Анастасия Клименко:
Всем добрый день, сегодня с Вами Анастасия Клименко и программа «AntiSchool». Сегодня мы поговорим про интересный проект «Кидстарт», у нас сегодня в гостях Елизавета Каширина, спасибо большое, что пришли.
Елизавета Каширина:
Анастасия, добрый день.
Анастасия Клименко:
Добрый день. Расскажите о своём проекте, почему пришла идея именно в образовательную сферу уйти, прийти.
Елизавета Каширина:
Да, прийти и уйти. Когда приходишь на какую-нибудь вечеринку, там обычно, когда знакомятся, спрашивают, а чем Вы занимаетесь, Ваш род деятельности. И когда ты говоришь: я препод. Все такие: как это скучно, как это ужасно. С одной стороны, а с другой стороны, сфера образования, она настолько важна для всех, без образования нас бы, наверное, не существовало. Вот мы дошли бы самостоятельно до какого-то уровня развития, а потом нам нужно, чтобы нам разложили по полочкам, чтобы мы куда-то ходили, получали оценки, получили результат. Сфера образования для меня, она важна, но мне в какой-то момент захотелось сделать что-то новое. И связано это с рождением ребёнка, у меня сын, ему четыре года, Ванечка. И в какой-то момент мама поняла, что, наверное, она что-то очень хочет сделать полезное для своего сына. И я придумала проект, первые курсы по стартапам, которые были основаны на стэндфордских материалах. Я выпускница стэндфордского университета. И потом это всё выросло в школу, я попробовала свои силы с января 2017г., и школе в январе 2018-го будет целый год. Мы занимаемся основами бизнеса, социализации, разрабатываем персональные образовательные стратегии, мы работаем напрямую с профессорами Стэндфордского университета, разрабатываем, лекции, курсы, дети слушают лекции на английском языке. И, что мне нравится, это соединение американской системы на российском рынке или для российских детей. Мне это кажется важным.
Анастасия Клименко:
Но вот тогда подробнее об американской системе, что это? Чем отличается?
Елизавета Каширина:
Когда я поступала в 2012-м году в Стэнфорд, поступила, я написала TRYSEM, я написала рекомендации, мне хватило тех баллов по красному диплому МГУ, которые у меня были, я перевела на английский язык, отправила туда. Я выбрала для себя стэнфордскую школу инжиниринга, потому что я работала с 2007г. в сфере информационных технологий и поняла, что недостаточно. Вот я доросла до какого-то потолка, а дальше нужно делать какой-то качественный скачок. Американская система образования учит непосредственности, индивидуальности. То есть ты в любое время можешь подключиться, например, онлайн прослушать курс своего любимого профессора, но есть просто определённые дедлайны на выполнение работ, с одной стороны, а с другой стороны, тебя тут же подключают в команду и тут же подключают в творческий рабочий учебный процесс. И с этой точки зрения, как мне кажется, наша система образования чуть-чуть хромает. В частных школах есть образовательная проектная деятельность, ее много, а в обычных школах очень не хватает собраться командой и как-то себя организовать. Но с другой стороны, когда ты приходишь в частную школу, а Кидстарт старт работает с частными школами России довольно плотно, дети конкурируют между собой, и нет привычки работать в команде. И, наверное, я бы хотела, чтобы такая командная деятельность, проектная деятельность, плюс качественное образование американское, оно было бы распространено здесь для обычных наших школьников.
Анастасия Клименко:
А вот предпринимательская деятельность, получается, для детей, это всё таки деловое мышление, с какого возраста оно нужно. То есть в Америке все мы знаем, что там лимонады продают.
Елизавета Каширина:
С 5, с 4 лет там преподают.
Анастасия Клименко:
У нас это не очень принято, я вот знаю, даже в школах иногда ругают, если ты кому-нибудь, другу, продаёшь что-то, скажут: не честно.
Елизавета Каширина:
Ругают, запрещают, продают жвачки, продают конфетки, потому что школа, это закрытая среда. Понятно, что ты можешь купить за 30 руб. на улице и продать за 50 в школе, это будет очень круто. Но директора приветствуют, когда деньги отдаются на благотворительность, первый момент. Второй момент, у нас сейчас есть ассоциация предпринимательских школ, у нас там порядка 30. И когда дети задают вопрос, а как же нам выйти с нашим проектом, вот есть реальный бизнес, который хочет ребёнок создать. Например, продажа своих лимонадов под своим брендом, а дальше что? Ты делаешь интернет-магазин, а дальше мы выходим в налоговое поле Российской Федерации, мы должны понять, либо это индивидуальный предприниматель родитель, который будет помогать ребёнку платить налоги и делать какую-то отчётность с продаж. Либо это закрытые кружки типа школы, секции, друзья, родные, но при этом это не бизнес, а это хобби. Начинать заниматься, мне бы хотелось, чтобы дети занимались предпринимательством, бизнесом, основами бизнеса, себя пробовали с пяти лет, как это делают в Америке по американскому образовательному предпринимательскому стандарту. Мы когда-нибудь примем в наших школах также программу по предпринимательству в том или ином виде. Я надеюсь, закон сейчас разрабатывается, мы этому способствуем, но начнём, когда-нибудь начнём.
Анастасия Клименко:
А у них прямо в школе?
Елизавета Каширина:
А у них прямо учат в школе, это государственный стандарт. Есть программа, рассчитанная до садика, немножко в саду, начальная школа и потом средняя школа. И всё это складывается в одну большую программу, в которой ты помимо основ бизнеса узнаешь, что такое тайм менеджмент, как организовать себя, как построить собственную стратегию. То есть очень много полезных вещей, которым мы, к сожалению, в образовательной системе оставляем на потом. И когда кружок, например, по основам бизнеса или по предпринимательству приходит в школу, то ему говорят: давайте Вы у нас будете дополнительным кружком. И основы бизнеса или предпринимательства начинают конкурировать с хореографией, с музыкой, с борьбой. Родителям понятно, что такое борьба, что такое хореография, а зачем основы бизнеса, вот это вопрос.
Анастасия Клименко:
Да, для всех ли оно нужно.
Елизавета Каширина:
Для всех ли оно нужно. Дети приходят и пробуют с 6, 6,5 лет, у них получается самое простое, то есть что такое деньги, например, как их применять, как накопить, я хочу что-нибудь первое, я хочу попробовать себя. И тут куча, куча маленьких проб, возможно ошибок, и плюс такая социализация, которая им нужна, действительно, с 5-6 лет, потому что в 5-6 лет дети прекрасно понимают, что у них может быть персональная стратегия. Это упирается в то, чего мы, родители, от них хотим. Вот чего Вы хотите от своих детей? Я бы хотела, чтобы, наверное, мой сын к 5 годам, он уже что-то попробовал. Сейчас он уже немножко умеет договариваться, он где-то хитрит, но ощущение своих слабых и сильных сторон, мне кажется, что это очень важно и надо пробовать. С 6 лет вполне можно, дети приходят, младшая группа, мальчики, девочки с нуля, и вот сейчас в декабре первые четыре девочки получили свои дипломы. Полина Боенко, это Таисия и это Вера Михайловы, 8 лет, 9 лет и 12.
Анастасия Клименко:
И чему они научились? То есть переговоры Вы учите, оно вообще, нужно, с какого возраста, допустим? Умение переговоры вести.
Елизавета Каширина:
Можно вести, безусловно, переговоры, уметь договариваться, это раз, не бояться пробовать себя, это два, и мы смотрим на тип интеллекта, и на сильные, слабые стороны ребёнка. Мы подключаем их к системе, когда прорабатываем персональную образовательную стратегию. И когда ребёнок приходит, он такой, ну, есть основы бизнеса, это классно, я хочу попробовать попродавать, что-нибудь своё придумывать. Но я вижу, что он, например, рисует анимэ, или он хочет создать свою классную дизайнерскую одежду, или он хочет создать специальный корм органический для хомяков. Сферы настолько разные, и сильные стороны, которые мы пытаемся найти в ребёнке, они помогают не только уметь вести переговоры, но и понять свои сильные и слабые стороны, раз, понять, какая у тебя стратегия развития, это два, и насколько ты можешь это всё совмещать со своей учёбой, это три. Потому что нам же важно, чтобы мы всё-таки не совсем отказывались от школы, а пробовали реализовать себя, может быть, вне рамок, как-то найти себя. Потому что в образовательной системе нашей или не нашей, вообще, в мире, она с 19-го века её строили с нуля под промышленную революцию. И тогда, вот если сейчас посмотреть на весь образовательный процесс, который у нас происходит, то он происходит, это такое медленное, медленное поступление в университет. То есть тогда ещё, в 19-м веке университеты готовили со школьной скамьи людей для себя. Есть диплом, ты получишь работу, нет диплома, работу не получишь. Что происходит сейчас? В ближайшие 30 лет выпускники ВУЗов, общее количество выпускников ВУЗов будет равно выпускникам за всю предыдущую историю образования вообще, начиная с 19-го века до 21-го. Можете себе представить? Количество выпускников ВУЗов, количество дипломов, дипломы обесцениваются, а что мы можем сделать? Вот мой сын выйдет на пенсию в 2000... даже страшно подумать, 70 каком-то году, я не знаю, что будет в этом 2073-75-м году. Но я должна понимать, как его суметь подготовить к неизвестному будущему уже сейчас. И что же делать? И для меня та образовательная система, которая есть, совершенно понятно, что она должна меняться. Дело даже не в образовательных стандартах, но иерархия предметов, которая у нас сейчас есть. Например, приходит в школу ученик, ему говорят: ты должен учиться математике, математика на первом месте. Почему? Потому что существует иерархия предметов. Сначала математика, физика на первом месте, потом история, литература на втором месте, потом идет какое-то творчество, музыка, рисование на третьем, потом, условно, танцы, хореография на четвёртом. Но если человек любит танцевать или он рисует анимэшки на парте, под партой, пытается реализовать себя в рамках этой образовательной системы, ну почему бы не поменять местами эти предметы и вместе с математикой учиться рисованию каждый день. Только тогда человек почувствовал бы в образовательной системе свою нужность и свою успешность. И те американские образовательные стандарты, которые есть, они об этом.
Анастасия Клименко:
Хорошо, тогда такой вопрос, всё-таки проект только начался и как развивается, с какими сложностями, может быть, столкнулись, было ли тяжело разрабатывать курс. Потому что всё-таки в русских реалиях это и бизнес по-другому вести.
Елизавета Каширина:
Это сложный вопрос каждый раз, и мы каждый раз по программе проводим какие-то тесты, тестируем насколько вот это хорошо, вот этот кусочек, вот этот. К нам приходит очень много преподавателей которые хотели бы себя попробовать. Все говорят: мы хотим преподавать у детей. Мы говорим: OK, приходите. Потом в конце занятия уходят: да, как это было сложно. Непросто давать материал детям и объяснять всё на пальцах, на семечках, на барабанах. Но мы пробуем преподавать, рассказывать про продажи, про основы бизнеса, про лидерство, про персональный брендинг. Мы строим персональные образовательные стратегии и понимаем, к какому спеху мы хотим ребёнка привести. У каждого он свой. И нельзя забивать или нельзя давать, например, в 6 лет маркетинг, у нас такого нет. Нельзя давать углублённо рекламу и Digital в восемь лет, нет. Но попробовать продать, попробовать прочувствовать, что такое деньги начать копить, и ребята. которые приходят в нашу школу, они меняются только потому, что мы смотрим на них, как на персоналии, как не на объект, а на субъект этой образовательной деятельности. У нас недавно в октябре была конференция EdCrunch, я на ней выступала, секция была про гаджеты. Конечно же, родители ругаются насчёт гаджетов, а как же это плохо, а что же делать, давайте это всё закроем, социальные сети для детей не существуют, только до 12 лет. Но у нас сейчас нет ни одного ребёнка, который бы был не Digital native. То есть вот они рождаются, у них уже над кроватками смартфон, по которому они смотрят мультики. Ребёнок едет в коляске, он уже смотрит или потребляет контент. Вот проблема потребления контента, это, да, а проблемы использование девайсов, например, в образовании, как бы я этого хотела, или проблемы персонализации образования, к которой мы сейчас идём. Это девайсы, раз, это выбор собственного контента, два. Когда у тебя есть выбор, что ты хочешь смотреть, когда ты хочешь смотреть и, условно, сделать доклад в 12 ночи, OK. Но у тебя есть определённые дэдлайны, когда ты это сдаешь. Хочешь спеть, спой, хочешь использовать свой атлетический тип интеллекта, используй. Но при этом система, которая позволяет найти работу после школы или после университета на основе диплома, она изменится. Потому что диплом обесценится, специалистов с дипломами станет очень много, и персонализация приведёт к тому, что мы будем слушать лекции по мобильному телефону.
Анастасия Клименко:
Вопрос тогда про родителей, все ли они понимают, что мир меняется, появляются новые профессии, всё-таки и что гаджеты, они тоже, надо понимать, что ребёнку давать смотреть или нет. То есть, мне кажется иногда, есть родители, которые в крайности уходят, вообще не дают технику, что вообще странно в нашем веке, при условии, что всё будет цифровое. Но вот как, может быть, и родителей надо образовывать. Как справляетесь с родителями?
Елизавета Каширина:
Я, как мама маленького ребёнка, который просит каждый день поставить ему мультики посмотреть, понимаю, что для меня это, безусловно, какой-то страх, когда я бы не хотела, чтобы он потреблял контент. Я его сподвигаю к тому, чтобы он начал его создавать. Я говорю: Ваня, давай порисуем, или придумаем историю, или сделал что-то полезное на сегодня, записываем в блокнотик, что мы полезного или хорошего сделали сегодня. Вопрос креативности для меня очень важен. Важно, чтобы это не заканчивалось, потому что та образовательная система, которая есть, она, к сожалению, голову опустошает и выдаёт в результате выхода из школы или из университета таких мини профессоров, у которых должна быть математика, физика, история. Но при этом мы забываем про креативность, которая является драйвером для создания каких-то новых идей, для стартапов, для своего бизнеса, для того, чтобы пойти вверх и не быть похожим на других. Я понимаю, что девайсы точно это наше всё, я не против, но я лично для своего маленького ребёнка контент ограничиваю. При этом у него есть основы программирования, который он сейчас проходит в моей школе в младшей группе, где у него есть своя команда и они занимаются на айпадах. При этом я понимаю, что есть процент робототехники, которую они собирают или игры в цифры, они тоже есть на айпадах, вопрос в полезности контента. Зачем тебе этот девайс нужен, вот ты открываешь сегодняшнюю статью, или ты открываешь мультик на Ютюбе, а что ты полезного из него вынесешь? Мне кажется, что, прежде всего, родители должны задуматься сначала, зачем, а потом уже, как. То есть вариантов использования девайсов, мы можем телевизор включить и послушать Первый канал, а можем включить Youtube и закрыть глаза и злиться, а что же он там услышит нового у Ивангай или ещё у кого-то. Вопрос контента, вопрос полезности и сначала зачем, потом как.
Анастасия Клименко:
Планируете ли расширяться, и это всё-таки такой онлайн или оффлайн.
Елизавета Каширина:
Мы переходим потихонечку в онлайн, потому что партнёров становится всё больше, и стран, в которых мы работаем становится всё больше. Стартуют проекты со следующего года Красноярск, Самара, Петербург, расширяется количество школ, с которыми мы работаем, есть два пилотных проекта, один в Швейцарии, а второй в Мьянме. Швейцария сегмент средний плюс, в котором мы работаем. А Мьянма, это, прямо, совсем, совсем обычная школа для обычных, наверное, бедных детей. Где мы попробуем использовать свою систему накопления в цифровой валюте, которую мы придумали для детей, первая цифровая валюта кидкойн, которая позволяет им копить, и при помощи такой накопительной фьючерсной системы менять своё качество жизни в будущем. Вот мы к этому идем, и это будет привязано к международному индексу, и всё это вместе на основе образовательных курсов будет такой единой системой от нуля к успеху. Наверное, так её можно назвать.
Анастасия Клименко:
Но это какая-то такая онлайн платформа.
Елизавета Каширина:
Конечно, да.
Анастасия Клименко:
И как ребёнка удержать, чтобы он досмотрел, дозанимался, или это всё-таки родители тоже должны принимать участие?
Елизавета Каширина:
Есть такие тесты очень хорошие американские, которые проводили на детях от 4 до 10 лет, и в этих тестах рассказывалось о том, что же им нужно. Вот есть, условно, отстающие дети, есть не отстающие дети, но в чем же секрет, как сделать из обычного ребёнка успешного ребёнка. Здесь, наверное, фактора два. Фактор первый, что от 0 до 30. У нас был спор на AdCrunch, я там сказала о том, что от 0 до 36 месяцев, то есть до трёх лет ребёнок от родителей должен слышать примерно 4 миллиона слов. Но, на самом деле, не 4, а 48, и при подсчёте за количество слов в количестве минут это должно быть 30 слов в минуту. То есть если Вы хотите, чтобы Ваш ребёнок имел преимущество перед другими, то от 0 до 3 лет, это 48 миллионов слов он должен услышать. Первый момент. Второй момент, математика и пространственное мышление, то есть строит кубики, отлично, может проектировать какие-то 3-D модели на компьютере, прекрасно, может использовать, условно, пальчиковую математику, вообще супер. Второй момент. То есть наш мозг, он имеет специальные нейронные связи и нейронов в голове может быть от 10 до 100 миллионов. Для того, чтобы прийти от 10 до 100 миллионов, нужно постоянно мозг развивать. Родители чаще всего задумываются о том, чтобы развивать ребёнка, пока он ещё растёт, от начальной школы до старших классов, снизу вверх. То есть мы сначала думаем, что нужно, условно, бассейн, побегать, какая-то физкультура, хореография. Потом мы думаем о том, что, наверное, ему нужно порисовать, музыку услышать, что-то ещё услышать. И только в последнюю очередь мы задумываемся о том, что ему, наверное, надо развивать мышление. А ему уже 15 лет. Мышление нужно развивать от 0 до 5 и дальше, и у нас есть программы. Первая программа делового мышления 6-8 лет, для самых маленьких, ещё от 4 до 6 лет, у нас есть основы программирования, робототехника. И потом мы потихонечку идём по таким кластерам, когда программа потихоньку усложняется, но это всё идёт через типы интеллекта, через сильные стороны ребёнка. В 5 лет он может понимать, что такое персональная стратегия, в 10 лет тем более. И, например ребёнок в 4 года отличается от ребёнка в 10 лет, то, что в 10 лет он запоминает больше информации и, например, может её кластеризовать. Для ребёнка 4 лет всё попроще, но это не значит, что он глупый. Это не значит, что у него нет талантов. Просто ему информацию нужно давать проще, что мы и делаем.
Анастасия Клименко:
Столько слов в минуту.
Елизавета Каширина:
Да, страшно подумать самой.
Анастасия Клименко:
А если это техника говорит, это будет влиять на ребёнка, или это всё-таки должна быть живая речь.
Елизавета Каширина:
Он молчит, он должен разговаривать. То есть если мы хотим, чтобы у нас, например, был хороший человек, который пишет хорошие статьи, чтобы у него не было проблем с речью, чтобы он мог прийти и выступить, это всё language интеллект. Разговаривать с ним, разговаривать, его слушать, придумывать истории, чтобы он слышал слова, ну вот, только так.
Анастасия Клименко:
Кидстарт можно назвать больше, что он на Soft Skills или на Hard Skills, или на то, и на то.
Елизавета Каширина:
И на то, и на то. У нас есть разделение на 4 основных компонента. Это финансы, это основы бизнеса, это мышление и это креативность. И вот 2 часа, когда проходят занятие, мы делим его на 4 части с одним или с двумя перерывами, и каждой части уделяется своё внимание. То есть когда человек выходит в занятие, он получает полный комплект знаний сегодня.
Анастасия Клименко:
Вот я своего ребёнка, в чем-то есть сильные стороны и слабые, вот всё-таки надо развивать сильные, а не слабые, или есть такое, все боятся, всегда 5,5,5, чтобы все отличные были оценки. Обычно все хотят развивать и слабые стороны. Но вот Кидстарт, он развивает какие?
Елизавета Каширина:
Мы смотрим на типы интеллекта. Есть 3 основных типа интеллекта у детей, всего их 8. И конечно же, те основные 3 типа интеллекта, мы стараемся с ними работать, но через эти типы интеллекта развивать отстающие предметы. Я сейчас работаю с группой Zero гарвардского университета и, на самом деле, теория о типах интеллекта, ей уже 50 лет, но практику её использования в России мы делаем впервые. И представьте себе, что, например, ребенку 6,5 лет, 7 лет, он любит природу, он любит, условно, музыку, и он любит, не знаю, например, language. Language, когда он может писать тексты, хорошо говорить и так далее. Но при этом у него будет, скорее всего, 4 по математике, он будет... А дальше мы берем упражнения на его тип интеллекта, или мы идём с ним по парку, гуляем и начинаем листики считать, и начинаем камешки складывать в какие-то кучки, потом кучки считать, или начинаем смотреть на деревья, угадывать, какое там количество листьев, какое там количество веток, всё, что угодно. Это может быть икебана, потом в икебане мы считаем количество использованных материалов. То есть через сильные стороны развиваем слабые.
Анастасия Клименко:
Я слышала, что у Вас дети могут потом преподавать дальше.
Елизавета Каширина:
Да, это правда. Так и есть.
Анастасия Клименко:
Почему и как пришла такая идея?
Елизавета Каширина:
Идея, на самом деле, полезности детей, и у нас есть такая сфера, когда мы помогаем детям социализироваться и найти работу. У нас есть несколько корпоративных клиентов, с которыми мы работаем и заключаем договор стажировок. По этим договорам стажировок дети могут или придти, например, в ресторан LavkaLavka, быть официантом, быть мерчендайзером, раскладывать товар, быть курьером, они могут в школе работать удалённо, быть SMM-щиком, вести инстаграм, вести социальные сети. И так же они могут прийти к детишкам помладше и передать тот опыт, который они получили в КидСтарте. Каждый ребёнок должен быть полезен и должен смочь себя реализовать. Чем раньше это произойдёт, тем лучше, и все, условно, слабые стороны нашего российского законодательства мы можем взять на себя. Потому что оформление трудовых договоров для детей, это где-то сложно, где-то тяжело, зачем это нужно, давайте не будем. Мы все эти сложности берём на себя и готовы поддержать тех корпоративных партнёров, которые могут взять детей к себе, и мы платим им за это деньги настоящие, они зарабатывают с 8 лет, с 9 лет, в 11, 12, 14. И в школах, в которых они преподают, они совершенно счастливы. Потому что тот опыт, который у них сейчас есть, те основы бизнеса или робототехнику, которую они знают, они приходят и детишкам это рассказывает, это очень круто.
Анастасия Клименко:
Да, это правда, потрясающе. Про преподавателей, если поговорить, то как правильно преподавать детям?
Елизавета Каширина:
Я не знаю.
Анастасия Клименко:
Как в Вашей школе преподают.
Елизавета Каширина:
Я не знаю, потому что это зависит от человека и от его каких-то способностей. Я не знаю, откуда.
Анастасия Клименко:
Или главное - знание?
Елизавета Каширина:
Нет, главное - не знание, к нам приходят очень умные люди, профессионалы в своей области, но они говорят, что как же это сложно работать с детьми, дети могут преподавать не все. Качества, я не могу назвать качества, которые нужны. Мне кажется, что это, наверное, немножко дар плюс терпение, плюс общительность, и такая очень открытая доброта, которую дети чувствуют, доброта и теплота. Вот если мы хотим достучаться до сердец маленьких детей или детей начальной школы, то мы должны полностью раскрыть себя, прийти и улыбнуться. Взрослый человек более закостенелый, чем дети, например, 12-14 лет, они более открыты, они ближе к тем, кому они преподают, поэтому я выбираю своих учеников, которые могут работать в школе, но тоже могут не все. Это немножко ораторское искусство, это терпение, это доброта, открытость, это готовность к общению. Потому что орава детей, которые не могут усидеть на месте, над которыми ты должен колдовать, чтобы они в результате поняли и получили результат, это искусство. Как достичь этого искусства, наверное, практика и желание, прежде всего.
Анастасия Клименко:
Планируете ли Вы, допустим, смотреть за детьми, вот вырастет, за их проектами.
Елизавета Каширина:
Да, безусловно, конечно. То есть мы делаем те бизнесы, которые мы создаем, я, безусловно, рассчитываю на то, что они долго будут работать, и дети смогут себе реализовать. Но это зависит также и от родителей. Потому что когда мы передаём бизнес дальше, и ребёнок в нём работает уже самостоятельно, то здесь очень важна поддержка детей, очень важно работать в законодательном поле России, и очень важно, чтобы для нас эта система, она была абсолютно прозрачной. Если ребёнок хочет, то он работает, если нет, то он закрывает свой проект.
Анастасия Клименко:
Давайте поговорим, наверное, уже про образование. Может быть, Вы можете рассказать о каком-нибудь опыте, который видели за границей, и какое образование нам нужно.
Елизавета Каширина:
Все образовательные системы, с точки зрения иерархии предметов, я уже говорила, они одинаково. То есть если мы приедем в Финляндию, там будет та же самая математика, язык. Если мы приедем в Штаты, там будет та же самая математик и язык. Тесты все плюс-минус те же самые, но при этом очень плохо, что образование построено на нетерпении к ошибкам. Вот если мы посмотрим, что нам поставили там 5, а здесь 2, потому что ты совершил ошибку, то это точно не про предпринимательство, это точно не про самореализацию, и вот это плохо. Потому что ребёнок, который рисует, например, какие-то картинки на задней парте, или которому интересен тот или иной контент, или он хочет танцевать, или он хочет быть писателем, школа ему говорит: тебе надо получить 5 по математике, будь любезен, у нас сегодня геометрия. И он думает: блин, ну как же это обидно, что я не могу здесь себя реализовать. Нетерпение к ошибкам есть вообще везде. Второй момент, который я заметила в американской образовательной системе, она больше всего вкладывает денег в каждого ученика. Если мы посмотрим, сколько по миру стоит образование того или иного ученика, то в Америке оно дороже всего. Там какие-то последние компьютерные системы есть, последние образовательные тренды. Сейчас на передовой также Сингапур и Финляндия, но при этом Штаты очень много денег тратят на каждого ученика с точки зрения общего среднего образования. Но что важно, когда мы ставим компьютеры в школы, мы должны понимать, зачем мы это делаем и, условно, какой контент там будет. Потому что наличие компьютера в школе, это не наличие успешности ученика, который за ним будет работать. Поэтому когда мы покупаем компьютер, например, себе домой. или когда мы понимаем, что ребёнок занимается информативной, не факт, что он будет успешным. Мы должны понять, что, какой контент он там будет потреблять. Мне нравилось, наверное, на заре её существования, финская образовательная система, которая была построена на абсолютной открытости. Нет больше классов, нет больше возрастов, есть дети, которые собираются в группы по скиллам и делают совместно свои проекты. У них нет учителей, которые перед партой, как 200 лет назад им будут читать какую-то лекцию, которую они точно не смогут, 70 % из них воспринять аудиально. Кто-то что-то запишет, кто-то что-то не запишет, но мы решили сделать проекты. Сейчас финны говорят о том, что их образовательная система, она потерпела фиаско, и она не работает так, как они рассчитывали. Потому что эта образовательная система, она, к сожалению, не даёт результата . Оценки по тестам у детей, которые учатся в этой финской инновационной системе, они стали очень низкими. То есть если образовательная система российская, она ученика держит сильно в лапах. С одной стороны, это хорошо, с одной стороны, это плохо. Но с другой стороны, это хорошо, потому что результат есть, человек более организован. Про сингапурскую образовательную систему знаю, что там есть очень много консультантов, ездят профессора Стэнфорда туда, их консультируют, но при этом пока не могу ничего сказать об успешности, не успешности. Финнам инновационную систему придумать не удалось. Марку Цукербергу, который сделал в Нью-Йорке сеть очень дорогих образовательных школ по такому же принципу, сделать какой-то прорыв образование не удалось. То есть у него есть фонд со своей женой, и они сделали, первое, они сделали бесплатную образовательную платформу, на которой аттестуют учителей, помогает сдавать тесты по математике ученикам. Второй момент, они сделали очень дорогие школы, обучение в которых стоит 30.000 $ в год, их порядка 8 или 10 к Нью-Йорке. Там тоже есть проектная твоя своя система, там очень классно дети занимаются, прямо по проектам, всё здорово, там есть преподаватель с инженерным образованием, и он к ним приходит и, как тьютор, за детьми следит. Но эта система не пошла в массы. То есть нет большого количества учеников, которые бы сказали: это круто, она дала очень классные результаты. И сейчас они это признают, и на TechCrunch недавно была об этом статья, о том, что вот эти школы также не работают, и пока никому революцию в образовании сделать не удалось. О чем говорит Клейтон Кристенсен, очень известный американский профессор из Гарварда. У него есть книга Disrupting Class, и он говорит о том, что была иерархия когда-то, когда учитель стоял перед учеником и просто читал лекции. Сначала при свечах потом при свете, за 200 лет ничего не изменилось. Но сейчас начинают появляться онлайн платформы, которые заменяют собой дорогие учебники, которые мы распечатывали или писали в тетради. Сейчас мы курсы потребляем онлайн, а что будет дальше. А дальше каждый ВУЗ, условно говоря, или каждая мама, у которой есть и двое или трое детей, она также будет создавать свой контент образовательный, только в рамках своей семье или в рамках своего маленького сообщества, в рамках своей группы. Группа плюс группа плюс группа, они будут создавать свой персональный контент для конкретной группы. И осталось найти только площадку, которая бы им давала инструмент для создания такого персонализированного очень простого образования. Вот представьте себе, что есть школа в каком-нибудь Новом Уренгое или школа в отдалённом регионе России или её там вообще нет. Есть несколько деревень, что им делать, и как себя образовывать. Или это доступ онлайн, чтобы хотя бы какой-то Wi-Fi, либо те учителя, которые там есть, которые читали книги, как они могут свой этот опыт передать. Или они будут записывать всё на экран мобильного телефона, потом показывать ученикам, или они это будут записывать. Но это будет очень персональный контент для персональных групп учеников. И вот таких групп будет создаваться всё больше, и они будут объединяться в сообщества образовательные. Вот такое будущее рисует Клейтон Кристенсен и Гарвардский университет по поводу образования. В течение следующих 12 лет примерно половина американских университетов разорится, потому что сейчас количество учеников, которые переходят на онлайн обучение, резко возрастает. И доказать ценность диплома, например, Стэнфорда всё ещё можно, а доказать ценность диплома очень среднего американского университета становится всё сложнее. Учеников меньше, соответственно, обучение нерентабельно, все.
Анастасия Клименко:
Есть Khan Academy, допустим, разные онлайн платформы, но правда, я слышала, что, допустим, Coursera, прохождении курсов очень мало, к сожалению.
Елизавета Каширина:
Мотивации нет внутренней. Нет внутренней мотивации, и вопрос внутренней мотивации, он, конечно, очень сложный.
Анастасия Клименко:
Так всё-таки нам нужен такой учитель, который будет читать или всё-таки уйдёт это в онлайн.
Елизавета Каширина:
Когда человеку нужно, он всё равно свои знания возьмёт, он досмотрит, он нарисует комикс, он изобретет бизнес, он продаст своих хомяков, он изобретет корм. Если ему надо найти информацию о том, как сделается логотип, он сделает, если нужна информация о том, как собрать сайт на тильде, он это сделает, но это не про образовательную систему и не про оценки. Ему не нужны оценки, чтобы быть успешным. То есть вопрос корреляции пятёрки и успешности человека в жизни, он будет размываться. И то, что происходит сейчас, понятно, что Coursera, да, нужно найти мотивацию, чтобы каждый день слушать эти лекции, этот курс пройти, но тем, кому это очень нужно, они это делают. Пусть этот процент небольшой, но все остальные туда заходят, скорее, для интереса пока.
Анастасия Клименко:
Что такое есть.
Елизавета Каширина:
Что такое есть, да, а вот закроется там ряд университетов, они туда побегут. Им нужен будет диплом за 100 баксов, а не за 50.000. Вот у меня, например, сейчас есть программа, которую я не закончила в Стэнфордском университете, одна Management science, я её не закончу, у меня есть один диплом, который я получила, мне его достаточно. Я хотела пойти на второе образование, но я теперь пойду на Coursera и возьму этот курс не за 5000 баксов в Стэндфорде, с а за 100 баксов за корочку на Coursera. И возьму, пусть урезанный, упрощённый контент, но он мне будет бесплатен, он мне будет удалённо понятен, он мне будет очень удобен, потому что я могу его послушать хоть в 12 ночи, но со своего компьютера, из России. Вопрос удобства, а внутренняя мотивация придет, когда нам это будет нужно.
Анастасия Клименко:
Есть ещё такое вид. получать образование, это перевёрнутый класс, как оно вообще? Вот я знаю, что в Новой школе они хотят сделать, что будут учить по такой системе.
Елизавета Каширина:
Не слышала, что это такое?
Анастасия Клименко:
Это когда ты, допустим, тебе говорят какую-то, условно, теорию, ты дома учишь, а практику ты уже с преподавателем, то есть на уроке ты уже решаешь с преподавателем это уравнение, а не как у нас тебе прочитали, ты решаешь уже дома чаще всего.
Елизавета Каширина:
Мне кажется, что это один из методов восприятия информации. Опять же, это вопрос про персонализацию. То есть когда мы хотим, тогда мы этот контент и смотрим. Не могу сказать, что классная эта идея или не классная, посмотрим, какое количество учеников у них выйдет, с какими результатами, что они после этого смогут. Это просто, как одна из разновидностей давать контент, при этом точно это онлайн, и точно они не отказываются от оффлайна. То есть всё равно у них учитель, он присутствует, и они не ставят тьюторов, скорей всего, который просто за детьми следит. Всё равно это учитель, который может что-то объяснить. Я преподаю в своей школе деловое мышление, я все равно пока от этого не отказалась, потому что дети приходят, мы делаем какие-то проекты вместе, мы делаем рекламу, мы снимаем ролики, мы снимаем для Ютюба канала интервью, и всё равно я пока, как проводник для них остаюсь. Но они могут изучить теорию сами, когда им это действительно нужно. Если, предположим, я не ставлю оценки за свой предмет, они должны найти очень сильную внутреннюю мотивацию, чтобы тот или иной материал изучить, понять самостоятельно. Но тогда эта нагрузка переходит на родителей, на самом деле. Здесь мне родителей немножко жалко, потому что то семейное образование, которое у нас развивается всё больше, оно даёт нагрузку на них. И в детских садах, когда нам говорят, у нас теперь нет логопеда, родители теперь точно ответственны за своих детей, занимайтесь ими сами. Здесь то же самое. Но я бы не хотела. Я бы хотела, чтобы преподаватель, учитель объяснил моему ребёнку в школе теорию и задал, наверное, всё-таки какие-то практические занятия дома.
Анастасия Клименко:
Теорию лучше, чтобы прямо преподаватель объяснял лично.
Елизавета Каширина:
Он профессионал в геометрии и он профессионал в алгебре. Я алгебру и геометрию проходила в школе 10 лет назад или 15. Я не смогу эту теорию с ребёнком разобрать сама, вот в этом проблема.
Анастасия Клименко:
Да, там всё-таки нюанс, там, конечно же, это онлайн платформа, где тебя, не знаю, тесты или, во всяком случае, может быть, вырезка видео, когда они тебя учат. То есть нет, конечно, это не прикладывается на родителей, но так как ребёнок делает дома, скорее всего, да.
Елизавета Каширина:
Перекладывается, потому что ребёнок приходит, и мама ему говорит: так, теперь мы включили и смотрим алгебру.
Анастасия Клименко:
Но практика тоже, получается, перекладывается.
Елизавета Каширина:
И да, и нет. Если есть репетитор, то перекладывается, если нет репетитора, ребёнок решает сам, то мама не влезает, он сам. Но вопрос самоорганизованности и вопрос дизайна собственного обучения, он должен закладываться в детстве. То есть, начиная с 5 лет нужно уже пробовать ребёнку организовывать его обучение, его кружки, и чтобы он сам как-то пытался творить, и сам придумывал, как должен быть организован его процесс обучения. Если ему свободно смотреть через Айпад, OK но он всё делает сам, я вот за это.
Анастасия Клименко:
Если говорить о профессиях будущего, то какие Вы видите, дети, что они будут учить?
Елизавета Каширина:
Наверное, не профессии, а скилы всё же.
Анастасия Клименко:
Профессии тяжело угадать.
Елизавета Каширина:
Во-первых, их даже не стоит угадывать, я говорю, что у моего сына пенсия будет в 2070 каком-то году, сейчас 2017-й, я точно не знаю, с какой профессией он выйдет на пенсию, например. Я точно знаю, что дипломы никому не нужны будут через 10 лет. Но я прекрасно понимаю, что те дети, которые приходят в КидСтарт, которые не умеют писать тексты, а это SMM, это контент маркетинг. Которые не умеют выступать, это Ютюб, это позиционирование своего бренда или своей марки. Которые не умеют договариваться, а это основа бизнеса. Которые не знают, что такое деньги, а это, условно, наше вообще будущее, это наша социализация. Поэтому я бы не стала говорить про профессии, но точно скиллы, креативность, это раз, которую мы пытаемся развить. Основы бизнеса, это два, чем раньше они начнут, с г лет, с 7 просто пробовать, пробовать, ошибаться и пробовать вновь. Построение персонального бренда, так как это сейчас не менее важно, чем тот контент, который ты потребляешь. Создавать, чем больше ребёнок создаёт, тем лучше, не только картиночек, ИЗО, и придумать стишок. В японских школах, например, дети выходят из старших классов, у них есть 400 навыков. Потому что в течение всего обучения в школе они каждую неделю чем-то занимаются. Пилят, строгают, вышивают, готовят, и так 400 наук. Они выходят из школы, они вообще даже не встраиваются в эту жизнь, они уже в ней. То есть они всю свою школьную жизнь были соединены абсолютно с реальной жизнью, чего не происходит у нас. Вот этого очень не хватает. Поэтому про профессии будущего говорить не буду, понятно, что это точно будут персональные образовательные стратегии, это точно будут основы бизнеса и персональный бренд, развитие персонального бренда, и это точно Digital. Всё остальное, как бы мы их не называли, какой бы искусственный интеллект не поработил роботов, а роботы поработили нас, всё равно дети должны понимать свои сильные, слабые стороны, дети должны не бояться ошибаться, и дети должны просто идти, пробовать, ошибаться и пробовать вновь.
Анастасия Клименко:
У нас, к сожалению, заканчивается время. Тогда, наверное, последний вопрос, может быть, какой-то совет детям или просто пожелание.
Елизавета Каширина:
Во-первых, я приглашаю всех на зимний курс в школу КидСтарт на основы бизнеса, проходите, промокод от AntiSchool, 20 % скидки на курс в январе и феврале. Это первый момент. Второй момент, смотрите на своих детей, Вы точно знаете, какие сильные и слабые стороны у них есть, просто их не забывайте ни кружками, не забивайте их тем, что Вы бы хотели, какими бы они были, а просто смотрите, и Вы точно поймёте, какие сильные стороны есть у Ваших детей. Спасибо.
Анастасия Клименко:
Я тоже считаю, что надо смотреть по ребёнку, что именно ему нравится. Спасибо большое всем, кто слушал, до новых встреч.
Елизавета Каширина:
До новых встреч.