Виктория Читлова:
Здравствуйте, дорогие друзья, с вами очередной еженедельный выпуск передачи «Пси-Лекторий», я, ее ведущая, Виктория Читлова, врач психиатр-психотерапевт. Сегодня мы продолжаем тематику, поднятую в прошлом эфиром академиком Анатолием Болеславовичем Смулевичем, касающуюся шизофрении. С моими гостями мы рассмотрим основные клинические проявления, симптомы в рамках начала этого заболевания. У меня в гостях сегодня мои дорогие коллеги – профессор, заместитель директора по научной работе НИИ филиала имени Сербского Александр Борисович Шмуклер, доктор медицинских наук и профессор.
Александр Шмуклер:
Здравствуйте.
Виктория Читлова:
Здравствуйте. Очень рада, что Вы сегодня с нами. И также моя коллега, врач-психиатр, заведующая клиникой первого психотического эпизода из первой психиатрической клинической больницы №1 имени Алексеева, бывшей Кащенко, Ольга Анатольевна Карпенко.
Ольга Карпенко:
Здравствуйте.
Виктория Читлова:
Я попробую немножко разделить наш эфир, чтобы коллеги лучше ориентировались, как отвечать. Я думаю, основные теоретические вопросы мы разрешим осветить Александру Борисовичу, а Ольга Анатольевна осветит практические моменты в большей степени, если возможно. Прошлый эфир коснулся шизофрении, но были накинуты основные вехи, что же это такое, и как сейчас научное сообщество психиатров относится к состоянию, к заболеванию, к синдрому. Я так говорю, потому что есть разные подходы к оценке, что такое шизофрения. Как на Ваш взгляд, Александр Борисович, что есть шизофрения сейчас, вообще, есть ли она? И мы начнем затем рассматривать, как она проявляется, как начинается.
Александр Шмуклер:
Такое заболевание, безусловно, есть, но оно очень разнородное. И проявления его достаточно различные, и также различны и последствия исхода этого заболевания. Поэтому, как с самого начала и говорили основоположники, психиатры, термин предложил более 100 лет назад знаменитый психиатр Эйген Блейлер, это группа заболеваний, которая объединена определенным набором проявлений. Скорее, это группа заболеваний, которые сейчас объединены таким названием, хотя рамки этого заболевания сейчас сужаются, и диагноз этот ставится сейчас несколько реже, чем это было 30-40-50 лет назад.
Виктория Читлова:
Мы сузим сегодняшнюю тематику к более ярким проявлениям шизофрении, это называется манифестные формы шизофрении, поговорим о них. Какие проявления?
Александр Шмуклер:
Еще раз хочу сказать, что это заболевание является не единым, это группа заболеваний, и исходы разные. Почему я к этому возвращаюсь, потому что примерно в 20 % случаев это единственный приступ болезни, который проходит, как однократная болезнь, и либо не оставляет после себя последствий, либо эти последствия минимальные.
Наиболее известные проявления психозов, наверное, это галлюцинация. То есть человек видит, слышит, обоняет, чувствует другими органами чувств то, чего нет на самом деле. Галлюцинация и бред, то есть некая устойчивая идея, устойчивая мысль, которая доминирует в сознании больного и определяет его поведение. Но, на самом деле, сутью заболевания являются не эти внешние проявления, как мы называем, продуктивная симптоматика, а негативное расстройство, дефицитарные расстройства. Это снижение контактности с окружающими, взаимоотношений с окружающими, сужение контактов, ухудшение возможности взаимодействовать с окружающим миром, излишняя патологическая замкнутость, погруженность в мир своих переживаний. Если коротко, то примерно так.
Виктория Читлова:
Наконец-то мы услышали фактуру, как это выглядит. Скажите, а бред и галлюцинация обязательно одномоментно возникают или в одном психозе сосуществуют?
Александр Шмуклер:
Во-первых, необязательно при этом заболевании существуют бред и галлюцинация. Бывают так называемые негативные формы, где преобладает дефицитарная симптоматика.
Виктория Читлова:
Сразу, без этой продуктивной симптоматики?
Александр Шмуклер:
Да. Очень часто с этого дебютирует болезнь, галлюцинаторно-бредовые расстройства либо не присоединяются, и тогда это простая форма болезни, либо присоединяется на несколько более позднем этапе, а первые проявления – это проблемы социализации.
Виктория Читлова:
Хотелось бы, чтобы Вы немножко осветили вопрос, какие чаще всего бывают галлюцинаторные переживания?
Александр Шмуклер:
Галлюцинаторные переживания бывают различные. Эти галлюцинации не являются патогномоничным, обязательным признаком шизофрении. Они встречаются практически при всех психических расстройствах. Как боль встречается при многих соматических заболеваниях, точно так же галлюцинации различных органов чувств, все органы чувств могут отдавать обманы.
Если говорить о больших, развернутых психозах, это чаще всего слуховые галлюцинации. Часто это доносится не из внешнего пространства, а из внутреннего пространства, слышится голос несуществующего человека, однако для галлюцинирующего человека он реальный. Он слышится либо в голове, либо в других частях тела, может доноситься из желудка, из сердца, но чаще всего в голове.
Галлюцинации не являются обязательным признаком шизофрении. Они встречаются практически при всех психических расстройствах.
Виктория Читлова:
Если говорить о бредовых концепциях, какие чаще всего встречаются при шизофрении?
Александр Шмуклер:
При шизофрении довольно часто встречается бред преследований, человек считает, что различные организации могут его преследовать. Особенно часто встречается синдром психического автоматизма, когда процессы, которые происходят автоматически в организме человека, его мышление, ощущения, движения кажутся человеку осуществляемыми не по своей воле. Мысли текут не по своей воле, движения осуществляет не по своей воле, а под воздействием каких-то внешних сил, наделенных особыми возможностями.
Виктория Читлова:
Тут даже может быть приплетен этот голос внутри головы или внутри тела.
Александр Шмуклер:
Да, это так называемая параноидная форма, параноидный синдром, как раз один из вариантов и характеризуется галлюцинациями, бредом, преследованием, вот этими самыми психическими автоматизмами, о которых мы только что говорили.
Виктория Читлова:
Сейчас все очень заинтересованы в том, почему это возникает. Расскажите, в связи с чем возникает психоз?
Александр Шмуклер:
Точные причины возникновения тех или иных психических расстройств известны. Существует целый спектр объяснений, они и биологические, и социальные. В любом случае, это заболевание головного мозга. Орган, который в этой ситуации болеет, это головной мозг. Факторов большое количество, и сейчас наиболее популярна биопсихосоциальная модель, когда комбинируются и биологические факторы, и социальные факторы, сходясь в одной точке. Они провоцируют развитие психоза.
Во-первых, это некая генетическая предрасположенность. Я бы хотел подчеркнуть, что это предрасположенность, это не генетическое заболевание, строго передающееся по наследству, как, например, гемофилия, это не хромосомная болезнь. Это заболевание, к которому есть предрасположенность. Если один из родителей болен шизофренией, то вероятность развития этой болезни у ребенка составляет примерно 12 %. Если оба, то 40 %. То есть и в этом случае, когда оба родителя болеют, вероятность развития болезни менее половины. Поэтому играют роль многие другие факторы. В частности, среди биологических факторов следует назвать употребление наркотиков. Причем речь идет именно о мягких наркотиках, опиоидах, которые провоцируют развитие психоза. Поэтому повсеместное распространение и даже разрешение употребления наркотиков в смысле развития психотических расстройств – это очень опасная вещь, потому что в мире случилась целая эпидемия психозов, спровоцированных употреблением марихуаны, которые по своим клиническим проявлениям мало отличимы от клиники шизофрении.
Существует вирусная теория, в частности, медленные вирусы, аутоиммунная теория и различные социальные факторы. Скажем, ранняя детская психологическая травма, нарушение семейных отношений, внутриутробное поражение плода различными инфекциями тоже способствует развитию заболевания.
Шизофрения – это предрасположенность, это не генетическое заболевание, строго передающееся по наследству, как, например, гемофилия, это не хромосомная болезнь. Это заболевание, к которому есть предрасположенность.
Виктория Читлова:
В каком возрасте чаще всего развиваются психотические формы и всегда ли с психоза?
Александр Шмуклер:
Шизофрении все возрасты покорны, но чаще всего это возраст 20-30 лет, может быть, чуть раньше, подростковый возраст.
Виктория Читлова:
А какой пол более тяготеет?
Александр Шмуклер:
Примерно одинаково, но клинические проявления несколько различаются у мужчин и женщин. У женщин больше аффективная составляющая в клинической картине.
Виктория Читлова:
Что значит аффективная составляющая?
Александр Шмуклер:
Нарушения настроения в структуре расстройств.
Виктория Читлова:
Всегда ли начинается с психоза?
Александр Шмуклер:
Нет, конечно. Чаще всего, первые проявления начинаются не с психоза, и очень часто начальные проявления растягиваются на длительный срок, это иногда много лет. И, более того, иногда человек, уже заболевший, в психотическом состоянии довольно долго не обращается за медицинской помощью, но в среднем это примерно год.
Причин много, но первая и очевидная причина – ни сам человек, ни его родственники не понимают, что те проявления, которые есть, это проявления заболевания. Часто это списывается на распущенность, плохое воспитание, какие-то характерологические нарушения, связывают с внешними факторами, повышенной нагрузкой. Второе – это страх обратиться за психиатрической помощью, поскольку психиатрия во всем мире стигматизирована, и иногда даже считается стыдным обращаться к психиатру, и ассоциируется психическое расстройство с глупостью, с недостаточным интеллектуальным уровнем. Хотя очень часто это люди с интеллектуальным уровнем, как минимум, не ниже, а иногда и выше среднего. И вот такая стигматизация существует не только среди родных и самих заболевших, но и среди врачей общей медицины, которые иногда не рекомендуют обращаться, опасаясь каких-то последствий, более того, иногда среди психиатров, что совсем печально. Это неверная диагностика данного заболевания, как психического, уже при обращении за помощью. И чаще всего обращаются не к психиатрам, а к врачам других специальностей, к неврологам.
Виктория Читлова:
А с какими запросами, что они идут лечить?
Александр Шмуклер:
Идут лечить плохое настроение, но не к психиатру, а к психологам. Идут лечить какие-то нарушения поведения, которые расцениваются, как пубертатный, подростковый криз, а первые проявления, еще доманифестные, допсихотические, начинаются раньше. Вот я назвал 20-30 лет, а первые признаки все-таки часто в подростковом возрасте, какие-то навязчивости, невротические расстройства, чрезмерные колебания настроения.
Виктория Читлова:
Александр Борисович, нам известно, что Вы были основоположником клиники первого психотического эпизода, которую Вы организовали в рамках НИИ психиатрии почти 20 лет назад. Расскажите об этой концепции, как была построена эта служба и в чем преимущество. Насколько мы все понимаем, что пациенты с первым психотическим эпизодом лечились отдельно от всех других пациентов с другой психической патологией.
Александр Шмуклер:
Да, действительно, в 2000-м году в Московском научно-исследовательском институте психиатрии была организована первая в России такая клиника, и у истоков стояла группа коллег и я в том числе. Но здесь нельзя не назвать профессора Исаака Яковлевича Гуровича, который был одним из идейных вдохновителей создания такого отделения. Основная концепция состояла даже не столько в том, чтобы как-то выделить эту группу больных с похожей симптоматикой, сколько, возможно, более рано диагностировать это заболевание, поскольку чем раньше мы выявили заболевание, тем более качественно, эффективно мы можем помочь и минимизировать и биологические, и социальные аспекты болезни, потому что кроме собственно биологических последствий, накапливаются социальные последствия. Человек болеет, он теряет социальный статус в силу своей болезни, прекращает или останавливает учебу, он хуже работает или теряет работу, у него сложности с созданием семьи.
Виктория Читлова:
Это за счет этих негативных изменений?
Александр Шмуклер:
Это за счет и негативных, и продуктивных изменений, за счет нарушения мышления, за счет трудности концентрации внимания и других проявлений болезни. Накапливается социальный дефицит, и иногда родственники, сам пациент обращаются именно с этим.
Виктория Читлова:
Что они пассивны, ничего не делают, учиться не могут, не работают…
Александр Шмуклер:
Они пассивны, перестают общаться со сверстниками, сужают или вообще теряют свои социальные контакты, у них падает трудоспособность, возможность усваивать новое. Надо сказать, что это временное явление, и если своевременно оказать помощь, то человек восстанавливается и в значительной степени догоняет упущенное. Чем больше вот этот период нелеченого психоза, тем более выражены негативные последствия.
Чем больше период нелеченого психоза, тем более выражены негативные последствия.
Виктория Читлова:
То есть если мы вовремя начинаем, и первый эпизод мы заметили, то эти негативные последствия, которые ранее считались необратимыми, минимизируются?
Александр Шмуклер:
Они минимизируются или даже их негативное влияние отсутствует совсем, зависит от формы заболевания, от течения заболевания, от возможностей терапии. Еще один концептуальный момент: мы старались по возможности оказывать помощь вне больницы. Вот то отделение, которое было открыто, это дневной стационар. На самом деле, необходимо создание всех трех этапов. Это больничное отделение, где оказывается помощь наиболее тяжелым больным, это не более половины больных с первым эпизодом. Не менее в половине случаев, а иногда даже больше, если хорошо развита внебольничная служба, можно оказывать помощь без госпитализации. Если человек госпитализирован, достаточно быстро перемещается на этап дневного стационара, когда он уже живет дома и только приходит.
Виктория Читлова:
То есть быстренько его обратно, в свою привычную среду.
Александр Шмуклер:
Да, и очень важно дальше его вести, то есть не ограничиваться купированием острого состояния, дальше продолжать оказывать помощь, и тогда наиболее эффективно она оказывается. Мы довольно активно занимались тем, что развивали такие клиники в различных регионах Российской Федерации, за первые 10 лет прошло большое количество обучающих семинаров и на базе института, и выездных. И такие клиники были организованы в более чем 30 регионах Российской Федерации. Сейчас это целая сеть клиник, которые с большим или меньшим успехом функционируют.
Виктория Читлова:
Совсем недавно, 5 декабря, была открыта клиника в стенах первой клинической психиатрической больницы имени Алексеева, она же бывшая Кащенко, по решению главного психиатра Москвы Георгия Петровича Костюка, профессора. И с нами здесь Ольга Анатольевна Карпенко, которая заведует это клиникой. Ольга Анатольевна, расскажите, как устроена клиника, что у Вас там происходит, особенности.
Ольга Карпенко:
Как раз особенность клиники в том, что в ней все есть. Вот как Александр Борисович сказал, что в идеале должно быть и стационарное отделение.
Виктория Читлова:
То есть Вы осуществили преемственность?
Ольга Карпенко:
Преемственность с небольшим бонусом в виде стационара. Потому что в НИИ психиатрии, насколько я помню, не было стационарного отделения, у нас оно есть. Алексеевская больница скоропомощная, и очень много привозят пациентов по скорой помощи, по неотложной помощи. Острых больных с тяжелыми психозами много, и обоснованность этого отделения очевидна. Но также есть и дневной стационар, естественно, ключевое подразделение этой клиники, и в ближайшем будущем откроется еще диспансерное отделение, то есть амбулаторный кабинет.
Виктория Читлова:
Насколько я понимаю, это пациенты, которые ни разу не лечились, с первым эпизодом, то есть только-только возникло заболевание?
Ольга Карпенко:
Да. Но профессор Гурович предложил немножко расширить из-за того, что первый эпизод – это люди с наиболее благоприятным реабилитационным потенциалом. То есть это люди, которых возможно полноценно вернуть в общество. И, конечно, чем больше психозов перенес человек, тем больше у него развита дефицитарная симптоматика. Но если это в пределах трех психозов, это можно приравнивать к первому эпизоду. То есть все еще реабилитационный потенциал остается, хотя бывают иногда сразу после первого психоза развивается выраженная негативная симптоматика.
Чем больше психозов перенес человек, тем больше у него развита дефицитарная симптоматика. Но если это в пределах трех психозов, это можно приравнивать к первому эпизоду.
Виктория Читлова:
Какие этапы, подходы к лечению, последовательность?
Александр Шмуклер:
Лечение двоякое, это как самолет с двумя крылышками, один край – это биологическое лечение, преимущественно лекарственное, медикаментозное лечение. И второе – обязательное психосоциальное, психотерапевтическое лечение. Оба этих подхода в разной пропорции у разных больных применяются прямо с первого дня обращения за помощью. Это очень важно, поскольку только такое сочетание позволяет получить качественный результат.
Виктория Читлова:
Давайте начнем с биологических. Чем мы сейчас владеем, какие возможности у нас есть в арсенале?
Александр Шмуклер:
С начала 50-х годов у нас появились возможности медикаментозного лечения. До этого специфического лечения почти не существовало, существовали некоторые количества так называемых шоковых методов. Я знаю, что Анатолий Болеславович говорил об инсулинокоматозной терапии, которая в определенных учреждениях до сих пор, в том числе в России применяется, и никакого запрета нет. Но не так широко, как это было раньше, и, кстати говоря, при первых приступах такой подход давал качественные ремиссии, судорожная терапия, но она на начальных этапах не используется. Чаще всего это медикаментозное лечение, так называемые антипсихотики, они существуют уже много лет, сейчас появилось следующее поколение, где меньшее количество побочных эффектов, лучше переносится, и люди, получающие их, лучше социализированы. Ну, и кроме того, антидепрессанты и другие препараты, которые применяются по мере необходимости.
Виктория Читлова:
То есть антидепрессанты могут быть использованы?
Александр Шмуклер:
При показаниях. Если есть нарушения настроения, либо снижено настроение, либо чрезмерно повышено настроение, используются антидепрессанты, используются так называемые нормотимики, которые не позволяют настроению колебаться ни в одну, ни в другую сторону чрезмерно.
Виктория Читлова:
Из этих перечисленных классов препаратов что-нибудь вызывает ту самую пресловутую зависимость, о которой нас постоянно спрашивают?
Александр Шмуклер:
По поводу антидепрессантов и антипсихотиков зависимости не возникает, это совершенно однозначно. Зависимость может развиваться при применении транквилизаторов, которые могут применяться у больных шизофренией, но значительно реже и на непродолжительный период времени. А вот как раз среди населения сейчас, в связи с определенными ограничениями, реже, но раньше достаточно широко использовались, и во всем мире очень широко используются, и как раз зависимость от транквилизаторов, которые считаются менее безопасными в широких кругах, бывает опасна.
По поводу антидепрессантов и антипсихотиков зависимости не возникает, это совершенно однозначно. Зависимость может развиваться при применении транквилизаторов, которые могут применяться у больных шизофренией, но значительно реже и на непродолжительный период времени.
Ольга Карпенко:
С точки зрения практического врача, почему у людей может формироваться такое мнение. Все обычно говорят: я пил лекарства, потом прекратил, и у меня опять все началось. И люди делают вывод, что это получилось из-за того, что у них сформировалась зависимость от препарата, и уже без препарата они не могут чувствовать себя здоровыми. Но это совсем ложное убеждение, потому что опять все началось не из-за того, что у них зависимость, а просто из-за того, что они закончили лечение раньше времени. Это как с антибиотиками, нужно пропить определенный курс, если закончить его раньше, болезнь просто снова активизируется.
Виктория Читлова:
Как долго лечится диагностированная шизофрения, и сколько надо принимать препараты?
Александр Шмуклер:
Зависит от особенностей протекания заболевания, особенностей выздоровления, от длительности психотического расстройства. То есть это зависит от состояния пациента. Просто у всех на слуху и на виду тяжелые больные, а их примерно, если говорить о шизофрении, одна треть, эта категория больных принимает лекарства длительно.
Виктория Читлова:
Вы имеете в виду тяжелые в плане психотических проявлений либо негативных изменений?
Александр Шмуклер:
Я имею в виду течение заболевания, которое протекает либо длительными, часто повторяющимися приступами, либо непрерывно. Но это только треть больных. Я уже говорил в самом начале, что примерно 20 % заболевших переносят единственный приступ в течение жизни и в дальнейшем не лечатся. И кроме ближайшего окружения никто не знает или не определит, что у него было заболевание.
Ольга Карпенко:
Но мы никогда не знаем, кто из пациентов попадает в эту когорту, поэтому есть определенные стандарты терапии.
Александр Шмуклер:
Существуют стандарты терапии, которые предписывают какое-то время после обрыва психоза еще продолжать принимать поддерживающее лечение. Но это определяется конкретным состоянием, так огульно сказать, что всем надо лечить год, два, пять невозможно.
Виктория Читлова:
Мы можем в этом моменте еще обсудить вопрос возможности полного восстановления. Как Вы смотрите на эту концепцию, возможно ли это, и всегда ли психоз – это шизофрения?
Александр Шмуклер:
Я немножко узурпировал.
Ольга Карпенко:
Концепция полного социально-личностного восстановления сейчас пропагандируется во всем мире, и могу процитировать плакаты, которые висели в Москве какое-то время, что если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь. Эта концепция точно так же применима и к шизофрении.
Во-первых, целью терапии является социальное восстановление человека. Нужно, чтобы он полноценно вернулся в общество, чтобы у него была работа, чтобы у него была семья, чтобы он жил и радовался этой жизни. Иногда бывает, что у человека сохраняется какая-то симптоматика, и как раз роль психосоциальной терапии в том, чтобы научить человека с этой симптоматикой жить, чтобы она не мешала ему нормально функционировать. То же самое, как и с любым другим хроническим заболеванием. Бывает, что у человека гипертоническая болезнь, давление повышается, болит голова, но, тем не менее, этот человек работает, очень часто на руководящих позициях. Сейчас современная концепция точно такая же и с шизофренией.
Целью терапии является социальное восстановление человека. Нужно, чтобы он полноценно вернулся в общество, чтобы у него была работа, чтобы у него была семья, чтобы он жил и радовался этой жизни.
Виктория Читлова:
Раньше психиатры не очень относились к применению психологических подходов внутри психиатрических заболеваний, сейчас концепции поменялись, поскольку мы все лучше и лучше изучаем работу и строение головного мозга, вовсю разрабатываются и активно применяются психотерапевтические методики для лечения психотических состояний в рамках шизофрении. Ольга Анатольевна, проводите ли Вы психотерапию в рамках Вашей клиники, как это выглядит, на что упор, и что можно вылечить с помощью психотерапии?
Ольга Карпенко:
Помимо того, что у нас есть все три подразделения: стационар, полустационар и амбулатория, у нас еще есть целая психологическая служба. Задача психологов как раз представлять реабилитационные программы. Мы начинаем их очень рано, когда человек только поступил в стационар, мы сразу присоединяем психотерапию и реабилитацию, и в зависимости уже от прохождения пациентом разных этапов немножко меняется и сама суть психотерапии. Самое первое, что мы делаем, это называется психообразование. То есть мы рассказываем пациентам, что с ними происходит, как проявляются эти состояния, какие есть симптомы, учим их эти симптомы различать, объясняем, зачем им нужно лечиться.
Виктория Читлова:
Всегда ли это действенно, когда пациент еще в бреду с галлюцинациями?
Ольга Карпенко:
Было интересное исследование, опубликован большой обзор о роли психотерапии в преодолении симптоматики. Как мы говорили, есть негативная симптоматика, это тогда, когда человек становится отрешенным, не очень энергичным. И вот если человек занимается групповой психотерапией, то на эту симптоматику оказывается положительное влияние. Вот мы в нашей клинике это наблюдаем. У нас есть доктора, которые впервые с такой концепцией работают, и очень интересно наблюдать за их реакцией.
Виктория Читлова:
Вы занимаетесь этим в рамках психотического состояния на этапах, когда редукция, когда уходит симптоматика?
Ольга Карпенко:
Очень интересно, потому что несмотря на то, что у него могут быть голоса, он может быть охвачен какой-то бредовой идеей, она в группе не проявляется. Он как будто переключается и фокусируется на социальном взаимодействии.
Александр Шмуклер:
Более того, он научается отличать эту симптоматику от реальной повседневной жизни, и это помогает ему лучше функционировать, лучше справляться с жизнью и не смешивать.
Ольга Карпенко:
Если говорить про более стабильное состояние, когда уже нет острых приступов болезни, то дальше можно присоединять совершенно разнообразные мероприятия, учить человека расширять свои социальные связи, создавать поддерживающее окружение. Мы активно вовлекаем родственников, родственники тоже проходят психообразование.
Виктория Читлова:
Это параллельно происходит?
Ольга Карпенко:
Да, как только пациент ложится в клинику, родственники сразу приглашаются на эти группы с таким расчетом, что когда пациент уже выпишется домой, они будут полностью вооружены знаниями, что это за состояние. Отдельно предусмотрен курс развития навыков коммуникации у родственников, навыков регуляции эмоционального состояния, потому что ситуация психоза – это стресс для всей семьи. И плюс, конечно, отдельное внимание уделяется трудовой реабилитации, есть специалисты, которые этим занимаются и в групповом, и в индивидуальном формате. Наша цель, в конце концов, максимально вернуть человека в общество.
Отдельно предусмотрен курс развития навыков коммуникации у родственников, навыков регуляции эмоционального состояния, потому что ситуация психоза – это стресс для всей семьи.
Виктория Читлова:
Параллельно пациенты принимают препараты и находятся непосредственно в стационаре?
Ольга Карпенко:
В стационаре они находятся где-то месяц, а потом переходят в дневной стационар и уже дальше в амбулаторное отделение.
Виктория Читлова:
Сколько времени занимает такое последовательное трехэтапное лечение?
Ольга Карпенко:
Вообще, рассчитано, что в дневном стационаре средний срок пребывания это где-то месяца полтора. Это может варьировать в зависимости от ситуации, потому что, допустим, если человек работает, и он уже может вернуться в работу, то время лечения максимально сокращается, потому что самое главное – это не выпасть из социума. Необязательно его держать столько времени под нашим контролем, но есть много споров, сколько должен длиться амбулаторный этап. В этой клинике мы рассчитали, что будет наблюдение в течение трех лет время от времени у психиатра.
Виктория Читлова:
Большинство наших слушателей интересуют вопросы, насколько опасно находиться в таких отделениях, и как выглядит острое психиатрическое отделение?
Александр Шмуклер:
Опасно для кого?
Виктория Читлова:
Для самих пациентов, друг для друга, для врачей.
Александр Шмуклер:
Это не опасно. Естественно, бывают, особенно на начальных этапах заболевания, неожиданные обстоятельства, ситуации, но надо сказать, что опасность психической патологии у населения значительно преувеличена. В частности, известно, что количество правонарушений среди психических больных ниже, в том числе тяжелых, чем у здоровых.
Виктория Читлова:
Да, действительно факт.
Александр Шмуклер:
Просто каждая такая ситуация, совершенная психически больным, становится резонансной и попадает в поле зрения общественного мнения, газет, журналов, телевидения.
Ольга Карпенко:
Я могу привести пример по поводу нашего стационара, то, что мы стараемся сделать так, чтобы это было больше похоже на пионерский лагерь, чтобы у пациентов был досуг, у них там есть теннисный стол, они играют в мафию, в настольные игры, будем присоединять разные терапевтические мероприятия.
Виктория Читлова:
Все это бесплатно?
Ольга Карпенко:
Да.
Виктория Читлова:
А как к Вам попасть? Это только по скорой помощи?
Ольга Карпенко:
Нет, не только по скорой помощи, можно обратиться в диспансер по месту жительства, диспансеры знают, что такая клиника существует, они могут дать направление. Можно обратиться напрямую в дневной стационар, который тоже находится на территории больницы. Когда откроется амбулаторное подразделение, можно будет напрямую обратиться туда, но это будет после Нового года.
Виктория Читлова:
Чем чревато для пациентов, что они полежали в психиатрическом стационаре? И какая намечается активность, идут пациенты сами или их родственники чаще обращаются?
Ольга Карпенко:
Пока сложно наблюдать какую-то динамику, но это же постепенный процесс, активно работаем над снятием этого негативного ярлыка. Я думаю, что в идеале я бы хотела, чтобы пациенты обращались сами еще до того, как у них появится потребность вызывать скорую помощь из-за тяжести состояния.
Виктория Читлова:
Александр Борисович, падает ли стигма, что сейчас с этим происходит?
Александр Шмуклер:
У меня нет впечатления, что такое негативное отношение и к психическим больным, и к психиатрическим заболеваниям как-то уменьшается, и это не только проблема нашей страны, это существует во всем мире. И как раз создание таких клиник, наверное, обучение и коллег из общей медицины, чему сейчас тоже много внимания уделяется, каким-то основам психиатрии, возможности выявления этих расстройств, и обучение общего населения, что это такое – психические расстройства, чем они чреваты, какие последствия. Я думаю, что этим надо больше заниматься и привлекать к этому внимание не только в связи с резонансными случаями.
Виктория Читлова:
Я работаю больше в пограничной клинике, со своей стороны хотела бы отметить, что в области депрессивных невротических состояний, не психотических форм, психических отклонений, в каком-то виде стигма уменьшается. То есть пациенты с большей готовностью идут, потому что сейчас очень модно говорить о депрессиях, о навязчивостях, о панических атаках, это уже на слуху. Я очень надеюсь, что сегодняшний наш эфир был полезен для наших слушателей, мы станем все чуть менее стигматизированными в этом плане. Что такое психоз, как выглядит шизофрения, что нельзя тянуть, нужно срочно действовать, и тогда будет всем счастье. Коллеги, есть что добавить в конце эфира, может быть, какие-то пожелания Вы хотели бы высказать нашим слушателям?
Александр Шмуклер:
Пожелание только одно, что если такая неприятность случилась, то не надо ждать, тянуть, нужно обращаться за специализированной помощью, и тогда можно быстро поправиться и вернуться к здоровой своей повседневной жизни.
Ольга Карпенко:
И пациенты очень часто говорят, что как жалко, что раньше не обратились, они чувствуют, как им становится лучше, и становятся очень лояльны к психиатрии.
Виктория Читлова:
Спасибо, дорогие мои коллеги.
Александр Шмуклер:
Вам спасибо.
Виктория Читлова:
Передача «Пси-Лекторий», мы завершаем свой эфир, увидимся через неделю. Всего доброго.