
Юлиан:
У меня пенсия ещё не скоро, а когда будет, я думаю, что добавок, может быть, уже пенсионный фонд обанкротится.
Анастасия:
Он уже обанкротился. Пока ты будешь на пенсии, его уже не будет.
Наталья Урмацких:
Откуда Вы все знаете. Не активные граждане.
Анастасия:
Мы знаем.
Юлиан:
Нет, почему, мы как раз активные и смотрим правде в глаза всегда.
Наталья Урмацких:
Останетесь, скажем так, если вдруг.
Юлиан:
А если ты не в курсе, что пенсионные накопления, которые.
Анастасия:
Уже давно разворованы.
Юлиан:
Нет, они просто ушли на другие места.
Анастасия:
Они растворились.
Наталья Урмацких:
Хорошо, Вы всё знаете, Вы активные, Вы болеете душой и сердцем.
Анастасия:
Мы не активные, мы не пассивные люди.
Юлиан:
Да, мы не активные, мы всё знаем, очень просто. Мы очень умные.
Наталья Урмацких:
А нет ли у Вас планов, допустим, встретить солнечный закат где-то на берегу океана.
Анастасия:
Ой, Наташа, мы столько солнечных закатов и рассветов встречали на берегах, по-моему, всех океанов.
Юлиан:
Где только мы не были.
Наталья Урмацких:
Ну, я имею в виду период доживания. Ну как, на старости, лодочка, вот это, акции надкушенного фрукта, помните, как Форест Гамп.
Анастасия:
Я не знаю, меня отсюда клещами не вытащишь, это моя родина, почему я должна из-за каких-то непорядочных людей покидать ту страну, я подчёркиваю, не государство, не правительство, которую я очень люблю.
Юлиан:
Вот, кстати, очень важно сейчас, ты молодец, потому что у нас сейчас поменялись вообще местами все понятия. Например, страна и правительство, вообще, получается, это разные вещи. Любить Россию, это не значит любить правительство, или любить правительство - не значит любить Россию. Патриотизм вообще в другом.
Анастасия:
А какой может быть патриотизм. если все дети всех наших политиков, которые кричат за патриотизм, живут в Америках, в Аргентина.
Юлиан:
Или возглавляет какие-то.
Анастасия:
Да, тут не о чем, даже вообще говорить не о чем.
Наталья Урмацких:
Хорошо, что Вам видится национальной идеей ни много ни мало. Я сейчас украду вопрос у Дудя.
Анастасия:
Деприватизация. Полнейшая деприватизация всех народных достояний.
Наталья Урмацких:
Национализация.
Анастасия:
Нет, деприватизация.
Наталья Урмацких:
Это как?
Анастасия:
Вот то, что было приватизировано.
Юлиан:
Ну если Путин, по-моему, сказал, что национальная идея, это патриотизм, это вообще не может быть национальной идеей. Кстати, я не знаю, кто ему писал этот текст, что-то такое было. Национальная идея - патриотизм, этого не бывает. Вообще как это может быть идеей.
Наталья Урмацких:
Что может стать национальной идеей в Вашем понимании?
Юлиан:
Я не знаю по поводу национальной идеи, я знаю только одно, мне кажется, сейчас главное думать о том, наверное, чтобы люди всё-таки не были нищими, потом потому что у нас 20 с лишним миллионов в России нищих.
Анастасия:
Но мы же ездим, то, что показывают по телевизору, эти все обращения к стране, мы же ездим, мы это всё видим. Они на облаке, они, может быть, это знают, но не хотят в этом признаваться. А мы же ездим, видим, как детские, вот я на даче живу в Борках, детский дом, он отапливается дровами в 21-м векн. Чтобы бабушке провести газ.
Юлиан:
Газа нет у людей.
Анастасия:
Она должна заплатить полмиллиона рублей.
Юлиан:
Какая национальная идея, давайте сначала, может быть.
Анастасия:
Какая национальная идея, хотя бы старух, ветеранов обеспечить.
Юлиан:
Сначала в стране, может быть, наладить просто жизнь нормальную людям.
Наталья Урмацких:
Хорошо, а Вы сами что-то предпринимаете конкретно для конкретных детских домов, бабушек.
Юлиан:
Это мы помогаем, конечно.
Анастасия:
Мы поем много бесплатно, нет такого госпиталя, например, военного где бы мы не пели.
Юлиан:
Да, это, конечно.
Анастасия:
Это да это наш вклад.
Юлиан:
Но я хочу сказать, что конечно, пушки когда летают или ракеты, это хорошо, в мультиках, в посланиях, но я хочу сказать, что всё таки, конечно, нужно задумываться вот именно тем, кто у власти, конечно, о людях. И национальная идея для них должна быть одна, чтобы народ действительно не мультяшно, не виртуально лучше жил, а действительно. Люди не могут даже два билета купить иногда на концерт.
Анастасия:
Покупают один, они семья, бросают жребий, кто пойдёт из семьи, понимаешь.
Юлиан:
Так что поэтому говорить о том, что страна живёт хорошо, это конечно, утопия.
Анастасия:
Например, я сейчас циничную очень вещь скажу, циничную. Может быть, меня кто-то сейчас проклянет. Но когда я вижу огромные караваны, огромные караваны гуманитарной помощи в Сирию, сирийским детям, у меня первая мысль, ты своих накорми сначала детей. Сделай отопление, накорми их нормально. Это всё неправильно. Есть дети России, есть дети Сирии.
Юлиан:
И вот что это такое, мы оппозиционеры или кто, или патриоты.
Анастасия:
Вот кто мы?
Наталья Урмацких:
Трудно сказать.
Юлиан:
Как трудно.
Анастасия:
По-моему, мы патриоты.
Юлиан:
А мы не беспокоимся о людях, только те люди, которые так думают, почему-то их записывают в какие-то колонны в пятые, в шестые, я не знаю, в седьмые.
Анастасия:
Накорми своих детей.
Юлиан:
Мы говорим элементарные вещи, мы говорим правду. Но почему-то это теперь называется.
Анастасия:
Потому что это колет глаза.
Юлиан:
Вообще, наверное, нам в политику надо с тобой всё-таки идти.
Анастасия:
Никогда, зачем?
Наталья Урмацких:
Я тоже смотрю, у Вас такая активная гражданская позиция.
Юлиан:
Но слушай, мы же не поем ни у кого.
Анастасия:
Под кем-то.
Юлиан:
Под кем-то, это надо самим этим заниматься, а мы лучше будем петь.
Анастасия:
Да.
Наталья Урмацких:
Ну, тоже вариант. Давайте, действительно, мы сейчас поставим Вашу песню такую.
Юлиан:
Про карликов.
Анастасия:
У нас был чендж, я говорю: Юлик, отдай мне Цветаеву. Он говорит: а ты мне отдай карликов. Я говорю: идёт, по рукам. Тут же.
Наталья Урмацких:
То есть это были Ваши стихи.
Анастасия:
Нет, стихи Карины Степановой.
Юлиан:
Карины Филипповой.
Анастасия:
Филипповой, да. А музыка моя.
Юлиан:
И чем актуальнее, чем дальше в лес, тем больше дров, тем толще партизаны.
Наталья Урмацких:
Тогда давайте на этой ноте мы попрощаемся, потому что уже потом, после этой песни будет как-то странно и смешно прощаться.
Анастасия:
А уже всё что ли?
Наталья Урмацких:
Да, осталось 3 минуты до конца эфира.
Анастасия:
Вот действительно, как приятно с тобой общаться. Юлик мне говорит, так приятно общаться. Как вот так, как стакан молока выпивается.
Юлиан:
А я рад, что тебя привёл, наконец, к Наташе.
Наталья Урмацких:
И я очень рада, что вы. Как я говорю, если я ещё Катю Семёнову приведу, все свои гештальты закрою.
Анастасия:
Но ей надо с мужем разобраться ещё.
Наталья Урмацких:
Но всё равно Вы меня порекомендуйте, я потом её позову.
Юлиан:
Обязательно.
Наталья Урмацких:
С нами в эфире был Юлиан, заслуженный артист России, Анастасия.
Анастасия:
Всенародный артист.
Наталья Урмацких:
Всенародная бунтарка, отказавшаяся.
Юлиан:
Мы всех любим, тебя любим и всех, кто нас смотрит, слушает.
Анастасия:
Мы любим тех, кто любит нас и не замечаем тех, кто нас не любит.
Наталья Урмацких:
А теперь песня.
Юлиан:
Всем пока.